Текст книги "Ночью, при луне..."
Автор книги: Джеки Д'Алессандро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
И вдруг Мэтью удивленно вытаращил глаза. Уж не привиделось ли это ему? Но нет, из-под прикроватной дверцы шкафа виднелась пара мужских сапог. А это могло означать одно…
В гардеробе прячется мужчина!
Мужчина, о присутствии которого в комнате, судя по волнению и взглядам через плечо, Сара отлично знала. И поскольку она не была испугана, его присутствие было Саре явно приятно.
Он испытал одновременно гнев, шок, возмущение, ревность и – черт возьми! – обиду. Он был в ярости.
Сначала он хотел подойти к гардеробу, распахнуть дверцы и вытащить оттуда сукина сына, который там прячется. Но это могло подождать. Вместо этого он не спеша, размеренным шагом подошел к секретеру. Остановившись напротив Сары, он уперся обеими руками в отполированную поверхность стола и наклонился к ней:
– Сара?
– Да, милорд? – отозвалась Сара, делавшая надпись на рисунке.
– Что вы делали, когда в комнату вбежал Дэнфорт?
Она бросила взгляд на гардероб и покраснела. У нее был такой вид, как будто слово «виновна» было выжжено у нес на лбу.
– Ничего.
– Ничего? Будет вам, Сара. Должно быть, вы все-таки что-то делали.
– Нет. Я просто сидела у огня.
Не дав воли гневу и обиде, он серьезно взглянул на нее.
– Вы не умеете лгать, – сказал он, гордясь тем, как спокойно он это произносит.
Она вздернула подбородок. Глаза ее возмущенно сверкнули.
– Я никогда не претендовала на то, чтобы стать лгуньей. Нет у меня такой привычки. Я просто сидела у огня.
Видит Бог, если бы он не был так зол, то поаплодировал бы ей за присутствие духа. Но он выпрямился и, не говоря ни слова, направился к гардеробу. Он понял, что ей стало ясно, куда он направляется, потому что она тихо охнула и поспешила за ним следом:
– Лорд Лэнгстон, что вы делаете? Он не мог говорить, поскольку от ярости утратил дар речи. Еще никогда в жизни не испытывал он такой ярости по отношению к другому человеку, какую испытывал в тот момент к этому трусу, прячущемуся в гардеробе. К проклятому мерзавцу, которого она явно пригласила к себе в спальню. К человеку, который, несомненно, осмеливался прикасаться к ней. Целовать ее.
«Точно так же, как это осмелился сделать ты, – ехидно согласился с ним внутренний голос. – В таком случае чем ты отличаешься от этого сукина сына, который прячется в гардеробе?»
Он стиснул зубы, чтобы не зарычать от ярости, и протянул руку к бронзовой ручке дверцы.
– Остановитесь! – сказала она за его спиной. – Прошу вас…
Не дав ей договорить, он с такой силой распахнул дверцы гардероба, что сорвал одну из них с петли. Готовый с первого удара отправить мерзавца в нокаут, Мэтью схватил мужчину за галстук и вытащил из шкафа.
И уставился в свои собственные глаза.
Вернее, в изображенные углем его глаза, а также нос, рот и челюсть, которые не принадлежали ему, но были почему-то знакомы. Все это было нарисовано на комковатой голове. На которой не было волос. И ушей.
Он замер на месте. На лице жили только глаза, лихорадочно осматривающие то непонятное, что он держал в руках. Судя по всему, перед ним была точная копия мужчины в натуральную величину. Мужчины, на котором была надета… его сорочка? Мужчины, у которого не было рук, одна нога была значительно толще другой и который, видимо, испытывал невероятно сильную эрекцию.
Мэтью опустил кулак и повернулся к Саре, которая стояла в нескольких футах от него, прижав к щекам ладони, и смотрела на него округлившимися глазами с выражением смертельного ужаса на лице.
– Что, черт возьми, все это означает? – спросил он, так сильно тряхнув чучело, что комковатая голова скатилась с плеч и упала на пол.
Сара немедленно наклонилась, подняла ее и покровительственно прижала к груди. Уставившиеся на Мэтью его собственные глаза выглядели так натурально, что он даже потрогал свою голову, чтобы убедиться, что она все еще на плечах. Встретившись взглядом с Сарой, он заметил, что она страшно рассержена.
– Полюбуйтесь, что вы наделали! – возмущенно сказала она. – Вы хоть понимаете, сколько времени я потратила, чтобы голова была пришита прямо?
Он в замешательстве долго смотрел на нее, потом сказал:
– Я понятия не имею, сколько вам потребовалось времени, но, очевидно, вам его не хватило. А теперь ответьте на мой вопрос: что, черт возьми, происходит? И зачем здесь находится эта мерзкая штука? – Он снова встряхнул безголовое чучело. – Откуда она взялась, почему на ней моя сорочка и почему на этой комковатой голове нарисованы мои глаза?
Она приподняла брови:
– Вы просили ответить на вопрос, а сами задали пять.
– И на все я хочу получить ответы. Немедленно.
Она посмотрела ему прямо в глаза и кивнула, от чего очки сразу сползли на нос. Поправив очки, она сказала:
– Ладно. Здесь ничего не происходит, если не считать того, что вы сочли приемлемым ворваться, не спросив и не получив разрешения, в мою спальню. Эта «штука», как вы грубо изволили назвать ее, является копией мужчины в натуральную величину. Это плод фантазии леди – членов нашего литературного общества. В дополнение к вашей сорочке на ней надеты галстук лорда Терстона, брюки лорда Сербрука и сапоги лорда Берика. Пришлось позаимствовать все это, потому что иначе его не только было бы невозможно набить, но он оказался бы голым. На его комковатой голове, кроме ваших глаз, имеются нос лорда Берика, рот мистера Дженсена и челюсть лорда Сербрука, поскольку в наши намерения входило создать образ идеального мужчины. – Она возмущенно фыркнула. – Кроме глаз, с вами у него нет никакого сходства.
– Очень на это надеюсь. У меня, знаете ли, есть уши. И волосы. Не говоря уже о шее и…
– Я хотела сказать, – прервала его Сара, прищурившись, – что он является образцом джентльменского поведения. Уж он-то не проявил бы такую бесцеремонность, не стал бы врываться в спальню леди и отпускать бестактные замечания по поводу неправильной формы чьей-то головы.
– Но если бы его собака убежала, унеся в зубах что-то очень важное для него, а он бы струсил и не сделал того, что необходимо, чтобы вернуть эту вещь, то оказался бы образцом поведения простофили. – Он провел рукой по лицу. – Ну и ну! Вы, кажется, заставили меня говорить об этом чучеле, как будто это живое существо. Как будто у него есть имя.
– По правде говоря, у него действительно есть имя.
– Вот как? И как же его зовут? Лорд Комковатый? – Его взгляд скользнул к невероятных размеров утолщению под брюками чучела. – Граф Грандиозный? Или, может быть, мистер Анатомически Невероятный?
– Нет. – Она решительно отобрала у него из рук туловище. Помедлив несколько секунд, во время которых он, кажется, даже слышал, как она спорила сама с собой, Сара сказала: – Позвольте представить вас моему очень хорошему другу – мистеру Франклину Н. Штейну.
Глава 15
Сара, замерев на месте, наблюдала, как меняется выражение лица лорда Лэнгстона, переходя от крайнего удивления и смятения к явному раздражению. Тем лучше. Не все же ей одной испытывать подобные чувства.
– Вы сделали точную копию вашего друга Франклина? Почему? Неужели вы так сильно скучаете по нему?
Она еще крепче прижала к себе обезглавленное туловище Франклина, так что из зияющей дыры на шее выдавилось немного набивочного материала. Она не сразу решилась сказать, что Франклина вообще не существует, но поняла, что просто не сможет солгать Мэтью. Тем более что, в конце концов, он все равно обо всем узнает. Наверняка после того, как они поженятся с Джулианой, молодая жена расскажет ему историю появления Франклина. Так что скрывать от него правду сейчас не было никакого смысла.
Она улыбнулась:
– Я вообще не скучала по Франклину.
Мэтью прищурил глаза:
– Тот факт, что вы так крепко прижимаете его копию к груди, говорит об обратном.
– Я его не прижимаю. Я его держу, – сообщила она, – и только лишь потому, что он не может стоять без посторонней помощи.
Он искоса взглянул на огромное утолщение спереди под брюками Франклина:
– Я, кажется, даже понимаю, почему он не может стоять.
– А скучать по нему я просто не могла, потому что его не существует.
– Не существует? – Он нахмурил брови. – Что за вздор! Я своими глазами видел сделанный вами рисунок. Вы не забыли? Это был очень подробный рисунок абсолютно голого мужчины. А под рисунком вы даже написали его имя.
Собравшись с духом, она рассказала ему о том, как увидела статую обнаженного мужчины в зимнем саду леди Истленд и сделала рисунок. И как потом леди из литературного общества, прочитав о Франкенштейне, решили соорудить идеального мужчину. Она рассказала ему все, в заключение добавив:
– Так что, как видите, Франклин существует только в нашем воображении. И вот в таком виде. – Она приподняла туловище Франклина и приложила к нему голову.
– Значит, никакого голого мужчины не было?
– Не было реального голого мужчины, – поправила его она. – Кроме… вас.
– Да, кроме меня, – вкрадчивым голосом произнес он.
Глаза его блеснули, он сделал шаг по направлению к ней.
Испуганная цирковыми трюками, которые от его близости проделывало ее сердце, Сара сделала два торопливых шага назад. И уперлась спиной в стену.
Он сделал еще один шаг.
– Скажите мне, Сара, – произнес он тихим глубоким голосом, звук которого ощущался как нежная ласка. – Вы рисовали меня?
У нее перехватило дыхание. Он смотрел на нее тем самым взглядом, от которого подгибались колени и которого она ни разу не видела за последнюю неделю. Его глаза потемнели и горели таким же огнем, как это было перед его поцелуями. И его интимными прикосновениями.
Ее охватило желание, и она была вынуждена признать, что контролировать свою тягу к нему в течение последней недели ей удавалось лишь потому, что он не смотрел на нее таким взглядом. Как будто он изголодался по ней.
Она вдруг рассердилась. На него – за то, что заставил ее хотеть себя. За то, что он олицетворял собой все, о чем она мечтала, но не надеялась получить. И на себя – за то, что ей мучительно хотелось забыть о том, что по целому ряду причин ей нельзя желать его. За мучительное желание взять то, что хочется, – и пропади пропадом все последствия. За то, что позволила себе безоговорочно и безнадежно влюбиться в него.
Было бесполезно отрицать правду. Она любила его. Она хотела его. Безумно.
Но она не могла заполучить его. Как и многое другое в своей жизни. Она должна согласиться с этим и продолжить жить. Но первое, что нужно сделать, – это прекратить этот разговор и выдворить его из своей комнаты, пока она не сказала или не сделала что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. О чем они оба пожалеют.
– Вы знаете, что я вас рисовала, – сказала она. – Я дала вам этот рисунок, где вы изображены во всем своем подростковом пиратском великолепии.
Он подошел еще на шаг ближе. Теперь расстояние между ними составляло менее двух футов. И она поняла, что если бы не держала в руках безголовое чучело, то поддалась бы искушению и прижалась к нему.
Он уперся ладонями в стену по обе стороны ее головы, словно посадив ее в клетку.
– Я имею в виду: рисовали ли меня в голом виде, Сара? Так сказать, во всем моем обнаженном великолепии?
Много раз.
– Нет, ни разу.
Он поцокал языком.
– Вы действительно никудышная лгунья. Позвольте посмотреть ваш альбом, чтобы понять правду.
– Вы не осмелитесь, – возмутилась она.
– Своими словами вы лишь бросаете мне вызов. Думаю, вы удивились бы, узнав, на что я способен осмелиться.
Не желая, чтобы он подумал, что сумел запугать ее, она спросила самым высокомерным тоном:
– А что, если я вас рисовала?
– Я был бы… польщен. И мне интересно узнать, часто ли вы смотрели на эти рисунки. – Его взгляд переместился на ее губы, и она вздрогнула. Потом он снова посмотрел ей в глаза и прошептал: – Мне было бы интересно узнать, часто ли вы думали обо мне. И так ли часто, как я думал о вас. Потому что, Сара… я думаю о вас все время.
Ее тело отреагировало на его слова такой необузданной страстью, что это даже испугало ее. Она зажмурила глаза и молила Господа дать силы противостоять ему. Противостоять своему безумному желанию.
– Это неправильно. Я не могу… Я хочу, чтобы вы покинули меня.
– Я не собираюсь жениться на леди Джулиане.
Она открыла глаза и пристально вгляделась в его лицо. Похоже, он говорил правду.
– Простите, я не расслышала.
– Я не собираюсь жениться на леди Джулиане.
Потребовалось несколько секунд, чтобы его слова дошли до ее сознания, а когда это произошло, у нее даже дыхание перехватило.
– Вы нашли деньги?
– Нет.
Огонек надежды, загоревшийся в ее сердце, мгновенно погас.
– В таком случае я чего-то не понимаю. Вы говорили, что вам необходимо жениться на богатой наследнице.
– К сожалению, это так… если не произойдет чудо и мы не найдем деньги в оставшиеся несколько дней. Но этой богатой наследницей не будет леди Джулиана.
Эгоистическое чувство огромного облегчения боролось в ней с преданностью подруге.
– Но почему? Вы, кажется, понравились друг другу? – спросила Сара. Правда, основываясь на том, что ей говорила раньше Джулиана, она ни на минуту не сомневалась, что Джулиана не останется с разбитым сердцем, если он не женится на ней. – Уверяю вас, более красивой и добросердечной женщины вы не найдете.
– Дело не в ее красоте или приятном характере. А в том, что она ваша подруга.
Судя по выражению его лица, Сара должна была понимать, о чем идет речь. А она совершенно не понимала. Поэтому она, чуть наклонившись вперед, незаметно принюхалась.
Он удивился:
– От меня плохо пахнет?
– От вас пахнет сандаловым деревом и чистым бельем.
– А вы что ожидали?
– Учуять запах бренди. Или виски. Или какого-то другого алкогольного напитка.
– Уверяю вас, я абсолютно трезв, Сара. Просто я не могу жениться на вашей подруге, когда безумно хочу вас. Такая ситуация была бы невыносимой для всех. Поэтому, практически потеряв надежду найти деньги, я планирую через четыре дня уехать в Лондон, чтобы заняться поисками другой кандидатуры. – Он пытливо посмотрел ей в глаза: – Есть ли у вас среди подруг другие богатые наследницы? Скажите мне сразу, чтобы я мог вычеркнуть их из своего списка потенциальных невест.
Говорить было трудно, особенно когда его слова «я безумно хочу вас» эхом отдавались в мозгу. Испытывая одновременно удивление, смятение, облегчение и желание, она покачала головой и сказала:
– Нет.
– Отлично.
Взгляд Мэтью задержался на ее губах, и он едва подавил стон, рвавшийся из горла. Черт возьми, неужели это он только что сказал, что безумно хочет ее? Это была чудовищная недооценка происходящего. А судя по тому, как вздымалась и опускалась ее грудь и участилось дыхание, он был не одинок в своем желании.
Проклятие! Ему нужно уходить из ее спальни. Немедленно. Он знал это, и внутренний голос подсказывал ему то же самое, но ноги отказывались двинуться с места. Вместо этого он взял в ладони ее лицо и легонько провел подушечкой большого пальца по соблазнительной нижней губе.
– Мои слова о том, как сильно я вас желаю, – прошептал он, – они вас не шокировали?
Она покачала головой, от чего ее очки съехали на кончик носа, что его всегда забавляло и умиляло.
– Нет, но… – Она не договорила и потупила взгляд. Взяв ее двумя пальцами под подбородок, он заставил ее заглянуть ему в глаза.
– Но – что?
– Но вы не должны делать подобных заявлений, пока я не сяду, иначе я могу рухнуть на пол прямо у ваших ног.
Ее признание, несомненно, означало, что за последнюю неделю она испытывала те же мучения, что и он. Слава Богу. Конечно, эгоистичное чувство облегчения говорило не в его пользу, но справиться с чувствами он не мог.
– Сара… – Черт возьми, даже ее имя произносить ему было приятно. Мэтью втянул воздух и почувствовал нежный запах лаванды. Судя по всему, этого было достаточно, чтобы освободить сдерживаемое целую неделю страстное желание. Оно было столь велико, что он не смог бы отойти от нее, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Он наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Это было как возобновление знакомства после недельного отсутствия, казавшегося вечностью.
Она со вздохом раскрыла губы, и он моментально погрузился в нежный бархат ее рта, проникая все глубже и глубже. Он почувствовал, как она обвила его руками за шею, прижавшись к нему. И всякое подобие самоконтроля моментально исчезло, как дымок на ветру.
Издав какое-то рычание, он обеими руками крепко прижал ее к себе. Неистовое, отчаянное желание пульсировало в его теле. Он сделал еще шаг и прижал ее к стене нижней частью своего тела. Ощутив, как его эрекция вписалась в ее мягкие изгибы, он застонал и принялся медленно тереться о нее, теряя разум от наслаждения.
«Прикоснуться к ней. Я должен прикоснуться к ней. Еще один разок. Всего одно прикосновение…»
Опустив одну руку, он взялся пальцами за подол хлопчатой ночной сорочки и стал задирать его вверх, пока не прикоснулся к панталончикам.
Ее кожа. Он должен прикоснуться к ее коже. Всего разок.
Его рука скользнула вверх. В ладони оказалась ее мягкая, теплая грудь. Она тихо охнула, издав тот самый эротичный звук, который преследовал его с того мгновения, когда он впервые его услышал. Сосок затвердел от его прикосновения, и он осторожно потянул его, зажав между пальцами, почувствовав, как она вздрогнула от удовольствия.
И тут он понял, что всего одного поцелуя и всего одного прикосновения будет недостаточно. Он хотел большего. Он хотел всего. Причем так сильно, что чуть не дрожал. А это означало, что ему придется остановить это безумие. Сию же минуту.
Собрав последние крохи своей воли, он вытащил из-под сорочки руку, отстранился от нее и поднял голову.
Она тяжело дышала, влажные от его поцелуя губки раскрылись, волосы были взлохмачены его нетерпеливыми руками. От ее вида у него перехватило дыхание. Он еще ни когда в жизни не хотел так сильно ни одну женщину.
Он осторожно снял с нее очки, и она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.
– Вы остановились? – хриплым шепотом произнесла она. – Почему?
– Как я уже говорил, когда в прошлый раз мы оказались в объятиях друг друга, – мои возможности противостоять твоему обаянию небезграничны, и, боюсь, они достигли своего предела.
Некоторое время тишину в комнате нарушало лишь их смешанное прерывистое дыхание. Потом, не отводя взгляда от его глаз, она прошептала:
– И, как я уже спрашивала, когда в прошлый раз мы оказались в объятиях друг друга, – что, если я не хочу, чтобы вы ему противостояли?
– Эгоистичная часть моего существа, которая безумно хочет тебя, не дала бы тебе ни малейшего шанса передумать. Но другая часть, которая любит тебя и не хочет причинить тебе боль, считает, что необходимо узнать, учла ли ты все возможные последствия. Потому что их много. И они гораздо серьезнее для тебя, чем для меня.
– Я об этом подумала. По правде говоря, за последнюю неделю, как я ни пыталась, не могла думать ни о чем другом.
– Сара… в моем нынешнем положении я ничего не могу предложить тебе. И как бы мне ни хотелось, чтобы все было по-другому, у меня практически нет шансов надеяться, что найдутся деньги и ситуация изменится.
– Я знаю, что ты обязан жениться на богатой наследнице. Я понимаю, что через четыре дня ты уедешь отсюда и мы, вероятнее всего, никогда больше не увидим друг друга. Я сознаю, что рискую забеременеть, но я также слышала из разговоров между дамами, что есть способы предотвратить беременность. Я надеюсь, что ты их знаешь? – Увидев, что он кивнул, она продолжила: – Я сознаю, что, отдавая себя тебе, я навсегда теряю возможность выйти замуж. – Она протянула руки и взяла его лицо в ладони. – Но это не значит, что ты меня чего-то лишаешь, ведь я никогда не планировала выходить замуж. Меня уже несколько лет считают старой девой, и я смирилась с тем, что замужество и дети – не мой удел. Я имела намерение прожить свою жизнь, занимаясь тем, чем занимаюсь всегда, – рисованием, садоводством, домашними животными, наслаждаясь общением с подругами и со своей сестрой Каролиной. Ты первый – нет, ты единственный мужчина, который когда-либо захотел меня, – сказала она.
У нее задрожала нижняя губа, и при виде этого у него перехватило дыхание. Он не мог представить себе мужчину, который бы не захотел эту нежную, беззащитную женщину.
– Мэтью… ты разбудил во мне чувства, желания и страсти, которые я никогда не надеялась испытать. Я даже не подозревала, что они существуют. Пусть это будет всего на одну ночь, но я хочу их испытать. Я хочу еще раз почувствовать ту магию, которую ты заставил меня почувствовать раньше. Я хочу заставить тебя испытать такое наслаждение. – «Я хочу испытать все, что могу. Всего разок. С тобой».
Мэтью повернул голову и прижался губами к ее ладони. Он хотел сказать ей, что более всего на свете ему хотелось того же самого. Всего разок. С ней. Но такие длинные речи были ему сейчас не под силу. Поэтому он сказал единственное слово, которое мог произнести:
– Сара…
С бешено бьющимся сердцем он взял ее за руки и отвел на кровать.
– Побудь здесь, – тихо сказал он. Она усмехнулась уголком губ:
– Я не собираюсь никуда убегать.
Положив ее очки на ночной столик, он принялся зажигать все свечи и лампы, имевшиеся в комнате. Когда она поинтересовалась, что он делает, он ответил, что хочет, чтобы им было светло.
Она смущенно фыркнула:
– Но в темноте, как известно, даже некрасивые кажутся красавицами.
Он молчал, пока вся комната не озарилась теплым золотистым светом, напоминающим летнее утро. Потом он вернулся к ней и взял за руки.
– Ты прекрасна, Сара. Внутри. Снаружи. Повсюду. Я хочу видеть тебя всю. Хочу видеть выражение твоего лица, когда ты получаешь наслаждение. Хочу разглядеть каждый дюйм твоей нежной кожи. Но может быть, ты предпочитаешь не видеть меня?
– Э-э, нет, – покачала она головой. – Я хочу видеть все. Конечно, без очков мне придется разглядывать тебя с близкого расстояния. С очень близкого.
Он хохотнул. Трудно было себе представить, что кто-нибудь другой, кроме нее, мог бы рассмешить его в такой момент.
– Можешь разглядывать меня с любого расстояния. Считай, что я в твоем полном распоряжении.
Ее это явно заинтересовало.
– Весьма любопытное предложение, особенно для человека, обладающего большой жаждой познания.
– Рад помочь всем, чем могу. – Он перевернул ее руку и прикоснулся кончиком языка к центру ее ладони. – Могу ли я рассчитывать получить аналогичное предложение с твоей стороны?
– Мне казалось, что я уже его сделала.
Он улыбнулся:
– В таком случае приступим… – Отпустив ее руки, он направил все свое внимание на ее волосы. Развязав ленточку, стягивающую косу, медленно расплел густые пряди, концы которых достигали бедер. – Вот если бы я был художником… – пробормотал он, пропуская сквозь пальцы ее великолепные волосы, – я написал бы тебя такой, как сейчас. И посрамил бы Венеру Боттичелли.
Она хотела было запротестовать, но он неодобрительно покачал головой, и Сара, опомнившись, скромно сказала:
– Спасибо.
– Отлично. Ты очень способная ученица.
– И за это спасибо. Прошу не забывать, что я жажду узнать больше.
– Мне очень повезло, – сказал он, принимаясь расстегивать длинный ряд мелких пуговок на ее сорочке, наслаждаясь каждым дюймом открывающейся взору кожи. Расстегнув последнюю пуговку, он спустил сорочку с плеч, и она, соскользнув, упала у ее ног. Вслед за нею быстро последовали панталоны. Он помог ей переступить через лежащую на полу одежду и окинул взглядом ее обнаженное тело.
Черт возьми, она была так хороша со всеми своими женскими округлостями и изгибами, что у него перехватило дыхание. Он понимал, что должен соблазнять ее не спеша, осторожно, и имел намерение действовать именно так – в интересах их обоих. Но попробуй тут сохранять контроль над собой, когда тело наотрез отказывается ждать!
Прикоснувшись пальцем к ямочке на ее горле, он медленно провел рукой вниз по россыпи очаровательных бледно-золотистых веснушек на коже.
– Я не замечал раньше эти веснушки, – сказал он, обводя пальцем особенно привлекательную веснушку над ее соском. – При свете камина они не видны, но сейчас… – Он наклонился и поцеловал золотистое пятнышко. – Не могу на них наглядеться.
– Боже милосердный… – пробормотала она, когда его язык описал окружность вокруг напрягшегося соска. – Нет ли у тебя где-нибудь веснушек, чтобы я тоже могла полюбоваться?
Он поднял голову и провел губами по ее губам.
– Есть единственный способ выяснить это.
Он выпрямился и стал расстегивать сорочку, но она протянула руки и спросила:
– Можно я?
Его Сара, несмотря на отсутствие опыта, робостью не страдала и не имела намерения оставаться пассивной.
Его Сара. Сразу же вновь ожил внутренний голос, напомнивший, что она вовсе не принадлежит ему. И никогда не будет, не сможет ему принадлежать.
Все это было правдой, однако на сегодняшнюю ночь она была его Сарой. И он принадлежал ей. И этого было достаточно.
Он опустил руки.
– Как я уже сказал, я в твоем распоряжении.
– Это здорово. Только я не очень-то знаю, что с тобой делать.
Он рассмеялся:
– Действуй по вдохновению. Не снижай темпов. Сними с меня сорочку.
Она кивнула и, немного повозившись, расстегнула сорочку и вытащила из брюк ее полы. Затем, положив руки на грудь, спустила ее с плеч, и сорочка упала на ворох ее одежды.
Потом она подошла совсем близко и, прикоснувшись к нему сосками, поцеловала его в центр груди.
– Здесь я что-то не вижу никаких веснушек, – заявила она, обдавая его кожу теплым дыханием. Она проложила поцелуями дорожку поперек его груди, поглаживая одновременно спину. Он издал одобрительный гортанный звук. Ощущать на своем теле ее руки было невероятно приятно. Не желая прерывать ее исследования, но будучи не в силах не прикасаться к ней, он положил руки на ее бедра и легонько помассировал их. Она тем временем замерла над его соском и спросила: – Правильно ли я поняла, что если мне какое-нибудь прикосновение доставляет особое удовольствие, то и тебе тоже?
– Абсолютно правильно, – сказал он, втянув в себя воздух сквозь стиснутые зубы, когда она обвела кончиком языка вокруг его соска. Она, черт возьми, и впрямь была очень способной ученицей! Он закрыл глаза, сразу же представив себе все, что он планировал проделать с ней… и ее реакцию на его действия. Он почувствовал, что при одной мысли об этом теряет последние крохи контроля над собой, а ведь он еще даже не снял брюки!
Проделав поцелуями дорожку назад, она подняла голову и сообщила:
– Я обнаружила всего три веснушки и маленький шрам. Что произошло?
– Я был тогда неуклюжим парнишкой, и жизнь таким жестоким способом заставила меня понять, что я не умею лазить по деревьям. Сзади на бедре есть еще один шрам того же происхождения. Ты, наверное, захочешь посмотреть и тот шрам тоже? – с притворной обреченностью спросил он.
– Если это тебя не затруднит, – чопорным тоном сказала она.
Усевшись на край кровати, он снял сапоги, потом встал. Взгляд его скользнул вниз к заметному утолщению спереди под брюками.
– К вашим услугам, – пробормотал он.
Как положено прилежной ученице, она быстро сообразила, что от нее требуется, и расстегнула спереди брюки. Когда предельно напряженный член освободился от сдерживавшей его ткани, оставалось лишь помочь ей снять с него этот предмет одежды. Бросив брюки на ворох остальной одежды, он встал перед ней и позволил ей разглядеть своими глазами все, что она ощущала на ощупь.
– Силы небесные! – прошептала она, взглянув на его напряженный член, который, казалось, еще увеличился в объеме под ее взглядом. Она протянула руку, и все ее тело напряглось, застыв в предвкушении прикосновения. – Можно мне? – спросила она.
– Я умру, если ты этого не сделаешь, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
Едва ее пальцы прикоснулись к нему, как он зажмурился от острого наслаждения.
– Он такой твердый, – удивленно произнесла она, легонько пройдясь по нему пальцами. – И в то же время нежный, как шелк.
Открыв глаза, Мэтью увидел, как она осторожно взяла его пальцами и слегка сжала. Он застонал. Глядя ему в глаза, она сжала его снова, и он снова издал стон.
– Похоже, тебе это нравится, – сказала его на редкость способная ученица.
– Еще как! – подтвердил он. Она с явным наслаждением продолжала свою исследовательскую работу, и каждая ласка была сладким мучением. Его руки скользнули вверх, чтобы поддразнить ее затвердевшие соски. – По-моему, ты обследуешь меня больше, чем я тебя, – охрипшим голосом сказал он.
– И это справедливо. Если помнишь, то в последний раз в моей спальне ты уже прикасался ко мне больше, чем я. Ты, конечно, более опытный в этих вопросах. Я просто пытаюсь нагнать тебя, чтобы тебе не было со мной скучно.
– Уверяю тебя, что с тобой мне… – Он едва не вскрикнул. О Боже! Хоть она и неопытная, но от ее прикосновения он буквально теряет разум. – Мне никогда не будет скучно. Хотя, откровенно говоря, я не знаю, долго ли еще я смогу продержаться.
По ее лицу медленно расплылась озорная улыбка.
– Значит, я все делаю правильно. Потому что именно так ты заставил чувствовать меня.
– Мне показалось, что я уловил в твоем голосе что-то похожее на желание отомстить. Раньше я не замечал такой черты в твоем характере.
– Если я не ошибаюсь, именно желанием отомстить ты руководствовался, когда прошлый раз вошел в мою спальню. Осмелюсь процитировать высказывание одного весьма умного человека, который, как ни странно, очень напоминал тебя: «Кто бы говорил, а ты бы помалкивал».
Пока Сара произносила все это, она продолжала поглаживать его кончиками пальцев, и он сдерживался из последних сил.
– Не уверен, что мне нравится эта твоя способность запоминать мои высказывания.
Она улыбнулась еще шире, и ямочки на щеках стали еще глубже.
– Конечно, не нравится, если эти слова не в твою пользу. Зато я обнаружила, что тебе нравится это… – Она провела кончиками пальцев по всей длине члена, и Мэтью, застонав, остановил рукой ее руку.
– Я больше не выдержу.
– Ладно. Посмотрим тогда, найду ли я другой шрам, о котором ты говорил.
Ему хотелось просто схватить ее, подмять под себя и потушить пожар, бушующий в его жилах. Но, увидев в ее глазах радость первооткрывателя, он не смог лишить ее этой радости. Моля Господа дать ему силу, он снова сказал:
– К вашим услугам.
Он вздохнул с облегчением, когда она медленно обошла его и остановилась за спиной. Однако он почувствовал облегчение, потому что ее пальцы осторожно погладили его ягодицы.
– Ты говорил, что это одно из самых чувствительных мест на женском теле. – Он ощущал ее теплое дыхание на своем плече. – У мужчины это тоже одно из самых чувствительных мест?
Черт возьми! Одно дело было неподвижно стоять и позволять ей обследовать себя, и совсем другое – пытаться отвечать на ее вопросы. Ее пальчики снова прогулялись по ягодицам, и каждая мышца его тела, казалось, так и подпрыгнула в ответ на ее прикосновение.
