355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дженн Беннет » Звезды в твоих глазах » Текст книги (страница 1)
Звезды в твоих глазах
  • Текст добавлен: 15 мая 2020, 03:03

Текст книги "Звезды в твоих глазах"


Автор книги: Дженн Беннет



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Дженн Беннет
Звезды в твоих глазах

Посвящается моим брату и невестке,

которые поженились после того, как заблудились среди дикой природы, отправившись в поход с ночевкой.

Ничто не может воспламенить великую любовь так, как страх умереть.



Предисловие переводчика

Если кто-то скажет вам, что романы Дженн Беннет только для молодежи, не верьте. Они для всех. Да, интереснее всего их будет читать тем, кто только-только входит во взрослую жизнь. Но их родителям это тоже будет полезно, хотя бы для того, чтобы больше понимать своих чад. Что же касается конкретно «Звездных глаз», то эту книгу весьма любопытно почитать и любителям турпоходов по диким местам, которые наверняка почерпнут из нее массу интересного. Лично я, переводя «Звездные глаза», вспоминал собственную юность, которая, увы, с каждым годом уходит все дальше и становится все призрачнее…

В. Липка

Часть I

1

Спонтанность явно переоценивают. Кинофильмы и телешоу внушают нам мысль о том, что любители потусоваться на вечеринках, которым хватает храбрости прыгнуть в одежде в бассейн, живут лучше. Но за кадром все расписано вплоть до мельчайших подробностей. Воду всегда подогревают до нужной температуры. Свет и ракурсы съемки тщательно продумывают. Диалоги заучивают наизусть. И все это выглядит так привлекательно именно потому, что кто-то тщательно спланировал каждую подробность. Стоит это понять, как жизнь тут же становится гораздо проще. Моя, по крайней мере, стала точно.

Я ужасно обожаю все планировать, и мне нет никакого дела до того, знает об этом кто-то или нет.

Я верю во всевозможные расписания, в установленный порядок, в календари, обтянутые декоративным скотчем, в маркированные списки в линованных дневниках, а также в тщательно продуманные планы, которые никогда не дают сбой, потому как при их подготовке учитываются все имеющиеся в наличии варианты. Никаких экспромтов или импровизаций. Потому как несчастья случаются именно из-за них.

Но только не со мной. Я всегда составляю свою жизненную программу и строго ее придерживаюсь. Взять, к примеру, летние каникулы. Занятия возобновятся через три недели, и вот что я наметила сделать перед тем, как мне исполнится восемнадцать и я пойду в выпускной класс.

План первый: два раза в неделю работать по утрам в «Клинике здоровья Эверхартов», частном медицинском заведении моих родителей. Я сижу за столом на ресепшене, замещая их штатную секретаршу, которая ездит на летние курсы в Калифорнийский университет в Беркли. Моя мама специализируется на акупунктуре, отец – терапевт-массажист, и клиникой они владеют совместно. Это означает, что я не швыряю бургеры в окна орущим незнакомцам, решившим перекусить прямо в машине, а работаю в приемной, выдержанной в стиле дзен-буддизма, где у меня есть все возможности поддерживать полный порядок и в точности знать, каким именно клиентам назначено войти в дверь. Ни тебе неожиданностей, ни скандалов. Все полностью предсказуемо – в точности как я люблю.

План второй: вместе с другими ребятами из астрономического клуба сфоткать предстоящий метеорный поток Персеиды. Астрономия для меня – Священный Грааль. Звезды, планеты, спутники и все, что связано с космосом. Вот он, будущий астрофизик НАСА, прямо перед вами.

План третий: избегать любого контакта с нашими соседями, семьей Макензи.

Еще пять минут назад эти три пункта были вполне осуществимы. Теперь же мои летние планы оказались под угрозой срыва, потому как мама пытается уговорить меня отправиться в поход.

В поход. Мне.

Послушайте, я не знаю ровным счетом ничего о Великом Времяпровождении на Лоне Природы. И даже не уверена, что люблю бывать под открытым небом. Мне кажется, что общество в своем прогрессе зашло достаточно далеко для того, чтобы избегать таких вещей, как свежий воздух и солнечный свет. И если мне захочется увидеть диких животных, то я посмотрю по телевизору о них документальный фильм.

Мама это знает. Однако в данный момент всерьез пытается втюхать мне идеалистические представления типа «природа – это здорово» в духе Генри Дэвида Торо, пока я сижу за столом в приемной в нашей клинике здоровья. Она конечно же всегда проповедует преимущества поддержания прекрасной формы природными средствами и вегетарианство, но сегодня и вовсе ударилась в поэтические разглагольствования о грандиозной красоте великого штата Калифорния и о том, какая мне представится «замечательная возможность» побывать в одном из его девственных уголков перед началом школы.

– Давай говорить откровенно, – спрашиваю я, заводя за уши пряди моих темных волнистых волос: – Ты в самом деле можешь представить меня в походе?

– Это, Зори, не простой поход, – отвечает она, – миссис Рейд приглашает тебя в глэмпинг.

С этими словами мама, в своем сером врачебном халате с вышитым на нем логотипом клиники, перегибается через стол и приглушенным, взволнованным голосом рассказывает мне о состоятельной клиентке, которая в данный момент расслабляется на столе для иглоукалываний. А попутно наслаждается несколько устаревшей, но от того не менее целительной музыкой Энии, святой покровительницы клиник альтернативной медицины по всему миру.

– Глэмпинг… – скептически повторяю я.

– Миссис Рейд говорит, что у них забронированы роскошные палатки в Хай-Сьерре, где-то между Йосемитом и заповедником Кингс Форест, – объясняет мама. – Гламурный поход. Въезжаешь? Глэмпинг.

– Ты мне все о нем талдычишь, но я до сих пор не понимаю, что это такое, – говорю ей я. – Как палатка может быть роскошной? Спать ведь все равно придется на камнях, разве нет?

Мама наклоняется ближе, чтобы все мне объяснить:

– В самый последний момент миссис Рейд с мужем пригласили погостить в Швейцарию, в шале их коллеги, поэтому поход на природу им придется отменить. А крутая палатка уже забронирована. Этот гламурный лагерь…

– Это, случайно, не культ каких-нибудь придурковатых хиппи, а?

Мама трагично стонет:

– Послушай. Там есть шеф-повар, готовящий блюда для гурманов, чаша для костра на улице, горячий душ – словом, все, чего душа пожелает.

– Горячий душ, – говорю я, вкладывая в свои слова немалую долю сарказма, – «ты взволновала меня, крошка».

Она мои слова игнорирует.

– Суть в том, что тебе не придется обходиться там без привычных удобств, но при этом ты чувствуешь себя среди дикой природы. Этот лагерь настолько популярен, что палатки бронируют за год вперед. Все уже оплачено – и проживание, и стол. Миссис Рейд сказала, что ей досадно выбрасывать эти деньги на ветер, поэтому она разрешила Рейган взять туда с собой на эту неделю нескольких подруг, устроить последний парад-алле с девчонками перед началом учебного года.

Миссис Рейд – мама Рейган Рейд, звезды спорта, королевы нашего класса и моей, типа, подруги. По правде говоря, раньше мы действительно с ней близко дружили. Но потом на ее родителей откуда-то свалилось состояние, и она стала тусить с другими. Плюс к этому еще и постоянно тренировалась, готовясь к Олимпиаде. Не успела я ничего понять, как мы просто… отдалились друг от друга.

До прошлой осени, когда опять как-то заговорили в школе за ланчем.

– Тебе пойдет на пользу провести какое-то время на свежем воздухе, – говорит мама, теребя пряди своих темных волос и продолжая убеждать меня отправиться в этот идиотский поход.

– На следующей неделе ожидается метеорный поток Персеиды, – напоминаю я ей.

Мама знает, что я обожаю все дотошно планировать. Неожиданные повороты ситуации и сюрпризы выбивают меня из колеи и в этом походе – пардон, глэмпинге, – буквально все заставляет меня очень и очень нервничать.

Мама задумчиво хмыкает:

– Ты можешь взять с собой на эту гламурную турбазу телескоп. Ночью – звезды, днем – пешие маршруты.

Слово «пеший» ассоциируется у меня с Рейган. У нее твердые, как камень, бедра и брюшной пресс, здорово смахивающий на стиральную доску. Мне хочется напомнить маме, что я с трудом перевожу дух, прошагав всего два квартала к кафешке, но она уже переключает скорость и решает давить на жалость.

– Миссис Рейд говорит, что нынешнее лето для Рейган выдалось суровым, – говорит она, – и очень за нее беспокоится. Мне кажется, она надеется, что этот поход ободрит ее после неудачи на отборочных соревнованиях в июне.

Рейган упала (и я имею в виду шлепнулась, зарылась носом в землю) и не заняла призового места в олимпийском отборочном турнире. Для нее это был жизненно важный шанс продвинуться вперед. Теперь она, по сути, не сможет следующим летом принять участие в Олимпиаде, и ей придется ждать еще четыре года. Но даже с учетом этого мне все равно удивительно слышать, что ее мать о ней беспокоится.

Тут мне в голову приходит еще одна мысль.

– Миссис Рейд сама просит, чтобы я отправилась в этот поход? Или это ты подбила ее меня пригласить?

Кончики маминых губ приподнимаются в застенчивой улыбке:

– Частично первое, частично второе.

Я тихо опускаю голову на стол.

– Ну же, езжай, – говорит мама и трясет меня за плечо до тех пор, пока я не поднимаю голову обратно, – миссис Рейд очень удивилась, что Рейган не попросила тебя об этом раньше, так что твое участие в этом походе они наверняка обсуждали. Может, вам обеим это нужно. Она вовсю старается вернуть былую энергию и уверенность. А ты всегда говоришь, что чувствуешь себя среди ее друзей чужой, так у тебя возможность провести с ними немного времени за стенами школы. Да тебе к ногам моим надо припасть! – поддразнивает мама. – Плакать нужно: «Ты самая классная мамочка на всем белом свете, спасибо, что по доброте душевной предлагаешь мне принять участие в главном событии этого лета, ты, Джой Эверхарт, в моих глазах прямо героиня»!

С этими словами она театрально прижимает к груди руки.

– Чудная ты, – бормочу я, изображая безразличие.

– Ага, разве тебе не повезло? – широко улыбается она.

По правде говоря, да. Я знаю, она и в самом деле желает мне счастья и готова сделать ради меня что угодно. Формально Джой приходится мне мачехой. Моя родная мама внезапно умерла от аневризмы, когда мне было восемь лет и мы жили по другую сторону залива Сан-Франциско. Тогда папа вдруг решил сделаться терапевтом-массажистом и всю сумму, полученную по страхованию жизни, потратил на получение соответствующей лицензии. Такой вот он импульсивный. В общем, на одной из конференций по альтернативной медицине он встретил Джой. Пару месяцев спустя они поженились, и мы все вместе переехали сюда, в Мелита Хиллз, сняли помещение под эту клинику и расположенную по соседству квартиру.

В своем зрелом тридцативосьмилетнем возрасте Джой, разумеется, на несколько лет моложе отца. К тому же она американка корейского происхождения, поэтому мне постоянно приходится сталкиваться с проницательными наблюдениями нетерпимых фанатиков, которые указывают на очевидное: в действительности она мне не мать. Как будто я не знаю, что она азиатка, а я европейка, да еще такая бледная, словно испытываю нехватку витамина D. Если быть полностью откровенной, то в моем представлении Джой давно стала мне мамой. О жизни до нее у меня остались очень смутные воспоминания. За все эти годы я больше сблизилась с ней, чем с отцом. Она всегда готова поддержать и помочь. Мне лишь хотелось бы, чтобы она была не такой энергичной и не столь рьяно талдычила об экологии.

Однако на этот раз, как ни противно мне это признать, ее энтузиазм в отношении глэмпинга может быть вполне оправдан. Если я проведу немного времени в кругу друзей и подруг Рейган за пределами школы, это наверняка укрепит мой общественный статус, который, как мне кажется, всегда грозит упасть до нуля, когда я тусуюсь с богатыми и популярными. Я хочу, чтобы мне с ними было комфортнее. С Рейган тоже. Единственное, мне хотелось бы, чтобы в поход она позвала меня сама, а не передавала приглашение через мать.

Входная дверь клиники распахивается, и в комнату ожидания уверенно входит отец, свежевыбритый, с аккуратно прилизанными назад волосами.

– Зори, мистер Уайли звонил?

– Он отменил сегодняшний сеанс, – информирую я его, – но попросил устроить ему половинный в четверг.

Половинный сеанс – это полчаса, а полчаса – это вдвое меньше денег, но отец тут же скрывает охватившее его разочарование. У него лучший друг может скончаться, он все равно развернется и отправится на встречу в ракетбольный клуб, даже испариной не покрывшись. Окружающие зовут его Бриллиантовым Дэном. Сплошное сияние и блеск.

– А мистер Уайли не сказал, почему не смог прийти? – спрашивает он.

– ЧП в одном из его ресторанов, – докладываю я, – какой-то телевизионный воротила заглянул к нему на огонек снять сюжет.

Мистер Уайли – один из лучших клиентов отца. Подобно большинству наших клиентов, у него денег куры не клюют, поэтому он вполне может позволить себе расценки на акупунктуру и массаж выше средних. В Мелита Хиллз наша клиника здоровья считается лучшей, а издание «Сан-Франциско крониклз» даже как-то назвало маму одной из ведущих специалисток по акупунктуре в регионе Сан-Франциско – «заслуживающей того, чтобы приехать к ней по мосту через залив». И родители выставляют клиентам соответствующие счета.

Проблема лишь в том, что число этих клиентов в последний год медленно, но уверенно сокращается. Главная причина этого спада, а заодно и первостепенный предмет ярости отца, заключается в расположившемся рядом магазине. К нашей общей досаде, мы теперь соседствуем с лавочкой, торгующей игрушками для взрослых.

Да-да, теми самыми игрушками.

Посетителям, типа, трудно не обращать внимание на вывеску в форме вагины у его входа. И наши денежные клиенты точно не в состоянии ее игнорировать. В общем, стильная публика не желает парковаться перед секс-шопом, отправляясь на лечебный массаж. Родители поняли это очень быстро, когда их проверенные годами клиенты стали отменять еженедельные сеансы. Те же, кто сохранил верность нашему очаровательному заведению, расположившемуся в непосредственной близости к роскошным бутикам на Мишн-стрит, слишком важны, чтобы их потерять, о чем отец не устает напоминать мне каждый раз, когда у него есть такая возможность.

Вот откуда я знаю, что мистер Уайли расстроил его, отменив свой сеанс, для отца единственный за весь день, – и очень расстроил. Но когда он направляется в свой кабинет, чтобы попереживать по этому поводу в одиночку, мама сохраняет спокойствие.

– Ну так что? – спрашивает она. – Что мне сказать миссис Рейд? Ты согласна отправиться с Рейган в этот глэмпинг?

Будто я собираюсь дать ей окончательный ответ прямо на месте, не принимая во внимание всех без исключения факторов. С другой стороны, не хочу отравлять ее солнечный энтузиазм.

– Не осторожничай, – напоминает она мне. – Будь благоразумной.

Осторожные боятся неизвестного и избегают его. Благоразумные же планируют все таким образом, чтобы при встрече с неизведанным чувствовать себя увереннее. Она повторяет это мне каждый раз, когда у меня нет желания менять свои планы.

– Мы вместе внимательно изучим каждый аспект.

– Не надо, я сама, – дипломатично отвечаю я. – Скажи миссис Рейд, что я попрошу Рейган прислать мне подробности, а решение приму позже. Но вы все сделали правильно, доктор Приставучка.

Ее лицо озаряется победоносной улыбкой.

– Кстати, вернусь-ка я лучше к ней и вытащу иголки, пока она не уснула прямо на столе. Да, чуть не забыла. Отправлений FedEx не было?

– Не-а. Только обычная почта.

Она хмурится:

– Но мне по электронной почте сообщили, что посылка прибыла…

Дерьмо на палочке. Я знаю, что это означает. Нам не доставили отправление, и у нас теперь проблема. Почтальон постоянно относит наши посылки в соседний секс-шоп. А соседний секс-шоп напрямую связан с третьим пунктом моего плана идеального лета – избегать любых контактов с семейством Макензи.

Мама выпячивает нижнюю губу и делает большие глаза.

– Окажи любезность, – ласково просит она, – сбегай, пожалуйста, к соседям и спроси, не отнес ли им почтальон мою посылку?

Из моей груди рвется наружу стон.

– Я бы и сама сходила, но ты же знаешь, у меня там миссис Рейд вся утыкана иголками, – аргументирует свою просьбу она, тыча большим пальцем на комнату в глубине здания у нее за спиной. – Я не пытаю пациентку, а привожу в равновесие ее жизненные силы. И не могу оставить в таком виде навсегда.

– А ты не могла бы сама забрать посылку в обеденный перерыв?

На этой неделе я уже однажды была в этом царстве фаллосов и, таким образом, свой лимит исчерпала.

– Ты не забыла, что через час я ухожу обедать с твоей бабушкой?

Ну да. Она имеет в виду свою мать. Бабушка Эстер терпеть не может, когда опаздывают, и это ее чувство я полностью разделяю. Но это не отменяет того факта, что я лучше дам себе зуб вырвать, чем отправлюсь к соседям.

– А что в ней такого важного, в этой твоей посылке?

– В том-то и дело, – говорит мама, сматывая свои длинные прямые волосы в тугой узел на макушке, – извещение прислал непонятно кто. «Кэтрин Битти». Я не знаю никого с таким именем и ничего не заказывала. Но извещение пришло на мой рабочий имейл, а где мы живем, можно узнать из адресной книги.

– Таинственное отправление.

В ее глазах мелькает огонек.

– С сюрпризами веселее.

– Если, конечно, тебе кто-нибудь не прислал сверток, битком набитый пауками, или отрезанную руку. Может, ты навтыкала в кого-то слишком много иголок?

– А может, навтыкала в самый раз и мне прислали шоколадку? – Она незаметно берет со стола карандаш и засовывает себе в волосы, чтобы закрепить новый узел. – Ну пожалуйста, Зори. Пока отец занят.

Последнюю фразу она произносит едва слышно. Папа был бы в ярости, если бы увидел, что я пошла к соседям.

– Ладно, схожу, – говорю я, не испытывая при этом никакой радости.

Планы на лето, как же я вас знала и любила. Водрузив на стол сделанную собственноручно табличку «ОТОШЛА. СКОРО БУДУ», я, с трудом переставляя ноги, выхожу через дверь в яркое, залитое солнцем утро и готовлюсь к погибели.

2

Расположившиеся на углу Мишн-стрит «Игрушки на чердаке» представляют собой роскошный секс-шоп, ориентированный на женщин. В нем чисто и светло. Это вам не занюханный клоповник, набитый престарелыми маньяками, как магазины «Лав Рокет» с закрашенными окнами, разбросанные по всему городу и открытые круглосуточно. Ну вы понимаете – на тот случай, если вам в три часа ночи вдруг непонятно для чего понадобятся наручники.

Кроме того, в нем есть тематическая экспозиция, содержание которой хозяева меняют каждый месяц. На этот раз она представляет собой лес: из искусственной травы ядовитыми грибами торчит тщательно подобранная коллекция ярких резиновых фаллосов. На один из них сбоку даже посадили белку. Это, может, и смешно, если бы не то обстоятельство, что многие из тех, кого я знаю, регулярно смотрят на эту витрину, и в школе мне постоянно приходится выслушивать от некоторых похабные комментарии в свой адрес.

Наши конкурирующие фирмы – вместе с соседними домами – примостились в самом конце обсаженной деревьями пешеходной торговой зоны, изобилующей бутиками, ресторанами экологически чистой пищи и арт-студиями. Большинство строений в нашем тупике представляют собой старые дома в викторианском стиле наподобие нашего, впоследствии перепланированные и разбитые на несколько квартир. Словом, не совсем то место, где человек ожидает увидеть выставленный на продажу секс.

Папа говорит, что заведение, где торгуют «товарами супружеской помощи», «не место для юной девушки». От вида двух дам, владеющих магазином, его ослепительная улыбка на регулярной основе тускнеет. Они для него, как Хэтфилды для Маккоев. Или как Гамильтон для Берра. Наши соседи – это враг во плоти, поэтому с Макензи мы не братаемся. Нет, ни за что.

Раньше мама была с Макензи на короткой ноге, поэтому с папой в этом вопросе соглашается только наполовину. Что же до меня, то я где-то посередине. Просто эта ситуация меня достала. Все сложно. Все очень и очень сложно.

Когда я ныряю в секс-шоп, меня со всех сторон обволакивает синтетический запах силикона. Полдень еще не наступил, по магазину бродят лишь две посетительницы, и я испытываю облегчение. Я отвожу взгляд от витрины с кожаными плетками и направляюсь прямо к прилавку в центре зала, за которым болтают две дамы чуть за сорок. Теперь я в стане врага. Будем надеяться, меня не расстреляют.

– Нет, это был не Элис Купер, – говорит женщина с темными волосами до плеч, поднимая небольшую картонную коробку и ставя ее на прилавок, – а парень, женатый на рыжеволосой ведущей ток-шоу. Как там ее… Осборн.

Дама рядом, зеленоглазая и со светлой кожей, налегает грудью на стойку и чешет усыпанный веснушками нос.

– Оззи? – говорит она с акцентом, представляющим собой ненавязчивую смесь американского и шотландского наречий. – Не думаю.

– Спорим на кекс? – Взгляд карих глаз прыгает через прилавок и упирается в меня.

Продолговатое лицо озаряется улыбкой.

– Зори! Сколько лет, сколько зим.

– Привет, Санни, – говорю я и тут же приветствую ее веснушчатую жену: – Здравствуйте, Мак.

– Очаровательные очки, – говорит Санни и оттопыривает вверх большой палец, одобряя голубую, напоминающую кошачьи глаза оправу в стиле ретро, которая сейчас на мне.

Очков у меня около дюжины, разных расцветок и стилей. Я покупаю их по смехотворной цене в интернет-магазине, чтобы они подходили к моим нарядам. Наряду с безумно яркой губной помадой и страстью к шмоткам в клетку, крутые очки – это мой конек. Я, может, и чокнутая, но все же стильная.

– Спасибо, – говорю я, ничуть не лукавя.

И уже не в первый раз жалею, что отец ведет с этими женщинами войну. Ведь еще совсем недавно они были для меня чуть ли не второй семьей. Сколько я знаю Санни и Джейн «Мак» Макензи, которые с момента нашего переезда сюда всегда жили в том же тупике через дорогу от нас, они настаивали, чтобы я звала их Санни и Мак. И точка. Ни миссис, ни мисс и никаких других титулов. Они не любят формальностей, особенно в именах и одежде. Обе типичные калифорнийки. Вы понимаете, о чем я: обычные среднестатистические феминистки, а по совместительству лесбиянки и хозяйки секс-шопа.

– Помоги нам разобраться. Мы как раз играем в игру под названием «Страшилки о рок-звездах», – говорит мне Мак, отбрасывая с лица огненно-рыжую прядь, уже тронутую сединой, – кто из звезд хеви-метал прямо на сцене откусил голову летучей мыши? Я имею в виду тогда, в шестидесятых.

– В семидесятых, – поправляет ее Санни.

Мак шутливо закатывает глаза:

– Будь по-твоему. Послушай, Зори, мы думаем, что это либо Оззи Осборн, либо Элис Купер. Так который, по-твоему, из них?

– Э-э-э… честно говоря, не знаю, – отвечаю я в надежде, что они сдадутся, отдадут мне то, за чем я пришла, и отпустят на все четыре стороны.

Они обе ведут себя так, будто ничего не случилось, будто я каждую неделю по воскресеньям по-прежнему хожу к ним ужинать. Будто отец не грозился раскурочить их лавочку бейсбольной битой за то, что они разогнали его клиентов, а они не послали его на три буквы, и это притом что через дорогу собралось несколько дюжин зевак, которые снимали ссору на камеры своих телефонов, а через час выложили ролики на YouTube.

Ну да. Веселенькие были времена. Отец всегда недолюбливал Макензи, даже когда они были лишь соседками «с придурью в голове», жившими через дорогу. Но после того, как минувшей осенью они открыли секс-шоп и наша клиентура пошла на убыль, на смену неприязни пришло куда более сильное чувство.

Ну да ладно, если Санни и Мак так нравится делать вид, что все по-прежнему в норме, я не против. Сыграем в эту игру, по крайней мере до тех пор, пока они не позволят мне побыстрее отсюда убраться.

– Может, Элис Купер? – отвечаю я.

– Ни в коем случае. Это был Оззи Осборн, – уверенно заявляет Санни и вскрывает коробку канцелярским ножом. – Посмотри в Интернете, Мак.

– У меня телефон сел.

Санни прищелкивает языком:

– Правдоподобный отмаз. Ты просто не хочешь проиграть спор.

– Леннон точно знает.

У меня внутри все сжимается. Есть целая куча причин, по которым мне не следует сюда приходить. Фаллический лес. Страх, что меня увидит кто-нибудь из знакомых. Отец, ведущий междоусобную войну с двумя дамами, поддразнивающими друг друга за прилавком. Но желание превратиться в невидимку мне внушают не они, а семнадцатилетний юноша, который в этот момент небрежной походкой выходит со склада.

Леннон Макензи.

Футболка с рисунком какого-то монстра. Черные джинсы. Черные ботинки со шнуровкой до колен. Черные волосы челкой на одну сторону, вроде бы растрепанные, но вместе с тем торчащие идеальным ежиком.

Если бы какой-нибудь японский мультяшный персонаж, воплощающий собой зло, ожил, возложив на себя миссию таиться по мрачным уголкам и вынашивая планы разрушения мира, он выглядел бы в точности как Леннон. Это парень с рекламного плаката со всеми присущими ему сверхъестественными, макабрическими прибамбасами. А заодно и главная причина того, что я не хочу есть ланч в школьном кафетерии вместе с остальными.

В одной руке у него аляповатый комикс на тему зомби, под мышкой другой засунуто что-то маленькое и непонятное. Он смотрит на мою голубую юбку в клетку, потом его взгляд скользит вверх и упирается в мое лицо. Расслабленность и свобода в его позе тут же сменяются натянутостью и напряжением. А темные глаза, встречаясь со мной взглядом, лишь явственно подчеркивают то, что я знаю и так: мы не друзья. Проблема лишь в том, что раньше все было иначе. Мы были хорошими друзьями. Ладно, чего уж там – лучшими. Часто встречались на уроках, а после школы тусили, потому как жили друг от дружки через дорогу. Когда были поменьше, вместе катались на великах по городскому парку. В старших классах ежедневный велосипедный круиз сменился не менее ежедневной прогулкой по Мишн-стрит в «Джиттербаг», нашу местную кафешку, с моей белой хаски Андромедой в качестве свиты. Потом она сменилась вечерним променадом вдоль залива. Он называл меня Медузой (из-за кудрявых темных волос), я его – Гримом, то есть Зловещим (потому что он гот). Мы всегда и везде были вместе. Неразлучные друзья.

Пока в прошлом году жизнь не переменилась.

Собрав всю свою храбрость, я поправляю очки, надеваю официальную улыбку и говорю:

– Привет.

Он в ответ дергает подбородком. И не удостаивает меня больше ничем. Когда-то он доверял мне свои тайны, а теперь даже не снисходит до того, чтобы открыть рот и поздороваться. Я думала, что в какой-то момент рана затянется, но боль так же остра, как и раньше.

Новый план: не говорить ему больше ни слова, вообще не обращать внимания на его присутствие.

– Малыш, – обращается Санни к Леннону, распаковывая штуковину, по виду напоминающую лубрикант для занятий сексом, – какая рок-звезда откусила голову летучей мыши? Твоя вторая мамочка, не столь компетентная в данном вопросе, утверждает, что это Элис Купер.

Мак изображает на лице обиду и тычет пальцем в меня:

– Эй, ребята, Зори ведь тоже так думает!

– Но при это ошибается, – пренебрежительно бросает Леннон своим хриплым, глубоким голосом.

Ощущение такое, будто он говорит, сидя в мрачном, бездонном колодце. Еще одна фишка в Ленноне, которая сводит меня с ума. У него не просто хороший голос – он у него обольстительный. Мощный, уверенный, глубокий и в целом слишком сексуальный, чтобы в его присутствии чувствовать себя комфортно. Так обычно говорят злодеи за кадром или дьявольские радиокомментаторы. От него у меня мурашки идут по коже, и тот факт, что он по-прежнему производит на меня такое впечатление, вызывает в душе волну возмущения.

– Это Оззи Осборн, – сообщает он…

– Ха! – победоносно восклицает Санни в адрес Мак. – А я что говорила?

– Я лишь выбрала наугад одно имя из двух, – говорю я Леннону, чуть сердитее, чем мне того хотелось бы.

– Хреново выбрала, – со скучающим видом отвечает он.

Это уже оскорбление.

– С каких это пор меня считают специалистом по дурному обращению с летучими мышами на рок-концертах? – спрашиваю я.

Это скорее его фишка.

– От тебя никто не требует тайных, сокровенных знаний, – отвечает он, откидывая пальцем с глаза искусно взъерошенную челку, – это банальная поп-культура.

– Ага, жизненно важная информация, необходимая, чтобы поступить в любой университет, куда я захочу. Надо будет запомнить – вдруг этот вопрос попадется, когда буду сдавать выпускные экзамены?

– Жизнь – это не только экзамены.

– У меня хотя бы есть друзья, – говорю я.

– Полагать, что Рейган с ее прихлебателями тебе действительно друзья, с твоей стороны печальное заблуждение.

– Ни хрена себе, – бормочет про себя Санни, – эй, молодые люди, может, вам лучше уединиться в каком-нибудь отеле?

У меня вспыхивают щеки…

Только не это. Нет, это не стычка из разряда ты мне тайно нравишься. Это стычка из разряда я тебя тайно ненавижу. Конечно-конечно, я не слепая: губы, волосы, баритон – он действительно привлекателен. Но в тот единственный раз, когда наша дружба, теперь уже бывшая, рискнула заступить за романтическую линию – позже мы назвали тот период Великим Экспериментом, – я возвращалась домой, выплакав все глаза, пытаясь взять в толк, что и когда пошло не так.

Но так ничего и не поняла. Хотя догадки на сей счет у меня есть, причем самые что ни на есть замечательные.

Леннон смотрит на мать многострадальным взглядом, будто говоря «ты лучше ничего не придумала?», потом поворачивается к Мак и говорит:

– Эта история с Оззи и летучей мышью несколько преувеличена. Когда кто-то из зрителей швырнул на сцену зверушку, он подумал, что она пластмассовая. А откусив ей голову, был совершенно потрясен. После концерта его пришлось везти в больницу, чтобы не заболел бешенством.

Санни толкает Мак бедром:

– Без разницы. Я все равно права, значит, с тебя кекс. Кокосовый. И поскольку сегодня утром мы не завтракали, съем его сейчас. Устрою себе полдник.

– По правде говоря, звучит здорово, – говорит Мак. – Зори, хочешь кексик?

Я качаю головой.

Мак поворачивается к Леннону.

– Маленький мой, хороший, – говорит она нарочито ласковым голосом, чтобы его задобрить, – сбегай в кондитерскую, а? Ну пожалуйста.

– Мамулечка, – возражает он, – через полчаса мне надо быть на работе.

Как же я ненавижу, что лишь секунду назад он со мной был так холоден, а уже в следующее мгновение с родителями прямо душка. Когда Леннон кладет на стойку прихваченную с собой книжку, моему взгляду предстает то, что он так бережно держит на изгибе локтя: красная ящерица агама, похожая на бородатого дракона длиной с мое предплечье, на черном кожаном поводке, прикрепленном к ремешку на крохотных передних лапках.

– Перед тем как уходить, отнесу Риука домой.

Леннон, вполне очевидно, одержим рептилиями.

У него в комнате их целая стена – змеи, ящерицы плюс тарантул, единственный домашний питомец, не относящийся к гадам. Он трудится неполный рабочий день в магазине по продаже пресмыкающихся на Мишн-стрит, где у него есть все возможности поизвиваться на пару с единомышленниками, такими же любителями змей, как он сам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю