Текст книги "Двое на озере Кумран"

Автор книги: Джанни Родари

Соавторы: Примо Леви,Лино Альдани,Анна Ринонаполи,Эрманно Либенци,Джордано Питт,Серджо Туроне,Маурицио Виано,Марко Дилиберто
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

АННА РИНОНАПОЛИ
Бамбуковая палочка

Он привык хотя бы в воскресенье, хотя бы на час мысленно отгородиться от близких и знакомых, побыть наедине с самим собой. Вот и теперь он уютно расположился в кресле с трубкой в руке. Должен же он когда-нибудь избавиться от своего стереотипа – образцовый семьянин, прилежный кассир в банке, запрограммированный на все дни недели.

Драгоценный полуденный час свободы… Невидимая стена отгораживает его от шума машин и грохота мотоциклов, чьи владельцы спешат на просмотр очередного фильма, от надоедливых вопросов Оттилии, которая почему-то никогда не может в одиночестве перелистывать любимый бульварный журнальчик.

– Да, вероятно, – рассеянно отвечает он, весь во власти приключений капитана Стила. Кажется, он все-таки догадался, каким образом спасется от гибели бесстрашный герой Галактики! От волнения он часто заморгал, и в ту же секунду до его ушей долетел насмешливый голос Оттилии:

– Как только тебе не совестно, Луиджи! В твоем-то возрасте увлекаться фуметти.[1]1
  Фуметти – итальянский вариант комиксов. – Прим. перев.


[Закрыть]

Он не желает ее слушать, отыскивает строку, на которой остановился, но пронзительный голос жены снова настигает его.

– Взгляни лучше на эти фотографии. Бандиты продолжают убивать ни в чем не повинных людей. Вот что страшно!

– Ну, конечно, это куда страшнее возможного вторжения инопланетян, – зло, с усмешкой подтверждает он.

Оттилия глубоко оскорблена, она обвиняет его в равнодушии, удивляется, как можно быть таким бессердечным.

Он, с трудом оторвавшись от книги, бросает в ответ:

– Наш мир лихорадит. Его не вылечишь хныканьем и разглядыванием фотографий.

– Ясно, ему станет легче только от фуметти!

Брешь в его обороне пробита, и Оттилия неудержимо в нее врывается. Если так будет продолжаться, Мирелла никогда не найдет мужа. Хорошо хоть, что Джордже сделает карьеру, он, не в пример Мирелле, юноша предприимчивый. И сразу, без передышки, новый залп. Он, Луиджи, совершенно не занимается детьми. А уж по воскресеньям для него вообще никого не существует: ни жены, ни детей.

Их «детям» уже далеко за двадцать, беспокоиться за них не надо, просто Оттилия под благовидным предлогом (кстати, неудачным) пытается водрузить семейный флаг на разрушенной баррикаде. Скорее ленивая, чем глупая, она, словно паразит, питается чужими мыслями, впечатлениями, чувствами. И вот уже нет места для капитана Стила, благородного галактического героя, его миссия доброй воли утратила всякий смысл, космический корабль превратился в пустую консервную банку. В современном мире пятидесятилетнему кассиру не дозволено играть в солдатики. Однако он не хочет признать свое поражение и, зажав под мышкой книгу, встает и уходит из дому. В душу его. как он тому ни противился, уже закралось сомнение: что если он и в самом деле бежит от действительности и живет в стране чудесных приключения?

От весеннего солнца его разморило, ноги упорно отказывались идти дальше. Он присел в парке на скамейку. Бегло скользнув взглядом по мальчугану в инвалидной коляске и невольно отметив стройные ножки проходившей мимо блондинки, он невидящими глазами уставился на гонявших мяч ребятишек. Он смотрел на них долго и упорно, но все расплывалось перед его глазами. Откуда-то негромко доносилась мелодия популярной песенки «И мы с тобой ватусси». А он видел лишь песок под ногами да раскрытую книгу с новыми приключениями капитана Стала. Но и страницы книги почему-то пожелтели, их словно бы перечеркнула жирная надпись: «Мальчишеское бегство от действительности».

– Мальчишеское? Но почему? Ведь такие книги волнуют взрослых больше, чем ребят, – сам того не замечая, вслух произнес он.

– Быть может, потому, что в наши дни люди ждут чуда от науки, – ответил сидевший рядом седой, крепкий на вид старик, судя по всему, военный в отставке. В руках у него была бамбуковая палочка, который он чертил кружки на песке.

– Видимо, в вас живет неосознанное стремление к добру, – продолжал старик. – Быть может, вы хотели бы творить добро, но тайком, нести радость незнакомым людям, ибо добро, которое вы делаете близким, никто не замечает, оно воспринимается как должное, как ваша прямая обязанность.

Его слова поразили Луиджи в самое сердце.

– Представьте себе, что я инопланетянин, – снова заговорил старик. – Я дарю вам эту палочку, которая непосвященным покажется самой обыкновенной палкой. В действительности же она способна выполнить любое ваше желание. Попробуйте и убедитесь сами.

Луиджи, поколебавшись, взял палочку. Взгляд его упал на парализованного мальчика, который, смирившись с жестокой судьбой, тоскливо смотрел, как неподалеку ребятишки играют в мяч. Если б его изуродованные ноги вновь могли обрести силу, упругость, ловкость…

Но что это? Мальчуган выскочил из коляски и побежал к юным футболистам.

– Куда ты, вернись! – кричит мать и вдруг, поняв, что бежит ее больной сын, без чувств падает на землю. Когда она приходит в себя, вокруг нее толпятся взволнованные происшедшим люди. Они шумят, перебивают друг друга. Спокоен лишь сам виновник переполоха.

– Дайте же мне поиграть в футбол, – говорит он.

Сегодня вечером все газеты выйдут под огромными заголовками: «Чудо в Милане», в тысячах семей начнутся споры: «правда-неправда». Но кассир Луиджи Рода об этом не думает, для него самой большой радостью была первая улыбка больного ребенка. Он вышел из парка, ищет старика, чтобы вернуть ему палочку.

Но тот исчез. Луиджи Рода сжимает в руке бамбуковую палочку. Нет, это не простая палочка, это, конечно же, изобретение другой, высокоразвитой цивилизации. И пятидесятилетний кассир, сияя от счастья, быстро шагает по улице. Ну, ну, подойди поближе, бедный песик. Ты хромаешь? Вот так, беги с веселым лаем, как и твои бродячие собратья. А ты, старая скрюченная старушонка, распрями спину. Нет, этот дом никуда не годится – старый, облезлый. Побольше фантазии, господа архитекторы. Вот тут мы поставим колонны, здесь соорудим портик. (И долго еще жители дома не могли взять в толк, куда подевалось парадное.)

А Луиджи Рода продолжает свой путь. Дребезжит трамвай. Луиджи вспоминает: ему всегда были не по душе миланские трамваи – такие серые, унылые. Пусть же они будут цвета спелой вишни. И пусть муниципальные власти лопнут от злости, но сейчас он сунет каждому бедняку пачку ассигнаций. А потом распахнет двери больниц; он ненавидит болезни: конечно, нам суждено умереть, но от старости, а не от страшных, неизлечимых болезнен.

И Луиджи шагает по городу, не замечая, что пассажиры трамваев и пешеходы с восторгом и ужасом вытаскивают из карманов тысячные ассигнации, старики выплевывают вставные челюсти, больные выбегают из больниц, и все громко поют «И мы с тобой ватусси».

Волшебные волны залили Милан. Директора банков открывают несгораемые шкафы и раздают деньги служащим и клиентам, водители останавливают трамваи и автобусы и приглашают пешеходов занять места, согбенные старики и старухи выпрямляются и тоже начинают петь во весь голос «И мы с тобой ватусси». Жизнь чудесна. Как прекрасно жить на свете!

И так продолжается до позднего вечера, пока Луиджи Рода не говорит: «А теперь, детки, баста. Ложитесь-ка спать. Мне надо дочитать приключения капитана Стила, старины Ника для друзей и близких. Все в постель, сегодня мы неплохо повеселились».

Нет, они все говорят, говорят, быстро, громко. Надо скорее отклтататвся от них всего на один воскресный час. Прошу вас, я отдам вам все, прикажу палочке… Но где она, ее нет, кто взял мою палочку?

– Умоляю тебя, Джордже, отдай ему эту дурацкую палку. Я не в силах больше переносить его крики.

Это голос Оттилии. Она всегда по самому ничтожному поводу говорит неестественно-трагическим тоном.

– Успокойся, успокойся, папа. Врач запретил тебе разговаривать.

Джордже с тревогой смотрит на отца. Луиджи заговорщески улыбается ему и шепчет;

– Тебе я могу открыть тайну. Эта палочка обладает магической силой. Но люди не должны об этом знать. Они могут использовать мое открытие во вред человечеству. Положи ее сюда, рядом с постелью.

– Хорошо, папа. Успокойся. Вот она. Обыкновенная бамбуковая палка, которая гнется, как и все бамбуковые палки на свете.

– Она только с виду палка, неужели ты не понимаешь! А книга? Где моя книга? Верно, осталась у старика. Перестань гнуть палку! Сколько раз нужно повторять, что это не обычная палка!

– Папа, ну что за чушь взбрела тебе в голову!

– Оставь его в покое, Джордже, – снова голос Оттилии.

– Нельзя допустить, чтобы он поверил галлюцинациям, – отвечает Джордже.

Он поднимает палку над кроватью.

– Папа, смотри, раз – и палка сломалась. Я куплю тебе новую, с серебряным набалдашником.

Луиджи Рода с ужасом смотрит, как сын, напрягаясь, выгибает палку. Раздается треск.

– Нет, не-ет! – в отчаянии кричит он и теряет сознание.

И снова Луиджи сидит на той же скамейке. Напротив, в коляске, лежит больной мальчики с грустью глядит на ребят, играющих в футбол.

– Вы слышали? – обращается Луиджи к старику-соседу. – Джордже утверждает, что это обыкновенная бамбуковая палка.

Старик вздыхает и принимается чертить палочкой кружки на влажном песке.

Луиджи смотрит на него полными слез глазами. Старик кладет ему руку на колено.

– С виду это и в самом деле бамбуковая палка. Но это не так уж и важно. Вы благородный человек. А разве вы не знаете, сколько возможностей творить добро скрывается в душе благородного человека?

Луиджи грустно качает головой.

– В этом мире? Нет. Быть может, где-нибудь на другой планете. Где бы меня принимали всерьез.

Старик с минуту молчит, затем, внимательно поглядев на него, говорит:

– А ведь это идея. Ваша болезнь сердца не опасна. Я, как и капитан Стил, космонавт, но мне увы, пора на пенсию. Дарю вам эту палочку и вместе с ней уступаю свой пост. Вы согласны? Отлично. Желаю успеха.

Оттилия истерическим голосом упрекает сына:

– Что ты наделал? Видишь, он даже глаз не открывает.

– Прости, папа, – огорченно говорит Джордже. – Я верну тебе твою палку.

Луиджи открывает глаза и смотрит на него с нескрываемой иронией.

– Какую палку?

– Почему ты так смотришь на меня? Что у тебя на уме?

Луиджи приподнимается, отталкивает Оттилию, которая пытается снова уложить его на подушку, и, усмехаясь, говорит сыну:

– Я же тебя предупреждал, что это не простая палка.

Оттилия скулит:

– Луиджи, ляг прошу тебя, врач сказал…

– Что они понимают, эти ваши земные врачи?

Оттилия и Джордже отступают от кровати.

Джордже яростно тычет в отца пальцем.

– Довольно, хватит! Почему ты смотришь на нас так, словно увидел впервые?

– Я вас не знаю.

– Я Оттилия, твоя…

– Очень приятно. А тебя зовут Джордже, не так ли?

– Да. А ты кто? – шепотом спрашивает молодой человек.

– Капитан Стил. Кто же еще?

Оттилия начинает отчаянно кричать.

– И убирайтесь из пилотской кабины! Я хочу отдохнуть.

ЭРМАННО ЛИБЕНЦИ
Человек, ставший роботом

Завыла заводская сирена, и Гульельмо ускорил шаги. Через несколько минут должна приступить к работе его смена, и ему не сдобровать, если фотоэлементы Старшего Охранника зафиксируют хотя бы малейшее опоздание. На огромном заводе вместе с Гульельмо работало всего пятнадцать человек.

Гульельмо и его товарищи по работе, миновав заводские ворота, поочередно прошли мимо Старшего Охранника. Тот сфотографировал каждого и зафиксировал точное время прибытия на завод. Затем все пятнадцать надели комбинезоны, взяли в руки метлы и направились в цеха. Не успели они появиться, как все две тысячи роботов словно по команде уставились на них. Они ничего не сказали, ибо во избежание потерь драгоценного рабочего времени конструкторы не наделили их даром речи. Но по тому, как заработали осциллографы и засверкали глаза-объективы, нетрудно было понять, что роботы глубоко презирают жалкую кучку людей, еще оставшихся на заводе. «Посмотрите на этих бездельников, – казалось, говорили глаза-объективы. – Они работают каких-нибудь восемь часов, а потом отправляются домой. А нам, роботам, отведено всего полчаса отдыха. И за это время мы должны успеть в электронной столовой перезарядить батареи. Ну и лентяи, эти люди!»

В обязанности Гульельмо и его товарищей входило поддержание чистоты на заводе. Они должны были сметать пластиковую стружку, которая непрерывно сыпалась со станков на пол.

Особенно тяжело приходилось им в первые утренние часы, когда нужно было убирать горы стружки, скопившейся за ночь. Ровно в полдень они шли обедать в заводскую столовую и через час, минута в минуту, возвращались в цеха. Однако за этот короткий срок машины успевали «выдать» изрядную порцию стружки. Так что у пятнадцати уборщиков работы хватало на все восемь часов. Нужно ли говорить, что такой сумасшедший ритм был им не по душе! К тому же платили мало, а относились к ним прескверно.

И тогда рабочие решили забастовать. Они надеялись, что на заводе возникнут перебои и дирекции придется удовлетворить их требования. Но когда четыре дня спустя они вернулись на завод, то увидели, что их надежды не сбылись. Горы стружек вздымались до самого потолка, однако роботы продолжали спокойно работать. Дирекция отвергла требования людей. Гневно сверкая лампочками, роботы смотрели на них с еще большим презрением. Гульельмо и его товарищам пришлось целый месяц работать сверхурочно, чтобы избавиться от накопившегося в цехах мусора.

Однажды, заметив, что кто-то забыл закрыть дверь в дирекцию, Гульельмо набрался храбрости и вошел в кабинет.

Позади стола на подвижной тележке, поблескивая стеклом и хромированной сталью, стоял кубической формы ящик. В ящике было несколько узких прорезей, телеэкран, два объектива, микрофон и громкоговоритель. Это и был директор – «электронный мозг», именовавшийся СЕ Бета-261.

Гульельмо снял фуражку и подошел к столу.

– Добрый день, синьор директор.

– Какое у тебя ко мне дело? – спросил СЕ Бета-261.

– Видите ли, я…

– Хочешь, чтобы тебе повысили заработную плату?

– Вот-вот, – ответил Гульельмо.

– Считаешь, что ты это заслужил?

– Да.

– И очень ошибаешься, – слегка повысив голос, сказал СЕ Бета-261. – За последние четыре месяца ты подмел 127 853 929 стружек, в то время как в прошлом году за то же время ты подмел на 3 639 758 стружек больше.

– Может, это из-за того, что уменьшился общий выпуск продукции? – робко предположил Гульельмо. – Потому и стружки…

– Выпуск продукции увеличился на 3,5497 процента, – рявкнул директор. – Кроме того, шестого августа прошлого года ты явился на работу с опозданием на две минуты двадцать три секунды, двадцать четвертого июня этого года-с опозданием на четыре минуты восемнадцать секунд, а седьмого июля…

– Понятно, – прервал его Гульельмо. – Вы хотите срезать мне заработную плату?

– Нет, я хочу доказать тебе, что мы вовсе не бессердечны, как утверждаете вы, люди. На сей раз я не уменьшу тебе заработную плату. Но отныне ты должен работать с большим рвением и быстротой.

– Постараюсь, синьор СЕ Бета-261.

– Хочешь больше заработать, трудись усерднее. Почему бы тебе не поработать лишних два-три часика? – сказал директор.

– Мне кажется, и восьми часов достаточно, – ответил Гульельмо, избегая взгляда директора.

– А твои коллеги-роботы? Они-то работают двадцать три с половиной часа в сутки и не жалуются. При этом они не бастуют, не болеют и никогда не допускают ошибок.

Директор оседлал своего любимого конька, но у Гульельмо не было оружия, которым он мог бы выбить его из седла. Он хмуро молчал.

– У тебя не появилось желания последовать их примеру? – спросил СЕ Бета-261. – Поработать на заводе не восемь, а, скажем, десять часов?

– Нет, пока не появилось, – ответил Гульельмо.

– Ах, эти люди! До чего же вы ленивы! Пожалуй, стоит заменить вас роботами и в уборке стружки.

Он на мгновенье умолк, потом воскликнул:

– Наш разговор длится уже минуту пятьдесят четыре секунды. Немедленно возвращайся в цех.

Гульельмо надел фуражку, взял в руки метлу и вышел из кабинета в еще более мрачном настроении, чем две минуты назад Будущее представлялось ему в виде огромной горы стружек.

Увы, для Гульельмо неприятности не кончились и после того, как он, положив метлу на место, отправился домой. Там его ждали жалобы жены и детей.

– Посмотри, в каком доме мы живем! – возмущалась жена. – Даже робота-слуги у нас нет, не говоря уже о роботе-поваре. А на чем мне приходится готовить еду! На плитке инфракрасных лучей. Я тоже хочу, чтобы у меня в кухне была плита на гаммалучах!

– А я хочу электронный мозг, который помогает готовить уроки! У всех моих товарищей есть электронный мозг! – бурчал сын.

– Папа, купи мне электронную куклу! – хныкала дочка.

Гульельмо в ответ лишь тихо вздыхал. Так он жил еще несколько месяцев, но однажды произошло событие, которое перевернуло всю его жизнь.

Случилось это в последний день апреля. Как обычно, Гульельмо отправился в отдел заработной платы, чтобы получить своп жалкие гроши. Подойдя к металлическому ящику, он опустил в прорезь металлический жетон. Послышалось негромкое жужжание, дверца с грохотом отворилась, и Гульельмо просунул руку в ящик за конвертом с деньгами. Но едва он дотронулся до конверта, как его словно бы ударило электрическим током, и он поспешно отдернул руку. В ящике лежал не тонкий конверт, какой ему обычно выдавали, а толстый пакет, перевязанный эластичной лентой. «Должно быть, робот ошибся, – подумал Гульельмо. – Верно, в него попала пыль, а может быть, отсырела какая-нибудь термопара».

– Ну, забирай свой конверт и отправляйся на место, – послышался из ящика суровый голос начальника отдела.

Гульельмо протянул было руку, но в последний момент испугался и робко сказал:

– Синьор СЕ Альфа-395, очевидно, произошла ошибка.

– Мы не ошибаемся. Бери пакет и уходи.

– Но…

– Не отнимай у меня драгоценного времени, делай, как тебе велят.

– Ну, если так… – сказал Гульельмо и дрожащими руками взял пачку банкнот. Выйдя из отдела и пройдя несколько шагов, он остановился.

«А если об ошибке узнает дирекция? – подумал он. – Решат, что я воспользовался неполадкой в системе начальника отдела, и уволят меня. Глядишь, и под суд отдадут за мошенничество».

И он направился не к выходу, а в кабинет вице-директора. Войдя в комнату, он без промедления положил на стол деньги.

– Гульельмо! Откуда у тебя столько денег? – вытаращив от изумления глаза, воскликнул вице-директор. Не считая пятнадцати уборщиков, он был шестнадцатым человеком, который работал на заводе.

– Мне дал их начальник отдела заработной платы. Право же, у него испортились механизмы.

– Гм… не думаю, – сказал вице-директор, дотрагиваясь до пачки банкнот кончиками пальцев. Он пугливо оглянулся, наклонился к Гульельмо и прошептал: – Эти проклятые машины никогда не ошибаются и не портятся.

Потом нарочито громко добавил;

– Если синьор СЕ Альфа-395 дал тебе эти деньги, значит, у него наверняка были на то серьезные причины.

Гульельмо на всякий случай зашел и к директору, но тот вообще не захотел с ним разговаривать.

– Ты что же, сомневаешься в деловых качествах моего начальника отдела? – прогремел он.

Гульельмо пулей вылетел из кабинета и, не помня себя от радости, помчался домой.

Дома вначале он, а затем жена пересчитали деньги: в пачке оказалось ровно двести миллионов лир. Сложив деньги, Гульельмо объявил, что завтра же увольняется с работы. Жена сурово посмотрела на него.

– Тебе преподнесли такой щедрый подарок, а ты их бросаешь? Черная неблагодарность! А если они захотят подарить тебе еще сотню миллионов? Кто знает, что у них на уме?

Гульельмо почесал за ухом.

– Не думаю, чтобы такой счастливый случай повторился… Ну ладно, останусь на заводе, только ненадолго. До смерти надоело убирать стружку.

В тот же день, несмотря на слабые возражения Гульельмо, жена, набив сумочку деньгами, отправилась в огромный универсальный магазин «Рай для домашних хозяек». Плоды ее пятичасовой прогулки по этажам Гульельмо увидел на следующий день, когда фирменный грузовик магазина выгрузил у их дома бесчисленное множество кухонных принадлежностей.

Первым в дом внесли Радиаратор, предназначенный для хранения пищи, которую предварительно подвергают облучению. Он заменил устаревший холодильник. За Радиаратором последовала плита на гаммалучах, электронная стиральная машина, трехмерный гигантский телевизор, миксер с молекулярной дезинтеграцией, хлеборезка с ядерным фиксатором, магнитная колонка, полотер со сверхзвуковыми щетками. Но, пожалуй, наибольшее впечатление на Гульельмо произвела машина по домашнему производству заменителя мяса: достаточно было заложить в нее двести грамм угля и литр нефти, как через минуту снизу вылетал солидный кусок говядины. А за небольшую доплату можно было приобрести усовершенствованный вариант этой машины. Она выдавала готовый бифштекс с гарниром из жареного картофеля.

Гульельмо с нескрываемым беспокойством осмотрел покупки жены и робко заметил, что денег заметно поубавилось, а главное, в доме от вещей повернуться негде. Лучше бы он этого не говорил!

Жена, сияя, показала ему контракт на покупку нового дома.

– Завтра получим ключи! – с торжеством объявила она. – Великолепная вилла! И стоит всего восемьдесят миллионов лир.

Вилла, в которую они перебрались, оказалась излишне великолепной. Из двадцати комнат они заняли всего шесть, а остальные так и остались пустыми. Гульельмо попробовал разузнать, почему потребовался такой большой дом, но жена уклонилась от ответа.

Впрочем, вскоре Гульельмо все стало ясно. В семь утра кто-то тихо постучал в дверь спальни.

– Войдите! – крикнул Гульельмо.

Дверь отворилась, и в комнату скользнул металлический ящик с двумя фотоэлементами и тремя шарнирными ногами. Он отодвинул гардину, и Гульельмо увидел, что у незнакомца стальная рука и он держит на подносе завтрак.

– Помогите, робот! – закричал Гульельмо, вскочив с кровати.

– Доброе утро, синьор, – невозмутимо произнес робот. – Отличное утро, не правда ли?

– Ничего себе, отличное! Отвратительное! Что ты тут делаешь?

– Меня зовут Мультивак. Я робот-слуга. Куплен вчера вашей женой.

– Да, да, я купила его, – подтвердила жена. – Ты недоволен?

– Не хочу, чтобы в моем доме хозяйничали роботы! Хватит с меня этих наглецов на заводе!

– Не станешь же ты сравнивать роботов-рабочих с роботами-слугами! – сказала жена. – Мультивак снабжен четырьмя дополнительными клапанами: вежливости, терпения, повиновения и скромности.

Гульельмо взглянул на маленького робота, стоявшего перед ним с подносом в руке.

– Значит, Мультивак выполнит все мои желания?

– Конечно, – ответила жена.

– И мне никто не запретит смотреть на него сверху вниз и время от времени ругать? – спросил Гульельмо в сладком предчувствии мести.

– Да. Только не переусердствуй. Не то у Мультнвака лопнет клапан терпения.

Гульельмо взял поднос, сел на кровать и повелительным жестом велел роботу удалиться.

– Пожалуй, насчет слуги ты придумала неплохо, – сказал он, откусив свежий тост.

Покончив с завтраком, он встал и хотел одеться, как вдруг за спиной у него раздался голос:

– Разрешите вам помочь, синьор!

Он обернулся и увидел высокого робота с длинными гибкими руками.

– В его обязанности входит забота о твоей одежде, – объяснила жена. – У него превосходный вкус, и он умеет подобрать в тон пиджак, рубашки, галстуки, носки, туфли и запонки.

– Ну, двух роботов с меня вполне достаточно, – сказал Гульельмо.

Однако его ждали новые сюрпризы. В ванне он увидел робота, соединявшего в себе обязанности массажиста и парикмахера, в коридоре наткнулся на крохотного Минивака-чистильщика обуви, в столовой его ждали Сплендивак-мойщик стекол и Пылевак-робот, который был предназначен чистить и пылесосить ковры и пол. Две роботессы-гувернантки одевали и причесывали дочку и сына.

«Теперь понятно, для чего нам вдруг понадобились двадцать комнат», – подумал Гульельмо.

Он терпеливо позволил Миниваку начистить до блеска ботинки и, одарив его презрительным взглядом, отправился на работу.

Первое время все складывалось как нельзя лучше. После долгих лет унижений Гульельмо с удовольствием наблюдал за тем, как вокруг него хлопочут и суетятся верные домашние роботы. К тому же они и в самом деле чрезвычайно облегчали жизнь. Весь день они трудились, а вечером, когда хозяева ложились спать, тушили в спальне свет и уходили каждый в свою комнату. Там они включали штепсель в розетку и всю ночь перезаряжали батареи. Разумеется, о сне они и понятия не имели и, чтобы как-то убить время, читали забавные, испещренные цифрами книги.

Настроение у Гульельмо резко упало в тот день, когда поступил счет от Компании электроэнергии. Роботы и многочисленные домашние приборы потребляли столько электричества, что жалования Гульельмо едва хватило на оплату счета.

К тому же, как заметил Гульельмо, роботы проявляли излишнюю услужливость, граничащую с назойливостыо. Ставило, например, Гульельмо надеть слишком яркий галстук, как робот вежливо, но настойчиво отбирал его и протягивал хозяину галстук нужного цвета. Никому не удавалось войти или выйти из дому без того, чтобы Минивак не начинал чистить ботинки. Однажды Гульельмо вышел в коридор босой, и тут же Минивак вымазал ему вое пальцы ваксой.

Сын и дочка, избалованные чрезмерными заботами роботесс, совершенно разленились – не хотели сами одеваться, мыться, причесываться и предоставляли гувернанткам готовить за них уроки.

Уборка комнат и поддержание чистоты превратились для Гульельмо в сплошное мученье. Стоило ему ступить на ковер, как тут же подбегал Пылевак с пылесосом и полотером, и Гульельмо в панике выбегал из комнаты. А что случалось в те дни, когда Гульельмо ронял пепел на пол, вообще не поддается описанию! Пылевак набрасывался на горстку пепла, словно голодающий на долгожданную еду, и добрый час в комнате не смолкал адский шум и грохот отодвигаемой мебели. Гульельмо, и до того не жаловавший роботов, теперь, доведенный до отчаяния, стал награждать их пинками и нередко прятался от них в шкафу или в кладовке,

В один прекрасный день он вышел из себя и ударил Минивака табуреткой, а на Пылевака опрокинул ведро с мусором. У роботов лопнули сразу несколько клапанов, и пришлось уплатить за ремонт изрядную сумму. Очевидно, Минивака отремонтировали недобросовестно, потому что уже на следующий день маленький робот взобрался на подоконник и измазал ваксой стекла, а потом разукрасил и ковры. Сплендиваку и Пылеваку пришлось немало потрудиться, в итоге от перенапряжения у них лопнули предохранители и вышли из строя термостаты.

– Если бы вы купили электронный мозг, ничего подобного бы не случилось, – сказал инженер из ремонтного бюро.

– Только электронного мозга мне недоставало! – воскликнул Гульельмо. – Хватит с меня этих кровопийц!

– Но электронный мозг мог бы руководить роботами и предостерег бы их от ошибок, – объяснил инженер. – К тому же он мог бы служить вашим личным оракулом.

– Личным оракулом? – в изумлении переспросил Гульельмо.

– Совершенно верно. Электронный мозг в состоянии с одинаковым успехом управлять институтом, заводом или машиной. Так неужели он не справится с небольшим домом?! Он будет давать вам разумные советы, и все уладится наилучшим образом.

– Пожалуй, вы правы, – задумчиво сказал Гульельмо.

– Мне бы он тоже был как нельзя кстати, – вмешалась в разговор его жена. – Он научил бы меня правильно обращаться с электроприборами. А то я до сих пор с ними не справляюсь.

Не прошло и двух дней, как от полученных миллионов почти ничего не осталось – они были потрачены на покупку «Домашнего электронного мозга»,

Первый совет Оракул дал жене Гульельмо: он порекомендовал ей купить Плюривак – робота, умеющего обращаться с любыми электроприборами. На него ушли последние два миллиона.

Гульельмо же, который в отчаяньи спросил у него, как быть: на свое весьма скромное жалование он не в состоянии содержать всех этих чертовых роботов, Оракул ответил:

– Продать их ты не сумеешь, подержанные вещи давным-давно никто не покупает. Но не вздумай уничтожать роботов, не то Общество защиты механических людей упечет тебя в тюрьму. Придется тебе содержать их и впредь. А для этого надо зарабатывать больше.

– Но кто мне повысит заработную плату? – возразил Гульельмо.

– А ты поработай на заводе лишний часок-другой.

Пришлось Гульельмо последовать совету Оракула, другого выхода у него не было.

Он стал работать десять часов в сутки, но денег по-прежнему не хватало. Тогда он увеличил свой рабочий день до двенадцати, затем – до четырнадцати часов. Это позволило ему покрыть почти все домашние расходы.

На его несчастье гигантский телевизор и Радиаратор вышли из моды. Под нажимом назойливой рекламы он решил их продать и купить новые. Но за проданные вещи ему дали сущие гроши. Тогда он перешел на шестнадцатичасовой рабочий день.

– Браво, Гульельмо, мы очень довольны тобой! – сказал ему директор завода, возбужденно поблескивая объективами. – Еще семь с половиной часов, и ты сравняешься со своими коллегами-роботами.

Только тут Гульельмо осознал, что с ним приключилось. Он истратил все деньги, «подаренные» дирекцией, на то, чтобы стать рабом машин и роботов, скоро он и сам превратится в робота.

Электронный мозг заманил его в ловушку, ин вернул свои деньги и впридачу заполучил его самого, да, СЕ Альфа-395, начальник отдела заработной платы, не совершил никакой ошибки. Ошибку совершил он, Гульельмо, и притом роковую.