Текст книги "Панктаун"

Автор книги: Джеффри Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Драгоценный металл

Следующей должна была играть группа «Обескровленная креветка», квартет чумов. Один из них играл на огромном саксофоне с тридцатью клавишами и до нелепости широким мундштуком, приспособленным для его дельфиньей улыбки от уха до уха. На вокалистке было облегающее черное платье, волосы собраны в блестящий черный пучок, километры губ окрашены в лазерно-красный, чтобы привлечь к ним еще большее внимание. Конечно, Грей достаточно долго прожил на Оазисе, чтобы принимать туземный народ за данность; достаточно долго, чтобы счесть певицу сексуальной. Через движущуюся вуаль дыма своей сигареты он наблюдал за тем, как она удачно перепевала древний религиозный гимн чумов. Монотонную погребальную песнь она превратила в захватывающую дыхание поездку на американских горках. Его голос они уже заслужили.

До них выступала «Узкая специализация», и ее участники шлялись по джаз-клубу и болтали с друзьями, пришедшими поддержать их аплодисментами и голосами в сегодняшней «битве групп». Сузив глаза, словно в них только что попал дым, Грей Арлекин перевел взгляд на нескольких из них, увязших в беседе. Члены «Узкой специализации» были роботами. Их инструменты были хитрым образом интегрированы с их телами, так что они напоминали чрезмерно вычурные саксофоны из меди и хрома, которым придали слегка человеческую форму. Только у одного вокалиста было что-то, напоминавшее человеческую голову, – медная слепая скульптура без всякого выражения с черными сочлененными губами из резины. Их клавишник был ходячим синтезатором и лидером группы по прозвищу Орган. Грей с друзьями называл его Хером.

Эти машины и им подобные были потомками группы роботов, когда-то работавших на близлежащем Пакстонском автозаводе. Во время «войны профсоюзов» завод чуть не сровняли с землей органические рабочие, большинство из которых перед этим уволили. Они протестовали против использования роботов на своих местах. Большую часть искусственных работников уничтожили, однако некоторое количество пережило восстание в руинах завода и прочих руинах, оставшихся от разгромленных фабрик. Когда через какое-то время на эту собственность снова заявили права и начали отстраивать заново (не обошлось без сражений с несколькими племенами роботов, не желавших отказываться от своих сквоттерских прав), роботы переселились в заброшенные туннели метро, запечатанные и позабытые после большого землетрясения. Там, внизу, с помощью оборудования, взятого с фабрик, и нового оборудования, которое они изготовили сами, они дали начало поколениям новых роботов, не знавших органических хозяев.

Наблюдая за ними через рваный камуфляж дыма, Грей думал о том, какими невежественными, мерзкими созданиями они были. И они участвовали в конкурсе… И хотя они создали собственное герметичное общество внутри общества, им все равно нужны были деньги для покупки деталей и материалов для своего тайного и нелегального производства. По своему происхождению они были вне закона, а потому не могли наниматься в качестве законных работников… Впрочем, на это они в любом случае не пошли бы из гордости. И, чтобы заработать необходимые деньги, они организовали массовое производство. Производство устройства под названием «кайфер». Его можно было спрятать в карман органического существа, откуда оно передавало сигналы липкому диску, крепящемуся на лбу владельца (для маскировки поставлялись диски всех возможных оттенков плоти). Через этот диск кайфер транслировал в мозг удовольствие. Интенсивность можно было варьировать в широком диапазоне, да и самих кайферов существовало множество – некоторые вызывали дивные галлюцинации, некоторые обостряли сексуальное удовольствие, некоторые (зачастую используемые уличными бандами) пробуждали чудесную жажду насилия. Что за дело было этим злобным машинам до того, какой эффект оказывается при этом на органику? Вообще-то Грей был абсолютно уверен в том, что они находили удовлетворение в содействии развращению живых существ, которых так презирали.

Но у «Узкой специализации» были свои друзья и сочувствующие среди людей, находившиеся среди тех, кто сейчас с ними трепался. Предатели, думал Грей. Симпатичная человеческая колонистка обернула руку вокруг плеч вокалиста и даже зашла настолько далеко, что пьяно поцеловала его в медную щеку. Должно быть, подсела на кайфер, усмехнулся про себя Грей. Он не сомневался, что они даже спали вместе.

Снаружи неторопливо падал снег: это было все, что мог себе позволить Контроль погоды, – создать атмосферу для приближающегося Рождества без угрозы на улицах. В клуб только что вошли двое мужчин, на плечах их тяжелых пальто и полях шляп искрились снежинки. Один был азиатом, другой – белым. Грей уже начал о них забывать и прикуривать новую сигарету, когда боковым зрением увидел, как мужчины резко двинулись к середине зала, одновременно потянувшись под полы пальто.

Как только он снова поймал их взглядом, сумрачный клуб озарился вспышками света и огласился громким резким треском стрельбы. У белого был один пистолет, азиат держал по пистолету в каждой руке. У оружия не было ни глушителей, ни подавителей вспышек: должно быть, они хотели сделать из этого драматическое шоу. Люди начали вопить, нырять под столы, билось стекло, стремительная музыка «Обескровленной креветки» грубо оборвалась.

Не узнав убийц, Грей сначала предположил, что они были людьми Нептуна Тиба, короля преступного мира Панктауна, и уже было бросился на пол, однако секунду спустя стало ясно, кто был их истинными целями. Участники «Узкой специализации».

Органа отбросило к стене. Он извивался и дергался в судорогах, словно жук, пришпиленный ребенком-садистом. Многочисленные синтезаторы в его теле ухали и вопили, будто в какофонической пьесе. Один робот рванулся к двери, но азиат навел на него оба своих грохочущих пистолета. Робот упал, немного прополз на том, что могло сойти за руки и колени, затем рухнул на живот и замер. Но азиат не останавливался еще несколько секунд. В некоторых частях машины пули проделывали дырки, от некоторых отскакивали. Гуманоида тиккихотто с гнездами прозрачных усиков вместо глаз рикошетом ударило в челюсть, и он упал.

Певец раскрыл свои черные резиновые губы в широком «о» и завыл о пощаде, но белый мужчина вытянул руку и принялся разряжать в него обойму с максимальной скоростью, на которую был способен его палец. Медное лицо было только помято, но пули, попавшие в горло, выпускали на свободу дуги фиолетового электричества, скачущие, подобно ленточкам на ветру.

Стеклянную пивную кружку Грея разбило рикошетом, и он бросился на пол, надеясь, что ослепляющая его влага была пивом, а не кровью из вытекающих глаз.

Расстрел закончился, убийцы, очевидно, ушли. Грей поднялся, зрение его восстановилось после того, как он сморгнул с глаз пиво. Кругом еще кричали. Отряхнув свою бирюзовую спортивную куртку, Грей осмотрел себя на предмет ранений, восстановил дыхание и только тогда обратил внимание на певца, лежащего возле музыкального автомата. Электрические дуги все еще плясали вокруг, соединяя его с поцеловавшей его человеческой женщиной через ее серьги. Она тоже была мертва – глаза полуприкрыты, крашеные губы искривлены, в самом центре ложбинки между грудей, видимой в декольте платья, зияла жуткая кровоточащая дыра. К ней склонились люди, но никто не решался дотронуться до нее, поскольку электричество все еще связывало женщину с механическим кадавром. Грей невольно сделал несколько шагов по направлению к мрачной сцене, но остановился, когда несколько искаженных лиц с ненавистью повернулись к нему.

– Это все твои приятели, Арлекин! – завизжала на него женщина.

– Уверен, что это был просто несчастный случай, – пробормотал он, почувствовав отвращение к собственному оправданию, как только это произнес.

– Бешеные психопаты! – завопила женщина. – Гангстер! – Она встала на ноги, тыкая в Грея пальцем и крича на пределе легких. – Это все его друзья! Гангстеры! Он гангстер! – Она вырвалась из руки своего более робкого друга, пытавшегося ее увести.

Грей подумал, что самое время сваливать, и направился к двери и заснеженной улице, скрывавшейся за ней. Его не отпускали чужие взгляды, и хотя каждый завсегдатай клуба должен был уже знать, что он являлся смотрящим этого района от «триады», одного из мощнейших криминальных синдикатов Панктауна, Грей все же чувствовал себя смущенным и даже пристыженным.

Поскольку Грей был тем, кем он был, владелец клуба разрешал ему парковать свою машину на пятачке позади клуба. Прикурив свежую сигарету в качестве средства от жалящего холода зимнего воздуха, он уже почти дошел до своего хаверкара, когда услышал странный скользящий или скребущий звук и замедлил шаг. Его рука опустила зажигалку в карман и появилась оттуда, сжимая короткий и толстый блок автоматического пистолета, заряженного капсулами плазмы промышленной мощности.

Схватив оружие обеими руками, он выглянул из-за своей машины и увидел гигантское насекомое, опирающееся на грязные плитки стены клуба. Бронированная шкура создания сияла отраженными рождественскими огнями. Нет – это все же было не насекомое. Это был робот из клуба. В его корпусе было пробито множество зазубренных дырок, из нескольких ран вытекала сине-зеленая жидкость. Его конечности двигались словно в агонии, клешни отчаянно скребли по земле и плиткам стены. Секунду спустя Грей опознал в нем одного из участников «Узкой специализации». Это был единственный робот, сделанный по преимуществу из какого-то ярко-голубого сплава. В одном из фрагментов выступления он развлекал публику, отстукивая барабанными палочками по различным частям своего тела. Пробарабанив по промежности, он вызвал бурю восторга.

Сломанная машина приподняла то, что служило ей головой, и безглазо уставилась на Грея. Его собственная машина – пушка – бесстрастно смотрела на создание единственным черным и пустым глазом.

Роботу повезло, что он сбежал с места бойни. Хотя можно ли было говорить о везении, принимая во внимание его жалкую пантомиму? Было ли ему действительно больно или же это были просто нервные реакции? Можно ли считать, что он боялся за свою никчемную жизнь?

Робот глазел на него без единого звука. Он был одним из врагов. Грей подумал о том, чтобы прикончить его. В конце концов, кто об этом узнает? В отличие от оружия убийц его пистолет был осмотрительно бесшумен.

Но он не чувствовал враждебности по отношению к изуродованному созданию, видя его таким беспомощным. Во всяком случае, он скорее был намерен пристрелить его просто затем, чтобы покончить со страданиями, какова бы ни была их природа.

– А, черт с тобой, – пробормотал он скорее себе, чем роботу. – Уже почти Рождество. – Он засунул пистолет обратно в куртку и пошел к машине. Он все еще был начеку, опасаясь, что создание может наброситься на него, когда он безоружен, но оно лишь наблюдало за тем, как он садится в свой хаверкар.

Возможно, оно умрет от полученных ранений, а может, и уползет к своим товарищам на починку. По крайней мере, он дал жалкому созданию шанс. После того как его так грубо обвинили в клубе, он почувствовал себя лучше, проявив немного милосердия. Хотя бы немного лучше…

Он уехал в снежную ночь, оставив робота позади.

На следующий день все еще падал снег. Окна ближневосточного ресторана помигивали цветными лампочками. Грей и человек постарше, сидевший напротив, заказали табуле и фалафель, но Грей выбрал блюдо с курятиной, а старик заказал ягненка. Нг Юэшень, глава «триады», не раз шутил при Грее, что именно обоюдная страсть к ближневосточной кухне и побудила его назначить Грея смотрящим. Это, а еще схожие музыкальные вкусы.

– Ты знаешь, как я люблю джаз, – сказал Нг, объясняя вчерашнюю стрельбу. – Меня тошнит от мысли, что эти машины могут одолеть в джазовом состязании такую чудесную группу, как «Креветка». Роботы крадут восхитительную музыку, которая им чужда, просто отбирают ее, как они пытаются поступить и со всем остальным: рабочими местами обычных людей, моим собственным бизнесом…

– Ну, джаз чужд и чумам, – заметил Грей со всей возможной учтивостью. – Но их не убили. – Он не осмеливался отстаивать свое, указав на то, что китайцы тоже не были тем народом, с которым традиционно ассоциируется джаз.

– Чумы – почти люди. Их чувства – не та хитрая подделка, которой являются чувства роботов. Эти твари, возможно, и сами верят в свои эмоции, а это еще более омерзительно. Но, Грей, дело не только в том, что я был расстроен из-за джаза, который играют машины. Их послала банда Чокнутых. Они были врагами, выставлявшими себя напоказ на моей территории и заводившими друзей, которых потом могли заделать своими дилерами. Я был сыт по горло. Настало время забить этих роботов обратно в подземку. Поэтому я выписал несколько бойцов из клана моего брата на Земле, чтобы их невозможно было опознать. Но мне все же хотелось, чтобы это произошло на публике, чтобы впредь люди дважды думали, перед тем как иметь дело с этими игрушечными солдатиками и покупать их кайферы.

– Только боюсь, сэр, что мы могли слегка отвратить от себя людей в округе. Они не слишком обрадовались тому, что один невинный свидетель убит, а другой ранен. Да и полиции это тоже придется не по вкусу…

Нг воздел вялую руку в жесте отрицания.

– Я удвою их выплаты в рождественскую неделю. Это угомонит их совесть.

– Сэр, мне просто не по себе из-за невинных людей…

– Раньше ты никогда не удивлял меня подобной чувствительностью, мой милый мальчик. – Нг сказал это с улыбкой, но многие уже научились бояться улыбок Нга Юэшеня.

– Я не щепетилен. Просто я никогда не видел, чтобы от наших пуль гибли невинные, и мне не кажется… не кажется мудрым создавать прецедент.

– Пожалуй, люди моего брата слегка жестче, чем мои, – допустил Нг. – На Земле им приходится такими быть. Ты ведь не был там с детства, верно? Что ж, лучше там не становится, мой мальчик.

Грей вздохнул, опустил взгляд на свою чашечку эспрессо – кофе в ней был почти сплошной гущей.

– Ты знал кого-нибудь из жертв лично, Грей?

– Нет.

– Ну и попытайся о них забыть. Я послал их семьям кое-какие деньги. Естественно, анонимно.

Грей кивнул, понимая, что жест Нга был предназначен как для того, чтобы его успокоить, так и для того, чтобы купить молчание скорбящих семей. Он знал, что истинной заботой тут и не пахло. Грей Арлекин находил забавным, что чувства его босса были такой же подделкой, как и чувства ненавидимых им машин.

В действительности, хотя Грей и сам недолюбливал клан Чокнутых, он часто задумывался над тем, не были ли их эмоции на данном этапе развития столь же подлинными, сколь и его.

То, что Нг заказал убийство на земле Грея, не упредив его перед этим, было дурным знаком. Возможно, это указывало на недостаток доверия со стороны Нга, его разочарование. А разочарование в их бизнесе могло быть фатальным. Их хоть и скрытый, но все же спор в ресторане мог только усугубить это разочарование. Возможно, стоило убраться из Пакстона как можно дальше, пока еще была такая возможность…

Он все еще обдумывал необходимость такого поступка, когда наступило Рождество и ему пришло приглашение на ежегодный бал Нга – словно ничего и не произошло. Его устраивали в роскошном отеле «Парадизо», и в качестве сопровождения Грей пригласил молодую женщину, с которой у него было лишь одно свидание – в прошлый уикэнд. Он встретил Марию в джаз-клубе, и, поскольку она разделяла его вкус к такой музыке, они быстро сошлись. Может, она сумеет очаровать Нга, и напряженность в отношениях Грея с его боссом слегка ослабнет.

Мария была столь же очаровательна, как и в ту первую ночь, когда она села с ним рядом у стойки клубного бара. Заехав за ней, он оглядел ее снизу доверху и покачал головой в восхищении. Она засмеялась. Ее позвякивающий металлический наряд был красным, словно рождественская фольга, и в сочетании с ее широкими, полными губами, накрашенными ему в тон, он делал ее воплощением чувственности, почти неземной при ее земном совершенстве. Мечты каждого мужчины обрели плоть. Грей чувствовал мощное физическое желание. Он так ее хотел, но в ночь их первого свидания она мягко отклонила его попытку соблазнения. Он не станет давить на нее снова: не осмелится пойти на риск отпугнуть ее. Эх… А какой бы был рождественский подарок, если бы можно было развернуть сегодня ночью эту фольгу…

Обнявшись, Грей и Мария мечтательно кружились по танцевальной площадке под древнюю рождественскую песню.

– Кто это? – проворковала она. Ее улыбка светилась всего в нескольких сантиметрах от него, заставляя страдать от ее красоты. Ее мягкая грудь прижималась к его груди. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Бинг Кросби.

– Бинг. Звучит как имя чума.

– Нет… Земной певец двадцатого века.

– Мило. У твоего босса эклектичные вкусы. Он кажется вполне милым человеком. Я, конечно, слышала истории…

Уж точно не от Грея. Но ему стало любопытно.

– Например?

– Я слышала о группе роботов, которую расстреляли в нашем любимом клубе пару недель назад. Говорят, за этим стоял твой босс.

Грей огляделся вокруг, а затем прошептал в ароматные черные кудри у ее уха:

– Я, конечно, не признаю, что в курсе чего-либо, однако слышал, что его оскорбило то, что роботы играли джаз.

– Если причина такова, это довольно мерзко. Я думала, что дело в тех кайферах, которыми торгуют роботы. Я думала, твой босс подозревал «Узкую специализацию» в сбыте.

– Кайферы определенно имели к этому отношение. Но и музыка тоже.

– Ты говоришь это так, будто не одобряешь. Это из-за жестокости его действий, или же ты просто считаешь, что он повел себя нерационально?

Они приблизились к другой паре – смотрящему от триады из другого района и его любовнице. Грей прошептал:

– Давай поговорим об этом попозже, хорошо? – Он притянул ее к себе чуть ближе, сделав это без всякого налета похотливости. – Может, мы и земной Новый год встретим вместе, а?

Мария помедлила секунду, в течение которой сердце Грея болталось над пропастью, а затем выдавила: «Это было бы мило». Но в ее голосе не было того энтузиазма, который он хотел бы ощутить, и его сердце словно встало не на то место.

– Ты не обязана, если у тебя есть другие планы, – сказал Грей, чувствуя себя глупо – он был похож на маленького обиженного мальчика.

На этот раз объятия Марии окрепли.

– Ты мне нравишься, Грей, – прошептали ее красные губы, щекотя его ухо. – Ты намного милее, чем можно было бы ожидать от гангстера.

Он хихикнул, посчитав это шуткой. Ему вспомнились обвинения, сыпавшиеся на него в клубе той ужасной ночью…

– Могу я разделить вас?

Это был Нг, подошедший к ним сзади. Словно застеснявшись своей близости, Грей и Мария отступили друг от друга.

– Конечно, – улыбаясь, сказала Мария еще до того, как Грей успел дать свое согласие.

Нг принял ее руку.

– У тебя очаровательная спутница, мой милый мальчик. Мария. – Он словно пропел это. – Какое чудесное имя.

– Моя фамилия не так чудесна, – засмеялась она. – Ротванг.

– Что ж, – хихикнул Нг, – у каждого должен быть хоть один недостаток.

Мария обвила руки вокруг главы триады.

– Грей, – сказала она через его плечо, – ты не принесешь мне мои сигареты? Я оставила их в кармане пальто.

– Пошли за ними официанта, Грей, – сказал Нг. Они уже танцевали в нескольких шагах от него.

Мария сказала:

– О, Грей, я надеюсь, не испугается небольшого упражнения.

Улыбка Грея была натянутой.

– Я их принесу. – Он отвернулся от них и пошел через огромный, забитый людьми зал.

Она избавилась от него, чтобы остаться наедине с Нгом. Это было так очевидно, что Грею хотелось сблевать. Так он был зол. Так обижен. После всех этих разговоров о жестокости Нга она вела себя так, будто им очарована. Для своего возраста Нг был привлекателен, но, что более важно, он был состоятельным и могущественным человеком. Встречалась ли она с Греем лишь затем, чтобы приблизиться к нему, использовала Грея для достижения своих истинных целей? Он чувствовал себя одураченным, как будто его использовали. Может быть, он преувеличивал. Может быть, ему следовало постоять несколько минут в холле и собраться с мыслями, выкурив пару собственных сигарет. Но ему так хотелось пройти мимо гардероба, пересечь холл, выйти в ночь и убраться из этого чертового города навсегда…

Дойдя до широких двойных дверей бального зала, он помедлил и не смог сдержаться, обернувшись в попытке найти взглядом сладкую парочку.

Ему удалось. Более того, Мария тоже смотрела на него. Наблюдала ли она за ним все то время, пока он пересекал зал? Он уже было хотел отвернуться в отвращении, когда она ему помахала. Была ли это издевка или она хотела уверить его в своем к нему интересе? Со вздохом Грей вяло поднял руку, чтобы помахать в ответ. Видимо удовлетворенная этим обменом, Мария взорвалась.

Вспышка ослепила Грея, а через долю секунды до него дошла взрывная волна, отбросившая его назад. Он чувствовал, что в него входят пули, разрывающие кожу. Его спина ударилась о противоположную стену застланного ковром коридора.

Там он и рухнул. Спина его полуопиралась о стену. Из осколочных ранений сочилась кровь. Со своего места он мог видеть весь бальный зал, хотя тот и был задымлен, словно поле битвы. Он услышал крики, однако стонов и рыданий было больше. Но больше всего было тишины. Грей услышал голоса из холла, с лестничного пролета выше – гости отеля реагировали на катастрофу.

Триада была уничтожена одним ударом. Мария действительно использовала его… Ротванг. Только теперь, в свете всего произошедшего, он в приливе спокойной четкости мышления, рожденной из ошеломленного оцепенения, понял ее шутку. Он был любителем старого земного кино. Он должен был сообразить раньше. «Метрополис»…

На пороге лежало изодранное туловище мужчины. Взрыв отделил от него смокинг, голову и конечности. На ковре у ног Грея лежали пустая чаша черепа и скальп. А между туловищем и дымящимся черепом – женская рука. В некоторых местах ее плоть была так глубоко выжжена, что виднелись кости – кости из сияющего металла. Из ярко-голубого сплава.

Было ли это то самое создание, которое он пощадил на задворках джаз-клуба? Пришедшее отомстить Нгу за преступления, пришедшее раз и навсегда покончить с конкуренцией? Могло ли быть, что его починили, а затем нарядили в несколько превосходно выполненных слоев клонированной человеческой плоти? Жуткий рождественский подарок в чудесной обертке? Мученица своего народа, новая рождественская мученица?

Да, решил он. И она, очевидно, отправила Грея из зала, чтобы пощадить его. Но не подшутила ли она над ним, позволив жить, чтобы увидеть смерть остальных? Или же это был жест подлинного милосердия?

Он снова посмотрел на руку с голубыми костями. Мягкую изящную руку, которую он держал лишь пару минут назад.

Грей застонал, поморщился. Он не знал, суждено ли ему умереть или он выживет, вылечится и покинет этот город. Но, каковы бы ни были ее мотивы, Мария, по крайней мере, дала ему шанс.