Текст книги "Один шанс на соблазнение"

Автор книги: Джеки Эшенден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 2

Карлотте, в отличие от Стеллы Монтефиори, не были свойственны ни тактичность, ни робость, поэтому она просто сомкнула зубы на его нижней губе, и по телу Данте разлилась сладкая боль. Он мгновенно возбудился и инстинктивно попытался обнять Стеллу, забыв, что его руки прикованы наручниками.

Ее горячность явилась для него приятным сюрпризом. По сути, сюрпризом стало для него все то, что она сделала. Она была прекрасна: шелковистые золотистые волосы, перекинутые на плечо, гладкая кожа, белизну которой подчеркивало голубое платье, пьянящий аромат духов. Ему безумно хотелось прижать к себе эту женщину, но, понимая, что такой возможности нет, он решил действовать по-другому: приоткрыв рот, он языком провел по ее губе.

Стелла на мгновение замерла, а потом разжала зубы. Данте поспешил укусить ее за нижнюю губу, правда, несильно. Просто для того, чтобы узнать, как она поступит.

Она отдернула голову и сердито посмотрела на него. Ее щеки залил румянец.

– Черт бы тебя побрал, – пробормотала Стелла.

– Почему? – хрипло спросил Данте. – Потому, что я не дал тебе сделать то, что ты не хотела делать? Потому, что ты не стала убийцей?

Вместо ответа, Стелла впилась в его губы жарким, жадным поцелуем.

Данте сразу стало ясно, насколько она неопытна, однако, несмотря на это, он почувствовал в этом поцелуе ее гнев и страсть, и от этого его интерес только усилился. Ему и раньше доводилось иметь дело с неопытными девушками, хотя он и старался держаться подальше от них. Доводилось ему сталкиваться и с гневом, и со страстью. Но такого, чтобы все три аспекта – гнев, страсть, неопытность – соединились в одной женщине, еще не было. Причем в женщине, которая едва не пристрелила его.

Хотя все это только усиливало его возбуждение, он сохранял здравомыслие и понимал: неопытность – это признак того, что женщина уязвима, какой бы хладнокровной и сильной она ни старалась казаться. Однако уязвимость не умаляла его интереса к ней. Он пытался понять, почему его упоминание о душе заставило ее опустить пистолет. Еще он пытался понять, почему она, осознав провал своей миссии и впав в ярость, не пристрелила его, а поцеловала.

– Котенок, – произнес он, едва касаясь ее губ, – ты точно знаешь, что ты делаешь?

В ответ она снова укусила его, на этот раз сильнее. Желание, охватившее Данте, было настолько жарким, что у него перехватило дыхание. Он был вынужден признать, что давно женщина не вызывала у него таких эмоций, но, сказал он себе, он не допустит, чтобы она легко получила желаемое.

– Солнышко, если тебе так хочется, придется попросить, – заявил Данте, отстраняясь от нее.

Стелла сердито фыркнула и попыталась снова поцеловать его, но он плотно сжал губы. Она подняла голову. В ее глазах пылал огонь ярости, щеки разрумянились. Она ничего не говорила, просто долго смотрела на него, затем выпрямилась и отошла от кровати.

Данте догадался, что она приняла какое-то решение. Эта женщина с каждой секундой все больше интриговала его, и ему не терпелось узнать, как она поступит дальше, как ответит на его вызов.

Очаровательная тюремщица молча стояла посреди комнаты, затем спустила с плеч бретельки, и шелковое платье медленно стекло на пол к ее ногам. Она предстала перед Данте в белых кружевных трусиках.

Такого он не ожидал. Но он не жаловался на такой поворот событий. Ни капельки.

За свою жизнь он повидал немало красавиц, однако сейчас его ошеломила не красота тюремщицы, а то, как величественно она выглядела: гордо поднятая голова, прямая спина и вызов в глазах. Она словно призывала его разорвать путы и приблизиться к ней. Пасть перед ней на колени.

У Данте учащенно забилось сердце, боль в паху стала нестерпимой. Он едва не задергал руками, но ему удалось в последнюю минуту восстановить контроль над собой.

– Ты так просишь? – осведомился он. – Если это просьба, то очень убедительная.

Стелла промолчала и медленно сняла с себя трусики. Они упали на пол, и она вышла из них.

Данте был потрясен, когда увидел, что внизу живота волосы у нее тоже золотистые. У него даже закружилась голова.

«Да что с тобой такое? Ты на себя не похож. Это не в твоем характере – так желать женщину».

Сейчас ему хотелось ощутить на себе ее руки, почувствовать прикосновение ее обнаженного тела. Оказаться внутри ее. И побыстрее.

Все эти желания озадачили его. Он не хотел чего-либо хотеть. От злости на самого себя он заскрежетал зубами. Ему должно быть безразлично, поцелует ли она его, прикоснется ли к нему! Для него это не должно иметь никакого значения!

«Но если для тебя это не важно, почему ты все еще подумываешь о том, чтобы отказать ей?»

У Данте не было ответа на этот вопрос.

– Слушай, котенок, не стой там без дела, – как можно небрежнее сказал он. – Подойди поближе и дай мне взглянуть на тебя.

Вероятно, Стелла услышала напряженные нотки в его голосе, – на ее лице отразилось нечто сродни удовлетворению. Она неспешно подошла к кровати и окинула Данте изучающим взглядом. Увидев бугор у него под брюками, она очаровательно покраснела, однако глаз не отвела.

Данте будто пронзила молния.

Да что она вытворяет с ним!

– У меня встает на любую женщину, – с деланой беспечностью сказал он. – Так что твоего обнаженного тела мало, чтобы хорошенько возбудить меня.

Она пренебрежительно усмехнулась:

– А кто говорит, что я хочу возбудить тебя? Может, я просто хочу поиграть с тобой.

Вот хитрюга. Значит, сейчас будет борьба за власть? Она видит, в каком он состоянии, и наверняка решила воспользоваться своим преимуществом. Это ясно как день.

Что ж, пусть попробует. Может, ему и будет трудно сохранить хладнокровие, но он мастер в постельных сражениях за власть. Даже прикованный за руки и за ноги.

– Совершенно очевидно, что я не стану возражать, – сказал он. – Только предупреждаю: если тебе так хочется поиграть, ты должна знать, на что идешь.

– А кто сказал, что я не знаю? – Она вытянула руку и погладила его обтянутый тканью брюк бугор.

Данте едва не застонал от сладостного ощущения, но быстро взял себя в руки и бесстрастно посмотрел на Стеллу. Она неопытна, что отлично доказал ее поцелуй. Он обычно не использовал неопытность в своих интересах, однако сейчас, при сложившихся обстоятельствах, нищие, как говорится, не выбирают.

– Ты, дорогуша, должна знать, во что ввязываешься. Маленькому котенку будет трудно одолеть меня.

Стелла опять погладила его возбужденную плоть.

– Ты слишком дерзок для мужчины, прикованного наручниками.

– А ты слишком уверена для девственницы.

Она стала пунцовой и отвела взгляд. Данте был очень доволен собой. Во-первых, его догадка оказалась верной, а во-вторых, он прав насчет ее неопытности. Он наверняка первый мужчина, к которому она прикасается таким вот образом. И вообще, он наверняка первый мужчина, перед которым она разделась.

Он всегда сторонился девственниц, да и девственницы не стремились завязать с ним отношения, однако сейчас ему почему-то было приятно от мысли, что именно эта женщина – девственница. Ему это очень нравилось.

Девственница с пистолетом. Гм… чрезвычайно интригующе.

– Не смущайся, дорогуша, – сказал он, пристально глядя на нее. – Я тоже когда-то был девственником. – Хотя, если честно, он уже не помнил, когда и как лишился девственности.

Она довольно долго молчала, потом вдруг вскинула голову, быстро забралась на кровать и села верхом на своего пленника. Данте даже сквозь одежду ощутил, как горяча ее кожа.

Милый, милый котенок.

Она наклонилась над ним, и у него пересохло во рту, когда он перевел взгляд на ее покачивающиеся груди. В этой женщине не было ни капли робости – во всяком случае, Данте этого не видел.

– Я не смущаюсь. – Она потянулась к верхней пуговице его рубашки. – С какой стати?

Данте улыбнулся.

– Действительно, для этого нет причин. Но если тебе так хочется поиграть со мной, предлагаю сначала выучить правила игры. – Он сделал паузу. – Ты же не хочешь проиграть с первой попытки, ведь так?

На одно короткое мгновение в ее глазах промелькнуло сомнение. И тут же исчезло.

– Но я не собираюсь проигрывать, – холодно произнесла она, расстегивая пуговицы одну за другой. – Пусть я и девственница, но я не тупица. Мужчина – это просто мужчина. – Она оперлась ладонями на его голую грудь. – Вы сами сказали, мистер Кардинали: вы в моей власти. И вы ничего не можете с этим поделать.

Данте от души расхохотался, и Стелла наслаждалась звуком его голоса. Ей нравилось чувствовать под ладонями его крепкое тело, однако она понимала, что это неправильно. Все должно было пойти по-другому. Она кусала его, прикасалась к нему, чтобы подразнить его тем, что ему недоступно. Чтобы доказать ему свою власть над ним и наказать его за то, что она потеряла самообладание.

Однако получилось так, будто она наказала саму себя.

Она не ожидала, что укус разожжет в ней такой огонь. Не ожидала, что его губы окажутся такими мягкими и вкусными, как темный шоколад, или выдержанный виски, или все семь грехов, соединившихся в один.

Она не ожидала, что он будет вот так смотреть на ее обнаженное тело и что она будет пылать под его взглядом. Не ожидала, что прикосновение к его возбужденной плоти будет доставлять ей такое наслаждение.

Не ожидала она и того, что у нее внутри поднимется такая неутолимая жажда.

Чтоб ему провалиться!

«Во всем виновата ты сама».

Это правда. Именно она решила укусить его, потом поцеловать, потом раздеться перед ним и прикоснуться к нему. А сейчас она вообще сидит верхом на нем, подвластная своему желанию.

Такое не должно было случиться. Сексуальное желание – это еще одна слабость, которую она изгнала из своей жизни. Только вот уж больно гладкая у него кожа под ее ладонями, уж больно красиво перекатываются мышцы. И ей ужасно хочется на себе проверить, насколько он силен, хочется впитать в себя его жар.

– Бедный котенок. – Его низкий голос прозвучал хрипло, в нем слышалось удивление. – Ты ведь не понимаешь, да? Это не я в твоей власти. А ты в моей.

Что за дерзость – говорить такое, когда лежишь прикованный к кровати! И все же…

Стелла чувствовала, как его власть проникает в нее, подстегивает страсть и вынуждает ее дать волю этой страсти. Ее дыхание участилось.

«Ты слаба. Ты всегда была слабой».

Стелла выкинула эту мысль из головы. У нее есть только один ответ, и он состоит в том, что она должна быть сильной. Ей придется быть сильной, если она хочет преодолеть то настоятельное желание, подталкивающее ее к капитуляции.

Ведь Данте Кардинали казался таким простым. Ведь она считала, что им движет исключительно поиск удовольствий, что он раб любого милого личика, оказавшегося у него на пути.

Получается, что раб не он. А она.

– Нет, – прошептала она скорее себе, чем ему, – я ни в чьей власти.

– Тогда докажи это. – Его глаза задорно блеснули. – Слезь с меня и отойди от кровати. Надень платье и уйди.

Он приподнял бедра. Стеллу пронзило будто молнией, и она не смогла сдержать тихий стон.

– Давай, – хрипло проговорил он. – Если думаешь, что у тебя получится, – давай.

У нее получится. Обязательно получится.

Данте стал ритмично двигаться под ней, и она вся затрепетала. За прошедшие полгода она во многом отказывала себе, чтобы стать лучше и сильнее, чем та девчонка, что предала собственного брата и способствовала его заключению в тюрьму. Отказывала она себе и в физических удовольствиях. Она считала, что не лишает себя чего-то особенного, но…

«Слезай с него. Уходи. Отвергни его. Ведь ты именно так и собираешься поступить, да?»

Конечно да. И она слезет с него. Вот прямо сейчас.

Только…

Ей хотелось и дальше чувствовать под ладонями его тело, ощущать его ритмичные движения, которые буквально загипнотизировали ее.

«Ты должна что-то сделать».

Он рассчитывает, что она не слезет. Это же очевидно. Он уверен, что она так и будет сидеть на нем, останется в его власти. Что все будет так, как он сказал. Лишь потому, что другого не допустит ее тело. Получается, что она должна сделать что-то еще, чтобы доказать свою силу.

Сдвинувшись немного ниже, Стелла дрожащими руками принялась расстегивать его брюки. Когда ее пальцы обхватили его пенис, большой, твердый и горячий, она ошеломленно заморгала.

– Стелла. – То, как он произнес ее имя, напоминало голодный рык мощного хищника. – На твоем месте я бы этого не делал.

Но было поздно. Назад дороги не было. Если бы она пошла на попятный, вечер превратился бы в еще большую катастрофу, а она бы вскрыла всю глубину своей слабости.

Стелла подняла голову и посмотрела Данте в глаза.

– Что ты хочешь, чтобы я доказала?

Не дожидаясь ответа, она приподнялась над ним и стала медленно опускаться на его пенис.

Ощутив его внутри себя, Стелла испытала непередаваемый восторг. Она не почувствовала никакой боли, лишь небольшое напряжение во влагалище, которое заставило ее издать тихий вскрик.

Улыбка исчезла с лица Данте, и, когда Стелла полностью опустилась на него, он издал горловой звук. Повинуясь наитию, она задвигалась. Желание побуждало ее двигаться все быстрее и быстрее, она приподнималась и опускалась в каком-то чарующем ритме. Данте молчал, его бедра двигались в унисон с ее. Оба, не отрываясь, смотрели друг на друга, и пружина наслаждения внутри их стала стремительно раскручиваться, устремляясь к свободе.

Для Стеллы вселенная сузилась до двигавшегося под ней тела. Она не представляла, что соитие может быть таким, что внутри ее может гореть такой жаркий огонь, что страсть бывает такой сильной. Что желание утолить эту страсть может быть таким непреодолимым.

В помещении было прохладно, однако Стелла покрылась испариной. Она двигалась вместе с Данте, интуитивно подстраиваясь под задаваемый им ритм, и вместе с ним неслась к яркой звезде, которая все время оказывалась вне досягаемости.

– Возьми себя, – проговорил он. – Вот прямо сейчас.

Она без колебаний подчинилась ему и сунула руку между бедер. Новое ощущение подействовало на нее как взрыв бомбы. Закричав, она запрокинула голову и почувствовала, как все ее тело напряглось, и в следующее мгновение ее окатил острый исступленный восторг.

Когда восторг схлынул, Стелла рухнула на Данте. Прижимаясь щекой к его груди, она думала, что он напоминает нагретую солнцем скалу. Закрыв глаза, она вслушивалась в мощные удары его сердца. Биение его сердца почему-то успокаивало ее так же, как мерный плеск морских волн…

– Котенок, – произнес Данте Кардинали.

Успокоение растаяло, как снег, и оставило после себя холод и сомнения. Опершись на дрожащие руки, она приподнялась и заглянула ему в глаза.

«Что ты наделала? Ты же должна была убить его, а не играть с ним в игры. И ты точно не должна была спать с ним».

Стыд навалился на нее и лег на плечи тяжелым грузом. Это было ошибкой. Ужасной, страшной ошибкой.

– Стелла, – сказал Данте.

Она больше не могла находиться в этой комнате, среди руин своей миссии, свидетельств своей слабости.

Быстро скатившись с него, она спрыгнула с кровати, подобрала платье, трусики и маленький клатч и поспешила к двери. Ноги плохо слушались ее, они казались ватными.

– Стелла, – повторил Данте, на этот раз с большей настойчивостью.

Она не обернулась. У нее не было сил смотреть на него.

Открыв дверь, она выбежала в коридор, а Данте все звал и звал ее.

Глава 3

– Ну, Данте, и что ты об этом думаешь? – спросил Энцо. – Как нам поступить: принять предложение Токио или придерживаться плана нью-йоркского офиса?

Данте не слушал его, беспокойно расхаживая взад-вперед перед окном совещательной комнаты лондонского отделения «Кардинали девелопмент». Стекло заливал дождь, скрывая вид на город внизу, хотя этот вид интересовал его в той же степени, что и вопрос брата.

Потому что его мысли были заняты Стеллой Монтефиори.

Прошел месяц с того дня, когда она сбежала после на удивление самого страстного и острого соития в его жизни и оставила его прикованным к кровати в гостиничном номере в Монте-Карло.

И с тех пор им владело не просто возмущение, а самое настоящее бешенство.

Его бесило вовсе не то, что она опоила его, приковала к кровати наручниками и попыталась убить. Нет, ярость у него вызывало то, что она, во-первых, сбежала, даже не поблагодарив, и что, во-вторых, он не мог не думать о ней.

И думал о ней постоянно.

Все эти недели он вспоминал, как она сидела на нем верхом, как лежала у него на груди, как закричала, дойдя до экстаза. Как в ее взгляде отразилось удивление, когда она опустилась на него. Как это удивление сменилось восторгом. Он был потрясен этим, тем более что ему никогда раньше не доводилось видеть такой взгляд у женщин. А еще польщен – ведь именно он подарил ей этот восторг.

Весь прошедший месяц он провел в попытках найти ее. И эти попытки закончились печальной неудачей.

– Данте, ради всего святого, – рассердился Энцо. – У меня от тебя уже голова болит.

Заморгав, Данте повернулся и сунул руки в карманы брюк. Энцо стоял у длинного полированного черного стола для совещаний и сердито смотрел на брата.

– Так ты объяснишь мне, в чем дело? – спросил он. – Или будешь и дальше расхаживать по комнате, изображая меня?

Действительно, такое расхаживание взад-вперед было в характере Энцо, а не Данте.

Данте попытался успокоиться. У него не было желания рассказывать о Стелле. Пока, во всяком случае. Сейчас Энцо впервые в жизни был счастлив, и ему не хотелось портить брату настроение историями о покушении на его жизнь.

– Ничего не случилось, – ответил Данте. – А почему ты решил, что что-то не так?

– Потому что ты не услышал ни слова из того, о чем я говорил, и метался тут, как Саймон, которому не терпится вырваться из дома и поиграть.

– Только я не бешусь так, как Саймон. – Данте не очень понравилось сравнение с малолетним племянником.

Энцо многозначительно изогнул одну бровь.

– Ты намекаешь на взрывной характер моего сына? Если так, то…

– Естественно, нет, – раздраженно отрезал Данте.

Воцарилось напряженное молчание.

– Ну? – процедил Данте, недовольный тем, что брат неотрывно смотрит на него. – Я же сказал, что нет никаких проблем.

– Я поверю в это так же, как в то, что наш отец жив, прекрасно себя чувствует и мирно правит домом, – сухо произнес Энцо. – Поэтому рассказывай. Саймон через пару месяцев идет в школу, и ему меньше всего надо, чтобы в СМИ начался скандал, связанный с его дядей.

Полгода назад Энцо женился на Матильде и стал слишком трепетно относиться к репутации своей семьи. Данте это раздражало. Раньше брату было плевать на его романы, однако в последнее время тот превратился в самого настоящего блюстителя нравов.

– Это никак не задевает «Кардинали девелопмент», – заверил его Данте, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Или Саймона. Просто у меня возникли кое-какие затруднения.

Энцо нахмурился.

– Она не замужем, а?

– Братец, прошу тебя. Похоже, что ты совсем меня не знаешь.

Энцо прищурился и изучающе взглянул на Данте.

– А ты врешь.

– Не вру, – со всей искренностью произнес Данте.

– Кажется, она запала тебе в душу, если смогла превратить тебя в комок нервов.

Данте не собирался посвящать брата в историю со Стеллой Монтефиори. Как только выбрался из гостиничного номера, он тут же позвонил своей личной помощнице и попросил собрать как можно больше информации о семействе Монтефиори. На следующий день помощница представила полное досье, которое он долго изучал, пытаясь понять, с какой стати Стелла решила прикончить его.

Вскоре это выяснилось.

Монтефиори были одной из ведущих аристократических семей на Монте-Санта-Марии. Они вложили практически все, чем владели, в избирательную кампанию отца Данте, и, когда тот стал королем, всячески поддерживали его. Однако после его изгнания они лишились всего и стали нищими. Новая власть обвинила семейство Монтефиори в пособничестве мошеннику. Стефано Монтефиори удалось выкрутиться, а вот Маттео, его старшему сыну, нет. Его заключили в тюрьму вместе с другими сторонниками Луки Кардинали, и через несколько лет он там умер в заключении.

Не надо было обладать большим умом, чтобы догадаться, зачем Стелла Монтефиори хотела убить Данте: она и ее отец жаждали его крови в отместку за смерть брата и сына.

Это была самая настоящая сицилийская вендетта.

Только у Стеллы ничего не получилось.

– Ты же знаешь, как бывает, – сказал Данте. – Нормальная женщина может… при определенных обстоятельствах превратиться в смертельное оружие.

– Вот как? Ты не хочешь рассказать мне об этой женщине?

– Нет, – ответил Данте.

– В таком случае настоятельно прошу тебя сосредоточить свое внимание на…

В кармане у Данте завибрировал телефон, и он напрочь забыл о брате, когда посмотрел на экран.

Сообщение было от частных детективов, которых он нанял, чтобы разыскать Стеллу, и содержало адрес в Риме.

Он улыбнулся, и в нем поднялось какое-то чувство, которому он не смог подобрать название. Радость? Нет, не то. Скорее дикое, необузданное ликование.

Для него стало разочарованием то, что ему все не удавалось найти ее, что она то и дело ускользала от людей, которых он отправил на ее поиски.

И вот теперь она в его руках.

И от него она не ускользнет.

«Похоже, она тебе небезразлична».

Естественно, небезразлична. Правда, он еще не решил, что сделает с ней, когда найдет. Возможно, если он будет настроен милостиво, то просто предупредит ее о том, что обратится в полицию, если она еще раз попытается покуситься на его жизнь. А вот если никакого благорасположения к ней он в себе не обнаружит, тогда просто вызовет полицию.

«Но ведь тебе этого совсем не хочется…»

Ну конечно, Данте не хочется так поступать с ней. Да, ему хочется немножко наказать ее за то, что она заняла такое большое место в его мыслях и воспоминаниях, от которых он не может избавиться весь последний месяц. И по сути, это будет не наказание, только вот кричать она станет в полный голос.

– Ты выглядишь довольным, – заметил Энцо. – Может, ты теперь меня послушаешь?

– Дело в том, – ответил Данте, убирая телефон в карман, – что мне придется возвращаться в Италию.

– Ясно, – сухо произнес Энцо. – Надеюсь, это никак не связано с той женщиной?

Данте лучезарно улыбнулся брату:

– Ни в малейшей степени. Я могу воспользоваться самолетом? Отлично. Я срочно вылетаю.

Энцо фыркнул:

– Что насчет Токио?

Однако Данте уже спешил к двери.

– Ты и сам знаешь, что делать с Токио, – бросил он на ходу. – Не откладывай, братишка.

Через несколько часов он приземлился в Риме и тут же пересел в машину, вызванную для него помощницей. Он дал водителю адрес, присланный детективами, и попросил доставить его туда как можно скорее. Движение в городе, как всегда, было плотным, и Данте изнывал от нетерпения. Наконец машина свернула в район узких грязных улиц и обшарпанных многоквартирных домов. Ему сразу вспомнился убогий квартал в Неаполе, куда его привезла мать. Энцо тогда остался с отцом в Милане. По приезде в Неаполь мать сказала, что здесь у них начнется новая жизнь, не омраченная вспышками ярости и эгоизмом Луки. Это же здорово, правда? Нет, брата у него не будет, зато у него будет она, что гораздо важнее. Разве он не любит ее?

Данте любил свою мать и поэтому не спорил. Он не переживал из-за разлуки с грозным отцом, а вот брата ему не хватало. Однако он скрывал свою тоску, чтобы не расстраивать мать. Особенно когда ее запои участились.

Водитель остановил машину и скептическим взглядом окинул кучи мусора и граффити на стенах ближайшего дома.

– Мистер Кардинали, – спросил он, глядя в зеркало заднего вида, – могу я сопроводить вас в качестве телохранителя?

– В этом нет надобности, Джорджио, – отмахнулся Данте. – Я вырос в трущобах Неаполя.

Насколько было ему известно, семья Монтефиори жила в нищете на Монте-Санта-Марии, поэтому его удивило, что Стелла оказалась в Риме. Конечно, в большом городе спрятаться легче, и все же… Здесь не самое хорошее место для маленькой, хрупкой и очаровательной женщины. Хотя она великолепно владеет оружием, напомнил он себе, так что ей по силам постоять за себя.

Данте мимо стайки юнцов прошел к подъезду. Один из мальчишек что-то сказал ему вслед, однако он лишь оглянулся и грозно посмотрел на него. Ему было тринадцать, когда его пять раз подряд сильно избили в уличной драке. В ту ночь он решил, что сыт всем этим по горло и что нужно найти человека, который научил бы его защищаться.