Текст книги "Омега"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Хорошо. – Она размашисто подписала документы. Ей нравилось ощущение власти. – Отлично.

– Майкл ничего не оставлял для меня? – спросил Эрик. – Знаете, о гумпах? Сегодня на меня будут наседать по поводу Лукаута. – Сэмюэлс, высокий, рослый, был бы очень хорош собой, если бы не впечатление, что у него не все дома. Правда заключалась в том, что рассеянным он не был, просто так выглядел.

– Нет, – сказала Хатч. – Майкл ничего не оставил. Но кое-что есть у меня.

– О? – Эрик как будто заподозрил, что она собирается дать ему какое-то задание. – Что это?

Хатч включила проектор, и посреди кабинета появился гумп.

– Ее зовут Тили.

– Правда?

– Да нет. На самом деле мы не знаем, как ее зовут. – Хатч сменила изображение, и они очутились на одной из улиц города с храмом. Гумпы были повсюду. За прилавками магазинов, стояли и разговаривали, ехали верхом на животных, которые были одновременно некрасивыми и привлекательными (как бульдог или носорог). Маленькие гумпы с криками гонялись за подпрыгивающим мячом.

– Чудесно, – произнес Эрик.

– Правда, милые?

– Сколько у нас такого материала?

Хатч отключила звук, вынула диск и протянула ему.

– Столько, сколько им захочется.

– Да, прессе это понравится.

«Более того, – подумала она. – Если публика отреагирует так, как я предполагаю, правительству будет очень сложно постановить, что от гумпов больше неприятностей, чем выгоды, и отказаться от их спасения».

* * *

Под конец дня Хатч забрела в лабораторию. Гарольд был в кабинете, собирался уходить.

– Есть что-нибудь новенькое о тьюках? – спросила она.

– Да, – ответил он. – У нас еще один.

– Неужели?

– Опять у Каубелл.

– И это опять не была звезда?

– Он уже зажегся, когда «Метеоролог» начал работать. А до этого мы получали не очень хорошее изображение этой зоны, так что трудно сказать. Но это тьюк. Спектрограмма не врет. Между прочим, один из старых тьюков погас.

– Неплохо.

– Тот, который погас: мы не знаем, долго ли он был активен, потому что не имеем понятия, когда он зажегся. Возможно, за пару недель до того, как включился модуль наблюдения. – Гарольд принялся стряхивать с пиджака мнимые соринки. Наконец остановился. – В этом есть что-то странное. В том, как они гаснут. Как правило, настоящая сверхновая гаснет постепенно. Она может пару раз за какой-то определенный период снова вспыхнуть. Еще немного посветить. Но эти штуки... – Он искал нужное слово. – Они просто сгорают. Гаснут и больше не дают о себе знать.

– Как будто выключили свет?

– Да. Именно так. – Он нахмурился. – Снаружи холодно?

Хатч не была на улице с утра.

– Не знаю, – призналась она.

– Есть еще кое-что. – У Гарольда был довольный, озадаченный, изумленный вид. – Облака имеют тенденцию передвигаться волнами.

– Это уже не новость, Гарольд.

– Иногда это не так, но те, за которыми мы наблюдали, обычно перемещаются именно так. И вот что интересно: мы обнаружили несколько облаков рядом с тьюками. Если предположить, что они двигались волнами, то как минимум четыре тьюка, а возможно и все возникли вдоль фронта волн.

Хатч смотрела на него, пытаясь понять, в чем тут суть.

– Вы имеете в виду, что все это атаки? Мы видим, как взрываются миры?

– Нет. – Гарольд покачал головой. – Ничего подобного. Для этого высвобождается слишком большое количество энергии. Я имею в виду только то, что сказал: где бы ни случился такой взрыв, мы почти на сто процентов уверены, что там находилось облако.

– Никаких мыслей, что же происходит?

– Ну, всегда очень полезно уметь увязывать одно с другим. Это исключает лишние варианты. – Он улыбнулся почти весело. – Вчера вечером я бродил по Джорджтаунской галерее... – Он что-то искал в карманах. Перчатки. Куда он подевал перчатки? Гарольд задумался. Он нашел их в ящике стола, наморщил лоб, недоумевая, как они туда попали, и надел. Кажется, он уже забыл о Джорджтаунской галерее.

– И?.. – напомнила Хатч.

– О чем я говорил?

– О Джорджтаунской галерее.

– А, да. У меня возникло соображение, чем могут быть Омеги.

У нее перехватило дыхание. Выкладывай. Поделись.

– Это только идея, – заметил Гарольд. Он взглянул на часы и попытался протиснуться мимо нее. – Хатч, я опаздываю на ужин. Дайте мне немного подумать, и я расскажу.

Она схватила его за руку.

– Погодите, Гарольд. Вы не можете вот так уйти. Вы действительно что-то выяснили?

– Дайте мне пару дней. Мне нужно кое-что подсчитать. Получить больше данных. Если я получу то, что ищу, я объясню вам, чем они могут быть.

Из библиотечного архива

«Итак, идите и научите все народы...» Требование Евангелия стало уже не столь ясным. Считать ли тех, кого мы называем гумпами, народом в библейском смысле? Действительно ли они, подобно нам, духовные существа? Можно ли сказать, что у них есть души?

В третий раз за последнее время мы сталкиваемся с проблемой инопланетного разума, с существами, которые, кажется, наделены нравственностью и поэтому могут считаться детьми Божьими. До настоящего времени мы медлили, делали вид, что нас это не касается, избегали вопроса, который неоспоримо стоит перед нами: было ли Распятие уникальным событием? Имеет ли оно отношение только к тем, кто рожден от земных матерей? Или распространяется на все миры, до которых могут долететь сыны Адама?

Что же следует делать конкретно? Это нелегкий вопрос, и мы должны признаться, что не можем найти готового ответа в Писании. Мы стоим на распутье. И пока мы рассуждаем, как поступить, мы напомним тем, кто, облеченный властью принять решение, медлил более тридцати лет с момента первого открытия на Инакадемире, что отказ от действий – тоже решение. Пока мы тянем время, облако приближается к гумпам. Вся христианская община смотрит на нас. И, возможно, какой бы прецедент ни был создан в ближайшие месяцы, он определит направление миссионерской деятельности в будущем. Если мы в самом деле решим, что Евангелия неприменимы за пределами Земли, мы должны заявить об этом громко и открыто, сопроводив объяснением причин. С другой стороны, если они применимы, мы должны действовать. И поскорей. Время идет.

«Христианство сегодня». Апрель 2234 года.

8

Космическая станция Союза. Пятница, 14 марта

Хатч тихо сидела в последнем ряду в конференц-зале, пока Коллингдэйл говорил со своей командой. Их было двадцать пять: ксенологи, социологи, математики и техники. А в первую очередь команда из двенадцати лингвистов, чьей задачей будет интерпретация сырого материала, отправленного командой «Дженкинса», и овладение языком гумпов.

За смотровыми окнами виднелся «Калиф Аль-Джахани», один из старейших кораблей Академии, и Хатч с опаской вспомнила о предостережении инженера. «Скорее всего обойдется, но никаких гарантий». Коллингдэйла это не обрадовало. Однако он принял реальное положение вещей, и эту информацию передали добровольцам. Ни один не отказался от участия.

Дэвид говорил им, что планирует открыть новый мир и рад, что они с ним.

– Я попросила «Дженкинс» сделать как можно больше записей, – утром сказала Хатч Коллингдэйлу. – Они собираются разместить камеры и микрофоны везде, где можно. Я посоветовала им не думать о Протоколе и особенно не волноваться, если только туземцы не проявят враждебность. В этом случае они просто затаятся до тех пор, пока вы туда не доберетесь.

– Если они проявят враждебность, – заметил Коллингдэйл, – вряд ли мы сможем много сделать для них.

В связи с этим вновь встал вопрос оборудования. С каким количеством камер работать группе «Дженкинса»? Их не могло быть много. Они продолжали текущее наблюдение и при обычных обстоятельствах использовали мало записывающих устройств. Им придется что-то соорудить своими руками. В любом случае, камер у них слишком мало.

Хатч распорядилась отправить на «Дженкинс» посылку с несколькими светоотклонителями, включая главную установку, которая могла бы скрыть посадочный модуль. Однако эту посылку доставят через несколько недель. Таким образом, в оставшееся время выполнение задачи зависело от находчивости Джека Марковера. Хатч знала его: в данной ситуации лучшего человека было не найти.

Коллингдэйл, конечно, уже поговорил с каждым членом команды отдельно. Но впервые они собрались вместе. Хатч понравилось, что он отказался от использования термина «гумпы».

Это снова заставило ее вернуться к вопросу о правильном названии. Если бы Лукаут был виден с Земли, он находился бы в созвездии Дракона. Но «драконцы» категорически не подходило. Еще неподалеку была туманность Гантелей, но это тоже ничего не давало. В конце концов, понимая, что не может контролировать это, и слыша в СМИ бесконечные разговоры о гумпах, Хатч отложила этот вопрос. Было уже поздно.

Коллингдэйл закончил вступительную речь, содержавшую в основном ознакомление с ситуацией и «добро пожаловать на борт». Он предложил экспедиции готовиться к отлету, но попросил лингвистов ненадолго задержаться. По мнению Хатч, они были сердцем операции. И ей приятно было видеть их энтузиазм.

Руководителем группы была Джуди Стернберг из Израиля, специалист по взаимосвязям языка и культуры, прирожденный лидер. Дэвид представил ее, и она произнесла именно те слова, которые требовались. Она гордится тем, что будет работать с ними. Это возможность сделать огромный вклад. Она уверена, они отлично справятся.

Джуди была одного роста с Хатч, но с величественной осанкой.

– Леди и джентльмены, – сказала Стернберг в заключение, – мы отправляемся спасать гумпов. Но прежде мы сами должны стать гумпами.

Вот и пытайся избавиться от этого слова. Как бы Хатч хотела, чтобы Джек Марковер во время первых передач использовал другое слово.

Коллингдэйл поблагодарил Джуди и пожал ей руку.

– По дороге к Лукауту, – обратился он к лингвистам, – мы собираемся проникнуть в их язык. Овладеть им. А когда доберемся, предупредим местное население о приближающейся опасности. Мы поможем им укрыться в горах. – Тут он позволил себе улыбнуться. – Поможем. Если потребуется, будем с ними. Сделаем все необходимое, чтобы спасти их задницы.

Один из слушателей поднял руку. Хатч вспомнила его по анкете: Валентино Скарпелло из Венеции.

– Как мы сделаем это? – спросил он. – С чего вы взяли, что они нам поверят?

У Валентино была ослепительная улыбка и внешность популярного актера. У половины женщин в группе уже текли слюнки.

– К тому времени, как мы появимся, – ответил Коллингдэйл, – облако уже повиснет над их головами. Не думаю, что будет трудно кого-либо убедить.

Раздались аплодисменты. Кто-то повесил на стену изображение гумпа, с его глазами-блюдцами и широкой глуповатой улыбкой. Они стали любимцами, и люди в Академии, а возможно, и во всем мире, привязались к ним.

– Может статься, – добавил Дэйв, – нам не придется рядиться в маскарадные костюмы. Хатч, которая здесь присутствует – Присцилла, не привстанете? – делает все возможное, чтобы помочь нам обойти Протокол. Не исключено, что мы сможем выйти к аборигенам, поздороваться и прямо предложить им убраться из города. Но в любом случае мы не станем стоять и смотреть, как они умирают.

Опять аплодисменты.

– Спасибо. – Он излучал уверенность.

Когда лингвисты поднимались по трапу на «Аль-Джахани», Хатч отвела Коллингдэйла и Джуди в сторонку.

– Ценю ваше мужество, – сказала она, – но никто не должен остаться там, когда придет Омега. – Она посмотрела им в глаза. – Никого нельзя потерять. Вы поняли, ребята?

– Я выражался образно. Мы позаботимся о них. – Коллингдэйл посмотрел на Джуди, ожидая поддержки, а Джуди посмотрела на Хатч.

– Не волнуйтесь, – заверила она, – мы не допустим ничего подобного.

Затем все обменялись рукопожатиями. До свиданья. Удачи. Увидимся через пару лет. Общие крепкие объятия.

Хатч думала об «Искателях приключений», и о Церкви Откровения, и об «Айленд Спешалтиз». Вчера явились еще четверо: продавец одежды, который хотел привезти несколько аборигенов, чтобы использовать их в качестве моделей для показа новой коллекции в стиле «гумп» («...мы же спасем им жизнь, не забывайте...»), которая, между прочим, весьма отличалась от оригинала; представитель медиагиганта с требованием предоставить им возможность снять катастрофу; фирма, желавшая разработать игру под названием «Омега», и исполнительный продюсер из «Кармен и Хайсмит», надумавший отправить съемочную группу на натурные съемки для новой постановки, которая уже была в производстве. В это были вовлечены большие люди.

Пока Джуди всходила на борт, Коллингдэйл медлил. Затем посмотрел Хатч в глаза.

– Ты хотела бы отправиться с нами?

– Нет, – сказала она. – Я уже слишком стара для этого.

В ожидании вылета Хатч связалась с операторами и получила последний отчет с «Дженкинса». Разумеется, недельной давности – именно столько времени необходимо для гиперсветовой передачи данных с Лукаута. Вот и еще одна ошибка – позволить распространиться названию «Лукаут». Оно вошло в арсенал ночных юмористических шоу и стало дурной приметой. Теперь Хатч понимала, что стоит заняться этим немедленно. Дать звезде имя, что-то вроде «Чейла», и тогда можно было бы назвать планету «Чейла-3». А обитатели стали бы чейланцами. Вполне достойно. Но было поздно. Да, Хатч сплоховала, но почему энергичные ребята из отдела по связям с общественностью Академии сразу не спохватились?

С «Дженкинса» не пришло ничего нового. Там все еще обсуждали лучший способ спуститься и обследовать местность. Хатч не завидовала Джеку, перед которым стояла необходимость принять ряд жестких решений. Оператор прижал к ушам наушники и знаком попросил ее подождать. Он выслушал сообщение, кивнул и поднял глаза.

– Вас вызывает комиссар, мэм.

Это был сюрприз.

– Я отвечу из конференц-зала, – сказала Хатч.

Асквит сидел на палубе яхты, капитанская фуражка была надвинута на глаза.

– Просто хотел проверить, как идут дела.

– Отлично. Я так понимаю, вы не в Женеве.

Он улыбнулся как ни в чем не бывало.

– «Аль-Джахани» вылетает по расписанию?

– Да, сэр. Они собрались и готовы к отлету. – Хатч помолчала. – А что?

– Почему я спрашиваю об «Аль-Джахани»?

– Почему вы заставили меня пройти через все это?

– Я подумал, что будет неплохо, если вы поймете, для чего существует Протокол.

Она села.

– Вы добились своего.

– Хорошо. Хатч, речь не только о гумпах. Мы говорим о прецеденте. Если допустить нарушение Протокола на Лукауте, то кого бы мы ни нашли потом, мы будем их крестить, продавать им тележки с мотором, вывозить существ, чтобы показывать их в цирках. Понимаете?

– Вы действительно считаете, что так и будет?

– Трудно представить противоположное. Я знаю, вы дали им от ворот поворот.

– Всем, кроме СМИ. Они получили ограниченный доступ. Но без права высадки на планете. Откуда вы знаете?

– До меня уже дошли слухи об официальных протестах. Отлично. Я горжусь вами.

Она всегда считала Асквита человеком, который стремится избежать конфликта любой ценой.

– Какие у них шансы, Майкл? У протестующих?

– Нулевые или ничтожные. Если только вы не выйдете из игры.

Хатч опоздала на рейс до Рейгана и, вместо того чтобы ждать три часа, отправилась в Атланту, а затем на глайдтрейне до федерального округа Колумбия. За южной окраиной Ричмонда она попала в снежную бурю, первую в этих местах за десять, а то и больше лет. По мере продвижения на север буря постепенно усиливалась.

Поздним вечером она наконец добралась домой и приземлилась на посадочную площадку среди метели. Тор ждал на крыльце.

Хатч выбралась из такси и побежала сквозь летящий снег. Качнулась открывающаяся дверь, и муж протянул ей горячий шоколад.

– Ну, – сказал он, – мы всех благополучно отправили в страну гумпов?

– Надеюсь, что так. Как Морин?

– Спит. Скучала по мамочке. Кажется, ей не нравится, как я читаю «Джорджа».

Речь шла о «Джордже Манки, говорливом шимпанзе».

Горячий шоколад был вкусным. В доме ярко горел огонь. Хатч поставила чашку и стряхнула с куртки снег.

– Об этом говорят по всем каналам, – заметил Тор. – Дикторы слабо верят в ваши возможности.

– Вероятно, они правы. – Хатч наконец собралась присесть, и тут домашний ИИ (названный в честь шимпанзе, или, может быть, наоборот) запищал: входящий вызов.

– Кто это, Джордж? – спросил Тор.

– Дежурный офицер Академии. Для Хатч.

– Странно. Не могу представить, что стряслось.

Если честно, могла: первой мыслью было, что с «Аль-Джахани» уже начались проблемы.

На экране появилось лицо Джина Килгора.

– Хатч?

– Да. Что у вас, Джин?

– Хотел сообщить, что Гарольд в больнице. Кажется, что-то серьезное.

Хатч понадобилась минута, чтобы понять.

– Что случилось? – спросила она. – Как он?

– Сердечный приступ. Его отвезли в Джорджтаун. Это случилось сегодня днем.

– Вам известно что-нибудь о его состоянии?

– Нет, мэм. Только то, что я сообщил.

– Ладно.

– Он ушел домой рано. Сказал, что неважно себя чувствует.

– Спасибо, Джин. – Она направилась к гардеробу за другой курткой.

– Дженни Килборн заявила, что он несколько лет принимал кардиопрепараты.

– Да, – отозвалась Хатч, – я знаю.

– Но они не думали, что все так серьезно. Если у него и были проблемы, он никому об этом не говорил. Дженни пообщалась с кем-то из больницы. Или из полиции. Я точно не знаю, с кем. Они сказали, его соседка не могла открыть свою парадную дверь из-за снега. Он помог ей откопать вход.

Потрясающе. С больным-то сердцем.

– Спасибо, Джин. – Нужно переобуться. – Джордж, закажи мне такси. И соедини с тетей Гарольда, той, что живет в Уитоне.

Она не смогла дозвониться до тети, которую видела однажды много лет назад. Насколько знала Хатч, эта тетя была единственной родственницей Гарольда в их районе. Но диспетчер сообщил ей, что абонент недоступен. По всей видимости, тетка была из тех, кто не носил комм. Что ж, Хатч могла это понять. Если она когда-нибудь отделается от Академии, она свой комм точно выбросит.

Все попытки получить информацию из Джорджтауна также ни к чему не привели.

– Он у нас, – ответили ей в больнице, – кроме этого, нам нечего вам сообщить на данный момент.

Через двадцать минут, после того как покинула Вудбридж, Хатч приземлилась на крыше Джорджтаунского медицинского центра. Она оставила машину, тотчас потеряла равновесие на заснеженном пандусе и поспешила вниз, в приемное отделение скорой помощи.

Тетя была там, стояла в окружении взволнованных людей. Милдред. Глаза у нее были красные.

Хатч представилась. Милдред слабо улыбнулась, сдерживая слезы. Еще тут были кузина, соседка, священник и Чарли Уилсон, сотрудник лаборатории.

– Как он? – спросила Хатч.

Чарли серьезно посмотрел на нее и покачал головой.

СВОДКА НОВОСТЕЙ

РЕКОРДНЫЕ МОРОЗЫ НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ

В Сент-Луисе температура упала ниже пятидесяти градусов

МИРОВОЙ СОВЕТ ОТПРАВЛЯЕТ МИРОТВОРЦЕВ НА СРЕДНИЙ ВОСТОК

Мятежники Инири разбомбили поезд

ПРИЛИВНАЯ ВОЛНА УНЕСЛА СОТНИ ЖИЗНЕЙ В БАНГЛАДЕШ

Волна вызвана землетрясением в океане

СИНГХ ОДЕРЖАЛ ПОБЕДУ НАД ХАРРИГАНОМ НА ЧЕМПИОНАТЕ ПО ШАХМАТАМ СРЕДИ ЛЮДЕЙ

Первый матч на звание чемпиона мира

ДОКТОР АЛЬВА ПОЛУЧАЕТ МЕДАЛЬ В ПЕРУ

В знак признания ее заслуг при эпидемии вируса «болус»

В ХЭМПШИРСКОМ БАРЕ ЖЕНЩИНА УБИЛА ЧЕТВЕРЫХ

Она заявила, что их душами завладел дьявол

В ТРЕТЬЕМ КВАРТАЛЕ СПАД ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Безработица растет уже седьмой месяц

ШЕСТЕРО УБИТЫХ НА КОНЦЕРТЕ В БЕЛГРАДЕ

Паническое бегство из зрительного зала под звуки Бетховена

ДИЛИ ПРИЗНАН ВИНОВНЫМ

Миллиардер признан виновным по всем пунктам, жертвы митингуют перед зданием суда.

Гражданский процесс о восстановлении репутации лиц, ожидающих судебных решений

САНАСИ ДОЛЖЕН ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД КОНГРЕССОМ

Он отказался воспользоваться пятой поправкой

ИНОПЛАНЕТЯНЕ В СОЗВЕЗДИИ ДРАКОНА

Примитивной цивилизации угрожает облако.

Аборигены напоминают гумпов

Часть вторая. Гумпы

9

Арлингтон. Суббота, 15 марта

Гарольд так и не пришел в сознание. О его смерти было объявлено в 4:32 утра.

Когда об этом сообщили, Хатч еще была в больнице, пыталась по возможности поддержать Милдред и кузину. Она предупредила дежурного офицера Академии и выслушала врача, который выразил свои соболезнования и сказал, что они были не в силах что-либо сделать.

Гарольду было сто шесть. Милдред рассказала, что несколько лет назад доктора предлагали ему искусственное сердце, но он отказался. Она недоумевала почему. Гарольд всегда поступал рационально. И у него было все, ради чего стоило жить: казалось, он доволен работой, его уважали во всем мире.

– Он был одинок. – Слезы текли из глаз Милдред. Она выглядела относительно молодо, но ведь она приходилась Гарольду тетей, так что ей тоже перевалило за сотню.

Хатч вышла из больницы под все еще темное и холодное небо, задаваясь вопросом, почему не предугадала этого, почему не вмешалась вовремя? Она никогда не приглашала его в гости. Ни разу. Только бесконечные совместные обеды, во время которых она плакалась ему в жилетку, когда у нее были неприятности на работе. А Гарольд всегда говорил ей: «Успокойся, все обойдется. Это пройдет». Его любимая присказка. Все проходит.

Родители Тора жили в Англии, отец Хатч давно умер. Гарольд мог бы стать отличным дедушкой для Морин, если бы только Хатч знала. Если бы хоть раз задумалась.

Она стояла на посадочной площадке, глядя на последние хлопья, летящие над крышей. «Видимо, унесло ветром», – решила она, думая о прекратившемся снегопаде. Вокруг громоздились сугробы.

Гарольда нет. Трудно поверить.

Ее комм запищал. Тор.

– Что случилось?

– Его больше нет.

– Жалко.

– С полчаса назад.

– Ты как?

– Уже еду домой.

– Хорошо. Я разогрею что-нибудь на завтрак.

– Нет. Ничего не нужно, спасибо. Не хочется есть.

Приземлилось такси, из него вышла какая-то женщина, и комм Хатч запищал, сообщая ей, что это ее машина. Хатч забралась в салон, на ней застегнулись ремни безопасности. И в ее голове возникла мысль, которую она гнала от себя уже два часа. Гарольд, что же такое Омеги?

На дальнем краю крыши, на площадке для транспортных средств экстренной помощи, приземлилась скорая помощь. Хатч назвала такси свой адрес и откинулась в кресле.

Машина поднялась, повернула на юг и, набирая скорость, устремилась в сторону Потомака.

Обычно по субботам Хатч полдня работала, особенно если происходило что-то важное, то есть почти всегда. Она провела на месте меньше часа, когда пришел отчет. «Гальярдо» осматривал облако недалеко от альфы Кассиопеи и нашел очередного ежа. Обстоятельства были те же: еж держался вне облака, шел тем же курсом, с той же скоростью. Шесть с половиной километров в диаметре. Предварительное сканирование показало, что это типовой объект. Единственным отличием было расстояние до облака, всего пятнадцать тысяч километров.

Точки обнаружения ежей разделяли сотни световых лет.

Она не успела толком осмыслить информацию, когда дежурный офицер сообщил об очередной находке. У ближайшего облака тоже был еж, вновь – объект, идентичный по всем параметрам, кроме расстояния до Омеги, на этот раз составлявшего сорок две тысячи километров. Даже шипы располагались по той же схеме. Как будто все объекты отлили в одной форме. У них были незначительные повреждения, вероятно, вызванные столкновениями.

Выглядели они безобидно.

Хатч несколько минут просидела, изучая изображения, и спустилась в лабораторию. Кабинет Гарольда был пуст, но она нашла Чарли Уилсона и нескольких техников. По опыту Хатч знала: начальников мало кто любит, и что бы ни говорили сотрудники, уход босса неизбежно сопровождает вздох облегчения. Даже если начальник уходит в мир иной. Однако Гарольда любили все. И в лаборатории царила искренняя печаль.

– Знаешь, почему он был так нужен нам? – сказал ей Чарли, когда Хатч присела выпить с ним стакан ананасового сока. – Он как никто другой умел выбить необходимое оборудование. Он мог сказать «нет». Мог поддерживать порядок. Кто теперь откажется выделить время на установках Стеттбергу? Или Могамбо?

– Ты, Чарли. А я тебя прикрою. – Уилсон с сомнением посмотрел на нее, но Хатч улыбнулась. – Ты справишься. Просто не показывай и тени сомнения. Скажи «нет», и все. Дай им понять, что их позовут, если у нас появится свободное время. Затем вежливо поблагодари и закончи разговор.

Он отпил большой глоток сока и промолчал.

– Чарли. – Хатч сменила тон, давая понять, что тема закрыта. – Я хочу поговорить с тобой об Омегах.

– Хорошо.

– На прошлой неделе, кажется, в среду, Гарольд намекнул, что знает, чем они являются.

Чарли удивленно наклонил голову. Его реакция расстроила Хатч. Она надеялась, что Гарольд поделился с Уилсоном.

– Он ничего тебе не говорил?

– Нет, Хатч. Если у него и были какие-то соображения, он держал их при себе.

– Уверен?

– Конечно. Думаешь, я бы забыл что-то подобное?

Сквозь стеклянную перегородку был виден кабинет Гарольда. Письменный стол, заваленный бумагами, дисками, журналами, книгами и разными мелкими электронными приспособлениями. Ждущими, что кто-нибудь соберет их, упакует в коробку и отправит домой.

– Я не знаю, о чем он мог думать, Хатч. Но сообщу тебе одну вещь, которой ты, наверное, не знаешь.

– Что же это, Чарли?

– Мы сопоставили тьюки с Омегами. С волнами. Или по крайней мере с теми местами, где должны находиться волны. Если они имеют постоянную скорость.

– Он говорил мне об этом. Итак, между ними есть связь.

– Очевидно.

И два облака сопровождают ежи. Были ли ежи у всех Омег?

– Чарли, – сказала Хатч, – эти объекты, которые, насколько нам известно, летят рядом с Омегами: кажется, это мины-ловушки. Бомбы. Может ли быть то, что вы наблюдали, взрывом ежа?

– Нет. – Он покачал головой.

– Почему ты так уверен?

– Ты видела снимки с «Хеффернана»?

Хатч не видела. Она читала отчет.

– Взрыв, который уничтожил «Квагмор» – так, кажется? я постоянно слышу два разных названия этого корабля, – ничтожен по сравнению с тем, что мы видим, когда загорается тьюк. Это различие того же порядка, что между фейерверком и ядерным взрывом.

– Ладно, – проговорила Хатч, – я просто спросила.

Они отправились в кабинет Гарольда и просмотрели груду документов. Но не нашли ничего существенного.

– Чарли, я хочу, чтобы ты выяснил, над чем он работал. Что-нибудь новое об облаках. Или о тьюках, – попросила Хатч.

– Ладно.

– Сообщи, как только что-то обнаружишь.

– Вообще-то, – сказал Уилсон, – мы уже приступили к поискам.

Чарли был высоким и гибким, с рыжеватыми волосами и светлыми голубыми глазами. В отличие от многих ученых, которые работали в Академии, Чарли поддерживал хорошую физическую форму. По выходным он играл в баскетбол со своими детьми, ежедневно по часу плавал в бассейне Академии и время от времени играл в теннис. Ему лишь недоставало гениальности его босса – как и всем прочим.

– Хорошо. Продолжайте. Дайте знать, если что-нибудь найдете. – Хатч собралась уходить, но внезапно остановилась. – Что там с системой Новых, Чарли? Есть что-нибудь?

– Ты о том, как выстраиваются ли они в систему? – Уилсон покачал головой. – Возможно, если бы мы засекли их больше, у нас возникли бы идеи. Но мне кажется, то, что существует система, – иллюзия.

– Неужели. Почему?

– У них есть тенденция собираться в кучу на относительно ограниченном пространстве. При таком раскладе всегда можно выбрать ракурс и получить систему.

– О.

– А наблюдаемые объекты скорее всего сосредоточены в этих двух зонах не потому, что возникают только там, а просто потому, что у нас запущено мало работающих модулей. Дайте время, и, вероятно, мы обнаружим другие. И тогда, я думаю, система исчезнет.