Текст книги "Лицо"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

Трясущимися руками Пеншоу поднял пистолет и стал прицеливаться в арбитра, но тут Джиан Аддельс, наблюдавший за происходящим из-за спинки дивана, издал пронзительный крик и метнул в Пеншоу бронзовую вазу. Арбитр Долт поднял с пола рукоять дарсайской плети, увенчанную смертоносным шаром. Поняв бессмысленность своего дальнейшего пребывания на поле битвы, исход которой для него теперь стал совершенно ясен, Пеншоу в два-три движения отступил к двери, внешне полностью сохраняя самообладание, элегантно раскланялся и удалился с самоуверенностью фокусника, удачно продемонстрировавшего очень тяжелый для исполнения трюк.

Арбитр Долт отшвырнул от себя труп дарсайца и вскочил на ноги. Из-за спинки дивана на четвереньках выполз Джиан Аддельс.

– Положение страшнее не придумаешь! – вскричал Аддельс. – Если нас застанут здесь вместе с двумя мертвыми телами, не видать нам больше никогда свободы!

– В таком случае уходим. Это единственный разумный выход из положения.

Верховный арбитр сорвал с головы парик и сбросил черную судейскую мантию. Глядя на два трупа на полу, он произнес с печалью и недовольством в голосе:

– Полный провал. Весь наш замысел рухнул, не приведя к тому результату, на который я рассчитывал. – Показав на скрючившееся на полу неподвижное тело, всего несколько минут назад бывшее старшим делопроизводителем третейского суда в Форт-Эйлианне, он произнес, обращаясь к Джиану Аддельсу: – Позаботьтесь о том, чтобы его родные ни в чем не нуждались.

– Теперь я боюсь за себя и за своих родных, – взволнованно отозвался Аддельс. – Неужели никогда не будет конца насилию? А тут еще эти два трупа… Наше положение крайне уязвимо! Пеншоу ничего не стоит, хотя бы из злости, поднять по тревоге всю городскую полицию!

– Вполне возможно. Придется арбитру Долгу кануть в неизвестность. Очень уж жаль его – он оказался достойным восхищения славным малым с прекрасным вкусом и оригинальной манерой поведения. Прощай, Верховный арбитр Долт!

– Ну и ну! – пробормотал Аддельс. – Вам лучше было бы стать профессиональным актером, а не убийцей-мстителем или кем там еще вы себя возомнили. Ну что, будем и дальше бесцельно торчать здесь? Наилучшие условия содержания в тюрьме Модли. И не приведи Господь оказаться во Фрогтаунском централе.

– Я надеюсь воздержаться от посещения любого из этих достославных учреждений. – Джерсен отшвырнул ногой парик и мантию. – Сейчас же уходим отсюда.

Уже в своих апартаментах он удалил с лица мертвенно-бледную тонировку, затем, несмотря на откровенно неодобрительные взгляды, которые то и дело бросал на него Аддельс, переоделся в свой обычный наряд.

– И куда же вы теперь собираетесь? – спросил в конце концов Аддельс, не в силах больше сдерживать любопытства. – Вечереет. Неужели вы до сих пор не помышляете об отдыхе?

Джерсен, занявшийся теперь тем, чтобы должным образом вооружиться, ответил извиняющимся тоном:

– Вы, наверное, не обратили внимания на многозначительные намеки Пеншоу: на то, что «Банку Куни» нечего особенно рассчитывать приобрести «Эттилию Гаргантир» в свою собственность; на то, что Лене Ларк славен своими эксцентричными выходками. Лене Ларк, по всей вероятности, где-то поблизости. Я хочу лично удостовериться в его способностях мошенника-ловкача.

– Мне, увы, недостает подобного любопытства! Едва лишь я вспомню о том, что пришлось испытать, как меня тут же пробирает неописуемый ужас! Не скрою, как юрист – я большой крючкотвор и в сфере финансовых махинаций чувствую себя как рыба в воде, но во всем другом я не позволяю себе даже малейшего неуважения к законам. Мне нужно оправиться после перенесенных потрясений, снова обрести ощущение реальности окружающего мира. От всей души желаю вам приятно провести вечер.

С этими словами Джиан Аддельс покинул апартаменты Джерсена. Сам Джерсен ушел через пять минут. Ничто, казалось, не нарушало царящего в гостинице «Кафедральная» спокойствия. Оттил Пеншоу, по всей вероятности, тревоги не поднял.

Выйдя из парадного подъезда гостиницы, Джерсен посигналил рукой вознице одного из конных экипажей, которые, по священной многовековой традиции, заменяли в Форт-Эйлианне такси. Взобравшись под навес для пассажиров, он отрывисто бросил через решетку, отделяющую возницу от пассажиров:

– В космопорт Слэйхек – и как можно скорее!

– Слушаюсь, сэр!

Кэб покатился по Большой эспланаде и, следуя изгибу озерного берега, выехал на Пилкамп-роуд. К этому времени Вега уже полностью скрылась за горизонтом, и над озером Фимиш спустились сумерки. Вот позади остались Мойнал и Друри, впереди, в центре Уиглтауна, Джерсен увидел знакомую желтую вывеску «Сени Тинтла». Желтый и красный свет струился из всех окон верхнего этажа здания, то и дело мелькали движущиеся тени: веселье в «Сени Тинтла» было в полном разгаре. Кварталы Уиглтауна сменились кварталами Дандиви, затем Гары, и вот показались высокие прожекторные мачты космопорта, заливающие ярким сиянием и низко нависшие облака, и взлетно-посадочное поле. Джерсен даже подался всем телом вперед в тщетной попытке силой своего желания ускорить ход кэба… Вдруг прямо по курсу полыхнула ярко-белая вспышка немыслимой интенсивности, а через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. На фоне ярко-желтого зарева были отчетливо видны взметнувшиеся высоко вверх и во все стороны какие-то черные предметы, которые в воображении Джерсена приняли почему-то очертания человеческих тел.

Вспышка угасла, уступив место закрывшему полнеба клубящемуся облаку черного дыма.

– Что делать, сэр? – в страхе вскричал возница.

– Продолжайте движение! – распорядился Джерсен, однако тут же переменил решение: – Впрочем, остановитесь!

Выбравшись из кэба, он окинул взглядом взлетнопосадочное поле. В том месте, где должна была стоять «Эттилия Гаргантир», виднелась лишь груда дымящихся обломков. Джерсен даже обомлел от ярости и отчаянья. Ведь все это вполне можно было предотвратить! Скрежеща зубами от злости на самого себя, он в который раз воочию убеждался, насколько неистощима изобретательность Ленса Ларка! Ведь теперь он одним взмахом отделывается и от судебного процесса, и от злополучного звездолета и сполна получает всю сумму страховки! Уж в данном случае Оттил Пеншоу никак не мог упустить возможности застраховать столь ценное имущество!

– Я стал чересчур самонадеянным, – прошептал Джерсен. – Совсем потерял бдительность! – Испытывая крайнее недовольство собой, он вернулся к кэбу. – Вы можете въехать на территорию взлетно-посадочного поля? – спросил он у возницы.

– Нет, сэр, нам категорически запрещено выезжать на поле.

– В таком случае протяните еще немного вдоль.

Кэб покатился вдоль самой кромки поля. На территории ярко освещенной площадки перед ремонтными мастерскими Джерсен заметил толпу людей, находящихся в состоянии, близком к истерике, совершенно потрясенных случившимся.

– Сверните на боковую дорогу, мне нужно подъехать к складским помещениям, – велел он вознице.

– Я не имею права покидать общественное шоссе, сэр.

– В таком случае ждите меня здесь!

И Джерсен выпрыгнул из экипажа.

* * *

Из-за здания, в котором располагались мастерские, вынырнул небольшой пикапчик и понесся, не разбирая пути, прямо через поле по направлению к дороге, выходящей на шоссе. Толпа, собравшаяся возле мастерских, мгновенно среагировала на его появление. Одни просто припустили за ним бегом, другие вскакивали в первые попавшиеся под руку транспортные средства, всегда в изобилии находившиеся возле взлетно-посадочного поля. Пикап, выехав на дорогу, на полной скорости помчался к шоссе. Когда он проезжал мимо одной из прожекторных мачт, Джерсен увидел лицо водителя – широкое, красно-бронзовое, мясистое, знакомое. Лицо Тинтла. Тот явно не справлялся с управлением и уже через несколько десятков метров угодил в кювет. Грузовичок тряхнуло, подбросило, затем он осел набок и перевернулся. Тинтла вышвырнуло из кабины. Нелепо размахивая руками и ногами, он взлетел высоко в воздух, затем упал на спину и по инерции перевернулся на бок, после чего какое-то время лежал совершенно неподвижно. Затем с огромным трудом все-таки поднялся на ноги, бросил исполненный дикой злобы взгляд через плечо и, шатаясь из стороны в сторону, попробовал было бежать. Преследователи настигли его под одной из прожекторных мачт и в ярком бело-голубом круге, образованном светом многих десятков мощных прожекторов, набросились на него с кулаками и различными металлическими инструментами. Какое-то время Тинтлу удавалось оставаться на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону, затем он повалился на землю. Разъяренные мужчины били его ногами до тех пор, пока он не покрылся кровью, дернулся в последний раз и испустил дух.

Джерсен, подоспевший к месту действия, когда разборка уже закончилась, спросил у одного из молодых рабочих в комбинезоне механика-:

– Что здесь происходит?

Механик ответил ему взглядом, в котором некоторая тревога при виде незнакомца странным образом сочеталась с вызывающей дерзостью:

– Неужели вы не были свидетелем катастрофы? Корабль, стоявший в дальнем конце поля… Его взорвал вот этот мерзавец. А заодно еще убил полдюжины наших товарищей! Нахально подогнав свой пикап прямо под люк грузового отсека, он выгрузил из кузова здоровенный ящик, начиненный доверху очень мощной взрывчаткой – вот что я вам скажу! Затем он отъехал, а через минуту раздался взрыв такой силы, что взрывной волной посбивало с ног даже тех, кто находился рядом с мастерскими. На борту корабля находились четверо охранников и шестеро рабочих-ремонтников, занимавшихся профилактикой и собравшихся было уже разъезжаться по домам. Все до единого погибли! – Охваченный негодованием молодой механик, осознав всю важность ситуации, весь свой пыл обрушил на Джерсена. – А вы кто такой, чтобы спрашивать у нас, что здесь происходит?

Джерсен тотчас же, даже не удосужившись ответить на вопрос, поспешил к кэбу, где дожидавшийся его возница разнервничался не на шутку:

– А теперь куда, сэр?

Джерсен повернулся, чтобы бросить последний взгляд на поле, где в ярком свете прожекторов группа рабочих, размахивая руками, оживленно жестикулируя и негодующе топая ногами, все еще окружала труп Тинтла.

– Назад, в город!

И кэб покатил на юг, пересек Гару и Дандиви и углубился в Уиглтаун. Все это время Джерсен невидящим взглядом отмечал проплывающие мимо уличные фонари, выстроившиеся изогнутой светящейся вереницей вдоль всего пути к Старому Городу. Тягостное течение невеселых мыслей Джерсена было прервано неожиданно возникшей непосредственно перед его взором вывеской «Сени Тинтла». Как и раньше, в окнах верхнего этажа мелькали тени и ярко мигали разноцветные огни. Сегодняшним вечером, пока мертвое тело Тинтла валялось в Слэйхеке, здесь, в «Сени Тинтла», через край било веселье.

Какое-то странное, несколько даже жутковатое возбуждение вдруг охватило Джерсена, еще не до конца осознаваемый трепет перед чем-то загадочным, чему суждено случиться вот здесь, сейчас. На какое-то мгновенье он замер в нерешительности, затем велел вознице остановиться:

– Подождите меня. Я скоро вернусь.

Джерсен пересек улицу. Из дверей и окон «Сени Тинтла» доносились приглушенные звуки буйного празднества: пронзительное завывание музыки перекрывалось то и дело дружными выкриками захмелевших гуляк и дурашливым визгом и воплями. Толкнув дверь, Джерсен прошел в вестибюль. Пожилая женщина в черном проводила его откровенно недружелюбным взглядом, но не проронила ни слова.

Войдя в зал ресторана, Джерсен обнаружил перед собой три ряда плотно прижавшихся друг к другу мужских тел. Головы и покатые плечи сомкнувшихся тесным кольцом зрителей вырисовывались четкими силуэтами на фоне ярко-розового свечения, исходившего из противоположной стены.

В самом центре помещения полным ходом шло представление. Двое музыкантов на эстраде били в барабаны, одновременно извлекая пронзительные звуки из тоненьких труб. Рядом с эстрадой, в просветах между лысыми головами и низко отвисающими мочками ушей, то и дело мелькал невзрачный молодой человек со сморщенным, как высушенная груша, лицом, выделывающий нелепые прыжки и держащий в своих объятиях надувной манекен в наряде старухи-дарсаянки. В паузах между курбетами он натужно, то и дело ловя воздух ртом, пел нарочито гнусавым голосом на дарсайском диалекте. Многое Джерсен понимал. Он знал, что дарсайские мужчины и женщины часто прибегают к сильно различающимся для каждого из полов идиоматическим оборотам, зачастую богатым весьма красочными метафорами. Знал он также и то, что совсем еще юные девушки зовутся «челт», а в пору взросления – пока у них на лице не вырастут усы – называются «китчет», и стоит им пере-, шагнуть этот возраст, как они могут заслуживать от мужчин великое множество самых различных прозвищ, большей частью уничижительных. Женщины, правда, не остаются в долгу у мужчин и награждают тех не менее красочным набором далеко не лестных кличек.

Содержание баллады вызвало у Джерсена не меньший интерес, чем у нескольких десятков слушателейдарсайцев.

 
В «Сени Гэггер», там, в тени
Явился я на свет.
И пива выпить дали мне
В неполные семь лет.
Крючком загнулся мой шалун,
Болтаясь между ног,
Но мимо вдруг прошла китчет —
Он строен стал, как бог.
Тэкс-кэкс, бом-бим-бом,
Теперь всегда он молодцом!
Поверьте, трудно было мне
Терпеть и ждать, когда
Наступит долгожданный день
И я услышу: «Да».
И хочется, и колется
Скорее мне узнать,
Где сердцу милую китчет
Удастся отыскать.
Букс-друкс, бом-бим-ксу,
При ярком свете Мирассу.
Так все-таки куда китчет,
Закрыв глаза, бредут?
Кого в песках в ночной тиши
В засадах тайных ждут?
Какая сила гонит их
В неведомую тьму?
Вот этого, ну хоть убей,
Никак я не пойму!
Бом-бим, треке-трэкс-кэкс,
Туда их гонит женский секс.
Всему приходит должный срок,
И сам я осмелел,
И в очень дальние пески
Лансларком полетел.
Но юную и нежную
Я так и не сыскал,
Зато в объятья злой хунзы
Нечаянно попал.
Букс-друкс, бим-бомски,
Навек запомню я пески!
Она меня свалила с ног
Горою живота,
В бессилии своем не мог
Открыть я даже рта.
Дух забивал чудовищных
Размеров ее зад,
А между жирных ляжек ход
Виднелся прямо в ад!
Дрэкс-кэкс, букс-друкс, ца-ца-ца-ца,
Уродливей, чем у нее, не видел я лица!
Губами впившись во все то,
Чем так гордился я,
Всей тушей терлась об меня,
Как шалая свинья.
Плевался я, ругался я,
Слюною исходил.
Проказник ж мой – вот шалопай! —
Свое не упустил.
Ой-ли, ой-ли, трэкс-кэкс-бра,
Мной забавлялась она до утра.
Не помню, как остался я
После такого цел,
И много лет прошло с тех пор,
Как, сдуру ошалев,
Рискнул и в дальние пески
Пустился в путь я вновь,
Но снова, как и в первый раз,
Не та была любовь.
Трэкс-кэкс, букс-друкс, дзынь-дзен-нза,
Все та же овладела мной замшелая хунза!
Не страшны мне ни зной пустынь,
Ни мрак, ни холода,
Динклтаунский большой хадавл,
Огонь, медь и вода,
Пугает мысль меня одна —
Как ноги унесу
В ту ночь, когда из-за холмов
Вдруг выйдет Мирассу!
Дрэйкс-кэйкс, букс-трукс, киза-коза-кус,
Охочей до мужчин хунзы смертельно я боюсь!
 

Каждый припев находил у аудитории самый восторженный прием. Мужчины-дарсайцы громко топали, издавали не всегда пристойные выкрики, раскатисто, с нескрываемым удовольствием отрыгивались.

Джерсен постарался как можно незаметнее, бочком, пробраться поближе к входу в кухню, откуда было удобнее рассматривать посетителей ресторана. Некоторые из них были в обычной веганской одежде, другие облачены в традиционное дарсайское белое одеяние с таббатом на голове. Особое внимание Джерсена привлекли двое за столиком у противоположной стены: один был очень внушителен и на удивление спокоен, черты его лица не скрывал низко опущенный таббат; другой, намного помельче, сидел к Джерсену спиной и свои слова подкреплял невыразительными, даже какими-то робкими жестами.

Кто-то уткнулся в Джерсена и оттащил чуть в сторону. Повернувшись, он увидел злобно-язвительное лицо мадам Тинтл.

– О, это вы, наш пылкий журналист! Вы пришли встретиться со своим приятелем?

– Кого из моих приятелей вы имеете в виду? – вежливо осведомился Джерсен.

Хитрая и злобная улыбка мадам Тинтл проявилась не в мимике лица, а в движении пышных усов.

– Откуда мне знать? Для меня все искиши на одно лицо. – Джерсену оставалось только догадываться, что на жаргоне дарсайцев искишами называют всех, кому не посчастливилось родиться на благословенной планете Дар Сай. – Возможно, вы его увидите несколько позднее. Или вы, может быть, пришли полюбоваться искусством Неда Тиккета?

– Вовсе нет. Просто мне пришло в голову побеседовать с вами в отношении того, о чем мы не так давно договаривались. Вспомнили? Например, хотя бы о том, все ли из находящихся сейчас в зале являются вашими постоянными клиентами… А кто вон те двое, что сидят в дальнем конце зала?

– Я их не знаю, они совсем недавно прибыли с Дар Сай. Может быть, это как раз те ваши знакомые, встречи с которыми вы ищете? Зал освещен так тускло, что мне не удается различить их лица. – Улыбка мадам Тинтл трансформировалась в откровенно враждебную ухмылку. – Почему бы вам не подойти к ним и не засвидетельствовать свое почтение?

– Неплохая мысль. Обязательно воспользуюсь вашим советом, только чуть позже. Вам что-нибудь известно о делах Тинтла? Я прослышал, будто его отослали отсюда с каким-то поручением.

– Так это правда? Тинтл был вне себя от ярости. Он так плясал весь вчерашний вечер, что только пятки сверкали.

Певец закончил следующую песню и в знак одобрения получил очередную порцию топота и отрыжек. Мадам Тинтл неодобрительно фыркнула:

– Кто выступает следующим? Сопляк Тиккет?… Следите внимательно. Этот номер здорово вас развеселит!

Мадам Тинтл брезгливо отвернулась и направилась к кухне, расталкивая плечами зрителей и не удосуживаясь не только извиняться перед ними, но и вообще не удостаивая их каким-либо вниманием, будто это были деревянные колоды. Джерсен же снова стал внимательно разглядывать тех двоих, что сидели напротив. Худощавый, по всей вероятности, был Оттилом Пеншоу. Но кем был второй?

Раздалась громкая барабанная дробь, и в круг, образованный зрителями в центре ресторанного зала, выбежал высокий худой дарсаец, с длинными, под стать туловищу, тонкими ногами, в плотно облегающем тело трико, окрашенном в черные и горчичные ромбы. У него были длиннющие жилистые руки, вытянутый, судорожно подергивающийся нос спускался едва ли не до самого конца далеко выдающегося подбородка.

– Вот и подошло время нашей главной потехи, – начал нараспев декламировать длинноногий, в такт своим словам ритмично и со свистом рассекая воздух ударами кончика плети, приводимой в движение едва заметными движениями жилистой кисти. – Зовут меня Нед Тиккет. Вкус воды впервые в жизни я ощутил у Источника Уобберс, а подчинять своей воле непослушный ремень научился у Роли Тэтвина. Плеть поет в моей руке. Она не знает усталости. Кто желает сплясать под ее мелодию? Кому по душе радостно прыгать под музыку, исполняемую тщательно выделанной кожей? Эта музыка нежна и изысканна. О, вот они, наши танцоры!

Как зачарованный, Джерсен не сводил глаз с двух дарсайцев в дальнем конце помещения, теперь уже совершенно отчетливо понимая, что один из них – Оттил Пеншоу, а другой – он даже про себя не отважился произнести его имя – может быть, вот это и есть сам Лене Ларк?

Из ниши позади столика, за которым сидели два дарсайца, вышла мадам Тинтл. Зайдя к столику сбоку, она низко склонилась в почтительной и одновременно надменной позе и что-то прошептала, сделав отрывистый жест оттопыренным большим пальцем. Оба дарсайца как по команде повернули головы в сторону Джерсена, но тот, своевременно поняв смысл жеста мадам Тинтл, мгновенно спрятался за спины зрителей.

– …Гоп, гоп, гоп! – кричал Нед Тиккет танцорам, громко щелкая кончиком длинного бича у самых их ног. – Ну-ка живее, живее! Пляшите под музыку кожи! Повыше колени! А теперь повыше пятки! Вот так, хорошо! Ну-ка, еще выше! Покажите-ка нам свои пяточки! А теперь подбросьте повыше мишени – так, чтоб все видели!

На танцорах были короткие трусы в обтяжку с вышитыми сзади ярко-алыми дисками. Двое танцоров были дарсайскими мальчишками, третьим был Максел Рэкроуз, плясавший с особым проворством.

– Гоп, гоп, гоп! – нагнетал темп Нед Тиккет. – Вот так у нас танцуют в «Сени Дудэма»! Как радостно ощущать прикосновение ласковой кожи! Такой упругой, такой звонкой! Гип-гип-ура! Так, вот так, еще раз вот так! Все выше и выше! И еще задорнее! А теперь каруселью! Нашей родной дарсайской каруселью! Оборот и-шаг, прыжок и вперед! Как сладок вкус кожи! О, вот это настоящий праздник моей души! Как великолепно вы пляшете! Вы на самом деле парень что надо! Шаг – прыжок, шаг – прыжок!.. Устали? Так быстро? А разве имеем мы право портить такую потеху? Ну-ка, живее, еще живее! О! Точно в яблочко! И откуда только силы берутся? Еще раз в яблочко! Больше нет сил? Сказки! Ну-ка, повыше! Не сбивайтесь с ритма! Четко держите ритм! Разве можно прекращать забаву на середине? Нука, выше! Вот так получше! Еще лучше! Прекрасно! А разве может быть иначе после трех попаданий в яблочко? Плачьте, но улыбайтесь! Плачьте, но улыбайтесь!.. А теперь можно и передохнуть. – Нед Тиккет резко развернулся на пятках и отвесил почтительный поклон соседу Оттила Пеншоу. – Сэр, ваша плеть знаменита на всю Ойкумену. Не почтите ли вы наше скромное выступление своим участием?

Сидевший рядом с Пеншоу гигант отрицательно покачал головой.

– Нам нужны свежие танцоры! – вскричал Пеншоу. – Умелые и проворные! Вон один такой у входа в кухню, соглядатай искишей! Ну-ка, вытолкните его поскорее в круг!

– Рэкроуз, сюда! – громко крикнул Джерсен. – Быстрее!

Рэкроуз, глаза которого совершенно остекленели, все никак не мог отдышаться, однако, услышав призыв Джерсена, тотчас же, прихрамывая и спотыкаясь, бросился к нему.

– Эй, куда это вы? – вскричал Нед Тиккет. – Приготовьтесь к следующему танцу!

Скорее почувствовав, чем услышав сзади чьи-то шаги, Джерсен мгновенно обернулся и увидел безразмерную мадам Тинтл, уже выставившую вперед руки, чтобы вытолкнуть его в круг. Джерсен скользнул чуть в сторону, схватил ее за руки, потянул рывком на себя и швырнул прямо на пол. Затем, выхватив пистолет, он выстрелил в живот великану. Кто-то, однако, в последнее мгновенье его подтолкнул, и он промахнулся. Чей-то кулак вышиб оружие из рук, толпа разъяренных дарсайцев обступила его со всех сторон, так что он уже ничего не мог видеть.

– Рэкроуз! – взревел Джерсен. – Сюда! Быстрее!

Один из дарсайцев, издав нечленораздельный гортанный звук, бросился на него. Джерсен попытался было отпрянуть, но, заработав мощный удар в затылок, на который ответил резким тычком локтя в чей-то живот, понял бессмысленность своих попыток обойтись без оружия. Он просунул левую кисть в металлическую перчатку с острыми напальчниками, правой рукой выхватил из-за пояса нож. Кто-то снова ударил его – Джерсен успел поймать руку обидчика, и тот издал сдавленный вибрирующий клекот, пораженный высоковольтным ударом электрической перчатки Джерсена. Нанося колющие тычки пальцами левой руки и раздавая хлесткие удары ножом в правой, Джерсен пробился к Рэкроузу и потащил его к кухонной двери, но, еще не переступив порога, отпрянул в отвращении – такое зловоние издавал жарящийся на сковороде жир. Четверо женщин обрушили на него потоки непристойной брани. Переборов брезгливость, Джерсен схватил котел с кипящей подливой и выплеснул его содержимое в ресторанный зал, вызвав взрыв отчаянных воплей. Через боковую дверь в кухню с яростно сверкающими глазами ворвалась мадам Тинтл. За спиной у нее Джерсен увидел ту же лестничную площадку, куда выходил и главный вход ресторанного зала. Мадам Тинтл обхватила Джерсена сзади.

– Стряпухи! – рявкнула она. – Тащите побольше масла! Приготовьте противни! Мы сейчас изжарим на плите этого искиша!

Джерсен прикоснулся к ней металлическими пальцами. Она громко закричала и, шатаясь и спотыкаясь, полетела вниз по ступенькам. Джерсен опрокинул на женщин стеллаж с приправами и подал знак Рэкроузу:

– Быстро за мной!

Они сбежали по лестнице, перепрыгнули через валявшуюся без движения тушу мадам Тинтл и кинулись к выходу. Женщина из пивного бара встретила их удивленным взглядом:

– С чего такая суматоха?

– Мадам Тинтл нечаянно оступилась, – пояснил Джерсен. – Вам нужно сделать ей искусственное дыхание. – И, повернувшись к Рэкроузу, отрывисто бросил: – Уходим. Нам нельзя задерживаться ни на секунду.

Кинув прощальный взгляд на лестницу, Джерсен увидел на промежуточной площадке того самого здоровяка, за одним столом с которым сидел Пеншоу. Сейчас здоровяк целился в Джерсена из пистолета. Джерсен отскочил в сторону, пуля просвистела рядом с головой, он же в ответ метнул в нападающего нож. Метать было не очень удобно, и нож, вместо того чтобы пронзить острием шею, полоснул лезвием свисавшую вниз мочку уха.

Здоровяк взвыл от боли и выстрелил снова, но Джерсен и Рэкроуз уже были за дверью.

Перебежав на противоположную сторону Пилкампроуд, Джерсен тут же окликнул возницу и велел ему:

– Трогай! Как можно быстрее в центр города! Дарсайцы что-то обезумели!

Кэб рванулся с места и загромыхал на юг. Погони не было. Джерсен устало откинулся на спинку сиденья.

– Он был там… Дважды я пытался отнять у него жизнь. И дважды мне это не удалось. Мой замысел оказался верным – он заглотнул наживку. А вот я дважды не сумел воспользоваться случаем.

– Что-то не пойму, о чем вы говорите, – возроптал наконец несколько оправившийся Рэкроуз. – Так вот, ставлю вас в известность: больше на мою помощь не рассчитывайте. То жалованье, которое вы мне изволили назначить, – в голосе Рэкроуза зазвучала тонкая издевка, – не соответствует обязанностям, которые мне приходится выполнять.

Джерсен был настолько огорчен провалом операции, что даже не нашел слов, чтобы выразить свое сочувствие Рэкроузу.

– Ваша жизнь сейчас вне опасности. Считайте, что вам повезло.

Рэкроуз возмущенно засопел и, кривясь от боли, занял на сиденье несколько иное положение.

– Говорить легко. Вам не пришлось плясать под музыку Неда Тиккета! Какое гнусное ремесло!

Джерсен тяжело вздохнул:

– Я позабочусь, чтобы вы не остались внакладе. Так что радуйтесь своим шрамам – благодаря им вы заработали кучу денег.

Через некоторое время Рэкроуз снова подал голос:

– Вам знаком тот крупный мужчина в дарсайском одеянии?

– Это Лене Ларк.

– Вы пытались убить его.

– Безусловно. А почему бы и нет? Но мне не повезло, удача отвернулась от меня на сей раз.

– С настолько своеобразным журналистом мне еще не доводилось встречаться.

– Вы, без сомнения, совершенно правы.

* * *

Тремя днями позже на связь с Джерсеном вышел Джиан Аддельс. Увидев, каким сосредоточенным было лицо Аддельса на экране коммуникатора, Джерсен понял, что тот собирается сообщить нечто очень важное.

– Что касается «Эттилии Гаргантир», – сухо произнес Аддельс, – то корабль почти полностью уничтожен. Дело, возбужденное «Банком Куни» против «Эттилии Гаргантир», становится крайне спорным.

– Я пришел к такому же заключению, – кивнул Джерсен.

– И это сразу же наводит на мысль о том, что корабль был застрахован. Я решил выяснить, где застрахован корабль, на какую сумму и кто уплатил страховые взносы. К данному моменту некоторые из фактов выявлены, и вам, может быть, захочется о них узнать.

– Безусловно, – согласился Джерсен. – И в чем же заключаются эти факты?

– Страховка бала оформлена всего лишь три недели назад на общую сумму, которая равна или даже превышает стоимость корабля и его груза. Страховые полисы оформлены «Страховым агентством Куни», являющимся дочерним предприятием отделения «Банка Куни» в Трампе на планете Дэвида Александра. Пострадавшая сторона, общество взаимного доверия «Котзиш» из Сержеуза на планете Дар Сай, с предъявлением претензий медлить не стала. В соответствии с курсом, издавна регистрируемым любыми ответвлениями «Банка Куни», возмещение убытков было произведено быстро и в полном объеме сумм страховки.

– «Банк Куни» принадлежит мне? – с дрожью в голосе спросил Джерсен.

– Да. И «Страховое агентство Куни» тоже.

– В таком случае получается, что это я выплатил Ленсу Ларку огромную сумму денег?

– Именно так.

Джерсен, практически никогда не дававший воли своим эмоциям, на сей раз взметнул ладони вверх и, сжав их в кулаки, обрушил на собственную голову:

– Он обставил меня.

– Его ловкость общеизвестна, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщил официальным тоном Аддельс.

– М-да, вот это я понимаю!

– Древняя пословица гласит: «Садишься за стол с дьяволом – запасайся ложкой подлиннее». Похоже, вы сделали попытку разделить с ним трапезу, прихватив всего лишь десертную ложечку.

– Мы еще посмотрим, чья ложка длиннее, – произнес Джерсен. – Вы готовы к убытию?

Лицо Аддельса сразу же стало скучным.

– К убытию? И куда же?

– Разумеется, на Дар Сай.

Аддельс потупил взор и чуть склонил голову набок.

– Серьезные личные проблемы не позволяют мне присоединиться к вам в данном начинании, – ответил он срывающимся голосом. – Кроме того, хоть и не в этом основная причина такого решения, Дар Сай – дикая, необустроенная планета, на которой я вряд ли буду чувствовать себя достаточно спокойно.

– Да, скорее всего, так.

Выждав несколько мгновений, Аддельс робко спросил:

– И когда вы туда отбываете?

– Сегодня днем. Меня уже ничто здесь не держит.

– Мне не очень-то хочется бросать слова на ветер, призывая вас к благоразумию. Поэтому я просто желаю вам удачи.

– Благоразумие – неотъемлемая моя черта, – заверил Аддельса Джерсен. – Поэтому обещаю вам: пройдет совсем немного времени – и мы встретимся снова.