Текст книги "Лицо"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ЧACTЬ 2. ДАР САЙ

Глава 7

Природные условия третьей в системе Коры планеты, называющейся Дар Сай, нельзя расценивать как сколько-нибудь благоприятные. Достаточно самого поверхностного их рассмотрения, чтобы весьма скептически отнестись к возможности обитания на ней людей. В каждом полушарии можно выделить несколько климатических поясов, каждый из которых одинаково губителен для человеческой жизни. В высоких широтах круглый год свирепствуют ураганные ветры, разнося почти по всей планете снег и дожди. Обрушиваемое на сушу неисчислимое количество влаги скапливается в бескрайних болотах, поражающих обилием липкой грязи, выделяющей ядовитые испарения, и невообразимым разнообразием водорослей, достигающих иногда размеров крупных кустарников. Такая среда, естественно, является истинным раем для полчищ мошкары, отличающейся неистребимой живучестью и злобностью.

Из расположенных в умеренных поясах болот грунтовые воды проникают в жаркие экваториальные зоны, где часть влаги поднимается на поверхность и испаряется, а часть уходит глубоко в землю, образуя водоносные пласты. Местность, расположенная к северу и к югу от экватора, отличается особо знойным, засушливым климатом и называется Разделом. Жгучие лучи ярко пылающей Коры безжалостно испепеляют земли, расположенные в пределах Раздела, и поэтому он кажется таким же адом, как и любая другая дарсайская среда. Днем здесь господствуют умеренные ветры самых различных направлений, но по ночам в пустыне наступает полное затишье, и вот тогда-то она и манит к себе какой-то своеобразной, но в высшей степени чарующей прелестью.

Однако вовсе не завораживающая ночная красота пустыни привлекла сюда людей. Косвенной причиной того, что была обжита даже эта негостеприимная планета, послужил случившийся двадцать миллионов лет назад распад потухшей звезды, некогда вместе с Корой образующей двойную систему и «посмертно» названной Фидеске. Наибольший из ее осколков, Шанитра, был притянут второй планетой системы Коры, Мезленом, и стал ее спутником. Некоторые из фрагментов образовали пояс астероидов, но большая часть выпала на поверхность Мезлена и Дар Сай, занеся туда редчайшие и очень ценные элементы с высокими атомными числами, так называемые стодвадцатники. И хотя название это не совсем верно, именно оно получило широкое распространение. На Мезлене эти элементы были смыты поверхностными водами в моря и океаны еще до заселения его человеком и стали недоступными, рассеявшись по многочисленным глубоким океанским впадинам, а вот на Дар Сай судьба их сложилась совсем по-другому. Они стали составной частью песков, покрывающих пустыни Раздела. Постоянное перемещение песков и просеивание их под действием ветра способствовали накоплению стодвадцатников в четко выраженных месторождениях. Как раз для разработки их и высадились на Дар Сай первые его поселенцы – главным образом бродяги, сорвиголовы и неудачники. Очень скоро они обнаружили, что в дневную пору на Дар Сай можно выжить только с помощью мощных кондиционеров, а в более примитивных условиях – под особыми навесами, охлаждаемыми непрерывно стекающими струями воды. Используя средства, вырученные при продаже стодвадцатников, дарсайцы возвели свои знаменитые «Сени» – огромные сооружения высотой до ста пятидесяти метров, верхняя часть которых имеет вид развернутого зонтика или шатра, закрывающего поверхность площадью от десяти до пятнадцати гектаров. Вода из подземных водоносных пластов поднимается с помощью насосов на верхнюю часть этих зонтов, откуда стекает к краям и, падая на грунт, образует Сплошную защитную рубашку из мельчайших брызг, как бы повисших в воздухе. Вот под такими зонтами в так называемых «Сенях» и живут дарсайцы, выращивая в многоярусных стеллажах пригодные для приготовления пищи сельскохозяйственные продукты. Некоторую часть продовольствия они получают искусственно или импортируют. Специи, добавляемые к блюдам дарсайской кухни, добываются из некоторых видов растущих на болотах водорослей. Среди них есть и такие (например, ахагари), которые ценятся на вес отменных стодвадцатников.

Для уроженцев других планет, называемых на дарсайском жаргоне искишами, дарсайцы внешне не очень-то привлекательны. Они ширококостны, зачастую могучего, но нескладного телосложения, а в пожилом возрасте склонны к тучности. У них грубые черты лица, в придачу отталкивающее впечатление, которое они производят, еще усугубляется тем, что в зрелом возрасте мужчины становятся совершенно лысыми, а женщины, в противоположность мужчинам, обзаводятся довольно пышной растительностью на лице. Усы разрастаются у девушек уже через десять лет после наступления половой зрелости, и только в этот короткий период своей жизни они, называемые «китчет», физически привлекательны и имеют огромный успех у дарсайцев-мужчин всех возрастов.

У дарсайцев ушные хрящи очень легко растягиваются, в связи с чем мочки ушей непропорционально длинные и иногда украшаются различными замысловатыми подвесками. Мужчины предпочитают свободные белые одеяния с обязательным капюшоном. Покидая «Сень» днем, они обязательно прихватывают с собой портативные автономные кондиционеры, скрываемые складками одежды. Женщины днем никогда не выходят за пределы «Сени» и одеваются гораздо скромнее.

Дарсайские дети с самого юного возраста предоставлены самим себе, и к ним очень быстро приходит понимание черствости окружения, в котором протекает их детство. Они являются объектами самой различной эксплуатации, зачастую принимающей жестокие и разнузданные формы, не получая ни малейшей благодарности. В атмосфере полного отсутствия внимания и любви со стороны взрослых из них вырастают прожженные эгоисты, причем эгоизм этот в чем-то сродни спеси и даже гордыне, своим поведением они как бы бросают дерзкий вызов Судьбе: «Ты обижала нас, ты плохо с нами обращалась. Ты была неблагосклонна ко мне, но я все стерпел, выжил, стал взрослым. И стал стойким и сильным наперекор всему!»

Это обостренное самомнение мужчин-дарсайцев наиболее четко проявляется в так называемом плембуше – упрямом и своенравном стремлении к самовыражению, безответственном пренебрежении к своим собственным поступкам, некоей душевной извращенности, которая автоматически приводит к неуважению или даже презрению какой-либо власти над собой, как будто она обязательно означает непереносимое ущемление их достоинства. Если по той или иной причине, такой, например, как публичное унижение, эта гордыня даст трещину, то о таком мужчине говорят, что он «сломан», и это равносильно «моральной кастрации». После этого к нему относятся как к бесполому существу и подвергают всеобщему презрению.

В женщинах подобная черта проступает не столь рельефно и принимает форму напускной загадочности. Если комунибудь захочется испытать меру человеческой скрытности, то для этого достаточно затеять шутливый разговор с дарсаянкой. Мужчин и женщин на Дар Сай связывают только чисто меркантильные соображения, ничего более. Продолжение рода достигается куда более рискованным образом во время ночных вылазок в пустыню, особенно когда на небе светит Мирассу. На первый взгляд, такой способ весьма прост, но в действительности сопровождается многочисленными нюансами.

Как мужчины, так и женщины в качестве сексуального партнера стремятся подыскать кого-нибудь как можно моложе. Мужчины подстерегают девочек-подростков, женщины любым путем пытаются завладеть мальчишками не намного старше. Для того чтобы выманить такого совсем еще «зеленого» мальчишку, женщины не гнушаются даже тем, что впереди себя выталкивают едва достигших половой зрелости девушек и благодаря этому добиваются желанного результата. Подобные ночные сексуальные приключения отличаются большим разнообразием, во все тонкости которых вдаваться вовсе не обязательно. Совершенно нелишне отметить, что главным развлечением мужчин-дарсайцев является искусство владения плетью. В городах оно доведено до совершенства, отточенное мастерство выдающихся исполнителей вызывает неописуемый восторг у зрителей, даже у людей с других планет. Своеобразное очарование этого самобытного дарсайского искусства гипнотизирует, какое бы глубочайшее отвращение оно ни вызывало. Стоит также упомянуть и о специфическом дарсайском игрище под названием «хадавл», но оно более широко распространено в общинах, удаленных от главных городских центров.

Чтобы у читателей не создалось резко отрицательное впечатление о дарсайцах, следует указать и на типично дарсайские добродетели. Дарсайцы – народ дерзких смельчаков, среди них не сыскать людей трусливых или робких. Они не могут позволить себе лжи или вероломства, ибо в противном случае была бы ущемлена их гордыня. Для них характерно сдержанное гостеприимство – в том смысле, что любому незнакомцу или страннику с другой планеты, который забредет в самую глухую отдаленную «Сень», будут предоставлены еда и кров как его естественное неотъемлемое право. Дарсаец может у такого незнакомца отобрать, иногда даже применив силу или воспользовавшись его стесненным положением, любой предмет, необходимый ему в данный момент, однако он никогда не снизойдет до того, чтобы выкрасть его тайком. За личные свои вещи незнакомец может нисколько не опасаться. Но вот если чужаку посчастливится напасть на жилу черного песка, то ему вряд ли удастся воспользоваться находкой: он будет ограблен, а если окажет сопротивление, то и убит.

Что касается дарсайской национальной кухни, то чем меньше о ней будет сказано, тем лучше. Путешественнику нужно как можно быстрее привыкнуть к дарсайской пище, иначе исход может быть поистине трагичен. О том, что она может доставить хоть какое-нибудь удовольствие, не может быть и речи. Дарсайцы сами прекрасно понимают, насколько отвратительна их еда, и способность регулярно ее потреблять является еще одним источником, подпитывающим их извращенную гордыню.

На этом, мои друзья-путешественники, я позволю себе завершить краткий очерк планеты Дар Сай. Она может вам не понравиться, но вам никогда ее не забыть.

Джан Занто. «Памятка туриста в системе Коры»

* * *

Перелет на Дар Сай Джерсен осуществил на борту собственного гипервельбота «Крылатый Призрак», корабля довольно скромных размеров и вида. Введенные в бортовой компьютер координаты места назначения привели его в один из самых отдаленных районов сектора Корабль Аргонавтов, находившийся в непосредственной близости к Краю Света. В этом секторе он никогда не бывал прежде.

Впереди ярко пылала Кора. В бортовой телескоп прекрасно просматривались две обитаемые планеты – Мезлен и Дар Сай.

Относительно Дар Сай в «Звездном атласе» сказано было совсем немного:

Главными поселениями, в порядке значимости, являются Сержеуз, Уобберс, Динклтаун и Бельфезер. Ремонтно-эксплуатационные службы средств космического транспорта производят только самые простые и неотложные работы. Взлет и посадка какими-либо установлениями не регламентированы. Центральных органов власти на планете не существует. Некоторый правопорядок поддерживается спецслужбами Мезлена с целью защиты коммерческих интересов мезленцев, однако за пределами вышеуказанных четырех поселений влияние Мезлена крайне ограниченно. В Сержеузе обведенный белыми линиями прямоугольник обозначает наиболее предпочтительное место для посадки с целью облегчения доступа к складским помещениям торговых представительств.

С высоты в двадцать миль Сержеуз напоминал небольшой механизм, затерянный среди серых и желтых песков пустыни. По мере снижения отдельные детали в ярких лучах утренней Коры просматривались все более и более четко, и вскоре Сержеуз предстал перед взором Джерсена как скопление светозащитных зонтиков, с краев которых ниспадала густая водяная завеса.

Память о провале в Форт-Эйлианне мало-помалу отступила куда-то на задний план, но в глубине души все еще терзала Джерсена, как небольшой потаенный нарывчик. Глядя на Сержеуз с высоты птичьего полета, Джерсен почувствовал, как снова разгораются в нем охотничий азарт и одновременно настороженность и даже вполне оправданный страх, внушаемый близостью сильного и кровожадного зверя. Все вокруг здесь было пропитано духом, источаемым Ленсом Ларком. Сотни раз он отдыхал в прохладе омываемых струями воды зонтиков, сотни раз в белых, развевающихся на ветру одеждах пересекал пустыню между Сержеузом и «Сенью» клана Бугольда. Вполне возможно, что в этот сагоярусных стеллажах высотой до пятнадцати метров. Проходившая под самым нижним ярусом дорога затем огибала несколько куполообразных складских помещений и заканчивалась у невообразимого скопления небольших куполов с массивными бетонными стенами. Каких только строений здесь не было: высокие, низкие, большие, маленькие, одни громоздились на другие, тесно переплетались стенами между собой или вырастали один из другого, наконец соединялись в пучки из трех, четырех, пяти и даже шести куполов. Вот это и были так называемые дамблы – жилища дарсайцев, архитектура которых, хотя и была тяжеловесной, обеспечивала надежный кров и защиту в такой немилосердной к человеку среде, как пустыни Раздела. Буйно разросшаяся растительность окружала каждый дамбл и полностью покрывала его стены. В многочисленных извилистых проходах между куполами сновали дети. От внимания Джерсена не ускользнула стайка мальчишек, которые толкались, тянули друг друга за руки, боролись, применяя различные захваты и подножки, – это была детская разновидность взрослого хадавла.

Джерсен выбрал проход, который показался ему главным, и вскоре перешел из-под первого зонтика в тень, отбрасываемую вторым, еще более высоким и более просторным, замыкающим внутри себя огромное пространство, заполненное прохладным воздухом.

Проход привел к площади, окруженной бетонными и стеклянными куполами, архитектура которых наполовину была дарсайской, наполовину – общегалактической. В самых больших из них размещались «Банк Ченсета», «Горный инвестиционный банк», «Большой банк Дар Сай» и две гостиницы: «Сферинда» и «Турист». На площадь выходили двери трех ресторанов: «СфериндаГарден», «Турист-Гарден» и «Оландер». Кто составлял клиентуру «Сферинды-Гарден», Джерсену с первого взгляда разобрать не удалось. За столиками на открытой веранде «Туриста-Гарден», хаотически разбросанными под развесистыми липами, анисовыми деревьями и хурмой, восседала довольно разношерстная публика: туристы, бизнесмены, астронавты, просто заядлые путешественники и несколько дарсайцев в белоснежных одеждах. В «Оландере», расположенном на противоположной стороне площади, просматривались только дарсайцы.

Из двух гостиниц «Сферинда» выглядела более респектабельной, дорогой и, не исключено, комфортабельной. «Турист» же, хотя и выглядел не менее чопорным, показался Джерсену чуть победнее. Он решил повнимательнее присмотреться к посетителям, устроившимся на веранде перед входом в «Сферинду»: внешне привлекательные люди, темноволосые, с правильными чертами лица и светло-оливковой безукоризненной кожей; все изысканно и строго одеты, хотя стиль одежды Джерсену был не знаком. Как и само здание гостиницы «Сферинда», они казались явно чужеродным телом в дарсайском окружении. Куда легче было их представить в обстановке фешенебельного курорта на какой-нибудь очень далекой планете в столь же далекую эпоху в прошлом или в будущем.

Заинтригованный увиденным, Джерсен решил остановиться в «Сферинде». Дорожка к входу шла через открытую веранду ресторана. Посетители, прервав разговоры, повернули головы в сторону Джерсена и проводили его сдержанно любопытными взглядами, показавшимися тому не очень-то дружелюбными.

Вестибюль, в который он вошел, занимал весь первый этаж. Первое, что бросилось Джерсену в глаза, было дерево с черными и оранжевыми листьями, росшее прямо из бассейна, расположенного в центре вестибюля. Маленькие, похожие на птичек, созданья проворно перепрыгивали с ветки на ветку, ныряли в бассейн, снова взлетали на дерево и издавали ласкающие слух мелодичные трели. Стойка администратора находилась в одной из боковых ниш. Портье, молодой мужчина со строгим бледным лицом, бросив мимолетный взгляд на Джерсена, снова занялся проставлением каких-то отметок в регистрационной книге.

– Будьте любезны, если вам не составит труда, пригласите дежурного администратора, – учтиво попросил Джерсен. – Я хотел бы снять в вашей гостинице номер. Один из лучших, из нескольких комнат.

Клерк поднял на Джерсена равнодушный взгляд и сухо ответил:

– Ничем не можем вам помочь – все номера забронированы. Попытайтесь устроиться в «Туристе».

Джерсен молча повернулся и покинул «Сферинду». Ресторанная публика, казалось, на сей раз не обратила на него никакого внимания. Выйдя на площадь, он направился к «Туристу», гостинице, здание которой и общий вид резко контрастировали со «Сфериндой». Здание было выстроено в типично дарсайском стиле: проектируя его, архитектор, похоже, дал волю своему воображению и полагался скорее на интуицию, чем на точный инженерный расчет. Три аркады в форме параболы по внешнему периметру здания, восемь взаимопроникающих куполов, стройные ротонды, множество галерей и балконов на верхних этажах – все это было как бы случайно объединено в единое целое, создавая внушительный ансамбль, хотя и с отчетливо ощущаемым пикантным привкусом плембуша. Вестибюль, куда сквозь толстые стены вел узкий ход, вовсе не преследовал цель ошеломить каждого новоприбывшего своим великолепием, а выполнял сугубо утилитарные функции. Сидевший за круглой стойкой светловолосый портье с узким, вытянутым книзу подбородком встретил Джерсена пусть и формальным, но учтивым вопросом:

– Что вам угодно, сэр?

– Номер – и притом лучший из всех имеющихся. Я рассчитываю провести здесь дней шесть-семь, может быть, даже и больше.

– Могу предоставить вам очень хороший номер, сэр: просторная спальня с прекрасным видом на площадь, великолепная туалетная комната, гостиная, устланная зеленым ворсистым ковром, изысканнейшая мебель. Если желаете убедиться сами, поднимитесь по лестнице, сверните направо в первый же коридор и войдите в синюю дверь с черной окантовкой.

Джерсен воспользовался советом портье.

Номер вполне соответствовал его вкусам. Спустившись в вестибюль, он уплатил за неделю вперед, тем самым надежно забронировав номер за собою.

На портье это произвело самое благоприятное впечатление.

– Рады всячески угодить вам, сэр.

– Мне очень приятно слышать такие слова, – признался Джерсен. – В «Сферинде» со мной даже не захотели разговаривать.

– Что же тут удивительного? «Сферинда» предоставляет кров только мезленцам и совершенно пренебрегает всеми остальными.

– Значит, вот они какие, мезленцы. На вид все они чопорные и недоступные.

– Вот именно, недоступные. Пусть в «Сферинду» войдет сам Святой Саймас во всем своем великолепии, в сопровождении двукрылых грифонов и громко трубящих херувимов, восседающих на спинах львов, мезленцы заставят этот кортеж топать через всю площадь к «Туристу». Не ждите от мезленцев никакого иного приема.

Этот клерк, оказавшийся не только словоохотливым, но и достаточно сообразительным малым, вполне мог стать ценнейшим источником информации.

– А чем их так привлекает Дар Сай? – поинтересовался Джерсен.

– Одни здесь по делу, другие – просто туристы. Нередко можно увидеть, как они, расположившись на веранде нашего ресторана, внимательно присматриваются к представителям низших слоев общества. Тем не менее их нельзя назвать людьми плохими или испорченными, просто они настолько богаты, что жизнь для них превратилась в увлекательный спектакль, в котором они выступают и как актеры, и как зрители. В «Сферинде» обычно останавливаются изнеженные аристократы, и все они считают, что нищие дарсайцы – недоумки, удел которых прислуживать высшей расе. – Клерк несколько потупился и произнес извиняющимся тоном: – А впрочем, так ли это важно? К сожалению, я то и дело становлюсь слишком предубежденным.

– Что-то не очень верится, – учтиво заметил Джерсен.

– О, с годами я стал куда более покладистым. Не забывайте, мне здесь приходится иметь дело с любым невоспитанным болваном, которому вздумается осчастливить меня своим идиотским лицом… Такая у меня работа. Многие годы мои нервы были как туго натянутые струны. Далеко не сразу я открыл для себя первейшую аксиому сосуществования различных людей в человеческом сообществе: любого человека надо воспринимать таким, каков он есть, и хорошенько придерживать свой язык. И насколько же прекрасной сразу становится жизнь! Исчезает вражда, обогащается жизненный опыт, таким всеобъемлющим становится понимание всего, что вокруг тебя происходит.

– Интересные соображения, – заметил Джерсен. – Я не прочь порассуждать на эту тему попозже, а сейчас мне хочется заглянуть в ваш ресторан.

– Нисколько не пожалеете, сэр. Желаю вам приятного аппетита.

Джерсен вышел на веранду и выбрал столик с видом на площадь. Легким нажатием на кнопку он превратил верхнюю поверхность стола в светящуюся витрину, где были выставлены подаваемые в ресторане блюда и напитки. Подошедшему тут же официанту Джерсен указал на один из представленных образцов:

– Что это?

– Наш фирменный «Воскресный пунш». Для придания крепости туда добавляют три рюмки доброго гадрунского рома и столовую ложку эликсира, состав которого является секретом фирмы.

– До вечера еще далеко. А что здесь?

– Просто фруктовая наливка с небольшой добавкой алкоголя.

– Это, пожалуй, меня больше устроит. А вот это что?

– «Ахагари для туристов» – блюдо, особым образом видоизмененное применительно ко вкусам жителей других планет.

– А это?

– Вареная ночь-рыба. Только-только из болот.

– Пожалуйста, ахагари, салат и наливку.

– Как пожелаете.

Джерсен расположился поудобнее и предался созерцанию окружающего пространства. Центральная площадь постепенно переходила вдали в роскошный парк, за которым смутно просматривались расположенные чуть поодаль другие дарсайские зонты. Во многих местах видимость резко ухудшалась вследствие густых завес падающей с высоты воды, однако в просветах можно было различить и самые дальние окраины Сержеуза. Большую часть сооружений вокруг площади создали инопланетные архитекторы, применяя стандартные строительные материалы и используя дарсайские мотивы, и только гостиница «Турист» производила впечатление подлинно дарсайского шедевра.

После того как официант ушел, оставив на столе перед Джерсеном заказанные блюда, Джерсен робко попробовал «Ахагари для туристов» и нашел его куда более съедобным, чем то, что подавала мадам Тинтл. Неторопливо покончив с едой, он погрузился в раздумье над материалами, которые подготовил для него и вручил перед самым отлетом с Элойза Джиан Аддельс. Не тратя слов на вступление, Аддельс в своих заметках начал с непосредственного изложения существа интересовавших Джерсена вопросов.

Даже в самой организации акционерного общества взаимного доверия «Котзиш Мючуэл» чувствуется рука незаурядного афериста, весьма компетентного в финансовых вопросах, а также беспрецедентная наглость и отсутствие даже намека на совесть, чего можно было бы ожидать разве только от какого-нибудь чудища из глубин океана. Моральный облик двоих наших недавних знакомых, составивших преступный тандем, как в зеркале, отражается в уставе «Котзиш».

Вот характерные выдержки из этого устава: «В целях обеспечения эффективного и оперативного руководства текущей деятельностью компании распорядительными полномочиями генерального директора облекается физическое или юридическое лицо, владеющее наибольшим количеством акций. Полномочиями первого его заместителя наделяется физическое или юридическое лицо, владеющее вторым по величине пакетом акций. Полномочиями второго заместителя генерального директора наделяется лицо, владеющее третьим по величине пакетом акций. Во всех случаях обязательным условием принадлежности к директорату компании должно быть владение как минимум двадцатью пятью процентами от общего количества выпущенных акций. Остальные акционеры, исходя из принципа „одна акция – один голос“, избирают консультативный совет, в чьи функции входит выдача рекомендаций и информирование директората по всем вопросам, касающимся повышения эффективности и рентабельности деятельности компании.

Директора или назначенные ими доверенные лица и консультативный совет проводят регулярные встречи для консультаций или выработки общей линии деятельности компании. Время и место подобных встреч определяются генеральным директором. На таких встречах каждый директор располагает количеством голосов, пропорциональным количеству находящихся в его владении акций. Если на такой встрече отсутствует любой из директоров или его доверенное лицо, то необходимый для принятия решения кворум составляют присутствующие на этой встрече члены директората или директор».

Джерсен несколько раз перечитал приведенные Аддельсом выдержки из устава компании «Котзиш», затем снова вернулся к изучению соображений Аддельса, приведенных далее.

Обратите внимание на то, что фактически всей деятельностью компании руководит генеральный директор на основе единоначалия, поскольку он назначает встречи директората и консультативного совета по собственному усмотрению – когда и где захочет, независимо от того, устраивают ли других директоров или членов консультативного совета время и место проведения подобных встреч.

К настоящему времени выпущено четыре тысячи восемьсот двадцать акций. Две тысячи четыреста одиннадцать акций составляют контрольный пакет. Крупнейшими держателями акций, по данным Межпланетного информационного коммерческого агентства, являются:

1) Оттил Пеншоу, Диндар-Хауз в Сержеузе на планете Дар Сай, – тысяча двести пятьдесят акций;

2) «Банк Ченсет», штаб-квартира которого находится в Твонише на Мезлене, имеющий свой филиал в Сержеузе, – тысяча акций;

3) некий Нихель Кахоуз из «Сени Инкена» на Дар Сай, которому принадлежат шестьсот акций.

Ниже мною приложен более или менее полный перечень мелких держателей акций.

Цена одной акции в настоящее время, по данным того же Агентства, составляет один цент. Короче говоря, они ничего не стоят. Количество акций, владельцы которых точно установлены, составляет две тысячи восемьсот пятьдесят. Вам в настоящее время принадлежат девяносто две. Оставшиеся тысяча восемьсот семьдесят восемь рассеяны среди мелких акционеров почти по всей обитаемой территории Дар Сай.

Несмотря на ничтожно малую стоимость акций, небезынтересно отметить, что в распоряжении «Котзиш» в настоящее время имеются весьма существенные активы, включая контрольные пакеты двух дочерних фирм: торгово-транзитной фирмы «Гектор-Транзит», которая недавно получила круглую сумму в виде выплат по страховкам, и разведывательно-добывающего предприятия «Дидроксус». Особую пикантность данной ситуации в целом придает факт, что директором компании, притом единственным, является Оттил Пеншоу.

Ситуация имеет и другие интересные аспекты, но я предпочитаю не вдаваться в них. Желаю Вам крепкого здоровья и долголетия и заклинаю вести себя как можно осмотрительнее, поскольку не только питаю к Вам глубочайшее уважение, но и лично заинтересован в Вашем благополучии, так как вряд ли где еще могут быть столь щедро вознаграждены мои труды.

Искренне желаю Вам удачи, Д. А.

Джерсен отложил письмо в сторону, откинулся на спинку кресла и очень серьезно задумался. Добраться к Ленсу Ларку можно только через Оттила Пеншоу, через «Котзиш». На данный момент здесь тишь да гладь, как на поверхности пруда в безветрие. Крупная рыба притаилась в глубине. Чтобы растормошить ее, заставить вынырнуть, надо взбаламутить воду.

Из гостиницы на веранду вышел портье и остановился в нерешительности. Джерсен поднял руку, портье направился к его столику – невысокий крепкий светловолосый мужчина с худым лицом и грустным взглядом изпод полуопущенных век.

– Присаживайтесь, – предложил Джерсен. – Разрешите угостить вас «Воскресным пуншем»? Или вы предпочитаете что-нибудь поскромнее?

– Спасибо! – Портье повернулся к официанту. – Пожалуйста, четверть пинты «Медового Энгельмана». Вам понравилась наша кухня? – спросил он, снова обращаясь к Джерсену.

– Даже очень. Администрация, похоже, понимает запросы гостей с других планет.

– А как же иначе? Гостиница существует уже много лет.

– А вы сами? Вы ведь не уроженец Дар Сай?

– Конечно же нет. Я родом из Свенгая на планете Каф-четыре. Маленькая прелестная планета. Вам доводилось там бывать?

– Нет. В том секторе я не забирался дальше системы Мицара или, может быть, Дубхе. Не уверен, какая из них ближе к Кафу.

– Я вижу, вы изрядно попутешествовали среди звезд. А откуда, позвольте узнать, вы родом?

– Я родился на планете, о которой вы никогда не слышали, и еще мальчиком был увезен дедом на Землю.

– А где вам приходилось бывать на Земле?

– Мы не задерживались долго на одном месте. Неплохо знаю Лондон, Сан-Франциско, Мельбурн – города, которые выбрал дед для завершения моего образования. – Джерсен чуть улыбнулся, вспомнив стиль наставлений деда. – Неплохо также знаком с Альфанором и Скоплением в целом. Позвольте узнать ваше имя? Меня зовут Кирт Джерсен. Впрочем, вам это уже известно.

– А меня – Дасуэлл Типпин. Я человек безо всяких претензий.

– Кстати, о претензиях… Было бы очень интересно послушать ваши отзывы о мезленцах. Мне почти не известно, что они собой представляют.

– Это довольно замкнутая группа сверхбогатых аристократов, и сама по себе она не очень-то интересна, – ответил Типпин. – Мне не так уж часто приходится иметь с ними дело. Источником их богатства являются стодвадцатники, ради сохранения монополии на торговлю ими они вынуждены довольно часто сюда наведываться. Насколько мне известно, это люди особой породы, утонченные и чрезвычайно чувствительные. Обладай я подобными качествами, я тоже, наверное, сторонился бы туристов, дарсайцев и всяких там выскочек с других планет.

– Мезленцы сами добывают стодвадцатники?

– Естественно, нет. Покажите любому мезленцу лопату – он назовет ее приспособлением для вскрытия грунта. Они скупают стодвадцатники, продают их другим, заключают с дарсайцами договоры на поставку руды, предоставляют кредиты, сдают участки и оборудование в аренду, финансируют все операции со стодвадцатниками и, разумеется, располагают огромными капиталовложениями на этой планете.

– А что вы можете сказать о фирме «Котзиш»? Это тоже одна из мезленских фирм?

Дасуэлл Типпин метнул в сторону Джерсена недоверчивый взгляд, затем недовольно поморщился:

– Совсем наоборот. «Котзиш Мючуэл» рекламировали в качестве противовеса засилью мезленцев как организацию, которая могла бы обставить их по ими же самими установленным правилам. Мне лично обошлось это в шестьсот полноценных севов.