Текст книги "За Хартию"
Автор книги: Джефри Триз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Глава двенадцатая
За пушками
– Хоть бы произошло что-нибудь наконец! – воскликнул с досадой Том.
Они сидели на горячем от солнца валуне возле реки и обсыхали после купания. Август уже уступил место сентябрю, приближался октябрь, а чартисты, казалось, и не собирались переходить к решительным действиям.
– Ты прав, – откликнулся Оуэн, изо всех сил растирая плечи полотенцем. – Между прочим, – добавил он таинственно, – кто такой, по-твоему, этот Беньовский?
– Не знаю. – Глаза Тома расширились. – А что?
– Ничего. Просто... как бы это сказать... он очень таинственный человек. Во-первых, иностранец. Во-вторых, что он здесь делает? И, в-третьих, куда он каждую ночь уезжает на своей огромной лошади?
Том покачал головой:
– Нет, он человек подходящий. Мне он нравится. Во всяком случае, больше, чем Пью или Саймон Гонт.
– И он важная персона. – Оуэн наморщил лоб. – Похоже, что многие дела зависят от него. Он явился откуда-то оттуда... Понимаешь, будто привез приказ от кого-то...
– Тс-с! Вот он идет!
Беньовский шагал к ним, задумчиво теребя ус.
– Здравствуйте, мальчишки! Доктор посоветовал мне поискать вас здесь. – Он разглядывал их с высоты своего роста.– Я все думаю, нет ли у вас желания пойти со мной и помочь мне кое в чем.
– Сейчас? – с готовностью откликнулись оба и потянулись за своей одеждой.
– Нынешней ночью. Но это опасно. Вас это не смущает?
– Ничуть! – воскликнул Том.
– Доктор говорит, что ты, Оуэн, родился в горах и знаешь горы, как... гм... как это говорится?.. Будто свои десять пальцев. Так?
– Мне хорошо знакома другая часть этих гор, – отвечал Оуэн. – Но и здесь мы много исходили за последние недели. Так что, думаю, я не заблужусь.
– Хорошо! – Беньовский с минуту что-то обдумывал. – Смог бы ты ночью, в темноте, провести отряд вместе с лошадьми от Майклчерч напрямик через горы?
– Опасно. Почти весь путь – без дороги. И потом, не миновать одного или двух обрывов...
– Да, это опасное предприятие, – прервал его Беньовский с улыбкой. – Но ведь в нашем деле приходится идти на риск. Возьмешься?
– Конечно, возьмусь. Я просто так говорил.
– Хорошо. Том тоже пойдет? Мы выйдем после заката, так что советую поспать, если можете.
Озадачив мальчишек еще больше, он зашагал прочь.
Легко сказать "поспите"! Оба были настолько взбудоражены предстоящим ночным походом, что весь остаток дня провели в разговорах и догадках, куда и зачем собирается Беньовский со своими людьми.
После ужина, когда солнце скрылось за грядою западных вершин, Таппер, Беньовский, Пью и еще один из группы вышли во двор. Гонт в последний момент вспомнил, что у него срочное дело в Абергавенни, и ушел. Впрочем, в трусости его никто не заподозрил – бывший моряк уже не раз показал себя в трудных переделках.
– Это вам. Может понадобиться. – Беньовский протянул Оуэну и Тому пистолеты, пули и порох. – Пользоваться умеете?
– Пожалуй, – ответил Том. – А где лошади?
– Лошади будут, когда пойдем обратно, Все в сборе? Двинулись!
Оуэн шел впереди, а мужчины – следом, прилаживаясь к его шагу. Тропинка сначала вела по крутому восточному склону. Взойдя на вершину, Оуэн предупредил:
– Сейчас свернем влево и пойдем по самой вершине, над обрывом. Осторожнее. Трава сейчас сухая, за нее не удержишься.
Идти было трудно даже в сумерках, а как же ночью, в полной темноте? Да еще с лошадьми? Том не мог отделаться от назойливых вопросов.
Но Оуэн уверенно шагал вперед, не произнося ни слова и даже не прислушиваясь к тихому разговору товарищей за спиной; он изо всех сил старался запомнить дорогу.
Вот здесь – родничок, там – белый валун, тут – песчаный оползень, его надо обойти... Порой он останавливался и оглядывал пройденный путь.
– Ведь когда идешь обратно, – объяснял он, – дорога кажется совсем другой.
– Будь внимателен, Оуэн, и делай, как знаешь, – подбодрил его Таппер. – Сегодня многое зависит от тебя.
Уже стемнело, а луна, как на грех, еще не вышла, когда они достигли Ольчон Валли и свернули направо. Тропинка привела их к водопаду; здесь они оставили тропу и пошли без дороги: им предстояло обойти несколько ферм, расположенных поблизости. Идти приходилось как можно тише, чтобы не разбудить собак.
– Не то чтобы этот народ плохо к нам относился, но все же пусть они знают поменьше, – сказал Таппер.
Вскоре они опять взяли влево, перевалили через Черный Холм, затем еще миля по лугам и оврагам, и вот они уже на большой дороге. Внизу бежит горная река Монноу – слышно, как она клокочет и бурлит в темноте, а скоро, по приметам Таппера, должен показаться мост, ведущий к небольшой роще на противоположной стороне. Так оно и есть! Они перешли реку, достигли деревьев и здесь остановились.
В рощице и должна состояться встреча. Не прошло и получаса, как по дороге зазвенели копыта, послышались шаги возницы.
Пью свистнул, и в ответ также раздался свист. Чартисты вышли на дорогу и приветствовали незнакомца.
– Сколько?
– Шесть.
– Хорошо. Мы оставим два ящика под мостом – для ваших ребят.
– Правильно! Мы заберем их завтра ночью.
– А лошадей вернем в субботу, когда встретимся в Абергавенни.
– Доброй ночи!
– Доброй ночи, товарищ!
Шаги удалились, а затем под деревьями показались лошади. Каждый взял одну из них под уздцы. Животные нервничали, пришлось выждать некоторое время, прежде чем они привыкли к новым людям, успокоились. Через несколько минут все стихло.
– Скоро двенадцать, – сказал Беньовский. – Скоро они будут здесь.
Все молчали. Только по лошадиному фырканью или глухому удару копыт можно было догадаться, что в лесу кто-то скрывается.
– Опаздывают, – проговорил Пью.
– Может, их перехватили? – откликнулся Беньовский.
– Надеюсь, нет.
– Не думаю, – вставил Таппер. – У нас точные сведения, что в Лонгтауне...
– Тсс!.. Кажется, они...
Издали слышалось слабое, но ясно различимое в ночной тишине поскрипывание большого фургона.
– Взведите курки на всякий случай, – предупредил Беньовский.
Все замерли. Неизвестно, как другие, но мальчики слегка дрожали от волнения.
Фургон подъезжал все ближе. Уже было слышно, как возница тихо напевает себе под нос мотив чартистской песни.
– Все в порядке, – облегченно прошептал Пью.
– Надо проверить, – сказал Таппер.– Кто идет?
– Свой.
– Пароль?
– Гай Фоукс,
– Верно, Гай Фоукс.
Все выбежали на дорогу, передав Оуэну и Тому уздечки своих лошадей. Мальчики видели, как их друзья беседовали с возницей при свете фонаря.
– Нам сообщили, что тебе необходимо остановиться в Лонгтауне,– объяснял Таппер,– потому мы и решили, что лучше освободить тебя от груза здесь. Если и остановят, фургон будет пуст. Но все-таки придумай, что ты им скажешь.
– Ладно. Но вряд ли они придерутся к пустой телеге, А разве вызваны войска?
– Да. Взвод солдат из Абергавенни. Хотя тебе бояться нечего. А теперь давай разгружать.
Оуэн и Том узнали те самые длинные, похожие на гробы ящики, которые однажды ночью уже привозили на ферму. Так оно и есть – это пушки! Для революции!
Через минуту ящики навьючили на лошадей – на каждую по два. Два оставшихся сунули под мост и укрыли листьями – завтра их заберут местные чартисты. Затем фургон тронулся в путь. Вскоре его перехватит, обыщет и отпустит (какое разочарование!) патруль королевской пехоты, специально устроивший засаду у въезда в Лонгтаун.
– Копыта надо чем-нибудь обмотать, – сказал Беньовский. – Мне следовало подумать об этом сразу. Впрочем, я прихватил мешок тряпок для такого дела.
Лошади, на удивление, слушались этого человека. Он был для них совсем новым хозяином, и все же они терпеливо позволили ему обвязать тряпками копыта. А когда все было сделано, Оуэн повел отряд в обратный путь.
Без помех они миновали овраги и луга. Только раз заржали лошади, почувствовав, что где-то поблизости пасутся их четвероногие сородичи; но этот шум ни в ком не мог возбудить подозрения. Оуэн уверенно продвигался вперед, взрослые, крадучись, следовали за ним, ведя в поводу лошадей.
Вот они уже подошли к Ольчон Валли; дорога побежала вдоль реки, ее пенные буруны белели в темноте. Последняя из ферм осталась позади. Теперь их мог подстеречь только один враг – скрытый темнотою обрыв возле Дэрен Ольчон, да еще несколько топких трясин между перевалами. Они, впрочем, могли только задержать их, не больше.
Оуэн остановился. Где-то здесь надо сойти с дороги. Он осматривался, как пес, потерявший след, и наконец сделал первый шаг в густую траву; взрослые без единого слова последовали за ним.
Вдруг Оуэн снова замер прислушиваясь. Потом повернулся к Беньовскому и зашептал ему в ухо:
– Странно, очень странно. Просто не могу этого понять, но впереди кто-то есть!
– Впереди? Невозможно! Там ни жилья, ни пастбищ. Может быть, отбившаяся от стада овца?
– Нет, это не овца.
– А что же тогда?
– Схожу посмотрю. Подержите мою лошадь. Оуэн отдал уздечку и скользнул в темноту. Легко,
привычно перепрыгивал он с камня на камень, бесшумно ступал по сухой траве. Через каждые несколько ярдов останавливался, чтобы прислушаться.
Да, впереди кто-то есть! Теперь он уже в этом не сомневался. Но кто?
Он лег на землю и пополз, стараясь дышать ровно и бесшумно. Внезапно послышался голос – совсем близко, всего в нескольких ярдах:
– Уверяю вас, я что-то слышал, сержант.
Оуэн замер. Неужели его услышали? Нет! Следующая фраза подтвердила его опасения – отряд был обнаружен, вероятно, в тот момент, когда они сворачивали с тропы.
– Мне тоже что-то такое послышалось, сэр. Только я думаю, это какая-нибудь отбившаяся овца. К тому же сейчас все тихо. Уже минут пять ничего не слышно.
– Послушайте, сержант, просто глупо поджидать их среди этих проклятых скал! Я давно говорил, что надо перекрыть дороги.
Дальше Оуэн слушать не стал. Он отполз назад и шепотом сообщил Беньовскому:
– Там патруль. Как раз у нас на пути. Просто не везет. И они нас слышали.
– И услышат снова, как только мы двинемся с места... Ты прав, чертовское невезение. А другой дороги нет?
– Только вон через тот перевал, – Оуэн указал пальцем на огромную гряду над их головами, густо черневшую на фоне ночного неба. – Пожалуй, я попробую найти дорогу, но они все равно нас услышат.
– Если не отвлечь их чем-нибудь, – ответил Беньовский с мрачной усмешкой. – Этим займусь я. Пью поведет мою лошадь, а ты, лишь только поднимется шум, веди отряд через гору. Я вас догоню... если смогу.
– Что вы придумали? Беньовский еле слышно засмеялся:
– Поиграю с ними в ночных эльфов – кажется, так это называется по-английски. Красным курткам придется нынче побегать за... как это?.. за волшебными огоньками. Сейчас увидишь. К счастью, мы прихватили с собой фонарь. А я все сомневался, пригодится ли он.
Беньовский отошел назад и что-то зашептал остальным. В ответ послышался общий ропот – никто с ним не соглашался, он, очевидно, не желал слушать. Потом отвязал от седла незажженный фонарь и исчез в темноте.
А через несколько минут в ночи вдруг вспыхнул огонек. Вспыхнул и запрыгал, заплясал по горному склону. У Оуэна перехватило дыхание – он один знал, насколько близок этот светлячок к краю пропасти и еще – насколько близок он к солдатам и их ружьям.
– Сумасшедший! – проговорил мальчик.
– Очень храбрый человек, – откликнулся Пью.
– И он знает, что делает, – добавил Таппер. Выстрел.
Все вздрогнули. Огонек упал, на мгновение исчез, но появился снова – в другом месте.
Выстрел. Еще. И еще.
Канонада разнеслась среди гор. Фонарь выплясывал свой издевательский танец, исчезал, появлялся вновь, то плыл куда-то вверх, то стремительно летел вниз, как будто его и вправду кружила по воздуху сказочная фея.
Оуэн глядел завороженный. Как мог этот человек сознательно привлекать на себя ружейный огонь? И как удавалось ему увернуться от пули, будто он и впрямь заколдован?.. Пью сильным толчком напомнил ему, что им тоже еще предстоит нелегкая работа.
Ночь, казалось, была полна криками и выстрелами. Солдаты, забыв себя от ярости и азарта, палили по фонарю, который словно продолжал насмехаться над ними.
В такой суматохе мог пройти незамеченным целый кавалерийский полк.
Минут десять спустя, уже поднявшись на вершину, они оглянулись назад. Далеко внизу ружья разом выплюнули пламя в мерцающий неподалеку фонарь.
– Он сделал свое дело, – сказал Пью. – Надеюсь, им не удастся его окружить.
В этот момент ужасный вопль разнесся среди гор. Огонек взвился высоко в воздух, потом, кувыркаясь, покатился вниз и исчез, как погасшая ракета.
– Там как раз обрыв! – хрипло проговорил Оуэн,
Глава тринадцатая
Порошки и пилюли
– Да, это был храбрый боец и славный товарищ,– грустно проговорил Таппер, когда несколько часов спустя они собрались за завтраком в кухне.
– Может, он еще вернется, – сказал Пью. Аптекарь покачал головой:
– Прошло уже шесть часов. Останься он жив, давно был бы здесь. Сорвался в пропасть.
Пью кивнул. Надеяться бесполезно, надо глядеть в лицо фактам: еще один человек пожертвовал жизнью за дело чартизма. Беньовский погиб, чтобы спасти пушки.
Оуэн поднялся и отодвинул тарелку,
– Я пойду искать его... его тело.
– Я с тобой! – Том вскочил из-за стола, забыв об усталости.
– Только один вопрос, – сказал Оуэн, отворяя дверь: – Кто он такой был, этот Беньовский?
Мужчины переглянулись. Таппер заговорил горестно:
– Думаю, что теперь можно и рассказать. Этот человек звался майор Беньовский. Его выслали из Польши, и он явился сюда, чтобы...
Он умолк, прислушиваясь к шагам во дворе. Все вскочили. Пью схватился за пистолет. – Не стрелять! – прошептал аптекарь.
Они ждали молча. Шаги послышались ближе, медленные, тихие шаги, будто из последних сил тащилось раненое животное.
– Доброе утро, друзья! Завтрак для меня оставили? В дверях стоял Беньовский.
Кровь запеклась у него на лбу, одежда была изорвана, облеплена грязью и покрыта репьями. Несмотря на все это, несмотря на смертельную бледность и воспаленные глаза, поляк и сейчас оставался учтивым кавалером. Он с трудом оторвался от дверного косяка, однако заставил себя пройтись по кухне своей прежней щегольской походкой – такой волей обладал этот человек.
– Выпей немного бренди, – предложил Таппер.– Слава Богу, ты цел! А мы уже не надеялись увидеть тебя живым.
– Думали, что вы свалились в пропасть, – добавил Оуэн. – Как вам удалось выбраться?
– Дайте ему сначала поесть, а потом приставайте с расспросами.
– Пустяки, – сказал Беньовский. – Я могу и говорить и есть. Все было не так страшно.
– Но вы спасли все дело! – горячо настаивал Пью.
– Короче говоря, они едва не окружили меня, прижав к самому краю скалы. А мне вовсе не хотелось лететь вниз, ей-ей, не хотелось! Просто я собирался еще кое-что сделать в этой жизни. Оставался единственный выход – притвориться, что я слетел. Тогда они бы не стали искать мое тело, по крайней мере до утра.
– Но я слышал твой крик.
– Вы не ранены?
– Немножко. Они задели меня еще раньше-раз или два. А крик? Пришлось, знаете ли, сыграть комедию. Я просто швырнул вниз фонарь, а эти дураки решили, будто я свалился вместе с ним. На самом деле я просто лежал на земле в нескольких шагах от них и ждал, когда они уберутся восвояси. А потом добирался домой через эти бесконечные горы и овраги...
Таппер поставил перед ним тарелку мяса, зажаренного с яйцом, и Беньовский с жадностью стал есть. Потом аптекарь сказал задумчиво:
– Не нравится мне все это. Откуда взялись в этих местах солдаты? Неужели правительство выследило нашу ферму?
– Это немыслимо, – сказал Гонт.
– Абсолютно невозможно, – согласился Пью. – Кроме нас, едва ли дюжина чартистов знает про нашу ферму. А те, кто знает, – все отборный, проверенный народ.
– Значит, здесь просто совпадение. Но мы должны быть вдвойне внимательны.
– Самое трудное впереди, – снова заговорил Гонт: – надо распределить оружие среди людей. Волей-неволей придется звать их сюда. Но это еще полбеды, а вот как потом выводить их отсюда? Да еще вместе с оружием.
– Об этом не беспокойся, – оборвал Таппер сердито. – Это я беру на себя. Я уже кое-что придумал.
А через несколько дней Таппер раскрыл свой план Оуэну и Тому. Только им. Он вызвал их во двор, где уже стоял запряженный старина Буцефал.
– Собирайтесь, и побыстрее, – сказал аптекарь.– Мы снова отправляемся в путь.
Ребята понимали, что расспрашивать бесполезно. Он сам все расскажет, когда придет время. А пока надо собрать свои пожитки. Их немного, упаковать их – дело нескольких минут.
И вот в набитой поклажей тележке они уже трясутся по той самой дороге, которая много недель назад привела их на "Вольную ферму".
– Пора, пора доктору Тапперу опять взяться за дело; надо снабдить лекарствами наших старых пациентов,– приговаривал он с обычной своей усмешкой.
– А я-то думал, что доктор занят более важными делами! – храбро возразил Том.
– Кто знает, кто знает...
Некоторое время ехали молча. Дорога вела к югу, туда, где гора Шугар-Лоф преграждала прямой путь к Абергавенни и угольным копям. Оуэн чувствовал, что они едут к людям, что вскоре они вновь окажутся в самом пекле мятежа, и мальчишечье сердце билось сильнее при мысли о предстоящих сражениях и битвах.
В середине дня они остановились перекусить. Таппер вдруг сказал:
– Полагаю, вам будет не вредно узнать, какого сорта лекарства я продаю и для кого они предназначены.
Он подошел к тележке и с помощью мальчиков стал выгружать бесчисленные банки и коробочки; лекарства, которые он раздавал по деревням. Все выглядело вполне невинно. Но вот тележка пуста, и на дне... на дне ничего – просто голые доски.
Мальчики были озадачены: что за таинственность? Оуэн уже собирался сказать что-то, но тут Таппер потянул одну из досок и сдвинул ее,
– Двойное дно! – в восторге воскликнул Том. Под досками лежал ряд ружей и пик. Доктор потрогал острие одной из них:
– Это мои ланцеты. – И тут же быстро задвинул доски, – И мои лекарства тоже особого свойства, – продолжал он, вновь загружая тележку, – Видите эту этикетку? Она написана по-латыни – ни один полицейский не прочтет. А говорится в ней вот что: "Пилюли для ториев[*]Тори
(англ. tory) – политическая партия в Англии, представлявшая интересы крупных землевладельцев-дворян.
[Закрыть] разной величины и различной степени эффективности". Пули! А вот это – «порошки, чтобы донести пилюли в цель». Порох!
– Ружейный порох! – вскричал Оуэн, Таппер кивнул с грустью:
– Радикальное средство. Но, боюсь, единственное, которое может излечить их.
В течение нескольких дней они развозили свои "лекарства" по деревням между Абергавенни и Ньюпортом, Иногда, под покровом ночи, возвращались на ферму пополнить запасы, А порой, тоже по ночам, сами принимали или "подбирали" оружие, спрятанное в каком-нибудь укромном местечке.
И по всей стране бродячие лоточники вели ту же опасную торговлю, хотя правительство жестоко их преследовало. Еще полгода назад человек мог свободно купить себе пику или саблю в оружейной лавке, но теперь власти делали все возможное, чтобы собрать всё оружие страны в одних руках в своих собственных.
– А к чему все наши труды? – спросил однажды Оуэн; этот вопрос он хотел задать очень давно.
Придет день, – отвечал аптекарь мечтательно, – когда народ захватит власть в свои руки и тирания будет уничтожена навеки.
– Но когда он придет, этот день? Вот уже много месяцев мы играем в прятки. Какой прок от оружия, если мы не собираемся пустить его в ход?
– Ты нетерпелив, мой мальчик. А революция – это такая игра, которая не терпит поспешности. Может быть, потребуются годы, поколения, чтобы довести ее до конца, народ может оказаться в проигрыше не раз и не два, но в конце концов он выиграет. Вероятно, и через сто лет люди будут еще далеко от победы, но они всегда будут бороться, бороться и бороться, пока не победят.
– Звучит обнадеживающе, – ухмыльнулся Том. – К тому времени всех нас уже не будет в живых. А знаете, что говорят шахтеры? На днях – я сам слышал! – один сказал другому: "В Британии не станет рабов после пятого ноября". Что это значит? Уж не собираемся ли мы в этот день взорвать парламент?
– Нет, только не такие глупости. Но раз уж ты столько знаешь, могу тебе рассказать все. Мы действительно надеемся, что после пятого ноября в Британии не будет больше рабов. На этот день назначено восстание.
Том присвистнул:
– Значит, через месяц! Здорово!
– Другого выхода мет. Петиция провалилась, всеобщая забастовка не вышла. Конвент они разогнали.
– И как же все это будет?
– Начнет Южный Уэлс. Джон Фрост из Ньюпорта поведет нас. Сначала мы двинемся на Ньюпорт, потом на Монмут, чтобы вызволить из тюрьмы Генри Винсента.
– А потом?
– Когда ньюпортская почта НЕ прибудет в Бирмингем – это условленный сигнал! – бирмингемцы также восстанут, а с ними и все внутренние графства. Специальные люди разнесут вести по всей стране. Поднимется весь Север – под началом доктора Тейлора и Басси. Англия вспыхнет от Бристоля до Ньюкасла, и даже те, кто до сих пор не принимал участия в игре, возьмут нашу сторону, когда мы начнем.
Глаза Оуэна загорелись. Его кельтское воображение, всегда склонное к мечтам и фантазиям, было уже захвачено великолепными картинами, нарисованными Таппером. Победа казалась ему обеспеченной. Объединившийся рабочий народ только слово скажет, и задрожат тираны из Вестминстера.
Но не так просто было вскружить трезвую голову Тома, горожанина, бирмингемца. Он возразил:
А вы уверены, что мы выстоим против кавалерии и пушек? Я хочу сказать... То есть я-то не испугаюсь, но только вся сила пока на стороне правительства: оружие, дисциплина, выучка.
– Знаю, – согласился Таппер. – Это отчаянная игра, но единственно возможная. Однако наши дела не так уж плохи, как ты думаешь. – Он вынул часы. – Если мы поспешим, то, может, кое-что увидим. Такое, что вас изрядно удивит.
Солнце уже село, надвигались сумерки. Буцефал бежал веселой рысью по заброшенной дороге, которой пользовались редко, хотя она проходила всего в миле от большого шахтерского поселка.
– Глядите! – вдруг произнес шепотом Оуэн. – Впереди солдаты!
В розовой вечерней дымке видны были приближающиеся солдаты – целая рота солдат, марширующих по дороге с ружьями "на плечо".
– Да, – засмеялся Таппер, – только это не солдаты королевы. Это солдаты народа!
Он придержал лошадь, и они замерли вглядываясь. На маленьком вытоптанном лугу рота маршировала, перестраивалась на ходу. Некоторые держали ружья, другие – деревянные болванки: не все, как объяснил Таппер, рисковали брать на учения припрятанное оружие.
Невдалеке еще несколько взводов и рот, вооруженные пиками и крестьянскими косами, учились строиться в каре, чтобы дать отпор кавалерии. И было видно, что все эти люди уже свыклись с суровой дисциплиной; двигались они четко, будто вовсе и не устали после тяжкого дня в шахте.
– Такие картинки можно наблюдать по всей Северной Англии, – отметил аптекарь.– Но у нас обучение людей организовано лучше, чем в других местах, потому что у нас есть организатор.
– Кто?
Аптекарь вместо ответа указал рукояткой кнута на всадника, который скакал в вечернем тумане от одной роты к другой. Одних он хвалил, иным показывал, что и как надо исправить. Наконец он закончил смотр и галопом направился к их тележке. Было что-то очень знакомое в очертаниях его фигуры, в его посадке...
– Беньовский!
– Он самый.
Поляк подскакал и улыбнулся мальчишкам.
– Майор Беньовский, – тепло отрекомендовал Таппер. – Польский ссыльный и создатель английской рабочей армии.
