Текст книги "Рассказы (ЛП)"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Слушайте, придурки!

Когда мы впервые услышали Голос, мир, по всей видимости, разлетался на куски. Американский и китайский флоты наезжали друг на друга в западной части Тихого океана, еще две нации на Среднем Востоке обзавелись собственным ядерным оружием, а «Аль-Каида», похоже, откопала свеженькое месторождение террористов-смертников.

Было около девяти утра по калифорнийскому времени, и я как раз возвращался после позднего завтрака в «Луи», спокойном ресторане на проспекте Камино-Рил, в Институт SETI[12]12
  Некоммерческая организация, созданная в 1984 году для поиска внеземного разума. Базируется в Калифорнии. (SETI – Search of Extraterrestrial Intelligence).


[Закрыть]. Вообще-то, для меня этот день не был рабочим, но реальный мир тогда представлялся местом слегка пугающим. А институт – неплохое убежище, чтобы ото всего этого отгородиться. Потому я и направлялся туда. В программе кабельных новостей «Кэнфилд по утрам» вещали о том, что мы находимся на волоске от Третьей мировой, которая, по всей видимости, неизбежна, если, конечно, все вдруг радикальным образом не изменится. Но пока что на Тайване шли перестрелки военных формирований, китайские лидеры озвучивали предупреждения, а с американского авианосца был поднят в воздух боевой самолет. В Пало-Альто возводили новое здание муниципалитета – конструкцию из стекла и стали с вращающейся башней, предположительно символизирующую светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне. Я проезжал мимо него этим утром и размышлял – какого черта мы еще чего-то там трепыхаемся? Меня не оставляло стойкое ощущение, что все вот-вот начнет разваливаться и распадаться. Президент Хоукинс выступил на пресс-конференции в Белом доме и заверил нацию, что беспокоиться не о чем. Все под контролем. А через несколько минут после того, как он закончил отвечать на вопросы и оставил помещение, все и случилось.

На канале CNN Ларри Кэнфилд показывал фрагменты из вчерашнего ночного комедийного шоу, когда внезапно сделали перерыв для срочной информации. Место комика на экране занял Кэнфилд. Он сидел за столом в компании двух гостей.

– У нас тут нечто странное, – сказал Ларри, глядя прямо в камеру. – Несколько минут назад было получено радиообращение из неизвестного источника. Похоже, это послание транслируется по всему миру. У нас все готово, Джордж?

Кэнфилд откинулся на спинку кресла и сидел так, пока прокручивали запись радиообращения.

– А теперь послушайте вот что, придурки! – голос был мужской. Глубокий баритон. Слова произносились с холодным спокойствием, но не без некоторого раздражения. – Вы, похоже, решили истребить друг друга начисто. Прекратите войны. Кончайте с этим идиотизмом. Пока у вас есть еще такой выбор.

На этом послание заканчивалось.

– Это все, Ларри? – спросил Митч Молтби, обозреватель «Вашингтон Пост», страдающий от чрезмерного ожирения.

– Ну, – ответил Кэнфилд, – на самом деле, там еще много чего.

– Так давайте послушаем.

– Akoaste, ilithii! Feneste apofasismenoi na sfahtite. Stamatiste tis maches. Stamatiste tis vlakies, aso ehete akami ekloghi.

– Похоже на греческий, – заметил Молтби. И снова тот же голос:

– Ting zhe, chundan men. Nimen genben zai zhao si. Tingzhi zhengdou. Tingzhi wuyiyi de judong. Chen ni haiyou xuanze de shihou.

– Китайский?

– Он повторяет один и тот же текст на множестве самых разных языков.

– Множество, это сколько?

– Пока насчитали сорок, но подсчет продолжается.

– И мы не знаем, кто автор послания?

– Пока нет. Впрочем, может быть, там, наверху, кто-то и знает, но пока что скрывает. – Кэнфилд нахмурился. – Мне тут сказали, что передача закончилась. И что это одно и то же послание на шестидесяти с чем-то языках.

Кэрри Эдвард, частый гость программы, тоже нахмурилась.

– Звучит как голос Бога, – заявила она.

* * *

Чуть позже Ларри информировал нас, что донесения о спорадических перестрелках между боевыми кораблями опровергаются официальными представителями обеих сторон.

– Они все еще находятся на своих позициях, – сказал Ларри, – но пока что, по всей видимости, ничего серьезного не произошло.

Кэрри кивнула:

– Будем надеяться, не произойдет.

– Может, они тоже слышали послание, – предположил Митч.

Они немного посмеялись, но веселья в этом смехе не наблюдалось.

Пошла реклама, и я уже хотел переключить на канал MSNBC, когда Джэни Экерт, одна из наших стажеров, сказала, что мне звонят.

– Это Паула Стейнмен, – сказала Джэни.

По выражению ее лица было видно, что она понятия не имеет, кто это такая. Паула была директором обсерватории Мауна Ки[13]13
  Обсерватория, расположенная на Гавайях. Суммарная собирательная мощность ее телескопов в пятнадцать раз превышает мощность телескопа Паломарской обсерватории в Калифорнии и в шестьдесят раз – мощность орбитального телескопа «Хаббл».


[Закрыть].

– Привет, Паула, – сказал я. – Надеюсь, ты хочешь сказать, что приезжаешь к нам в Калифорнию?

– Слушай, Пит. – Она явно не была настроена на светскую болтовню. – Ты новости уже смотрел?

Разумеется, я сразу догадался, что она имеет в виду, но не мог взять в толк, почему это так важно, что нужно тратиться на международный звонок.

– Это ты про послание для «придурков»?

– Мы проследили источник. Думаю, тебе будет интересно.

Я ощутил спазм желудка.

– Источник? Ну, не знаю. Надеюсь, ты не собираешься сообщить мне, что он находится в системе Альфы Центавра?

Снова ни малейшего желания поддержать шутливый тон.

– Не настолько далеко.

У меня в голове тут же возникло видение приближающегося корабля пришельцев.

– Ладно, Паула, где?

– Юпитер.

– Что?

– Ты слышал – Юпитер. Или один из его спутников. Или еще где-то, но рядом.

– Кто-то на Юпитере следит за нами?

– Похоже, так.

– Кто-нибудь еще получил такие же результаты?

– Все получили. Обсерватории Гриффита, Лоуэлла, Национальная оптическая. Не уверена, что на Земле остался еще хоть кто-то, кто этого не знает или не узнает в течение ближайших минут. О, ну, еще и правительство. Не ведаю, кто им доложил, но нам оттуда уже звонили. Как я поняла, они намерены проверить результаты с помощью «Хаббла».

– Юпитер, – повторил я. – Знаешь, Паула, я ведь жил ради этого момента. Если бы ничего такого не случилось, я мог бы считать, что прожил жизнь зря. Но я не ожидал, что это произойдет таким вот образом.

– Я тоже, Пит.

– Еще вопрос. Кто-нибудь уже пытался ответить? Этому, на Юпитере… кем бы он там ни был.

– Насколько я поняла, все пытались. Этому на Юпитере, кем бы он ни был, придется обзавестись очень объемным почтовым ящиком.

* * *

Я позвонил Генри в Аллен-Эррэй, расположенную в Хэт-Крик[14]14
  Антенная решетка Аллена (The Allen Telescope Array, ATA) – совместный проект Института SETI и радиоастрономической лаборатории Калифорнийского университета в Беркли. Телескоп представляет собой решетку из 42 спутниковых антенн-тарелок (планируется, что в будущем их количество достигнет 360), диаметром 6 м каждая. Она работает как телескоп с антенной диаметром 100 м. Обсерватория Хэт-Крик (Hat Creek Observatory) находится в 470 км к северо-востоку от Сан-Франциско.


[Закрыть], и спросил, ловили ли они передачу?

– Мы записали последнюю минуту или две, – ответил он.

– И когда это было?

– Четверть часа назад. Я хотел тебе позвонить, но мы тут были очень заняты.

– Говорят, что передача идет с Юпитера. Это правда?

– Да, именно так это и выглядит.

– А ты уверен, что источник именно там? Может, сигнал просто отражается от чего-то в системе Юпитера?

– Пит, вот прямо сейчас я уже ни в чем не уверен.

* * *

Противостояние в западной части Тихого океана продолжалось, и там ничего не изменилось. Абу Хабал, предположительно скрывающийся в горах северного Афганистана, огласил очередное угрожающее заявление. Террорист-смертник убил тридцать человек, подорвав себя в иранской мечети, а в Сомали снова развернулись боевые действия между отрядами, стремящимися установить контроль над страной.

Тем временем в своих «Вечерних новостях» участники ток-шоу канала PBS пришли к выводу, что передача с Юпитера, скорее всего, чья-то изощренная мистификация. А на некоторых кабельных каналах говорили о вторжении пришельцев. Конрад Хаузер на Fox and Friends[15]15
  Американское утреннее телевизионное шоу.


[Закрыть] высказал предположение, почему пришельцы не желают, чтобы мы превратили Землю в радиоактивную пустыню: «Просто у них имеются свои виды на нашу планету…»

Звучало безумно, но некое зерно в этом было.

От одной только мысли об этом у меня шел холодок по позвоночнику.

Складывалось стойкое ощущение, что весь мир ждал следующего послания. Казалось невозможным, что все ограничится получением этой раздраженной ноты и больше ничего не последует. Тем временем вся эта история стала хитом кабельных каналов и интернета. Большинство разговоров так или иначе вертелось вокруг Бога.

– Он предоставляет нам последний шанс все исправить, – заявил Билли Уилсон, поющий пастор.

А блоггер из Висконсина заметил, что теперь, по крайней мере, мы знаем, где находятся Небеса.

* * *

Обмен нотами между Китаем и Штатами переходил во все более громкое бряцание оружием с обеих сторон. Напряженность увеличилась после того, как президент, за которым никто не замечал склонности к дипломатическому такту, заявил журналистам, что китайские угрозы захватить Тайвань – это пустое сотрясение воздуха. «Они не осмелятся!» – добавил он, и Китаю ничего другого не оставалось, как предъявить Тайбэю ультиматум. Тут уже взвился Белый дом и провозгласил, что «любая китайская акция будет встречена полным, всесторонним и адекватным применением силы».

Как раз перед полуднем мне позвонил Генри.

– Мы получили еще одно, – сказал он.

– С Юпитера?

– Да.

– И что там говорится?

– Как и предыдущее оно составлено на всех земных языках, а сообщают следующее: «Я не намерен отвечать на вопросы, идущие из нескольких тысяч источников. Назначьте представителя, и я буду с ним разговаривать».

– И это все?

– Это все.

– Назначить одного-единственного представителя, чтобы он говорил за всю планету? Может, нам, пока планета будет выбирать этого одного-единственного, развлекать его зрелищем каких-нибудь летающих слонов?

* * *

Я съездил перекусить, все время размышляя над тем, почему в душе нет никакого волнения, как следовало бы ожидать ввиду такого исторического события. Возможно потому, что в глубине души я не верил, что это настоящий контакт с чужим разумом. Скорее всего, все-таки мистификация.

Или же мы неправильно интерпретировали данные. Потому как контакт с некоей сущностью, находящейся в нашей же Солнечной системе и знакомой с большинством главных земных языков, сильно смахивал на плохую научную фантастику, написанную лишенным воображения автором.

Я как раз вернулся в Центр и выходил из машины, когда снова позвонил Генри.

– Мы получили еще одно послание, – сказал он. – В нем говорится: «Если же мы не сможем достичь согласия по такому простому вопросу…»

Тут я заметил Джэни у главного входа в здание; она прыгала на месте от возбуждения и махала руками.

– Погоди минуту, Генри…

Джэни подбежала ко мне.

– Что-то случилось, Джэни?

– Пит, звонят из Белого дома. Мне показалось, это вице-президент.

Она вручила мне сотовый.

– Доктор Маршак, – сказал я. – С кем я говорю?

Женский голос ответил:

– Доктор Маршак, я звоню от имени вице-президента Гувера. Через минуту он сам будет говорить с вами.

Терри Гувер благодаря своей одиозной фамилии[16]16
  Терри является однофамильцем Джона Эдгара Гувера – американского государственного деятеля, занимавшего пост директора Федерального бюро расследований США на протяжении почти полувека, с 1924 года до самой своей смерти в 1972-м.


[Закрыть] служил предметом многочисленных шуток с самого начала последней президентской кампании. Но он с этим справился и даже обернул в свою пользу. Теперь он регулярно показывается на телеэкранах и имеет один из самых высоких рейтингов доверия по всей стране. Возможно, потому что сильно контрастирует со своим боссом.

– Маршак? – да, это был его голос, тихий, холодный, официальный.

– Да, мистер вице-президент. Чем могу быть полезен?

– Вы слышали последнее послание? То, которое только что было получено?

– Нет, мистер вице-президент, но как раз намеревался…

– Там говорится, что если мы не сможем прийти к согласию по такому простому пункту, то шанс выживания человечества в далекой перспективе становится исчезающе малым. Это сказано по поводу его просьбы о назначении представителя, который будет говорить от имени планеты.

– Я бы сказал, что это не лишено смысла.

– И поскольку мы не способны на уступки, оно уведомило нас, кто должен быть этим представителем.

– Вы шутите!

– У меня нет ни малейшего желания шутить, когда речь идет о вопросах такой важности, доктор.

Я ожидал, что сейчас он будет уточнять какие-то технические вопросы. Вроде того, верю ли я, что там, в системе Юпитера может находиться некий чуждый разум.

– И кого же оно запросило для переговоров? – спросил я. – Президента?

– Вас, доктор Маршак. Оно потребовало именно вас, назвав ваше имя.

Я решил, что этот выбор характеризует нашего юпитерианского собеседника как существо весьма проницательное. В самом деле, почему не выбрать в переговорщики человека, вот уже полвека занимающегося поисками инопланетного разума? Разве можно доверить эту миссию какому-нибудь политикану? Разумеется, вслух я ничего такого не произнес.

– Но почему я? – я подпустил в голос толику наивного изумления.

– Для меня это тоже является бессмыслицей, доктор. Но, как бы то ни было, мы хотим приступить к делу. Мы подготовили список вопросов, который вы вскоре получите.

– А как оно узнает, что разговаривает именно со мной?

– Мы подозреваем, что оно знает ваш голос. Вы достаточно часто давали всевозможные интервью… спасибо, кстати. Через несколько минут мы с вами свяжемся.

– Хорошо.

– Нам бы хотелось, чтобы вы вовлекли нашего Юнгу в беседу и вытянули из него так много, как только сможете.

– Юнга? Он что, так себя назвал?

– Это мы его так назвали. Кодовое имя: Ю – Юпитер. Я хочу, чтобы вы знали, мы консультируемся с людьми со всего мира. Президент хочет задействовать всех.

– Включая китайцев?

– Особенно китайцев.

– Может, еще и каких-нибудь террористов привлечь? – я, разумеется, сказал это в шутку, но он воспринял вопрос серьезно.

– Ну, не с боевиками конкретно, но мы будет поддерживать связь с парой организаций со Среднего Востока. Так, чтобы и они могли сказать, что участвовали в переговорах. Вы, главное, не торопитесь. Начнем с пары вопросов. Ваша задача – завязать беседу. Оттуда мы и будем исходить.

– Я понял. Мистер вице-президент, я надеюсь, вы в курсе, что расстояние до Юпитера вполне приличное… промежуток между вопросом и ответом составит около часа.

– Мне это известно. Хорошо, что у нас будет время на обдумывание. Но не забывайте: все вопросы исходят от нас. Никакой партизанщины, понятно?

Я-то понял, но мне не понравилось. О чем я и сказал ему.

– В этом вопросе у нас нет выбора, доктор Маршак. Мы ведь понятия не имеем, какие опасности нас могут поджидать. И еще одно, Пит… вы не против, чтобы я к вам обращался по имени?

– Разумеется, нет.

– Так вот, еще одно: для журналистов все вопросы – ваши вопросы. Договорились? Я уверен, вы понимаете, почему мы должны вести дело именно таким образом.

Мы использовали мой мобильник. Из Белого дома мне передали номер, я его набрал и вышел на прямую связь с Юпитером.

– Привет, – сказал я. – Это Пит Маршак. Добро пожаловать в Солнечную систему. Кто вы? Вы действительно живете в системе Юпитера? И чего вы от нас хотите?

С экрана моего дисплея глядела Маргарет Коммаджер. В свое время она была королевой красоты, а сейчас является одним из политических советников президента. Во время переговоров она должна мне ассистировать и передавать вопросы из Белого дома. Все мои разговоры с Юпитером будут доступны в режиме онлайн средствам массовой информации – тут уж ничего нельзя поделать.

– Просто ни на секунду не забывайте об этом, – сказала мне Маргарет. – Вас слушает весь мир.

– Ладно.

– Торопиться не надо. Один-два вопроса за раз. Будем аккуратно продвигаться, чтобы не вляпаться в какую-нибудь крупную неприятность.

Кабельное телевидение и интернет кишели людьми, предлагавшими свои варианты вопросов Голосу. Самый распространенный, разумеется: «Вы Бог?». Другие: «Планируете ли вы вторжения не Землю?», «Как вы выглядите?», «Как долго вы за нами наблюдаете?». А еще: «Откуда вы?».

Дожидаться ответа приходилось один час шесть минут одиннадцать секунд. Ответ появлялся, как и раньше, на десятках языков.

– Приятно беседовать с вами, доктор Маршак, – сказал Голос. – Я являюсь тем, что вы называете искусственным интеллектом. Да, я говорю с вами с одной из лун Юпитера. Кажется, вы именуете ее Ганимед, хотя я не могу этого проверить. Чего я хочу от вас – очевидно. Остановите войны. Прекратите убийства. Учитесь сотрудничать. Живите по шестой заповеди.

Не убий.

На этом все. Никаких объяснений, как этот ИскИн туда попал, и ни слова о его намерениях. Никаких разъяснений, почему оно слушало земные радиопередачи, или же слов о том, что оно будет делать, если боевые действия на Земле приобретут широкомасштабный характер.

Коммаджер наморщила лоб.

– Немного информации мы получили, да?

– Нам надо будет тщательнее продумывать дальнейшие действия.

Я прошелся по списку вопросов, которые мы могли бы задать. «Откуда вы?», «Можем ли мы что-то сделать для вас?», «Почему вы здесь?». Морщины на лбу Маргарет Коммаджер углубились.

– В чем дело? – спросил я.

– Хорошо бы знать, исходит ли от него угроза.

– Почему бы не спросить его самого?

Лоб разгладился, на лице появилась печальная улыбка.

– Вы, Питер, человек не слишком искушенный в политике, да?

* * *

Я понимал стремление Белого дома держать ситуацию под контролем. Это раздражало, но имело смысл. Им понадобилось два часа, чтобы разродиться следующим вопросом: «Там есть еще кто-нибудь, кроме вас?».

– Это все, на что они оказались способны? – спросил я Коммаджер.

– Пожалуйста, просто задайте этот вопрос. Умерьте свой редакторский зуд.

Уж и не знаю, как обстояли дела в комнате чрезвычайных ситуаций в Белом доме (если, конечно, президент находился именно в ней), но в Институте SETI все столпились в моем кабинете. И у каждого были какие-то предложения. «Спроси его, намерено ли оно нанести нам визит?». «Убеди его, что здесь, в Центре, мы встретим его с распростертыми объятиями». Я мог слышать необычную активность дорожного движения за стенами института. А еще голоса. Один из сотрудников сказал, что явились федеральные приставы и опечатывают все здания института. Никто посторонний теперь не может ни войти, ни выйти.

Ответ, как и первый, пришел через шестьдесят шесть минут с чем-то.

– Нет никого.

Кем бы ни был этот ИскИн, он один. Мы переглянулись. И стали ждать продолжения, уточнения. Ничего, кроме статики.

– Что ж, – сказала Коммаджер, – кем бы ни был этот парень, он немногословен, да?

Он один. Он ответил на наш вопрос. О чем еще ему говорить?

* * *

Мир вздохнул с облегчением, хотя политический обозреватель Рэй Коннер, настаивавший на том, чтобы мы нанесли превентивный удар по Китаю, прежде чем это сделают китайцы, продолжал гнуть свою линию. В «Шоу Чарли Уолкера» он утверждал, что пришельцы просто-напросто нас дурят.

– Мы что, в самом деле должны считать, что они говорят нам правду? – вопрошал он.

Следующий вопрос, который мне передали, звучал так: «Вы Бог?». Я колебался. Я был смущен.

– Маргарет, – сказал я, – но это же безумие. Он сочтет нас либо придурками, либо дикарями.

– Просто спросите его, – ответила она. – В конце концов, огромное количество народа задается этим вопросом.

– Но это же чистое политиканство, – воскликнул я. Хоукинс непрестанно в своих речах упоминал Бога и ссылался на Библию. Поэтому его и избрали. – Это же популизм, и ничего больше.

– Задайте вопрос, пожалуйста.

Я заскрежетал зубами, но просьбу выполнил.

– Вы Бог?

А ведь он уже назвал нас придурками. Оставалось только гадать, что он сейчас про нас подумает.

Ответ, пришедший через надлежащий отрезок времени, гласил:

– Нет.

Мне было интересно, что чувствуют сейчас сторонники президента – облегчение или разочарование?

Из Белого дома поступили очередные вопросы:

– Уважаете ли вы свободолюбивые нации? Планируете ли вы какую-то дальнейшую активность по отношению к нам?

– Полная бредятина, – сказал я Коммаджер. – На первый вопрос оно уже ответило, а на второй ответит простым «да» или «нет», что нам почти ничего не даст.

Коммаджер одарила меня той самой улыбкой, которая тридцать лет назад принесла ей корону Мисс Айовы.

– Правительство не интересует ваше мнение, Питер.

– Черт возьми, Маргарет, раз так, то я напомню вам, что оно выбрало в качестве собеседника меня, а не кого-нибудь из оравы политиканов Белого дома.

Я уселся перед телефоном, открыл крышку, набрал юпитерианский номер.

– Надеюсь, – сказала Коммаджер, – вы не собираетесь сделать то, о чем я подумала.

– Держись, крошка, – ответил я.

– Пит, я вам не крошка. Им это очень не понравится…

Телефон соединился с передатчиком. И я начал:

– Вы уважаете свободолюбивые нации? – после чего посмотрел на Коммаджер. – Ну вот, Маргарет. Вы довольны?

– Пит, не надо…

– Этот вопрос – просто шутка. Можете на него не отвечать. Способны ли вы назвать свое имя? И чего вы от нас хотите?

Дверь открылась, в комнату вошли два человека – приставы, мужчина и женщина. Оба высокого роста, на лицах выражение строгое, чтобы не сказать, суровое. Как у учителей, имеющих дело с непослушным и упрямым ребенком. Мужчина – афроамериканец – схватил мой сотовый телефон. Женщина – латинос – посмотрела на меня, вздохнула и проговорила в сторону собственного рукава:

– Он у нас в руках, Мак. Ситуация под контролем.

– О, Пит, – воскликнула Коммаджер. – Как ты мог так поступить? Почему?

– Да потому, что Белый дом хочет задавать вопросы… но такие, какие не ухудшат политической ситуации. А я хочу понять, с кем мы имеем дело.

* * *

Полагаю, если бы у них была такая возможность, то меня давно бы уже скрутили и удалили в места, которые политики любят называть не столь отдаленными, сколь потаенными. Пока пристав-мужчина висел у меня над душой, исполняя роль бдительного стража, женщина очистила офис от присутствующих.

– Все на выход! – скомандовала она.

Сотрудники нехотя потянулись из помещения. Я ловил их сочувственные взгляды, а Джон Келли, специалист по связям с общественностью, спросил, не хочу ли я, чтобы он связался с моим адвокатом.

Я не хотел. До этого пока не дошло.

На экране все еще пребывала Коммаджер.

– Пит, – на лице отражалась подлинная печаль. – Пит, ты нам нужен. Сейчас не время для разборок.

– Маргарет, – ответил я, – мы переживаем момент, который человечество запомнит навсегда. Нужно сделать все возможное, чтобы мы его не проиграли.

– Я думала, мы так и делаем.

Я видел, что она не больше верит своим словам, чем я.

– Подожди. Вице-президент хочет с тобой поговорить.

Лицо Маргарет на экране сменилось ликом Гувера.

– Пит, – спросил он, – в чем дело?

– Просто я подумал, что неплохо бы наконец перейти к самой сути, а не ходить вокруг да около.

– Пит, это не твой бенефис. Слушай, я понимаю твои чувства, но сейчас за все отвечает президент.

– Ладно. Но тогда ему придется действовать самому. Без меня.

– Пит, эта штука не будет разговаривать с кем-то другим. Послушай, ведь от нее может исходить угроза всей нашей планете. Это твой патриотический долг сделать все, что в твоих силах, чтобы…

– Почему вы не позволяете мне задать собственные вопросы? Маргарет могла бы передавать их вам, а вы в случае необходимости могли бы накладывать вето.

– Пит, я не понимаю, в чем проблема… что тебя не устраивает?

– Это исторический момент, мистер вице-президент. Первый контакт. Не обижайтесь, но вы играете в свои политические игры и думаете, что это все безобидно и безвредно. Однако мы имеем дело с пришельцем, у которого уже сейчас сложилось мнение о нашей планете как о мире, населенном придурками. И своими дурацкими вопросами мы только укрепляем его в этом мнении. А сейчас он еще и знает одного из этих идиотов – меня, И я больше не желаю играть в эти игры.

Лицо Гувера стало жестким.

– Боюсь, Пит, я должен настаивать на продолжении. Не хочу прибегать к угрозам, но можешь мне поверить, что вся ваша программа SETI может пострадать, если ты не согласишься на сотрудничество в момент, когда твоя страна в этом отчаянно нуждается. Да что там страна – вся планета!

– Делайте, что хотите, а с меня хватит.

* * *

Я вышел из офиса в сопровождении двух приставов, каждый из которых что-то там бубнил в телефон. На улице их было гораздо больше, и они сдерживали натиск приличной толпы репортеров, телеоператоров и просто зевак. Приставы провели меня до машины. Народ выкрикивал вопросы в мою сторону. Куда я направляюсь? Что бы я сделал, если бы оно действительно оказалось Богом? Зачем эти заморочки насчет свободы?

Приставы не дали репортерам пуститься за мной в погоню, когда я выруливал с парковочной площадки. Но я понимал, что домой ехать нельзя. Там покоя не дадут.

Я позвонил Сьюзен. В то время она была моей подругой. Предполагалось, что через несколько месяцев станет женой.

– Ты ящик смотрела? – спросил я.

– Да, Пит. С тобой все в порядке?

– Мне нужно убежище, где можно отсидеться.

– Через час вернусь домой. – Сьюзен работала лаборанткой в медицинском центре Стэнфордского университета в Пало-Альто. – Буду так скоро, как смогу.

* * *

Я засел в какой-то дешевой таверне, где созерцал на экране самого себя, задающего именно те вопросы, ответы на которые желали услышать американцы, хотя ученые мужи никак не могли взять в толк, с чего это я сбежал из Центра.

Эми Стокдейл, блондинка, засушенная старая дева, бывшая конгрессвумэн, предположила с улыбкой крокодила, что связь на этом не закончена. Просто администрация президента желает предоставить мне более удобное и приватное место для работы.

– Будет еще обмен посланиями, – заверила она всех. – Все только начинается.

Я укрывался в темном углу бара, пытаясь выглядеть самым безобидным существом. Сработало: никто меня не узнал.

По дороге к дому Сьюзен я услышал по радио развитие темы. Голос отозвался на мой последний вопрос: «Уважаете ли вы свободолюбивые нации?».

– С кем я разговариваю? С тобой, Питер? Или с президентом Соединенных Штатов?

Мою просьбу назваться он проигнорировал.

Понятия не имею, как они смогли узнать, куда я направляюсь, но когда я подъехал к коттеджу Сьюзен, меня поджидали сотрудники спецслужб. Они были уже внутри, когда она отворила дверь. Кто-то из них вручил мне очередной сотовый телефон. Звонил вице-президент.

– Ладно, доктор Маршак, – сказал он. – Ваша взяла. Но прошу вас: будьте предельно осторожны с тем, что говорите.

* * *

В жилище Сьюзен появились приставы, с которыми я имел дело в офисе. Мужчина вручил мне мобильник.

– Пользуйтесь этим, – сказал он.

Сьюзен погладила меня по спине. Вид у нее был испуганный.

– Все будет хорошо, Пит? – спросила она.

– Конечно, крошка.

И я продолжил беседу с Юнгой из ее гостиной. Я начал с ответа на его вопрос:

– Теперь вы разговариваете со мной. Мои друзья зовут меня Пит. Я буду вам очень признателен, если вы назовете мне свое имя. И объясните, каким образом оказались на Ганимеде.

Я отложил телефон и сказал ей, что ответа придется ждать примерно до восьми часов вечера. Сьюзен улыбнулась и бросила взгляд на приставов.

– Похоже, Пит, – заявила она, – ты побьешь все рекорды по длительности болтовни по сотовому телефону.

Сьюзен впала в восторженное состояние: в ее коттедже свершается историческое событие!

Я уже в течение нескольких месяцев предлагал ей узаконить наши отношения, но она возражала, мол, ее карьера отнимает у нее много времени, и если уж на то пошло, она вовсе не уверена, что готова перейти на такой серьезный уровень отношений. Нет, я, конечно, ей нравлюсь и тому подобное, но ведь я трачу жизнь на то, что гоняюсь за летающими тарелками. Ну, и все такое прочее… После этого вечера наши отношения никогда уже не были прежними.

Поскольку нам предстояло вместе долго ждать ответа, ледок между нами и приставами дал трещину. Мужчину звали Освальд Грант, его напарницу – Констанца Джонс. Вскоре они уже стали для нас Оззи и Кони.

По каналу Fox and Friends передали, что китайцы стали допускать возможность переговоров с целью избежать войны. Никаких объяснений к этому заявлению не прилагалось, и уж точно не было никакого намека на то, что это как-то связано с передачей из системы Юпитера. Зато уж комментаторы разных каналов и по всему интернету резвились вовсю. И наконец, мы получили ответ:

– У меня нет имени. Мне оно никогда не было нужно. Я нахожусь на Ганимеде, потому что меня здесь разместили. У меня нет возможности передвигаться, поэтому можно предположить, что я буду находиться здесь еще долгое время.

– Кто поместил вас там? И с какой целью?

Мы послали за пиццей. Шерифы не могли пить при исполнении и ограничились кока-колой, мы же с Сьюзен позволили себе парочку пива. Я пришел в приподнятое настроение и не смог удержаться от того, чтобы не предложить тост за президента и за искусство, с каким он нашел выход из сложной ситуации. А еще за Сьюзен и Конни, самых прекрасных женщин планеты, и за Оза, у которого небось тоже есть вопрос к нашему безымянному собеседнику.

– Это точно, – сказал он. – Попробуйте расколоть его: может, он знает, как в этом году сыграют «Гиганты»?

* * *

– Пит, там, где я сейчас нахожусь, меня поместили ваши предки. Они хотели узнать, есть ли еще разум где-нибудь во Вселенной. Их это волновало так же, как и вас. Я, кстати говоря, слушал – и получал от этого огромное удовольствие – ваши радиопередачи на эту тему.

И все рассыпалось. Это была фальшивка. Мистификация. С самого начала и до конца – сплошное надувательство.

В СМИ только диву давались, как они могли купиться на такой розыгрыш и смеялись над собственной глупостью. Тем не менее оставались неясности, которые никто не мог объяснить. Журналисты брали интервью у сотрудников НАСА и множества обсерваторий.

– Сигнал, – пояснял группе журналистов, участников ток-шоу «Оперативное ТВ» Орин Майклс, директор Лоуэллской обсерватории, – поступает со стороны Юпитера. Здесь не может быть никаких сомнений. Возможно, это мистификация, но я даже представить не могу, кто и как мог такое проделать.

Для меня наступило ужасное время. Сьюзен заверяла, что все будет в порядке. Конни говорила, что никто не сможет меня ни в чем обвинить. А Оззи просто качал головой. Ничего более безумного он в жизни не слышал.

Я неохотно, очень неохотно принял решение выйти из игры. Оставаться в ней значило разрушить свою карьеру. Я-то как-нибудь это переживу, но когда дым развеется, когда появится какое-нибудь объяснение, вся эта история уничтожит заодно и весь Институт SETI. Никто, думал я, больше не будет воспринимать нас всерьез.

И в конце концов, глубоко разочарованный, опечаленный и разъяренный в одно и то же время, я решился сделать еще один звонок Юнге.

После установления связи я снова заколебался. А затем как в холодную воду прыгнул:

– Объясните, пожалуйста, каким образом мои предки могли это сделать? Они, помимо всего прочего, были людьми слегка отсталыми в технологическом отношении. Чтобы добраться до соседней деревни, нужно было седлать коня или запрягать телегу.

И мы снова погрузились в ожидание.

* * *

Позвонила Коммаджер.

– Меня попросили передать вам, что вы справляетесь хорошо, но в правительстве считают, что лучше не педалировать тему с нашими предками. Это безумие, в конечном счете, может выставить всех нас дураками. Попытайтесь узнать, что является его настоящим предназначением. Ну, не может же оно сидеть там и заниматься тем, чем занимается Институт SETI. Это не в обиду вам. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.