Текст книги "Вырвавшийся (ЛП)"
Автор книги: Джасинда Уайлдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Оригинальное название : The Preacher's Son: Unleashed
Книга: Сын священника: Вырвавшийся
Автор: Джасинда Уайлдер
Серия: Сын священника
Количество глав: 3 главы
Переводчик: Танечка Самченко,
Валерия Бережная, Дарина Нарыжная
Редактор: Юлия Большакова
Вычитка: Юлия Большакова
Обложка: Анастасия Малышкина
Оформление: Юлия Большакова
Переведено для группы:
18+
Предназначено для чтения лицам, достигшим восемнадцатилетнего возраста. Содержит сцены сексуального характера, материалы для взрослых и нецензурную лексику.
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Секс с Трэ должен был отвлечь меня от нелегкой жизни, но, чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я понимала, что вовлекла себя в целый поток различных неприятностей. Проблема, видите ли, заключалась в том, что я высвободила страсть девственного сына священника, к которой никто из нас не был готов.
ГЛАВА 1
Встав с постели, я надела тонкий шелковый халат до колен с цветочным рисунком, который висел в ванной комнате. Крепко завязав его, я проверила, чтобы моя грудь была прикрыта. Я старалась, чтобы мое сердце не стучало в груди с такой же силой, как кулак пастора МакНэбба о входную дверь.
– Оставайся здесь, – сказала я Трэ.
Распахнув двери, я спросила:
– Чем могу помочь?
– Где мой сын?
Никакой вежливости, которой славились южане, лишь суровый спрос, злобный блеск карих глаз и блестящий от пота подбородок.
– Чем я могу помочь вам, пастор МакНэбб? – пытаясь успокоиться, повторила я вопрос.
– Я хочу знать, где мой сын!
– В этом случае, я не уверена, почему вы постучали в мою дверь. И если это все... – замолчала я, пытаясь закрыть дверь.
Поймав рукой дверь, он попытался протиснуться мимо меня.
– Он здесь, женщина. Его грузовик стоит на подъездной дорожке. Я видел, как вы разговаривали вчера после проповеди. Не играй со мной в игры, только не касательно моего мальчика.
Брайан МакНэбб был в ярости, тыча пальцем мне в лицо.
– Прошу меня простить, пастор. Но это мой дом, и я не приглашала вас войти, – сказала я, оттолкнув его от двери. – Вам лучше сейчас же уйти. Я не обязана отвечать на ваши вопросы. Все опасения касательно местонахождение вашего сына не имеют никакого отношения ко мне.
Стоя в дверном проеме, его терпение было на исходе.
– Ты соблазнила моего мальчика, шлюха. Ты уничтожила его. Я знаю, что он там, в твоей спальне... твоем... твоем логове порока, – плюнув на пол себе под ноги, произнес он.
– Передай моему сыну, что ему больше не рады в моем доме. Скажи ему это, блудница. Он сделал свой выбор и ему придется с этим жить.
Я заметила, что его акцент, настолько тщательно развитый, чтобы казаться чарующим и ободрительным в деятельности проповедника, сейчас совсем изменился. Я наградила его холодным взглядом в надежде, что он не заметил, как пульсировала яремная вена на моей шее.
Что же я наделала?
– Пастор МакНэбб, вы перегибаете палку. Врываетесь сюда, в мой дом, обвиняете меня и обзываете, публично отрекаетесь от сына, не имея на то никаких доказательств, не располагая фактами, кроме как увиденного автомобиля вашего сына у моей подъездной дороги, – произнесла я, тыча пальцем ему в лицо также, как он делал со мной. – Вы грубы, неотесанны и никак не желанный гость. Так что, будьте добры уйти. Немедленно.
Он обернулся и пошел прочь, остановившись лишь на тротуаре и еще раз взглянув мне в лицо, пастор сказал:
– Передай ему мои слова, миссис Харли. Я не шучу. Я знаю правду, как и ты. Так что скажи ему.
Я наблюдала, как он отъезжал прочь на своем гремящем темно-зеленом «Кадиллаке» и лишь потом захлопнула дверь. Трэ стоял вне поля зрения, на середине лестницы. Нет, он не плакал, но был явно в растерянности.
Подойдя ближе, я взяла его за руку и повела на кухню. Он был в одних джинсах, пуговицы на которых были расстегнуты, но молния так и оставалась закрытой, представляя взору накаченные V-образные мышцы пресса и темные завитки волос. Несмотря на серьезность ситуации, от которой, казалось, даже воздух между нами накалился, я чувствовала к нему прилив желания.
Он уселся на стул и казался таким одиноким, плечи поникли, когда он закрыл ладонями свое лицо.
– Что же я наделал? – произнес он. – Что я наделал?
Я положила руки ему на плечи, встав позади. Поцеловала между лопаток, чувствуя к нему такую нежность, которой у меня не должно было быть, не так скоро, не тогда, когда это должно было быть лишь...
Я замерла от мысли, которая прозвучала в голове, и поняла, что действительно не осознавала, какими могли бы быть эти отношения, когда пригласила его сюда. Просто знала, что хотела его, что провести день, занимаясь с ним сексом, будет иметь большое значение в моем понимании того, что я начала жизнь заново.
А сейчас, внезапно, я разрушила жизнь этому юноше.
– Ты сделал выбор, Трэ, – сказала я ему. – Я не знаю твоего отца, но он может изменить свое мнение. Если нет... Что ж, если он так легко откажется от тебя из-за одного принятого решения, как это, тогда возникает вопрос к его... не к его любви по отношению к тебе, а к его способности принять тебя таким, какой ты есть.
– Он не изменит своего решения, – ответил Трэ тихим, полным отчаяния голосом.
– Может, и нет, – вторила ему я. – Но, знаешь... если ты собираешься принимать в жизни свои собственные решения, то в какой-то момент вы бы все равно пришли к этому. Решись ты не делать того, что за тебя решил отец, он бы взбесился и сказал, чтобы в итоге ты делал то, чего сам хотел, но при этом не возвращался назад.
Трэ кивнул, потирая глаза.
– Угу, ты права. Он распланировал мою жизнь со дня моего рождения, и я никогда особо не противился этому. Работа в гараже давалась все эти годы с большим боем, с тех пор как я ему сказал, что не пойду в семинарию после школы. А теперь, что ж... не знаю, чем буду заниматься.
Я села на стул рядом с ним, отчего полы моего халата чуть разошлись.
– Ты сожалеешь об этом? – спросила его я. – Ты сожалеешь о том, что мы сделали вместе?
Ему потребовалось много времени, чтобы дать ответ, обдуманный и честный.
– Нет, не жалею, – ответил Трэ. – Я сделал выбор и не жалею об этом. Это был самый яркий опыт в моей жизни, и я не могу даже представить, что это было неправильно. Возможно, так и было, но мне плевать.
– Хорошо, – сказала я. – Мы разберемся с этим. И послушай, если ты решишь наладить отношения с отцом, я пойму. Я имею в виду, если тебе придется... перестать видеться со мной, чтобы решить этот вопрос, я все пойму.
Он посмотрел на меня понимающим взглядом зрелого мужчины. Казалось, он понял, насколько тяжело мне дались эти слова.
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, так не пойдет, даже если бы я и хотел попробовать. Даже если бы я приполз к нему на коленях, умоляя простить меня, и пообещал никогда с тобой не видеться и выполнять все его приказы, он бы все равно это так не оставил. Это всегда будет стоять между нами.
Он повернулся ко мне лицом, расположив колени по обе стороны от меня, и прошелся взглядом по моему телу: от кончиков волос, которые были спутаны спросонья, по линии ключиц к грудям, которые выглядывали в вырезе халата, до промежности, которую он мог разглядеть, поскольку мои колени не были плотно сведены, а стопы упирались о перекладину стула.
– И что теперь? – спросила я. – Чего тебе хочется? Ты, несомненно, всегда можешь остаться здесь столько, сколько пожелаешь.
Он передернул плечами, показывая, что не знал ответа на вопрос, как и то, что ему было наплевать на все остальное, кроме настоящего.
– Не знаю. У меня нет здесь вещей, даже зубной щетки или сменных трусов. Я же не могу просто прятаться здесь и не выходить на улицу. – Он расплылся в улыбке, заигрывая со мной. – Хотя мне может понравиться прятаться от людей вместе с тобой...
– Но у нас у обоих есть жизни, которыми нужно жить.
Он кивнул.
– Ты же знаешь, что теперь все будут знать. Все будут обсуждать. Они уже этим занимаются, поскольку, должно быть, миссис Хэндерсон видела, как я ехал в эту сторону и обратно не возвращался. После ее дома располагается всего один, и она быстро сообразит и придет к тем же выводам, что и папочка.
Я скривилась.
– Не называй его так. Знаю, это присуще южанам, но для меня это кажется странным – взрослый мужчина называет своего отца «папочкой».
Трэ опять пожал плечами.
– Хорошо. – Он положил ладонь мне на бедро и начал поглаживать его вверх и вниз. – Сейчас мне плевать, что скажут люди. Знаю, что они будут сплетничать. Но мне все равно.
– Это твой дом, Трэ... и я просто хотела сказать: мне так жаль, что ты попал в беду из-за меня.
Он подвинулся ближе, продолжая поглаживать рукой мое бедро, от чего полы халата разошлись в стороны.
– А мне нет. Ты сама это сказала: этого и следовало ожидать, так или иначе. Это просто немного ускорило процесс.
Я сидела неподвижно, позволяя ему прикасаться ко мне, исследовать меня глазами и руками. Когда его пальцы переместились на внутреннюю сторону бедра, я соскочила со стула и отошла от него подальше.
– Еще не время, – сказала я. – Для начала, нам нужно поесть. Знаешь, тебе нужны силы.
Он усмехнулся.
– Я голоден.
Потихоньку попивая кофе из своей кружки, я делала бутерброды, намазывая хлеб майонезом и накладывая кусочки сыра и ветчины, и заваривала ему кофе, пока он ждал. Затем мы насладились едой, заедая ее чипсами.
Казалось, он глубоко задумался, пока мы ели, и я толкнула его локтем.
– Что случилось, сосунок?
Он пожал плечами.
– Просто интересно. Почему ты не можешь иметь детей? Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму. Просто интересуюсь.
Я сделала глубокий вдох и выдох.
– Это долгая история, Трэ. Она очень длинная, унылая и древняя. Когда-нибудь я поведаю тебе ее, обещаю. А сейчас, давай притворимся, что я болела, и некоторые мои органы перестали функционировать должным образом. Сейчас же я поправилась, и тебе не о чем беспокоиться.
Он кивнул.
– Ладно, расскажешь, когда будешь готова.
Мы поели, и я провела его наверх. В этот раз у меня было кое-что на уме. Я провела его в ванную комнату, сняла с себя халат и повесила его на вешалку. Включила душ, чтобы вода стала очень горячей, а сама помогала Трэ стянуть джинсы.
– Мне нужно в душ, – сказала я ему. – Леди необходимо привести себя в порядок после занятий любовью с ее мужчиной.
Трэ кивнул, пожирая глазами мое обнаженное тело, но держал руки при себе. Он уже был готов: его член стоял в полной боевой готовности, достигая пупка, пока он стоял передо мной в ожидании. Я заставила его ждать, получая наслаждение от отчетливо похотливого взгляда.
Он был чертовски сексуальным, когда стоял там с эрегированным членом в облаке пара, отчего его мускулы покрылись влагой и стали блестеть. В конечном итоге я зашла в душевую кабинку и жестом показала ему следовать за мной. Затем намочила волосы и отошла от лейки душа, поменявшись с Трэ местами, и стала наслаждаться тем, как его мускулы перекатывались, когда он намыливал волосы. Как только он закрыл глаза, чтобы смыть шампунь, я обхватила рукой его немного упавший член, и он вздрогнул от удивления, но затем расслабился. Его пенис сразу же стал твердым, и я засмеялась, взяла в руку немного мыла и начала намыливать его грудь.
– Мне нравится, что ты так быстро твердеешь, – проворковала я.
Я намыливала его всего и в то же время терлась о него мокрым от воды телом, он перехватил эту эстафету – забрал у меня мыло и стал намыливать ложбинку между грудей, затем круговыми движениями спустился к животу и с талии перешел на спину, затем склонился надо мной и, припав к моим губам, стал намыливать мои ягодицы: от центра к боковой части бедра.
Трэ терся бедрами о мой живот, желая поскорее войти в меня. Я же рукой стимулировала его член, чтобы еще сильнее возбудить. Он прислонился к стенке душевой кабинки, а я опустилась на колени. Трэ посмотрел на меня сверху вниз, при этом откидывая голову назад. Я улыбнулась ему в ответ и лизнула головку пениса. Он со свистом глубоко вдохнул и закрыл глаза, когда я круговыми движениями большого пальца стала поглаживать головку, пока не выделилась смазка. Тогда я взяла его полностью в рот, так глубоко, насколько могла, и его пенис от желания пульсировал в моем горле. Несмотря на то, что я вобрала его в рот по самое горло, длины его члена хватало, чтобы еще и поработать руками, поэтому я обвила пальцы вокруг него. Другой рукой взяла его яички и, делая минет, стала поглаживать промежность между анусом и мошонкой – я вбирала его глубоко в рот, а затем полностью выпускала. Затем обхватив головку губами, я стала массировать пенис обеими руками. Трэ выгнул спину и его колени подкосились, когда он кончил. Он погрузил руки в мои отяжелевшие мокрые волосы и стал массировать мою голову, а я продолжала нанизывать свои губы на его член, пока он не застонал, вонзая член глубоко мне в рот и изливая в наслаждении сперму.
Я помогла ему сесть на дно душевой кабинки, вода продолжала стекать по нашим телам. Когда его дыхание восстановилось, Трэ посмотрел на меня вопросительным взглядом.
– Шия? Меня кое-что интересует. Раньше, когда мы были вместе, ты постоянно говорила трахнуть тебя, – в этот раз он произнес это слово практически без запинки, и я могла с уверенностью сказать, что он гордился собой. – Но ты только что сказала, что мы занимались любовью. Поэтому вопрос состоит в том, есть ли разница в твоем выборе слов?
Я встала помыть волосы и нанести на них кондиционер и решилась ответить.
– Ну, это сложный вопрос и зависит от того, кому он адресован. Для меня обычно все зависит от обстоятельств. Раньше я просила меня трахать, чтобы задействовать непристойности. Я просто использовала... не знаю... думаю, чтобы вдохновить тебя. Чтобы ты понял: мне нравилось то, что ты делал. Но если говорить о наших взаимоотношениях в более широком смысле, то мне хотелось использовать другое слово. Я называю это занятием любовью или сексом, все просто. Если не в контексте секса, то мне не нравится называть это перепихоном, поскольку это звучит дешево или что-то в таком плане.
Трэ кивнул.
– Это имеет смысл. – Он опять замолчал, просто смотрел на меня с серьезным выражением лица. – Мы состоим в отношениях?
Я замерла. Я еще не была готова к такому разговору.
– Трэ, давай не будем пока что классифицировать наши отношения. Ладно? Я имею в виду, неужели так необходимо вместить все в аккуратные рамки? Ты мне нравишься, очень. Мне нравится проводить с тобой время, как только что или просто есть бутерброды, или заниматься с тобой любовью. Я хочу лучше узнать тебя, постичь неизведанное. Но... мне кажется, нам еще не нужны никакие ярлыки.
– Тогда это... свободные отношения? – Он пытался казаться беззаботным, светским.
Я обхватила ладонями его лицо и припала в долгом поцелуе.
– Нет, Трэ. Нет. «Свободные» значит, что мы можем встречаться с другими людьми, в смысле иметь отношения не только друг с другом. Я не этого хочу, и не это имела в виду.
Он кивнул от облегчения.
– Тогда, что ты имела в виду?
Как бы мне хотелось, чтобы он не был таким неотступным в этом вопросе, но не могла винить его.
– Не знаю. Как на счет честности? Я не знаю. Не знаю, чего хочу, кроме того, что хочу проводить с тобой время, хорошо?
Казалось, он понимал, что в некотором смысле давил на меня, поэтому кивнул, убрав мокрый завиток волос у меня со щеки.
Мы вышли из душа, вытерлись и завернулись в полотенца. Он проследовал со мной вниз на кухню и уселся, пребывая в ожидании. Мне показалось, он понял, что у меня было что-то на уме. Я взяла пару бутылок пива из холодильника и протянула ему, чтобы он их открыл. Он вопросительно изогнул бровь и свинтил крышки с бутылок.
– За то, что ты пробуешь в жизни новое... – сказала я, поднимая бутылку в тосте.
Мы стукнулись бутылками и сделали по большому глотку, намного большему, чем я ожидала. Это явно была его не первая бутылка пива.
– Мы с Джимми все время тырили пиво. Отец Джимми пил и не замечал, если мы что-то брали.
Мы пили пиво в гостиной, сидя на моем желто-коричневом замшевом диване и разговаривая до заката. Я рассказывала ему о своем детстве в качестве дочери пастора в Саванне, а он – о своих приключениях с другом Джимми: как они охотились, ходили на рыбалку, занимались диким туризмом и однажды безнадежно потерялись на два дня. Мы выпили по второй и третьей бутылке и тогда-то его язык начал слегка заплетаться. Да я и сама была порядком пьяна к тому времени, хотя никогда не была алкоголичкой.
Внезапно я его поцеловала. Он чуть не уронил свое пиво, затем нагнулся и поставил его на кофейный столик. Все это время мы были завернуты в полотенца, и я, стянув его с Трэ, отбросила полотенце в сторону. Он сделал то же с моим, а я толкнула его на диван, уложив на спину, умостилась сверху и приподняла бедра, позволяя его пенису проникнуть глубоко в меня.
Все происходило медленно, мы двигали бедрами в медленном ритме, крепко прижимаясь друг к другу руками, а наши тела были словно сплетены воедино. Он старался двигаться степенно, даже если почти был готов кончить, заставлял себя успокоиться и продолжал свой размеренный темп, и я ощутила к нему глубокое чувство за эти усилия. Он все двигался и двигался, и когда оргазм подбирался к нему близко, а я еще не была готова, он замедлял свой темп, останавливался, сцеплял зубы и каждый мускул его тела напрягался от усилия воздержаться. Я замирала, пораженная его самоконтролем, силой, которая позволяла настолько себя контролировать, особенно когда оргазм был так близок.
Я кончила так интенсивно, кусая его за плечо, а он излился в меня, сжимая ладонями мои ягодицы и рыча от удовольствия.
В ту ночь мы снова и снова занимались любовью, в основном я была сверху, пока Трэ совсем не лишился сил, что не мог и пошевелиться, а у меня болело все тело. Когда наступил рассвет, мы оба крепко спали.
ГЛАВА 2
Трэ уверенно двинулся к входным дверям дома своего отца: руки покачивались, походка была легкой, спина прямой.
Он решил, что коль у нас был поздний завтрак... а потом соответственно и полдник будет поздним... то ему необходимо, в конце концов, хоть раз поговорить с отцом. Я согласилась, и все больше восхищалась его мужеством, ведь ему предстояло встретиться с отцом лицом к лицу.
Я предложила пойти вместе с ним и выступить, так сказать, единым целым, так как это было трудным решением, но он отказался, сославшись, что это только между ним и его отцом, а я была ни при чем. Признаю: я немного успокоилась, пересела на пассажирское сидение своего грузовика и наблюдала за тем, как он шел. Я одновременно гордилась и боялась за него.
Больше всего я задавалась вопросом, куда, к чертям, приведут эти отношения. Я была в Язу всего две недели – и мне уже было скучно. Я была рада, что арендовала дом, а не купила, как собиралась. Если отношения с Трэ продолжатся, то в городе будет скандал века, а у меня не было желания оставаться и становиться пищей для сплетен.
Хотя, я не была уверена, что была готова взять с собой Трэ. Пока я ждала его, то снова и снова поневоле обдумывала все варианты.
Трэ вышел из дома примерно через час: каждая черта его лица была искажена гневом, и даже тяжелая поступь была пропитана агрессией.
– Ублюдок, – сказал он, садясь на водительское сидение. – Упрямый старый козел. Я не ждал чего-то другого, но все равно, это больно. И это меня бесит. Я так зол, что готов поколотить его, клянусь.
Не проронив ни слова, я взяла его руку и переплела наши пальцы. Ему не нужны были слова, лишь мое присутствие. Он позволил мне держать его за руку, пока ехал не в сторону моего дома, а куда-то за город, в направлении, которое я еще не изучила.
– Куда мы направляемся? – спросила я.
– Я думал, мы погуляем с Джимми. Я хочу познакомить вас. Он мой единственный настоящий друг и единственный человек, которому я не безразличен.
Тогда я поняла, что никогда не видела его матери, и не слышала, чтобы он говорил о ней.
– Что насчет твоей мамы?
Его плечи напряглись.
– Она просто... есть. Она не заступается за меня, не особо заботится. Я не знаю. Она просто есть. Это не так уж и важно.
Его акцент всегда становился более выразительным, когда он расстраивался. Я положила наши сплетенные пальцы себе на бедро и позволила ему вести машину в молчании. Иногда человеку просто нужно было выпустить пар.
Джимми Диксон был во всех отношениях противоположностью Трэ. Невысокий, толстый, с длинными темными засаленными волосами, затянутыми в хвост, Джимми оказался неплохим парнем, пожал мою руку и наградил оценивающим взглядом. Мы сидели в старом сарае, пили пиво и разговаривали, а Трэ, обняв меня рукой, сидел рядом и пытался вести себя обыденно.
Я решила ради Трэ немного показать себя. Он хотел произвести впечатление на своего друга, и я решила помочь. Когда мы допили наше пиво, я предложила выпить еще по бутылке, и, когда вернулась, то обошла их и села Трэ на колени, прислонившись к нему всем телом. Он посмотрел на меня и улыбнулся, показывая, что понял, чем я занималась.
Джимми отвернулся, и я увидела в его глазах мимолетную вспышку зависти.
Мы провели с Джимми весь день и отправились домой лишь после захода солнца.
Вместо того чтобы выйти со мной из машины, Трэ задержался в салоне автомобиля.
– Я съезжу забрать кое-какие вещи из дома... из дома моих родителей. Я вернусь чуть позже.
Я согласилась, поцеловала его и попросила быть осторожным. Я видела гнев, исходящий от обоих мужчин, и не хотела, чтобы Трэ снова было больно.
Он появился примерно через полчаса и занес наверх большую сумку; смесь гнева, разочарования и боли была видна в глазах и по сжатой челюсти. Он застыл как вкопанный, когда увидел меня. Я решила удивить его маленьким представлением в награду за то, что он восстал против своего отца. Я лежала на кровати, приняв позу. Я была на своей стороне, напротив входа, подперев голову одной рукой, на мне не было ничего, кроме длинной нитки жемчуга, которую я унаследовала от бабушки. Жемчуг был накинут на шею и висел между моими грудями.
Трэ просто застыл на месте от шока, уставившись на меня. Он бросил сумку и сделал три шага в мою комнату… нашу комнату. Он стоял передо мной с откровенным взглядом хищника.
– Раздевайся, – велела ему я. Он поспешил угодить, стягивая рубашку через голову.
– Нет. Медленно. Устрой мне шоу, – сказала я. – Тебе нравится смотреть на меня... ну так и мне нравится смотреть на тебя.
Трэ медленно улыбнулся и стал снимать рубашку постепенно, виляя бедрами и двигая торсом. Поначалу он двигался неловко, нерешительно и застенчиво, но потом понемногу все начало переходить в танец. Это не был стриптиз, который можно увидеть в стрип-клубе, но он отдался танцу в полную силу и, боже мой, у него получилось.
Он обернул рубашку вокруг запястий, вытянул руки над головой и напряг мышцы, позируя и изгибаясь. Затем отшвырнул рубашку в сторону и, виляя бедрами, стал расстегивать джинсы. Потом отвернулся и стал снимать обувь и носки, покончив с этим, опять повернулся и начал играть мышцами живота и покачивать бедрами. Стянув джинсы вниз, он полностью снял их и ногой отшвырнул в сторону, не прекращая танцевать.
Это была странная сцена, его «не совсем смешные» милые танцы каким-то образом были для меня сексуальными. Меня возбуждал вид его тела – изгибы мышц и эрегированный член, выпирающий из боксеров. Он дразнил меня, стягивая нижнее белье вниз, а затем натягивая вверх, едва давая взглянуть на его пенис.
Он шагнул ближе к кровати, и я ухватила его за резинку боксеров, перекатилась на живот и притянула ближе к себе. Я стянула его трусы вниз и, взяв в рот головку члена, начала нежно посасывать, дразня и обещая больше удовольствия.
Я толкнула его на кровать – и он упал на спину.
– Ты мне доверяешь?
Он осторожно кивнул.
– Сегодня я хочу попробовать кое-что новое. Просто лежи и позволь мне все сделать. Обещаю, тебе понравится.
Он просто кивнул. Я подошла к шкафу и достала два шелковых шарфика: темно-красный и темно-фиолетовый. Одним шарфом я провела по его груди, взяла его правую руку в свою и завязала конец шарфа вокруг запястья, а другой конец привязала к кровати, несколько раз обернув вокруг столбика и его запястья. Я оседлала Трэ и взяла в руку второй шарфик. Затем потерлась о него мокрой от желания киской, чувствуя, что он затвердел еще больше.
– Ох, пожалуйста, – прошептал он. – Я хочу тебя.
Потянувшись ко мне, он коснулся свободной рукою моей груди и сосков, опускаясь вниз, пока не добрался до моей киски.
– Ты получишь меня, – сказала я, двигаясь на нем, но не позволяя скользнуть внутрь. – Но я еще не привязала тебя. Ты просто должен доверять мне.
Он качнул бедрами подо мной еще раз, лаская мою грудь, прежде чем в предвкушении лечь на спину. Я как следует привязала его левое запястье.
– Не слишком туго? Это не должно причинять боль, просто удерживать.
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, все нормально. Но как я в таком положении смогу что-либо делать?
Я засмеялась, снова сев на него верхом в области колен, его тело предстало во власть моих рук.
– Просто тебе нужно позволить сделать мне все самой, хорошо?
Я погладила его руками, прошлась по бедрам, взяла в ладонь яички, а член с шелковистой кожей погладила пальцем, затем наклонилась, потерлась об него грудью и поцеловала. Я терлась об него всем телом, целуя со всей страстью, на которую только была способна, до тех пор, пока он не начал отчаянно двигать бедрами. Я опять отстранилась, его член уже был влажным от смазки и во всей красе стоял наготове, я склонилась, чтобы поцеловать его бедра и остальные части мужского достоинства, а затем живот и все, что было выше.
Я прижала свой сосок к его губам, позволив взять его в рот, а сама двигалась вперед-назад, игнорируя то, как он двигал бедрами. Я поднялась выше и села ему на грудь, потом опять выше и застыла возле кроватных столбиков, не касаясь его.
– Поцелуй меня, прямо там, – произнесла я. – Коснись языком моей киски.
Я опустилась киской к его лицу и почувствовала, как его язык коснулся складок, лаская нежную кожу. Я охнула от удовольствия, когда он снова погладил их, лаская клитор кончиком языка, двигая им по кругу, как я показала ему делать его же пальцами. Я не могла долго сдерживаться и скользнула вниз по его телу, пока головка его члена не прижалась к моему лобку.
– Ты сделаешь это для меня еще раз, позже? – спросила я.
– Мне нравится твой вкус. И я хочу опять это сделать. Я буду делать это постоянно.
– Хорошо, – выдохнула я.
Я взяла рукой его член, направила во влагалище и сначала ввела лишь на миллиметр. Затем начала двигать бедрами, быстро и неглубоко, чтобы его член стоял в готовом положении. Его дыхание начало учащаться, и он стал двигать бедрами более отчаянно, но я отстранилась, так, чтобы его член оставался во мне, но неглубоко, наклонилась и застыла в этом положении, чтобы внутри оставалась лишь головка его пениса. Трэ дрожал, вздрагивал, пытался вонзить член глубже, и все его движения вверх я копировала с точностью до наоборот. С каждым движением головка его члена касалась моего клитора, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать стоны, а я была так близка, чтобы кончить.
– Ты меня дразнишь, – произнес Трэ.
– Да, я такая. Я буду делать это до тех пор, пока не станет невыносимо.
– Я больше не могу, – сказал он, натягивая шарфики.
Я просто улыбнулась ему, слегка коснувшись киской головки его члена, не позволяя проникнуть внутрь. Он приподнял бедра, перенес свой вес на ноги, но я отстранилась, приподняв бедра почти до позы йоги «собака мордой вниз». Он опять расслабился, и я наклонилась поцеловать его, упершись ему в грудь и крепко прижавшись.
Он полностью отдался поцелую, мышцы его привязанных к столбикам кровати рук сокращались, а сам он с головой окунулся в страсть наших слившихся губ, забыв на мгновение нашу игру в соблазн, которую я начала. Но я не забыла. Чтобы кончить, поцелуя было бы достаточно.
Я выбрала момент, когда он попытался углубить поцелуй, чтобы опустить бедра и вобрать в себя его член полностью. Наклонившись вперед, я расслабилась, позволяя ему ощутить сладкий вкус нашего соития.
Все это время на моей шее висели бусы из жемчуга, которые нежно ударялись о грудь при движении, – белоснежная нить на загорелой коже. Я наклонилась к Трэ, желая поцеловать, но он воспользовался этим и схватил жемчужину зубами, отчего я застыла в этом положении, боясь порвать нитку жемчуга. Удерживая меня в таком положении, он входил в меня, но делал это не жестко или сильно, а умышленно медленно, ухмыляясь с ниткой жемчуга во рту и в то же время входя все глубже.
Я была на грани.
Я позволила ему взять контроль в свои руки. И дразнила себя так же, как и его. Мне хотелось ощутить его глубоко внутри, но то, что я замедлилась, приятно возбуждало нас обоих. Я опять почти кончила, и он также был на грани.
Он продолжал входить в меня максимально глубоко и медленно, и я начала подстраиваться под его ритм, двигаясь вверх и вниз вместе с ним.
– Развяжи мне руки, – сказал он. – Я хочу коснуться тебя.
Я тряхнула головой.
– Позволь мне кончить первой. И тогда я развяжу тебя и ты сможешь касаться меня, как того пожелаешь.
Я не сказала ему, что была близка, так близка к оргазму. Я пыталась контролировать свои реакции, пыталась сдержать ритм и перестать всхлипывать. Я спрятала лицо в его шее, укусила, не в силах остановить стоны, которые срывались с моих губ, когда он ускорил темп, все сильнее и сильнее вколачиваясь в меня, и тогда... о, боже, стиснув зубы и выдохнув мне в волосы, он опять замедлил темп.
– О, боже, Трэ, не останавливайся! Не сейчас! Я так близка, еще немного, пожалуйста...
Его член полностью вышел из меня, вновь начиная дразнить и едва касаясь головкой влажных складочек моей киски. Я не опускала бедра и не двигалась, ощущая, как от каждого нежного кокетливого прикосновения по моему телу пробегает искра возбуждения. Когда я уже была готова умолять его позволить мне кончить, он приподнял бедра и снова проник в меня, двигаясь мучительно медленно – миллиметр за миллиметром.
Первая не сдержалась я. Опустила киску на его член, крича и прерывая все игры, все замыслы. Я так много раз была на грани, на пике оргазма, но мне не давали переступить эту грань. Теперь, когда его член с беспощадным самозабвением вонзался в мою киску, я достигла оргазма такой силы, на фоне которого все предыдущие просто померкли.
