Текст книги "Изгнание из рая"

Автор книги: Джемма Дамиани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Джемма Дамиани
Изгнание из рая

…люди мелки, дела их глупы, душа черствеет, рассудок затмевается, и нравственность гибнет без пользы ближнему…

Из письма А.С. Грибоедова

1

Каждой женщине бывает обидно, когда она узнает об измене своего мужа. Еще более обидно узнать о ней чуть ли не в медовый месяц. Такое хоть и не часто, но случается.

Наша история началась именно с такого прискорбного события. Дядюшка де Сонкур выдал свою племянницу – молодую, хорошенькую и неглупую девицу – за довольно богатого тридцатилетнего субъекта, сына старого друга. Собственно, старая дружба двух родов и сыграла главную роль в этом браке. Обе стороны имели равное положение и состояние, тонкий расчет имелся лишь в закреплении родства двух почтенных и дружественных семейств.

Жених, Арман де Сен-Клер, был довольно красив собой и находился в самом расцвете сил: уже не мальчик, но зрелый мужчина, способный вкусить от жизни с полным знанием дела. Он был известен среди друзей и разного рода приятельниц как отменный жуир и бездельник, который и не думал угомониться после свадьбы.

Невеста его, Жюльетта де Сонкур, была обыкновенной молодой девицей восемнадцати лет и питала иллюзии, свойственные этому прекрасному возрасту, а также претензии на счастье с будущим супругом.

Церемония бракосочетания состоялась в Париже. Небольшой прием в доме невесты, а точнее, ее дядюшки закончился довольно быстро. Затем молодожены сели в поезд и отправились в загородное поместье Сен-Клера.

Собственно, во время всей поездки супруги не вели никакого разговора, разве что Сен-Клер спросил у жены, не устала ли она, и предложил ей прилечь и отдохнуть. Жюльетта, впрочем, чувствовала себя несколько стесненно, и ее можно было понять. Они не были близко знакомы с Арманом. Конечно, он ей нравился, – девушка иной раз даже говорила себе, что влюблена в него, но тем не менее Жюльетта, в сущности, совсем не знала своего мужа и даже не знала, что сейчас сказать для поддержания разговора. Впрочем, Сен-Клер решил не утруждать себя беседой с женой и, испросив ее разрешения, устроился для отдыха со всеми возможными удобствами и вскоре задремал. Жюльетта, напротив, глаз не могла сомкнуть, размышляя о своем новом положении и связанных с ним обязанностях жены и хозяйки дома. Она представляла себе поместье, в которое они ехали, тамошних слуг и обычаи гнезда, в котором прожило не одно поколение Сен-Клеров. За этими мыслями она не заметила дороги и очнулась только тогда, когда муж стал поторапливать ее к выходу.

Супруги сели в модный экипаж, их вещи разместил грум, и уже через два часа они были дома.

– Ну, дорогая, теперь вы – хозяйка этого дома, – галантно обратился Сен-Клер к супруге. – Думаю, что теперь и я в вашем полном подчинении, как и все здесь.

Жюльетта смущенно улыбнулась, но такое дружественное приветствие ее порадовало и ободрило. Теперь она была, пожалуй, счастлива.

Супруги рука об руку поднялись на второй этаж, и Сен-Клер показал жене свою комнату, потом проводил ее в спальню, приготовленную специально для нее, и оставил, сказав, что им обоим необходимо переодеться и умыться с дороги.

Когда Сен-Клер вышел, в комнате появились экономка мадам Леблан и горничная Люси. Мадам Леблан была чрезвычайно почтительна. Она поприветствовала Жюльетту в ее новом доме, поздравила с бракосочетанием и сказала, что ее служанкой будет Люси.

– Надеюсь, мадам де Сен-Клер, вам здесь понравится, – сказала экономка. – Здесь, конечно, нет тех развлечений и удовольствий, что были у вас в Париже, но по мне жизнь в провинции не сравнится ни с чем другим.

Здесь не в пример спокойнее и добропорядочнее, – согласилась Жюльетта.

Услышав это, Люси громко хмыкнула.

– Попридержи язык, милочка, – шепотом сказала ей мадам Леблан. – Воздух здесь замечательный, чистый мед. Прогулки – одно удовольствие, – продолжила она громко для Жюльетты. Какие тут окрестности, какие виды. Железная дорога далеко и ее совсем не слышно. Но, простите меня, я так много говорю, а вам надо отдохнуть.

– Спасибо, мадам Леблан, – ответила Жюльетта. – Я весьма признательна вам за заботу.

Экономка поклонилась и вышла. Люси осталась в комнате и помогла Жюльетте умыться, а затем переодеться. Около получаса они потратили на то, чтобы разобрать вещи Жюльетты и выбрать подходящее платье, потом еще около получаса она переодевалась, пока, наконец, муж не прислал за ней, приглашая к ужину.

Первый совместный ужин прошел достаточно весело. Сен-Клер был в добром расположении духа, беспрерывно шутил и смеялся. Жюльетта, глядя на него, тоже развеселилась. Вот, кажется, счастье и наступило для двух людей.

Многие совершенно искренне полагают, что после заключения брака и наступает счастье, и жизнь как бы заканчивается. Во всяком случае, многие романисты так считают, ибо довольно часто свое повествование о судьбах героев заканчивают венчанием, которое обставляют со всей возможной роскошью. Но мне это делать непозволительно, ибо мой рассказ свадьбой только начинается.

Теперь следует сказать о том, что следует за свадьбой: о медовом месяце. В сущности, медовый месяц описывать трудно. Все представляют себе, что это такое, какие чувства испытывают два человека в это время, и трудно подобрать слова, чтобы избежать банальности и пошлости. Поэтому я позволю себе в моем повествовании опустить это время безоблачного счастья (благо оно было достаточно недолгим, и это не повредит связности рассказа) и приступить к событиям интересным и таинственным.

Через пару недель молодому мужу прискучило сидеть дома. Однажды утром он собрался, сел в небольшой экипаж и отправился в город N*, находившийся верстах в пяти от поместья. В городе Сен-Клер планировал навестить старинного приятеля, такого же бесшабашного гуляку и спутника во всех сомнительных мероприятиях, известного парижского вивера[1]1
  Прожигателя жизни.


[Закрыть] Кавалье.

Приятели встретились и не замедлили обменяться новостями. Кавалье с насмешливой улыбкой поздравил приятеля с женитьбой и не без некоторого удовлетворения заметил темное облачко, пробежавшее по лицу Армана при мысли о жене.

– Неужели она успела тебе надоесть? – спросил Кавалье. – Или, может, она сварлива и не хороша собой?

– Признаюсь, я не могу судить о ее достоинствах, я слишком мало обратил на них внимания, – с усмешкой ответил Сен-Клер.

– Вот даже как? А она знает о твоем равнодушии?

– Избави Бог! Я постараюсь, чтобы она ни о чем не догадалась.

– К чему такая щепетильность?

– Это из-за дяди. – Сен-Клер нахмурился. – Старый жук не даст мне денег, если она вздумает ему жаловаться.

– Да ведь ты не нищий? – удивился Кавалье.

– Ну, как сказать… Мои дела довольно запутаны. К тому же я намереваюсь основательно потратиться…

– На что? Или, вернее, на кого?

– Вот именно! – Арман развеселился. – На кого! Я собираюсь немного разнообразить свою жизнь.

– Здесь? Под самым носом у жены? – рассмеялся Кавалье. – Да ты, приятель, не мешкаешь. Уже приглядел кого-то?

– Нет, вот этого не успел.

– Что за беда? Готов тебе помочь. В городе сейчас собралось большое общество. Из Парижа понаехали художники, поэты, певички… – При последнем слове Кавалье зажмурился. – А какое тут теперь кабаре… И всех я знаю!

– С чего вдруг такое нашествие?

– Да какая разница? Но тебе придется быть очень осторожным, если ты не хочешь, чтобы до жены донеслись слухи о твоем… м-м… поведении.

– Ну-ну, не напоминай… И не томи! Веди меня скорее в райские кущи!

Оба приятеля, ничтоже сумняшеся, прихватили шляпы и направились в ближайшую ресторацию, где встретили, наверное, половину парижских приятелей Кавалье.

* * *

– Вы позволите, мадам? Вам сообщение от господина доктора. – Слуга протянул на подносе письмо.

Мадам Дебонне, супруга упомянутого господина доктора, с нетерпением взяла письмо и, развернув, прочитала следующее:

«Милая, не стоит меня ожидать дома. Я не могу точно сообщить тебе, когда освобожусь. Очень сложный пациент. Если желание у тебя еще не пропало, ступай и развлекись со своими друзьями. При первой же возможности я присоединюсь к вам.

Андре».

Мадам Дебонне слегка огорчилась, но решила последовать совету мужа. Как некстати это появление былых знакомых – напоминание о ее прошлой жизни…

Она не испытывала сильного желания встретиться со своими парижскими друзьями, однако ей было интересно как-то они ее встретят и что сама она почувствует, увидев их.

После отъезда из Парижа прошло около пяти лет, срок, как оказалось, не очень большой. Она не успела ни соскучиться, ни пожалеть о сделанном. Мадам Дебонне опасалась, как бы эта встреча не повредила ей и ее мужу. Однако N* – город небольшой и рано или поздно она все равно столкнется со всей компанией, так что лучше встретить опасность в лицо. Мадам Дебонне была женщиной сильной и ничуть не сомневалась, что лучшая защита – это нападение. Да, впрочем, что ей может тут угрожать?

Она была теперь не одна, как когда-то. Рядом был человек, на которого она всецело могла положиться – ее муж. Он знал о ней все, и это было главным нынче. Что-то скрывать от него не имело смысла. А мнение прочих ей было совершенно безразлично.

2

– A-а, Кавалье! Приятель! – Роже Дюруа поднялся навстречу. – Проходи, знакомь с другом.

За столом сидела веселая компания из четырех человек. Они уже выпили, и поэтому атмосфера вокруг была непринужденная и несколько фривольная. Кавалье представил Сен-Клера, в ответ Арман был познакомлен с самим Дюруа и его богемными приятелями Реми Мишло, Матье Сен-Жюстом и Амели Дебре, обедавшими в этот час в «Цветке».

– Дюруа, вот объясни моему приятелю, зачем вам, парижанам, понадобилась эта скучнейшая провинция, из которой мы только и мечтаем вырваться при каждом удобном случае, – попросил Кавалье.

– Все очень просто. – Дюруа отложил вилку в сторону и вытер губы салфеткой. – Дело в том, что наш друг Сен-Жюст большой романтик.

При этих словах Сен-Жюст покраснел. Он был еще молод, а в сравнении со всей компанией вообще казался сущим ребенком.

Дюруа, заметив что Матье покраснел, улыбнулся и продолжил:

– Пару месяцев назад в полном одиночестве он посетил ваш город и наткнулся тут на какие-то развалины… Что это было? – Он обернулся к Сен-Жюсту.

– Развалины замка. – Тот замешкался с ответом. – Замок графов NN.

– Ну вот, замок NN. И настолько тот был прекрасен, настолько живописны были его развалины, – Дюруа увлеченно декламировал, размахивая руками, – что милый Матье не оставлял нас до тех пор, пока не уговорил всех сюда приехать и поглазеть на него. Ну и каждый должен сообразно своим талантам, конечно, отметить существование этих развалин. Художники – писать его, поэты – воспеть в стихах… Там, я думаю, есть и живописные темницы, – он наклонился к Амели и слегка обнял ее за талию, – и прочие… м-м… удовольствия от посещения. – Дюруа шептал ей это почти на ухо.

Амели лукаво поглядывала на собеседника, потом, усмехаясь, сняла его руку со своей талии и спросила:

– А как мне увековечить это чудо света?

– Не знаю. – Дюруа насупился.

– Я думаю, способ найдется, – в разговор вступил Мишло. – Надо только захотеть.

Кавалье и Сен-Клер были в восторге. Особенно Сен-Клер. Он, привыкший к подобным сценам, разговорам и известной свободе нравов на парижский манер, был просто счастлив и здесь не отрываться от излюбленного времяпрепровождения и образа мыслей и действий. Он предполагал, что красотка Амели не единственная, так сказать, дама среди этой богемы, и развлечение ему найдется.

– А кстати, Мишло, ты знаешь, кого я тут встретил? – спросил Дюруа.

– Кого?

– Марию. Ты еще ее помнишь?

Мишло замер:

– Такое забыть нельзя, ты же знаешь.

– О чем это вы? – вмешался Кавалье.

– Об одной женщине, с которой мы были знакомы в Париже, – ответил Дюруа.

– Она из тех, которых нельзя забыть, – несколько позёрски прибавил Мишло. – Хотя я готов поклясться, что она никогда не была среди тех.

– Среди каких тех? – спросил Сен-Жюст.

– Из кокоток, певичек и прочих дам подобного рода.

– Ну-ну, не очень-то. И среди них есть очень порядочные женщины! По-своему, конечно, порядочные, – сказала Амели.

Сен-Клер усмехнулся на эти слова. Амели заметила это:

– Вы не правы, Сен-Клер, что смеетесь над моими словами.

Сен-Клер взглянул на Амели и подумал, что она напоминает ему женщин с полотен Эдуарда Мане. У нее были светлые волосы, довольно пышные, но без излишества в прическе, и почти простодушное выражение лица. На ней было платье с темно-синим бархатным жакетом и белый кружевной воротник, а также бархотка, завязанная бантом на шее, – они красиво оттеняли цвет ее кожи. Рука Дюруа касалась то ее талии, то плеча, но Амели будто ничего не замечала. Сен-Клер еще раз усмехнулся и ответил:

– Простите меня, я и не думал смеяться, – но по его лицу было видно, что он лжет.

– А чем же она так ото всех отличалась, – сказал Кавалье, – эта Мария?

– Если вы ее увидите, то поймете, – ответил Дюруа.

– В ней есть натура, чистота, – стал объяснять Мишло. – Это и в лице ее заметно и во всей повадке. Знаете, у меня есть теория о том, что взгляд, черты лица… морщины, наконец, это все следы жизни. И не только печалей и радостей, но и той чистоты или, напротив, грязи, что есть в наших душах. Так вот, ее душа – она как прозрачный родник. В ее жизни многое было и ее пытались замарать грязью, как и всех нас. – Мишло помрачнел. – Но вот мы испачкались, а она – нет. Все наносное ушло, и осталась она такой, какой и пришла в этот мир.

– Просто песня какая-то, баллада о Прекрасной Даме… – Сен-Клер почувствовал себя несколько неловко, слушая такие речи. Он никак не могу допустить возможность существования такой женщины.

– Когда вы посмотрите в ее лицо, то сразу это поймете, – живо возразил Мишло. – Она не многим моложе нас, но на вид ей больше двадцати с небольшим не дашь. И такое достоинство и спокойствие в жестах, во взгляде…

– Полно, хватит… Вот тоски нагнал. – Амели подняла бокал и залпом осушила его.

– Отчего тоска?

Все обернулись. У их стола стояла женщина, в скромном светлом платье, в шляпке этому платью в тон, со спокойным, чуть улыбающимся молодым лицом. Она так разительно отличалась от всей компании, что любой посторонний стал бы недоумевать, для чего она подошла к ним.

– Мария! – воскликнул Мишло. – Ты ли это?

– Я. Разве вы не вызывали меня только что, Мишло, своими заклинаниями? Только я теперь зовусь мадам Дебонне, если это всем вам не трудно…

– Да, конечно! – Мишло вскочил из-за стола, а за ним и все остальные мужчины поднялись.

Мария всех вспомнила поименно, со всеми поздоровалась. Ей представили Кавалье и Сен-Клера. Она каждому улыбнулась и подала руку. Кавалье был с ней изысканно любезен, учтив и несколько удивлен тем, что описание настолько соответствовало оригиналу. А вот Сен-Клер… Мария сразу обратила внимание на то впечатление, которое произвела на него. Это насторожило ее, и она постаралась быть с ним менее очаровательной, чем с остальными.

– Ты присоединишься к нам? – Дюруа был искренне рад.

– Да, конечно, окажите нам честь! – в разговор вступил Сен-Клер. Его энтузиазм бил через край, и все удивленно посмотрели на него.

– Спасибо вам, друзья… Но, боюсь, я не могу. Здесь не Париж, а я замужняя дама. Думаю, все и так уже удивляются, что я остановилась тут.

– Мы обидимся, – с улыбкой произнес Мишло. – Но ты заделалась такой буржуазкой! И это имя!..

– Опасения мадам Дебонне вполне естественны, – вступил в разговор Сен-Жюст.

– Благодарю вас, месье Сен-Жюст. Вы так галантны. – Мария улыбнулась молодому человеку, тот, в свою очередь, густо покраснел.

– Но все-таки составьте нам компанию. – Сен-Клер почти готов был схватить ее за руку и удерживать силой. Эта женщина произвела на него невероятно сильное впечатление.

– Вы чересчур настойчивы. – Лицо ее приняло строгое выражение, а по глазам было ясно, что она не играет, но рассердилась всерьез.

– Не стоит отказываться от приглашения друзей. – Между Марией и Сен-Клером появился еще один человек.

– Андре, – выражение лица Марии смягчилось, она поспешно взяла подошедшего под руку и отвернулась от Сен-Клера. – Позвольте вам всем представить моего мужа: доктор Дебонне.

Все с радостью перезнакомились, потому что к доктору Дебонне невозможно было не почувствовать расположения, такой уж он был человек, и муж с женой присоединились к компании.

Позже, когда супруги Дебонне отправились домой и из всей компании остались только Кавалье, Сен-Клер, Дюруа и Мишло, Дюруа сказал:

– Честно говоря, я не ожидал, что ее муж такой человек… Что он так к нам отнесется. Такое чувство, будто он ничего не знает.

– А вот мне, напротив, кажется, что он все знает. И про нас, и про свою жену…

– Он так доверчив?

– Так глуп, – пробормотал Сен-Клер.

– Да нет, он умен. Он знает, что за женщина рядом с ним, и знает, как надо поступать, чтобы она оставалась рядом, – сказал Мишло.

– И что она в нем нашла? – Сен-Клер не мог успокоиться. – Он же по сравнению с ней старик! А его внешность…

– Э-э, брат, в тебе говорит ревность. – Кавалье похлопал его по плечу. – Он не на много старше тебя, ну а его внешность… Он, конечно, не красавец, но по-своему привлекателен, это надо признать. Его лицо красит не классическая правильность черт, а внутреннее благородство, которого так недостает многим, но которое одно является истинным украшением человека.

– К тому же Мария никогда не любила этаких красавцев, – вмешался в разговор Дюруа. – Она смазливые лица за версту обходит. А ее муж умен, хладнокровен, надежен, остроумен…

– Насмешлив, уверен в себе, о-ба-я-те-лен… – с подходцем вставил Кавалье.

– Да вы просто влюбились в него! – бросил Сен-Клер с досадой.

– А еще он врач, а эта профессия накладывает свой особый отпечаток на человека, – добавил Мишло. – Этакая смесь цинизма, в соединении с божественным откровением… Очень взрывоопасная и весьма привлекательная смесь. Будь я женщиной – я бы не устоял.

– Ты бы этого не понял, потому что ты, Мишло, был бы очень глупой женщиной.

– Дюруа. – Мишло остановился. – У тебя полностью отсутствует воспитание и такт. Ты все время норовишь сказать мне гадость. Интересно почему? Может, ты вздумал меня ревновать? – С придыханием он нарочито подхватил приятеля под руку. – Дюруа, признавайся, неужели ты ко мне неравнодушен?

– Господа, прекратите, а то я умру от смеха глядя на вас. – Кавалье и в самом деле, слушая эту перепалку, уже несколько минут сдерживался, но захохотал, чуть ли не во все горло.

Через несколько минут приятели расстались. Дюруа с Мишло, переругиваясь, ушли, а Кавалье с Сен-Клером остановились, чтобы обсудить дальнейшие действия.

– Ты не забыл о том, что тебя жена дома ждет? – спросил Кавалье.

– О Боже! Конечно, забыл. И надо же было тебе напомнить!

– Э нет… Так нельзя. Уже одиннадцатый час, а тебе еще добираться до дома.

– А нельзя мне у тебя остаться?

– Можно… Но позволь дать тебе совет: вернись сегодня домой. – Кавалье посмотрел на приятеля. – Вы всего две недели женаты.

– Я не могу… Не могу я думать теперь о жене, когда я познакомился с такой женщиной.

– Подумай хорошенько, Арман. Здесь тебе ничего не светит. И мадам Дебонне не из тех женщин, что бегают на сторону. Она себя так не унизит, к тому же ты ей явно не понравился. Да и доктор в обиду себя не даст.

– Что мне этот доктор. – Сен-Клер с досадой отмахнулся. – Чертов буржуа. Да и она… Такая же, как и все остальные! Это только разговоры, что она на других не похожа, а как дойдет до дела, так легко изменит и мужу, и черту с рогами… Главное, чтобы появилось желание… – прибавил он тихо.

– Я тоже буржуа, Арман… – усмехнулся Кавалье.

– Прости! – Сен-Клер пожалел о сорвавшихся словах.

– Брось, я не в обиде. Но я тебе могу сказать, что это ни о чем еще не говорит. Не те сейчас времена, и дворянская спесь тебе мало поможет. А что касается исконно дворянского умения владения револьвером, то этот буржуа тебе десять очков форы может дать. Я немного с ним знаком, впрочем, его весь город знает, он же доктор… Так вот, стрелок он отменный, ты уж мне поверь.

– Кто это тебе сказал?

– Я видел собственными глазами. Послушай, Арман, ступай домой. Прояви благоразумие и забудь ты об этой женщине.

– Это не так-то просто. – Сен-Клер потер рукой лоб. – Разве ты этого не понимаешь?

– Понимаю. Она и на меня произвела сильное впечатление. Но мне моя жизнь дорога. К тому же я никогда не растрачиваюсь на то, в чем не вижу смысла и конечного результата. Ну, если я в нее влюблюсь, какой в этом будет толк? Никакого. И тебе советую, не вступай в сомнительные предприятия… Пойдем я провожу тебя до экипажа. – Кавалье взял Сен-Клера под руку и повел в сторону своего дома, у которого утром тот оставил свой экипаж.