Текст книги "Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке"

Автор книги: Джаред Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Подходы, вопросы, источники

В предыдущем разделе мы обсуждали различия между традиционными сообществами, причиной которых могут быть фундаментальные различия в численности и плотности населения, способах производства продовольствия и условий обитания. Хотя общие тенденции, о которых мы говорили, несомненно, существуют, было бы неразумно предположить, будто все особенности общества могут быть выведены из материальных условий его существования. Примером могут служить культурные и политические различия между народами Франции и Германии, которые необязательно объясняются различиями в природных условиях двух стран, весьма незначительными с точки зрения общего разнообразия мировой среды обитания.

Ученые пользуются разными методами для объяснений различий между обществами. Каждый из этих подходов полезен для понимания определенных различий между определенными обществами, однако оказывается непригодным в других случаях. Один из подходов – эволюционный, описанный и проиллюстрированный в предыдущем разделе: общества, различающиеся размером населения и его плотностью, значительно отличаются друг от друга, в то время как сходные по размеру и плотности населения общества имеют много и других общих черт. Можно предположить – а иногда и наблюдать это напрямую, – что изменения в сообществе связаны с изменением его размера.

С эволюционным подходом может быть связан и другой, так называемый адаптационный: идея тут заключается в том, что некоторые особенности общества играют адаптивную роль и помогают ему функционировать более эффективно в конкретных природных условиях, в конкретной среде обитания, в условиях определенной социальной организации, определенной численности и плотности населения. Примером этого может служить тот факт, что любому сообществу, состоящему более чем из нескольких тысяч членов, необходимы, во-первых, лидеры, а во-вторых – умение производить излишки продовольствия, необходимые для содержания этих лидеров. Этот подход вынуждает ученого прибегать к обобщениям и интерпретировать изменения, происходящие со временем в данном обществе, с точки зрения влияния окружающей среды.

Другой подход, прямо противоположный, рассматривает каждое общество как уникальное, как результат его конкретной истории, и считает его культурные представления и образ жизни независимыми переменными, которые не диктуются условиями окружающей среды. Среди практически бесконечного числа примеров отмечу один крайний случай, ситуацию чрезвычайно драматичную и убедительно свидетельствующую об отсутствии прямой связи с материальными условиями жизни (речь пойдет об одном из народов, упоминаемых в этой книге). Народность каулонг, одна из десятков небольших человеческих популяций, живущих вдоль южного склона водораздела на острове Новая Британия, расположенного к востоку от Новой Гвинеи, в прошлом практиковала ритуальное удушение вдов. Когда умирал мужчина, его вдова обращалась к своим братьям с просьбой ее задушить. Женщину не убивали против ее воли, и другие члены сообщества не принуждали ее к самоубийству, однако она выросла, наблюдая этот обычай, и следовала ему, овдовев. Она настойчиво уговаривала своих братьев (или сына, если у нее не было братьев) исполнить свой тяжкий долг и удушить ее, несмотря на их естественное нежелание это делать, и даже садилась так, чтобы им было удобнее.

Ни один ученый не взялся бы утверждать, что обычай каулонг душить вдов полезен для их сообщества или в долговременной перспективе приносит генетическую пользу (задушенной вдове – посмертно – или ее родственникам). Ни один социолог не обнаружил в среде обитания каулонг каких-либо особенностей, которые давали бы соблюдающим этот обычай какое-то преимущество перед обитателями северных склонов водораздела или перед людьми, живущими на южных склонах к востоку или к западу от каулонг. Мне неизвестны другие сообщества ни на Новой Британии, ни на Новой Гвинее, которые практиковали бы ритуальное удушение вдов, за исключением родственных каулонг и живущих по соседству с ними сенгсенг. По-видимому, необходимо рассматривать удушение вдов как независимую культурную особенность каулонг, по неизвестной причине сложившуюся в данном районе Новой Британии. Эта особенность могла бы со временем исчезнуть в результате естественного отбора и конкуренции между сообществами (то есть если бы те обитатели Новой Британии, которые не душат вдов, получали бы эволюционное преимущество перед каулонг); впрочем, этот обычай сохранялся в течение долгого времени, пока под внешним давлением не прекратил свое существование примерно в 1957 году. Любой, кто знаком с каким-нибудь традиционным сообществом, сможет вспомнить какую-нибудь особенность (пусть и не в столь крайней форме), характерную только для этого сообщества, но не приносящую видимой пользы, а иногда и явно вредную и не являющуюся очевидным следствием местных условий.

Еще один подход к пониманию различий между сообществами – это признание того факта, что в любом регионе исторически широко представлены и распространяются культурные представления и обычаи, не имеющие явной связи с местными условиями. Знакомым читателю примером этого может служить почти повсеместное распространение монотеистических религий и нетональных языков в Европе – в отличие от немонотеистических религий и тональных языков в Китае и примыкающих к нему регионах Южной Азии. Мы многое знаем о происхождении и историческом распространении каждого типа религий и языков. Однако мне не известно ни одной убедительной причины, по которой тональные языки меньше подходили бы для природных условий Европы, а какая-либо монотеистическая религия исходно была бы менее пригодна для окружающей среды Восточной или Юго-Восточной Азии.

Религии, языки и другие верования и практики могут распространяться одним из двух путей. Первый из них – это расселение народов, несущих с собой свою культуру, как это было с европейцами, эмигрировавшими в Америку и Австралию и приносившими с собой европейские языки и общественную организацию европейского типа. Второй путь – это принятие каким-либо народом системы верований и поведения, свойственных другой культуре: так, например, современные японцы переняли западную манеру одеваться, а современные американцы усвоили привычку есть суши (при том что американцам не пришлось для этого массово эмигрировать в Японию, а японцам – в США).

Еще одна тема, неизбежно возникающая при разговоре о культурных различиях и с которой мы еще неоднократно столкнемся в этой книге, это разница между непосредственным поводом для явления и подлинной причиной. Чтобы понять, в чем тут разница, представьте себе пару, которая после двадцати лет брака собралась разводиться и пришла на консультацию к психотерапевту. На вопрос врача: “Какая неожиданность заставила вас прийти ко мне и задуматься о разводе после двадцати лет совместной жизни?” муж отвечает: “Дело в том, что она сильно ударила меня по лицу тяжелой стеклянной бутылкой; я не могу жить с женщиной, которая так себя ведет”. Жена признает, что действительно ударила мужа стеклянной бутылкой и что это – причина их разрыва. Таково непосредственное объяснение. Однако врачу известно, что удары бутылками редко случаются в счастливых семьях, и он начинает расспрашивать об истинных мотивах супругов. Жена отвечает: “Я не могла больше терпеть его постоянных романов с другими женщинами – поэтому я его и ударила”. Измены мужа – действительная (то есть основная) причина. Муж сознается в своих изменах, но врач опять же задается вопросом: почему этот мужчина, в отличие от многих других, счастливо живущих в браке, постоянно заводит романы? Муж отвечает: “Моя жена – холодная, эгоистичная женщина, а я обнаружил, что, как любой нормальный человек, стремлюсь к отношениям, полным любви. Такие отношения я и ищу с другими женщинами, и в этом и есть основная причина разрыва”.

В ходе длительного лечения психотерапевт, вероятно, исследовал бы детские воспоминания женщины, чтобы понять, какие особенности воспитания сделали ее холодной и эгоистичной (если она и в самом деле такова). Однако даже это краткое описание визита к врачу дает возможность увидеть, что в цепочке причин и следствий некоторые из них лежат на поверхности, а другие не видны сразу, но гораздо более фундаментальны. В этой книге мы увидим многие такие цепочки. Например, непосредственный (лежащий на поверхности) повод к войне между племенами (глава 4) может заключаться в том, что некто А из одного племени украл свинью у некоего Б из другого племени. Вор оправдывает свое воровство уважительной причиной (кузен Б в свое время обещал, что купит свинью у отца А, но не уплатил условленной цены); фундаментальной же причиной войны была засуха, нехватка продовольствия и демографическое давление, в результате чего свиней оказалось недостаточно для того, чтобы прокормить членов обоих племен.

Таковы вкратце подходы, с помощью которых ученые пытаются разобраться в различиях между человеческими обществами. Что же касается того, как ученые получают-знания о традиционных сообществах, то здесь источники информации могут быть довольно условно разделены на четыре пересекающиеся категории, каждая из которых обладает собственными достоинствами и недостатками. Самый очевидный способ (с его помощью была получена большая часть информации в этой книге) – это отправка подготовленного специалиста, социолога или биолога, который посещает какое-либо традиционное сообщество или даже живет в нем и проводит исследования по какой-то определенной теме. Главный недостаток такого подхода заключается в том, что ученому обычно не удается поселиться в традиционном обществе до того, как члены этого общества уже “умиротворены”, поражены завезенными заболеваниями, завоеваны и подчинены правительству государства – а значит, уже значительно изменились по сравнению со своим исходным состоянием.

Второй метод – это попытка “пролистать обратно” недавние перемены в жизни современных традиционных обществ. Для этого членов не знающих письменности обществ просят рассказывать передаваемые изустно истории и реконструируют благодаря этому состояние сообщества, каким оно было несколько поколений назад.

Третий метод, как и предыдущий, использует устные реконструкции, насколько они позволяют представить себе традиционное сообщество до посещения его современными учеными, но дополняет эти реконструкции описаниями, сделанными путешественниками, торговцами, правительственными чиновниками и миссионерами, которые обычно опережают ученых в контактах с традиционными сообществами. Хотя полученные таким образом результаты оказываются менее систематическими, менее качественными и не такими научно строгими, как отчеты подготовленных полевых исследователей, они обладают важным преимуществом, которое компенсирует их недостатки: они описывают традиционные сообщества на более ранней стадии, чем та, которую наблюдали позднее ученые.

Наконец, единственным источником информации об обществах отдаленного прошлого, к тому же не зависящим от наличия у этих обществ письменности или контактов со знающими письменность наблюдателями, являются археологические раскопки. Археология обладает тем преимуществом, что позволяет увидеть культуру такой, какой она была задолго до контактов с современным миром и изменений, которые произошли в результате этих контактов. Из недостатков этого метода надо назвать недоступность тонких деталей (например, имен людей и мотивов, которые ими двигали) и менее уверенные заключения о социальных аспектах жизни людей, насколько о них можно судить по материальным следам, обнаруживаемым археологами.

Для читателей (особенно исследователей), которые хотели бы узнать больше о различных способах получения информации о традиционных обществах, я привожу развернутый список литературы в конце книги.

Маленькая книга о большом предмете

В принципе, предмет этой книги – все аспекты культуры всех народов мира на протяжении последних 11,000 лет. Однако на самом деле такой охват потребовал бы тома примерно в 2500 страниц, который никто не был бы в состоянии прочесть. Поэтому я из практических соображений отобрал лишь некоторые темы и некоторые народности, которые я буду обсуждать и описывать, чтобы получилась книга доступного объема. Я надеюсь, что мне удастся побудить читателей заинтересоваться темами и сообществами, которые мной не описаны, обратившись к превосходным работам других авторов (многие из этих работ перечислены в разделе “Что еще почитать”).

Что касается выбора тем, то я, чтобы показать весь спектр различных способов понимания традиционных сообществ, отобрал девять предметов обсуждения, которым посвящены 11 глав. Две темы – “Опасности” и “Воспитание детей” – касаются областей, в которых мы можем рассматривать некоторые обычаи традиционных сообществ как пригодные для использования в нашей собственной жизни. Это как раз те две области, где навыки представителей традиционных сообществ, в которых я жил, в наибольшей мере повлияли на мой образ жизни и принимаемые решения. Три другие области – “Отношение к престарелым”, “Языки и многоязычие”, “Здоровый образ жизни” – включают моменты, в которых традиционные практики могут послужить моделью и для наших индивидуальных решений, и для нашего общества в целом. Еще одна тема – “Мирное разрешение споров” – полезна скорее с точки зрения общественных интересов в целом, чем с точки зрения интересов отдельного человека. В отношении всего этого нужно ясно понимать, что далеко не просто позаимствовать или приспособить обычаи одного общества к жизни другого. Например, даже если вы восхищаетесь определенными правилами воспитания детей, принятыми в традиционном сообществе, вам может быть непросто применить их в отношении ваших собственных детей, если все остальные родители в вашем окружении воспитывают своих отпрысков в соответствии с самыми современными тенденциями.

Что касается религии, то я не думаю, что кто-то из читателей или какое-то общество в результате обсуждения мною этого предмета в главе 9 обратится в какую-нибудь племенную религию. Однако большинство из нас на протяжении жизни проходит различные фазы поиска ответов на собственные вопросы, касающиеся религии. На одном из таких жизненных этапов читатель может извлечь пользу из размышлений о том, насколько разнообразное значение имела религия в различных обществах на протяжении истории человечества.

Наконец, две главы, посвященные войнам, на мой взгляд, показывают ту область, где лучшее понимание традиционной практики поможет оценить те блага, которые принес нам государственный строй. (Не возмущайтесь, не напоминайте мне о Хиросиме или об окопных войнах, отказываясь даже обсуждать “преимущества” войн, которые ведут государства; вопрос может оказаться более сложным, чем кажется на первый взгляд.)

Конечно, такой выбор тем оставляет за рамками рассмотрения множество важнейших предметов социологических исследований – таких как искусство, методы познания, кооперация, кулинария, танцы, отношения полов, система родства, предполагаемое воздействие языка на восприятие и мышление (гипотеза Сепира – Уорфа[6]6
  Гипотеза Сепира – Уорфа – гипотеза лингвистической относительности, концепция, разработанная в 30-х годах XX века, согласно которой структура языка определяет мышление и способ познания реальности (прим. перев.).


[Закрыть]), литература, брачные отношения, музыка, сексуальные практики и прочее. В защиту своего подхода хочу сказать, что эта книга не имеет цели дать полный обзор жизни человеческого общества и представляет лишь некоторые аспекты. Причины указаны выше; существуют превосходные публикации, освещающие отсутствующие в книге темы с самых разных точек зрения.

Что касается выбора примеров, то невозможно в одной книге привести примеры из жизни всех небольших традиционных сообществ по всему миру. Я решил сосредоточить внимание на группах и племенах мелких фермеров и охотников-собирателей, в меньшей степени – на вождествах и в еще меньшей – на государствах, потому что первые сильнее всего отличаются от нашего собственного современного общества и этот контраст может большему нас научить. Я неоднократно привожу примеры из жизни нескольких дюжин таких традиционных сообществ из разных регионов мира. Таким образом, я надеюсь, читатель сможет составить более комплексную и подробную картину и увидеть, как сочетаются различные аспекты жизни этих сообществ: воспитание детей, отношение к престарелым, восприятие опасности, разрешение споров.

Где живут 39 сообществ, которые особенно часто упоминаются в этой книге:

Новая Гвинея и соседние острова:

1. Дани. 2. Файю. 3. Дариби. 4. Энга. 5. Форе. 6. Цембага маринг. 7. Хинихон. 8. Островитяне Маилу. 9. Островитяне Тробриана. 10. Каулонг.

Австралия: 11. Нгариньин. 12. Йолнгу. 13. Сэндбич. 14. Юваалияй. 15. Кунаи. 16. Питьянтьятьяра. 17. Уиил и минонг.

Евразия: 18. Агта. 19. Айны. 20. Жители Андаманских островов. 21. Киргизы. 22. Нганасаны.

Африка: 23. Хадза. 24. !Кунг. 25. Нуэр. 26. Пигмеи (мбути, ака). 27. Туркана.

Северная Америка: 28. Калуса. 29. Материковые чумаш. 30. Островные чумаш. 31. Инупиаты. 32. Инупиаты Северного склона Аляски. 33. Шошоны Большого Бассейна. 34. Индейцы северо-западного побережья.

Южная Америка: 35. Аче. 36. Мачигенга. 37. Пираха. 38. Сирионо. 39. Яномамо.

Некоторые читатели могут счесть, что я привожу непропорционально много примеров из жизни обитателей Новой Гвинеи и соседних тихоокеанских островов. Причина отчасти заключается в том, что в этом регионе я провел больше всего времени и знаю его лучше других. Однако дело еще и в том, что Новая Гвинея в самом деле демонстрирует наибольшее разнообразие человеческих культур. Это единый дом для тысячи из примерно семи тысяч языков, существующих в мире. Этот остров – местожительство для наибольшего числа сообществ, которые даже в наше время остаются вне зоны государственного контроля или подчинились ему совсем недавно. Население Новой Гвинеи отличается величайшим разнообразием традиционных укладов жизни: кочующие охотники-собиратели, рыбаки побережья и внутренних районов, земледельцы, выращивающие саго в долинах и оседлые огородники и свинопасы горной местности; размер популяций варьирует от групп в несколько десятков человек до племен В 200,000 человек. Тем не менее, как вы увидите, я подробно обсуждаю наблюдения других ученых над другими сообществами со всех обитаемых континентов.

Поэтому, чтобы не отпугнуть потенциальных читателей размером и стоимостью книги, я опустил примечания и ссылки на отдельные утверждения в тексте. Вместо этого я привожу источники в разделе “Что еще почитать”, распределив их по главам. Части этого раздела, в которых содержатся ссылки, относящиеся ко всей книге, включая пролог, приведены в конце текста. Части, содержащие ссылки к главам 1—11 и к эпилогу, не даны в книге, но помещены на легкодоступном сайте jareddiamondbooks.com. Хотя раздел “Что еще почитать” все равно получился много длиннее, чем понравится большинству читателей, он все же не исчерпывает всей библиографии к каждой главе. Я отобрал лишь современные работы, которые предоставят читателям с более глубокими интересами необходимый материал, плюс некоторые классические труды, которые и сегодня не перестают радовать читателей.

План книги

Данная книга состоит из одиннадцати глав, объединенных в пять частей, и эпилога. Часть первая состоит из единственной главы 1, показывающей сцену, на которой разыгрывается действие остальных глав, и содержащей объяснение того, как традиционные сообщества делят пространство – или устанавливая четкие границы, отделяющие взаимно запретные территории, подобные границам современных государств, или принимая более гибкие соглашения, предоставляющие соседним группам взаимные права на использование в особых целях территории соседей. Однако в любом случае никто не пользуется полной свободой передвижения, так что представители традиционных сообществ склонны рассматривать других людей как принадлежащих к одному из трех типов: известные личности, являющиеся друзьями; другие известные личности, которые являются врагами; и незнакомцы, которых скорее следует считать врагами. В результате такого взгляда люди, ведущие традиционный образ жизни, не могут знать внешний мир за пределами территории собственного племени.

Вторая часть включает три главы, в которых рассматривается разрешение споров. В отсутствие централизованного государственного управления и юрисдикции маленькие традиционные сообщества разрешают споры одним из двух способов; первый из них более примирительный, а другой – более насильственный, чем способы, принятые в государственном обществе. Я показываю мирное разрешение конфликта (глава 2) на примере инцидента, в ходе которого ребенок-новогвинеец был случайно убит, а затем его родители и родственники убийцы в течение нескольких дней достигали соглашения по поводу компенсации и эмоционального примирения. Целью таких процессов является не определение того, кто прав, а кто – виноват, но восстановление отношений (или отказ от их восстановления) между членами маленького сообщества, которым предстоит всю оставшуюся жизнь встречаться друг с другом. Я противопоставляю эту мирную форму традиционного разрешения противоречий способу осуществления правосудия в условиях государства: судебный процесс часто бывает медленным, а стороны, участвующие в нем, – часто незнакомые друг с другом люди, которые никогда больше не встретятся, а целью процесса является установление того, кто прав, а кто виноват, а не восстановление взаимоотношений. При этом у государства в процессе имеются собственные интересы, которые могут не совпадать с интересами потерпевшего. Для государства подобная система правосудия – необходимость. Однако традиционное мирное разрешение конфликтов может обладать некоторыми преимуществами, которые было бы полезно ввести в систему современного правосудия.

Если конфликт в небольшой общине не разрешен его участниками мирно, альтернативой является насилие или даже война, поскольку отсутствует государственная система правосудия, которая могла бы вмешаться в спор. В отсутствие сильной политической власти и монополии государства на применение силы такое насилие часто приводит к цепочке убийств из мести. Краткая глава 3 рассказывает о войне в традиционном обществе на примере мелкого столкновения между группами дани, живущими в западной части Новогвинейского нагорья. В более пространной главе 4 я рассматриваю военные столкновения в традиционных обществах по всему миру, пытаясь понять, заслуживают ли они действительно названия войн, почему так велико число их жертв, чем они отличаются от войн, которые ведут государства, и почему вообще войны более распространены у одних народностей, чем у других.

Третья часть книги состоит из двух глав, касающихся противоположных этапов человеческой жизни: детства (глава 5) и старости (глава 6). Спектр традиций воспитания детей в традиционном обществе широк – от весьма жестких до настолько снисходительных, что они были бы сочтены недопустимыми в большинстве современных государств. Тем не менее некоторые темы постоянно возникают при взгляде на традиционное воспитание детей. Читатели этой главы, вероятно, восхитятся некоторыми обычаями и придут в ужас от других, а также зададутся вопросом: не стоит ли позаимствовать у традиционных сообществ те или иные методы воспитания детей.

Что касается отношения к старикам (глава 6), то некоторые группы, особенно кочевые или живущие в особо суровом природном окружении, вынуждены отказывать пожилым соплеменникам в заботе, покидать их на произвол или убивать. Зато другие группы обеспечивают своим престарелым членам гораздо более удовлетворительную и продуктивную жизнь, чем большинство обществ западного типа. В число факторов, определяющих эти различия, входят условия окружающей среды, польза, приносимая стариками, а также ценности и обычаи данного сообщества. В современном обществе чрезвычайно увеличившаяся продолжительность жизни и резко снизившаяся полезность стариков создают в нашем обществе немало трагедий, и отношение к престарелым в некоторых традиционных сообществах могло бы послужить нам примером.

Четвертая часть, состоящая из двух глав, посвящена различным опасностям и реакции на них. Я начинаю (глава 7) с описания трех действительно или потенциально опасных случаев, которые произошли со мной на Новой Гвинее, и рассказываю, что я в результате узнал об общепринятом отношении традиционных народностей к подобным ситуациям; я восхищаюсь этим отношением, которое называю “конструктивной паранойей”. Столь парадоксальным словосочетанием я обозначаю постоянное осознание важности мелких происшествий или знаков, которые в каждом отдельном случае несут лишь небольшой риск, однако повторяются тысячи раз на протяжении жизни человека и, если на них не обращать внимания, в конце концов могут оказаться вредоносными или фатальными. “Несчастные случаи” не происходят случайно и не являются результатом невезения: все события рассматриваются как имеющие определенную причину, так что возможные причины нужно отслеживать и всегда быть начеку.

Следующая, восьмая, глава описывает типы опасностей, неразрывно связанных с жизнью традиционных сообществ, и различные способы реакции на них. Как мы увидим, наше современное восприятие опасностей и реакция на них в некоторых отношениях фундаментально иррациональны.

Заключительная, пятая, часть состоит из трех глав, которые посвящены темам, которые занимают центральное место в жизни человека и претерпевают быстрые изменения в современном мире: религии, языку и здоровью. Содержание главы 9, в которой речь пойдет об уникальном феномене, свойственном исключительно человеку, – религии, непосредственно вытекает из предыдущих двух глав, где говорится об опасностях, потому что наш постоянный поиск причин опасностей может явиться основанием для возникновения религии. Почти повсеместное распространение религии в человеческом обществе говорит о том, что она выполняет важные функции независимо от того, истинны ли ее догматы. Однако относительная важность выполняемых религией функций меняется по мере развития человеческого общества. Интересно поразмыслить над тем, какие же функции религии имеют шанс стать самыми важными в наступающие времена.

Язык, как и религия, – уникальная особенность человека; он часто рассматривается в качестве самого важного отличия человека от других животных. Хотя в мире небольших сообществ охотников-собирателей среднее число говорящих на том или ином языке колеблется от нескольких сотен до нескольких тысяч, члены многих из них говорят на нескольких языках. Современные американцы часто полагают, что многоязычие не следует поощрять, поскольку оно, как считается, затрудняет ребенку овладение языком и мешает интеграции иммигрантов. Однако последние исследования показывают, что владеющие несколькими языками люди на всю жизнь обретают когнитивные преимущества. Впрочем, языки сейчас исчезают так быстро, что, если современная тенденция сохранится, 95% существующих в мире языков умрут или станут умирающими в течение столетия. Последствия этого несомненного факта оцениваются столь же противоречиво, как и последствия владения несколькими языками: многие приветствовали бы сохранение в мире всего нескольких широко распространенных языков, в то время как другие указывают на преимущества, которые разнообразие языков приносит и обществам, и отдельным людям.

Последняя, одиннадцатая, глава имеет для нас сегодня наиболее прямое практическое значение. Большинство из нас, граждан современных государств, умрет от неинфекционных болезней – от диабета, гипертонии, инсультов, инфарктов, различных форм рака и т.д. Эти болезни мало или вовсе неизвестны народностям, которые ведут традиционный образ жизни; впрочем, члены этих сообществ часто начинают болеть ими через одно-два десятилетия после приобщения к западному стилю жизни. Очевидно, что западный стиль жизни порождает перечисленные заболевания, и мы могли бы снизить свои шансы умереть от них, если бы смогли минимизировать факторы риска. Для иллюстрации этой мрачной истины я привожу два примера – гипертонии и диабета второго типа. Оба эти заболевания зависят от генов, влияние которых было бы благоприятным в условиях традиционного образа жизни, но становится фатальным в условиях жизни западного типа. Многие современные люди, осознав эти факты, соответственно изменили свой образ жизни, увеличив тем самым ее продолжительность и улучшив качество. Таким образом, если болезни убивают нас, то происходит это, так сказать, с нашего собственного разрешения.

Наконец, эпилог книги завершит круг, который мы начали в прологе, со сцены в аэропорту Порт-Морсби. Только прибыв в аэропорт Лос-Анджелеса, я начал эмоционально возвращаться в родное для меня американское общество после нескольких месяцев, проведенных на Новой Гвинее. Несмотря на резкие различия между Лос-Анджелесом и новогвинейскими джунглями, значительная часть позавчерашнего мира продолжает жить в наших телах и в нашем обществе. Большие перемены начались всего и ООО лет назад даже в тех регионах, где они начались прежде всего; в наиболее населенных частях Новой Гвинеи они начались всего несколько десятилетий назад, а в некоторых все еще малодоступных районах Новой Гвинеи и Амазонии едва только начинаются. Однако для тех из нас, кто вырос в современных государствах, современные условия жизни воспринимаются как нечто настолько само собой разумеющееся, что нам трудно отметить все фундаментальные отличия традиционных сообществ во время кратких визитов к ним. Поэтому эпилог начинается с перечисления этих отличий, поразивших меня по прибытии в аэропорт Лос-Анджелеса, как они поражают американских детей или жителей новогвинейских и африканских деревень, которые выросли в традиционных сообществах и подростками или взрослыми переселились на Запад. Я посвящаю эту книгу одной из своих хороших знакомых – Мег Тейлор, которая выросла на Новогвинейском нагорье и провела много лет в Соединенных Штатах в качестве посла своей страны и вице-президента Всемирного банка. В разделе “Благодарности” приведены краткие сведения о Мег.

Традиционные сообщества демонстрируют нам продолжающийся тысячи веков естественный эксперимент по организации человеческой жизни. Мы не можем повторить этот эксперимент, начав переделывать тысячи современных обществ, чтобы через несколько десятилетий посмотреть, что получится; нам приходится изучать этот процесс на примере тех сообществ, которые подобный эксперимент уже проводят. Когда мы знакомимся с некоторыми особенностями традиционного образа жизни, то мы радуемся, что избавлены от них; это позволяет нам больше ценить наше собственное общество. Другие особенности нам нравятся, и мы сожалеем об их утрате и задаемся вопросом, нельзя ли нам некоторые из них использовать. Например, нас наверняка обрадовало бы отсутствие неинфекционных болезней, связанных с западным образом жизни. Когда мы узнаем о традиционных способах разрешения споров, воспитания детей, обращения с престарелыми, об отслеживании опасностей и многоязычии, мы также можем заключить, что некоторые из этих традиционных особенностей могли бы быть для нас желательными и полезными.