Текст книги "Дирдиры"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4

Под ними волновалась серая Драшада: тот самый океан, который – а Рейту казалось, что с тех пор прошла целая вечность – они пересекли на борту парусника «Варгаз». Анахо вел планер низко над поверхностью воды, чтобы свести до минимума риск быть обнаруженными радарами дирдиров.

– Нам нужно принять важные решения, – объявил он. – Дирдиры – это охотники, и они выбрали нас своей добычей. Существует правило, что начавшаяся охота должна быть доведена до конца. Но дирдиры – это не взаимодействующий друг с другом народ, как, скажем, вонки. Их планы возникают по собственной инициативе, что называется жна-дих. Буквально это означает: мощный смелый прыжок, при котором разлетаются искры. Спешка, с которой был предпринят и велся поиск, свидетельствовала о том, что руководитель охоты – тот, который первым объявил жна-дих, – находился на борту планера и, я надеюсь, уже теперь мертв. Если это так, то для нас риск становится значительно меньшим, разве что другой дирдир пожелает сделать х'со, что можно перевести, как «значительно» и «замечательное господство», и организует второй жна-дих, вследствие чего возникнет ситуация, подобная предыдущей. Если же руководитель охоты жив – это наш смертельный враг.

Рейт удивленно спросил:

– А разве он не был нам врагом до этого?

Анахо не стал вдаваться в подробности.

– К услугам руководителя охоты предоставляется вся военная сила общины, несмотря на то, что он сам тратит на х'со и жна-дих большую энергию. Если он все же предположит, что мы используем планер, можно легко допустить, что он применит радарные установки.

Анахо показал на серое стекло у пульта управления.

– Если мы попадем в зону действия одной из радарных установок, вы увидите здесь светящуюся оранжевую сетку.

Прошло несколько часов. Анахо покровительственно объяснил им, как управлять планером. Трез и Рейт быстро разобрались с контрольными приборами. Карина 4269 проплыла по небу, обогнала планер и скрылась на западе. Под ними волновалась Драшада – загадочная серо-коричневая пустыня, сливавшаяся на горизонте с небом.

Анахо стал рассказывать о Карабасе:

– Большинство искателей секвинов попадают в него из Мауста, расположенного восемьюдесятью километрами южнее Первого Моря. В Маусте имеются наилучшие магазины, где продаются соответствующее снаряжение, точнейшие карты и справочники, а также предоставляются другие услуги. Я считаю, что нам нужно лететь именно туда.

– А где обычно отыскивают хризопинады?

– Повсюду в Карабасе. Относительно этого не существует никаких правил, никакой системы. Конечно, там, где копают все, жилы стали менее богатыми.

– Почему же нам тогда не выбрать менее исхоженный путь в Карабас?

– Мауст исхоженный потому, что это самый приемлемый путь.

Рейт посмотрел в направлении еще невидимого берега Кослована и еще неизвестного будущего.

– А что, если мы не пойдем ни через один из этих проторенных путей, а попытаемся войти туда где-нибудь между ними?

– И что мы от этого выиграем? Зона везде одинаковая.

– Но ведь должна же быть какая-то возможность уменьшить риск и увеличить выигрыш!

Анахо отрицательно покачал головой.

– Ты странный и упрямый человек! Разве в твоем поведении не проявляется определенная высокомерность?

– Нет, – ответил Рейт. – По-моему, нет.

– Почему же тогда ты думаешь, что тебе должно легко удаться то, что не удается другим? – возражал ему Анахо. Рейт улыбнулся.

– Ты не сочтешь высокомерием, если я спрошу, почему же им это не удается?

– Одной из добродетелей дирдиров является зс'ханх, – объяснил Анахо. – Это обозначает «ограниченное равнодушие по отношению к поступкам других». У дирдиров существуют двадцать восемь каст, которые я перечислять не хочу. У дирдир-людей имеются четыре касты: Безупречные, Сильные, Возвышенные и Умные. Зс'ханх предопределен для каст дирдиров, начиная с тринадцатой и до последней. Безупречные тоже вместе с ними участвуют в зс'ханхе. Благородная доктрина.

Рейт удивленно покачал головой.

– Не понимаю, как могли дирдиры построить техническую цивилизацию. При таком разнообразии противоречий…

– Ты никак не можешь меня понять, – осуждающе прогнусавил Анахо. – Дело намного сложнее. Чтобы возвыситься, дирдиру необходимо добиться признания в следующей вышестоящей касте. Внимания он добивается на основе своих достижений не потому, что побеждает в спорах. Часто зс'ханх становится неприемлемым для самых низших каст; а еще чаще – для высших, которые исповедуют доктрину пн'ханх – «жгучая принципиальность».

– Исходя из этого, я должен принадлежать к более высокой касте, – гордо заключил Рейт. – Я предпочитаю зс'ханху пн'ханх. И хочу использовать все преимущества, чтобы уменьшить риск.

Рейт посмотрел на длинное, недовольное лицо и в душе рассмеялся. «Он хочет мне доказать, что я принадлежу к одной из низших каст, – думал Рейт, – но наверняка знает, что я его высмею».

Казалось, что солнце движется по горизонту неестественно долго, что происходило вследствие полета планера на запад. Ближе к вечеру над горизонтом поднялась серо-фиолетовая масса и слилась с бледно-коричневым солнцем. Это был остров Лойме, расположенный вблизи от Кослована.

Анахо направил планер немного севернее и приземлился неподалеку от деревушки с покосившимися строениями на покрытом песком северном склоне острова. Они провели ночь в гостинице «Стеклодув» – здании, построенном из бутылок и кувшинов, выброшенных владельцами магазинов в песчаные ямы за городом. Сам дом был затхлым, и его заполнял своеобразный резковатый запах. Суп, поданный им на ужин в грубых зеленых мисках из стекла, распространял такой же аромат. Рейт обратил на это внимание Анахо. Тот подозвал серого 44
  серый – пренебрежительное обозначение разнообразных смесей дирдир-людей, болотных людей, кеш-людей и других; обычно – приземистые люди с большими головами, часто с желтовато-серой кожей


[Закрыть]официанта и высокомерно поинтересовался о причинах зловония. Официант показал на большое черное насекомое, как раз пробегавшее по полу.

– Таблеточники очень живучие создания и распространяют ужасную вонь. Бевол наслал их на нас, и они стали всеобщим бедствием, пока мы не догадались, что из них тоже можно извлекать пользу, и не стали употреблять их в пищу. Теперь мы едва можем покрывать нашу потребность в них.

Рейт уже давно стал достаточно осторожным, чтобы никогда не спрашивать, из каких продуктов приготовлены поставленные перед ним блюда, но сейчас он с отвращением посмотрел в миску.

– Ты хочешь сказать, что суп…

– Конечно, – подтвердил официант. – Суп, хлеб, соленья – все имеет вкус таблеточников; если мы не будем их использовать для этих целей, они нас просто сожрут. Так что мы из нужды делаем добродетель и убеждаем себя, что это очень вкусно.

Рейт отодвинул миску от себя. Трез продолжал равнодушно хлебать. Анахо с возмущением вскинул нос, но одновременно продолжал есть. Рейту пришло в голову, что он никогда не замечал на Чае повышенной чувствительности к таким вещам. Он глубоко вздохнул и, так как у него не оставалось совершенно никакого выбора, принялся насилу заталкивать в себя прогорклый суп.

На следующее хмуро-коричневое утро завтрак опять состоял из супа, сдобренного на этот раз какими-то морскими растениями. Три путешественника в нем только немного поковырялись, после чего сразу же сели в планер и полетели на северо-запад над заливом, отделявшим Лойме от каменистых степей Кослована.

Анахо, у которого нервы были обычно, как толстые канаты, стал нервничать. Он внимательно осматривал небо, поверхность под ними; рассматривал кнопки и рычаги на пульте управления, коричневые, красные обозначения, а также светящиеся контрольные приборы.

– Мы приближаемся к империи дирдиров, – сказал он. – Сначала мы повернем на север к Первому Морю, потом на запад, до Хораи. Там нам придется оставить планер и по Зога'ару у Фулкаша 55
  Буквально: «Путь мертвых голов с пурпурно мерцающими глазными впадинами»


[Закрыть]ехать в Мауст. А потом… в Карабас.

Глава 5

Планер парил над большой каменистой пустыней, расположенный параллельно черным и красным вершинам Зопальских гор. Над высохшими равнинами, разбросанными обломками скал, темно-розовыми песчаными дюнами и оазисами, окруженными веерами похожих на туман деревьев.

К вечеру сильный ветер поднял над местностью темно-желтые тучи пыли, которые затмили Карину 4269. Планер лег на северный курс. Вскоре на горизонте обозначилась черно-синяя линия, оказавшаяся Первым Морем.

Анахо посадил планер на пустынной местности, примерно в пятнадцати километрах от моря.

– Хораи находятся отсюда еще в нескольких часах лета. Но после наступления темноты нам лучше там не появляться. Хоры очень недоверчивы и хватаются за ножи при первом же резком, по их мнению, слове. Ночью же они могут пырнуть и без причины.

– И эти люди будут сторожить наш планер?

Какой же вор будет настолько ненормальным, чтобы связываться с хорами?

Рейт осмотрелся вокруг.

– Я бы в таком случае предпочел ужин в «Стеклодуве».

– Ерунда, – сказал Анахо. – В Карабасе ты будешь с тоской вспоминать тишину и мир этой ночи.

Все трое улеглись прямо на песок. Ночь была темной и звездной. Прямо над ними сверкало созвездие Клари, в котором – незаметно для невооруженного глаза – горело Солнце «Увижу ли я когда-нибудь Землю»? – спрашивал себя Рейт. Как часто лежал бы он под ночным шатром из звезд, ища наверху, в Арго Навис, невидимое коричневое солнце Карину 4269 с ее мрачной планетой Чай.

Его внимание привлекло мерцание в середине планера. Он заглянул внутрь и обнаружил на экране радарного контроля сетку из светящихся оранжевых линий.

Через пять минут сетка погасла, и Рейт, зябко поежившись, с чувством безысходности возвратился на свое место.

Утром на краю равнины в необычайно ясном и прозрачном небе появилось солнце, так что малейшая неровность, каждый камешек отбрасывали длинные черные тени. Анахо поднял планер и полетел низко над поверхностью. Он тоже видел ночью оранжевое мерцание. Постепенно пустыня стала менее необитаемой появились кривые заросли туманных деревьев, а вскоре за ними – и черные заросли деревьев и кустов.

Они долетели до Первого Моря, повернули на запад и полетели вдоль берега над деревьями и нагромождением мрачно-коричневых кирпичных домов с кеглеобразными черными железными крышами. Рядом с деревнями росли леса из громадных даяновых деревьев, которые Анахо назвал священными рощами. Покачивающиеся плавучие причалы, словно мертвые тысяченожки, выдавались в черную воду; прогулочные лодки из черного дерева были вытащены на песчаный берег. В сканоскоп Рейт видел мужчин и женщин с кожей горчичного цвета. Они носили черную одежду и большие черные шляпы. Когда планер пролетал над ними, они недружелюбно задирали головы вверх.

– Хоры, – объяснил Анахо. – Странный народ с таинственными обычаями Днем они совершенно не такие, как ночью. Во всяком случае, так утверждают. Каждый из них имеет две души, которые приходят и уходят с восходом и заходом солнца, так что у каждого хора есть и два характера. О них рассказывают необычные истории.

Он показал вперед.

– Взгляни туда, на берег, где он образует изгиб.

Рейт посмотрел в указанном направлении и увидел один из уже упоминавшихся даяновых лесов, а также нагромождение из грязно-коричневых хижин с черными железными крышами. От маленькой площади отходила дорога. Она вела на юг – в Карабас.

Анахо сказал:

– Посмотри на священную рощу хоров, в которой по слухам они меняют души. За ней можно увидеть караван-сарай и дорогу в Мауст. Я не могу решиться лететь планером дальше. Следовательно, нам нужно садиться и продолжать пешком путь в Мауст, как это делают обычные искатели секвинов.

– А будет ли планер стоять здесь, когда мы возвратимся?

Анахо показал вниз на порт.

– Ты видишь стоящие на якоре корабли? Рейт посмотрел в сканоскоп и насчитал три или четыре десятка кораблей всевозможнейших типов.

– Эти корабли, – объяснил Анахо, – привезли искателей секвинов в Хораи из Коада, Хедайи, с Бедных Островов, а также со Второго и Третьего Морей. Если владельцы в течение полугода возвращаются на корабль, они отплывают из Хораи на родину. Если же они в этот срок не появляются, корабли становятся собственностью владельца порта. Наверняка мы тоже сможем заключить подобный договор.

Рейт не имел возражений, и Анахо посадил планер прямо на песчаный берег.

– Не забывайте о том, что хоры очень чувствительные люди, – предупредил Анахо, – так что никогда с ними первыми на заговаривайте. Если не возникает крайней необходимости, не обращайте на них внимания. Но и в этом случае нужно использовать как можно меньше слов. Они считают болтливость преступлением против природы. По отношению к хору нельзя проявлять недружелюбие. Но также нельзя по отношению к ним выказывать покорность – такое поведение тоже символизирует враждебность. Никогда не делайте замечаний в присутствии женщин, а также никогда не смотрите на их детей – вас тут же заподозрят, что вы наговариваете на них проклятия. И ни в коем случае не подходите к священной роще. Их оружием являются железные дротики, которыми они пользуются с большой точностью. Опасный народ.

– Я надеюсь, что смогу все это запомнить, – простонал Рейт.

Планер приземлился на сухом, мягком берегу. Через несколько секунд к ним подскочил высокий, худой, загоревший до черноты человек с глубоко запавшими глазами, втянутыми щеками и острым носом. Длинный, грубый, коричневый пиджак путался у него в ногах.

– Вы собираетесь в ужасный Карабас?

Рейт осторожно подтвердил его предположение:

– Да, мы собираемся именно туда.

– Продайте мне ваш планер! Я четыре раза проникал в Зону, ползал там от камня к камню, от скалы к скале. Теперь же, наконец, у меня есть достаточно секвинов. Продайте мне ваш планер, чтобы я смог вернуться домой в Холангар.

– К сожалению, этот корабль нам самим нужен для того, чтобы потом вернуться, – отверг Рейт его предложение.

– Я вам дам секвины, багровые секвины!

Великан сделал дикий жест, не поддающийся описанию, и пошел вдоль берега. Теперь к ним подошли два хора: довольно стройные и слабоватые на вид мужчины. Они были одеты в черные одежды и похожие на цилиндры шляпы, которые давали их владельцам возможность казаться выше. Горчичные их лица были серьезны и непроницаемы, носы узкие и маленькие, а уши напоминали нежные ракушки. Редкие, черные волосы росли больше вверх, чем вниз, и прятались в высоких шляпах Они показались Рейту таким же ответвлением человеческой расы, как, к примеру, кеш-люди, а возможно, были даже самостоятельной расой.

Старший из двоих спросил высоким, негромким голосом:

– Почему вы здесь?

– Мы собираемся на поиск секвинов и хотим оставить планер под вашей охраной, – ответил Анахо.

– Вам придется за это заплатить. Планер – это дорогое транспортное средство.

– Тем лучше для вас, если нам не суждено будет возвратиться обратно. Нам нечем заплатить.

– Тогда вы заплатите, когда вернетесь обратно.

– Нет, никакой оплаты. Не настаивайте на этом, или мы полетим прямо в Мауст.

Горчичные лица оставались непроницаемыми.

– Хорошо, но тогда вы сможете оставить его только до тема.

– Всего на три месяца? Это слишком мало! Дайте нам время до конца мойма или, лучше, азаима.

– До мойма. Ваш планер надежно охраняется ото всех, кроме тех, у кого он был украден.

– Тогда он охраняется надежно. Мы не воры.

– Хорошо, тогда ровно до первого мойма.

Три искателя секвинов погрузили на себя свою поклажу и отправились через Хораи к караван-сараю. В открытом сарае была подготовлена к отъезду электроповозка; около нее стояло человек десять, представлявших такое же количество рас. Тройка урегулировала вопросы перевозки, и через час они уже выехали из Хораи в направлении Мауста.

Повозка катилась по иссохшимся холмам и сухим низинам. Ночь провели в постоялом дворе, который обслуживали несколько белолицых женщин. Они принадлежали либо к развратной религиозной секте, либо просто были проститутками. Еще долго после того, как Рейт, Анахо и Трез вытянулись на скамейках, служивших кроватями, из наполненного табачным дымом кабака раздавались пьяные вопли и дикий хохот.

Утром помещение выглядело мрачным и тихим; пахло разлитым вином и дымом погашенных ламп. Люди дремали лицами вниз на столах или с пепельными лицами лежали, скорчившись на скамейках. Хозяйки – теперь уже резкие и властные – вошли в зал с большими котлами, в которых плавал жидкий желтый гуляш. Люди со стонами вставали, угрюмо опорожняли фаянсовые миски и топали к повозке, которая почти сразу же отправилась дальше на юг.

Перед обедом вдали показался Мауст: нагромождение больших, узких домов с высокими фронтонами и горбатыми крышами, выстроенных из темного дерева и почерневших от старости кирпичей. За городом до темных холмов простиралась бедная плоская равнина.

Зазывалы выскочили навстречу повозке. Они делали рекламу и держали таблички или транспаранты с надписями: «Внимание, внимание! Кобо Хукс представляет один из своих великолепных детекторов секвинов», «Разрабатывайте планы вашей битвы в гостинице „Пурпурные фонари“, „Оружие, вспомогательные приборы, карты, оборудование для раскопок от Зага Копателя чрезвычайно необходимы“, „Не полагайтесь слепо на приборы! Зехер Гарзу раскроет место богатых пурпурных жил“, „Удирайте от дирдиров с максимальной скоростью – носите упругую обувь Авалоэ“, „Ваши последние мысли будут приятными, если вы проглотите перед смертью эйфорические таблетки Лауса-Волшебника!“, „Не отказывайтесь перед отправлением в Зону от приятного отдыха на Террасе Удовольствий!“.

Повозка остановилась посреди площади на окраине Мауста. Пассажиры бросились в сутолоку кричащих мужчин, юрких мальчишек и строящих гримасы девочек – все со своими предложениями. Рейт, Трез и Анахо пробрались сквозь толпу, отпихивая от себя, насколько это удавалось, руки, тянувшиеся, казалось, к ним и их поклаже.

Они свернули в узкий переулок, ведший куда-то между двумя большими, потемневшими от времени домами; желтый солнечный свет лишь с трудом достигал поверхности улицы. В некоторых домах продавались предметы снаряжения и инструменты, которые были весьма необходимыми при охоте за секвинами: инструменты для копания, маскировочные приспособления, приспособления для сокрытия следов, плоскогубцы, вилы, колышки, подзорные трубы, карты, путеводители, амулеты и заговоренные порошки. Из других домов доносилось дребезжание, треньканье и резкий звук гобоя, сопровождаемые пьяными криками «Браво!». Некоторые дома привлекали игроков, другие служили гостиницами, и на первых этажах у них были устроены ресторанчики. На всем лежал отпечаток ветхости, даже на сухом, пряном запахе воздуха. Камни от постоянного прикосновения к ним были отшлифованы, деревянные детали потемнели и местами проросли мхом, старые коричневые гонты в ярком солнечном свете отражались красивым глянцем.

На другой стороне центральной площади возвышалась просторная гостиница, условия которой показались путешественникам неплохими, и Анахо предпочел именно ее, несмотря на то, что Трез ныл, что гостиница очень шикарна.

– Зачем нам за одну ночь в этом отеле отдавать стоимость лошади? – брюзжал он. – Мы уже прошли мимо десятка гостиниц, которые больше соответствуют моему вкусу.

– Когда-нибудь ты научишься ценить удобства цивилизации, – снисходительно ответил Анахо. – Пойдем, посмотрим, что они могут нам предложить.

Сквозь резную дверь они вошли в холл. С потолка свисали люстры в форме гроздей секвинов; великолепный ковер – черное поле с желтовато-коричневой каймой и пятью декоративными украшениями цвета пурпура и охры – был расстелен на кафельном полу.

Появился администратор и осведомился об их желаниях. Анахо потребовал три комнаты, свежее постельное белье, ванну и мази.

– Сколько это стоит?

– За соответствующий комфорт с одного сто секвинов 66
  в секвинах обозначались суммы относительно единой стоимости в бесцветных секвинах


[Закрыть]в день, – ответил администратор. У Треза вырвался испуганный крик. Даже Анахо запротестовал.

– Что? – воскликнул он. – За три скромные комнаты вы требуете триста секвинов? Имеете ли вы какое-нибудь понятие о соотношении цен? Ваша цена бессовестно завышена.

Тот коротко кивнул:

– Мой хозяин – известный всем Алаван с окраины Карабаса. Наши клиенты никогда не жалуются. Они либо становятся богатыми, либо знакомятся с желудками дирдиров. Какое в этом случае значение имеют несколько лишних секвинов? Если же вы не в состоянии заплатить по нашим расценкам, я могу посоветовать вам «Хижину Отдыха» или гостиницу «У Черной Зоны». Но имейте в виду, что в нашу стоимость входит первоклассный буфет; кроме того, у нас имеется библиотека с картами, путеводителями, техническими справочниками. Я уже молчу об услугах опытных консультантов.

– Все это очень хорошо, – сказал Рейт. – Но сначала мы все-таки посмотрим гостиницу «У Черной Зоны» и еще одну-две гостиницы.

Гостиница «У Черной Зоны» находилась над игральным салоном. «Хижина Отдыха» оказалась неуютной ночлежкой примерно в девяноста метрах от города рядом с городской свалкой.

После того, как они обследовали еще и другие гостиницы, им пришлось все-таки вернуться к Алавану. В результате напряженной торговли им удалось несколько сбить цену, хотя деньги пришлось заплатить сразу.

После обеда, состоявшего из разбавленного рисового отвара и мучных лепешек, они отправились на третий этаж в библиотеку. На стене висела большая карта Зоны. На полках стояли брошюры, папки, книги. Консультант – маленький человек с печальными глазами – сидел здесь же и отвечал на все вопросы доверительным шепотом. Всю вторую половину дня они изучали строение Зоны, маршруты успешных и безуспешных экспедиций, статистический расчет смертных случаев. Из тех, кто попадал в Зону, возвращались немногим меньше, чем две трети со средней добычей около шестисот секвинов.

– Эти данные могут в определенной степени вводить в заблуждение, – объяснил Анахо. – Они к общему числу приплюсовывают и тех, кто бродит по окраине Зоны и никогда не углубляется в нее больше, чем на восемьсот метров. Те же, кто обследует холмы и самые отдаленные склоны, чаще всего погибают или становятся самыми богатыми.

В библиотеке имелись также труды, представляющие тысячи взглядов на науку о поиске секвинов, разбавленные статистикой и освещающие любой возникающий вопрос. Если искатель секвинов попадал в поле зрения банды дирдиров, у него была возможность бежать, прятаться или вступать с ними в борьбу. Возможности избежать встречи в дирдирами зависели от свойств местности, времени суток и отдаленности от Ворот Надежды. Искатели секвинов, объединявшиеся в группы, привлекали внимание численно превосходящих свор дирдиров, и, таким образом, их шансы остаться в живых уменьшались. Хризопинады находили в Зоне повсюду. Но больше всего их было на Холмах Воспоминаний, а именно, в южной их части и саванне за ними. Карабас считался ничейной землей. При случае искатели секвинов подстерегали друг друга; такие нападения оценивались статистикой в одиннадцать процентов.

Приближался вечер, и в библиотеке стало темно. Друзья спустились вниз в освещенный тремя большими люстрами ресторан, где официанты в черно-серебристых ливреях тут же подали им ужин. Рейт высказал свое восхищение такой изысканностью и оперативностью. Анахо отметил с саркастическим смехом:

– А как же еще можно оправдать такие бессовестные цены?

Он подошел к буфету и вернулся с тремя бокалами пряного вина.

Поужинав, они откинулись на спинки старинных мягких кресел и принялись рассматривать других посетителей, которые в основном ужинали в одиночестве. Единственная группа из четырех мужчин сидела за отдаленным столом; они были одеты в темные плащи с капюшонами, под которыми можно было лишь разглядеть длинные носы цвета слоновой кости.

Анахо поучительным тоном сказал;

– С нами в зале находится восемнадцать человек. Десять из них найдут секвины, остальные восемь – нет. Двое, возможно, найдут жилу большой стоимости – пурпурную или ярко-красную. Десять или двенадцать попадут в желудки дирдиров. От шести до девяти человек возвратятся в Мауст. Те, кто проникнут дальше всех, чтобы найти лучшие жилы, подвергнутся наибольшему риску. Шесть или восемь вернувшихся не принесут с собой большой добычи.

Трез пробурчал:

– В Зоне человек каждый день подвергается смертельному риску в пропорции четыре к одному. Его средняя добыча составляет около шестисот секвинов. Так что создается впечатление, что эти люди, как впрочем, и мы, оценивают свою жизнь всего в тысячу шестьсот секвинов.

– Но должна же быть какая-нибудь возможность повысить свои шансы, – настаивал Рейт.

– Каждый, кто собирается в Зону, строит такие же планы, – сухо заметил Анахо. – Но не всем в этом везет.

– Тогда нам нужно испробовать что-то такое, что еще никому не приходило в голову.

Анахо издал скептический возглас.

После ужина они прогулялись по городу. Музыкальные заведения украшали красные и зеленые фонарики; на балконах девушки с застывшими на лицах улыбками выставляли себя на обозрение и пели старинные убаюкивающие песни. Игральные салоны были освещены более ярко, и в них было оживленнее. Казалось, что каждый из них специализировался на какой-то одной игре – начиная с таких простых, как игра в четырнадцатисторонний кубик, и до таких сложных, как шахматы, в которые предлагалось играть с работавшими в салонах профессиональными игроками.

Они остановились и стали смотреть на игру, которая называлась «Поиск самых богатых пурпурных жил». Игральная доска в девять метров длиной и в три шириной изображала Карабас. Подходы, Холмы Воспоминаний, южная его часть, пропасти и долины, саванны, реки и леса были на ней точно обозначены. Синие, красные и пурпурные огоньки обозначали положение хризопинад – меньше в ближней части, и больше на Холмах Воспоминаний и в южном секторе. Хусз – резиденция дирдиров – был белым квадратом с пурпурными зубцами по четырем углам. Все поле было покрыто пронумерованной решеткой. Вокруг поля сидели двенадцать игроков, и у каждого из них была игровая фигура. Кроме того, на поле были еще и фигурки четырех дирдиров-охотников. Игроки по очереди бросали четырнадцатисторонний кубик; выброшенные очки были действительны для всех фигур на доске, и они могли двигаться в любом, желаемом для них направлении. Дирдиры-охотники, которые тоже ходили по выброшенным на кубике очкам, старались занять поле, на котором уже стояла другая фигура; в этом случае последняя объявлялась съеденной и выбывала. Каждый игрок стремился погасить огоньки, обозначавшие секвины, чтобы увеличить свой выигрыш. Когда он хотел, он мог покинуть Зону через Ворота Надежды, и ему выплачивался его выигрыш. Но чаще игрок, обуреваемый жадностью, держал свою фигуру на поле до тех пор, пока ее не выбивал из игры дирдир и забирал себе весь выигрыш. Рейт с увлечением наблюдал за игрой. Участники сжимали подлокотники кресел, напряженно наблюдали за полем и нервно подскакивали, давая ведущему хриплые указания. Они ликовали, когда добирались до жилы, стонали при приближении фигурки дирдира и отшатывались с побледневшими лицами, когда их фигуры выбывали, лишая их выигрыша.

Игра закончилась. Ни одна фигура не стояла больше на поле Карабаса.

Ни один дирдир не продолжал охоту в опустевшей Зоне. Игроки на негнущихся ногах поднимались со своих мест. Те, кто вовремя покинул Зону, получали свой выигрыш. Дирдиры возвращались в Хусз позади южного сектора. Новые игроки расставляли фигуры; они занимали места, и игра начиналась снова.

Рейт, Трез и Анахо пошли дальше. Рейт остановился у стенда и рассматривал стопку сложенных на нем бумаг. Плакат, укрепленный тут же, расхваливал:

Педантично записывалось в течение семнадцати лет:

«Карта Санбура Яна. Только тысяча секвинов – гарантированно неисследованно

и карта Горагонзо Таинственного, прожившего в Зоне, словно тень,

и оберегавшего, будто детей, свои тайные жилы.

Только две тысячи пятьсот секвинов.

Еще никем не найденные!»

Рейт глазами показал Анахо на это объявление.

– Это очень просто. Такие люди, как Санбур Ян и Горагонзо Таинственный годами исследовали некоторые области Карабаса и искали жилы невысокого качества: водянистые и молочно-белые; бледно-голубые, называемые сардонами; светло-зеленые. Если они находили такие жилы, то тщательно наносили их положение и как можно надежнее прятали их под камнями или плитами шифера, так как собирались вернуться, когда жила созреет. Если же им попадались пурпурные жилы, тем лучше. Но на близлежащих территориях, которые они обследовали из соображений безопасности, пурпурные жилы попадаются весьма редко. В основном это водянистые, молочно-белые или сардоны, найденные и спрятанные раньше искателями секвинов. Если эти люди погибают, их карты становятся ценными документами. К сожалению, покупать такую карту очень рискованно. Первый, кому такая карта попадает в руки, может раскопать богатейшие из жил, после чего выставить эту карту на продажу, как «никем не изведанное». А кто же может утверждать обратное?

Они вернулись обратно в «Алаван». Холл освещала одна единственная люстра из мутных драгоценных камней, распространяя приглушенный свет, терявшийся в тенях и падавший на темное дерево лишь цветными пятнами. Ресторан был так же плохо освещен; там сидело несколько групп людей, тихо разговаривающих между собой. Рейт и его спутники налили себе из стоявшего посередине самовара перечного чая и уселись в нише.

Трез сердито сказал:

– Это место нездоровое – Мауст и Карабас. Нам нужно отсюда уехать и попробовать разбогатеть нормальным способом.

Анахо небрежно потряс своими белыми пальцами и обычным поучающим тоном своего нежного голоса сказал:

– Мауст – это всего лишь следствие переменчивой игры человека с деньгами, и его нужно рассматривать именно с этой позиции.

– Почему ты всегда говоришь глупости? – спросил Трез. – Достать секвины в Маусте или в Зоне – это игра с минимальными шансами. А я по натуре не игрок.

– Что касается меня, – включился Рейт, – то я имею намерение получить секвины, но не имею в виду игру.

– Невозможно! – заявил Анахо. – В Маусте игра идет на секвины, а в Зоне – на жизнь. Как ты не можешь этого понять?

– Я могу постараться поднять шанс выигрыша выше.

– На это надеется каждый. Но огни дирдиров горят в Карабасе всю ночь, а в Маусте торговцы зарабатывают больше, чем большинство охотников за секвинами.

– Поиск секвинов ненадежен и скучен, – вдруг заявил Рейт. – Я предпочитаю те секвины, которые уже собраны.

Анахо ехидно поджал губы:

– Ты собираешься ограбить искателей секвинов? Это очень рискованно.

Рейт взглянул на потолок. Как Анахо до сих пор мог его так недооценивать?

– Я не собираюсь грабить искателей секвинов.

– Тогда моя догадливость себя исчерпала, – произнес Анахо. – Кого же ты собираешься ограбить?

Рейт осторожно сказал:

– Пока я наблюдал за игрой в охотников, я задал себе вопрос: что происходит с секвинами, когда дирдиры убивают искателя?