Текст книги "Изгнанники у Колодца Душ"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

В ДРУГОЙ СТОРОНЕ

Мавре казалось, что прошла уже целая вечность. Они часто останавливались на отдых: гедемондасы, видимо, понимали, что чужакам не хватает кислорода. Во время коротких привалов эти удивительные существа объяснялись жестами и рычанием, с которым автоматические переводчики так и не справились. Пленникам оставалось только молча повиноваться.

Их вели по тропам, о которых диллиане ничего не знали. По тропам, временами настолько условным, что шедшие впереди гедемондасы, казалось, теряются сами.

Дома с восседавшими на ней Ренаром и Маврой следовала за Таэлью, на спине которой устроились обе латы. Впереди шагали четыре гигантских снеговика; еще четверо замыкали шествие. Теперь гедемондасы не считали нужным скрываться. Их можно было видеть повсюду, нередко в большом количестве; время от времени белые фигуры пересекали тропу.

Всю дорогу Мавра ломала голову над тем, что же они собой представляют. В сущности, гедемондасы ей никого не напомнили. Белоснежные, без единой капельки грязи, которая всегда столь заметна в густых волосах. Высокие – рост Таэли превышал два метра, но они оказались почти на голову выше. Гуманоиды, хотя их белые, как снег, длинные морды с маленьким, словно черная пуговица, носом напоминали собачьи. Большие бледно-голубые глаза смотрели совсем как человеческие. Руки и ноги у них заканчивались большими круглыми подушками; ладони и подошвы обтягивала жесткая белая кожа. Но когда они распрямляли свои длинные тонкие пальцы, которых было четыре, включая большой, создавалось впечатление, что руки этих созданий лишены костей. Пальцы сгибались в любом направлении, будто резиновые, и заканчивались острыми розовыми когтями; не считая носа, это была единственная не белая часть их тела.

Гедемондасы заметали за собой следы самым элементарным способом, какой только можно себе представить, – их ниспадающие крупными складками белые меховые накидки во время ходьбы волочились сзади по снегу. Ноги гедемондасов глубоко не проваливались, похожие на подушки подошвы действовали почти как снегоступы.

Однако пленников волновало совсем другое; они знали, что им очень скоро придется окунуться в гущу таинственной жизни Гедемондаса, какой бы она ни была. Увидеть то, что всегда тщательно оберегалось от любопытных глаз чужеземцев.

Никто не мог понять, что же происходит на самом деле. Почему им оказывается такое доверие и такая честь? Может быть, гедемондасам стало известно об их намерениях и они решили помочь? Или незваных гостей считали пленниками и вели, чтобы допросить, а затем сбросить с обрыва? Ответов не было, впереди лежал бесконечный путь, Через некоторое время они заметили странную вещь: некоторые белые гиганты словно проваливались под снег. Пленники ничего не понимали, пока не догадались о существовании потайных дверей, ведущих то ли в пещеры, высеченные во льду либо в скале, то ли в подземные дома, о которых даже диллиане ничего не знали. Во всяком случае, им стало ясно, каким образом местному населению удавалось оставаться невидимым: оно жило под снежным покровом, который им предоставила для защиты сама природа.

Наступила ночь, и Гедемондас погрузился в жутковатый сверкающий мрак. Голубоватый свет звезд, усеявших небо Мира Колодца, отражался в каждой снежинке и заставлял ее таинственно мерцать. Новые Помпеи видно не было, но это объяснялось разными причинами: они еще не взошли, уже сели, или их просто закрывали соседние горы.

Пленникам не дали взять с собой никаких припасов. Гедемондасы вели себя вежливо, но действовали настойчиво; когда латы и Мавра запротестовали, их подняли так же легко, как Ренар поднимал мешок яблок, и посадили на Таэль и Дому. Таэль была слишком ошеломлена, чтобы выразить протест;

Дома же странным образом чувствовала себя в родной стихии и легко подчинялась этим странным созданиям.

Однако голодным никто не остался. Сразу после наступления темноты их привели в большую пещеру, о существовании которой они сами никогда бы не догадались, и другие гедемондасы подали им на широких деревянных блюдах знакомые фрукты, овощи и вкусный фруктовый пунш.

Особую заботу хозяева проявили по отношению к Мавре. Ее блюдо оказалось выше и толще, а пунш был налит в глубокую чашу, чтобы она могла пить и есть так, как ей будет удобно.

По просьбе Мавры Ренар вел себя подчеркнуто дружелюбно: им предписывалось вступить с гедемондасами в контакт, и они свое задание выполнили, при условии, что все происходящее можно назвать контактом. Но в конце концов аджитар не выдержал, взял с блюда какой-то фрукт – близкий родственник яблока и, использовав слабый заряд, испек его.

На гедемондасов это не произвело никакого впечатления. И все же через несколько минут один из них встал, подошел к Ренару и наклонился так, что блюдо аджитара оказалось ровно между ними. Когтистая рука вытянулась вперед, последовала ослепительная вспышка, и блюдо с фруктами исчезло, будто его никогда не существовало. Ренар удивленно вытаращил глаза. Пощупав место, где только что находилось блюдо, он обнаружил, что оно даже не нагрелось; ничто не обуглилось, не было никаких обломков; остался лишь легкий запах, напоминающий запах озона. Снеговик удовлетворенно хрюкнул, покровительственно похлопал аджитара по голове и отошел.

Так завершилась демонстрация силы.

Пленники замерзли и смертельно устали, но провести ночь в пещере им было не суждено.

Прошло еще несколько часов, прежде чем они достигли цели путешествия. Как раз в тот момент, когда Таэль громко заявила, что еще шаг, и она умрет.

Это была сплошная скальная стена, неясные очертания которой в полутьме выглядели довольно угрожающе. Однако как только процессия приблизилась к ней вплотную, огромный каменный блок, явно под действием мускульной силы, медленно отошел назад, и перед глазами путников засияли яркие огни.

Свет испускал какой-то раскаленный добела минерал, который улавливал свет факелов, стократно его усиливая. В туннеле, по которому их повели, было светло, как днем, Внутри гора напоминала пчелиные соты. Коридоры, словно в лабиринте, тянулись во всех направлениях, и пленники быстро потеряли всякую ориентацию. Откуда-то доносились странные шумы, лязганье и поскрипывание, где-то явно кипела напряженная работа, но где это и что это такое, разглядеть было невозможно.

Наконец они прибыли к месту назначения, которое оказалось большой удобной комнатой. В ней стояло несколько кроватей с мягкими подушками, а на полу лежал большой меховой ковер, прекрасно подошедший Мавре. В комнату вела только одна дверь, охранявшаяся двумя гедемондасами. Стражники прятали глаза и старались держаться как можно скромнее.

Все слишком устали, чтобы разговаривать, двигаться и волноваться по поводу того, что их ожидает. Не прошло и нескольких минут, как они крепко спали.

* * *

Проснувшись утром, путешественники почувствовали себя лучше, хотя у них нестерпимо болели мышцы. Гедемондасы принесли еще больше фруктов, пунш и даже огромную охапку сена для Таэли и Домы. В том, откуда взялось сено, тайны не было: в одной из охотничьих хижин диллиане всегда держали приличный запас.

Мавра вытянула все четыре конечности и застонала:

– О Господи! Должно быть, я спала, не меняя положения, одеревенела, как доска. Ренар сочувственно вздохнул:

– Я и сам не очень-то хорош. Наверное, переспал. Но все равно нам гораздо лучше.

Обе латы, привыкшие спать на животе, тихонько изливали друг другу свои жалобы, а Таэль заявила, что у нее окостенела шея. Даже Дома фыркнула и несколько раз развернула свои крылья, едва не ударив диллианку по лицу.

Гедемондасы ушли, забрав пустые блюда; в комнате остался только один, с безразличным видом смотревший на пленников.

Вистару покосилась в его сторону. А может быть, в ее? С этими снеговиками никак не удавалось поговорить.

– Хоть бы сказал что-нибудь или порычал, – пробормотала она, обращаясь не столько к самой себе, сколько к остальным. – Их упорное молчание сводит меня с ума.

– Большинство людей в наше время говорит слишком много о слишком малом, – произнес гедемондас приятным бархатным голосом. – Мы же предпочитаем молчать, если нам нечего сказать по существу.

Все они чуть не подпрыгнули.

– Вы умеете говорить! – выпалила Хосуру, но тут же осеклась. – Мы, так сказать, хотели…

Гедемондас улыбнулся и взглянул на Мавру, по-прежнему лежащую на ковре.

– Значит, вы и есть Мавра Чанг. Меня давно интересовало, как вы выглядите. Женщина удивилась.

– Вы меня знаете? Ну что ж, рада познакомиться. Простите, что не могу подать вам руку.

Он пожал плечами.

– Мы знаем не вас, а о вас. Это большая разница. Мавра поняла. В Мире Колодца существовало множество способов передавать информацию. Таэль больше не могла сдерживаться.

– Почему вы никогда с нами не разговаривали? – спросила она. – Ведь диллиане даже думали, что вы – какие-то животные.

Ее бестактность не возмутила гедемондаса.

– Причина проста. Мы много работали над нашим образом. Это было необходимо. Он уселся на пол лицом к слушателям.

– Лучший способ объяснить это – рассказать вам немного о нашей истории. Знаете ли вы, все вы, о марковианах? – Он употребил совсем другое слово, но благодаря переводному устройству все его поняли.

Самым невежественным оказался Ренар; он знал только о найденных в космосе руинах, имеющих отношение к этой таинственной цивилизации.

– Подобно всем растениям и животным, марковиане эволюционировали от самых примитивных биологических форм к сложному организму. В отличие от большинства рас они с достоинством прошли этот путь и достигли вершин материального благополучия. Они имели все, что хотели. Словно мифические боги, они владели Вселенной. Но им этого оказалось мало. Сидя на своих материальных ценностях, они осознали, что в конце концов их неизбежно ожидает стагнация – неизбежный конечный результат любой материальной утопии.

Ренар подумал, что у него есть некие аргументы против такого утверждения и что он предпочел бы сначала проверить материальную утопию на себе, но промолчал.

– Тогда они создали Мир Колодца, трансформировали себя в новые расы и поселили своих детей в новых мирах, созданных по проектам их лучших специалистов. Колодец – нечто большее, чем компьютер, управляющий этой планетой; он является единственной стабилизирующей силой для всей конечной Вселенной, – продолжал гедемондас. – Почему же марковиане решили, что всей их расе следует совершить самоубийство, снова опустившись к примитивному существованию? Они почувствовали, что обманулись, что где-то что-то упустили. У них на глазах происходила трагедия, но они не знали, в чем дело. Они надеялись, что это обнаружит одна из рас Мира Колодца. Такова была конечная цель проекта, которая все еще не достигнута.

– Мне кажется, ваши марковиане были простаками, – сказала Мавра. – Что, если они ничего не упустили? Что, если так и должно было быть?

Гедемондас пожал плечами.

– В таком случае государства, воюющие внизу, в долине, являют собой вершину достижений любой цивилизации; и когда сильнейшее захватит власть над всей Вселенной, – разумеется, я говорю метафорически, ибо в них, как в зеркале, отражается поведение чуть ли не всех рас Вселенной, – с марковианами будет покончено.

– И с гедемондасами? – спросила Вистару.

– Наш народ избрал иной путь. Пока все остальные рвали жилы, добиваясь материального благополучия, мы решили приспособиться к нетехнологическому гексу и не пытаться, используя свою изобретательность, превратить его, насколько это возможно, в технологический. Мы взяли то, что дала нам природа. Жаркое лето позволяет кое-что выращивать в наших уникальных освещенных пещерах, которые пронизывают весь гекс. У гедемондасов есть пища, тепло, убежище и уединение. Мы направляли свои изыскания не вовне, а внутрь себя, вглубь наших "я", наших душ, если угодно, и использовали то, что находили. Там оказались вещи, о которых другие расы не смеют даже мечтать. Аналогичным образом развиваются несколько северных гексов. Мы чувствуем, что это – как раз то, ради чего нас создали марковиане. Мы ищем то, что они упустили.

– И как, уже нашли? – с иронией спросила Мавра. Мистика была не в ее характере.

– Спустя миллион лет мы достигли такого уровня знаний, который позволяет утверждать: что-то в самом деле упущено, – ответил гедемондас. – Что это такое, покажут дальнейшие исследования. В отличие от ваших миров мы не торопимся.

– Но вы обрели могущество, – заметил Ренар. – То блюдо с фруктами словно испарилось. Гедемондас печально усмехнулся.

– Истинную проверку обладатель устрашающего могущества проходит тогда, когда обретает способность не использовать его, – сказал он загадочно и, взглянув на Мавру, ткнул в ее сторону когтистым волосатым пальцем.

– Запомните это, Мавра Чанг! Женщина была озадачена.

– Вы полагаете, что мне суждено обрести устрашающее могущество? – спросила она скептически.

– Вначале вам придется спуститься в ад, – предупредил гедемондас. – И лишь тогда, когда вы потеряете всякую надежду, вас вознесут на вершину власти. Однако хватит ли у вас мудрости понять, что с ней надо делать, мы не ведаем.

– Откуда вы это знаете? – напирала Вистару. – Вам и в самом деле открыто будущее?

Гедемондас снова усмехнулся:

– Нет, мы просто просчитываем вероятность. Вы познаете, мы познаем – лучше сказать, «воспринимаем» – математику Мира Колодца. Мы ощущаем все связи и скрепы в малейшей частице материи и энергии. Всю реальность можно описать математически; вся жизнь, прошлое, настоящее и будущее выражаются в уравнениях.

– Если вы так хорошо разбираетесь в математике, – вмешался в разговор Ренар, – значит, можете решить эти уравнения.

Гедемондас вздохнул.

– Чему равен корень квадратный из минус двух? Вы ведь знаете. Решите эту задачу.

– Но это не объясняет, почему вы прикидываетесь примитивными снежными обезьянами, – упорствовала Таэль.

Гедемондас взглянул на нее.

– Вплести себя в материальные уравнения – значит лишиться того, что, по нашему мнению, является величайшей ценностью. Любой вашей культуре, в сущности, уже слишком поздно пытаться осознать это: вы слишком далеко ушли по марковианскому пути.

– Но вы прекратили из-за нас свою работу, – заметила Хосуру. – Почему?

– Война и моторный модуль, – решительно заявила Вистару. Судя по тону, она считала свою подругу законченной идиоткой.

Однако гедемондас отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Мы должны были встретиться и поговорить с одной из вас, попытаться понять всю сложность ее уравнения, постичь его значение и найти возможное решение.

– Вы имеете в виду Мавру? – насмешливо спросил Ренар.

Гедемондас кивнул.

– Мы выполнили свою задачу, хотя что из этого следует, в данный момент я сказать не могу. А сейчас, если вы не против совершить небольшую прогулку, мы могли бы сразу покончить с вашей глупой, нелепой, жалкой войной из-за груды ненужного металлолома.

Он встал и вышел из комнаты. Остальные потянулись следом. Замыкал шествие еще один гедемондас, тащивший их одежду; в теплой пещере она никому бы не пригодилась, но было очевидно, что сюда они не вернутся.

На скрещении коридоров их словоохотливого проводника сменил другой, более молчаливый, – или это был тот же самый? – и все отправились дальше.

В полном молчании они шли несколько часов, пока впереди снова не выросла каменная стена. Здесь им раздали и помогли надеть теплую одежду. Выяснилось, что гедемондасы сшили для Мавры меховое пальто с крагами. Она так и не поняла, каким образом они управились за одну ночь, но пальто было очень кстати.

Огромная дверь с шумом отворилась, и их глазам предстала удивительная картина.

Они стояли на сцене гигантского природного амфитеатра, образованного заснеженными склонами L-образной долины.

И наверху, над обрывом, отражая солнечные лучи, косо лежал машинный модуль.

Неожиданно проводник заговорил. Голос был другой, но в нем тоже звучали теплые бархатные нотки.

– Вы недавно говорили о могуществе. Недалеко отсюда, на краю долины, сейчас находится Бен Юлин со своими спутниками. Мы разметили тропу как можно хуже, и они несколько раз плутали, но все же добрались.

Все напряженно всматривались, но для них это было слишком далеко.

Тем временем гедемондас повернулся в другую сторону.

– Там, – сказал он, – находится Антор Трелиг со своими соплеменниками. Их путешествие было распланировано так, что они прибыли сюда в одно и то же время с Юлином. Естественно, ни одна группа не подозревает о присутствии другой.

Снеговик взглянул на машинный модуль, который чудесным образом оказался в целости и сохранности; его все еще опутывали остатки огромных тормозных парашютов.

– Вот что такое могущество, – произнес гедемондас и поднял руку.

В ту же секунду послышался грохот, потрясший всю долину. С горных склонов начал обрушиваться снег. Машинный отсек задрожал, сдвинулся с места, пополз, сначала медленно, потом быстрее и быстрее.

Несколько мгновений он балансировал на самом краю обрыва, затем перевернулся и камнем полетел вниз. Однако он не просто упал – еще в воздухе он начал разваливаться на части. И тут раздался чудовищный взрыв. К небу взметнулись языки пламени и облака черного дыма. Пока части модуля скользили вниз, взрывы продолжались, на несколько минут долина превратилась в подобие маленького вулкана. Когда все стихло, на снегу лежали лишь дымящиеся остатки того, что когда-то было машинным отсеком.

Гедемондас удовлетворенно хмыкнул.

– Вот и конец войне, – произнес он с редким самодовольством, которое даже не пытался скрыть.

– Но если все было так просто, чего вы ждали? – с благоговейным страхом спросила Вистару.

– Свидетелей. От обеих воюющих сторон, – объяснил снеговик. – Иначе они никогда бы не поверили.

– Но все эти убитые… – прошептал Ренар, вспомнив свой военный опыт.

Гедемондас вздохнул:

– Возможно, в будущем это спасет многие тысячи других. Война – лучший учитель, ее уроки зря не пропадают. Правда, цена их ужасно высока.

Мавра думала о другом.

– А если бы моторный модуль приземлился в соседнем гексе? – спросила она. – Что тогда?

– Вы не поняли, – ответил гедемондас. – Он должен был приземлиться именно здесь. Он не мог приземлиться ни в каком другом месте. – Его тонкие губы тронула еле заметная усмешка. – Очень простое уравнение, – пробормотал он как бы про себя.

* * *

Некоторое время все стояли молча. Наконец Мавра спросила:

– И что же дальше? Что теперь будет с нами? С воюющими сторонами?

– Воюющие стороны соберут свои вещи и отправятся по домам, – сухо ответил гедемондас.

– А с Трелигом? С Юлином? – настаивал Ренар.

– Эти двое слишком хитры, и поймать их довольно проблематично. Они станут делать то, что делали всегда, и поступать так, как поступали всегда, пока не наступит время решить их уравнения. Трелиг и Юлин сильно замешаны в этой истории, да и вы, Ренар, и вы, Вистару, и больше всех вы, Мавра Чанг.

Женщина пропустила его слова мимо ушей. Разговоры о высоком предназначении казались ей просто смешными.

– Что же все-таки будет с нами? – продолжала добиваться она. – Я имею в виду, что вы сорвали с себя покров тайны.

– Могущество лучше всего использовать разумно, – ответил гедемондас. – Достаточно будет простейшей регулировки. Мы никуда вас не уводили. Вы спокойно шли по старой тропе, которой, как вам показалось, кто-то недавно пользовался, и случайно набрели на эту долину. Вы наблюдали, как машинный модуль неожиданно взорвался; возможно, он сдетонировал под воздействием обвала, грохот которого отозвался в горах тысячекратным эхом, или из-за того, что при падении он неудачно ударился о землю. Затем вы отправились на восток, в Диллию, чтобы рассказать об увиденном. И вы никогда не встречали никаких таинственных гедемондасов.

– Придерживаться этой версии будет нелегко, – заметила Мавра.

– Но это правда, – возразил снеговик. – Или, поскольку ваши спутники встревожены, станет правдой, когда вы окажетесь в Диллии. Оставленные в охотничьей хижине вещи и припасы мы соберем и передадим вам на границе.

– Вы хотите сказать, – встревожилась Вистару, – что собираетесь заставить нас забыть, как все происходило на самом деле?

– Всех, кроме нее, – ответил гедемондас, показывая на Мавру. – Но она слишком ослабеет и устанет, чтобы доказывать вам что бы то ни было.

– Почему кроме меня? – удивленно спросила Мавра.

– Мы хотим, чтобы вы запомнили, – ответил он с величайшей серьезностью. – Понимаете, пока мы развивались по избранному пути, наши дети там, на звездах, этого не делали. Теперь все они мертвы. Все исчезли. Гедемондасы уже в состоянии решить марковианскую проблему, но они никогда не сумеют выполнить это решение.

– А я сумею? – спросила она.

– Корень квадратный из минус двух, – улыбнулся гедемондас.