Текст книги "Легионеры космоса"

Автор книги: Джек Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Ты чувствуешь, Боб? – прошептал вновь Джей Калам. – Ты чувствуешь руку гения в равновесии, ритме и форме каждого камня, каждого растения и каждой травинки? Слышишь ли пение художника в очертаниях, массе и цвете?

Боб Стар молча кивнул.

– Этот мир обжитой, Боб, не иначе, – продолжал он тихо, – он обжит духом человека, который его создал. Он взывает к тебе из любой перспективы, с радостью, с миром, со смехом и с любовью. Или, иногда, с ужасом, когда камни дики и темны, а деревья бледны и скрючены, словно чудовищные карлики.

Что-то заставило его задрожать.

– Но он мертв. Его создатель мертв. – Тихий голос звучал со странной полуотвлеченной убежденностью. – Он мертв, и его дух пытается взывать к нам голосом красоты, которую он создал.

Внезапно он покачал головой.

– Я почему-то чувствую это, – сказал он кратко. – Однако у нас нет времени на болтовню, Боб. Мы должны разобраться, что случилось с этим миром, почему все так недвижимо. И выяснить, сможем ли мы летать на этом корабле.

Они оставили Хала Самду дежурить в орудийной башне. Трое, осторожно сжимая в руках протонные пистолеты, спустились из воздушного шлюза "Птицы Зимородок". Синтетический воздух крошечного мира был свеж и прохладен, к нему добавлялся аромат садов. Но над всем довлело неуютное молчание.

Они быстро пересекли пустынное посадочное поле и подошли к другому кораблю. На полированных серебристых боках не было названия. Он был маленький, но зато новее, современнее и совершеннее, чем последние геодезические крейсеры Легиона.

– Хороший корабль, – сказал Джей Калам. – Люки задраены, иллюминаторы закрыты, словно он подготовлен к полету.

– Ах, да, – пробормотал Жиль Хабибула слабым встревоженным голосом. Глаза его испуганно и нервно метались туда-сюда. Казалось, что желтое лицо его побледнело, толстые члены дрожали. Он старался держаться между Бобом Старом и командором.

– Ах, да, – повторил он, – однако это не так. – Он показал на темное маслянистое пятно на щебенке возле корабля. – Заглушки резервуаров открыты, – сказал он. – Драгоценное топливо все вытекло на щебенку.

– Это так, – сказал Джей Калам.

Жиль Хабибула вздрогнул.

– Мне не нравится эта тишина, Джей. Место слишком уж тихое. Ах, видимо, какая-то грозная рука коснулась этого мира. Он мертв, Джей. Мертв! И совершенно уж не годится для живых.

Он подошли к задраенному входному люку.

– Он закрыт, Жиль, – сказал Джей Калам. – Откроешь?

– Если пожелаешь. – Старик равнодушно кивнул. – Но ничего хорошего мы нам не найдем. Это мне говорит боль в старых костях. Мы ничего не найдем, кроме призрачных следов ужаса.

Он раздобыл из огромного кармана кусок проволоки и вперевалку подошел к люку.

Боб Стар тревожно озирался. Молчание давило на нервы. Длинное белое здание позади них было сложено из местного белого камня. Однако его белая манящая роскошь достигалась за счет металла, стекла и тропического дерева, импортированного из далекой Системы, – эти материалы говорили о богатстве и огромных ценах за транспортировку на миллиарды миль. Темные окна приглашающе смотрели на него. Гнетущий дух пустоты и покинутости исходил отовсюду и прикасался к его душе холодом угрозы.

– Пока мы ждем, Боб, – сказал Джей Калам, – не заглянешь ли ты на ультракоротковолновую станцию? Посмотри, в рабочем ли состоянии передатчик. И, может быть, автоматические принтеры получили новости. На таком расстоянии понадобится несколько дней, чтобы получить ответ на любое сообщение. Но, возможно, мы узнаем, как обстоят дела в Системе.

Он быстро пошел по маленькому полю туда, где высилась паукообразная башня. Его обступила зловещая тишина. Трудно было идти, не оглядываясь.

Он толкнул дверь-вертушку и вошел в небольшую, облицованную камнем комнату под башней. Ужас вытолкнул его обратно. Каждая деталь оборудования в комнате была бесполезной. Приемники безмолвствовали. Передатчик был испорчен точно так же, как геодины на "Птице Зимородке". Каждый проводок был разрезан на множество кусков. Каждая лампа разбита. Платы каждого конденсатора были искорежены и непонятным образом разъедены.

И с того, что лежало на полу, кричал на него безмолвный ужас. Прежде это был человек. Повсюду валялась разбросанная и изорванная одежда. Небольшая горстка серой, похожей на желе массы переливалась бледными неприятными отсветами. До него здесь побывали кометчики.

Он закрыл дверь и, вздрагивая, побрел обратно по посадочной площадке. Жиль Хабибула и Джей Калам стояли возле входного люка. Он шепотом сообщил командору о том, что увидел, и спросил Жиля Хабибулу:

– Ты можешь открыть?

– Ах, парень. – Старик печально покачал головой. – Неужели ты не веришь в мой драгоценный гений? Я мог бы открыть это в один момент, парень, но я ждал, когда ты вернешься. Старый Жиль слишком стар и слаб, дружище, чтобы безрассудно рисковать головой, открывая этот корабль…

Он опять коснулся замка, и гудящие моторы опустили люк. Боб Стар и Джей Калам вошли плечом к плечу. Внутри, на палубе, они нашли скомканную одежду, наполненную иризирующим пеплом и испачканную темным там, где натекла какая-то странная жидкость. Джей Калам отпрянул, вздрогнув.

– Жиль, – хрипло прошептал он, – посмотри, не испорчены ли геодины?

– Пойдем со мной, – взмолился старик. – Старый Жиль не смертельный дурак, чтобы разгуливать здесь в одиночку.

Вторая горстка жутко отсвечивающего пепла остановила их у двери в силовой отсек. Жиль Хабибула посмотрел на сияющие генераторы и с сожалением покачал головой.

– Мертвы! – просопел он. – Уничтожены, как и наши. Этот корабль столь же бесполезен, как "Птица Зимородок".

– Корабль, вероятно, был готов к отправлению, когда это случилось, – задумчиво пробормотал Джей Калам. – Люки закрыты, экипаж на местах. Я предполагал, что владельцы этого места пытались бежать. Однако они должны были оставить след для нас…

Длинные пальцы его сжались, словно от неожиданной боли. Мрачная гримаса исказила лицо.

– Это все, что нам осталось! – горько добавил он. – Играть в детективов! Ибо мы выброшены сюда, и у нас нет способа выбраться или позвать на помощь… Нам ничего больше не остается…

 ИЗ СТЕНЫ

Некоторое время они стояли в молчании на безмолвной палубе мертвого корабля. Возле них лежали серые отсвечивающие груды чего-то, что раньше было людьми. Черное отчаяние сковывало их, пока Джей Калам вдруг не расправил плечи.

– Я вижу лишь одно, – сказал он, – обследовать астероид и узнать как можно больше о людях, которые здесь жили. Возможно, мы сможем открыть еще какие-нибудь ресурсы. Возможно, у них есть запас ракетного топлива или новый комплект геодинов. Мы можем начать с этого корабля. Тут должны быть документы.

Они нашли еще одиннадцать кучек сияющего пепла там, где умирали люди. Две – в маленькой рубке. Боб Стар остановил их, чтобы посмотреть журнал. Координаты, занесенные в него, говорили о том, что корабль сделал много рейсов на Плутон, в экваториальные колонии на Нептуне и на некоторые маленькие астероиды. Однако он не содержал ни малейшего намека на род занятий или личность владельцев. Джей Калам сделал более неожиданное открытие. Он вышел из одной из кают, держа в руках кольцо и маленькую черную книгу.

– Я нашел это, – сказал он, – в пепле, где умер человек. Возможно, он был владельцем корабля: костюм на нем был не таким, как на других, и каюта очень тщательно обставлена. Я не знаю, что с этим делать.

Он показал Бобу Стару свои находки. Кольцо было из обычного золота. Оно было с широкой черной печаткой, глубоко врезанной и с очертаниями скрещенных костей и креста. Тот же символ был оттиснут в красном цвете и на обложке черной книги. Боб Стар увидел, что ее тонкие страницы были заполнены письменами, ничего ему не говорящими.

– Я полагаю, – это дневник, – ответил на его озадаченное выражение Джей Калам. – Разница в цвете чернил говорит о прерывистом характере записей, сделанных в разное время. Это должно быть очень интересно, но похоже на какую-то скоропись, возможно, зашифрованную. Посмотрю, что можно будет с этим сделать.

– Может быть, мы найдем еще какие-нибудь бумаги в здании, – с надеждой предположил Боб Стар.

– Сомневаюсь. Бизнес этих людей, видимо, требовал особой осторожности. – Он снова внимательно посмотрел на кольцо и на красную эмблему на книге и нахмурился. – Этот символ меня смущает.

Боб Стар склонился, внимательно посмотрев на этот любопытный витой крест и скрещенные кости.

– А это не тот символ?… – У него перехватило голос, и он задрожал.

– Он самый, – кивнул командор. – Символ, которым был запечатан магниево-литиевый цилиндр, в котором Эдвард Орко нашел странного младенца, которого он назвал Стивен. – Бледные губы его стали тонкими. – Я думаю, тайна этого астероида будет для нас полезна – если только мы ее узнаем.

Они пошли к огромному широкому белостенному зданию и поднялись на просторную веранду. Боб Стар, содрогаясь, переступил через зловещее сияние груды сероватого пепла возле широкой черной лужи. Он постучал в огромную дверь из потемневшего серебра, на которой был символ из красной эмали – скрещенные кости смерти и витой крест жизни.

Молчание служило ему проводником, и он встретил зловещее гостеприимство смерти. Осматривая просторные, тускло освещенные залы и величие покинутых комнат, они вновь и вновь изумлялись доказательствам расточительной роскоши. Одного взгляда на огромную кухню было достаточно, чтобы развеять все тревоги Жиля Хабибулы.

– Ах, дружище. – Его морщинистое лицо засияло. – Вот где настоящее изобилие! Кто бы он ни был, хозяин этого места, он знал тайну жизни. Лучших яств и вин не найти во всей Системе.

Он вздохнул, облизывая толстые синие губы.

– Нам нужно подольше пожить в этом смертельном гробике, Джей, оставив одного из нас на страже. Одна жизнь знает, как долго нам придется оставаться на этом мрачном камне. Очень похоже, что навсегда. Мы сможем заодно поесть или выпить…

Голос его вдруг замер, когда он наткнулся на сияющий пепел еще одного человека.

В одной огромной длинной тусклой комнате они нашли обширную библиотеку из роскошно изданных томов. Высоченные стены были увешаны работами известных художников. В нишах стояли прекрасные скульптуры. В алькове находился отличный оптифон, и было много тысяч записей, от чего засияли глаза Джея Калама.

– Это тайное королевство, – сказал он тихо. – Это мечта великого разума о рае, воплощенная в реальность некоей необычной силой. Сияющий свет гения отражается здесь во всем: в красоте, что поет в садах, в архитектуре здания, в чудесной этой комнате…

– Ах, да, Джей, – вмешался Жиль Хабибула, – не забудь кухню и драгоценный погреб.

– Подлинный художник, – тихо продолжал командор. – Великий творец, и печать его здесь на всем. – Он огляделся, недоумевающе хмурясь. – И его способности требовали анонимности: нам никак не удалось найти ни письма, ни фотографии, ни меморандума, кроме кольца и книги.

Джей Калам вернулся на "Птицу Зимородок" в надежде узнать тайну зашифрованного дневника, а тем временем Жиль Хабибула сделал новое открытие. Боб Стар и Жиль Хабибула бродили по библиотеке, и вдруг старик остановился.

– Дружище, – сказал он, и голос его был тих и гулок в просторах комнаты. – В стене алькова есть потайной ход.

Боб Стар спросил со скептическим интересом:

– Откуда ты знаешь?

– А откуда ты знаешь, парень, где верх, а где низ? – Он тяжело вздохнул. – Это чувство, парень, жалкий инстинкт. Подсознательное ощущение, если угодно. Точное восприятие, усиленное долгой тренировкой.

Старый Жиль Хабибула не всегда служил в Легионе, парень. До той ночи, когда его с прямой дорожки столкнула женщина, он был свободным охотником, живущим за счет своего гения.

Люди не умеют прятать свои сокровища от Жиля Хабибулы, парень. Потому что мозги у них действуют так же, как их замки. – Его тонкий голос зазвучал доверительно. – Когда хочется найти что-нибудь, спрятанное человеком, парень, достаточно выяснить, что это за человек, обстоятельства, в которых он находился, и прямиком выйдешь к потайному месту.

– Ты действительно думаешь, – с сомнением спросил Боб Стар, – что здесь есть потайной ход?

– Думаю? – эхом ответил старик. – Я знаю. – Он показал. – Видишь, эта стена достаточно толстая, чтобы скрыть потайной ход.

– Не вижу! – возразил Боб Стар. – Она выглядит достаточно тонкой…

– Это потому, что колонны и занавеси предназначены для того, чтобы скрывать ее толщину – хитроумная оптическая иллюзия. – Он, покачиваясь, пошел к алькову. – Вход, должно быть, в этом углу. Он хорошо скрыт от остальной части комнаты, и здесь удобно входить.

Толстые проворные, странно чувствительные пальцы надавливали и постукивали по роскошной полировке красного твердого венерианского дерева.

– Ах, вот она, – выдохнул он. – Вот она, дверь. Видишь, на шве отсутствует пыль.

– Не вижу, – сказал Боб Стар. – Но если ты думаешь, что она действительно есть, я выломаю ее.

– Погоди, парень! – возмущенно запротестовал Жиль Хабибула. – Сломать ее можно. Однако в выламывании дверей не может быть эстетического удовлетворения. Это грубое допущение того, что искусство здесь бессильно. Сама эта мысль – кривой нож в сердце гения.

Эта дверь должна открываться рукой, а поэтому надо лишь положить на нее пальцы. Несомненно, это кнопка, потому что механизм, несомненно, электрический. Хозяин этого дома, – сказал он медленно, – был методичен и трудолюбив, и, вне всякого сомнения, он сам – великий гений. – Тяжелые веки ненадолго опустились на рыбьи глаза. – Ах, да, – просопел он. – Несомненно, оптифон! Какой-то трюк с дисками…

Толстые пальцы прикоснулись к кнопкам. Неожиданно красная панель поднялась вверх, и за ней вспыхнула белая лампа.

– Иди вперед, – парень, – сказал он, – и держи оружие в руках. Возможно, в этом тайнике остался кто-то живой. А жизнь – слишком драгоценная штука, чтобы рисковать ею в схватке с каким-нибудь отчаянным обитателем с протонными пистолетами…

Боб Стар осторожно пошел вперед по узкому длинному пролету из каменных ступеней. Тем не менее, он не нашел внизу никого живого. То, что он нашел, лишь увеличило таинственность астероида. У подножия лестницы, проложенной в самом центре крошечного мира, находилась огромная комната. Она содержала в себе биологическую исследовательскую лабораторию. Там были мощные микроскопы, радиологические и исследовательские аппараты, печи, инкубаторы и чаны с призрачными образцами – по большей части, человеческими. Кометчики, очевидно, нашли этот тайник так же легко, как Жиль Хабибула. На полу мерцал пепел от семи человеческих существ.

На борту "Птицы Зимородок" Джей Калам выслушал сообщение Боба Стара о находке, сжав тонкие губы. Он ничего не сказал, и Боб Стар спросил:

– Вы расшифровали дневник?

– Нет, – сказал командор, покачав головой. – Это посложнее, чем я рассчитывал.

На планетоиде шло время, и каждый следующий час вносил новую каплю горечи в чашу четырех легионеров. Растаяла одна надежда, за ней другая. Они не нашли ни сигнального оборудования, ни запасных геодинов, ни даже лишней бочки ракетного топлива. Тайна одинокой скалы оставалась неразгаданной. Джей Калам не сообщал о прогрессе в расшифровке дневника.

Наконец, с мостика "Птицы Зимородка" Боб Стар заметил, что Плутон по пологому эллипсоиду приближается к кометарному объекту. Вот уже много дней он двигался, сойдя со своей прежней орбиты. Он в тревоге ждал, что его встретит отталкивающее поле, но ничто не остановило его. Он столкнулся с морем светящейся зелени и исчез.

Боб Стар повернул телеперископ на Нептун. На миг он уверился, что эта планета находится на месте, однако потом он увидел, что расстояние между Нептуном и Тритоном увеличилось. Спутник был уже в пути.

– Тритон, – пробормотал он сдавленно. – Потом Нептун и, наконец, Земля. – Он беспомощно сжал кулаки. – Но я ничего не могу сделать…

В ту же ночь он один вошел в безмолвный мрак огромного холла в белом особняке. Бледные лампы холодно светили на высоких стенах, облицованных черным и алым. Белый пол был из твердого металла. Он внезапно остановился, неверяще глядя на панель в стене.

Он увидел там движущуюся тень. Она тут же вызвала у него в памяти видение, которое было ему в форте на Нептуне, и лицо, которое не покидало его тяжелые сны. Дрожа от нетерпения, он быстро двинулся к тени. Он прошептал:

– Приди ко мне опять… Прошу тебя, приди…

Тени стали более темными и начали сиять, что-то проявилось под поверхностью черно-алой стены. Теперь между тенями сиял чистый голубой свет, ярче, чем их сияющие края. Сердце его забилось, когда они соединились и стали совершенной светящейся реальностью.

Ему показалось, что в стене внезапно была вырезана глубокая ниша. Форма у нее была спиральная. Она была черной и сияла бесчисленными огнями разбросанных повсюду кристалликов, словно голубых снежинок. Внутри полыхал пламенем многоугольный пьедестал чистого сапфира.

На пьедестале, как и прежде, стояла девушка.

Красота ее вызывала спазмы в горле. Нежное тело светилось белым на фоне тьмы и сапфирового огня спиральной ниши. При первом взгляде на нее возникало удивительное и восхитительное впечатление ее стройности, гибкого совершенства, сгустившейся полночи отливающих красным волос, бледного трагического овала лица и огромных печальных карих с золотыми отблесками глаз.

И тут же он увидел, что она ранена. Белое платье было порвано и в крови. Она покачивалась, стоя на огромном сапфире. В лице была мертвенная бледность боли, и глаза были глубоки и темны от муки. Он видел, что она в отчаянии сопротивляется слабости и боли, и чему-то еще. Боб Стар почувствовал грозный невидимый конфликт, в котором ее разум пытался найти путь к победе.

Он бросился к ней в неудержимом порыве.

В двух ярдах от стены он опомнился. Ее там не было. Это была всего лишь тень в стене. Она была здесь не больше, чем когда явилась в тюрьме на Нептуне в двух миллиардах миль отсюда. Всего лишь тень…

А может, даже не тень. Может быть, всего лишь галлюцинация, дочь разума, который Стивен Орко сокрушил с помощью Железного Исповедника. Красный молот боли, не утихнув за девять лет, все стучал под шрамом – и ему теперь казалось, что голубое пламя в кристалле под ней пляшет в ритме с этими ударами.

Он вдруг понял, что она не машет ему, как это было в тот раз. Ее застывшее лицо с трагическим взглядом было испуганным, молящим и обессиленным отчаянными усилиями. Покачиваясь на, огромном сапфире, она простирала к нему руки. И ее изображение непонятным образом мерцало. Это было, как он понял после, словно он смотрел на нее сквозь огромную пластину какого-то идеально прозрачного кристаллического вещества, и затем этот барьер оказался убран.

Он был изумлен, услышав ее голос. Это был тихий, без дыхания, вскрик. Но было в нем облегчение и радость. Какая-то странная радость смыла бледность и муку усилий с ее лица. Стройное тело расслабилось, и она упала к нему.

Падающая тень? Борясь с парализующим воздействием невероятного, он бросился вперед. Он покачнулся, совершенно изумленный и восхищенный, когда почувствовал в своих руках эту теплую настоящую тяжесть. Некоторое время она казалась безжизненной. Потом к ней вернулись чувства. Она посмотрела назад, на спиральную комнату, где сапфировое пламя все продолжало взметаться над опустевшим пьедесталом. Необычный зов, единая текучая, очень чистая нота, сорвался с ее губ.

Немедленно вслед за этим сапфир взорвался, словно огромная бомба света. Нишу заполнило голубое пламя. Оно растаяло в вихрящемся столкновении теней. И тени исчезли с черной с красным стены. Словно от полного изнурения, девушка вновь обмякла у него на руках. Он некоторое время стоял, поддерживая ее и глядя на полированную пустоту стены.

– Тень? – прошептал он и повернулся вместе с ней. Он понес ее обратно по огромному холму, по широкой, с колоннами, галерее, по щебенке посадочного поля, к "Птице Зимородку".

Возле воздушного шлюза его встретил Жиль Хабибула.

– Ну, что? – обратился он к старику. – Ты и теперь не думаешь, что она реальна?

– Достаточно реальна. – В рыбьих глазах появилась теплота одобрения. – И я рад видеть, что ты забываешь о своих болезненных снах. Это хорошо. И она красивая девочка. Скажи мне, парень, она не лучше, чем то твое видение?

– Нет. – Боб Стар засмеялся. – Потому что она и есть видение.

Изумленный Жиль Хабибула прохрипел:

– Откуда она взялась, парень?

– Из стены, – сказал Боб Стар и опять засмеялся, видя его замешательство.

– Не шути над старым бедным Жилем. – Он встал. – Джей тебя звал, – объявил он. – Он в рубке.

– Зачем?

– Я не знаю, парень, однако я видел, что он в замешательстве.

– Я иду, – сказал он, – но сначала я должен найти для нее место.

На борту "Птицы Зимородок" были свободные каюты, и Жиль, колыхаясь, пошел вперед, чтобы открыть дверь и снять покрывало с койки.

– Что случилось с драгоценной девочкой? – просопел он.

Девушка казалась без сознания. Однако золотистые глаза с трепетом распахнулись, когда Боб Стар выпустил ее из рук. Овальное лицо снова напряглось в страхе. Она попыталась сесть, вцепившись в его руку. Он попытался ее уложить.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Не надо волноваться.

Его прервал ее голос. Он был тихим и сдавленным от натуги.

Боб Стар покачал головой. Он смог почувствовать текучую красоту слов ее языка, но он был для него совершенно непонятен. Он не нашел ни одного знакомого слова, да и не ожидал этого. И она обернулась к Жилю Хабибуле, смущенная и разочарованная его непониманием.

Старик наклонил желтую голову набок, прислушиваясь.

– Ах, девочка, – пробормотал он. – Твой голос – сама драгоценная сладость. И, очевидно, ты говоришь что-то, что считаешь важным. Однако такого языка, как твой, старый Жиль никогда прежде не слышал.

Она преодолела слабость и вновь повернулась к Бобу Стару. Усталый голос настойчиво зачастил. В лице явственно был виден призыв.

– Мне жаль, – покачал он головой. – Но мы не понимаем. Когда вы отдохнете, мы найдем способ…

Ее пальцы сжали его руку с конвульсивной бешеной силой. Голос зазвучал громче, выше, и в нем появились рыдания. В золотистых глазах замерцали слезы отчаяния.

– Что она пытается сказать? – Боб Стар безнадежно уставился на Жиля Хабибулу. – Первый раз она появилась, затем чтобы предупредить меня о кометчиках…

Пальцы ее отпустили его руку. Она упала на койку, бесчувственная.

– Эта рана у нее на плече. – Боб Стар вопросительно склонился над ней. – Она не может быть серьезной?

– Ах, нет, парень. Это всего лишь царапина. Отдых и сон скоро восстановят ее силы. Старый Жиль перевяжет ее ранку, парень. В его старых руках еще осталась известная сноровка. Не забудь, что Джей ждет тебя в рубке.

– Боб, – высокий командор встретил его тихим голосом, который выдавал сдерживаемое волнение, – не проверишь ли ты орбитальное движение этого астероида относительно кометарного объекта?

Джей Калам стоял и смотрел, пока он считывал положение Солнца, Юпитера и Сириуса с калиброванного экрана телеперископа и, склонившись над столом, проводил быстрые расчеты.

– Я вижу ответ на твоем лице. – Командор кивнул, увидев там выражение изумления и тревоги. – Он сходится с моим. Астероид подхвачен тубулярным силовым полем. Очевидно, нас затянет в комету вместе с большими планетами.

 ЭНЕРГИЯ КОМЕТЫ

Кометарный объект висел неподалеку.

Чтобы посмотреть на закат, Кай Нимиди взобралась с помощью Боба Стара на вершину высокой голой скалы за посадочным полем. Они сидели бок о бок на подушке алого мха. Ноги их свисали над бездной.

Внизу лежало сложное разнообразие крошечного мира, превращенного мертвым гением его неведомого хозяина в фантастические ландшафты писаной красоты. Травянистые склоны миролюбиво улыбались, а яркие заросли цветущих лесов весело смеялись. Однако над ними, повсюду, зубчатые пики и гряды высились мрачно и недоступно в лишайниковом одеянии зеленого, золотого и алого цветов.

И пурпурная чернота космоса представляла собой свод непознаваемых тайн. День мог осветить лик астероида, но не небеса. Солнце уже садилось позади Боба Стара и девушки – точка бело-голубого великолепия, сопровождаемая крошечными искорками Юпитера и Сатурна. Оно бросало черные, острые, как нож, тени на двух людей, сидевших на скале.

Перед ними, над черными тенями и горящими лишайниками, поднималась комета – в последний раз. Ее эллипс возникал как бесформенная маска зеленого цвета, зловеще вглядывающаяся поверх крошечного мира. Злобный лик ее был уже близок и огромен.

Боб Стар схватил девушку за руку; Кай Нимиди в тревоге вцепилась в него.

– Темно ист ноки, – пробормотала она на собственном странном языке. Голос ее звучал глухо и сдавленно от страха.

– Да, – прошептал он, – я думаю, мы скоро окажемся внутри комнаты. Но мы ничего не можем сделать… – Он спохватился и заставил себя улыбнуться. – Однако ты не тревожься, дорогая…

Уже почти неделя прошла со времени их непредвиденного появления на астероиде; и сейчас она, похоже, почти оправилась от испытания, которому подверглась. Рана на плече зажила, и прекрасная кожа опять светилась здоровьем.

Несмотря на затруднительность общения, Боб Стар узнал ее имя – Кай Нимиди. Он узнал, что она действительно жила в комете. Он выяснил, что она ненавидит и боится кометчиков, которых она звала Айтрин.

Но это было и все.

Она выглядела разочарованной и удивленной неспособностью легионеров понять ее язык. Она отчаяние пыталась выучить их язык, заставляя Боба Стара показывать разные предметы, обучать ее произношению и производить действия, чтобы объяснить глаголы. Прекрасная и заинтересованная ученица, она уже могла произносить множество простых конкретных фраз. Однако что-либо более абстрактное, чем зелень травы или сладость вина, все еще было за пределами ее понимания.

Широкие золотистые глаза смотрели в его лицо. В меркнущем свете зрачки казались огромными прудами трагической тьмы. Они были полны всепоглощающей печали, горького отчаяния, которого ему не удалось развеять. Но они светились, когда он вглядывался в них, мудрым золотым сиянием. На миг на ее лице расцвела сдержанная улыбка.

Боб Стар порывисто прижал ее к себе.

– Кай, – прошептал он. – Дорогая…

Некоторое время она покоилась, расслабившись, на его груди, однако затем страх сделал ее тело твердым. Испуганные глаза снова обратились к комете, и лицо ее в зеленом свете стало еще более боязливым и странным.

– Махниана… – послышался полный страха голос. – Махниана…

Боб Стар выпустил ее.

– Это верно, – горько прошептал он. – Мы не можем успокоиться ни на мгновение, пока жив Стивен Орко.

– Стивен Ор-рко!

Она, казалось, вцепилась в это имя в изумленном отчаянии. Настойчивый голос повторял его со странным акцентом. Красивая рука взметнулась к жуткому, поднимающемуся лику кометы. А затем она почти яростно что-то втолковывала Бобу Стару на своем текучем, прекрасном, непонятном языке.

Он безнадежно покачал головой.

– Стивен Ор-рко! – Он вновь уловил это имя, однако это было все, что он понял. Голос ее повысился. На глазах замерцали слезы. Она схватила его за плечи, словно пыталась растрясти его, заставить понимать. Но, наконец, сдалась и зарыдала в его руках.

Голубая точка солнца опустилась и воцарилась комета. Зеленоватый грозный лик заполнял темное небо от горизонта до зенита. Он становился все более различимым, все более ужасным, он рос. Под этим неземным светом огромное здание превратилось в нереальный кошмар. Под его черными стенами корчились деревья, словно темные ползучие монстры. Высокие голые скалы мерцали в этом свете как фантастические ледяные шпили.

"Птица Зимородок" стала зеленым призрачным кораблем, когда Боб Стар помог девушке спуститься. Остальные ждали возле воздушного шлюза, глядя в ужасное небо. Они тоже выглядели призрачно: странное свечение делало их плоть мертвенно-бледной, лица казались масками ужаса.

Что-то в голосе Джея Калама, тихо и спокойно говорившего с Жилем Хабибулой, показалось Бобу Стару несоответствующим обстановке.

– Очевидно, – говорил он, – что кометчики способны генерировать и контролировать некую силу, аналогичную гравитации. Мы имеем родственные возможности – достаточно взять геодины и собственные гравитационные ячейки. Но их турбулентные поля неизмеримо мощнее.

Жиль Хабибула автоматически кивал, однако лицо его было поднято в сторону неуходящей кометы и призрачно светилось в ее жутких лучах.

– Их инженерная наука, должно быть, на миллионы лет старше нашей, – буднично продолжал Джей Калам. – Когда думаешь о грандиозной силе, заставляющей планеты покидать свои орбиты, или о способности кометы перемещаться как корабль… – Голос его утонул в бездне тишины.

Зеленые края кометы с завораживающей быстротой расширялись. Словно зеленые занавеси закрывали все горизонты. Бобу Стару пришлось сглотнуть, чтобы обрести голос. Он спросил Джея Калама:

– Не подняться ли нам на борт?

– Если пожелаешь, – тихо ответил командор. – Корабль беспомощен; я не думаю, что он хоть сколько-нибудь может гарантировать безопасность. Я не знаю, в чем заключается опасность. Можешь делать, что хочешь. Что касается меня, то я останусь здесь, на поле, чтобы можно было видеть, все, пока…, пока это не случится.

Боб Стар схватил Кай Нимиди за руку и потащил ее к воздушному шлюзу. Она покачала головой и снова подняла лицо в сторону простирающегося лика кометы. Ожидая возле нее, Боб Стар вдруг испытал неприятное ощущение, что астероид падает вместе с их телами, падает в опасную зеленую бездну. Бледные острые края ее мчались к горизонтам, и вскоре все небо превратилось в пылающий зеленый купол.

Он услышал голос Джея Калама:

– Мы вот-вот встретимся с зеленым барьером.

С губ Жиля Хабибулы сорвался тонкий дрожащий стон.

– Жуткое время! – всхлипнул он. – Что толку теперь быть гением!

Боб Стар обнял Кай Нимиди и слегка подтолкнул ее к сияющему кораблю. Что случится, когда они врежутся? Кто может знать?

Он ждал, не дыша. Он слышал, быстрое биение сердца девушки. В небе появилось странное мерцание зеленого купола. Однако ничего не происходило. Ждать становилось невозможно. Дрожа, он прошептал:

– Когда, Джей? Когда?…

Он услышал, как Джей Калам сделал глубокий вдох.

– Мы прошли зеленый барьер, – сказал командор. – Мы уже внутри кометы. Ты только погляди на небо!

Боб Стар вместе с Кай Нимиди неуверенно отошел от корпуса "Птицы Зимородок".

Глаза его в замешательстве обегали небо. Оно было зеленым, этот опрокинутый котел неприятного бледного пламени. Но оно уже кишело странными небесными телами.

Он обежал их изумленным взглядом. Это были испещренные пятнами диски, словно темные луны несущиеся в зеленом свете. Они были самых разных размеров, окрашены в тысячи оттенков красного, оранжевого, желтого и коричневого цветов и все были омыты призрачной зеленью. Это были скопившиеся вместе планеты, заполнившие зеленое небо. Пятна имели очертания континентов. Огромные площади зеленого, как показалось ему, должны быть морями, отсвечивающими в небе.