Текст книги "Приди ко мне во сне"
Автор книги: Джен Хадсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
…С вершин этих пирамид на тебя смотрят сорок веков.
Наполеон Бонапарт, «В Египте» (21 июля 1798 г.)
Рэм быстро гнал машину через пустыню по направлению к реке. Мери откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Надо ли говорить о том, какое у нее сейчас было состояние? Наверное, нет. Она старалась не вспоминать то, что произошло с ней в Сахаре, но, подобно бабочкам, летящим на свет, ее мысли постоянно возвращались к этому инциденту.
Так что же там со мной случилось? В каком мире я побывала? И что, это снова от солнца? Или… Она встряхнула головой.
Несколько лет назад у нее был приступ головокружения, связанный с инфекционным заболеванием уха. Тогда на время она потеряла способность ориентироваться в пространстве. Ужасное состояние.
Вот сегодня было примерно то же самое. Та же потеря ориентации, но на сей раз во времени. Это страшно. Очень страшно.
А может быть, у меня начинается шизофрения?
Она поежилась и крепко сжала кулак, как будто там был заключен ее рассудок.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рэм.
Она покачала головой.
– Может, поговорим об этом сейчас?
– Нет. Я хочу об этом забыть. Все-таки, наверное, я перегрелась на солнце.
– Да, солнце здесь беспощадное. Надо быть очень осторожной. И кроме того, здесь низкая влажность, поэтому организм быстро теряет воду. Удар может случиться совершенно неожиданно. Нужно всегда иметь при себе воду и часто пить.
– А от потери воды могут быть галлюцинации?
– Конечно.
Этот ответ успокоил Мери. Она расслабилась. И готова была даже рассмеяться вслух.
Слава Богу! Потеря воды. Просто я потеряла много воды, и это вызвало в сознании странные видения.
Облегчение ее было беспредельным.
– А не попить ли мне еще воды? – Она схватила термос и прямо из горлышка сделала несколько больших глотков.
Может, мне это все только кажется, но я чувствую себя сейчас лучше. Много лучше.
Проехав еще несколько миль, Рэм свернул в уединенное место под эвкалиптом на берегу Нила.
– Мы с тобой пропустили обед. Ты голодна?
Мери открыла глаза:
– Не знаю. Наверное, да.
Рэм вышел из машины, открыл для нее дверь, а затем с заднего сиденья достал корзинку и богато расшитое покрывало. Он расстелил его в тени, предложил ей сесть, а сам стал на колени рядом и открыл корзинку.
– У меня для тебя сюрприз, – произнес он с притворной серьезностью, доставая две коробки – красную и белую.
Она радостно улыбнулась:
– Кентукийские жареные цыплята? В Египте?
– А что такого, – ответил он, изогнув брови. – У нас сейчас здесь все по-современному.
В груди у нее поднялась волна нежности. Поддавшись импульсу, она наклонилась и поцеловала его в щеку:
– Рэмсон Габри, ты просто прелесть.
– За второй поцелуй я приготовлю тебе к ужину настоящий королевский сюрприз.
Она улыбнулась:
– Я заказываю коробку «M&M's». Без них я чувствую себя, как курильщик без любимых сигарет.
– Обычные или с орехами? Лично я предпочитаю обычные.
– Как и все истинные знатоки.
Они засмеялись и принялись за еду. Перебрасываясь шутками, они легко справились с цыплятами и салатом из шинкованной капусты. А там еще были и отварные початки кукурузы. Запивали они эти яства холодным соком из термоса.
Наконец Рэм вытер ей салфеткой углы рта и промокнул ее пальцы влажным полотенцем. Все это лежало в специальной коробке.
– А теперь позволь мне доставить тебя в отель, чтобы ты смогла немного отдохнуть. К вечеру ты должна быть красивой. Для меня.
Мери сразу стала ощупывать свое лицо.
– Боже мой, представляю, как я сейчас выгляжу!
Он взял ее руки и поцеловал кончики пальцев.
– Для меня ты всегда выглядишь, как ангел.
Она уже открыла рот, приготовившись ответить какой-нибудь дерзостью, но тут посмотрела ему в глаза, и слова застряли у нее в горле. В его глазах что-то пылало. Что-то стихийное, неудержимое. Не позволяя себе поддаться на призыв этих глаз, она быстро опустила лицо и начала рассматривать остатки их пикника.
Когда они собрали корзинку и покрывало и погрузили все то в машину, Рэм протянул ей брелок в виде верблюда с ключами:
– Может быть, ты хочешь сесть за руль своей машины?
– Это твоя машина, вот сам и садись.
По пути в Каир Мери некоторое время глядела на дорогу, а потом слегка повернулась к Рэму и принялась изучать его профиль. Изящная линия нижней челюсти, глубокие морщины на щеках, легкий изгиб носа, лучики, расходящиеся от этих невероятных, потрясающих глаз. На смуглой коже его голубые глаза казались светлыми и настолько пронзительными, что это пугало. Ветер шевелил его густые черные волосы. В них она успела заметить несколько серебряных нитей.
Рэмсон Габри был красивый мужчина, ничего не скажешь. Причем мужчина парадоксальный. Сильный и одновременно утонченный и мягкий; упрямый, но вместе с тем и уступчивый. Таких контрастов она ни в ком из своих знакомых прежде не наблюдала.
Сейчас ей очень не хотелось расставаться с ним. И вот почему: хотя объяснение того, что причиной галлюцинации была потеря жидкости организмом, и было достаточно логичным, на душе у нее все равно было муторно и тревожно. Жутковатый инцидент в Сахаре не шел у нее из головы. С Рэмом ей было спокойнее.
– Рэм.
– Да, любовь моя.
– Ведь сейчас еще рано. А что, если я тебя кое о чем попрошу?
Он улыбнулся:
– Только скажи, дорогая.
– Можешь мне не верить, но я до сих пор не видела ни сфинкса, ни пирамид. То есть я их видела, но у меня не было времени осмотреть все как следует, получить удовольствие. И я подумала…
– Молчи, дорогая, я все понял.
Они шагали к сфинксу и пирамидам. Мери восторгалась открывшейся панорамой. Конечно, она видела это много раз. Комплекс пирамид со сфинксом запечатлен на тысячах открыток и рекламных проспектов, но что такое фотографии и описания?.. Разве это может сравниться с тем впечатлением, которое возникает, когда ты видишь его живьем. Причем величие этих памятников древности не могли принизить ни автобусы, набитые туристами, ни лошади, ни верблюды, ни торговцы – их здесь было более чем достаточно, – ни даже современные асфальтовые дороги.
С трепетным благоговением она осматривала сфинкса, фантастическое создание с телом льва и человеческой головой, а затем, показав на место между его лапами, неожиданно произнесла:
– Вот здесь я была зачата.
Рэм вскинул брови:
– Зачата? Каким образом?
Она рассмеялась:
– Самым обыкновенным. Студентами мои родители провели здесь несколько недель на археологической практике от университета. Они были молоды и эксцентричны. Им пришло в голову заняться любовью вот здесь, между лапами сфинкса. Это показалось им очень забавным. Так, по крайней мере, утверждает отец. Мама об этом периоде своей жизни вообще предпочитает не распространяться. Они нарекли меня Меритатен еще до того, как я родилась.
– Ах вот оно что. Значит, ты не Мэри, а все-таки Мери, от Меритатен. А я-то все удивлялся, почему ты так странно произносишь свое имя. Если мне не изменяет память, Меритатен была старшей дочерью Аменхотепа IV и Нефертити. Всего у них было шесть дочерей.
– Да. Мои родители были очень романтичны в то время. Но через пару лет они разошлись, а я осталась с именем, которое должна постоянно объяснять.
– А если бы родился мальчик?
Она покачала головой:
– Упаси Боже. Боюсь даже об этом думать. – Она посмотрела на сфинкса и почувствовала внутри себя знакомое волнение. – Я всегда восхищалась Египтом и его историей и всегда чувствовала… что меня сюда что-то тянет. – Она засмеялась. – Может быть, это та же самая сила, что заставляет лосося возвращаться к местам, где он вывелся из икры?
– Я предпочел бы версию, будто ты появилась здесь… по иной причине. И на лосося ты совсем не похожа. По крайней мере, я таких не видел.
Она улыбнулась и вновь повернулась к удивительному монументу.
– Это выше моего понимания. Представь только, сколько людей стояли вот здесь, где сейчас стою я. И какие люди – Клеопатра, Александр Великий, Наполеон. Прямо здесь. Возможно, на этом же самом месте.
– Во времена Клеопатры сфинкс был совсем другим, – произнес Рэм. – Видишь, шея у него реставрирована, а вот здесь, смотри, что у него, а вот здесь… Говорят, что кто-то из воинов Наполеона отстрелил сфинксу нос – как раз в этих местах они практиковались в стрельбе, но я сомневаюсь, чтобы это было правдой. Зыбучий песок – вот главная причина всех разрушений памятников древности в нашей стране, ну и, конечно, загрязнение окружающей среды. Выхлопные газы и кислотные дожди гораздо вреднее нескольких выстрелов из мушкета.
– Реставрированный, не реставрированный, но он все равно великолепен.
Ветер разлохматил волосы Мери, она почувствовала на коже острые песчинки, и тут вдруг настоящее для нее затуманилось и исчезло. Из дымки времени в своем мрачном величии проступило прошлое. На месте дороги оказалось русло Нила, никаких сочных зеленых лугов – кругом один песок. А главное – сфинкс. Он был сейчас свежевыкрашен в красное, белое, голубое… Его лапы почти касались воды, на солнце сияла золотая корона, сплетенная из змей. Недавно уложенные камни погребального храма и мощеная дорожка были гладкими и чистыми. Она посмотрела на Большую пирамиду, и вместо огромных необработанных блоков увидела ровные оштукатуренные стены, поднимающиеся к верхнему золотому камню.
Одно движение ресниц, и видение исчезло.
– Ты видел это? – спросила Мери, затаив дыхание.
– Видел что?
– Я только на мгновение увидела… ладно, не имеет значения. Но, Рэм, это было восхитительно! Непередаваемо восхитительно!
Всем своим существом она сознавала, что в том, что она здесь, заключается глубокая истина. Внутри кипела радость, она выливалась наружу. Ей хотелось раскрыть руки и закричать миру: «Я здесь! Я пришла!» Хохоча, она описала вокруг Рэма несколько кругов, а затем крепко обняла его. Он тоже засмеялся и схватил ее за руки.
– Это чудесно! Давай посмотрим все! – воскликнула Мери.
Заразившись ее весельем, он потащил ее вперед:
– Пошли, я покажу тебе все. Я лучший гид в Каире.
Она хихикнула. Где же это я уже слышала такое? По-видимому, это в Египте стандартное выражение. Но гидом он был действительно превосходным. Они сфотографировались у сфинкса и купили ожерелье из скарабеев [12]12
Скарабеи – священные жуки; в Древнем Египте засушенные скарабеи служили амулетами.
[Закрыть]. Торговец, с которым Рэм очень долго торговался по-арабски, утверждал, что эти жуки очень древние.
Мери внимательно на них посмотрела:
– Как ты думаешь, они действительно древние?
Рэм рассмеялся:
– Только по сравнению с тем хлебом, что мы недавно с тобой ели. Скорее всего, они сделаны на прошлой неделе. А вот как их искусственно старят, я тебе не скажу. – Он надел ожерелье ей на шею.
– Почему?
– Потому что ты наморщишь свой очаровательный носик и не станешь его носить.
– Но прошу тебя, расскажи. Это что, так ужасно?
Он улыбнулся:
– Иногда ими кормят гусей.
Прошло какое-то время, пока смысл сказанного дошел до нее. Она посмотрела на скарабеев и сделала гримасу.
– Ты имеешь в виду, что они побывали у гуся в желудке, а потом вышли вместе с…
Рэм взорвался смехом:
– Вполне возможно.
– Но это же ужасно.
– Сомневаюсь, чтобы кого-то очень тревожили такие пустяки. Их потом, вероятно, мыли и натирали жиром. Хочешь их выбросить?
Она решительно положила руку на ожерелье:
– Ни за что на свете. Ты что, думаешь, я такая слабонервная? Давай-ка лучше пойдем посмотрим, что там внутри Большой пирамиды.
У входа в этот монумент, занимающий площадь в пять гектаров, Рэм о чем-то оживленно переговорил на арабском со служителем и передал ему несколько купюр.
– В чем дело?
Он пожал плечами:
– Как только эта группа закончит обход, пирамида на полчаса будет в нашем полном распоряжении.
– Как тебе удалось этого добиться?
Он развел руками:
– Бакшиш.
Через несколько минут из пирамиды вышли японские туристы, и служитель впустил Мери и Рэма. Вход в пирамиду был прорублен в ее северной части. Они быстро спустились вниз, а затем начали подниматься по ступенькам деревянного ската – Рэм впереди, за ним Мери.
Коридор был узким, его потолок и стены были сложены из каменных блоков весом по две с половиной тонны каждый. «Как же это так могло быть? – думала Мери. – Ведь их надо было добыть где-то в карьере, доставить сюда и подогнать друг к другу без единой капли строительного раствора. И все это несколько тысяч лет назад».
В Соединенных Штатах национальное сокровище такого масштаба было бы оформлено не хуже, чем парки Голливуда или Диснейленд. Здесь же их путь освещала лишь цепочка слабых голых лампочек под потолком.
– А если вдруг погаснет свет, что тогда? – спросила Мери. Ее слова эхом разнеслись в каменном туннеле.
– Станет очень темно.
– И часто такое случается?
– Ну, скажем, время от времени. Из-за неполадок на электростанции. Если такое случится сейчас, сразу хватай меня за руку и не отпускай. У меня есть фонарик.
– Лучше бы не сейчас, – сказала Мери, продолжая взбираться по ступенькам. – А нам долго еще идти?
– Мы прошли примерно полпути. Скоро будет Большая галерея, там коридор шире.
Большая галерея привела их к центральному внутреннему залу. Через несколько минут они, низко пригнувшись, вошли в усыпальницу фараона. Мери примерно знала, чего можно было ожидать в этом месте, но все равно удивилась.
Кроме надписей на стенах, сделанных первыми исследователями – причем даже знаменитые академики не удержались от того, чтобы не запечатлеть свои имена, – в небольшой комнате не было ничего примечательного. Никаких стенных росписей, никаких статуй и прочего. Воздух смрадный, затхлый. Единственным предметом был обычный гранитный саркофаг. Без крышки и пустой.
– Здорово, – сказала она, ощупывая пальцами грубые края саркофага. Потом посмотрела на Рэма и улыбнулась. – Я знаю, что это глупо и по-ребячески, но ничего не могу с собой поделать. – Она передала ему фотоаппарат и залезла внутрь саркофага.
Увидев, что она собирается улечься на дно, Рэм произнес:
– А может быть, все-таки не стоит этого делать? Уже несколько сотен лет мужчины используют это изделие в качестве писсуара.
– Это еще ужаснее, чем гусиные какашки. Ты, конечно, шутишь?
– Да нет же.
Она заколебалась:
– Вот черт. Но мне хочется здесь сфотографироваться. Ладно, была не была.
Изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица, Мери вытянулась на дне саркофага.
Его огромные плиты были подогнаны с такой точностью, что в нем не оставалось ни одной щели, куда бы можно было просунуть лист бумаги.
– Жаль, что у меня нет с собой бритвенного лезвия, – сказала она Рэму, когда он вытащил ее наружу.
– Хочешь испытать власть пирамиды? – спросил он.
– А что ты знаешь о власти пирамиды?
– Говорят, что если оставить в пирамиде тупое бритвенное лезвие, оно станет острым. И пища тоже останется свежей.
– А интересно, кто-нибудь пытался проверить это здесь, в Большой пирамиде?
– О да. Не так давно здесь побывала группа одного из университетов США. Они положили несколько лезвий, цветы и фрукты. На неделю.
– И что случилось? – спросила она.
– Я слышал, что лезвия заржавели, цветы сгнили, а фрукты сожрали крысы.
– Крысы?
– Здесь их полно.
– А вот сейчас я уже начинаю нервничать. Пошли, мой прекрасный гид, веди меня отсюда.
Тем же путем, через темный узкий коридор, они прошли к выходу и с облегчением выбрались на воздух.
Они возвращались в отель. Рэм вел машину, то и дело поглядывая на Мери. Когда Омар доложил, что она сбежала, он очень разозлился. И как только удалось освободиться от дел, тут же бросился ее догонять. Нет, так легко ей убежать не удастся. Но когда он увидел ее сидящей на песке, плачущей, с мукой в глазах, единственное, о чем он смог думать, так это о том, как облегчить ее страдания. Ему хотелось, чтобы вся ее боль перешла к нему. Никогда прежде ему не доводилось испытывать такие сильные чувства к другому человеческому существу. Ему хотелось забраться ей под кожу и соединиться там с каждой ее клеткой. Хотелось сражаться за нее с драконом, потом подняться к звездам и оттуда закричать, что она его.
Еще ему хотелось рассказать ей, как долго он ее любит, как крепко и навсегда переплелись их души и судьбы, но он знал, что она не готова принять то, что знает он. Поэтому надо ждать.
Он чуть наклонился и сжал ее руку:
– Мы почти на месте. Хорошо бы тебе хотя бы немного отдохнуть, а я бы зашел за тобой через пару часов. Если хочешь, мы можем посетить шоу звука и света у пирамид, а потом поужинаем и посмотрим представление, которое ты вчера пропустила. Мы можем взять с собой твою подругу, если хочешь.
– Зная Вэлком, уверена, у нее уже есть свои планы на этот вечер, но я спрошу.
– Вэлком? – позвала Мери.
– Я здесь. – Вэлком выглянула из своей спальни, вытирая волосы. – Я уже начала о тебе беспокоиться. Где ты была? Выглядишь ты так, как будто провела день, валяясь на куче песка.
Мери засмеялась:
– Ты недалека от истины. Я грязная, как тысяча чертей, но очень довольная. Но прежде всего, конечно, надо помыться.
– Я тоже так думаю. Сегодня вечером мы приглашены на ужин в посольство. Тебя это интересует?
– Нет. У меня свидание. – Мери направилась в ванную, по пути сбрасывая одежду.
– С кем? Неужели этому Ромео все же удалось преодолеть твое упрямство?
– Прежде всего ванна, а все рассказы потом. Ты пока сооруди чего-нибудь выпить.
– Кстати, я навела сегодня о нем справки, вернее, попросила это сделать Филиппа.
– Ну и что он выяснил?
– Прежде всего ванна, а все рассказы потом, – улыбнулась в ответ ее рыжеволосая подруга.
Мери вымылась, вытерла волосы, высушила их и влезла в длинный голубой халат из мягкой махровой ткани.
– Ну рассказывай. – Вэлком передала ей бокал.
– Ты первая.
– На самом деле узнать удалось не так уж много. Я выяснила, что он очень богат и имеет в обществе солидный вес. Он из уважаемой семьи и… никогда не был женат. И никогда за ним не замечали, чтобы он сходил с ума по какой-нибудь женщине так, как сейчас по тебе. Обычно бывало наоборот. Многие матери мечтают выдать за него своих дочерей. У тебя свидание с ним?
Мери кивнула и дала Вэлком отредактированный отчет о ее дневном времяпрепровождении.
– Ты не поверишь, но последнее, что он пытался мне подарить, был белый «мерседес».
– Дорогая, я думаю, тебе лучше заграбастать этого парня, пока он не передумал.
– О, Вэлком, мы с ним из различных миров. Он египтянин, аристократ, а я обычная девушка из Техаса. Это для него просто развлечение, полет фантазии, каприз. От всей этой истории останутся только приятные воспоминания, и ничего больше. Я не вижу, чтобы это зашло куда-то далеко.
– А ты можешь вообразить его, держащим жареную баранину руками?
Мери вспомнила, как они ели ножки кентукийских жареных цыплят, и улыбнулась:
– Пожалуй, да. Но это абсолютно ничего не значит. Утром мы улетаем в Асуан, и я его никогда больше не увижу.
Вэлком пожала плечами:
– Может быть… но я не стала бы на это спорить. Теперь мне нужно одеваться. Не забудь, что завтра нам нужно рано быть в аэропорту. Филипп сказал, что он заедет за нами в шесть тридцать. У нас рейс в восемь.
Глава 7
Твоя любовь вошла в меня,
Как в воду мед,
Как вода в вино…
Из песен Нового Царства, 1550 – 1080 гг. до Рождества Христова
Мир был наполнен запахом каких-то цветов… Нет, цветов там не было – были пыль и… песок. Теплый песок.
Мери проснулась и потянулась в постели, лениво и грациозно, как кошка. Потом медленно села, подтянув колени к груди.
Эта земля обладает какой-то магией. Чудеса здесь творятся, да и только. Мери прошагала в ванную, умылась, почистила зубы. Одевалась она обычно быстро. Редко когда это занимало у нее больше нескольких минут. Сейчас же она возилась необычно долго, решая, какое платье выбрать для ужина с Рэмом. Она остановилась на костюме из переливающегося велюра дымчатого цвета, это как раз соответствовало ее настроению. Он был достаточно теплым и одновременно мягким, приятно ласкающим кожу.
Она машинально дотронулась до сокола, лежащего в коробочке с ювелирными украшениями, и задумалась. Затем все-таки взяла его в ладонь. Он был теплым. Мери потрогала пальцем другие ювелирные украшения. Они все были прохладными – ведь в спальне работал кондиционер. А кулон тихонько гудел, генерируя тепло, как будто золото и камни жили какой-то своей внутренней жизнью, как будто сокол был живой.
– Что за чертовщина? – пробормотала она, надевая цепочку на шею.
Неожиданно она почувствовала себя свободной – Мери даже и не пыталась понять, отчего, – и решительно добавила к кулону сережки и браслет, которые ей подарил Рэм. За время, пока она спала, на столе появилась шикарная коробка с духами, а к ней записка: «Чтобы тебе хватило этого на тысячу и одну ночь… и даже больше. С любовью Рэм».
На всякий случай Мери решила взять с собой и тонкий кашемировый платок с приглушенным узором из голубых и кремовых роз. Наконец, собравшись, с сумочкой в руке, она уже направилась к двери, когда кто-то постучал.
Положив платок с сумочкой на стул, она открыла дверь. Рэм. Несколько мгновений они стояли неподвижно, разглядывая друг друга.
Он был одет безупречно – темно-серый костюм, подчеркивающий его широкие плечи и грудь, кожаные туфли, начищенные до идеального блеска. Шелковая рубашка и галстук были того же самого оттенка, что и глаза, которые восторженно смотрели на нее.
– Ты выглядишь прекрасно, – наконец произнес он. Глаза его задержались на соколе и потеплели. – Прекрасно. – Он поднес ее руку к губам, потерся носом о запястье и вдохнул в себя ее аромат. – И пахнешь… просто восхитительно.
– Спасибо за духи. Мне они нравятся.
– Я очень рад.
Сжав обе ее руки, он поднес их ко рту и нежно поцеловал – сначала одну, потом другую. Она снова оказалась во власти его гипнотических глаз. Ей казалось, что она слышит звуки флейты заклинателя змей, она даже чувствовала, что начинает покачиваться в такт этой мелодии.
В коридоре кто-то рассмеялся, и это вернуло Мери к действительности. Она освободила руки и, глубоко вздохнув, наклонилась и взяла платок с сумочкой.
Будь осторожна, будь осторожна. Ведь это все мимолетно. Перед тобой сейчас принц из волшебной сказки. Это чудесно, восхитительно, но все равно скоро пройдет, как проходит любой сон, кончится, как кончается любая сказка. Завтра меня уже здесь не будет, вот и все. Так что наслаждайся сегодняшним днем.
– Пошли? – спросила она, передавая ему свой платок.
Он пощупал легкую ткань:
– Он очень симпатичен, но нет ли у тебя чего-нибудь потеплее? Мы отправляемся на шоу у пирамид, а в пустыне вечером довольно холодно.
Она покачала головой:
– Это самая теплая вещь, какая у меня есть, если только… Я могла бы надеть ветровку, но, думаю, она тоже недостаточно теплая. Мне и в голову не могло прийти, когда я собиралась, что в Египте может быть холодно. – Она стала вспоминать, есть ли что-нибудь теплое у Вэлком. – О, я знаю. Я возьму покрывало из спальни. Будем считать, что это футбольный матч.
– У меня есть идея получше. – Рэм вышел за дверь и возвратился с большой белой коробкой. – Я привез это с собой, на всякий случай – вдруг оно понадобится тебе сегодня вечером. – Он протянул ей коробку.
Что на сей раз придумал этот сумасшедший? Мери боялась открыть коробку, но все же пересилила себя и открыла. Закутанная в тонкую прозрачную ткань, там лежала длинная норковая шуба.
Он вытащил ее и набросил ей на плечи:
– Вот в ней тебе действительно будет тепло.
– Рэмсон Габри! – выпалила она в сердцах. – Я не буду принимать больше от тебя никаких подарков. Не могу. – Она сбросила шубу ему на руки. – Я возьму покрывало.
Он остановил ее, поймав за руки:
– Шуба теплее, чем покрывало, и очень идет к твоим волосам. – Он подвел ее к зеркалу на стене и снова набросил шубу на плечи. При этом его лицо на мгновение оказалось совсем близко от ее лица, и он коснулся щекой ее щеки. – Посмотри, как хорошо тебе в ней. В любом случае, на этой шубе стоит твое имя, значит, она твоя. – Он развернул шубу, чтобы показать ей монограмму, оттиснутую на кремовой подкладке.
– Мой отец пришел бы в ужас, если бы узнал, что я ношу вещь из шкурок невинных животных.
Он поморщился:
– А вот это мне в голову не пришло. Но сейчас уж ничего не исправишь. Дело сделано.
– Я понимаю. – Ее пальцы нежно прошлись по великолепному меху.
Он притянул ее к себе и заключил в объятия. Их взгляды встретились в зеркале.
– Шуба твоя, – улыбнулся Рэм.
Она покачала головой:
– Как я могу ее принять? Моя мама непременно захочет узнать, каким образом она попала ко мне.
– О реакциях твоих родителей я уже наслышан. А как насчет твоего собственного мнения?
– Честно говоря, сама не знаю. Вернее, знаю только одно: ты хочешь от меня чего-то, что я не готова тебе дать.
– Можешь мне не верить, но я подарил бы тебе сотни таких вещей, только бы увидеть улыбку на твоем лице и любоваться тем, как вспыхивают радостью твои прекрасные глаза. – Слегка отстранив ее от себя, он жадно впился взглядом в ее лицо. – Ты еще пока ничего не понимаешь. Но я наконец нашел тебя и настолько счастлив, что готов положить к твоим ногам весь мир, подарить тебе самые прекрасные вещи, какие только есть, чтобы тебе было радостно, чтобы услышать твой смех. Египетские мужчины любят дарить своим дамам подарки, это доставляет нам большое удовольствие. Нам нравится быть щедрыми. Если бы я мог управлять ветром и морем, они тоже были бы твоими.
Улыбка осветила ее лицо.
– Правда?
– Правда.
Они тихо стояли, забыв на некоторое время обо всем на свете, и небо его глаз смешивалось с морем ее. Для Мери сейчас ничего не существовало в мире – только он. Даже воздух, которым она дышала, был наполнен им.
Она приоткрыла губы. А он продолжал на нее смотреть. Руки еще крепче сомкнулись вокруг ее запястий, и рот начал медленно двигаться к ее рту. Она жаждала этого поцелуя, в его объятиях ей было так хорошо, однако, с трудом восстановив над собой контроль, она слегка подалась назад. Почти незаметно, неощутимо. Он тут же освободил ее:
– Нам нужно идти, а то опоздаем.
Внизу он усадил ее в черный спортивный автомобиль, и они поехали. Прибыв к воротам, Рэм предъявил билеты у входа и повел Мери к трибунам под открытым небом. Почти все места были заняты, но он подвел ее к первому ряду и кивнул двум мужчинам. Они мгновенно вскочили, освободив места.
Мери пришлось почти сразу же поднять воротник своей шубы. Из темной пустыни дул холодный ветер, и она почувствовала себя немножко виноватой, что так категорически отказывалась принять подарок.
– Я никогда не предполагала, что в это время года здесь может быть так холодно. А в шубе мне хорошо. Очень уютно.
Он улыбнулся и подмигнул, а затем передал ей пару отороченных мехом рукавичек, которые вынул из кармана своего плаща.
– А в кармане твоей шубы есть шарф, если понадобится.
– Надо же, как ты все предусмотрел.
– Кажется, не все. – Он помрачнел, взглянув на ее ноги в тонких чулках и легких лодочках. Затем, несмотря на протесты, снял свой плащ и обвернул им ее ноги.
– Теперь тепло?
Она кивнула. Ни один мужчина никогда не вел себя с ней подобным образом. Мери не знала, как реагировать. Обычно она сразу же давала мужчинам понять, что может сама позаботиться о себе. И они принимали это.
– Но теперь будет холодно тебе.
– Не думаю, – пробормотал он, садясь рядом с ней. – Я весь горю.
Сердце Мери встрепенулось от этих слов, но, прежде чем она смогла что-то ответить, из динамиков что-то пробубнил громкий голос, и луч прожектора осветил сфинкса. Неожиданно это древнее таинственное существо заговорило.
Оно начало рассказывать о путешественниках, которые здесь побывали, и о том, что ему довелось увидеть за все эти годы. Это было захватывающее представление. С помощью звуковых и световых эффектов постановщику удалось добиться необыкновенного ощущения присутствия. Зрители были перенесены в далекие времена правления фараонов. Мери была так захвачена этой сагой, что, когда последний звук эхом разнесся по пустыне и стали тускнеть огни, она обнаружила, что вцепилась в руку Рэма, а его рука покоится на ее руке. Она повернула голову и увидела, что он смотрит на нее.
– Не делай этого, – сказала она, убирая свою руку.
– Чего?
– Не надо так смотреть на меня, как будто собираешься просверлить насквозь. Это меня пугает.
Он усмехнулся:
– Извини. Тебе понравилось представление?
– Очень. Это был настоящий спектакль. Спасибо, что привел меня сюда. – Она сняла шубу, чтобы отряхнуть песок. – Ой, посмотри, что с ней стало.
– А вот об этом беспокоиться не надо. Давай лучше обсудим, как проведем остаток сегодняшнего вечера. Можно сразу отправиться ужинать, а можно вначале проехаться в город или поездить по пустыне. Что бы ты хотела?
– Ужин, и как можно скорее. Я очень голодна.
– Предпочитаешь снова «Аль Рубайят» или какое-нибудь другое место?
– «Аль Рубайят», наверное. Потом, мне кажется, ты говорил, что там какое-то интересное шоу после ужина.
Они сели за тот же самый столик. В течение всего ужина Рэм смешил ее рассказами о своей семье, особенно о двух младших сестрах. Например, как его младшая сестра Азиза привела в спальню свою любимую козочку, а той понравилось кружевное покрывало на постели, и она начала его с аппетитом жевать. Рэму пришлось много потрудиться, чтобы выпроводить это прожорливое существо из спальни, а потом помочь Азизе скрыть происшествие от матери. У них, похоже, милая семья. Мери было трудно представить этого жизнерадостного человека, сидящего сейчас перед ней, маленьким мальчиком, на котором другая сестра, Сюзанна, училась делать перевязки. Она обматывала его бинтами с головы до ног, и он терпеливо сносил все это. Они, правда, ссорились, когда она своими химикалиями загрязняла ванну.
– Ты был для них прекрасным старшим братом. А скажи, что, все на самом деле было так идеально?
Он засмеялся:
– Иногда, мне кажется, я слишком усердно пытался их опекать. Сюзанна всегда говорила, что у меня диктаторские замашки. Я старше ее всего на два года, и она всегда сопротивлялась мне, как могла.
– Как я ее понимаю. Ну и как же она тебя укрощала?
– Когда мы были детьми, она пиналась, норовя попасть по коленке, – сказал он, криво улыбнувшись. – Теперь же наше общение проходит на высоком дипломатическом уровне. Она меня просто игнорирует. Уверен, ты никогда не била своего старшего брата по коленкам.
Мери покачала головой:
– К сожалению, я единственный ребенок в семье и росла одна. А как насчет Азизы?
– Она младше меня на десять лет, и я избаловал ее до невозможности. Азиза считает меня самым лучшим.
– А что, у тебя вообще нет никаких недостатков?
– Это секрет, но тебе я его открою. У меня есть один недостаток: я называю его настойчивостью, но моя мама зовет упрямством. Отец считает, что я унаследовал это от матери, а мама говорит, что я вылитый отец. Правда, она улыбается, когда говорит это.
