Текст книги "Римские фантазии (сборник)"

Автор книги: Джанни Родари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

Спелое небо

Ребята, мой вам совет – любите качественные прилагательные! Не ведите себя, как Марко и Мирко, эти ужасные близнецы, насмехающиеся над ними.

Вчера, например, они должны были подобрать к нескольким существительным качественные прилагательные.

Хихикая и разбрызгивая чернила, эти разбойники написали:

«Зерно – голубое! Снег – зеленый! Трава – белая! Волк – сладкий! Сахар – злой! Небо – спелое…»

И тут вдруг раздался ужасный грохот:

«Бух! Бах! Трах-тара-рах!»

Что случилось? Ничего особенного. Просто небо, услышав, что оно уже спелое, решило: пора упасть на землю, как это делают разные там груши или сливы.

И упало. И дом рухнул. И поднялось облако пыли…

Ох и много же пришлось потрудиться пожарным, чтобы вытащить из-под развалин этих ужасных близнецов, а затем еще и сшить, потому что их разорвало на кусочки, и поставить небо на место, повыше, чтобы в нем могли летать ласточки и самолеты.

Черт

Марко и Мирко без всякого уважения относятся к глаголам, даже к самым старым, кто уже совсем сед и ходит с палочкой.

Эти ужасные разбойники должны были вчера проспрягать, как было задано на дом, некоторые глаголы и придумать с ними несколько предложений или стихи – какие-нибудь милые детские стихи.

Вот отрывок из их упражнения:

 
Я мороженое ем,
Ты уписываешь крем.
А кому платить по счету?
Кто глупее всех, конечно,
Тот и платит бесконечно —
Это ясно даже черту!
 

Расшалившись, они продолжали:

 
Я еду в Милан,
Ты едешь в Милан,
Он едет в Милан,
Мы едем в Милан…
Ну а этот грубиян
Едет пусть ко всем чертям!
 

При этих словах в ушах у одного из чертей зазвенело, и он не заставил себя долго ждать. В комнате у близнецов прогремел гром, сильно запахло серой, и вот уже черт преспокойно восседает в кресле.

– Так кто же должен ехать ко всем чертям? – строго спрашивает он, поигрывая хвостом.

Марко от страха чуть в обморок не упал. А Мирно, всегда готовый соврать, подбежал к окну и, указывая в сторону площади, закричал:

– Он там, ваша милость, он туда убежал!

К счастью, черт тут же выскочил в окно, помчался на площадь и решил во что бы то ни стало унести ко всем чертям аптекаря Панелли, который стоял в дверях своей аптеки, наслаждаясь вечерней прохладой. Синьора Панелли, однако, спасла мужа. Она показала черту рекомендацию, подписанную каким-то очень важным лицом.

Реформа грамматики

Учитель Грамматикус решил однажды провести реформу грамматики.

– Надо кончать, – сказал он, – со всеми этими трудностями. Зачем, например, нужно различать прилагательные по всяким там категориям? Пусть категорий будет всего две – прилагательные симпатичные и прилагательные несимпатичные. Прилагательные симпатичные:хороший, веселый, великодушный, искренний, мужественный. Прилагательные несимпатичные:жадный, лживый, бесчестный и так далее. Разве не лучше?

Служанка, слушавшая его, ответила:

– Намного лучше!

– Перейдем к глаголам, – продолжал учитель Грамматикус. – Я лично считаю, что их надо делить не на три спряжения, а всего на два. Первое – это глаголы, которые надо спрягать, а второе – глаголы, которые спрягать не надо, как, например: лгать, убивать, воровать.Прав я или нет?

– Золотые слова! – вздохнула служанка.

И если б все думали так, как эта добрая женщина, реформу можно было бы провести в десять минут.

Великий изобретатель

Жил как-то один молодой человек, который мечтал стать великим изобретателем. Он учился день и ночь, учился много лет и наконец сказал себе:

– Я многому научился, стал УЧОННЫМ и теперь покажу всем, на что я способен.

Он сразу же принялся за эксперименты, и ему удалось изобрести дырки в сыре. Но потом он узнал, что они уже были изобретены.

И тогда он начал учиться заново. Учился с утра до вечера и с вечера до утра, учился многие месяцы и наконец сказал себе:

– Пора кончать. Теперь я уже УЧОНЫЙ… Надо посмотреть, на что же я способен.

И все увидели – он изобрел дырки в зонтике. И все очень смеялись.

Но он не пал духом, а снова взялся за книги, продолжил свои эксперименты и наконец сказал себе:

– Ну вот, теперь я уверен, что не ошибаюсь, Теперь я уже просто УЧЕННЫЙ.

Но все-таки он опять ошибался. Он придумал окрашивать корабли акварельными красками. Это было очень дорого и меняло цвет моря.

– И все-таки я не отступлюсь! – решил отважный изобретатель, у которого голова уже покрылась сединой.

Он снова сел за книги и занимался так много, что действительно стал УЧЕНЫМ. И тогда он смог изобретать все, что ему хотелось. Он придумал, например, машину для поездок на Луну, поезд, которому достаточно было одного-единственного зернышка риса, чтобы промчаться тысячу километров, туфли, которые никогда не снашивались, и множество других таких же интересных вещей.

Одного только он не смог придумать – как научиться никогда не делать ошибок. И, наверное, никто никогда не придумает этого.

Кто командует?

Я спросил одну девочку:

– Кто командует у тебя в доме?

Она смотрит на меня и молчит.

– Ну так кто же командует – папа или мама?

Она опять смотрит на меня и молчит.

– Что же ты молчишь? Ну кто-то ведь, наверное, командует?

Она опять смотрит на меня растерянно и молчит.

– Не знаешь, что значит командовать?

Да нет, она знает.

– Так в чем же дело?

Она смотрит на меня и молчит. Сердиться на нее? Может, она, бедняжка, немая? А она вдруг как побежит от меня… Потом остановилась, показала мне язык и прокричала со смехом:

– Никто не командует, потому что мы все любим друг друга!

Как лису хоронили

Однажды куры увидели на тропинке лису: лежит себе, совсем как неживая, глаза прикрыты, и хвост не шелохнется.

– Она умерла, умерла! – закудахтали куры. – Надо похоронить ее!

И они тут же зазвонили в колокола, облачились в траур, и петух пошел рыть яму в поле.

Это были очень красивые похороны, и цыплята принесли цветы. Когда же подошли к яме, лиса вдруг выскочила из гроба и съела всех кур.

Новость быстро разнеслась по всем курятникам. О ней передавали даже по радио. Но лису это нисколько не огорчило. Она затаилась на некоторое время, а потом перебралась в другое село и снова разлеглась на тропинке, прикрыв глаза.

Пришли куры из другого села и тоже сразу закудахтали:

– Она умерла, умерла! Надо похоронить ее!

Зазвонили в колокола, облачились в траур, и петух пошел рыть яму на кукурузном поле.

Это были очень красивые похороны, и цыплята пели так, что слышно было даже во Франции.

Когда же подошли к яме, лиса выскочила из гроба и съела весь похоронный кортеж.

Новость быстро разнеслась по всем курятникам и заставила пролить немало слез. О ней говорили даже по телевидению, но лиса ни капельки не испугалась. Она знала, что у кур короткая память, и жила себе припеваючи, притворяясь, когда надо, мертвой. А тот, кто будет поступать, как эти куры, значит, совсем не понял эту историю.

Неверное эхо

Не вздумайте нахваливать мне чудеса эха, не поверю! Вчера меня повели знакомиться с одним из них. Я начал с простейших арифметических вопросов:

– Сколько будет дважды два?

– Два! – ответило эхо, даже не подумав.

Неплохое начало, ничего не скажешь!

– Сколько будет трижды три?

– Три! – радостно воскликнуло глупенькое эхо.

В арифметике оно было явно не сильно. Я решил дать ему возможность показать себя в лучшем виде и сказал:

– Выслушай мой вопрос и подумай как следует, прежде чем ответить. Что больше – Рим или озеро Комо?

– Комо, – ответило эхо.

– Ну, ладно, оставим в покое географию. Перейдем к истории. Кто основал Рим – Ромул или Цезарь?

– Цезарь! – крикнуло эхо.

Тут я совсем рассердился и решил задать последний вопрос:

– Кто из нас меньше знает, я или ты?

– Ты! – невозмутимо ответило эхо.

Нет, не вздумайте нахваливать мне чудеса эха…

Два верблюда

Как-то раз одногорбый верблюд сказал верблюду двугорбому:

– Я, приятель, тебе очень сочувствую. Позволь выразить тебе мое соболезнование.

– А в чем дело? – удивился тот. – Кажется, я не ношу траура.

– Вижу, вижу, – продолжал одногорбый верблюд, – что ты даже не понимаешь, как несчастлив. Ведь ты такой же верблюд, как я, только с недостатком – у тебя два горба вместо одного. И это, конечно, очень, очень грустно.

– Прости меня, – ответил двугорбый верблюд, – я не хотел тебе это говорить, не хотел обижать, но раз уж ты сам заговорил об этом, так знай же, что из нас двоих ты несчастнее. Потому что это ты с дефектом. Это у тебя вместо двух горбов, как должно быть у приличного верблюда, всего один!

Так они спорили довольно долго и даже чуть не подрались, как вдруг увидели проходящего мимо бедуина.

– Давай спросим у него, кто из нас прав, – предложил одногорбый верблюд.

Бедуин терпеливо выслушал их, покачал головой и ответил:

– Друзья мои, вы оба с недостатками. Но не в горбах дело. Их вам подарила природа. Двугорбый красив тем, что у него два горба, а одногорбый красив, потому что у него только один горб. А главный недостаток у вас у обоих в голове, раз вы до сих пор не поняли этого!

Две республики

Были когда-то две республики: одна называлась Республика Семпрония, другая – Республика Тиция. Существовали они уже очень долго, многие века, и всегда были соседями.

Семпронские ребята учили в школе, что Семпрония граничит на западе с Тицией, и беда, если они этого не запомнят.

Тицийские ребята учили в школе, что Тиция граничит на востоке с Семпронией, и знали, что, если они не усвоят это, их не переведут в следующий класс.

За много веков Семпрония и Тиция, разумеется, частенько ссорились и по меньшей мере раз десять воевали друг с другом, пуская в ход сначала пики, потом ружья, затем пушки, самолеты, танки и т. д. И нельзя сказать, чтобы семпронийцы и тицийцы ненавидели друг друга. Напротив, в мирное время семпронийцы нередко приезжали в Тицию и находили, что это очень красивая страна, а тицийцы проводили в Семпронии каникулы и чувствовали себя там прекрасно.

Однако ребята, изучая в школе историю, слышали столько плохого про своих соседей.

Школьники Семпронии читали в своих учебниках, что война всегда начиналась по вине тицийцев. Школьники Тиции читали в своих учебниках, что семпронийцы много раз нападали на их страну.

Школьники Тиции учили: «Знаменитая битва при Туци-Наци окончилась для семпронийцев позорным бегством».

Школьники Семпронии заучивали: «В знаменитом сражении при Наци-Туци тицийцы потерпели ужасное поражение».

В семпронийских учебниках истории были подробно перечислены все злодеяния тицийцев.

В тицийских учебниках истории были так же подробно перечислены преступления семпронийцев.

Неплохо все перепуталось, не так ли? Но я тут ни при чем. Именно так все и было – так и жили эти две республики. И, наверное, еще какие-то другие республики, названия которых мне сейчас не припомнить.

Жалоба глаз

Довелось мне однажды подслушать, как жаловался глаз.

– Увы! – говорил он. – Несчастный я! Вот уже несколько столетий, как стало мне совсем тяжко жить. Я всегда видел, что Солнце вращается вокруг Земли. Но появился вдруг этот Коперник, появился этот Галилей и доказали, что я ошибался, потому что Земля вертится вокруг Солнца. Смотрел я в воду и видел, что она чистая и прозрачная. Но появился этот голландец Левенгук, изобрел микроскоп и заявил, что в капле воды больше живых существ, чем в зоопарке. Смотрю я ночью на небо, вон туда, наверх. Оно черное, какие тут могут быть сомнения. У меня ведь прекрасное зрение. Но похоже, я заблуждался и на этот счет. Подводят меня к телескопу, направленному туда же, высоко в небо, и я вдруг вижу там миллионы звезд. Так что теперь уже бесспорно доказано, что я все вижу неверно. Должно быть, мне лучше уйти на пенсию.

Молодец! Только кто же будет смотреть в микроскопы и телескопы?

Рыбы

– Будь осторожна! – сказала как-то большая рыба рыбке маленькой. – Вот это – крючок! Не трогай его! Не хватай!

– Почему? – спросила маленькая рыбка.

– По двум причинам, – ответила большая рыба. – Начнем с того, что, если ты схватишь его, тебя поймают, обваляют в муке и поджарят на сковородке. А затем съедят с гарниром из салата!

– Ой, ой! Спасибо тебе большое, что предупредила! Ты спасла мне жизнь! А вторая причина?

– А вторая причина в том, – объяснила большая рыба, – что я сама хочу тебя съесть!

Мальчик и стол

Один мальчик, прыгая, больно ударился коленом о стол и рассердился:

– Противный стол!

Отец обещал этому мальчику принести интересный журнал с картинками, но забыл. И мальчик заплакал. Отец рассердился и закричал на него:

– Противный мальчишка!

Стол остался ужасно доволен.

Число 33

Я знаю одного скромного торговца. В его магазине продаются не сахар и не кофе, не мыло и не чернослив. Он продает только число 33.

Это в высшей степени честный человек. Он продает только натуральный продукт – не подделку – и никогда не обвешивает. Он не из тех, которые говорят: «Вот ваше 33, синьор!» – а на самом деле человек получает только 31 или даже 29.

Торговля у него небольшая. На 33 не такой уж большой спрос. В его магазин заглядывают разве только те, кому надо идти к зубному врачу. А некоторые к тому же покупают себе 33, бывшее в употреблении, в другом магазине – у Порта Портезе. Но он не жалуется. Вы можете послать к нему ребенка или даже котенка в полной уверенности, что он не обманет их.

Это честный торговец. И на таких зиждется общество.

Открытка

Была однажды открытка без адреса. На ней было написано только: «Приветы и поцелуи!» И подпись: «Нинучча». Никто не знал, кто такая эта Нинучча – синьорина или синьора, старая ворчунья или девочка в джинсах. Или, может быть, какая-нибудь птичка.

Многие бы хотели получить хотя бы один из этих «приветов» и «поцелуев», хотя бы самый маленький. Но можно ли довериться этой неизвестной Нинучче?

Музыкальная история

Наш городок чествовал вчера синьора Тромбетти Джованкарло, который за тридцать лет работы один, без всяких помощников, записал на магнитофонную ленту оперу «Аида» композитора Джузеппе Верди.

Он начал эту работу еще подростком. Он исполнил перед микрофоном сначала партию Аиды, затем партии Амнерис и Радамеса. Одну за другой он спел и записал и все остальные партии. И хор тоже. Поскольку хор жрецов состоит из тридцати певцов, ему пришлось исполнить его тридцать раз. Затем он научился играть на всех инструментах – от скрипки до барабана, от фагота до кларнета, от тромбона до английского рожка и так далее. Он записал все партии этих инструментов одну за другой, затем переписал их на одну дорожку, чтобы получилось впечатление, будто звучит оркестр.

Всю эту работу он проделал далеко от своего дома, в подвале, который снимал специально. Родным он говорил, что идет работать сверхурочно, а сам шел записывать «Аиду». Он записал и разные шумы – проход слонов, лошадей, аплодисменты после самых известных арий. Бурные аплодисменты в конце первого акта он тоже записал сам. Для этого он в течение минуты три тысячи раз хлопнул в ладоши. Он решил, что на спектакле присутствовало три тысячи человек, из которых четыреста восемнадцать должны были кричать «Браво!», сто двадцать один – «Брависсимо!», тридцать шесть – «Бис!» и только двенадцать – «Безобразие! Вон со сцены!»

И вчера, как я уже сказал, четыре тысячи человек, собравшиеся в оперном театре, присутствовали при первом прослушивании выдающейся оперы. И в конце все единодушно согласились: «Потрясающе! Звучит, как настоящая пластинка!»

Уменьшаюсь!

Это ужасно – уменьшаться под насмешливыми взглядами всей семьи. Для них это просто шутка, им весело. Когда стол оказывается выше меня, все они становятся ласковыми, нежными, заботливыми. Внучата бегут за корзиной, как для котенка. Очевидно, хотят устроить в ней постель для меня. Затем, взяв за загривок, меня осторожно поднимают с полу, кладут на старую выцветшую подушку и зовут друзей и родственников полюбоваться на это зрелище – дедушка в корзине! И я становлюсь все меньше. Теперь я уже могу поместиться в ящике буфета, где лежат салфетки, чистые или грязные. А еще через несколько месяцев я уже перестаю быть отцом семьи, дедом, уважаемым специалистом, а превращаюсь в безделушку, которую пускают погулять по столу, когда не включен телевизор. Берут лупу, чтобы рассмотреть мои крохотные ноготки. Вскоре мне уже будет достаточно спичечного коробка. А потом кто-нибудь обнаружит, что он пуст, и выбросит его…

Птицы

Я знаю одного синьора, который очень любит птиц. Всяких – и лесных, и болотных, и полевых: ворон, трясогузок, колибри; уток, водяных курочек, зеленушек, фазанов; европейских птиц и птиц африканских. У него дома целая библиотека о птицах – три тысячи томов, и многие даже в кожаном переплете.

Он с большим увлечением изучает жизнь птиц. Он открыл, например, что аисты, когда летят с севера на юг, пролетают над Испанией и Марокко или над Турцией, Сирией и Египтом, делая таким образом большой круг, лишь бы не лететь над Средиземным морем – они очень боятся его. Не всегда ведь самая короткая дорога – самая надежная.

Вот уже многие годы, даже десятилетия, этот мой любознательный знакомый изучает жизнь птиц. Неудивительно, что он точно знает, когда они прилетают. Тогда он берет свое автоматическое ружье и – бах, бах! – стреляет без промаха.

Цепь

Цепь стыдилась самой себя. «Увы, – думала она, – все презирают меня. И это понятно. Люди любят свободу и ненавидят оковы».

Проходил мимо человек. Он взял цепь, забрался на дерево, привязал оба ее конца к самому крепкому суку и сделал качели.

Теперь цепь служит для того, чтобы высоко взлетали на качелях дети этого человека. И она очень довольна.

Журналы

Как-то ехал я в поезде с одним синьором, который сел в Теронтоле. У него было с собой шесть журналов. И он принялся читать их. Сначала он прочел первую страницу первого журнала, затем первую страницу второго журнала, потом первую страницу третьего журнала и так далее – до шестого.

Затем он начал читать вторую страницу первого журнала, вторую страницу второго журнала, вторую страницу третьего журнала и так далее.

Потом принялся за третью страницу первого журнала, перешел к третьей странице второго… Он читал внимательно, углубленно и даже делал какие-то выписки.

Вдруг мне пришла в голову ужасная мысль: «Если во всех этих журналах одинаковое количество страниц, еще куда ни шло. Но что случится, если в одном журнале окажется шестнадцать страниц, в другом – двадцать четыре, а в третьем – только восемь? Что будет делать этот несчастный синьор в таком случае?»

К счастью, в Орте он вышел, и я не присутствовал при трагедии.

Кем я стану

Однажды учитель Грамматикус нашел где-то в старом шкафу пачку школьных сочинений. Они были написаны тридцать лет назад, когда он преподавал в другом городе.

«Тема: кем я стану, когда вырасту». Так был озаглавлен каждый листок, а рядом стояли имя и фамилия ученика. Всего двадцать четыре странички – Альберти Марио, Бонетти Сильвестро, Карузо Паскуале… Учитель Грамматикус поискал в своем альбоме фотографии этого класса и попытался припомнить ребят.

– Вот это, должно быть, Дзанетти Артуро. А может, наоборот, Риги Ринальдо? Нет, к сожалению, я уже совсем не помню этих ребят!

Он отложил фотографии и принялся читать пожелтевшие страницы сочинений, улыбаясь орфографическим ошибкам. Какое теперь может иметь значение пропущенный тридцать лет назад мягкий знак!

«Когда я вырасту, – писал Альберти Марио, – я буду летчиком. А пока я собираю фотографии самолетов, вырезаю их из газет. Рассматривая их, я МИЧТАЮ о своем будущем…»

Славный Марио написал мечтаю через «и» – МИЧТАЮ.

– Надеюсь, – вздохнул учитель, – эта ошибка не помешала ему осуществить свою мечту.

«Мой отец торгует сантехническим оборудованием и хочет, чтобы я, когда вырасту, продолжал его дело. А я хочу стать музыкантом. У меня есть двоюродный брат, который играет на скрипке и…»

Учитель Грамматикус поднялся из-за стола, чтобы включить свет, потому что, пока он читал сочинения, стемнело. И тут ему пришло в голову, что…

– Да нет, какая глупость! – воскликнул он.

Но тут он понял, что решение уже принято и завтра утром…

Наутро учитель Грамматикус сел в поезд и поехал в тот город, где когда-то учил ребят. Приехав туда, он пошел в адресный стол, достал из кармана список своих бывших учеников и стал искать их адреса. Он хотел узнать, сбылись ли их мечты, стали ли они теми, кем хотели стать, когда были маленькими.

Я должен вам сказать правду, даже если она и нерадостна. Я должен вам сказать, что учитель очень расстроился и огорчился, когда закончил свои поиски.

Он узнал, например, что трое его бывших учеников погибли на войне, вдали от родины. Не сбылись их мечты. Оборвалась молодость.

Он узнал, что Альберти Марио стал не летчиком, а официантом. Профессия как профессия, хотя никто никогда не пишет в сочинениях: «Когда вырасту, стану официантом…» И все же официантов очень много.

Сын торговца сантехническим оборудованием тоже не стал, как хотел, музыкантом, а стал торговать газовыми баллонами.

Одни мечты со временем меняют кожу, словно иные животные в разное время года. Другие перечеркивают жизнь – так сильный ветер порой преждевременно срывает с деревьев листья. И наконец учитель узнал, что Корсики Ренцо, мечтавший стать электриком, тоже стал школьным учителем, и он решил разыскать его.

– Как поживаешь, дорогой Ренцо? Помнишь, ты когда-то хотел стать электриком?

– Я? Не может быть!

– Да, да! Посмотри – вот твое сочинение.

– Странно! Действительно мое. Но я совершенно не помню об этом!

– Выходит, ты написал тогда неправду?

– Кто знает? Может, и так.

Учитель Грамматикус долго размышлял над этим. Больше того, он до сих пор еще размышляет.