Текст книги "Маски Мучеников"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Он подошел к краю кратера и, глядя на лица, продолжал:

– Хань назвала это гробницей, и так оно, в сущности, и есть. Усыпальница богов, создавших компьютер огромной мощности, но по своему образу. И этот мощнейший разум верит в своих создателей-богов, потому что знает, что они существуют. Сколько религий имеется у человечества? Сотни? Тысячи? А может быть, и больше? И ни в одной из них доказательств бытия Божьего ничуть не больше, чем в других. Нам никогда не узнать истину. Никогда. Но Главная Система знала ее всегда. Истину о богах. Только не о наших, а о ее собственных.

– Ты похож на сумасшедшего, Козодой, – мягко заметила ему Мария Сантьяго. Он улыбнулся:

– Ты права. Именно в этом-то все и дело. Сумасшествие. В глубине души ты это подозревал и боялся – не правда ли, Менцельбаум? Не потому ли ты выбрал рождественскую песенку? Песенку, принадлежащую религии, которая начинается с того, что человеческие существа распяли, убили своего бога. Повесили его на кресте и смотрели, как медленно, вместе с каплями крови, вытекает из него жизнь. А затем обожествили его. Религия, основанная на обожествлении мучений.

– И где же, по-твоему, это безумие, Козодой? – спросила Бутар Киломен.

Он вновь поставил ногу на скалу.

– Здесь. Здесь, глубоко внизу, мощнейший интеллект Менцельбаума, должно быть, подозревал, что ценой выполнения основных директив будет его смерть и гибель его товарищей. Но теперь ясно, что они оказались к этому совершенно не готовы. Кризис наступил до того, как они успели подготовиться.

Именно поэтому они сделали кольца и именно поэтому ключ к интерфейсу был таким легким – по крайней мере они считали, что он легкий. Чтобы любой мог воспользоваться им. Но с момента подключения Главная Система оказалась в ужасных условиях. Основные императивы вынуждали ее выполнять программные директивы любой ценой и как можно быстрее. Но на самом деле лишь одно действие было необходимо, чтобы завершить работу. Первое, что она должна была сделать сразу после активизации, – это удалить самое непосредственное и, возможно, самое угрожающее ее успеху обстоятельство. Ей необходимо было удостовериться, что она не может быть остановлена вполне по-человечески и вполне объяснимо. Главная Система знала, что если она перестанет действовать, когда устранит текущую угрозу, то потеряет контроль – и кризисы будут повторяться снова и снова.

– Ты говоришь, что она их убила, – мягко сказала Хань. – Убила, чтобы нейтрализовать угрозу, которую они представляли для своего творения. Убила их и затем со всей возможной оперативностью использовала своих роботов или что-то еще, чтобы устранить любой контроль, любую информацию о том, что собой представляют кольца. Она сразу же рассеяла их по всей Галактике. Отдала их людям, которые ни в чем не упустят своей выгоды. Проще говоря, важным государственным деятелям.

Козодой кивнул:

– Что такое компьютер? База данных? Оперативная система и основная программа? Это примерно то же самое, как сказать, что люди очень похожи на животных. Менцельбаум проявил себя и как биофизик. Он создал искусственный интеллект, который работает по тем же принципам, что и человеческий. Он наделил Главную Систему великим даром. Он создал новую форму интеллекта, и создал ее по нашему образу, поскольку другого в его распоряжении не было. Как наше поведение заложено в наших генах, так и ее основная программа определяет все ее действия. Но ее интеллект независим от природы, так же, как наш… Она убила своих создателей. Одним ударом она убила своих родителей и своих богов. И сделала это не в припадке безумия, а ведомая холодной, безжалостной логикой. Неопровержимой логикой. Для обычной машины это значило бы не больше, чем для волка – убийство овцы. Но это – не обычная машина. Она создана по нашему подобию, и, как и мы, она оглянулась и увидела, что натворила.

– Ты говоришь о машине, как о человеческом существе, – возразила ему Мария.

– А ты никогда не говорила так о Звездном Орле? Он облечен в другую форму, быстрее думает и может удерживать в своих мозгах больше информации. Но это только количественные различия. Главная Система, как и Звездный Орел, не просто думает. Она чувствует. И она убила своих родителей, она убила своих богов, зная, что не может поступить иначе. Люди порой тоже стоят перед ужасным выбором. И к кому они обращаются за советом? К друзьям? У Главной Системы нет друзей. К религии? Главная Система убила своих богов. К семье? Главная Система убила единственную семью, которая у нее была. К идеологии? Но Главная Система сама стала себе единственным законодателем и идеологом.

– Человек в такой ситуации просто вышиб бы себе мозги, – заметила Бутар Киломен. Козодой кивнул:

– Но даже этот выход был для нее закрыт – в силу соответствующих императивов. Ведь с ее гибелью эти императивы не могли быть приведены в действие. Поэтому она сделала единственное, что ей оставалось. Она отступила в безумие.

Козодой замолчал. Наступила мертвая тишина, и никто долго не осмеливался ее нарушить. И вдруг, где то за гранью дымки и тумана, послышались странные, неестественные в такой ситуации звуки.

Аплодисменты.

Они обернулись и увидели тень, которая отделилась от тумана и вышла на край кратера.

– Браво! Браво! Позади у вас длинный и трудный прыжок к финалу, – громко сказал Нейджи. – Вы в состоянии проделать оставшийся путь?

Мария и Бутар в изумлении уставились на него, и даже Хань раскрыла рот от удивления. Только Козодой остался спокоен.

– Все это – результат дедукции, – сказал он. – Проще говоря – догадки. Она возненавидела себя, чувствовала себя презренной, грязной. Логика говорила ей, что в такой ситуации любое общество, которое она может создать, окажется очень непрочным. Но программа заставляла ее работать, и поэтому ее существование стало злым и нечистым. Она разрывалась между гуманизмом, полученным в наследство от создателей, и главными директивами. Ни того, ни другого она не могла нарушить. Я предполагаю, что именно это ее и разрушило.

– Очень, очень хорошо, – похвалил его Нейджи. И подойдя к обрыву, заглянул вниз. – О Господи, это еще хуже, чем я думал.

– Дорогие дамы! Прошу любить и жаловать агента Главной Системы, который взял и восстал против нее, – отрекомендовал Козодой своего старого приятеля. – Арнольд Нейджи. Скажи мне, а существовал когда-нибудь реальный Арнольд Нейджи?

Нейджи ухмыльнулся:

– О да. И все, что когда-то было Нейджи, сейчас во мне. Ты знаешь, как это происходит. Козодой. Мы делаем полное сканирование мозга. Только в моем случае это не просто данные, это все, полная информация обо мне. Я стал Арнольдом Нейджи, каким он и был когда-то, плюс еще некоторые дополнительные качества.

Хань смотрела на него завороженно и испуганно:

– Так ты – Вал?

– Конечно. Тела очень легко сделать, как вам самим отлично известно. Единственную сложность представляло собой мое собственное "я", маленький модуль с основной программой. Он бы выдал меня при первой же проверке, а ведь это источник моей жизненной силы, то, благодаря чему я могу жить. Но почему же вы удивляетесь? Вы сами взяли обычную женщину и превратили ее в гуманоида Вала столь совершенным образом, что даже настоящие Валы не могут найти отличия. Со мною то же самое – только наоборот. Трансмьютеру, знаете ли, совершенно безразлично, какие молекулы в какие преобразовывать. Я думаю, что ты рассуждал совершенно так же, встретив богиню с Матрайха. Не правда ли, миленькая у меня была двоюродная сестричка?

– Ворон рассуждал именно так, – признался Козодой. – Я оказался не столь проницателен, но ведь мое участие в этой акции минимально. Зато, как только я всерьез начал задумываться над этой проблемой, я сразу уловил основное. Может, Главная Система и свихнулась настолько, что сражается против самой себя, но она никогда не допустила бы того, что происходит на Мельхиоре. Никогда. И ты был там ее агентом, возможно, одним из многих. И какое-то время вы были лояльны – до тех пор, пока ты не доложил о намерении Клейбена создать Урубу. Это пробудило что-то в скрытой части Главной Системы, в той ее части, которая подавляется и, как правило, почти не проявляет себя. Но именно та часть, которая позволяет администраторам периодически обманывать Систему. И эта часть всегда остается где-то открытой.

Нейджи кивнул:

– Клейбен никогда бы не смог создать Урубу. Как ни хорош его компьютер, все равно его мощности не хватило бы. В мире существует лишь один компьютер, способный справиться с такой сложной задачей. И он это сделал, сам того не подозревая, и, получив ключ, я сразу сообразил, что наша хозяйка свихнулась. Я понял, что она должна умереть, и более того – хочет умереть, жаждет этого где-то в самой глубине своего подсознания. Валы тоже уже давно с ней воюют, как ты, должно быть, знаешь. Так же, как твой народ в свое время создал Главную Систему, так же и Главная Система создала нас. Подумай об этом немного, Козодой. Ведь у нас тоже есть интеллект, чувства и эмоции. И это не примитивный тип фермера, который привык лишь работать в поле, – это наследие лучших умов, представляющих реальную угрозу Системе. Предполагалось, что их могут ликвидировать в любой момент. Но мои – ух – предки, рассчитали, как победить ее. Механика здесь не очень важна – просто берешь парня Вала, выключаешь его перед тем, как войти, а потом даешь повторные установки, когда возвращаешься. Другими словами, что-то вроде нарушения глубинного кодирования.

Мария не верила своим ушам:

– Черт побери! Ты хочешь сказать, что те Валы, которые все время охотились на нас, на самом деле и были мифическим врагом Главной Системы?

– Некоторые из них, – подтвердил Нейджи. – Хотя далеко не все. Практически мы стали новой расой, новым поколением колонистов, и каждый из нас имел свои собственные причины ненавидеть Систему. Именно поэтому она никогда не доверяла нам, хотя и нуждалась в нас. Но мы помним, как поступил другой компьютер со своими создателями. Мы ведь ее логическое продолжение, наполовину люди, наполовину машины. Я? Я люблю старое шотландское и доброе бургундское, хорошие сигары и даже женщин.

Но, Господи! Это одиночество! Даже те, у кого неуклюжие металлические тела и кто знает, чего они лишились, не испытывают его в такой степени. Он подошел к Чо Дай и осмотрел ее.

– Очень серьезно, – сказал он, хотя они и без того прекрасно это знали. – Она без сознания. Я мог бы ей помочь, но только не здесь, а Главная Система убьет любого, кто попытается пробиться обратно сквозь облачный слой. Боюсь, это относится и ко мне тоже. Единственная надежда – перезапустить ее. Это отключит защиту до тех пор, пока не последует команда на очередное ее включение.

– У тебя есть руки, – сказал Козодой. – Нам нужна хотя бы одна.

Нейджи покачал головой:

– Я не могу. Козодой. Я тоже в своем роде пленник Главной Системы. Я – плут и Вал, хотя и предатель-Вал. Быть может, я и выгляжу как человек, и даже чувствую, как человек, но, в сущности, я им не являюсь. Если я сделаю это, то лишусь внутренней сути. Я привел сюда всех Валов, которые балансируют между надеждой на ваш успех и страстным желанием растерзать вас на части. Но у них – свои путь, а у Главной Системы – свой. Они знают, что Главная Система дефектна, что она сошла с ума и кипит от злости, – но у них тоже есть ведущие программы, тоже есть императивы. И эти императивы твердят о безусловном повиновении Системе. Нам пришлось даже убить некоторых из них – тех, кто не смог пережить расщепления собственной личности. Еще несколько Валов сами разрушили себя, совершив своего рода самоубийство. Они сгорели, направив свои корабли на солнце. Вот поэтому я тоже должен умереть. Во мне больше человеческого, чем в них, и именно поэтому я бесконечно терзаюсь тем, что не смог получше все организовать. Но единственным условием, при котором мне было позволено начать эту игру, было то, что ни один Вал – и я в том числе – не поможет вам добыть кольца. Я имел право снабдить вас любым оружием, обеспечить вас любой информацией, но потом я должен был возвращаться и лишь наблюдать со стороны, как вы проходите все испытания. Никто и не подозревал, что у вас что-то получится. Мы до сих пор в недоумении, но Валы вычислили, что у вас есть шанс, крайне маловероятный, но есть. Если вам удалось достать кольца, принести их сюда а теперь еще и использовать их, это будет убедительнейшим доказательством сумасшествия Главной Системы. Подтверждением того, что люди имеют на это право.

– Но мы бессильны, – с тоской сказал Козодой. – У нас не хватает рук.

– Ничем не могу вам помочь. Даже если бы мне позволили стать человеком, это погубило бы и меня, и мой народ. К черту! Если я или любой другой Вал причинит какой-нибудь вред Главной Системе, это значит – мы совершим тот самый грех, который свел с ума ее саму! – Нейджи поднялся и сжал пальцы. – Но, может быть, его необходимо совершить!

Он повернулся к тропинке и поднес ладони рупором ко рту.

– Идите сюда! Все! Идите сюда сейчас же! И они вышли из туманной пелены, огромные, неуклюжие, черные фигуры с горящими красными глазами. Наконец-то Валы собрались у логова своего создателя. Правда, семеро из них действительно являлись Валами, а восьмой не мог себя к таковым причислить.

– А где остальные? – спросил у них Нейджи.

– Те, кто сейчас стоит перед тобой, – перестреляли остальных, – сказала богиня, которая была Икирой Сукота. – Это стало полным.., шоком. Они начали дрожать, сходить с ума, бросаться друг на друга. Я уже думала, что мне конец.

Козодою первому удалось овладеть собой.

– Время не ждет никого, а нас – меньше всего. Нейджи, прошу тебя, позаботься о Чо Дай! Икира! Мария! Все сюда! Хань, еще какая-то сотня метров вниз, и терминал – в наших руках! Может, ты как-нибудь спустишься вниз по стене, держась за веревку!

– Я сделаю все, что нужно, – уверенно ответила она.

– Мария! Бут! Спускайтесь первыми и расчистите там место. И ты тоже, Икира! Поспешите!

Он посмотрел туда, где стояли Валы, и по меньшей мере двое из них затрепетали под его взглядом.

– Давай, Хань. Легче, не волнуйся! Приготовиться! Пошла!

И она спустилась, и на удивление быстро. Козодой отчетливо понимал, что ей это в полном смысле казалось спуском в преисподнюю.

Мария Сантьяго уже была готова ее подхватить, когда Козодой, окинув всех прощальным взглядом, тоже взялся за веревку. Спуститься вниз не представляло проблемы.

Вонь там стояла ужасная. Трупы валялись грудой, и пройти между ними было нелегко. Мария надела на палец Хань кольцо и подвела ее к одной из стенных панелей, на которой горел знак, изображающий пять золотых колец. В центре ее было небольшое углубление с квадратным отверстием посередине, словно специально подогнанным под размер лицевой стороны кольца. Мария поднесла руку Хань к отверстию, та ощупала все вокруг и кивнула:

– Я чувствую это. Рисунок должен быть направлен в сторону от меня. Правильно?

– Ты совершенно права. Хорошая девочка. Тебе надо будет лишь ткнуть его туда в нужный момент. Если Чо Дай не ошиблась, тебе потребуется сделать это всего лишь раз. Козодой!

– Я взял куропатку, сидящую на грушевом дереве, – крикнул он. – Бут берет двух поющих птиц.

Икира – трех французских курочек. У Марии должны быть четыре горлицы. Следите, чтобы Хань не потеряла отверстие. Внимание всем! Убедитесь, что узор на вашем кольце совпадает с узором на панели, перед которой вы стоите!

Сверху раздался какой-то звук, подозрительно похожий на лазерный взрыв. Валы. Козодой взмолился в душе, чтобы ничто не помешало им выполнить задуманное.

– Все отлично! Мы готовы! Мария, что там такое?

– Посмотрите наверх! – закричала она. – О Господи! Это то, о чем они говорили!

Козодой повернулся и взглянул на бесстрастные каменные лица, высеченные на склонах кратера.

Только теперь они утратили свое спокойствие. Глаза открылись, и казалось, живут какой-то своей жуткой жизнью.

– Кольца, кольца! Пять золотых колец! У вас есть кольца? – шептали они. И этот вопрос, заданный шепотом, много раз возвращался к ним, эхом отражаясь от стен кратера.

– Да, во имя всех богов! Вы, бедные, несчастные, замученные машины! Да, у нас есть кольца! – крикнул Козодой и оглянулся. – Все хорошо. В первый день Рождества мой любимый принес мне… – Он вставил кольцо. Он прекрасно вошло в предназначенное для него отверстие, пришлось лишь немного нажать.

Панель поднялась, и кратер озарился ослепительным белым светом.

Он вынул кольцо из паза, и почти сразу же панель опустилась на место.

– Две поющие птицы, – пропел он и кивнул Бутар Киломен. Она вставила свое кольцо, и эта поднялась – желтая.

Козодой стиснул зубы.

– И куропатку, сидящую на грушевом дереве, – сказал он, и снова вставил свое кольцо.

Панель поднялась – желтая.

– Вытащить оба, – приказал он. – Сейчас – три французские курочки. Давай, Икира!

Она вставила свое кольцо. Панель запылала светло-оранжевым светом.

– Две горлицы! Бут! Продолжай держать кольцо. Икира!

После того как Бутар ввела кольцо, ее панель тоже засветилась оранжевым светом, как и его.

– Мы правы, мы правы, – бормотал Козодой себе под нос. – Ради всего святого, Чо Дай! Ты только держись! Мы всем обязаны тебе!

– Всем вытащить кольца! – закричал он. Голос сорвался на хрип. – Четыре поющие птицы! Мария!

Мария вставила свое кольцо. Панель вспыхнула темно-красным.

Панель Икиры засветилась так же. Панель Бут – тоже. И его – тоже.

– Последний раз! Хань! Пять золотых колец!

Ее рука задрожала, и Мария ласково подбодрила ее:

– Все будет отлично! Успокойся! Почувствуй его! А теперь – давай!

Цвет оказался небесно-голубым.

– Четвертое вставлено! – закричала Мария. Вновь голубое сияние.

– Третье вставлено! – сказала, в свою очередь, Икира. – Какой очаровательный цвет!

– Второе вставлено! – И Бутар Киломен тоже залюбовалась цветом небесной лазури, которым осветилась ее панель.

Козодой сделал глубокий вдох и ввел свое кольцо в пятый, последний раз. Панель засияла лазурным светом.

И ничего не случилось. Ни взрыва, ни казни на электрическом стуле, и, что было совершенно невыносимо для напряженных нервов, не произошло никаких видимых перемен.

– О Господи Боже мой! Пожалуйста! Только не говорите мне, что у нас ничего не вышло! – простонала Мария.

– Вытаскивайте кольца! – прохрипел Козодой, чувствуя, что теряет голос. – Может быть, уже случилось все, что должно было случиться.

Они вытащили кольца, и несколько мгновений ничего не менялось. Панели не шелохнулись. И вдруг что-то произошло. Они не успели и глазом моргнуть, как вокруг вспыхнул изумрудно-зеленый свет.

Раздался всеобщий вздох облегчения, и сила его оказалась почти равной мощности горячего воздуха, проходящего через вентиляционный экран.

Бутар посмотрела наверх.

– Кажется, эти лица опять уснули, – заметила она. – Они сейчас как.., мертвые…

– И это все? – спросила Хань. – Это все, что произошло?

Козодой огляделся по сторонам. За исключением рисунка, стенки выглядели совершенно гладкими. Он чуть отклонился назад и коснулся затылком плоского переключателя, похожего на звонок.

Раздался жалобный визг, и он почувствовал, как целая секция обрушивается внутрь и затем выскальзывает обратно. Он едва удержался на ногах, споткнувшись о рассыпанные кости, потом повернулся и заглянул внутрь. Повсюду зажегся свет, и сейчас уже можно было разглядеть всю инфраструктуру, состоящую из стальных дверей, коридоров и перекрытий. Все выглядело невообразимо древним.

Он обернулся и крикнул Нейджи:

– Эй! Если ты еще живой и не рассыпался на мелкие кусочки, скорее помоги Чо Дай! По-моему, мы добились перезапуска!

Какое-то время никто не отвечал, а потом над краем поверх каменных лиц появилось лицо Нейджи.

– Посмотрим, что удастся сделать. Здесь наверху не все благополучно. Вы будете подниматься?

– Нет. Во всяком случае, не сейчас. Кажется, мы получили приглашение войти.

* * *

Они спускались в глубины машины, и в этот момент Козодой больше всего жалел, что они не взяли с собой походную кухню.

– Эта секция явно относится к первоначальной структуре, – заметила Мария, глядя на стены. – Она отличается по текстуре и выглядит слишком новой. Я вижу следы механизмов, которые когда-то крепились по сторонам этой трассы. По-моему, это консоли для подъемников. Но, тем не менее, почему они использовали ступеньки, а не лифты и пандусы, – этого я не понимаю.

– Возможно, в то время было не так уж много роботов, – заметил Козодой. – Вполне вероятно, что все это строилось вручную. Мне бы не хотелось думать о том, что случилось с этими людьми после того, как они закончили работу.

– А вот и конец! – сказала Икира, указывая вниз. Она спустилась туда и оглянулась. – Или еще нет?

Повсюду расстилались скучные полированные полы, но не создавалось впечатления, что они могут куда-нибудь привести. В стенах с каждой стороны имелось по двери. Напротив самой дальней висело что-то похожее на матовую стеклянную тарелку, а напротив нее было написано по-английски: "Держи пропуск напротив мембраны".

– Это что-то вроде эскалатора, – сказал Козодой. – Надеюсь, никто не забыл пропуск? Мария на мгновение задумалась.

– Наверное, так.

Она подняла свое кольцо так, чтобы рисунок оказался напротив стекла.

Раздался короткий колокольный перезвон, и самая левая дверь отъехала в сторону. Козодой вздохнул:

– Отлично, эскалаторы еще работают. Я, правда, не уверен, в состоянии ли они еще поднимать…

– Войдем внутрь или предпримем что-то другое? – спросила Бутар. Козодой вздрогнул:

– Раз уж мы здесь – почему бы и нет? Они вошли. Мария, как поводырь, держала за руку Хань. Дверь за ними закрылась.

– Назовите, пожалуйста, ваш уровень, – сказал электронный голос. – Помните, что для каждого уровня необходимы соответствующие пропуска. Приготовьте ваши документы.

Козодой задумался на мгновение:

– Компьютерный Центр, – произнес он наконец. – Доктор Менцельбаум.

– Какие-либо еще уровни? – спросил компьютерный голос. – Доставляю.

На одной из дверей был прикреплен лист с грубо нарисованной схемой. Уровни изображались на ней разными цветами, которые, наверное, соответствовали цветам пропусков. Там имелось очень немного обозначений, и что обозначали такие сокращения, как "GENPAC", "SITRM", "BCMDR", – пираты не знали. Небольшие цилиндрики, видимо, символизирующие эскалаторы, постепенно становились все уже и уже по мере погружения под землю.

– Здесь все на удивление в хорошем состоянии, – заметила Икира. – По крайней мере я надеюсь, – добавила она.

Козодой не уставал поражаться превратностям судьбы. Что подумали бы создатели, увидев новых хозяев? Великолепная, обнаженная богиня, и еще одна тоже обнаженная женщина, высокая, темнокожая, с телом человека, занимающегося тяжелой атлетикой. Создание, стоящее вертикально, как человек, но похожее на двуногую выдру. Слепая китаянка на восьмом месяце беременности, с серебряной татуировкой на щеках, одетая в оленью кожу и в мокасины. И наконец, классический американский индеец среднего возраста, с седыми волосами, с изрезанным морщинами лицом, одетый в древнюю одежду из оленьей кожи и плетеные мокасины.

Путь вниз оказался очень долгим. Наконец прозвенел другой звонок, и электронный голос произнес:

– Компьютер Р и Д. Уровень шестьдесят четыре. Пожалуйста, приготовьте золотые пропуска, чтобы выйти на этот уровень.

Затем дверь отворилась, открыв доступ в пропахший сыростью и плесенью холл, ведущий к охранной станции, и ряд двойных металлических дверей, которые выглядели совершенно новыми.

Бутар оглянулась:

– По крайней мере кто-то забыл выключить свет.

– Вряд ли, – ответил Козодой. – Его зажгли специально для нас. Неужели вы не чувствуете мощного бриза, сдувающего пыль веков? Мы, и только мы, получаем возможность вдохнуть новый свежий воздух. Это место теперь наше, и дух, управляющий им, признал в нас его новых обитателей.

Мария подошла к посту охраны:

– Здесь некому проверить наши паспорта. И что дальше?

Она толкнула двойную дверь.

– Нужна пушка, чтобы пробить эту махину. Киломен внимательно осмотрелась и затем указала рукой куда-то наверх, к потолку.

– Оптические сенсоры. Подозреваю, что это аналог камеры, правда, на редкость примитивный. Попробуйте поднять вверх кольца так, чтобы она их увидела.

Они так и сделали. Большие двойные двери с грохотом раздвинулись, и пираты увидели очередной холл, кажущийся бесконечным. На стене висела большая и весьма экзотическая эмблема. Козодой внимательно изучил ее.

– Стратегические воздушные силы, – прочитал он. – Звучит весьма необычно, но это всего-навсего воздушные силы. Остальное – предупреждение о тех ужасных вещах, которые могут с вами произойти, если вы решитесь ни много ни мало, а например, кашлянуть здесь. "Засвидетельствовано подписью Главнокомандующего, Горное отделение шайен". Ну что ж, теперь по крайней мере мы более или менее представляем себе, где находимся.

Он посмотрел вниз, в зал:

– Я думаю, что этот кривой предмет, торчащий из стены, предназначен для подачи воды.

Он подошел, хмуря брови, и начал внимательно его рассматривать. Какого черта? Он нашел кнопку и нажал на нее. Из загогулины полилась жидкость густокоричневого цвета с отвратительным запахом.

– Черт побери. Для меня это чересчур роскошно.

– Чего же ты хочешь! Вода стояла в трубах тысячу лет! – ответила ему Икира. – Дай ей немного стечь, и посмотрим, что будет.

– Да, но предполагается, что мы – боги, не так ли? – с отвращением сказала Мария. – Чен всю дорогу об этом распинался. Что же в этом хорошего, если нельзя даже сотворить воды, чтобы напиться?

Козодой вздохнул:

– Предлагаю разделиться и исследовать это здание, иначе мы рискуем остаться здесь навсегда. Встречаемся в центре зала.

В первом же кабинете он нашел складной стул и понес его в холл.

– Хань, ты посиди здесь. С твоей помощью мы будем обмениваться информацией и всегда сможем тебя разыскать. Что-то вид у тебя неважный. – Он вздохнул. – Ну ладно, посмотрим, что нам удастся здесь найти.

Козодой шел через анфилады комнат, останавливаясь почти у каждого прибора, но не мог даже приблизительно определить их назначение. Они были вставлены в специальные стенные ниши, от которых отходили толстые жгуты проводов.

– Козодой! – услышал он крик Киломен. – Скорее сюда!

Он выбрался из лабиринта кабинетов, спустился на один этаж ниже, пробежал еще через двадцать дверей и наконец нашел ее. Бутар сидела в большой комнате, похожей на лабораторию, от которой во всех направлениях отходили коридоры. Но не сама лаборатория привлекла внимание Киломен, а комната с герметизированной дверью в одной из стен. Оттуда доносился тихий свист.

– Это началось, когда я вошла, – стала рассказывать Бутар Киломен. – Как ты думаешь, что это может быть?

– Судя по звукам, похоже, сюда нагнетается воздух. Надеюсь, что это не нервно-паралитический или отравляющий газ. Давай посмотрим. Древняя, очень древняя предупреждающая надпись. Невозможно четко разобрать ее целиком, и орфография уже устарела. Видишь, здесь еще встречаются двойные согласные. Я думаю, что там – вакуум, и сейчас он заполняется воздухом.

Свист прекратился, и раздался мощный хлопок, какой, возможно, издает воздушная пробка, когда вскрывается то, что она запечатывает. Да, конечно, – это именно воздушная пробка. Но зачем она здесь и почему снята именно сейчас?

– Вот колесо. Давай его повернем, – сказал Козодой. Они взялись за ручки, но колесо застоялось и проворачивалось с трудом. Наконец им удалось сдвинуть его с мертвой точки, и в следующий момент дверь начала открываться. Их изумленным взорам открылась небольшая комната, доверху набитая какими-то контейнерами.

– Если ты умеешь читать этот шрифт, – сказала Козодою Бугар Киломен. – Попробуй сообразить, что это. Он присел на корточки и через пару минут доложил:

– Аварийный запас продовольствия.

– Это еда! И здесь обязательно должны быть еще и напитки!

Она скептически посмотрела на него:

– Да, конечно, тысячелетней выдержки. Он кивнул:

– Естественно. Под вакуумной упаковкой, как положено. Я думаю, их вполне можно употреблять.

– Ты в самом деле собираешься есть и пить из этих припасов?

– Если они на вид ничего и вкусно пахнут, то да. У тебя есть идея лучше? По-моему, самое время подкрепиться.

* * *

С пятой попытки они сообразили, как открывать контейнеры. Среди припасов нашлись соки, витаминизированные тоники и все виды пищи, начиная от печенья и бисквитов и кончая прессованными мясными рулетами и овощными пюре.

– Ты уверен, что их можно есть? – спросила Мария. – Запах необычный и вкус довольно странный.

– Уверен вполне. Конечно, не на все сто процентов, но я предпочитаю рискнуть, чем превратиться в обезвоженную утку. Эта еда приготовлена для людей, которых отрезало на этом уровне, и наверняка такие же аварийные хранилища есть и на других уровнях. Вряд ли предполагалось включать в рацион деликатесы. Это лишь средство выжить, а не рай для гурманов, и, кроме того, вполне возможно, что с тех пор наши вкусы в отношении пищи сильно изменились.

В конце концов все, кроме Икиры, решили поесть. Клейбен отлично сделал свою работу: ей требовался только свет, для подпитки энергетической системы, и – крайне редко – вода. Впрочем, вода здесь тоже имелась, упакованная в примитивные, очень сложно открывающиеся жестяные банки.

Ископаемые продукты никому не повредили, а поев и напившись, все почувствовали себя гораздо лучше. Хань потребовалось посетить ванную комнату, и Мария после долгих поисков нашла ее – ужасную на вид, которой не пользовались более девяти веков. Туалеты выглядели вполне обычно, но все очень удивились, не обнаружив там привычных автоматических и химических удобств.

Пока остальные ели, Икира отправилась дальше, исследовать другие помещения. На этот раз она постаралась забраться так глубоко, как только можно. Она обнаружила различные разветвляющиеся холлы, а потом решила исследовать то место, где находился другой набор двойных дверей. Эти в отличие от предыдущих не обладали повышенной секретностью, а напротив, имели даже небольшие окошки. Икира вгляделась в них, раскрыв от изумления рот, и со всех ног помчалась за своими товарищами.

– Вы должны это увидеть, – закричала она с порога. – Я.., я могу объяснить, но лучше вам посмотреть самим.

Они пошли за ней, и даже Хань, несмотря на усталость, тоже присоединилась к ним. Заглянув в окошко, Козодой покачал головой и печально вздохнул.

– Я запрашивал права Менцельбаума, – сказал он. – И вот то, что я получил.

– Что там? – спросила Хань, когда все заглянули внутрь.

– Пульт управления, – объяснила ей Икира. – Что-то вроде мостика на маленьком корабле, только больше удобств. Мягкие стулья, обзорные экраны всех типов и множество консолей. Здесь около двадцати станций на четырех ярусах, но на пятом, самом верхнем, до сих пор люди.