Текст книги "Ночью, при луне..."
Автор книги: Джеки Д'Алессандро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
На его лице появился слабый намек на улыбку.
– Он попросил вас?
– Ну да. Он куда-то бросился, вернулся с палкой, положил ее у моих ног и умоляюще поскулил. Возможно, в вашем королевстве кто-то и смог бы устоять перед такой просьбой, но только не я.
– Большинство леди пугаются размеров собаки.
– Боюсь, что я не принадлежу к «большинству леди».
Он наморщил лоб и медленно кивнул, явно соглашаясь с ней, и она постаралась скрыть чувство, похожее на обиду.
Потрепав еще разок Дэнфорта по боку, он поднялся на ноги и протянул ей руку. Сара несколько мгновений смотрела на протянутую мужскую руку, и по какой-то непонятной причине ее сердце принялось учащенно биться. Словно в забытьи, она медленно подняла руку и вложила ее в его ладонь. Прикосновение его ладони, ощущение его длинных изящных пальцев, обхвативших ее запястье, ошеломили ее. Кожа у него была такая… теплая, а рука – такая большая. Она всегда считала свои руки слишком крупными и неуклюжими, но в его руке ее рука выглядела совсем маленькой и даже миниатюрной.
Он слегка потянул ее за руку, и она поднялась. Как только она встала на ноги, он отпустил ее руку, и она вдруг почувствовала, что инстинктивно сжала, пальцы в кулачок, чтобы сохранить волшебное тепло его прикосновения.
– Не хотите прогуляться? – спросил он, указав кивком на зеленую рощицу вдали.
– С удовольствием, – ответила она.
В течение минуты они шли молча, потом лорд Лэнгстон сказал:
– Вы утверждаете, что не похожи на большинство леди. Чем именно?
Она пожала плечами:
– Я не боюсь испачкаться, работая в саду или играя с домашними животными. Я терпеть не могу рукоделие, обожаю гулять под проливным дождем, не боюсь появления на носу веснушек от солнца и являюсь абсолютно бездарной в плане поддержания светской беседы.
– В отношении последнего позвольте не согласиться с вами. Лично мне нравится, что вы ни разу не упомянули о погоде.
– Очень рада, что не я одна так думаю. Я никогда не могла понять, почему кому-то может нравиться обсуждать погоду.
– Вот именно. В этом нет никакого смысла.
– Ведь при всем желании мы не можем на нее повлиять. Погода…
– Погода и есть погода, – сказали они в один голос. Сара поморгала, потом рассмеялась.
– На сей счет у нас с вами единая точка зрения. Это обнадеживает, – усмехнулся Мэтью.
Он перевел взгляд на ее губы, и Сару снова обдало жаром. Потом он встретился с ней взглядом и сказал:
– Итак, чем еще вы отличаетесь от остальных леди?
– Полагаю, что многим, поскольку я не считаю себя леди.
– Допустим. Но я имею в виду вас как особу женского иола. Вы любите ходить по магазинам?
Не удержавшись, она тихо вздохнула.
– Откровенно говоря, я обожаю бывать в магазинах. Особенно в книжных. Мне даже нравится их особый запах. Кожи и старой бумаги.
– А другие магазины?
– Мне всегда нравились кондитерские лавки. И галантерейные. Боюсь, что у меня есть слабость к шляпкам.
– К шляпкам? Вы имеете в виду те, что носят на голове?
– А где же еще? Я других не знаю. А вы?
– Нет. Просто я ни разу не видел вас в шляпке.
– Я была в шляпке, когда вышла из дома, но сняла ее, чтобы поиграть с Дэнфортом. – Она подняла руку и смущенно пригладила волосы. – Мне кажется, спрятать волосы под шляпку – это единственная возможность обуздать мою непослушную гриву.
Он перевел взгляд на ее кудрявые пряди, некоторое время смотрел на них, потом сказал:
– Мне показалось, что волосы у вас каштановые. На солнце они более яркие. И кажется, кудрявые.
Судя по тону, его слова не были комплиментом. Она едва удержалась и не сказала ему, что ее волосы – масса неуправляемых кудряшек всех оттенков каштанового цвета. Это ей отлично известно. И что ему нет необходимости лишний раз напоминать ей об этом ее недостатке.
– Ужасно кудрявые, – согласилась она и даже театрально передернула плечами. – Когда они распущены, то напоминают швабру. Я ежедневно сражаюсь с ними, но, к сожалению, всегда проигрываю это сражение.
– У вашей матушки тоже кудрявые волосы?
– Нет, мама у меня красавица. Каролина пошла в нее… – Стараясь сменить тему, она решила, что пора устроить ему небольшую проверку знаний в области садоводства. – Скажите, милорд… – Она замолчала, потому что его плечо нечаянно прикоснулось к ее плечу и она уловила какой-то удивительно приятный и очень мужской аромат – волнующее сочетание сандалового дерева и свежее накрахмаленного белья. Она взглянула на него, но он продолжал шагать рядом, как будто ничего не произошло. Когда она замолчала, он посмотрел на нее и спросил:
– Сказать вам что, мисс Мурхаус?
О Боже, она снова полностью потеряла нить разговора! Какая досада! Наморщив лоб, она заставила себя сосредоточиться и вспомнить, о чем они говорили. Ах да, о какой-то его головоломке из области садоводства.
– Скажите мне, милорд, вы сажаете страфф-уорды в тени или на солнце?
Он немного подумал, потом спросил:
– А с вашей точки зрения, что лучше?
– Тень. По-моему, от слишком яркого солнечного света начинают желтеть листья.
– Да, я заметил это. Нет ничего непригляднее, чем пожелтевшие сухие листья у растения.
– Совершенно с вами согласна. А как ваши тортлинджеры? Они тоже желтеют?
– Боюсь, что об этом надо спросить у Пола. Он несет персональную ответственность за все тортлинджеры. – Они завернули за угол и оказались на виду у тех, кто сидел на террасе. – Может быть, мы присоединимся к остальным?
– Откровенно говоря, я бы предпочла еще побродить по саду, если вы не возражаете. Хотелось бы найти, где растут ваши цветы, цветущие ночью.
– Я ничуть не возражаю. Желаю вам приятно провести время, мисс Мурхаус. Увидимся за ужином.
Они расстались. Лорд Лэнгстон направился к террасе, а Сара свернула на ближайшую дорожку, ведущую в сад. Как только она скрылась за живой изгородью и поняла, что ее не видно, она остановилась и, прищурив глаза, посмотрела сквозь листву вслед Мэтью.
– Значит, для ваших страфф-уордов требуется тень, не так ли? А ваш главный садовник несет ответственность за выращивание тортлинджеров? Вот вы и попались в ловушку, лорд – эксперт по садоводству, – пробормотала она себе под нос. – Вам даже невдомек, что таких растений, как страфф-уорд или тортлинджер, вообще не существует.
А это означало, что, во-первых, лорд Лэнгстон явно что-то затевает, а во-вторых, ей необходимо узнать, что именно.
Глава 5
В тот вечер за ужином Сара снова сидела на противоположном от хозяина конце стола, на сей раз между лордом Бериком и мистером Логаном Дженсеном. Лорд Берик, которому, на ее взгляд, было немного за тридцать, обладал потрясающей внешностью, что гарантировало ему повсюду, где бы он ни появлялся, всеобщее внимание. Он одарил ее приветливой улыбкой, вежливо осведомился о здоровье и, добавив пару слов о погоде, сразу же направил все свое внимание на Каролину, сидевшую по другую сторону от него.
Сара с облегчением вздохнула. Теперь можно было сосредоточиться на вкусной еде, не заставляя себя поддерживать ненужную беседу. Она зачерпнула ложечку густого супа и по привычке задержала его во рту, смакуя вкус, прежде чем проглотить, и пытаясь определить ингредиенты: французские сливки, брокколи, петрушка, тимьян, немного эстрагона…
– Вы часто бывает на подобных увеселениях, мисс Мурхаус?
При звуке глубокого мужского голоса, раздавшегося слева от нее, она торопливо проглотила суп и, повернув голову, встретилась взглядом с темными глазами мистера Дженсена. Сара уже несколько раз видела его и знала, что этот загадочный, баснословно богатый американец предпочитает находиться где-нибудь в сторонке, наблюдая за толпой гостей. Она не знала лишь, делал ли он это по собственному желанию или это объяснялось тем, что представители высшего света сторонились его. Так или иначе, его приглашали на все вечеринки – он был слишком богат, чтобы можно было его игнорировать, – но не сближались с ним, проявляя осторожность, как будто он был каким-то экзотическим зверем, который может укусить. А самое главное – он был американцем. И занимался коммерцией. Для элиты высшего света любой из этих причин было достаточно, чтобы не быть с ним на дружеской ноге. Хотя до вчерашнего дня они не были представлены друг другу, Сара раза два встречалась с ним на лондонских вечеринках и ощутила некоторую духовную близость с ним, как один аутсайдер с другим аутсайдером.
В отличие от блондина лорда Берика мистер Дженсен был темноволос. Это был высокий, мускулистый, ладно скроенный мужчина с резко очерченными чертами лица. Нос у него, видимо, был когда-то сломан, что не позволяло назвать его черты классически правильными. Но проницательный взгляд его умных глаз и, видимо, хорошо усвоенная привычка повелевать делали его абсолютно неотразимым.
Судя по всему, он обращался к ней, что ее крайне удивило, потому что прямо напротив него за столом сидела Эмили, которая выглядела настоящей красавицей в своем светло-зеленом муслиновом платье. Промокнув салфеткой губы, Сара сказала:
– Я не совсем поняла, мистер Дженсен, что вы понимаете под словом «подобных»?
– Я имею в виду эти развлекательные мероприятия за пределами города, – он чуть ближе наклонился к ней, обдав ее запахом свежего белья и мыла, и тихо добавил, чтобы только она могла услышать: – И эти смертельно скучные ужины.
Она чуть не рассмеялась, услышав его крамольное замечание, с которым – увы! – не могла не согласиться. Откашлявшись, чтобы унять смех, она спросила:
– Вам не по вкусу суп?
– Он зеленый.
– Боюсь, что суп из брокколи обычно бывает зеленым.
– В том-то и проблема: я не люблю брокколи.
– Жаль. Как раз в сегодняшнем меню множество блюд из брокколи: суфле из брокколи; тушеная брокколи; соте из брокколи; брокколи в сливочном соусе и даже брокколи «фламбэ» на десерт.
Он пришел в ужас:
– Вы, наверное, шутите?
– Конечно, шучу, – усмехнулась она. – Но посмотрели бы вы на выражение своего лица!
Он какое-то время смотрел на нее, потом сказал:
– Я так и знал.
– Знали, что я шучу? – Она покачала головой: – Думаю, что нет.
– Нет. Я знал, что вы другая.
Сара замерла и про себя тяжело вздохнула: очевидно, сегодня джентльмены сговорились указывать ей на ее недостатки.
Видимо, ее мысли каким-то образом отразились на ее лице, потому что он сказал:
– Уверяю вас, говоря «другая», я хотел сделать вам комплимент, мисс Мурхаус. У вас есть чувство юмора. И вы не боитесь говорить то, что думаете.
– Судя по всему, вы обладаете тем же недостатком, мистер Дженсен?
– Да. Поэтому очень рад, что сижу сегодня рядом с вами. Вчера вечером я сидел между матушкой леди Джулианы, которая занимается сводничеством, и тетушкой мисс Эмили, которая занимается тем же и к тому же наполовину глуха. Умоляю вас, не дайте мне провести еще один ужин, часами без умолку болтая и не сказав при этом абсолютно ничего. Бла-бла-бла, погода, погода, погода, брак, брак, брак, бла-бла-бла. – Он покачал головой: – Не понимаю, как вам, британцам, удается это делать: говорить, без конца ходя по кругу.
– Это благоприобретенная привычка, которую нам вдалбливают с младенчества. К подростковому возрасту мы уже умеем бла-бла-бла о погоде и браке целыми днями напролет.
– Понятно. В таком случае как вам удалось избежать этого?
Она чуть помедлила, не зная насколько правдивой можно с ним быть, потом решила, что нет причин прятаться за банальностями в разговоре с этим откровенным человеком.
– Моим родителям было безразлично, овладею ли я тонким искусством обсуждения погоды, поскольку все их честолюбивые надежды были связаны с удачным замужеством моей сестры. Поэтому я проводила время, занимаясь другими делами.
Он одобрительно кивнул:
– Рад за вас. Наверное, вы играли с собаками и бродили по саду? – Заметив, что она удивленно приподняла брови, он добавил: – Я видел вас сегодня во время чая на террасе. Вы и эта чудовищная собака радовались жизни.
– Да. А вы разве не радовались?
– Радовался, но гораздо меньше, чем вы. Мало того что меня снова посадили между дуэньями, но я еще и не большой любитель чая.
– Так вы не любите не только брокколи, но и чай? – Она поцокала языком. – Есть ли что-нибудь такое, что вы любите, мистер Дженсен?
– Спаржа. Кофе. – Он поднял свой бокал и посмотрел на нее поверх его края. – Я люблю необычное. Неожиданное. Например, людей, которые обладают чувством юмора и не боятся говорить то, что думают. А что любите вы?
– Морковь. Подогретый сидр с пряностями. Людей, которые вроде меня являются… аутсайдерами. Людей, которые обладают чувством юмора и не боятся говорить то, что думают.
Уголки его губ дрогнули в улыбке.
– Похоже, я нашел родственную душу. Слава Богу. Я боялся, что обречен слушать весь вечер, как Терстон и Берик обсуждают охоту на лис.
– Но именно этим занимаются джентльмены, собравшиеся погостить в поместье у друга: верховая езда, еда, сон, охота, сильно приукрашенные истории об их успехах за карточным столом. – Она усмехнулась. – Но для разнообразия всегда можно сыграть в вист или пикет с дуэньями.
Он вздрогнул с нарочитым ужасом:
– Благодарю покорно.
– Можно сыграть в те же игры с леди Джулианой и леди Эмили. Обе они большие мастерицы играть в карты, как и моя сестра. И хотя у них, возможно, пока не было случая доказать это, можете поверить мне на слово: все три способны говорить не только о погоде. Так уж повелось, что у леди это первая тема разговора. А как только минует «погодная» стадия, разговор может пойти и на более волнующие темы.
– Например?
– О магазинах. О моде.
– Боже упаси!
– Об опере. Об охоте. Или о браке, – она скривила губы, – и тут уж к вам обязательно присоединятся дуэньи.
– Знаете, вы меня просто убиваете, – сказал он, лениво помешивая суп серебряной ложкой. – Я не хотел обидеть вашу сестру или подруг. Откровенно говоря, я имел в виду Терстона и Хартли. Это настоящие зануды. Даже дуэньи не так утомительны, как они. А ваша сестра и подруги просто очаровательны.
– В этом я ни на мгновение не сомневаюсь. К тому же все они очень красивы.
– Несомненно. Особенно ваша сестра.
Сара улыбнулась:
– Да. Она отличается также и внутренней красотой.
– В таком случае она действительно редкостная красавица. И ей очень повезло иметь сестру, которая так высоко ее ценит.
Сара покачала головой:
– Это мне повезло, сэр. Каролина всегда была для меня образцом для подражания. И самой близкой подругой.
Лакей убрал тарелки с супом и подал тонко нарезанную ветчину с зеленым горошком в сливочном соусе.
– Снова зеленая еда, – прошептал мистер Дженсен, бросив многозначительный взгляд на горошек.
– Успокойтесь, – прошептала в ответ Сара. – Осталось всего девять перемен блюд, а потом ужин закончится.
У него вырвался стон, и она не удержалась от улыбки.
– Напомните мне, почему я нахожусь здесь, а не в своем лондонском доме, где могу есть не зеленую пищу?
– Понятия не имею. Зачем вы приехали в Лэнгстон-Мэнор?
– Меня пригласил Лэнгстон. Не могу сказать зачем, потому что мы с ним не очень близко знакомы. Догадываюсь, что он, видимо, хочет обсудить со мной какое-то деловое предложение. Поскольку это моя излюбленная тема разговора, я готов даже с пониманием относиться к зеленой еде. – Он искоса взглянул на нее: – Насколько я понимаю, вы приехали в Лэнгстон-Мэнор в качестве одной из кандидаток на роль будущей жены?
Сара чуть не подавилась зеленым горошком.
– Кандидатка на роль будущей жены? Бог с вами! Ничего подобного.
– Почему? Вы уже кому-нибудь дали слово?
Она внимательно посмотрела на него, чтобы узнать, не шутит ли он, но, как ни странно, не заметила в его глазах ничего похожего на поддразнивание.
– Нет. Кстати, откуда вы знаете, что лорд Лэнгстон подыскивает жену?
– В Лондоне пронесся слушок об этом. Вчера, по прибытии сюда, я сразу заметил стайку не связанных обязательствами красавиц в числе гостей и подумал, что это, должно быть, правда. – Он улыбнулся. Улыбка показалась ей весьма привлекательной, к тому же она приоткрывала ровные, очень белые зубы. – Так, значит, вы пока никому слова не давали? Несмотря на зеленую еду в меню, впечатление от этого ужина у меня быстро меняется в лучшую сторону.
Теперь она поняла, что он ее поддразнивает.
– Я всего лишь сопровождаю свою сестру в этой поездке.
– А я здесь только потому, что… я пока и сам не уверен почему. Но впервые после приезда я рад, что нахожусь здесь. – Он приветственно поднял свой бокал с вином: – Выпьем за то, чтобы находить неожиданное. – Он улыбнулся. – И за новых друзей.
Мэтью, усаживаясь, бросил взгляд на противоположный конец стола. Что там, черт возьми, происходит между мисс Мурхаус и Логаном Дженсеном? Этот мерзавец смотрел на нее так, как будто она пирожное, а он только что понял, что принадлежит к числу сладкоежек. Всякий раз, когда Мэтью бросал на них взгляд, они либо смеялись, либо улыбались, либо разговаривали вполголоса, склонив друг к другу головы.
– Если ты не перестанешь так сердито смотреть на Дженсена, он будет обязан встать, подойти к тебе и ударить по физиономии, – тихо сказал Дэниел, сидевший слева от него. – Ты ведь знаешь, какие неотесанные эти американцы.
– Я не смотрю на него сердито, – сказал Мэтью. – Черт возьми, они, кажется, поднимают за что-то бокалы!
– Конечно, не смотришь. И эта глубокая морщинка у тебя всегда между бровями, и это выражение лица, будто ты откусил кусочек испорченного яйца. Я хотел бы узнать, почему ты смотришь на них сердито. Кто из них – мисс Мурхаус или Дженсен – вызвал твое раздражение?
Мэтью заставил себя оторвать взгляд от этой парочки и повернулся к Дэниелу:
– Я не раздражен. Я… озабочен. Дженсен монополизировал внимание мисс Мурхаус. Бедняжка, должно быть, умирает со скуки.
Дэниел бросил взгляд на другой конец стола:
– Мне не кажется, что она скучает. Напротив, мне даже кажется, что ей очень весело.
Взгляд Мэтью упрямо скользнул на другой конец стола. Да, ей было явно весело.
– Дженсен, кажется, тоже доволен.
Да, будь он проклят, так оно и есть. Мэтью стиснул зубы и выдвинул вперед челюсть.
– По-моему, этот человек тебе явно не нравится, – сказал Дэниел, наклоняясь к нему, чтобы их никто не подслушал. – Зачем ты вообще пригласил его?
По правде говоря, неприязнь к этому человеку он начал испытывать всего четверть часа тому назад.
– По той же причине, по какой все его приглашают. Он богат.
– А тебе-то какая от этого польза? Может, ты собираешься его ограбить?
– Едва ли.
– Гм-м… Надеюсь, ты сознаешь, что, хотя он богат, богатая наследница, на которой ты намерен жениться, должна быть женского пола?
– Благодарю за напоминание, это я знаю. А пригласил его, потому что он блестящий финансист. Хотел поближе познакомиться с ним, а потом попросить у него совета по поводу возможных капиталовложений.
Да, таков был его план. Теперь, однако, он испытывал сильное желание спровадить Дженсена назад в Лондон. Немедленно. Не дав этому сукину сыну больше шанса строить глазки мисс Мурхаус.
Слишком поздно. Этот мерзавец снова принялся пялиться на нее влюбленным взглядом. Мэтью почувствовал, как его зубы непроизвольно сжались.
– Силы небесные, старина, физиономия у тебя мрачнее грозовой тучи. Знай я тебя меньше, мог бы предположить, что ты ревнуешь, потому что Дженсен уделяет внимание этой бесцветной мисс Мурхаус…
Дэниел замолчал, не договорив фразу, и Мэтью, повернувшись к нему, увидел, что Дэниел, открыв рот, ошеломленно смотрит на него.
– Пусть я похож на грозовую тучу, – прошипел Мэтью, – хотя лично я с таким описанием абсолютно не согласен, но я, по крайней мере, не напоминаю вытащенного на берег сазана.
Дэниел сразу же захлопнул рот. Потом прошептал:
– Ты сошел с ума? Она же… она такая…
– Какая? – переспросил Мэтью, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Она… не наследница.
– Я это знаю. И уже говорил, что мой интерес к ней не имеет отношения к романтике, – сказал он. Слабенький внутренний голос пробормотал при этом ему что-то похожее на слово «лжец».
Проклятый глупый голосишко.
– Побойся Бога, старина, такое мне и в голову не могло прийти. Тем более, когда здесь присутствует такая красавица, как леди Джулиана. А она, смею тебе напомнить, как раз и является богатой наследницей, которая тебе необходима. И при этом не выглядит как старая дева. – Он задумчиво прищурил глаза. – Однако что-то привлекло твое внимание к этой мисс Мурхаус – причем что-то большее, чем просто желание выведать ее секреты. Если бы дело ограничивалось этим, ты не метал бы в сторону Дженсена таких убийственных взглядов. И не смотрел бы на нее так, как будто она аппетитный сочный плод, в который тебе хочется вонзить свои зубы.
– Полагаю, ты глубоко заблуждаешься, – проговорил Мэтью, не слишком веря своим словам.
«Лжец», – насмешливо произнес глупый внутренний голосишко.
– Как скажешь.
– Уверяю тебя, я просто… удивляюсь дружелюбию, которое проявляет мисс Мурхаус по отношению к Дженсену.
– Удивляешься? Тому, что незамужняя молодая женщина, тем более такая некрасивая, как мисс Мурхаус, наслаждается вниманием привлекательного, неженатого и баснословно богатого мужчины? Что же в этом удивительного?
– Мисс Мурхаус незамужняя, но она… связана обязательством. С мужчиной по имени Франклин. – Сам того не замечая, он крепко стиснул пальцы вокруг ножки бокала.
– Как ты узнал об этом? – удивился Дэниел.
– Я видел рисунок, на котором она его изобразила.
– И он отвечает ей взаимностью?
Перед мысленным взором Мэтью промелькнул рисунок со всеми интимными подробностями.
– Думаю, что да. – Он нахмурил лоб. – Интересно, как фамилия этого самого Франклина?
Дэниел покачал головой и, поцокав языком, сказал:
– Я, кажется, понял. Не знаю только, как ты умудряешься попадать в подобные истории.
– Ты мог бы и с большим сочувствием отнестись к моим финансовым и брачным проблемам.
– Поверь, я тебе сочувствую, – сказал Дэниел и приветственно поднял бокал. – Желаю, чтобы тебе сопутствовала удача. Она тебе, несомненно, потребуется.
Сара тихо открыла дверь спальни и осторожно выглянула в коридор. Убедившись, что в полутемном коридоре никого нет, она выскользнула из комнаты. Сердце у нее гулко билось, но она заставила себя идти спокойно, придав лицу самое невинное выражение. На тот случай, если кто-нибудь встретится, у нее было заранее приготовлено оправдание: «Я позаимствовала у сестры носовой платок и забыла вернуть его». Если ей скажут, что спальня ее сестры находится в противоположном направлении, она сделает вид, что смущена своей ошибкой, извинится и повернет назад.
Однако она надеялась, что ни с кем не встретится. Все джентльмены находились в малой гостиной, пили бренди и занимались тем, чем обычно занимаются джентльмены после ужина, когда все леди, включая дуэний, удаляются в свои комнаты. Она очень надеялась, что обе дуэньи спят, потому что на час пополуночи в ее комнате было назначено собрание дамского литературного общества до которого оставалось ровно два часа.
А ей еще предстояло, прежде чем они соберутся, раздобыть сорочку.
Благодаря разговору с очень хорошо информированной служанкой Мэри, состоявшемуся перед ужином, Сара знала, какая из комнат принадлежит лорду Лэнгстону. Ей предстояло всего лишь проскользнуть в комнату, схватить сорочку и выскользнуть назад. Это едва ли будет трудно сделать, поскольку лорд Лэнгстон находится в малой гостиной, а его камердинер Дьюхерст в одиннадцать часов вечера обычно делает перерыв на чашку чая (эту полезную информацию ей тоже любезно предоставила Мэри).
Не встретив никого в коридоре, Сара быстро добралась до двери в комнату лорда Лэнгстона. Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она осторожно постучала, готовясь утверждать, что перепутала дверь с комнатой сестры, если ей вдруг кто-нибудь откроет. Правда, лучше бы уж это был камердинер, а не сам лорд Лэнгстон, потому что он, судя по всему, был за ужином в отвратительном настроении. Всякий раз, когда она смотрела в его сторону, а это случалось чаще, чем ей хотелось бы, она видела его сердитый взгляд.
Ей никто не ответил, и она, осторожно повернув дверную ручку, медленно открыла дверь. Взглянув налево и направо вдоль коридора, чтобы убедиться, что ее никто не видел, она перешагнула через порог и тихо закрыла за собой дверь.
Прислонившись спиной к дубовой двери, она на мгновение остановилась, чтобы перевести дух. И вдруг втянула в себя воздух, почувствовав его запах. Запах чистого белья и сандалового дерева. Именно тот аромат, который мог бы заставить ее громко по-женски вздохнуть, хотя она, к счастью, не относилась к тому типу женщин, которые испускают подобные вздохи.
Она медленно окинула взглядом комнату, в которой все было освещено теплым золотистым светом пламени из камина. Перед камином стояла большая медная ванна. Рядом располагались кожаный диван и такие же кресла. Мебель была великолепного красного-дерева. Гардероб, умывальник, несколько комодов. Аккуратно приготовленная ко сну огромная кровать под темно-синим покрывалом с прикроватными столиками по обе стороны от нее. Овальный письменный стол с пюпитром для чтения. Ее взгляд упал на книжные полки с рядом книг в кожаных переплетах, но она подавила желание познакомиться с ними поближе и вновь взглянула в сторону гардероба и комодов.
Интересно, в каком из них хранятся сорочки милорда?
Оттолкнувшись от двери, она направилась к ближайшему комоду. Ухватившись за бронзовую ручку верхнего ящика, она выдвинула его и сразу же обнаружила стопку аккуратно сложенных сорочек. Что-то слишком уж легко все получилось!
Быстро взяв из стопки верхнюю сорочку, она прижала ее к груди и вновь ощутила великолепный запах лорда Лэнгстона. Она замерла, уставившись на белоснежную сорочку. Было что-то тревожное, что-то слишком интимное в том, как белая ткань сорочки прижимается к ее груди. Она, словно в трансе, закрыла глаза и, зарывшись лицом в мягкую ткань, глубоко вдохнула запах.
В памяти промелькнула яркая картина: он идет рядом с ней, и теплые солнечные лучи золотят его густые темные волосы. Ей вспомнилось, как по его лицу медленно расплывается улыбка. Как в уголках глаз образуются морщинки, когда он смеется. И его карие глаза, которые остаются печальными даже тогда, когда он смеется. Его низкий голос…
– На сегодня все, Дьюхерст, – донесся из коридора низкий голос лорда Лэнгстона. – Спокойной ночи.
– Хорошо, милорд. Спокойной ночи.
Силы небесные!
Сара так быстро вскинула голову, что сбила набок очки. Она в отчаянии заметалась, отыскивая, куда бы спрятаться, но в отличие от дамской спальни здесь не было никакой ширмочки. Не имея ни выбора, ни времени, она нырнула за бархатную оконную штору и притаилась там. Едва успела она спрятаться, как послышался звук открывающейся двери. Потом дверь закрылась.
Стараясь успокоиться, она на несколько секунд зажмурила глаза. Какая досада! Зачем он явился сюда, когда ему следовало находиться в малой гостиной?
Она услышала, как он тяжело вздохнул, потом скрипнула кожа. Сара вспомнила, что обитые кожей диван и кресла обращены в противоположную от окон сторону, и рискнула выглянуть из-за занавески.
Лорд Лэнгстон, чей профиль был отчетливо виден, сидел в одном из кожаных кресел. Он смотрел перед собой, упираясь локтями в колени и обхватив ладонями голову, и вид у него был безумно усталый. И очень печальный. Интересно, что мешает ему радоваться жизни?
Не успела она поразмыслить на эту тему, как он наклонился и ухватился за свой сапог. Сняв его, он принялся за другой. Потом встал и начал раздеваться.
У нее широко раскрылись глаза, и она даже дышать перестала, наблюдая, как он снимает сюртук. Потом галстук. Потом сорочку.
Ух ты… Дамское литературное общество явно не ошиблось в выборе хозяина сорочки для идеального мужчины, потому что лорд Лэнгстон без сорочки как нельзя более соответствовал идеалу. Она ухватилась пальцами за краешек шторы и, совершенно ошеломленная, обводила жадным взглядом его широкие плечи. Темные волосы на груди сужались книзу в узкий ручеек и пересекали плоский мускулистый живот.
Она все еще упивалась этим необычайным зрелищем, когда его пальцы принялись расстегивать пуговицы на черных брюках. Не успела она и глазом моргнуть, как он снял с себя и этот предмет одежды.
У нее чуть глаза не вылезли из орбит от удивления, когда она поняла, что тело лорда Лэнгстона может сравниться по совершенству лишь со скандально известной статуей, на которую она случайно наткнулась в зимнем саду леди Истленд во время ее музыкальной вечеринки. Она была так потрясена этим зрелищем, что сделала потом зарисовку по памяти. Это был тот рисунок, который лорд Лэнгстон видел нынче утром и на котором она собственной рукой начертала «Франклин Н. Штейн» после того, как леди приняли решение создать образ идеального мужчины, хотя до тех пор считала, что статуя является непревзойденным идеалом красоты.
Она явно заблуждалась.
Потому что не могло быть более совершенного образца мужской красоты, чем лорд Лэнгстон. Хотя статуя была сделана в натуральную величину, это не подготовило Сару к виду абсолютно голого мужчины – так сказать, во плоти.
Ее жадный взгляд спустился вниз по мускулистому телу, отметив узкие бедра и длинные ноги, потом, словно завороженный, замер в районе паха. Обычно так она замирала только в книжных магазинах и садах. Она увидела символ его мужественности в окружении темных волос.
Силы небесные, и почему это в комнате так душно?
Но не успела она сделать глубокий вдох, как он повернулся, дав ей возможность насладиться не менее великолепным видом сзади. Бог свидетель, каждый дюйм его тела был абсолютно великолепен!
У нее возникло почти непреодолимое желание подойти ближе и обследовать на ощупь каждый мускул, каждый участок его кожи. Ей пришлось вцепиться пальцами в штору, чтобы преодолеть это желание. У нее запотели стекла очков, и она не сразу поняла, что причиной было ее собственное учащенное горячее дыхание, отражавшееся от бархатной шторы. Она чуть отклонилась назад и заставила себя закрыть рот.
У нее перехватило дыхание, когда он с мягкой грацией, поигрывая мускулами, подошел к большой медной ванне. И тут она впервые заметила, как над начищенным краем ванны поднимаются облачка пара. Губы у нее снова раскрылись, и она поняла, что ей сейчас предстоит увидеть, как совершенно голый, абсолютно идеальный лорд Лэнгстон принимает ванну.
