Текст книги "Агата Кристи. 11 дней отсутствия"

Автор книги: Джаред Кейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Джаред Кейд
Агата Кристи. 11 дней отсутствия

Предисловие

Третьего декабря 1926 года одна женщина, не вполне владевшая собой, вдруг таинственным образом исчезла из своего дома в Беркшире, на юге Англии. Когда на юго-востоке, в графстве Суррей, была найдена ее пустая машина, возникли опасения за ее жизнь. А через полторы недели ее обнаружили в фешенебельном отеле в Харрогите, в графстве Норт-Йоркшир, за чтением напечатанных в газетах сообщений о том, как продвигается ее общенациональный розыск. В обсуждение ее странного поведения вмешался супруг, заявивший, что она страдает амнезией. Этой женщиной была Агата Кристи, и те одиннадцать дней, в течение которых она считалась пропавшей, вспоминались ей в течение всей оставшейся жизни.

Исчезновение послужило как бы водоразделом в жизни Агаты, и ее упорное молчание по поводу этого события породило множество интригующих вопросов. Как могла женщина, видя свои фотографии на первых полосах газет, не понять, что сейчас она является той, о которой больше всего говорят в Британии? Какое значение имели оставленные ею письма? С чего вдруг ее супруг начал рассказывать о том, что она и раньше говорила о возможности исчезновения, а когда ее нашли, почему с него пытались взыскать сумму, израсходованную полицией на разыскные мероприятия?

Хотя исчезновение и добавило ей известности, никакие прежние события в жизни Агаты не могли осветить те обстоятельства, которые спровоцировали этот ее поступок, или дать ему какое-либо общее объяснение. На начальных этапах своего исследования я столкнулся с тем фактом, что большинство книг, написанных об этой писательнице, практически не содержат ничего, кроме литературной критики. Все, писавшие о ней, сходятся на мысли о том, что Агата испытала своего рода нервный срыв, а скандальная известность, вызванная ее исчезновением, послужила причиной ее последующей уединенной жизни. В Британии существуют лишь две биографии, составленные на основе довольно подробных исследований, и оба автора, описавшие в этих работах долгую жизнь Агаты, указывают на трудности в отыскании свидетелей. Непризнанная официальным литературоведением биография, опубликованная Гвен Робинс в 1978 году, вызвала официальный протест семьи, в то время как признанная литературоведами биография Джанет Морган, вышедшая в 1984 году, приподнимает благопристойную завесу над таинственным исчезновением, возлагая большую часть вины за произошедшее на назойливую прессу.

Оба биографа утверждают, что Агата, после того как ее нашли, никогда не касалась этого инцидента. Факты же говорят об обратном: Агата по прошествии времени все-таки обсуждала свое исчезновение, а мотивом, побудившим ее прервать молчание, было, с одной стороны, желание дать объяснение случившемуся, а с другой – никогда впредь не допускать его публичных обсуждений.

Испытывая интерес к этой истории, я все же подсознательно чувствовал, что прежние объяснения, касающиеся наиболее известных событий в жизни писательницы, содержат массу противоречий и разнотолков, а это, по сути, сводит на нет их правдивость. Картина ее путешествия (составленная по имеющимся в нашем распоряжении сведениям) показывает, что оно не смогло бы произойти ни в описанных обстоятельствах, ни по сценарию, созданному теоретиками последующего периода. Так что же произошло в действительности? Сгорая от любопытства, вызванного множеством неразрешенных вопросов, я пустился в странствия по всей Англии с целью узнать больше об этой любящей уединение особе и найти того, кто реально сыграл хоть какую-то роль в ее эксцентричной, покрытой завесой тайны жизни.

Будучи ребенком, Агата восхищалась «Алисой в Стране чудес» и «Алисой в Зазеркалье», однако после ее исчезновения дымовая завеса над ее семьей и над другими людьми моментально рассеялась, а то, что открылось, еще сильнее требовало приостановить неверие{1}1
  Приостановление неверия (или готовность приостановить неверие) – метод оправданного использования фантастических или нереалистических элементов в литературе. Он был сформулирован Сэмюэлем Тейлором Кольриджем, английским поэтом и философом эстетического направления, который полагал, что, если бы писатель в фантастическом повествовании смог слить воедино «человеческий интерес и подобие истины», читатель мог бы задержаться с принятием решения (приостановить неверие) относительно неправдоподобности этого повествования. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть], чем что-либо из написанного Льюисом Кэрроллом.

После объяснения с семейством Кристи множество вопросов так и осталось без ответа, а это сделало ситуацию еще более запутанной. Например, какое значение имел ее собственный образ, «оставленный» публике на время исчезновения, и почему пресса прозрачно намекала на то, что ее исчезновение было предварительно спланировано? Если предположить, что ее банковские счета были заблокированы полицией, какими финансами она пользовалась? И еще, в чем заключался смысл надписи, сделанной через три года после исчезновения, на форзаце одной из ее книг, предназначенной в подарок другу?

Поиски ответов на эти и другие вопросы сделали мое путешествие настоящим блужданием по лабиринту, созданному Агатой, но все-таки мне удалось отыскать нескольких людей, знавших историю ее исчезновения не понаслышке. Правдивая информация просачивалась ко мне из источников, заслуживающих доверия, но чтобы воспользоваться ею, необходимо было пробивать бреши в стенах молчания, воздвигнутых писательницей и окружавших ее в течение всей жизни, поскольку ее предсказание о том, что она будет забыта уже через десять лет после смерти, оказалось неверным.

Нэн Уоттс была не только золовкой Агаты, но ее подругой на всю жизнь. Дочь Нэн и ее зять, Юдифь и Грэм Гарднеры, подтвердили правдивость добытых мною сведений об исчезновении и сообщили ранее неизвестные подробности личной жизни Агаты. Юдифь и Грэм близко знали Агату, и суммарное время общения этой пары с писательницей составило более восьмидесяти пяти лет. Я прочитал все, написанное Агатой, а потому они и поверили мне, раскрыли семейный альбом и показали личные письма. «К пониманию Агаты нет короткого пути. Надо прочитать ее книги», – говорили они. Юдифь и Грэм Гарднеры нарушили хранимое десятилетиями молчание и официально одобрили это биографическое исследование, и вот теперь взаимоотношения Агаты с ее родственниками Уоттсами стали известны ее почитателям. За это я, как и многие любители ее творчества, в неоплатном долгу перед ними.

Мое решение написать эту книгу продиктовано интересом, который я испытываю всю свою жизнь к женщине, создавшей самые захватывающие произведения детективного жанра нашего времени. Ее нежелание обсуждать наиболее болезненные стороны своей жизни побудило некоторых критиков оставить эту писательницу за пределами своего поля зрения, посчитав ее затворницей, не вызывающей интереса. Но то, что она испытала в самую страшную ночь в своей жизни, побудило ее сублимировать приобретенный жизненный опыт в литературные произведения, в одном из которых она скрупулезно воссоздала процесс своего ухода в ночь перед исчезновением, но об этом факте известно лишь посвященным.

Таинственность, окутавшая ее исчезновение, не дает людям покоя и сегодня. То, что известно, представляет собой захватывающую историю женщины, доведенной причиненными ей муками до крайнего отчаяния, женщины, вернувшейся обратно для того, чтобы стать одним из самых любимых рассказчиков двадцатого века.

Пролог
Дедушкины бакенбарды

Когда в декабре 1926 года Агата Кристи исчезла, она, имевшая на своем счету уже шесть опубликованных романов, считалась в Лондоне одним из самых популярных и любимых авторов. Роман «Убийство Роджера Экройда» был поначалу рассчитан на знатоков и истинных ценителей жанра, однако 4000 экземпляров первого тиража быстро раскупили. И по мере того как разгорались споры о том, вела ли она игру по правилам или дурачила читателей загадкой о том, кто же убийца, (а последующие допечатки тем временем распродавались), никому в голову не пришло, что этому роману суждено стать одним из самых обсуждаемых произведений детективного жанра из когда-либо написанных.

Споры об этом романе обеспечили Агате прочное положение восходящей звезды в сонме писателей детективного жанра того времени. Однако периоду, который предвещал счастливую жизнь, суждено было стать самым травмирующим. Вскоре после публикации этого романа ее мать, которую она безгранично любила, умерла. Буквально вслед за этим ее супруг, полковник Арчибальд Кристи, героический летчик-ас Первой мировой войны, объявил Агате, что влюбился в молодую женщину по имени Нэнси Нил.

А потом произошло невообразимое: в ночь на 3 декабря Агата исчезла, и эта история попала на первые полосы газет по всей Великобритании. Новость о семейном разладе моментально привлекла к себе внимание властей. В течение десяти дней три полицейских подразделения юга Англии буквально наперегонки искали Агату. Бесчисленные констебли для спецпоручений[1]1
  Констебль для специальных поручений – лицо, назначенное мировым судьей для выполнения специального поручения в качестве констебля.


[Закрыть], сотрудники общественных организаций, работники прессы – все участвовали в поисках. Известие о том, что супруг пропавшей женщины в ночь ее исчезновения был с любовницей, дало повод для слухов о самоубийстве, а возможно, и об убийстве.

Но поиски неожиданно и внезапно закончились 14 декабря, когда Агату официально опознал супруг в дорогом спа-отеле в Харрогите[2]2
  Харрогит – фешенебельный курорт с минеральными водами в графстве Йоркшир.


[Закрыть]. В итоге (а он все-таки был драматическим) так и не удалось узнать, как и почему она исчезла. Интересовались подробностями сумасбродной жизни, которую якобы вела исчезнувшая писательница, но объяснения данные ее мужем-полковником о том, что с ней происходило, были, по мнению многих, совершенно неубедительными. Чтобы как-то противостоять общественному осуждению, он обратился к своему семейному врачу и известному консультанту, и те вскоре предъявили публике тщательно составленное заключение, свидетельствующее о том, что она, «вне всякого сомнения, страдает врожденной потерей памяти». Полковник Кристи лично обратился к прессе с просьбой оставить эту тему, чтобы дать жене возможность восстановить здоровье, получать радости от семейной жизни и не быть мишенью для СМИ.

Однако на этом супружеская жизнь семейства Кристи закончилась, и вся последующая часть этой трагической драмы, которая лишь на мгновение промелькнула перед обществом, была со всей серьезностью доиграна за закрытыми дверями. Именно с этого периода и возникает у Агаты отрицательное отношение к прессе, которое впоследствии усилили заголовки газет, кричащие о ее разводе с Арчи и его последующей женитьбе на Нэнси Нил. А фурор, произведенный в обществе ее исчезновением, фактически означал: Агата, будучи сравнительно хорошо известной писательницей, ушла в ночь, для того чтобы быть, как говорится, у всех на слуху. А когда ее нашли, она стала мишенью для карикатуристов, комиков и барных острословов. Некоторые были убеждены в том, что ей пришлось испытать что-то вроде временного умственного расстройства, другие верили, что исчезновение организовал ее литературный агент, и считали это своего рода рекламным трюком.

Вскоре это событие исчезло со страниц газет, но не из памяти людей. О степени известности, которую оно приобрело во всей Великобритании, можно судить по звучавшей каждое лето в конце двадцатых годов с эстрады, построенной на пляже возле Борнмута, популярной песенке «Дедушкины бакенбарды» в исполнении дуэта «Веселые кадеты» в составе Берчмора и Линдона. Куплетисты изменили текст песенки с целью довести до публики свое собственное объяснение таинственного исчезновения.

 
Пышные у деда бакенбарды, у него густая борода!
Но ни ножницы, ни бритва к ним не прикасались никогда.
Миссис Кристи, когда вы исчезли, что укрыло вас тогда?
Дедушкины бакенбарды и его густая борода!
 

До сего дня факты, связанные с ее исчезновением, все еще покрыты тайной, и это событие никогда не предавалось забвению, невзирая на то что последующая жизнь Агаты протекала нормально и даже счастливо. Как это ни печально, но стабильность во втором браке, которая ей так нравилась, нарушалась преследовавшими ее горестями и постоянным чувством стыда, которые она тщательно скрывала. Когда, по прошествии лет, Агата стала более доступной для публики и даже иногда принимала журналистов, постоянным и необходимым условием таких встреч было не задавать вопросов ни об ее личной жизни, ни об исчезновении. Те несколько удачливых репортеров, которым выпала удача встретиться с Агатой, редко уносили с собой что-либо новое – у нее имелся запас подготовленных ответов, которым она и обходилась в подавляющем большинстве случаев. В действительности Агата была сложным человеком, осмотрительно отгородившимся от глаз и внимания публики.

Несмотря на шум, поднятый в обществе ее исчезновением, она приобрела больше почитателей, чем потеряла. Замечательным примером ее популярности может служить письмо выжившего узника немецкого концлагеря в Бухенвальде, написанное после войны и рассказывающее о том, как заключенные обдумали и организовали в лагере сценическую постановку по ее роману «Десять негритят». Хотя среди всего ею написанного эта история наиболее мрачная и кровавая (всех персонажей убивают одного за другим), захватывающий сюжет в сочетании с моральными принципами повествования способствовал поддержанию духа заключенных.

Естественно, ее творчество было официально отмечено – присвоение звания Командор ордена Британской империи в 1956 году, присуждение докторской степени по литературе в 1961 году и присвоение титула Дама-Командор ордена Британской империи в 1971 году. К тому времени читатели уже привыкли ждать от Агаты Кристи чего-то особенного, вроде подарка к Рождеству. Казалось, что ее успехи и слава достигли предела, и вышедший в 1974 году фильм Сидни Люнета «Убийство в Восточном экспрессе» (практически точная киноверсия знаменитого романа) был признан наиболее удачной экранизацией ее произведений и заслужил множество кинематографических наград. Она любила вечера, и ее радовало всеобщее почитание, но она так никогда и не простила прессе вторжения в свою личную жизнь в тот момент, когда была совершенно беззащитной. Эмоциональные раны и шрамы, причиненные исчезновением, так окончательно и не зажили. Ее смерть два года спустя (она умерла 12 января 1976 года) породила невосполнимую пустоту в сфере детективной литературы, а ее имя стало одним из самых выдающихся имен, подлинным маяком, на который ориентируются те, кто избрал путь автора детективов.

Посмертное опубликование ее автобиографии в 1977 году ожидалось с большим нетерпением. Объяснит ли она, в конце концов, что же произошло в те одиннадцать дней ее отсутствия? Однако даже простого упоминания об исчезновении в ее автобиографии не было. Многие читатели почувствовали себя обманутыми. Некоторые комментаторы даже задались вопросом: уж не является ли это актом отмщения прессе, которая все прошедшие годы постоянно следила за Агатой?

Хвалебные публикации, которые и по сию пору посвящаются ей как писателю, неизменно содержат упоминания об ее исчезновении, и, таким образом, это событие в ее жизни, которое она предпочитала бы считать небылицей, продолжает ставить все новые и новые вопросы. Понять, что произошло, возможно лишь в том случае, если изучить всю ее жизнь, с самого раннего детства, поскольку именно тогда, как это ни удивительно, были брошены семена, из которых впоследствии выросли ее несчастья.

Часть I
Любовь и предательство

1
Розовато-лиловые ирисы и бесценные сокровища

Агата была третьим ребенком в семье Фредерика Миллера, родившегося в Америке[3]3
  В соответствии с американским Законом о гражданстве дети, родившиеся на территории США, получают американское гражданство по праву рождения.


[Закрыть] и женившегося на англичанке Клариссе Боумер Миллер. Их брак был настолько счастливым, что Агата свято верила в то, что и ей судьбою уготован такой же идеальный супруг, надо только подрасти, а там и любовь, и счастье будут с нею всегда.

Эшфилд, небольшая белая вилла, стояла на окраине Торки[4]4
  Торки – город в графстве Девоншир в Юго-Западной Англии.


[Закрыть], модного светского курорта, раскинувшегося на семи холмах южного побережья Девона. Здесь 15 сентября 1890 года появилась на свет девочка (при крещении ее нарекли Агатой Мэри Клариссой Миллер), ставшая горячо любимым «последышем» своих уже не молодых к тому времени родителей. Фредерик Миллер был веселым и чрезвычайно общительным человеком, постоянно пекущимся о своем здоровье и обожающим всевозможные театральные действа. Его кузина Кларисса, которую все в семье называли Кларой, боготворила Фредерика с раннего детства, и их брак был заключен по любви и обоюдному желанию. Кларисса была глубоко религиозной и воспринимала мир в мистическом свете. Родительская любовь в сочетании с их полнокровной, насыщенной событиями жизнью обеспечила Агате счастливое и безоблачное детство, однако не научила ее должным образом отражать уготованные судьбой удары.

В семействе Миллеров было еще двое детей: бойкая, самоуверенная Мадж и красивый, но лишенный каких-либо способностей Монти. Мадж была старше Агаты на одиннадцать лет и по мере того, как Агата взрослела, покоряла ее способностью говорить зловещими, мрачными голосами и своей любовью к нарядам. Никчемный Монти, который после недолгой службы в армии постепенно как бы сошел с семейной сцены, был старше Агаты на десять лет. Он всегда относился к ней с таким насмешливо-жестоким и наигранным снисхождением, что уже с детства она предпочитала обращаться по всем вопросам к женщинам своей семьи. Поскольку Мадж и Монти большую часть времени проводили в школе, Агата практически росла как единственный ребенок в семье. Она не посещала дошкольных подготовительных классов и вместо этого свободно разгуливала по Эшфилду, их семейному дому, в обществе друзей, существующих в ее воображении.

Центром ее ребяческого мира была детская комната, оклеенная обоями с розовато-лиловыми ирисами, где Агата проводила время в обществе заботливой няни, благочестивой христианки, насильно внушавшей своей обожаемой подопечной собственные моральные принципы и религиозную убежденность. Агате иногда было затруднительно примирить строгие моральные устои и идеалы няни с тем, что происходило вокруг, но она никогда открыто не выражала своего несогласия, поскольку по натуре не была спорщицей, а также понимала, что строгие суждения няни, а также окружающих ее взрослых были продиктованы любовью, а не страхом.

Агата была сверхчувствительным ребенком. В своих мемуарах она вспоминает об охватившем ее ужасе: она подслушала, как ее няня по секрету сообщила горничной о том, что юная мисс Агата продолжает играть в котят с воображаемыми друзьями. После такого опрометчивого выставления напоказ своей частной жизни она дала себе клятву: никогда больше не допускать кого-либо в тайну мира, существующего в ее воображении.

Теснее всего она была связана с Клариссой. Между матерью и дочерью существовала особая, невыражаемая словами любовь. В периоды невзгод рядом с Агатой не было никого, кто лучше Клариссы смог бы понять и поддержать ее. Знала Агата и то, что, если ей случится заболеть, мать лучше, чем кто-либо другой, сможет сделать ее здоровой.

Круглое лицо Агаты с глубоко сидящими серыми глазами и длинные светлые волосы придавали ее внешности какую-то одухотворенность. С годами у нее появилась не сразу различимая черта – защита от любопытного проникновения в душу; нежелательный вопрос она воспринимала, как пролетевшую мимо стрелу. Если необходимо было делиться информацией, она предпочитала делать это на своих условиях. Молчание стало для Агаты тщательно оберегаемой ценностью, неким коконом, окутывающим фантазии, и в своей дальнейшей жизни Агата больше всего ненавидела две вещи: шум и большие толпы.

Под внешним покровом детства, о котором может мечтать любой ребенок среднего класса, возникающие в ее сознании видения человека с оружием нарушали сложившуюся идиллию. Причиной этого был периодически повторяющийся ночной кошмар, в котором всегда появлялся некто в военной форме и с оружием; вот только не оружие в его руках пугало Агату и заставляло с криком просыпаться – все это происходило с ней в те моменты, когда взгляд его светло-синих глаз пересекался с ее взглядом. Впоследствии преследующие ее видения стали еще более страшными: сидя за семейным чае питием или находясь с друзьями на пикнике, Агате, при взглядах в знакомые милые лица, случалось видеть глаза того человека с оружием. К великому ужасу, ей виделось, что у любимых ею людей вместо рук выросли ноги. Возможно, это отражало ее настороженность и скрытность, постепенно, одного за другим, вовлекая в видения предметы ее обожания и безмерной любви.

Религиозные верования Агата получила главным образом от няни. У ребенка сформировалось мнение, что она, следуя по стезе добродетели, является одной из «спасенных», а в мыслях она уже слышала, как люди, обращаясь к ней, называют ее «леди Агата». Ее постигло поистине сильнейшее разочарование, когда няня объяснила ей, что «леди Агатой» ее называли бы только в том случае, если бы она была аристократкой. Небо в ее представлении походило на окружающие Эшфилд прекрасные луга, на которых пасется множество овечек. Путаница с религиозными верованиями Агаты проявлялась и в ее противоречивых чувствах к отцу: одно время она боялась, что Фредерик будет гореть в аду, потому что вопреки запретам играет в крокет по воскресеньям после полудня, а также отпускает веселые и беззлобные шутки в адрес духовенства. Кларисса тоже играла в крокет, но Агата тревожилась за нее не так сильно, поскольку на прикроватном столике матери постоянно лежала книга Фомы Кемпийского «Подражание Христу»[5]5
  В России эта книга известна под названием «О подражании Христу», автор Фома Кемпийский (перевод с латинского К. П. Победоносцева).


[Закрыть].

Вскоре после пятого дня рождения Агаты она вместе со всей семьей отправилась в продолжительную поездку во Францию; выбранный ими маршрут включал Париж, Динар, По, Аржеле, Лурд, Котере. В те дни путешествие было сравнительно недорогим удовольствием. Эшфилд был сдан в аренду, поскольку жить всей семьей за границей было дешевле, чем дома, к тому же Фредерик был озабочен тем, как улучшить напряженное положение с финансами, которые в то время находились в управлении одной нью-йоркской фирмы. Позднее в семье подозревали (впрочем эти подозрения так никогда и не нашли подтверждения), что все его состояние, возможно, перешло обманным путем в руки этой американской компании.

Убывающие финансовые возможности Фредерика, должно быть, ослабили способность его организма сопротивляться болезни, одолевавшей его в течение последующих шести лет, хотя доктора так и не смогли поставить точного диагноза. Финансовое положение Фредерика и его болезнь наложили слабый отпечаток на жизнь Агаты.

После возвращения домой, в Эшфилд, Кларисса, не боявшаяся новшеств, решила, что Агата будет учиться дома. Ведь девочка обладала исключительно живым воображением, а это и послужит ее дочери своего рода катализатором. Кларисса была настроена против того, что дети обучаются чтению до достижения ими восьми лет, однако Агата сама научилась читать, когда ей исполнилось всего пять, приучившись распознавать слова по их внешнему виду, а не по буквенному составу. Отец, обучив ее азам арифметики, вскоре обнаружил, что природа наделила его дочь талантом к этой науке, а ее способность распутывать сложные психологические проблемы впоследствии оказалась бесценной при разработке сюжетов ее детективов. Обе ее бабушки (одна жила в Бейсуотере[6]6
  Бейсуотер – район в западной части Лондона.


[Закрыть], другая – в Илинге[7]7
  Илинг – крупный пригородный район на западе Лондона.


[Закрыть]) были убежденными приверженками ценностей Викторианской эпохи, и именно у них она позаимствовала множество особенностей характера и правил поведения, которые использовала на то, чтобы сформировать образ мисс Марпл, старой девы, одержимой манией все выведывать и за всеми следить. Пребывая среди такого множества целеустремленных и самостоятельных взрослых людей, Агата выросла с убеждением, что в семье ее воспринимают как тугодума. И только, перешагнув рубеж двадцатилетия, она осознала, что ее семья была необыкновенно гармоничной, а сама она стала более умной и способной по сравнению с тем, какой виделась себе прежде.

Финансовое положение Фредерика, пошатнувшееся после поспешного отъезда старшей дочери в Нью-Йорк, продолжало ухудшаться, причиняя ему сильное беспокойство. Агате было почти одиннадцать лет, когда он начал искать работу в Лондоне, а это было практически нереальным для джентльмена пятидесяти пяти лет, никогда не работавшего и не имевшего никакой специальности. Тщетность этих поисков в Сити лишь усилило его беспокойство. Сильно похолодало, и простуда, подхваченная Фредериком, перешла в двустороннее воспаление легких. Под вечер 26 ноября 1901 года Агата, увидев, как ее мать стремглав выбежала из комнаты, в которой лежал отец, без слов поняла, что он умер.

Агата видела, как со смертью Фредерика почти все в доме внезапно изменилось. Даже высказывалось предположение, что для выхода из финансовых затруднений Клариссе следует продать Эшфилд. Но слезные мольбы ее дочерей и пришедшее вскоре протестующее письмо от Монти, находившегося в то время со своим полком за границей, заставили Клариссу капитулировать. Вместо продажи виллы был введен режим строжайшей экономии, позволивший Клариссе сохранить для семьи эту весьма незначительную недвижимую собственность. Агата всем сердцем была привязана к Эшфилду; подтверждением этого может послужить то, что в нескольких своих книгах она рассказала о непреодолимом стремлении главных героев сохранить родовые гнезда.

К счастью, через девять месяцев после смерти Фредерика произошло событие, оживившее уединенную жизнь матери и дочери в Эшфилде. В сентябре 1902 года сестра Агаты, Мадж, вышла замуж за Джимми Уоттса, старшего сына состоятельного манчестерского фабриканта Джеймса Уоттса-старшего. Агата одобряла выбор сестры, Джимми относился к ней доброжелательно, не допускал никаких несерьезных выходок, не опускался до ребяческих глупостей и, что самое главное, говорил с ней так, словно она была уже девушкой-подростком. Прежде мучившее Агату чувство ревности из-за слишком, по ее мнению, горячего участия Клариссы и Фредерика в жизни Мадж, уехавшей в Нью-Йорк, забылось, к тому же ей была выделена собственная роль в веселом и увлекательном торжестве, каким должна была стать свадьба сестры.

Церемония венчания проходила в храме Святого Спасителя в Торке; на Мадж было платье, украшенное великолепной серебряной вышивкой, в руках, вместо свадебного букета, она держала молитвенник как символ памяти о своем покойном отце. Агата была одной из шести подружек невесты, среди которых была и младшая сестра жениха, Нэн Уоттс. Девочки были в светло-желтых, с рукавами до локтей, платьях из луизианского полотна[8]8
  Лузианское полотно – тонкая шелковая ткань с вытканным рельефом из мелких клеток и полос, используется для пошива детской одежды и легких летних платьев и костюмов.


[Закрыть], надетых поверх белых нижних юбочек, головы были повязаны косыночками из алансонского кружева. Платья, сверкавшие бриллиантовыми головками заколок, были украшены жемчужными брошками в форме цветка маргаритки. Это был подарок Джимми, в дополнение к которому он вручил всем подружкам невесты по букету этих цветов, выражая таким образом свои добрые пожелания невесте{2}2
  У многих народов маргаритка издавна является эмблемой доброты и сердечности, на языке цветов она обозначает чистоту, невинность, верную любовь; их любили, воспевали поэты (и Дж. Чосер, и У. Шекспир, и Р. Бернс, и В. Гюго, и многие другие), рисовали знаменитые художники.


[Закрыть].

Многие люди впоследствии перестали общаться с Агатой из-за той скандальной известности, вызванной ее исчезновением, но Нэн всю свою жизнь оставалась рядом. Поначалу отношения двух будущих золовок омрачались соперничеством. Нэн, четырнадцатилетняя задиристая девчонка-сорванец, видела в Агате (не без помощи неких «доброжелателей») скромную двенадцатилетнюю девочку. Агата в конце концов поняла, что по натуре Нэн добрая и приветливая, но слишком уж открытая и всегда говорит то, что думает. Первоначальная взаимная подозрительность девочек в отношении друг друга практически мгновенно исчезла после свадьбы, и комната для игр в Эшфилде наполнилась громким эхом их развеселых голосов.

Отношения, возникшие между Мадж и ее вновь обретенной свекровью, были далеко не родственными. Грубость и необоснованная требовательность Мадж были оскорбительными для матери Нэн. Энн Уоттс не уставала повторять с горечью в голосе: «Мадж – это самое ужасное существо, появившееся в нашей семье». Несмотря на напряженность, возникшую между свекровью и невесткой, Агата и Кларисса, отличавшиеся хорошими манерами и светскостью поведения, всегда были желанными гостями в доме Уоттсов. К тому же между сватьями, Энн Уоттс и Клариссой, издавна существовали крепкие дружеские отношения, возникшие еще в детстве, когда обе они учились в одной школе в Чешире.

Семейство Уоттсов проживало в великолепном, огромных размеров особняке, построенном в стиле викторианской готики и расположенном в Чидле, в Чешире (сейчас это часть Большого Манчестера). В округе его называли Эбни-Холлом. В течение многих лет Агата часто бывала в этом доме, благодаря чему поняла суть и особенности жизни на широкую ногу, и в будущем использовала накопленные таким образом знания при описании бытового фона убийств, совершавшихся в загородных домах. Эбни-Холл находился во владении семьи Уоттсов с 1849 года, и в прошлом предкам нынешних хозяев случалось оказывать гостеприимство принцу Альберту и многим другим известным аристократам и политикам. В здании было множество коридоров и переходов, лестниц с изящными резными перилами, двустворчатых со средниками окон, рыцарских лат и доспехов, мраморных бюстов, а кроме того, свыше трех сотен картин, среди которых были полотна Гольбейна, Гейнсборо и Ансделла; вестибюль охраняло чучело льва, когда-то сожравшего миссионера. Перед фасадом аккуратно подстриженные садовые вкрапления окружали небольшое озерцо, а на заднем дворе был настоящий густой сад с озером еще большего размера. За сводчатой аркой, увенчанной башней с часами, располагался огород, окруженный невероятной толщины стенами, в котором было установлено вентиляционное устройство готических времен, обдувавшее теплым воздухом фруктовые деревья. Агата считала Эбни-Холл «верхом великолепия», и впоследствии он с незначительными изменениями послужил местом действия многих ее детективных романов, включая «Тайну замка Чимниз» и «Рождество Эркюля Пуаро».

Стесненные обстоятельства, в которых росла Агата, не сильно влияли на ее жизнь в подростковом возрасте, поскольку Кларисса всеми силами старалась доказать ей, что их дом остается бастионом любви и безопасности. Она договорилась с мисс Гайер, директрисой школы в Торке о том, что Агата дважды в неделю будет посещать занятия по арифметике и литературе, эти занятия продолжались полтора года.

Ее религиозным верованиям был нанесен чувствительный удар, когда однажды один из школьных учителей стал настойчиво убеждать учеников, что каждому из них в какой-то момент жизни суждено испытать отчаяние, а до этого момента они не поймут, что значит быть истинным христианином. Пройти через то, что выпало на долю Бога, – это и есть настоящее испытание, а именно: узнать, что все твои друзья тебя покинули, все, кого ты любил и кому верил, от тебя отвернулись. Пережить такое возможно, втолковывал учитель детям, если твердо верить, что это еще не конец, и помнить: если ты любишь, то обязан страдать – в противном случае тебе никогда не суждено будет постичь смысл христианской жизни. Этот урок запомнился Агате на всю жизнь.

Приезды Нэн в Эшфилд были воистину радостными событиями, которые скрашивали размеренно однообразную жизни Агаты и давали ей возможность проявить изобретательность – как можно более весело провести время. Любимой игрой было втиснуться вдвоем в набитый одеждой шкаф, а затем с криком вывалиться из него. Нэн была наследницей большого состояния, а потому вещи, которые она отказывалась носить, часто переходили к Агате.