сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
— Меня всегда не любили собаки, — сказала девушка. — Гленхавен, как тебе известно, расположен за городом. Так вот, стоило мне сойти с автобуса, как они собирались со всех окрестных ферм. Лаяли, рычали… в общем, мне приходилось спасаться от них бегством. И так каждый раз. Под конец мне это надоело… ну, и хотелось доказать Глену.
— Я привезла с собой немного гипса. Я смешала его с пылью, взятой с того места на углу, где частенько останавливались эти собаки. Добравшись до Гленхавена, я в кабинете доктора вылепила грубые подобия пяти псов. А когда они подсохли, на глазах у Глена прошептала заклинание и разбила свои «скульптуры» об пол. Потом предложила ему посмотреть в окно.
Глаза девушки ликующе горели.
— Собаки, как обычно, последовали за мной к лечебнице. Они крутились у ворот, лая на окна. Мы прождали, наверно, минут десять. А потом все они погнались за маленькой сучкой терьера… наверно, у нее была течка. Все вместе они выбежали на дорогу как раз в тот момент, когда из-за поворота на полной скорости вылетел автомобиль. Водитель пытался свернуть в сторону, но было уже поздно. Машина врезалась в стаю, перевернулась и упала в кювет. Все собаки погибли… водитель, к счастью, не пострадал.
Бэрби ошарашенно покачал головой.
— И что же сказал Глен?
— Он очень обрадовался, — загадочно улыбнулась Април Белл. — Как оказалось, сучка принадлежала жившему неподалеку хиропрактику, а псы частенько раскапывали в Гленхавене цветочные клумбы. Доктор Глен не любил ни этих собак, ни хиропрактиков… но в ведьм он все равно не верил.
— Собаки, — заявил он, — погибли потому, что маленькая сучка сорвалась с привязи, а мое заклинание тут, мол, совершенно ни при чем. Затем он сказал, что я совершенно не желаю расставаться со своими болезненными иллюзиями, и потому он, дескать, не видит смысла продолжать лечение. Во всяком случае, до тех пор, пока я не изменю своего отношения к ведьмам и колдовству. Он утверждал, что мой дар — не более, чем пароноидальная фантазия. Потом он содрал с меня лишние сорок долларов за впустую потраченное им время, и все пошло, как и раньше.
Бэрби выдохнул голубой дым, стряхнул пепел с сигареты и заерзал в неудобном кресле. Краем глаза он заметил наблюдающего за ними официанта, но больше Бэрби пить не хотелось. Он неуверенно посмотрел на Април Белл. Вызванное рассказом возбуждение прошло, и теперь она казалась печальной и усталой.
— И ты, Бэрби, считаешь, что он был прав.
— Бог ты мой! — воскликнул Бэрби, судорожно хватаясь руками за край столика. — Было бы даже странно, если бы все, что тебе пришлось пережить, никак не отразилось на твоей психике!
Бэрби чувствовал жгучую жалость к этой девушке. Он прямо кипел от ярости, думая о всех бедах, выпавших на ее долю, о невежестве и жестоком фанатизме ее отца, заставившего Април спрятаться от реальности за жалким фасадом ведьмы. Бэрби испытывал непреодолимое желание защитить Април Белл, помочь ей вернуться из мира фантазии в мир живых людей. Ему было душно в тяжелой атмосфере переполненного бара. Для виду закашлявшись, он низко наклонил голову. Жалость могла только обидеть девушку.
— Я знаю, что я в здравом уме, — прошептала она.
«Так, — подумал Бэрби, — считают все душевнобольные». Он не знал, что и сказать. Ему надо было подумать… проанализировать это странное признание, взвесить все безумные, и не столь безумные гипотезы на холодных весах смерти доктора Мондрика. Он посмотрел на часы и кивнул в сторону главного зала ресторана.
— Пойдем поедим?
Она с готовностью кивнула, и с кошачьей грацией потянулась за своей роскошной белой меховой шубкой, лежавшей на соседнем кресле.
— Я голодная, как волк!
Это слово заставило Бэрби замереть на месте — он вспомнил о странной заколке Април Белл.
— Сейчас пойдем, — кивком головы он подозвал официанта, — выпьем только еще по бокалу… Он заказал еще пару дайкири, и в ответ на ее недоуменно поднятые брови пояснил: — Уже поздно, а мне надо задать тебе еще один вопрос.
Бэрби заколебался.
Лицо Април Белл снова стало настороженном и напряженным.
— Это ведь ты убила котенка? — неохотно спросил Бэрби.
— Да, я.
Его руки до боли впились в твердый край стола.
— И ты сделала это, рассчитывая убить доктора Мондрика?
— И он умер, — кивнула она.
У Бэрби даже мурашки побежали по спине от ее холодного, делового тона. Ее лицо превратилось в безжизненную восковую маску. Темные, настороженные глаза стали странно прозрачными. Бэрби даже представить себе не мог, о чем она сейчас думает, что чувствует. Тонкий мостик доверия исчез без следа, оставив после себя глубокую пропасть страха и тревоги.
— Април, ну, пожалуйста…
Бэрби хотелось во что бы то ни стало достучаться до Април, согреть ее в том безбрежном одиночестве, которое, как ему казалось, она должна испытывать. Но его слова разбились о ледяные стены ее неприязненного молчания.
— Почему ты хотела его убить? — холодно и отчужденно, под стать самой Април, спросил он.
Их разделял маленький ресторанный столик, но, казалось, они перекрикиваются с башен двух стоящих друг напротив друга крепостей.
— Потому, что я боялась.
Бэрби удивленно приподнял брови.
— Чего боялась? Ты же, кажется, говорила, будто совсем не знаешь доктора Мондрика? Каким образом он мог тебе чем-то повредить? Я еще понимаю, если бы я хотел его убить… все-таки он когда-то прогнал меня из тесного круга своих учеников. И потом, он же был совершенно безобидным. Обычный ученый, ищущий истину о человеке.
— Я знаю, чем он занимался, — сухо ответила девушка. — Понимаешь, Бэрби, меня всегда интересовал мой необычный дар. Мне хотелось знать, что же я собой представляю. Я не изучала психологию в колледже — как мне показалось, кое в чем профессора там ну ровным счетом ничего не понимали. И что уж совсем глупо, и не хотели понимать. Но зато я прочитала все, что только было опубликовано о таких, как я.
Ее глаза стали жесткими и блестящими, словно два кусочка полированного малахита.
— Ты знаешь, что доктор Мондрик считался крупнейшим специалистом по колдовству? Не удивляйся, это именно так. Он наизусть знал всю историю средневековой борьбы с ведьмами, и еще многое, многое другое. Он изучил верования и обряды, наверно, всех существующих и существовавших первобытных народов. И видел он в них не примитивные сказки, а нечто гораздо большее.
— Ну, например… Ты знаешь мифы древней Греции — полные историй о любовных связях могучих богов и дочерей рода человеческого. Почти у всех греческих героев: у Геракла, Персея и многих, многих других по преданиям текла в жилах не просто человеческая кровь, а с примесью крови бессмертных богов. И все они обладали нечеловеческой силой и возможностями. Много лет тому назад Мондрик написал большую статью, в которой проанализировал эти самые мифы. Он рассматривал их с точки зрения расовой памяти о конфликте и изредка случавшемся скрещивании двух доисторических рас. Высоких кроманьонцев, так он предположил в своей самой первой работе на эту тему, и зверопобных неандертальцев.
— Но ты же работал с ним, Бэрби. Ты должен представлять себе круг его интересов. Он раскапывал могилы и измерял черепа, и составлял по черепкам разбитые глиняные горшки, и расшифровывал древние рукописи. Он искал различия в современных людях — изучал их кровь, измерял реакцию, анализировал сны. В отличие от многих ученых, не желающих видеть того, что не вписывается в их привычные представления, он ничего не отбрасывал. Он стал признанным авторитетом по вопросам, связанным с экстрасенсорной рецепцией и телекинезом. Причем задолго до того, как мир вообще узнал эти слова. Он готов был идти любым мыслимым путем, лишь бы добраться до цели.
— Ну, допустим, — кивнул Бэрби. — И что с того?
— Мондрик всегда с осторожностью относился к тому, что он направлял в печать. Он скрывал свои истинные намерения. Скрывал за безвредным научным жаргоном… видимо, чтобы не волновать людей. Во всяком случае, до тех пор, пока он не получит неопровержимые доказательства. А потом, лет десять-двенадцать тому назад, он вообще перестал публиковаться. Он даже скупил и сжег все доступные ему копии своих старых статей. Но к тому времени я уже знала, чем он занимается.
Она замолчала, выжидая, пока медлительный официант отсчитает Бэрби сдачу с двадцатки. Потом пригубила свой бокал. Третий, — подумал Бэрби, — хотя нет, кажется, четвертый. Но алкоголь, похоже, ничуть не действовал на Април Белл. Когда официант ушел, она продолжала, все так же холодно и ровно.
— Мондрик верил в ведьм.
— Ерунда! — не сдержался Бэрби. — Он же был ученым!
— И тем не менее, он верил в ведьм, — настаивала она. — Это-то меня и испугало. Большинство так называемых современных ученых не удостоят свидетельства нашего существования даже взглядом. А Мондрик… Он всю свою жизнь потратил, пытаясь подвести под колдовство твердый научный базис. Он и в Ала-шан поехал-то, надеясь найти там новые доказательства. И сегодня… по тому, как все шло, по страху на лицах Мондрика и его людей, по первым осторожным словам доктора… в общем, я поняла, что поиски увенчались успехом.
— Да, но…
— Ты не веришь, Бэрби, — в ее голосе снова зазвучала ирония. — Никто не верит. В этом-то и кроется наше спасение — ведь мы враги людей. — Бэрби не сдержал изумленного возгласа, и на ее алых губах появилась кривая усмешка. — Ты и сам, наверно, понимаешь, почему нас всегда ненавидят. Наши врожденные способности куда больше, чем у других людей… правда, их все равно не хватает.
Ее глаза горели холодно и враждебно. Миг спустя они снова стали пустыми и безучастными, но Бэрби успел увидеть в них неприкрытую звериную дикость и жестокость. Уставившись в стол, он поспешно осушил свой бокал.
— Мондрик пытался разоблачить нас, — резко сказала Април. — Разоблачить, чтобы люди смогли покончить с нами раз и навсегда. Этого-то я сегодня и испугалась. Может, он придумал какой-то научный тест, выявляющий ведьм. Когда-то у него была статья о корреляции между группами крови и склонностью к интроверсии. Это словечко — «интроверт» — один из безобидных научных терминов, который он использовал, имея в виду ведьм.
— Неужели ты этого не понимаешь, Бэрби?
Ее низкий, хрипловатый голос упрашивал, умолял… Холодная пустота исчезла из ее глаз. Может, алкоголь все-таки подействовал, разрушив барьеры обычной сдержанности и осторожности?
— Неужели ты не понимаешь, Бэрби, что сегодня я сражалась за свою жизнь? Неужели ты осудишь меня за то, что я воспользовалась своим слабым и ненадежным оружием против такого сильного и коварного врага, как старый доктор Мондрик? А он был именно врагом… Как, впрочем, и все обычные люди. И знаешь, Бэрби, они в этом не виноваты. С другой стороны, а я разве виновата?
Слезы застыли в ее глазах.
— Я ничего не могу с этим поделать. Все началось еще тогда, когда первобытные люди поймали и забили камнями самую первую ведьму. И так будет продолжаться, пока остается в живых хотя бы одна ведьма. Люди вечно будут следовать той древней библейской заповеди:
«Ворожеи не оставляй в живых».
Она беспомощно пожала обнаженными белоснежными плечами.
— Теперь ты знаешь, кто я, — тихо сказала Април Белл. — Безжалостно гонимый враг всего человеческого рода. Старый Мондрик был беспощадным охотником, ловко использующим все доступные современной науке способы выследить и уничтожить меня и мне подобных. Можешь ли ты упрекнуть меня за то, что я создала свое слабое заклинание, чтобы спастись от неминуемой смерти? Можешь ли ты упрекнуть меня за то, что оно сработало?
Бэрби так и застыл в кресле. Он помотал головой, словно пытаясь вырваться из-под гипноза этих невероятных глаз, огненных волос и мягкого, умоляющего голоса.
— Тебе подобных? — резко переспросил он. — Значит, ты не одна такая?
Тепло исчезло из ее глаз. Вновь, в который уже раз, они стали жесткими и настороженными, как у преследуемого и загнанного в угол зверя.
— Я совершенно одна, — холодно и бесцветно произнесла она.
Бэрби наклонился вперед.
— Мондрик говорил о «тайном враге», — мрачно сказал он. — Ты думаешь, он имел в виду ведьм?
— Да.
— И ты знаешь других?
На сей раз Април Белл задержалась с ответом. На какую-то долю секунды, но задержалась.
— Нет, — сказала она.
Внезапно девушка закрыла лицо руками и по тому, как вздрагивали ее плечи, Бэрби понял, что она тщетно силится сдержать рыдания.
— Неужели и ты будешь меня преследовать? — спросила она все тем же пустым и бесцветным голосом.
— Извини, — прошептал Бэрби. — Но теперь, когда ты столько о себе рассказала, ты должна рассказать и остальное. Иначе как я смогу что-либо решить?.. Что имел в виду Мондрик, говоря о грядущем пришествии предводителя — этого «Дитя Ночи»?
Ему показалась, что на устах девушки промелькнула легкая улыбка. Все произошло так быстро, что Бэрби не был уверен, видел он эту улыбку или же она ему только почудилась.
— Почем я знаю? — ответила она. — Это все?
— Еще один вопрос, — кивнул Бэрби, глядя девушке прямо в глаза. — Действительно последний. Всем своим существом Бэрби пытался проникнуть туда, вглубь, за твердый неподдающийся малахит. — Ты знаешь, на что была аллергия у доктора Мондрика?
Настороженная враждебность сменилась искренним недоумением.
— Аллергия? — растерянно переспросила она. — Это что-то связанное с сенной лихорадкой и несварением желудка? Откуда я могу это знать? Вил, я действительно знала Мондрика только по его работам. До этого вечера я его даже ни разу не видела!
— Слава Богу! — вздохнул Бэрби.
Он встал и, улыбаясь, протянул ей руку.
— Извини за этот допрос с пристрастием, — ласково сказал он. — Но я должен был все узнать…
Девушка осталась сидеть, и на ее усталом лице не появилось ответной улыбки.
— Извиняю, — нехотя кивнула она. — И ужинать мы не пойдем. Ты можешь уйти, когда захочешь.
— Уйти? — запротестовал он. — Леди, вы обещали провести со мной вечер. Вы утверждали, что голодны, как волк, а шеф-повар «Кноб Хилл», между прочим, заслуженно славится своими бифштексами. А после ужина мы можем потанцевать… или покататься при луне. Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я ушел?
Нежность вспыхнула в ее взоре.
— Ты хочешь сказать, Бэрби, — мягко прошептала она, — что даже увидев странное, несчастное существо за моей вуалью…
Бэрби усмехнулся и вдруг захохотал. Все волнение и напряжение этого дня исчезли без следа.
— Если ты ведьма, то я попал под обаяние твоих колдовских чар.
С ослепительной, счастливой улыбкой Април Белл поднялась с кресла.
— Спасибо тебе, Вилли. — Она позволила ему взять ее белую шубку, и рука об руку они направились ужинать. — Но только пожалуйста… хотя бы на этот вечер… помоги мне забыть о том, что я… забыть, кто я есть на самом деле.
— Я постараюсь, ангел мой, — кивнул Бэрби.
6. БЕГ ВОЛКА…
Они просидели в «Кноб Хилл» до самого закрытия. Бифштексы были превосходны. Бэрби и Април танцевали. И ему казалось, что оркестр играет лишь для них двоих. Они не говорили ни о чем серьезнее музыки и вина. Април Белл, похоже, и не вспоминала о состоявшемся между ними разговоре. Как, впрочем, и Бэрби… большую часть времени.
Но блеск идеальных зубов Април постоянно напоминал Бэрби о белой агатовой заколке, лежавшей у него в кармане. Он никак не мог решиться ее отдать. В этот вечер, глядя в загадочные зеленые глаза Април Белл, Бэрби не раз чувствовал, что тайна смерти доктора Мондрика все еще остается не до конца понятой. Что же касается странных признаний девушки, то они только еще больше запутывали дело.
Потом Бэрби хотел отвести девушку домой, но на стоянке за ночным клубом стоял ее собственный каштановый лимузин. Он любезно открыл дверцу, а затем, когда она уже садилась за руль, импульсивно схватил ее за руку.
— Знаешь, Април… — Бэрби замялся, не уверенный, что именно он хочет сказать. Но радостное ожидание, озарившее ее лицо, заставили его продолжать. — Я думаю о тебе и не понимаю своих чувств. Такое странное ощущение… Не могу объяснить…
Он снова замолчал. Април смотрела на него снизу вверх, и Бэрби очень хотелось ее поцеловать. Но только как выразить то, что творилось у него в душе…
— Странное ощущение, будто я знал тебя задолго до нашей сегодняшней встречи. — В голосе Бэрби звучало искреннее удивление. — Словно ты часть чего-то… старого и очень-очень важного… принадлежащего нам обоим. Ощущение, словно ты пробуждаешь во мне нечто до сей поры спавшее…
Он бессильно пожал плечами.
— Я хочу объяснить тебе, — прошептал он, — но никак не найду нужных слов…
Она улыбнулась, и ее бархатистый голосок промурлыкал отрывок песенки, под которую они танцевали в этот вечер — «А может, это любовь…»
