Текст книги "Ведьмы Иглстаза"

Автор книги: Джеффри Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Блейд не стал подбирать топор. Бросив взгляд на оперенных, кончавших врагов, он опустился на колени, поднял клинок их убитого соратника и осторожно погладил тяжелое лезвие. Сталь была отличной, баланс и заточка -превосходными. Крюк, правда, портил дело: странное приспособление, к которому надо привыкнуть. Блейд прижал меч локтем к боку, словно боялся с ним расстаться, выбрал среди обладателей кожаных одеяний парня покрупнее и принялся стаскивать с него одежду. Туника из плотной кожи вполне устраивала его, внушал сомнение только размер, эти смуглые темноволосые люди были невысокими. И безбородыми – все, как один!

Внезапно он заметил, что на поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом кожаной амуниции. Блейд поднял голову: двое воинов, опираясь на мечи, стояли перед ним. Один – явно в возрасте, но жилистый и стройный, будто двадцатилетний юноша, второй – совсем мальчишка. С минуту они разглядывали друг друга, потом младший не выдержал.

– Ты нас выручил, пришелец, – молодой воин отбросил со лба прядь темнокаштановых волос. – Но почему? Теперь кастелы будут охотиться за твоей головой. Зачем ты это сделал?

Блейд усмехнулся. За его головой охотились уже не раз и, как правило, с фатальным результатом для охотников.

– Видишь ли, парень, – расстелив на траве кожаную тунику, он небрежно кивнул на окровавленные останки вражеского вождя, – мне очень не понравилось его ожерелье. Эти рыжие прыгуны такие милые зверушки, не правда ли?

– Ты говоришь о хатти? – юноша недоуменно сморщился. Старший не раскрывал рта, изучая странника внимательным взглядом.

– Может быть. Небольшие зверьки с рыжими хвостами.

– Хатти, – подтвердил парень, глядя, как Блейд пытается натянуть тунику. Одеяние было узковато, и он, чертыхнувшись, содрал его и начал делать надрезы по бокам.

– Брось шкуру проклятого кастела, – вдруг произнес старший. – Плащ Онты тебе больше к лицу.

– Его? – странник кивнул на мертвого бойца в перьях.

– Да. Ты отомстил за кровь Онты и можешь взять его снаряжение. – Воин замолк. Теперь Блейд видел, чти он и в самом деле немолод – лет пятидесяти по крайней мере. Но кожа у него была гладкой, а волосы – черными, как вороново крыло.

– Ладно. Давай плащ!

Старший воин подошел к убитым зверям, коснулся ушей с кисточками на концах, погладил мохнатые загривки; глаза его подозрительно блестели. Затем, сморщившись, словно выполняя какой-то неприятный обряд, он вытащил нож и быстрыми взмахами отсек хвосты. Они были рыжими, длинными и пушистыми, и Блейд внезапно сообразил, что эти два крупных мощных создания являются увеличенными копиями сурка, этого хатти, с которым он познакомился утром. Правда, клыки у них были побольше тигриных, а массивные тела охватывала упряжь с переметными сумками.

– Что это за твари? – странник поднял взгляд на молодого воина. Пожилой копался в сумках.

– Клянусь дарами Арисо! Ты никогда не видел клотов? – юноша уставился на него, как на привидение. – Откуда ты, пришелец? С той стороны Самнира? – он махнул рукой куда-то на север. – Как тебя зовут?

Губы Блейда тронула улыбка: этот ясноглазый парень ему нравился. Совсем мальчишка, но бился, как настоящий воин!

– Ты уже назвал мое имя. Пришелец. Талса!

Их говор был удивительно напевным, музыкальным и словно будил у странника какие-то неясные воспоминания. Как всегда, язык обитателей нового мира казался ему родным, почти вытеснив из памяти английский; слова и фразы текли свободно, будто бы знакомые с детства, привычные и естественные. Пожалуй, ему требовалось даже определенное умственное усилие, чтобы абстрагироваться от смысла сказанного и уловить звучанье речи, ее тонический строй. «Талса» означало «пришелец»; отличное имя, которым ему уже доводилось пользоваться. Вот только где? Кажется, в Азалте? Или в Талзане?

Однако стоявший перед ним паренек был упрям.

– Талса! Это лишь часть имени, и не самая главная! А что перед ним?

– Панти! – сурово оборвал его старший, протягивая Блейду тугой сверток и ремень с ножнами. – Человека, который спас твою беспутную голову, не допрашивают! – он повернулся к страннику и приложил руку к груди: – Фра Миот, искатель. Это – Фра Панти, мой ученик, – Миот кивнул в сторону юноши. – Прости его, Талса, он еще очень молод… Мой помощник, Фра Онта, был постарше и поумнее… и очень храбр…

– Они оба – твои сыновья? – спросил Блейд.

– Почему ты так решил? – искатель недоуменно нахмурился.

– Вы трое – Фра…

– Это имя рода, Талса. Мы – Фра, эти, – Миот кивнул на трупы в кожаных туниках, – Кастелы. Враги!

– Велик ли ваш род? – Блейд развернул сверток. Там был плащ из коричневой замши с прорезью посередине, нечто вроде пончо. Странник набросил его на плечи и стянул ремнем.

– Был велик… – Миот вздохнул. – Теперь осталось тысячи две… Фра Лилла, наша бартайя, знает точно, сколько.

– Война?

– Война…

– Как везде?

– Как везде, Талса…

– За что же вы воюете, Миот?

Искатель пожал плечами.

– Я же сказал, как везде. За землю, за людей, за гроны и ставаты. Особенно за ставаты…

Блейд хмыкнул. Не все из сказанного было ему ясно, но что касалось войны, нападений и схваток, тайных засад и кровавых побоищ, этот мир, похоже, ничем не отличался от остальных. Вложив меч в ножны – очень широкие, чтобы поместился крюк, он поднял глаза на Миота.

– Что будем делать?

– Похороним наших… и этих тоже, – искатель кивнул на трупы кастелов. – Хотя их род проклят, может быть, светлый Арисо спасет души этих пятерых от когтей Калхара… Сейчас я присмотрю подходящее место.

Он медленно повернулся, разглядывая почву на опушке, потянул носом воздух, потом, словно прислушиваясь, склонил голову к плечу. Юный Панти почтительно следил за этими манипуляциями.

– Туда! – жилистая крепкая рука искателя указывала на северо-восток. – К тому дереву! – Он покосился на Блейда. – Поможешь нам еще раз, Талса?

– Помогу.

– Хорошо. Мой ученик возьмет тело Онты, а мы потащим клотов. Берись вот здесь, за шерсть на загривке…

Блейд нерешительно шагнул к зверю. Эти клоты, судя по внешнему виду, могли весить фунтов пятьсот или шестьсот, и он сомневался, что сухощавый невысокий фра способен сдвинуть такую тяжесть хотя бы на шаг. Однако клот оказался неожиданно легким; Блейд дернул за длинную шерсть, потом взвалил тушу на спину и понес к опушке.

– У них полые кости, как у птиц, – Миот, тяжело дыша, подтаскивал своего зверя к дереву. Полые кости и совсем нет жира… Но они очень сильные. Странно, что ты до сих пор не видел клотов.

– Я много чего тут не видел, – пробормотал странник.

Сбросив мохнатую тушу на травяной ковер в развилке меж корней высоченного дерева, он отступил на шаг – Панти, сгибаясь под тяжестью, нес тело соплеменника. Миот забрал у юноши головной убор и свисток погибшего и знаком велел положить его рядом с клотами. Затем они быстро перетаскали трупы врагов, свалив их беспорядочной грудой; сверху швырнули оружие и щиты.

– Отойдите, – пожилой фра махнул рукой. Дальше, дальше!

Он замер над изрубленными телами, прикрыв ладонями лицо. Блейд заметил, как на висках искателя выступили крупные капли пота, спина напряглась и словно бы одеревенела.

– Что делает Миот? – шепотом спросил он, положив руку на плечо Панти.

Несколько мгновений юноша смотрел на него непонимающим взглядом.

– Ты и вправду нездешний, Талса, – произнес наконец молодой воин и удивленно покачал головой. – Учитель вызывает бото, Подземного Стража. Непростое дело, и опасное! Гляди! Гляди на землю!

С землей действительно начало твориться что-то странное. По траве пробежала дрожь, затем почва рядом с мертвыми телами вспучилась, пошла волнами, словно откуда-то из глубины поднимался огромный пузырь газа. Дрожащий сферический бугор достиг высоты человеческого роста и вдруг лопнул, открыв взгляду странника угольночерный провал со скользкими лоснящимися стенками, на дне которого светилась лужица зеленоватой слизи. Миот быстро отскочил на пару шагов. Трупы людей и животных рухнули в яму и, погрузившись в зеленую субстанцию, начали таять на глазах. Вверх с шипением взвились струйки белесого дыма, в воздухе резко запахло озоном, почва еще раз содрогнулась, и страшный провал исчез, оставив на зеленой поляне выжженное темно-бурое пятно голой земли.

– Эта… эта тварь… она расправляется и с металлом? – благоговейно прошептал Блейд, чувствуя, как пересохли губы и язык еле ворочается во рту.

– Не знаю… – голос Панти дрожал. – И никто не знает, кроме подземных духов, клянусь светлым Арисо! Но ты не тревожься, – он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть утраченное равновесие, бото сам никогда не подымается на поверхность. Его нужно найти и позвать – так, как сделал мой кинтам.

Кинтам… Наставник и учитель, перевел Блейд, глядя, как Миот, вытиравший со лба испарину, подходит к ним. Его смуглое лицо чуть побледнело, но казалось спокойным и каким-то умиротворенным, словно искатель выполнил тяжкий долг и мог теперь передохнуть.

– Пойдешь с нами, Талса? – спросил он, поглядывая на переметные сумы. Больше на поляне не оставалось ничего.

– Куда?

– В Иллур, если ты знаешь, что это такое.

– Нет, не знаю, – Блейд покачал головой.

– Наша страна, Талса. Наша страна, захваченная кастелами.

С минуту странник размышлял, поглядывая то на темное выжженное пятно в траве, то на лица фра, старого и молодого, терпеливо дожидавшихся ответа. Внезапно он усмехнулся, припомнив напутствие Лейтона. «Постарайтесь раздобыть что-нибудь интересное, Ричард!» Этот бото – любопытная тварь… А еще любопытней способ, которым его вызывают…

Он протянул руку Миоту.

– Где тут моя сумка, приятель? Я иду с вами.

ГЛАВА 3

Ричард Блейд заворочался во сне, застонал, скрипнул зубами; рука его судорожно шарила у пояса – там, где обычно висел меч. Ему снился тренировочный плац с контрольной полосой, которую нужно было преодолеть: забор, заросли колючей проволоки, лабиринт узких траншей, ров с перекинутым через него бревном. Эти сооружения соединяла дорожка, усыпанная камнями и битым кирпичом, и Блейд мчался по ней, нагой, безоружный, с кровоточащими царапинами на боках и спине. Внезапно края рва разъехались в стороны, и он стал превращаться в пропасть с черными, лаково блестевшими стенками; пропасть угрожающе росла, расширялась, на дне ее вспучивался зеленоватый пузырь. Блейд понимал, что ему не преодолеть эту жуткую трещину. Он попытался остановиться, однако ноги сами несли его вперед, прямо к безголовой, безглазой, лоснящейся туше монстра, к гибели. Он вскрикнул от ярости, и, словно в ответ на этот гневный вопль, чья-то милосердная рука протянула ему меч. Поздно! Он уже падал в пропасть, и черные края провала над головой смыкались с мерзким чмокающим звуком. Наступила тьма.

С некоторым удивлением странник обнаружил, что еще жив. Монстр исчез; Блейд плыл сейчас в темноте, в сыроватом воздухе, под неумолчный монотонный рев, мерный и успокаивающий. Волны дремоты мягко покачивали его, подталкивая к берегам пробуждения, к свету нового дня, к тревогам, радостям и горю, что были отмерены ему в этом странствии. Он находился сейчас на зыбкой границе меж сном и явью, на том призрачном рубеже, когда разум готов расстаться с миром грез и обратиться к реальности. Он слышал рокот стремительного течения, плеск воды, потрескивание сушняка в костре, далекие птичьи вскрики.

И голоса! Два голоса: юношеский срывающийся тенорок и хриплый баритон зрелого мужчины.

– Анем са, кан'винасса дзу анем са, – повторял один голос. – Калхар наки дзу, кла анем са. Йама тарад виа анем са.

– Талса катор, Талса ас, Талса поранта дзу, нилат, – перечислял другой, более тонкий; потом интонация стала вопросительной: – Харад латран, харад дентра, кинтам?

– Анем са, – неохотно отозвался баритон.

Память Блейда словно зацепилась за три последних слова: кинтам -наставник, учитель, анем са – не знаю. Теперь звуки скользили мимо его сознания, зато он начал улавливать смысл. Он вдруг почувствовал, что накидка его пропиталась водой и влажным теплым компрессом облепила ноги и спину, ощутил твердость каменной стены за плечами и ватный звон в ушах. Затем откуда-то пришло понимание, что здесь звенит сам воздух, наполненный ревом и грохотом воды, которая заставляла резонировать своды пещеры; однако этот мерный рокот, оказывающий почти гипнотическое воздействие, странным образом не заглушал человеческой речи. Какое-то время Блейд механически прислушивался к негромкой беседе, отмечая знакомые слова и пытаясь вновь ускользнуть в дремотное забытье, но чужие голоса звучали все настойчивей, все яснее, и он окончательно проснулся.

– Он не дентра, наставник.

– Конечно. С такими-то темными волосами!

– И он не наш, не латран, клянусь клыками Калхара!

– Хм-м… Думаю, ты прав. Хотя в роду Тейд попадаются крупные мужчины… Однако пониже его.

– Он не тейд. Он проговорился, что прибыл с той стороны Самнира. С севера…

Тихий смех.

– Панти, Панти! Это сказал ты, а не Талса. Он даже не кивнул в ответ.

– Неужели?

– Будь повнимательнее, иначе никогда не станешь хорошим искателем ставатов. В нашем деле важно замечать все… шорох листьев, цвет травы, вкус плодов.

– Я стараюсь, учитель. Но Талса… Откуда же он? Может… – Блейд почувствовал колебания юноши, может, керендра?

Снова тихий смех.

– Никто не встречал живых керендра. Но, как говорится в сказках, они маленькие, щуплые и живут под землей. Талса же знает лес, и реку, и степь. Это видно по тому, как он ходит, как смотрит… У него взгляд воина, Панти, он – человек оружия. – Миот замолчал, потом снова рассмеялся. – Ха, керендра! Они же карлики! Хотел бы я поглядеть на керендру, способного разметать четырех обученных щитоносцев, словно стайку хатти! Ты помнишь, как Талса это сделал? Он был… он был как ураган!

– Значит, Самнир?

– Не уверен. Духи, что появляются из никер-унна, никогда не показывали других земель в океане, кроме Майры. Там, на севере, одна вода, одна бесконечная вода, Панти.

– Но все откуда-то появляется и куда-то исчезает, книгам. Талса – не из родов Иглстаза, не дентра и не латран. Откуда же он взялся?

– Анем са. Разве это так важно, Панти? Он помог нам, он стал нашим спутником вместо Онты. Он друг… Чего еще надо?

Блейд осторожно приоткрыл глаза. Через узкий темный лаз, которым они проникли вчера в пещеру, просачивались первые отблески рассвета. Миот и его ученик, скрестив ноги, сидели у небольшого костра; пламя освещало разочарованное лицо юноши я сухие резкие черты пожилого фра. Панти выглядел таким обиженным, что странник едва не расхохотался. Миот, вероятно, тоже это заметил.

– Ты любопытен, как маленький рыжий хатти, – со вздохом произнес он, – и думаешь, что твой старый учитель знает все. Так?

Юноша молча кивнул.

– Ты ошибаешься. Всего, – Миот голосом подчеркнул это слово, – не знает даже Фра Лилла. Иначе мы не скрывались бы в суровых горах, а жили на благословенной равнине Иллура.

– Но ты же что-то думаешь, учитель! Ты размышляешь о нем! О Талсе, я хочу сказать! Я вижу, как ты на него смотришь!

– Кам! Хорошо! Желаешь, чтоб я поделился своими домыслами? А если они – всего лишь сказка?

– Пусть так, наставник!

– Тише, – Миот посмотрел на странника, – не разбуди нашего гостя! -Он потер ладонью гладкий подбородок и задумчиво уставился в огонь. – Ты слышал о великанах, Панти?

Юноша кивнул.

– Когда-то в Иглстазе, кроме нас и карликов-керендра, жили великаны. Воины, сильные и жестокие, на голову выше и вдвое тяжелее тебя. Такие, как он, – искатель кивнул в сторону Блейда. – Они знали тайное искусство боя и в сражении были несокрушимы, как скалы…

– Но это действительно сказки, учитель! Сказки, которыми пугают детей!

– Ты так думаешь, Панти? – Миот усмехнулся. А если я скажу, что побывал в их ставате? Далеко, за землями тейдов, на Сухих Равнинах?

– Учитель!

– Тише! Да, я добрался до их ставата – еще в те времена, когда твой отец был мальчишкой и род Фра даже не помышлял о переселении в горы. Я видел их кости, Панти, – толстые, крепкие, окаменевшие… Мне стало страшно, -Миот со слабой улыбкой покачал головой. – Да, мой любопытный хатти, вот как обстоят дела… Ничего не могу сказать о карликах, но великаны когда-то жили рядом с нами.

– И ты думаешь… – взгляд юноши метнулся в сторону Блейда, замершего у стены.

– Нет. Я просто напомнил тебе сказку, обернувшуюся истиной. Те великаны, Панти, были белокожими и светловолосыми… не такими, как дентры, чьи волосы напоминают золото или чистую медь…

– Как у моей матери…

– Да, как у твоей матери… она же из рода Кингов, верно? – Панти молча кивнул. – Так вот, волосы великанов были белыми, как снег на вершинах гор. А Талса – смуглый, и волосы у него темнее твоих.

– Мой отец – латран, а мать – из клана дентров, – задумчиво произнес Панти. – Разве не могло случиться так, что в давние времена великан взял женщину из рода латранов? И Талса – их потомок? Телом он как древний великан, а в остальном похож на нас…

– Мудрую речь приятно слушать, юноша. Но подумай, из-за чего исчезли те великаны? Почему их нет ни в Иглстазе, ни в горах Майры, почему они не правят фра, и кастелами, и тейдами, и всеми остальными людьми?

– Почему же, наставник?

– Вспомни сказки о них! Великаны были бесплодны и, отжив свой срок, ушли в заоблачные чертоги Арисо… или в пасть Калхара, если такова их судьба. И я твердо знаю, что Талса – не их рода. И не нашего.

– Твердо знаешь? Откуда?

– Панти, Панти! Какой же искатель получится из тебя? Ты смотришь – и не видишь! На теле Талсы много волос, на груди и на ногах. А вчера я заметил, что у него стали пробиваться волосы и здесь, – рука Миота скользнула по щекам и гладкому подбородку. – У кого из дентров или латранов растут волосы на лице?

– Ни у кого… – прошептал пораженный Панти, снова оглядываясь на Блейда. – Он сильный, как великан, черноволосый, как человек чистой латранской крови, у него растут волосы на лице… И он знает магию!

– Да, он знает магию, – подтвердил Миот, в свою очередь оглядываясь на странника.

– Откуда же такое существо могло прийти в Майру?

– Анем са, Панти, анем са…

Блейд пошевелился, и голоса смолкли.

***

Вчера, оставив поляну после странного погребального обряда, он двинулся вслед за воинами фра на запад, к обрыву, под которым ярилась белопенная Иллима, как называл реку Миот. По его словам, она текла с гор, с близлежащего хребта, вбирая воды подтаивающих в теплый сезон ледников и многочисленных ручьев. Переправа через этот поток, холодный, широкий и стремительный, надолго запомнилась Блейду.

Конечно, если б уцелели клоты, все прошло гораздо проще. Эти огромные существа могли планировать с грузом на полмили, а с высокого края ущелья они, пожалуй, долетели бы и до противоположного берега реки. Мощные лапы с четырехдюймовыми загнутыми когтями, поразительная ловкость и врожденный инстинкт позволяли им преодолевать такие кручи, к которым не рискнул бы приблизиться опытный альпинист.

Клоты обитали в горах и в лесах; эти создания, странный и прекрасный гибрид тигра и белки-летяги, были хищниками. Вероятно, у них имелись зачатки разума и какой-то племенной организации, ибо Миот и Панти говорили о них как о существах, почти равных человеку. Отношения клотов с местными гуманоидами складывались непросто. Как понял Блейд из объяснения пожилого искателя, некоторые их племена предпочитали жить рядом с поселениями двуногих, которые назывались гронами, другие же рассматривали людей только как источник пищи. Эти полуразумные звери являлись грозными противниками, и лишь духовые трубки да стрелы с быстродействующим ядом могли их остановить. Человеческие кланы тоже по-разному относились к клотам: фра издавна дружили с ними, кастелы их люто ненавидели, уничтожая при первой же возможности.

Путники быстро шагали к обрыву, и Блейд продолжал свои расспросы, предчувствуя, что вскоре им будет не до разговоров. Странника не смущали испытующие взгляды, которые время от времени бросал на него Миот; что касается Панти, тот почти не спускал со смуглого великана изумленных глаз. Впрочем, иногда лицо молодого воина обращалось к старшему фра – с таким вопросительным выражением, что Блейд с трудом сдерживал улыбку. Но Миот, по-видимому, не хотел расспрашивать гостя.

Заросший кустами и травой откос, обрывавшийся в трехсотфутовую пропасть, был безлюден и тих, легкий ветерок играл в зеленых стеблях и листве, насыщая воздух приятным ароматом. Миот уверенно направился к северу, вдоль скалистой гряды, что шла по краю провала; казалось, он что-то ищет. Вскоре в одной из трещин мех камней обнаружилась хитро запрятанная веревочная лестница, верхний конец которой крепился к вбитым в скалу бронзовым штырям. Пожилой искатель кивнул Панти, и юноша, закрепив меч на спине поверх сумки, начал спускаться. Блейд последовал за ним.

Через четверть часа все трое стояли на речном берегу. Они очутились на довольно высоком каменистом мыске, в полумиле от цепочки черных утесов, торчавших выше по течению; отсюда эти каменные шипы выглядели угрюмыми, мощными, угрожающими. Потоки воды неслись через перекат, закручивались ленными гребнями, брызги летели вверх на десяток "футов, влажный воздух будто содрогался от рева и грохота. Ниже, у мыска, где находился сейчас Блейд со своими спутниками, Иллима была поспокойней, однако он не рискнул бы форсировать реку вплавь и здесь течение казалось стремительным и неодолимым.

Пока странник разглядывал ревущий поток, Миот сполз вниз, к самой воде, и скрылся в какой-то расселине, еле заметной на фоне мокрых скал. Панти полез за ним, и вскоре они извлекли оттуда легкую лодочку, сделанную, как показалось Блейду, из гибких полосок древесной коры, искусно переплетенных и крепившихся на деревянном каркасе. Суденышко напоминало индейское каноэ, на днище его валялись весла и небольшой деревянный черпак.

Фра, похоже, собирались переправляться через реку на этом утлом челне. Прикинув ширину потока, Блейд покачал головой, однако занял место посередине, полагая, что искатель не станет рисковать зря. Миот знаком предложил ему улечься на дно, где его тут же завалили переметными сумами, затем оба фра, устроившись на носу и корме, взялись за весла.

Каноэ отчалило от мыска, едва не черпая воду сразу обоими бортами, река подхватила его, понесла, опасно раскачивая и обдавая ледяными брызгами и гребцов, и пассажира. Блейду, скорчившемуся на дне суденышка, был виден лишь вечерний небосвод, медленно тускнеющий, с бегущими по нему облаками и птицами, что парили в вышине, неподвижно раскинув крылья. Они напоминали чаек, и недовольные крики этих летунов, резкие, хриплые и гортанные, неотступно сопровождали лодку во время переправы. Иногда небо, чайки и облака начинали опасно вращаться и раскачиваться перед замутненным взором странника, словно напоминая, что в следующую секунду он может очутиться в холодной воде; Миот издавал предостерегающий вопль, и оба фра, старый и молодой, с силой наваливались на весла.

Край солнечного диска уже коснулся вершин деревьев, когда путники достигли западного берега. Он был сравнительно пологим, заросшим травой и высокими коленчатыми стеблями, похожими на бамбук, однако в воде тут и там торчали большие округлые камни с поверхностью, сглаженной неутомимым течением. Миот невозмутимо направил каноэ к этой опасной преграде, словно намеревался вдребезги расшибить его о ближайшую скалу, затем резко шевельнул веслом, и суденышко, будто на крыльях проскочив теснину, очутилось в довольно тихой заводи, фра причалили к берегу, Панти вылез на травянистый склон и потянулся к сумкам.

Блейд тоже встал, перебрался на твердую землю и, пошатываясь, сделал несколько шагов. Мышцы у него занемели, икру на левой ноге сводила судорога, а ребра хранили следы близкого знакомства с деревянным каркасом. Он принялся энергично растирать ноги и поясницу, довольный, что смог выбраться из лодки сам, не хотелось бы, чтоб фра извлекали его оттуда, словно набитый тряпьем мешок.

Впрочем, кровообращение быстро восстановилось. Массируя голени, Блейд следил, как Миот и Панти прячут лодку в зарослях тростника с коленчатыми стволами, желтыми и блестящими, будто покрытыми лаком. Затем они взвалили на спины мешки, и старший фра вытянул руку к перекату. Сейчас черные зубцы утесов едва виднелись на фоне стальной воды, за время переправы лодку снесло миль на пять.

– Нам надо вернуться туда, Талса.

– Зачем? – Блейд поскреб подбородок, уже покрытый темной щетиной. -Не лучше ли переночевать в лесу?

– Там есть скалы и удобная пещера с запасом топлива, – пояснил Миот. – Видишь ли, друг, это наша земля, хотя много лет минуло с той поры, как ее захватили кастелы. Но даже Брин, умелый и злобный дзу, не в силах лишить нас памяти… Я знаю все убежища по берегам Иллимы и все тайные тропы в лесу. Пойдем! Не стоит долго оставаться там, где тебя могут увидеть.

– Кто этот Брин? – поинтересовался странник, поднимая две увесистые сумки.

– Глава рода Кастелов, – Миот пожал плечами. Дзу. Колдун.

– Колдун? Он тоже умеет вызывать бото?

Пожилой искатель усмехнулся.

– Он умеет намного больше, Талса. У него десятки могущественных талисманов, награбленных в древних ставатах на западе и востоке.

– Хм-м… Что же это за талисманы?

Они торопливо шли вдоль берега, и гул воды на перекате становился все громче. Над лесом торчала верхняя половина солнечного диска, простирая в обе стороны багровые крылья заката. Чайки спустились к самой воде и кружили над рекой с пронзительными криками.

– Талисманы – дары наших предков и светлого Арисо, – Миот показал на солнце. – Лилла, наша бартайя, и мудрые женщины других рядов используют их, чтобы узнать будущее, чтобы лечить, чтобы защищаться от врагов. Но в руках дзу они становятся орудиями смерти.

Примитивная магия, подумал Блейд. Это как-то не вязалось с речью и обликом его новых знакомых; инстинктивно он угадывал в них некую утонченность и мудрость древней расы, пришедшей, возможно, в упадок, но не потерявшей ни мужества, ни достоинства. Конечно, Панти был просто мальчишкой, но старший фра казался Блейду человеком неглупым и проницательным. И деликатным, очень деликатным! Миот вел себя словно вежливый хозяин, которому не подобало расспрашивать случайного гостя ни о цели его странствий, ни об имени, ни о роде, ни о землях, откуда тот прибыл. Да, во всем его поведении, в спокойных темных глазах, в жестах, скупых и уверенных, в плавной речи – во всем этом чувствовались отзвуки древней и далеко не примитивной культуры. Но талисманы… магия…

Блейд покачал головой и бросил взгляд на солнце. Оно почти уже село, и лишь тонкий огненный ободок выглядывал над сумрачной стеной леса.

– Значит, все эти земли принадлежали фра? он широко развел руками. -Расскажи, как же вы их лишились?

– Не сейчас, Талса. Раньше надо дойти до пещеры. Уже недалеко.

В молчании они добрались до скалистого гребня, выступавшего из воды и тянувшегося к западу. Хотя на землю уже опустилась темнота, Миот уверенно лавировал среди мрачных утесов и расселин; вероятно, он знал и помнил тут каждый камень. Наконец он свернул в какую-то трещину, прошел с десяток шагов и опустился на колени.

– Берегите головы, – предупредил он, повернувшись к спутникам.

С минуту они продвигались на четвереньках в могильной тьме; потом Блейд ощутил, что впереди открылось какое-то обширное пространство. Рев, грохот и перезвон воды на перекате был слышен и здесь, хотя казался уже не таким громким. Под невидимыми сводами гуляло эхо, и воздух, влажный и теплый, словно подрагивал от вечного гула речных струй.

– Можно встать, – произнес Миот. Странник услышал, как он шуршит сухими ветвями, складывая костер. – Сейчас будет свет… только достану огненные камни… – теперь, судя по звукам, искатель копался в мешке.

– Не надо, – произнес Блейд, опуская на пол сумки. – Где тут хворост? У твоих ног? – он присел, нащупал груду сухих ветвей и хлопнул Миота по колену: – Отойди-ка, чтоб тебя не опалило…

Вытянув руки, он сосредоточился, испытывая привычное чувство тепла в ладонях. Они становились все горячее и горячее, как будто странник прижимал пальцы к стенкам нагретого котелка; на какой-то миг жжение сделалось почти нестерпимым, потом вниз, к дровам, метнулся ослепительный язык пламени, охватил сухое дерево, и ветви затрещали, словно приветствуя жаркие объятья огня.

Блейд встал, весело погладывая на ошеломленные лица фра.

– Только-то и всего, парни.

– Магия, клянусь хвостом Калхара! – У Панти отвисла челюсть.

– Да, магия! – с усмешкой подтвердил странник. – У Брина и вашей Лиллы – своя, у меня своя. Без всяких талисманов!

– Черная или белая? – В глазах юноши играли алые блики, рука невольно потянулась к мечу.

– Красная, – Блейд, довольно щурясь, присел у костра. – Я же сотворил огонь, парень!

Миот, молча покачав головой, начал разбирать сумки. На свет появились три вместительные фляги (одну, зыркнув на Блейда из-под нависших бровей, он сразу протянул страннику), затем – мешочки с сушеным мясом и кореньями, точильный камень, духовые трубки, пучки коротких стрел, объемистый мех для воды, связка сине-фиолетовых перьев, упряжь, снятая с убитых клотов, их пышные хвосты, медный свисток и головной убор Онты. Блейд, полюбовавшись фляжкой – искусным изделием из двух овальных кусков твердой коры, между которыми был вклеен кожаный ободок с богатым орнаментом, – раскупорил ее и приник к горлышку. Вино было прохладным, легким и отдавало медом; он сделал пару больших глотков, чувствуя, как отступает усталость.

Старший фра продолжал разбирать сумки, сортируя их содержимое. Наконец он отодвинул в сторону упряжь, тяжелые ошейники с металлическими шипами и еще какое-то имущество, относившееся, видно, к погибшим клотам, и велел Панти:

– Это спрячь. Там, у дальней стены, есть короб…

Огромные рыжие хвосты он с тяжелым вздохом сунул обратно в мешок.

– Зачем ты их отрезал? – спросил Блейд, снова прикладываясь к фляге.

– Отнесу в стойбище клотов. Таков обычай… Частица плоти отошедшего к предкам должна храниться в поминальной пещере.

– В ней, должно быть, не пройти, – усмехнулся странник.

– Да, тесновато. Они натащили туда длинных жердей, на них-то и развешивают хвосты, уши и когти… Ну, у каждого народа – свой обычай. У нас, как ты видел, бото…

Расположившись у костра, путники приступили к трапезе. Блейд, проголодавшийся за день, ел быстро и жадно, забрасывая Миота вопросами; тот неторопливо жевал, прихлебывал из фляги, рассказывал.

Вскоре страннику стало ясно, что на сей раз он попал в прибрежную зону огромного материка в южном полушарии, протянувшегося в широтном направлении на многие тысячи миль. Ни Миот, ни, тем более, Панти не знали точно, сколь велико это расстояние; Миот полагал, что от равнин Иллура, домена фра, до Канны, восточного мыса, насчитывается сотня дней пути. На западе лежал мыс Сивдар'ат, и до него было раз в пять-шесть дольше, так что Блейд заключил, что континент, называвшийся, как и весь этот мир, Майрой, в самом деле очень велик. Он уходил к южному полюсу, где простирались дикие и неведомые земли – бесплодные плато, ущелья, хребты, горные пики; там было царство камня, льда и вечных снегов. Меж горами и великим северным океаном, Самниром, вдоль всего побережья шла бесконечная полоса равнины, кое-где достигавшая трехсот миль в ширину, в иных же местах не превосходившая пятидесяти. Это был Иглстаз – местная Ойкумена, обитаемый мир с теплым субтропическим климатом, поделенный между родами черноволосых смуглых латранов и светлых дентров.