Текст книги "Новый цифровой мир"

Автор книги: Джаред Коэн

Соавторы: Эрик Шмидт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Тайна частной жизни: каждый понимает ее по-своему

Обязанности по защите конфиденциальных данных и охране тайны частной жизни лежат на всех: на самих пользователях, на бизнесе и на общественных институтах. Предполагается, что такие компании, как Google, Apple, Amazon и Facebook, будут оберегать данные, защищать свои информационные системы от взлома и обеспечивать пользователей наиболее эффективными средствами для максимально полного контроля над сохранением тайны их частной жизни и личной безопасностью. Но то, как применять эти средства, зависит лишь от самих пользователей. Желая упростить себе жизнь, мы подвергаемся риску утечки конфиденциальной информации, а ведь ее объемы растут ежедневно. И не стоит полагаться на клавишу Delete! Возможность «удалить» данные – не более чем иллюзия: удаленные файлы, сообщения электронной почты и текстовые сообщения легко восстанавливаются. Очень редко данные стираются из физической памяти компьютера: как правило, операционная система лишь удаляет файл из списка во внутренней директории, сохраняя при этом его содержимое до тех пор, пока эта область памяти не понадобится для других нужд. (И даже после того, как на это место записывается новая информация, фрагменты содержимого старого файла все же иногда можно восстановить в силу специфических свойств магнитного носителя. Специалисты-компьютерщики называют это «сохранностью данных вследствие остаточной намагниченности».) «Облачные» вычисления лишь усугубляют проблему невозможности удаления данных, поскольку это еще один уровень хранения информации пользователей.

Такие механизмы сохранения данных были разработаны для того, чтобы уберечь нас от нашей собственной беспечности при работе на компьютере. В дальнейшем люди будут все больше доверять «облачным» хранилищам информации (примерно как банкоматам) по сравнению с физическими устройствами, полагаясь на специализированные компании в деле хранения самых важных и конфиденциальных данных, ведь это позволяет избежать риска поломки жестких дисков, кражи компьютера или случайного уничтожения документов. Благодаря многоуровневой системе резервирования работа с информацией онлайн станет эффективнее и производительнее, не говоря уже о меньшей эмоциональной нагрузке на пользователей.

Практически вечное хранение данных окажет огромное влияние на поведение людей в виртуальном мире. Все, что мы делаем и с кем общаемся в сети, так или иначе регистрируется, а вся информация остается в ней навечно. Следовательно, всегда есть вероятность того, что чья-то персональная информация станет общедоступной – или по ошибке, или в результате преступления. Ответственность за свое виртуальное общение и в прошлом, и в настоящем люди будут нести сами, а это означает больший риск практически для каждого, ведь сеть онлайн-контактов, как правило, шире и разнообразнее, чем связи в реальном мире. И хорошие, и плохие поступки наших знакомых как-то влияют на нашу жизнь – или позитивно, или негативно. (И не надейтесь, что достаточно изменить настройки безопасности в социальных сетях.)

Следующее поколение людей будет первым, которое оставит «несмываемые» следы. Коллеги Ричарда Никсона вполне могли бы стереть восемнадцать с половиной минут магнитофонной записи, касающейся Уотергейта [16]16
  Уотергейтский скандал – политический скандал в США (1972–1974), вызванный раскрытием попытки установить подслушивающую аппаратуру в отеле «Уотергейт», где располагалась штаб-квартира Демократической партии, и закончившийся досрочной отставкой президента страны республиканца Р. Никсона. Прим. ред.


[Закрыть], и скрыться от возмездия. А вот сегодня в соответствии с законом «О переписке президента» президент США имеет дело с постоянной фиксацией даже всех отправленных с его BlackBerry сообщений электронной почты, которые затем становятся достоянием общественности.

Поскольку любая информация «рвется на свободу», не стоит писать того, что, как говорится, вы не хотите услышать из уст прокурора в суде или увидеть на первых полосах газет. В будущем сфера применения этого совета значительно расширится: речь пойдет не только о том, что вы говорите и пишете, но и о сайтах, которые посещаете, о том, кого включаете в свои круги в соцсетях, какими материалами делитесь, а также о том, что делают, говорят и чем делятся те, с кем вы связаны.

Люди будут озабочены проблемой сохранности их персональных данных. Появится множество компаний и стартапов, предлагающих свои услуги: от приложений вроде Snapchat, которое автоматически удаляет фотографию или сообщение через десять секунд после их просмотра, до более продвинутых решений, предполагающих также шифрование и короткий обратный отсчет. Однако такие приложения в лучшем случае лишь снизят риск, что частная информация станет общедоступной. Отчасти это связано с наличием контрприложений, способных автоматически делать мгновенный снимок экрана каждого отправленного сообщения или фотографии, причем быстрее, чем вы дадите мысленную команду своим пальцам, управляющим устройством. Говоря научным языком, попытки сохранить частную информацию в тайне всегда будут неудачными вследствие «аналоговой уязвимости»: в конечном счете кто-то должен увидеть информацию, если она предназначена для того, чтобы быть увиденной. И пока это так, остается риск, что этот «кто-то» сделает скриншот или скопирует контент.

Если мы выходим в интернет, то оказываемся в публичном пространстве и готовы стать публичными фигурами. Вопрос лишь в том, внимание скольких людей мы привлечем и почему. У людей сохранится определенная свобода в том, чем они будут делиться с другими при помощи своих устройств, но проконтролировать то, что сохраняют и чем делятся другие, не будет никакой возможности.

В феврале 2012 года молодой журналист из Саудовской Аравии по имени Хамза Кашгари разместил в твиттере воображаемый диалог с пророком Мухаммедом, в частности, написав: «Некоторые ваши качества я люблю, другие – ненавижу, а многие просто не могу понять». Эти твиты вызвали мгновенный всплеск ярости (нашлись люди, которые посчитали их богохульством или отступничеством; и то и другое – страшный грех с точки зрения консервативного ислама). Через шесть часов после публикации Кашгари удалил твиты, но к тому моменту успел получить тысячи злобных откликов, угроз убийством и даже узнать о создании группы в Facebook под названием «Народ Саудовской Аравии требует казни Хамзы Кашгари». Он бежал в Малайзию, но спустя три дня был депортирован в Саудовскую Аравию, где его ждало обвинение в богохульстве (уголовном преступлении, наказуемом смертной казнью). Несмотря на то что он извинился сразу, а потом еще раз в августе 2012 года, власти отказываются освободить его.

В будущем окажется не важно, как долго были доступны для публики подобные сообщения – шесть часов или шесть секунд. Они сохранятся с того самого момента, как электронные «чернила» коснутся электронной «бумаги». Случай Кашгари лишь один из многочисленных печальных и тревожных примеров такого рода.

Как уже упоминалось, сохранность данных вследствие остаточной намагниченности останется непреодолимой проблемой везде и для всех, но как именно это отразится на людях, во многом зависит от типа политической системы и степени государственного контроля. Чтобы лучше представить себе возможные различия, рассмотрим открытое демократическое общество, репрессивный автократический режим и несостоятельное государство со слабым или неэффективным правительством.

В открытом демократическом обществе, где естественное человеческое желание делиться информацией поощряется свободой выражения своего мнения и ответственным правительством, люди будут все в большей степени становиться друг для друга и судьями, и присяжными. Доступность данных только усилит складывающуюся уже сейчас тенденцию: в обширном виртуальном ландшафте найдется место каждому мнению, обновление данных в режиме реального времени породит гиперактивное социальное общение, а вездесущие социальные сети позволят всем выступать в роли знаменитости, папарацци и зрителя одновременно. Каждый человек станет создавать гигантские объемы информации о своем прошлом и настоящем, о своих предпочтениях и решениях, о своих стремлениях и привычках. Как и сегодня, бо́льшая часть контента будет распространяться по модели opt-in: пользователь сознательно делает выбор в пользу его распространения – по некоторой причине, коммерческой или какой-то иной; но не все сто процентов. Как и сегодня, многие онлайн-платформы продолжат передавать третьим лицам данные о действиях своих пользователей без их явного на то согласия. Так что люди будут делиться бо́льшим объемом информации, чем им кажется. Это станет настоящим подарком для властей и корпораций, ведь обильные потоки статистики позволят им быстрее реагировать на запросы своих граждан и потребителей, точнее «попадать» в интересующую их целевую аудиторию, а также – это касается новой области упреждающего анализа – прогнозировать будущее [17]17
  Упреждающий анализ – молодая наука на стыке статистики, глубинного исследования данных и компьютерного моделирования. По сути, речь идет об использовании имеющихся данных для составления полезных прогнозов будущего. Например, специалисты по упреждающему анализу могут, имея данные о пассажиропотоке нью-йоркского метро, предсказать, сколько поездов потребуется выпустить на линии в каждый конкретный день с учетом времени года, уровня безработицы и прогноза погоды. Прим. ред.


[Закрыть].

Мы уже говорили, что никогда прежде не было такого количества данных, доступных столь многим людям. Мы можем делать выводы друг о друге, пользуясь источниками как точными, так и не очень, как актуальными, например профилем LinkedIn, так и не совсем, вроде давно забытых необдуманных комментариев в YouTube. И восхождение не одного подающего надежды политика будет прервано обнародованием сохранившихся в сети свидетельств его недостойного поведения в далеком прошлом. Конечно, со временем возобладает уже сложившаяся тенденция смягчения общественной реакции на проступки политических лидеров – супружескую неверность или употребление наркотиков в молодости (помните знаменитую фразу президента Билла Клинтона: «А я не затягивался»?). Возможно, избиратели не обратят внимания на скандальный пост или фотографию, опубликованные до того, как их кандидату исполнилось восемнадцать. Терпимость общества к совершенным в юности неосмотрительным поступкам, зафиксированным онлайн, наверняка возрастет, но на это потребуется время и адаптация может оказаться довольно болезненной. В каком-то смысле это логично для нынешнего века, для которого характерно развенчание героев. В новую цифровую эпоху получит продолжение процесс, начало которому было положено ростом влияния СМИ и Уотергейтским скандалом, когда для внимательного изучения окажутся доступными еще больше данных о том или ином индивидууме, причем практически обо всех периодах его жизни. И потерять статус мифического героя будет проще простого: все не без греха, а подтверждения будут копиться в сети на протяжении всей жизни человека.

Всякий, кто желает стать профессионалом и добиться успеха в каком-либо деле, особенно предполагающем доверие со стороны клиентов, не должен опасаться за свое прошлое. Ведь вам небезразлично, что ваш семейный врач по выходным строчит длинные посты против иммигрантов или что тренер по регби вашего сына в молодости работал гидом в бангкокском квартале «красных фонарей»? Знание некоторых деталей прошлого людей, с которыми мы связаны, в том числе политических лидеров, может иметь самые неожиданные последствия. И работа, и личная жизнь будут зависеть от давних событий, зафиксированных в интернете, и многие люди всю свою жизнь могут бояться, что какие-то особенно уязвимые для критики случаи однажды выплывут на поверхность.

В век всеобщей связанности членов общества в демократических странах гораздо труднее скрыть факты коррупции, преступления и скандалы в личной жизни. Ведь в распоряжении бесконечно подозрительных граждан окажется огромное количество информации: налоговые декларации, маршруты авиаперелетов, данные геолокационных сайтов (собирающих сведения о местонахождении абонента при помощи его мобильного телефона) и так далее. Информации, в том числе полученной хакерами незаконным путем, будет более чем достаточно для начала боевых действий. Рука об руку станут работать политические активисты, инициативные группы по контролю за деятельностью властей, просто сознательные члены общества, всегда готовые призвать своих политических лидеров к ответу. При этом в их распоряжении окажется достаточно инструментов для того, чтобы определить, насколько чиновники правительства правдивы. Поначалу уровень доверия к властям может даже снизиться, но со временем он начнет расти, ведь появится следующее поколение лидеров, которые будут учитывать все эти обстоятельства.

Когда общество полностью осознает масштаб описанных изменений, его подавляющая часть потребует от властей действий по защите тайны частной жизни, причем гораздо громче, чем сейчас. С хранением информации в течение бесконечного времени невозможно бороться при помощи законов, однако правила, регулирующие обработку конфиденциальных сведений, хотя бы немного успокоят стремящихся к приватности пользователей. Сегодняшние власти в странах, за редким исключением, не понимают, что такое интернет: ни его архитектуру, ни многочисленные способы его использования. Но через десять лет все больше политиков будут знать, как работают телекоммуникационные технологии, а также какой властью они наделяют граждан и неправительственные организации. В результате в органах власти появится больше тех, кто сможет со знанием дела обсуждать вопросы охраны тайны частной жизни, безопасности данных и защиты пользователей.

В развивающихся демократических странах, где относительно недавно появились и институты демократии, и высокие технологии, усилия правительств по регулированию этой сферы будут менее последовательными. Чаще всего появление в национальной повестке дня вопроса о необходимости защиты данных совпадает с каким-то инцидентом, формирующим запрос общества на такую государственную услугу, как это было в свое время в США. Там в 1994 году приняли федеральный закон, запрещающий департаментам, которые занимаются регистрацией транспортных средств, делиться с кем-либо этой информацией. Произошло это после целой серии громких скандалов с ее утечкой, в результате которой, в частности, была убита известная актриса. В 1988 году, после обнародования сведений о том, какие видеофильмы брал в прокате покойный судья Роберт Борк, что совпало по времени с выдвижением кандидатов в члены Верховного суда, Конгресс принял закон «О защите данных пользователей видеопроката», в соответствии с которым вводилась уголовная ответственность за раскрытие информации об истории просмотра видеофильмов без согласия потребителя [18]18
  Впервые на практике этот закон был применен в Техасе в 2008 г., когда одна женщина подала коллективный судебный иск против компании Blockbaster, без разрешения передавшей информацию о приобретенных и просмотренных ею фильмах рекламодателю. Дело закончилось мировым соглашением.


[Закрыть].

Хотя весь этот цифровой хаос и станет досадной помехой на пути развития демократических обществ, саму демократическую систему он разрушить не в состоянии. Возможно, некоторые общественные институты или правовые нормы и пострадают, но не исчезнут. А когда в таких странах будут приняты необходимые законы, направленные на регулирование и контроль новых тенденций, ситуация может даже улучшиться в результате возникновения более надежного социального контракта, повышения эффективности и усиления прозрачности общества. Но произойдет это нескоро, ведь нормы так быстро не поменяешь и всем демократическим странам на это потребуется разное время.

* * *

Больший доступ к информации о жизни людей, который является следствием революции данных, обеспечит репрессивные автократические режимы опасными преимуществами в борьбе с собственными гражданами.

Это, безусловно, очень досадный побочный эффект, и, хочется надеяться, его удастся смягчить. В нашей книге об этом пойдет речь. Однако необходимо признать, что гражданам автократических государств предстоит еще более ожесточенная борьба за свою безопасность и сохранность тайны частной жизни. Будьте уверены, что спрос на специальные инструменты и программное обеспечение для защиты людей от «цифровых» репрессий приведет к бурному росту соответствующего сектора экономики. В этом и состоит сила новой информационной революции: за каждым негативным шагом последует реакция, которая поведет к позитивным переменам. И даже в самых репрессивных государствах за сохранение тайны частной жизни и личную безопасность будет бороться большее число людей, чем против них.

Однако авторитарные режимы все же развяжут свою порочную войну. Они постараются использовать невозможность удаления данных вследствие остаточной намагниченности и свой контроль над мобильными и интернет-провайдерами для создания атмосферы, в которой население будет чувствовать себя особенно уязвимым. Уйдет в прошлое даже то подобие тайны частной жизни, которое существовало прежде: мало того что свои телефоны люди постоянно носят с собой, так они еще и превратятся в «жучки» для подслушивания, которые репрессивные власти мечтают внедрить в каждом помещении. И специальные технические решения могут защитить лишь продвинутое в технологическом плане меньшинство, да и то до поры до времени.

Власти будут «взламывать» устройства еще до их продажи, заранее обеспечивая себе доступ ко всему, что их будущий владелец скажет, напишет и отправит как публично, так и частным образом. А людям свойственно забывать, насколько уязвимыми могут быть их секреты. И вот они уже случайно выдают спецслужбам полезную для тех информацию о самих себе, особенно если ведут активную социальную жизнь в сети, которую власти, зная, кто они и за что выступают, используют в качестве изобличающих их свидетельств. Благодаря шпионскому программному обеспечению и человеческим ошибкам репрессивные режимы смогут собирать о своих гражданах больше сведений, чем до наступления цифровой эпохи. Целые сети информаторов, поощряемых государством, будут доносить на своих знакомых. Уже существует технология, позволяющая властям управлять видеокамерами ноутбуков, виртуально вторгаясь в дома диссидентов без их ведома и получая возможность видеть и слышать все, что там происходит.

Репрессивные режимы смогут «вычислять» тех, кто установил на своих устройствах приложения для обхода цензуры, так что, даже если человек вовсе не диссидент, а просто хочет нелегально загрузить пару серий «Клана Сопрано», он окажется под колпаком. Представители государства станут проводить эпизодические случайные проверки и обыски компьютеров на предмет наличия программ для шифрования и прокси-приложений, владение которыми будет караться штрафами, тюремным заключением или означать включение в специальные списки правонарушителей. А после у каждого, кто скачал и установил средства для обхода цензуры, вдруг внезапно усложнится жизнь: он не сможет получить кредит в банке, арендовать автомобиль или заплатить через интернет, не столкнувшись с теми или иными проблемами. Агенты спецслужб будут ходить по учебным аудиториям школ и университетов страны и добиваться исключения всех, кого система слежения за онлайн-активностью уличила в загрузке на их мобильные телефоны запрещенного программного обеспечения. При этом репрессии могут распространиться на знакомых и родственников этих студентов, чтобы отбить охоту к такому поведению у как можно большего числа людей.

А в государствах с чуть менее жестким тоталитарным режимом, где власти еще не сделали обязательным использование «официальных» профилей в соцсетях, они, конечно же, попытаются контролировать уже имеющиеся онлайн-личности, приняв соответствующие законы и внедрив средства мониторинга. Например, может стать обязательным требование включать в профиль в социальной сети определенные личные данные, такие как домашний адрес и номер мобильного телефона, чтобы за пользователем было легче следить. Вполне реально разработать специальные алгоритмы, которые позволят властям «прочесывать» публичные профили граждан с целью обнаружить нарушения требований о раскрытии обязательной информации или нежелательный, с их точки зрения, контент.

В некоторых странах эта практика уже используется, пусть пока и негласно.

В начале 2013 года многие участники сирийской оппозиции и сотрудники международных неправительственных организаций стали сообщать о том, что их ноутбуки инфицированы компьютерными вирусами (причем это выяснялось только тогда, когда переставали действовать пароли для работы в сети). Иностранные специалисты-компьютерщики проверили жесткие диски и подтвердили наличие на них вредоносного программного обеспечения, в данном случае трояны различных типов (программы, которые внешне выглядели безобидно, но на самом деле несли угрозу), которые похищали данные и пароли, записывали введенные тексты, делали мгновенные снимки экранов, загружали новые программы, удаленно включали веб-камеры и микрофоны, а затем передавали всю эту информацию по IP-адресам, которые, как показал анализ, принадлежали государственной телекоммуникационной компании Syrian Telecommunications Establishment. В данном случае источниками шпионского программного обеспечения оказались исполняемые файлы (чтобы загрузить вирус, пользователь должен был сознательно открыть файл), но это не означает, что жертвы шпионажа вели себя излишне беспечно. Одна сотрудница неправительственной организации загрузила такой файл, когда попыталась открыть неработающую ссылку, направленную ей, казалось бы, проверенным и оппозиционно настроенным активистом в ходе онлайн-разговора относительно потребностей страны в гуманитарной помощи. И только после окончания беседы женщина с огорчением узнала, что, очевидно, разговаривала с агентом спецслужб, укравшим пароль или взломавшим его: сам активист к тому моменту уже находился в тюрьме.

Люди, живущие в таких условиях, окажутся один на один со сплоченной враждебной командой правительственных агентов и их коррумпированных корпоративных союзников. Если с какой-то задачей спецслужбы не справятся сами, то смогут обратиться к подрядчикам, готовым к сотрудничеству. С таким уровнем мониторинга понятие «причастности к преступлению» получит новое толкование. Достаточно будет оказаться одним из людей, запечатленных на фотографии, если среди них окажется известный диссидент, которого спецслужбам удастся идентифицировать при помощи программы распознавания лиц. Нежелательное внимание властей может привлечь любой случайный человек, просто оказавшийся «в неправильном месте в неправильное время», что будет зафиксировано или на фото, или в записи голоса, или по его IP. Конечно же, это ужасно несправедливо, и нас очень беспокоит, что если таких случаев будет много, то в обществе запустится механизм самоцензуры.

Доступ в сеть умножает возможности государства контролировать своих граждан, однако он же ограничивает возможности властей контролировать распространение новостей. Замалчивание информации, откровенная пропаганда и «официальные» версии событий не работают, когда общество получает информацию извне, а купюры в новостях только вредят режиму, если население хорошо информировано и активно пользуется современными средствами коммуникации. Люди смогут фиксировать событие, делиться происшедшим с другими и комментировать событие еще до того, как представители властей решат, как себя вести и что о нем говорить. Благодаря имеющимся у каждого недорогим мобильным устройствам информация будет распространяться практически мгновенно по всей территории даже очень большой страны. Так, в Китае, где действует одна из самых сложных и всеобъемлющих систем цензуры в мире, попытки скрыть те или иные потенциально опасные для властей новости все чаще проваливаются.

В июле 2011 года в юго-восточной китайской провинции Вэньчжоу случилось крушение высокоскоростного поезда, которое повлекло гибель сорока человек и заставило общество говорить о том, что инфраструктурные проекты в стране продвигаются слишком быстро и не подкреплены должным изучением вопросов их безопасности. Хотя об этом инциденте вскользь сообщили даже официальные каналы, его освещение в прессе активно сдерживалось. Понадобились десятки миллионов сообщений в «Вейбос» – китайском сервисе микроблогов, аналогичном Twitter, – чтобы донести до всех истинную причину катастрофы: просчеты в проекте, а не плохая погода или перебой в подаче электричества, как сообщалось ранее. Более того, выяснилось, что вскоре после аварии власти разослали в СМИ специальные директивы, в которых, в частности, говорилось: «Никакого самостоятельного расследования причин [случившегося] предпринимать не следует, нужно просто публиковать заявления официальных органов. Никаких сомнений, никакой дополнительной проработки [темы], никаких спекуляций и никакого распространения [информации] в личных микроблогах!» Директивой также предписывалось, что журналисты должны освещать событие в позитивных тонах: «С этого момента несчастный случай с поездом в Вэньчжоу должен преподноситься в свете “огромное несчастье – повод сильнее любить друг друга”». Но этой линии придерживались только официальные средства массовой информации, а авторы микроблогов писали правду, в результате чего китайские власти оказались в довольно неловкой ситуации.

Для таких стран, как Китай, это сочетание активности граждан, вооруженных современными высокотехнологичными устройствами, и жесткого правительственного контроля может стать весьма взрывоопасной смесью. Если государство полагается на тотальное управление восприятием любых событий, то все, что подрывает его монополию: каждый зафиксированный камерой телефона ошибочный ход, каждый случай лжи, разоблаченный с помощью поступившей из-за рубежа информации, – сеет семена сомнения, поощряющие деятельность оппозиции и диссидентов среди граждан, постепенно приводя ко все большей нестабильности.

* * *

В мире сегодня осталось всего несколько несостоятельных государств со слабыми или неэффективными правительствами, но зато они представляют собой модель всеобщего доступа в сеть в условиях полного вакуума власти. И действительно, похоже, что телекоммуникации – практически единственная отрасль, способная процветать в странах с несостоятельной государственной властью. В Сомали, например, телекоммуникационные компании заполняют множество прорех, созданных десятилетиями гражданской войны и бессильным правительством, предоставляя информацию, финансовые услуги и даже обеспечивая людей электроэнергией.

А в будущем, когда рынок таких стран накроет волна недорогих смартфонов, возможностей станет больше. Телефоны помогут получать образование, медицинскую помощь, обеспечивать безопасность и возможности для торговли, то есть услуги, которые неспособно предоставить правительство. Мобильные технологии станут долгожданной интеллектуальной, социальной и развлекательной отдушиной для населения, психологически травмированного существующей средой. Возможность выхода в сеть сама по себе не может возродить несостоятельное государство, но способна значительно улучшить положение его граждан. Далее мы поговорим о новых способах решения многих проблем как во время внутреннего конфликта, так и после его завершения, в частности позволяющих создавать виртуальные общественные институты или базы данных квалифицированных рабочих диаспоры, ускоряя тем самым восстановление местного сообщества.

В условиях вакуума власти контроль над страной часто оказывается в руках авантюристов, которые стремятся активно пользоваться высокими технологиями в своих интересах. Недавно получившие доступ к сети жители несостоятельных государств будут подвергаться всем угрозам, связанным с невозможностью полного удаления данных, учитывая отсутствие системы общественной безопасности, способной оградить их от таких рисков. Командиры вооруженных формирований, бандиты, пираты и прочие преступники, если у них хватит ума, найдут способы стать сильнее, воспользовавшись персональными данными других людей. Это может означать выбор в качестве мишеней определенных слоев населения, например состоятельных кланов или влиятельных религиозных лидеров, причем вести себя злоумышленники будут прицельно и практически безнаказанно. Если из онлайн-данных (скажем, выписок о денежных переводах, сделанных посредством мобильных платформ) видно, что какая-то семья получает относительно крупные суммы денег от своих родственников из-за рубежа, местные бандиты могут потребовать заплатить им дань – возможно, также путем мобильного перевода. Сегодня полевые командиры зачастую богатеют за счет того, что облагают данью перемещение всевозможных ценностей, а завтра (притом что наркотики, минеральные ресурсы и денежные средства по-прежнему останутся для них привлекательными) не меньшую привлекательность приобретут и персональные данные. Главари незаконных вооруженных формирований будущего могут даже не использовать эти данные сами, а просто перепродать кому-то, кто выразит готовность за них заплатить. Но важнее всего то, что выявлять и задерживать таких авантюристов станет еще сложнее: к сожалению, они получат в свои руки возможности обеспечения анонимности, недоступные обычным людям.

* * *

Многим обитателям Кремниевой долины такие понятия, как «вакуум власти», «полевые командиры» и «несостоятельные государства», могут показаться реалиями совершенно иного мира, не имеющего к ним никакого отношения, но вскоре все может измениться. Сегодня телекоммуникационные компании, как правило, недооценивают необходимость нести ответственность перед «населением» виртуального мира. Но после того как в сети добавится еще пять миллиардов человек, станет понятно, что характеристики этих пользователей и их проблемы намного сложнее, чем первых двух миллиардов. Многие представители этих пяти миллиардов живут в условиях бедности, цензуры и физической угрозы жизни. И технологическим компаниям, предоставляющим доступ в интернет, инструменты и онлайн-платформы, придется взять на себя часть бремени физического мира, если они хотят остаться верными доктрине ответственности перед всемипользователями.

Компаниям отрасли высоких технологий необходимо будет оправдать ожидания своих потребителей в отношении охраны и тайны частной жизни, и личной безопасности. Тем, кто отвечает за архитектуру виртуального мира, предстоит нести ответственность и за не самые приятные события в нем. Да, некоторые компании, делающие ставки на высокие технологии, будут вознаграждены: в конечном счете их бизнес принесет дополнительную прибыль за счет быстрого расширения, но многие окажутся не у дел. В конце концов гораздо легче обвинить неудачный продукт или конкурента, чем признать личную ответственность за провал. И, конечно, останутся те, чье стремление к прибыли затмит их ответственность перед потребителями, хотя в будущем таким игрокам будет все труднее добиваться успеха.

Уже сейчас некоторые технологические компании остро осознают ответственность перед своими пользователями и всем мировым онлайн-сообществом. Именно поэтому, предлагая свои виртуальные продукты, они требуют ознакомиться с условиями обслуживания, а также принять на себя обязанность соблюдать их. Потребители должны прочесть документ, касающийся политики компании в отношении обеспечения приватности и безопасности, чтобы сознательно относиться к передаче своей информации. Количество поставщиков товаров услуг будет постоянно расти, а это значит, что пользователю придется выбирать из огромного количества предложений и, стало быть, их проверка становится важна как никогда. Разумный потребитель проанализирует не только качество самого продукта, но и степень безопасности передачи персональных данных такому поставщику. В обстановке, когда основную роль играет общественное мнение, а не законы, на текст соглашения об условиях обслуживания мало кто обращает внимание – скорее, значение имеет репутация компании-изготовителя или поставщика информационных продуктов. В ближайшее десятилетие такое положение дел сохранится.