Текст книги "Говорить ли президенту?"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Джеффри Арчер
Говорить ли президенту?

Четверг, день, 20 января

12 часов 26 минут

– Я, Флорентина Кейн, торжественно клянусь…

– Я, Флорентина Кейн, торжественно клянусь…

– …честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов…

– …честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов…

– …и делать все возможное, чтобы поддерживать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов. И да поможет мне Бог.

– …и делать все возможное, чтобы поддерживать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов. И да поможет мне Бог.

Не отнимая руки от Дуэйской Библии,[1]1
  Английский перевод Библии для католиков XVI–XVII веков (здесь и далее прим. перев.).


[Закрыть] сорок третий президент улыбнулась первому джентльмену. Вот и конец одной борьбы и начало другой. Флорентина Кейн знала об этом не понаслышке. Сначала борьба за то, чтобы быть избранной в конгресс, потом – в сенат и, наконец, спустя четыре года – за то, чтобы стать первой женщиной – вице-президентом Соединенных Штатов. После ожесточенной предвыборной кампании ей с немалым трудом удалось победить сенатора Ральфа Брукса во время пятого тайного голосования на национальном съезде Демократической партии в июне. В ноябре ей пришлось выдержать еще более жестокую битву с кандидатом республиканцев, бывшим конгрессменом из Нью-Йорка. Флорентина Кейн была избрана президентом с перевесом в 105 тысяч голосов, что составило всего лишь один процент. Впервые в американской истории победа на президентских выборах была одержана со столь незначительным преимуществом. Даже Джон Ф. Кеннеди в 1960-м победил Ричарда Никсона с бо́льшим перевесом – в 118 тысяч голосов.

Аплодисменты стихли, и президент стала ждать, когда отзвучит салют из 21 орудия. Затем Флорентина Кейн кашлянула и повернулась к замершим в ожидании пятидесяти тысячам граждан на площади перед Капитолием и еще к двумстам миллионам, сидящим перед телевизорами по всей стране. Одеяла и теплые пальто – непременные спутники подобной церемонии – на сей раз не понадобились: погода для конца января выдалась на удивление мягкая, и белый снег, засыпавший на Рождество лужайку с восточной стороны Капитолия, теперь запруженную людьми, растаял.

«Вице-президент Брэдли, господин председатель Верховного суда, президент Картер, президент Рейган, досточтимые священнослужители, сограждане».

Первый джентльмен наблюдал за президентом и всякий раз улыбался про себя, слыша отдельные слова и выражения, лично вставленные им в текст речи жены.

День начался для них около половины седьмого утра. После восхитительного концерта, посвященного ее вступлению в должность, который давали в их честь накануне вечером, никто не выспался. Флорентина Кейн в последний раз пробежала глазами свою президентскую речь, подчеркнув красным наиболее яркие пассажи и внеся в текст незначительные изменения.

Наутро Флорентина, не колеблясь, сразу выбрала из своего гардероба синее платье. Одевшись, она приколола к нему маленькую брошь – перед самой смертью эту вещицу подарил ей первый муж, Ричард.

Каждый раз, когда Флорентина надевала эту брошку, мысли ее возвращались к покойному мужу. Она вспомнила, что в тот день он не смог вылететь самолетом – бастовали техники – и тогда взял напрокат автомобиль, чтобы обязательно быть рядом с Флорентиной, когда она будет выступать с речью в Гарварде в день присуждения степени.

Той речи, которую «Ньюсуик» назвал «пусковой площадкой к президентству», Ричард так и не услышал – когда она наконец добралась до больницы, он был уже мертв.

Усилием воли она заставила себя вернуться в реальный мир, где была самым могущественным главой правительства на земле. Но даже все ее могущество не могло вернуть Ричарда. Флорентина взглянула на себя в зеркало, и это придало ей уверенности. В конце концов вот уже почти два года, как она президент – со дня неожиданной смерти президента Паркина. Докопайся историки, что о смерти президента она узнала во время игры в гольф со своим старинным другом и будущим мужем, Эдуардом Винчестером, они, вероятно, были бы удивлены.

…Увидев кружившие над ними вертолеты, они прервали игру. Потом один из вертолетов приземлился, из кабины выпрыгнул капитан морской пехоты, подбежал к ней и, отдав честь, сказал: «Госпожа президент, президент умер».

Впервые в истории Соединенных Штатов самый лакомый политический пост по праву заняла представительница прекрасного пола. Из окна спальни она бросила взгляд на широкий, спокойный Потомак, сверкавший в лучах утреннего солнца.

Она вышла из спальни и направилась в столовую, где Эдуард болтал с детьми, Уильямом и Аннабел. Флорентина поцеловала всех троих, и они сели завтракать.

За столом они смеялись, вспоминая прошлое, и говорили о будущем, но когда часы пробили восемь, президент встала и направилась в Овальный кабинет. Там, сидя на стуле в коридоре, ее уже поджидала руководитель персонала Белого дома Джанет Браун.

– Доброе утро, мадам президент.

– Доброе утро, Джанет. У нас все в порядке? – Она улыбнулась.

– По-моему, да, мадам.

– Отлично. Тогда прошу вас распланировать мой день, как обычно. Обо мне не беспокойтесь – я просто буду следовать вашим указаниям. Итак, чем займемся в первую очередь?

– Получены 842 телеграммы и 2412 писем, но они могут подождать, кроме тех, что присланы главами государств. Я подготовлю ответы на них к двенадцати часам.

– Пометьте их сегодняшним числом – они это любят, и как только все будет готово, я подпишу ответы.

– Хорошо, мадам. А вот ваше расписание. Официально утро начинается в одиннадцать, с кофе, с бывшими президентами Рейганом и Картером, затем вы едете на инаугурацию. После инаугурации – завтрак в сенате, а затем инаугурационный парад перед Белым домом.

Джанет Браун протянула ей стопку разложенных по порядку карточек с расписанием дня, как делала это вот уже пятнадцать лет – с тех пор, как присоединилась к «команде» Флорентины, когда та была избрана в конгресс. Они составляли почасовое расписание президента: дел на этот раз оказалось гораздо меньше, чем обычно. Пробежав глазами карточки, Флорентина поблагодарила руководителя своего персонала. В дверях показался Эдуард Винчестер. Она повернулась к нему, и он улыбнулся, как всегда, – со смешанным чувством любви и восхищения. Она никогда не сожалела о своем почти импульсивном решении выйти за него замуж, после того как, загнав мяч в восемнадцатую лунку, услышала о смерти президента Паркина. Она была уверена, что Ричард одобрил бы ее выбор.

– До одиннадцати я буду работать над бумагами, – сказала она ему. Он кивнул и вышел, чтобы самому приготовиться к предстоящему дню.

Возле Белого дома уже собралась толпа доброжелателей.

– Хорошо бы дождь пошел, – шепнул Х. Стюарт Найт, глава личной охраны президента, своему помощнику; и в его жизни это тоже был один из самых важных дней. – Знаю, что большинство людей не опасны, но все равно дергаюсь.

Толпа насчитывала человек сто пятьдесят, пятьдесят из них были люди мистера Найта. Головная машина, которая всегда на пять минут опережала президентскую, уже тщательно обследовала маршрут до Белого дома. Люди из личной охраны наблюдали за небольшими скоплениями людей на всем пути следования президентского кортежа. Некоторые зрители махали флажками – они пришли посмотреть инаугурацию, чтобы в один прекрасный день рассказать внукам о том, как стали свидетелями церемонии торжественного введения Флорентины Кейн в должность президента Соединенных Штатов.

В 10.59 привратник отворил парадную дверь, толпа зашумела и зааплодировала.

Президент и ее муж помахали улыбающимся глазам, но опыт и профессиональное чутье подсказали им, что взгляды пятидесяти человек направлены не на них.

В 11.00 у Северного входа в Белый дом бесшумно остановились два черных лимузина. Стоявшие в почетном карауле морские пехотинцы приняли положение «смирно» и отсалютовали двум бывшим президентам и их женам, которых уже встречала на портике президент Кейн: таких почестей обычно удостаивались лишь главы иностранных государств. Президент сама провела их в библиотеку, где предполагалось устроить кофе вместе с Эдуардом, Уильямом и Аннабел.

Старший из экс-президентов ворчал, что слабостью здоровья он обязан тому, что в последние восемь лет вынужден полагаться на кулинарные способности своей жены. «Она уже сто лет не брала в руки сковороду, но сейчас понемногу исправляется. Я уж даже купил ей «Кулинарные рецепты Нью-Йорк таймс», по-моему, это единственное их издание, где меня не критикуют». Флорентина нервно рассмеялась. Ей хотелось поскорее продолжить официальную часть церемонии, но вместе с тем она понимала, что экс-президенты наслаждаются возвращением в Белый дом, поэтому сделала вид, что внимательно слушает; почти двадцать лет жизни в политике научили ее в определенный момент надевать нужную маску.

– Госпожа президент… – Флорентине приходилось все время быть начеку, чтобы никто не заметил, что это обращение пока еще звучит непривычно для ее слуха. – Уже одна минута первого. – Взглянув на своего пресс-секретаря, она поднялась с кресла и повела двух экс-президентов с женами по ступенькам Белого дома. Оркестр морских пехотинцев в последний раз заиграл марш «Привет вождю». В час они сыграют его снова.

Двух бывших президентов проводили к первой машине автокортежа – черному, кругловерхому, пуленепробиваемому лимузину. Председатель палаты представителей, Джим Райт, и лидер партии большинства в сенате, представляющий конгресс, Роберт Бэрд, уже сидели во второй машине. Прямо за их лимузином стояли две машины с личной охраной. Пятую в ряду машину занимали Флорентина и Эдуард. За ними ехали вице-президент Брэдли с женой.

Х. Стюарт Найт проводил еще одну контрольную проверку. Количество его людей теперь увеличилось с пятидесяти до ста. К полудню, вместе с местной полицией и сотрудниками ФБР, их будет пять сотен. Не считая мальчиков из ЦРУ, удрученно подумал Найт. Ему они, конечно, не доложатся, ждать их там или нет, а даже такому профессионалу, как мистер Найт, выделить их из толпы не всегда удавалось. Он вновь обратился в слух. Когда президентский лимузин тронулся с места и взял курс на Капитолий, по рядам зрителей пронесся радостный гул.

Эдуард был в приподнятом настроении и говорил без умолку, но мысли Флорентины были далеко. Она машинально махала рукой толпам, выстроившимся вдоль Пенсильвания-авеню, снова и снова повторяя про себя предстоящую речь. Мимо промелькнул реконструированный «Уиллард-Отель», семь строящихся зданий контор, многоярусные жилблоки, напоминающие индейские поселения, новые магазины и рестораны и широкие, обсаженные деревьями тротуары. А вот и здание, носящее имя Дж. Эдгара Гувера,[2]2
  Гувер Джон Эдгар (1885–1972) – американский юрист и директор ФБР (1924–1972). Возглавлял борьбу с гангстеризмом в период сухого закона. В последние годы критиковался за зоологический антикоммунизм.


[Закрыть] в котором разместилось ФБР, – несмотря на неоднократные попытки некоторых сенаторов переименовать его, оно по-прежнему называется в честь первого директора. Как изменилась эта улица за последние пятнадцать лет!

Когда подъехали к Капитолию, Эдуард вернул президента с небес на землю. «Ну, Бог в помощь, дорогая моя». Она улыбнулась и сжала ему руку. Автоколонна остановилась.

Президент Кейн вошла в Капитолий через цокольный этаж. Эдуард немного поотстал – благодарил шофера. Остальные, выйдя из машин, были тотчас же окружены агентами личной охраны и, помахав рукой зрителям, разделились – каждый прошел на свое место на трибуне. Тем временем церемониймейстер незаметно провел президента Кейн через тоннель, где на каждом шагу ей отдавали честь морские пехотинцы, к месту проведения торжеств. Там ее встретил вице-президент Брэдли. После взаимных приветствий они принялись болтать о пустяках, и каждый пропускал слова другого мимо ушей.

Из тоннеля появились экс-президенты: оба улыбались. Впервые тот, что был постарше, выглядел на свой возраст; казалось, он поседел всего за одну ночь. И вновь они с Флорентиной обменялись рукопожатием – эта формальная процедура должна была повториться в тот день семь раз. Церемониймейстер провел их через маленькую приемную на трибуну, по этому случаю – как и по случаю всех других президентских инаугураций – временно возведенную на восточных ступенях Капитолия. Толпа поднялась и шумно зааплодировала. Президент и экс-президенты приветствовали толпу. Через минуту все смолкло – люди сели и принялись ждать начала церемонии.

– Сограждане-американцы! Я вступаю в должность в тот момент, когда проблемы, стоящие перед Соединенными Штатами, имеют разнообразный и угрожающий характер. В Южной Африке свирепствует беспощадная гражданская война между белым и черным населением. Ближний Восток приходит в себя после опустошительных боев прошлого года, но враждующие стороны там больше заняты наращиванием своих вооружений, нежели восстановлением школ, больниц и ферм. На границах между Китаем и Индией и между Россией и Пакистаном сложилась обстановка, которая чревата войной между четырьмя из самых многонаселенных стран мира. Южная Америка мечется между крайне правыми и крайне левыми, но ни те ни другие не в состоянии улучшить условия жизни своих народов. Франция и Италия – державы, изначально подписавшие договор о НАТО, сейчас на грани выхода из этого союза.

В 1949 году президент Гарри Трумэн заявил, что Соединенные Штаты готовы всеми своими силами и средствами защищать свободу там, где ей угрожает опасность. Сегодня иные, быть может, скажут, что этот акт великодушия потерпел поражение, что Америка была и остается слишком слабой, чтобы взвалить на себя все бремя мирового лидерства. Перед лицом постоянных международных кризисов каждый американский гражданин может с полным правом спросить, почему его должны заботить события, происходящие за тысячи миль от дома, и почему он вообще должен чувствовать хоть какую-то ответственность за судьбу свободы вне пределов Соединенных Штатов.

Мне нет нужды отвечать на эти сомнения собственными словами. «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе», – писал Джон Донн[3]3
  Донн Джон (1573–1631) – английский поэт, основоположник так называемой метафизической школы.


[Закрыть] более трех с половиной столетий назад. «Каждый человек есть часть Материка». Соединенные Штаты простираются от Атлантического океана до Тихого, от Арктики до экватора. «Я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

Эту часть выступления Эдуард особенно любил – она в точности выражала его собственные чувства. Интересно, выкажут ли зрители теперь то же воодушевление, с каким они встречали риторические изыски Флорентины в прошлом? Громоподобные аплодисменты, волнами ударившие в уши, развеяли его опасения. Магия слов действовала как и прежде.

– У себя дома мы создадим медицинское обслуживание, которому будет завидовать весь свободный мир. Это позволит всем гражданам без исключения равным образом пользоваться тем, что есть лучшего в области медицинской консультации и помощи. Нельзя допустить, чтобы хоть один американец умер только потому, что он не может позволить себе жить.

Многие демократы голосовали против кандидатуры Флорентины Кейн из-за ее отношения к федеральной программе медицинского страхования «Медикэр». Однажды старый, убеленный сединой врач сказал ей: «Американцы должны научиться стоять на собственных ногах». – «Как же им это удастся, если они уже лежат на спине?» – парировала Флорентина. «Избави нас Господь от женщины-президента», – только и нашелся что ответить врач и проголосовал за республиканцев.

– Но главной платформой нашей администрации будет укрепление законности и правопорядка, и в этой связи я намерена представить в конгресс законопроект, который поставит вне закона продажу огнестрельного оружия без лицензий.

На сей раз аплодисменты зазвучали нестройно.

Флорентина вскинула голову.

– Итак, дорогие сограждане, пусть конец столетия станет эрой, в которой Соединенные Штаты будут олицетворять собой справедливость и силу, попечение и инициативность, эру, в которой Соединенные Штаты объявят войну: войну – болезням, войну – неравенству, войну – нищете.

Президент села – зрители, охваченные единым порывом, поднялись.

Вся шестнадцатиминутная речь прерывалась аплодисментами раз десять. Но когда, убедившись, что люди на ее стороне, глава высшей исполнительной власти в стране отошла от микрофона, глаза ее уже не были прикованы к шумящей толпе. Она окинула взглядом высоких гостей на трибуне, ища лишь одного человека, которого сейчас хотела видеть. Наконец, высмотрев мужа, она подошла к нему, поцеловала в щеку и, взяв под руку, ушла в сопровождении расторопного церемониймейстера.

Самым ненавистным для Х. Стюарта Найта было нарушение расписания, а сегодня все шло из рук вон плохо. Обед теперь откладывался по меньшей мере на тридцать минут.

Президент вошла в комнату, и все семьдесят шесть гостей встали. Эти мужчины и женщины теперь стояли у кормила Демократической партии. Были здесь и отдавшие предпочтение Флорентине, представители северных штатов, за исключением сторонников сенатора Ральфа Брукса.

Все присутствующие в той или иной степени способствовали ее возвращению в Белый дом, а некоторые уже были членами ее кабинета.

От желающих поговорить с ней за обедом не было отбоя. Меню специально составлено из ее любимых блюд: от супа из омаров до ростбифа. Наконец подали коронное блюдо шеф-повара – шоколадный торт в форме Белого дома. От внимания Эдуарда не ускользнуло, что жена не притронулась к треугольному куску Овального кабинета, поставленному перед ней. «Вот почему ей никогда не приходится думать о лишнем весе», – заметила Мэриан Эдельман, к всеобщему изумлению назначенная на пост министра юстиции. Мэриан что-то втолковывала Эдуарду о важности прав детей. Эдуард пытался слушать, но никак не мог сосредоточиться на предмете разговора.

К тому времени, когда было уничтожено последнее крыло Белого дома и произведено последнее рукопожатие, президент и ее свита опаздывали на инаугурационный парад на сорок пять минут. Когда же они наконец заняли места на смотровой площадке перед Белым домом, из двухсоттысячной толпы им больше всех обрадовался президентский почетный караул, который уже больше часа стоял по стойке «смирно». Как только президент заняла свое место, парад начался. Маршем прошли военные, оркестр морской пехоты США играл все от Сузы[4]4
  Суза Джон Филип (1854–1932) – американский дирижер и композитор; автор марша «Звезды и полосы навсегда».


[Закрыть] до «Боже, благослови Америку». Платформы на колесах с транспарантами от каждого штата, в том числе от Иллинойса – напоминавшая о польском происхождении Флорентины, – сверкали всеми цветами радуги, и от этого на душе у президента становилось легко. Для нее это было не просто серьезное событие в жизни – священное. Только эта страна – единственная в мире – могла доверить верховную власть дочери иммигранта.

Когда трехчасовой парад наконец завершился и последняя платформа с транспарантами скрылась из виду, Джанет Браун, руководитель персонала Флорентины Кейн, наклонившись к президенту, спросила, как та хочет распланировать оставшееся перед первым инаугурационным балом время.

– Подпишу все назначения на должность в правительстве, письма к главам государств и расчищу стол к завтрашнему дню, – последовал немедленный ответ. – На первые четыре года этого хватит.

Президент возвратилась непосредственно в Белый дом. Когда она проходила через южный портик, оркестр морской пехоты грянул «Привет вождю». Не доходя до Овального кабинета, президент сняла пальто. Потом, уверенно сев за роскошный стол, обитый дубом, не спеша оглядела комнату. Здесь все было так, как она хотела. За спиной у нее висела фотография: футбольная тренировка Уильяма и Ричарда. Перед ней лежало пресс-папье с выгравированным изречением Джорджа Бернарда Шоу, которое любила цитировать Аннабел: «Некоторые люди, глядя на реально существующие вещи, спрашивают: «Почему?»; я выдумываю то, чего никогда не было, и говорю: «А почему бы и нет?» По левую руку Флорентины стоял президентский флаг, по правую – государственный флаг США. В центре стола возвышалась копия отеля «Барон» в Варшаве: Уильям, когда ему было четырнадцать, сделал ее из папье-маше. В камине пылал огонь. Со стены на новоиспеченного президента взирал Авраам Линкольн, а за окнами эркеров зеленые лужайки ровной полосой докатывались до памятника Вашингтону. Президент улыбнулась: она снова была дома.

Пододвинув к себе стопку документов, Флорентина Кейн стала бегло просматривать фамилии тех, кому предстояло стать членами ее кабинета. Нужно было сделать более тридцати назначений – каждое Флорентина подписала широким росчерком. Последнее назначение утверждало Джанет Браун на пост руководителя персонала Белого дома. Закончив работу, президент велела немедленно отправить документы в конгресс. Взяв бумаги, которым суждено было определять ближайшие четыре года американской истории, пресс-секретарь поблагодарила ее и спросила, чем президент хотела бы заняться дальше.

– Линкольн советовал всегда начинать с самой сложной проблемы, поэтому давайте займемся проектом закона о владении оружием.

Пресс-секретарь президента вздрогнула: она прекрасно понимала, что война, которой суждено было разгореться по этому вопросу в Белом доме на целых два года, наверняка будет не менее изнурительной и жестокой, чем гражданская при Линкольне. Слишком многие считали владение оружием своим неотъемлемым правом. Она лишь молилась, чтобы все закончилось не так, как после речи Линкольна, призывавшей к отмене рабовладения.