Текст книги "На полпути к могиле"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Договорились.

После этого все быстро уладилось. Франческа не знала ни кто такой Гасила, ни как теперь связаться с Хеннесси, поэтому Кости, не называя, где теперь устроился, дал ей способ связаться с ним. Ниггер заметил, что собирается уехать из города, чтобы поискать подходы к Хеннесси, а Кости позвонит попозже. На том и закончили. Мы с Франческой не прощались. Она осталась в номере, а мы с Кости вышли, но на сей раз не воспользовались лифтом, хоть нам и предстояло спуститься на двадцать этажей. Он кивнул в сторону лестницы, и я начала спуск. Хоть какое-то занятие, чтобы не закипеть окончательно.

– Ты мне никогда не рассказывал про общество вампиров, – холодно заметила я.

Один этаж позади, еще девятнадцать осталось. Кости ответил мне непроницаемым взглядом. За руку он меня больше не держал. Я засунула руки в карманы.

– Ты не спрашивала.

Первое, что пришло мне в голову, – счесть это пустой отговоркой и разозлиться. Я уже открыла рот, чтобы выпалить какую-нибудь колкость, но, вопреки обыкновению, поразмыслила и оставила ее при себе.

– Пожалуй, так.

Он мог бы опуститься до моего уровня и напомнить, что меня интересовал единственный вопрос: как убивать вампиров. Что их культура, вера, ценности и традиции меня совершенно не заботили, разве что могли пригодиться для более эффективной охоты. Мне вдруг стало страшно. Я уже мыслю как убийца, это в двадцать два года-то! Когда я успела стать такой равнодушной?

– Как это вышло? – тихо спросила я. – Откуда пошли вампиры?

Кости готов был улыбнуться.

– Тебе эволюционную теорию или божественную?

Я на секунду задумалась.

– Божественную. Я верующая.

Наши ноги отбивали стаккато по ступеням, а говорил он негромко. На лестницах всегда гулкое эхо, и хотя час был уже поздний, ни к чему было загадывать загадки постояльцам, могущим нас случайно подслушать.

– Мы пошли от двух братьев, которые вели разный образ жизни, и один из них позавидовал другому. Так позавидовал, что стал первым убийцей на земле. Каин убил Авеля, и Бог изгнал его, но прежде отметил клеймом, отличавшим его от всех иных творений.

– Бытие, глава четвертая, – вздохнула я. – Мама заставляла меня изучать Библию.

– О том, что было дальше, в Библии не написано, – продолжал он, по своему обыкновению искоса поглядывая на меня. – «Клеймо» преобразило его в неумершего. В наказание за кровопролитие он обречен был всю оставшуюся жизнь пить кровь. Впоследствии Каин раскаялся в убийстве брата и создал собственный народ, существовавший на окраине отвергнувшего его общества. Дети, которых он «породил», были вампирами, и от них пошли новые того же рода, и так далее. Конечно, от гуля ты услышала бы другую версию легенды. Они рассказывают, будто Каин стал не вампиром, а упырем. Споры о том, кто был первым, не утихают с давних пор, но разрешить их мог бы только сам Каин, а его здесь нет.

– А он куда делся?

– Стал Верховным Божеством нежити. Присматривает за своими детьми из тени. Кто знает, существует ли он на самом деле? Или Бог решил, что он оплатил свой долг и забрал его к себе?

Я задумалась. Кости придержал шаг.

– Думаешь, это доказывает, что твоя мама права? – подколол он. – Что все мы – убийцы? Потомки первого в мире убийцы – если не придерживаться теории, что вампиры и упыри – случайная эволюционная мутация.

Я не отставала от него. Двенадцатый этаж… одиннадцатый… десятый…

– Моему первому предку тоже досталось за его дела – наконец решила я, пожимая плечами. – После той истории с яблоком осуждать других не приходится.

Он рассмеялся – и я вдруг оказалась в его объятиях, не успев дотянуться ногой до следующей ступеньки. Он впился губами в мой рот, выпил дыхание, и тот же внутренний импульс, что подталкивал меня безумствовать в номере наверху, овладел мной. Руки сами обхватили его за шею, ноги сжали его бока, и я целовала его так, словно одним усилием воли могла стереть память о женщинах, что были до меня.

Треснула ткань. За спиной у меня оказалась стена, а мгновение спустя он вошел в меня.

Я цеплялась за него, впиваясь ногтями в спину в нарастающей страсти, прижавшись губами к его шее, чтобы заглушить рвущийся наружу крик. Он стонал мне в щеку, свободная рука зарылась мне в волосы, он двигался быстрее, уходил глубже. В нем не было нежности, да я и не нуждалась в ней, нас обоих соединила необузданная страсть.

Все во мне внезапно скрутилось в узел и тут же расплылось потоком восторга, хлынувшего в каждую частицу тела. Кости тоже вскрикнул и спустя несколько потрясающих минут расслабил объятия.

Скрип двери, ах… и он рявкнул:

– Уходи, ты ничего не видел.

Дверь захлопнулась. Только теперь туман рассеялся и меня захлестнула волна стыда.

– Господи, да что же это со мной делается?

Я оттолкнула его, и он поставил меня на ноги, по целовав напоследок.

– На мой взгляд, все в полном порядке.

Джинсы у меня лопнули от молнии до бедер. Тот, кто пытался выйти на лестницу, давно скрылся, но я все равно скорчилась от неловкости. Хорошенькое зрелище ему представилось! И кто-то кого-то еще называл шлюхой? Ханжа!

– Сперва я при всех тебя лапала, потом чуть не продырявила нашу потенциальную Иуду и в довершение всего насилую тебя на лестничной площадке! И я еще думала, что ты слишком груб с Тимми! Ты вправе требовать извинений.

Кости хмыкнул, снял с себя куртку и набросил мне на плечи. Хоть дыру на штанах прикрыл. Его одежда уцелела. Он ведь и сам никогда не носил трусов, так что ему только молнию дернуть…

– Ты меня не насиловала, и я никогда не стану требовать извинений за нынешний вечер. Ни за одну минуту. Если на то пошло, я чувствую облегчение.

– Облегчение? – Я оглядела передок его брюк. – Ну, можно и так выразиться.

– Не то… – Опять веселый смешок. – Хотя и это тоже. Знаешь, как ты себя вела? Как вампир. Мы собственники, все до единого. Потому-то я и реагировал так остро, когда Тимми пялился на тебя взглядом влюбленного теляти. А когда ты точно так же накинулась на Франческу, я убедился… что ты считаешь меня своим. Я ведь не знал, как ты ко мне относишься, Котенок. Надеялся, что видишь во мне не просто партнера и внешнюю привлекательность. Так что, хотя можешь поверить, что она тебе не соперница, но я с эгоистичным удовольствием наблюдал, как глубоко тебя это задело.

Я молча уставилась на него. Мне многое хотелось ему сказать. Вроде: «Как ты мог подумать, что мне нужно только твое тело?», или «Ты разве не понимаешь, но ты – мой лучший друг?», или, в конце концов, «Кости, я люблю…»

– Пора нам отсюда убираться, – струсив, пробормотала я. – Пока тебе не пришлось еще на кого-нибудь сверкать зелеными глазами, чтобы он не бросился за полицией.

Он улыбнулся, и может, моя вина в том, что улыбка вышла малость грустноватой.

– Все нормально, Котенок. Я ничего не требую. Можешь не дергаться.

Я взяла его за руку, не заботясь о разнице в температуре, и до смерти перепугалась, что меня это больше не волнует.

– А ты и в самом деле мой? – не удержалась я.

Холодные пальцы ласково сжали мою ладонь.

– Конечно, твой.

Мои пальцы сжались гораздо крепче. Очень рада.

19

Часы дробили одиннадцать, и Кэт – охотница за вампирами собралась на охоту, хотя мое охотничье снаряжение и составлял лишь лифчик, завитые волосы и короткое платье. Да, работа грязная, но я ее выполню. Сюда, сюда, кровопийцы! Бар открыт!

Хеннесси продолжал высматривать жертв для пополнения своих складов. Франческа за десять дней шпионажа подтвердила эту информацию. То же самое мы слышали от Лолы и Чарли, так что это не стало открытием, зато последний из ее каждодневных телефонных звонков дал нечто ценное. Она подслушала, как один из людей Хеннесси обращался к неизвестному партнеру-человеку «ваша честь». Возможно, это была ирония, но, памятуя о подчищенных полицейских сводках и о новом методе, которым Хеннесси предотвращал сообщения о пропавших, Кости пришел к иному выводу. Он рассудил, что человек был судьей, возможно, из Колумбуса, где обнаружилось больше всего подчищенных досье. Мы работали над этой версией, но не отказались и от другого средства. Если хочешь поймать того, кто никак не ловится, нужна наживка. Соблазнительная приманка, которую попытается схватить сам Хеннесси или так и оставшийся неизвестным Гасила. Тут на сцену выступала я. Днем ходила в колледж, а вечерами совершала турне по всем дешевым низкопробным барам и клубам, какие мы знали. Говорю же, грязная работа.

– Кэтрин? Бог мой, Кэтрин, это ты?!

А? Так меня звали только родные, а никого из них здесь точно не могло оказаться. Однако в голосе было что-то знакомое.

Я развернулась на табуретке, и бокал, который я не выпускала из рук, чтобы в него не подсыпали какой-нибудь химии, полетел на пол. Шесть лет прошло, но я узнала его с первого взгляда.

Дэнни Мильтон стоял передо мной и пялил глаза на мое серебристое платьице в обтяжку и сапоги до колен. Черные кожаные перчатки, входившие в состав снаряжения, точь-в-точь подходили цветом к моей душе, когда его взгляд скользнул от моего лица в вырез платья и обратно.

– Фюить, Кэтрин, ты выглядишь… Bay!

То ли он и впрямь лишился дара речи от моего вида, то ли курс литературы в колледже не пошел ему впрок. Я, прищурившись, прикидывала, как поступить. Первое: воткнуть ему в сердце кол. Соблазнительно, но аморально. Второе: сделать вид, что его не замечаю, и надеяться, что он уйдет. Возможно, но слишком великодушно. Третье: заказать новую выпивку и выплеснуть ему в рожу, поблагодарив за сладкие воспоминания. Заслуженно, но лишком театрально. Я не стремилась привлекать ненужного внимания и не хотела, чтобы меня выставили из заведения. Значит, оставался только второй вариант. Проклятие, наименее соблазнительный.

Я пронзила его ледяным взглядом и повернулась спиной. В надежде, что намек дойдет. Не дошел.

– Слушай, ты должна меня помнить. Мы познакомились на дороге, ты помогла мне сменить шину. И наверняка ты не забыла, что я был первым, с кем ты…

– Заткнись, кретин!

Все та же невообразимая наглость – он чуть не выболтал в полный голос, так что только глухой не услышал бы, что оказался первым, с кем я переспала! Может, первый вариант в конечном счете был наилучшим?

– Вот видишь, вспомнила, – продолжал он, как видно не расслышав «кретина». – Эге. Сколько же лет прошло… шесть? Или больше? Я тебя еле узнал. Помнится, раньше ты не так выглядела. Не, ясно, ты была миленькой и все такое, но, в общем, еще малявкой. А теперь совсем взрослая.

Сам он почти не переменился. Волосы примерно той же длины и того же буроватого песочного оттенка, и глаза голубые, как мне помнилось. Брюхо малость выросло, а может, это мне со злости почудилось. Для меня он сейчас ничем не отличался от остальных. Всего-навсего еще один приставала. Жаль, что нельзя убить его за одно это.

– Дэнни, добрый совет, разворачивайся и шагай отсюда.

Кости, хоть я его и не видела, был где-то рядом, и если, наблюдая за мной, он поймет, кто мой собеседник, то оторвет Дэнни голову, и совесть его не замучает.

– Но почему? Давай посидим, вспомним прошлое? Мы ведь столько не виделись. – Рядом со мной как раз освободилось место, и он без приглашения плюхнулся на него.

– Нечего нам вспоминать. Ты пришел, увидел, отымел и ушел. Конец истории.

Я опять повернулась к нему спиной, удивляясь шевельнувшейся в душе горечи. Некоторые раны не лечатся даже временем и опытом.

– Да ну, Кэтрин, совсем и не так было…

– О, привет, приятель. Что это мы здесь видим?

– Он как раз уходит, – процедила я, молясь, чтобы у Дэнни нашлась в голове хоть одна извилина. Хватило бы, чтобы бежать со всех ног, пока Кости не разобрался, кто он такой. Если еще не поздно… Кости хищно оскалился.

– Не спеши, Котенок, мы еще не познакомились. – Ой-ой-ой, плохо дело! – Меня зовут Кости, а ты?…

– Дэнни Мильтон. Мы с Кэтрин старые друзья.

Ничего не подозревающий Дэнни протянул руку. Кости сжал ее и не спешил отпускать, даже когда Дэнни задергался.

– Эй, парень, я ничего плохого не хотел. Просто поздоровался с Кэтрин и… у-у-угх!

– Молчать, – еле слышно проговорил Кости.

Из-под его ресниц блеснуло зеленое пламя, луч силы. Он усилил хватку, и я буквально услышала, как трещат кости в ладони Дэнни.

– Перестань, – выдохнула я, встав и тронув его за плечо.

Под моими пальцами словно камень застыл, только рука напрягалась все сильнее. По лицу Дэнни катились слезы, но он молчал, бессильный перед этим зеленым взглядом.

– Не стоит. Того, что было, не изменишь.

– Он обидел тебя, Котенок, – отозвался Кости, без жалости глядя в полные слез глаза Дэнни. – И за это я его убью.

– Не надо. – Я понимала, что это не фигура речи. – Все прошло. Если бы он меня не использовал, я бы не достала своего первого вампира. А значит, не встретилась бы с тобой. Ничего не бывает зря, тебе не кажется?

Он не разжал пальцев, но взглянул на меня. Я погладила его по щеке:

– Пожалуйста, отпусти его.

Кости отпустил. Дэнни повалился на колени, и его немедленно вырвало. Кровь сочилась из руки – сломанные кости прорвали кожу. Глядя на него сверху вниз, я нашла в себе лишь малую толику сочувствия. Много чего случилось за те годы, что мы не виделись.

– Бармен, похоже, этому парню нужно вызвать такси, – бросил Кости стоявшему за стойкой мужчине. Тот ничего не заметил. – Бедняга перепил. – Он нагнулся, будто чтобы поднять Дэнни на ноги, и я услышала, как он тихо, с жестокой угрозой внушает: – Скажешь еще слово, и следующими на очереди будут твои яйца. У тебя сегодня счастливый вечер, приятель. Благодари свою паршивую звезду, что она меня остановила, не то бы я устроил тебе вечеринку, которой ты бы до смерти не забыл.

Пока Дэнни всхлипывал, задыхаясь и баюкая на груди руку, Кости развернул меня к дверям, бросив бармену полсотни – с избытком расплатившись за мою выпивку.

– Лучше нам уйти, пушистик. Попробуем еще раз завтра. Мы слишком обратили на себя внимание.

– Я же говорила, не надо. – Выйдя за ним к грузовичку, я поспешно забралась внутрь. – Черт возьми, Кости, можно было обойтись и без этого.

– Я видел твое лицо, когда он с тобой заговорил. Ты была белее призрака. Я сразу понял, кто это такой и какую боль он тебе причинил.

Почему-то его мягкий голос подействовал на меня сильнее крика.

– Ну и чего ты добился, переломав ему кости? Мы теперь не узнаем, появятся ли здесь этой ночью Хеннесси или Гасила. А если придут и кого-нибудь захватят? Дэнни всего-навсего переспал со мной и бросил – это не стоит жизни женщины.

– Я тебя люблю. Ты даже не догадываешься, как дорога мне.

Он говорил так же тихо, но теперь его голос вздрагивал от силы эмоций. Я уже не могла сосредоточиться на дороге, поэтому съехала на обочину, остановила машину и повернулась к нему:

– Кости, я не могу сказать о себе того же, но ты значишь для меня больше, чем кто бы то ни было. За всю жизнь. Это чего-то стоит?

Он наклонился, обнял ладонями мое лицо. Те же пальцы, которые только что сокрушали и калечили, нежно, как хрупкий кристалл, погладили мои щеки.

– Это чего-то стоит, но я все еще надеюсь услышать другое. Ты знаешь, я сегодня впервые услышал, как кто-то назвал тебя настоящим именем.

– Это больше не настоящее имя.

Я говорила то, что думала. Как это по-вампирски!

– Скажи свое полное имя. Я, конечно, сам знаю, но мне хочется услышать его от тебя.

– Кэтрин Кэтлин Кроуфилд. Но ты можешь называть меня Кэт. – Последнее было сказано с улыбкой, ведь он до сих пор всего однажды назвал меня так.

– Думаю, я оставлю себе Котенка, – улыбнулся он в ответ, успокаиваясь. – Ты была очень похожа на котенка, когда мы с тобой познакомились. Рассерженного, испуганного отважного котенка. И временами такого же милашку.

– Кости, я уверена, ты не хотел уходить из бара, и, насколько я тебя знаю, дни Дэнни уже сочтены. Но я не хочу, чтобы его смерть была на моей совести. Обещай, что ты никогда этого не сделаешь.

Он в изумлении уставился на меня.

– Ты что, до сих пор неравнодушна к этому сопляку?

Очевидно, нам еще предстояло обсудить разницу между хорошим и плохим убийством.

– Еще как неравнодушна! Я сама рада бы втоптать его в грязь, можешь мне поверить. Но это было бы неправильно. Обещай.

– Ладно. Обещаю его не убивать.

Слишком уж легко он согласился.

Я прищурилась:

– И еще обещай никогда не калечить, не уродовать, не ослеплять, не пить кровь и вообще ничем не вредить Дэнни Мильтону. И не позволять никому проделывать это у тебя на глазах.

– Эй, так нечестно, – возмутился он.

Видно, не зря я не ограничилась первым обещанием.

– Дай слово!

Он утомленно хмыкнул:

– Ладно. Черти адовы, не слишком ли хорошо я обучил тебя предусмотрительности?

– Отлично обучил. Ну, в бар нам возвращаться нельзя. Что ты собираешься делать дальше?

Он обвел пальцем мои губы:

– Тебе решать.

На меня вдруг накатило озорство. Мы были так заняты скрупулезным изучением сводок о пропавших без вести, протоколов судебной экспертизы и прочими невеселыми занятиями, что у нас совсем не оставалось времени на легкомыслие. Я вывела грузовик на проезжую часть и поехала на юг. Через час свернула на гравийный проселок.

Кости сбоку улыбнулся мне:

– Путешествие по тропинкам воспоминаний, а?

– Не забыл этого места?

– Разве такое забудешь? – фыркнул он. – Здесь ты хотела меня убить. Так нервничала, то и дело краснела. Никогда меня не пытались убить так застенчиво.

Я остановилась недалеко от берега и отстегнула ремень безопасности.

– В ту ночь ты вышиб из меня дух. Не хочешь снова попробовать?

Он невольно рассмеялся:

– Хочешь, чтобы я тебя поколотил? Ты и впрямь любительница грубого секса?

– Нет. Попробуй другое средство. Может, оно даже лучше сработает. Хочешь, потрахаемся?

Я умудрилась произнести это с самой невозмутимой миной, хотя уголки губ у меня так и норовили расползтись в стороны. В его глазах загорелся свет – первая искорка зеленого пламени.

– А колья еще при тебе? Хочешь меня здесь же и упокоить?

Кости снимал куртку, и ясно было, что он нисколько не опасается.

– Поцелуй меня, тогда узнаешь.

Одним молниеносным движением, которое я видела сотни раз и все не переставала изумляться, Кости притянул меня к себе и накрыл губами мои губы. Я и моргнуть не успела.

– Места здесь маловато, – шепнул он долгую минуту спустя. – Давай выйдем наружу, ты там сможешь вытянуться.

– Э, нет. Прямо здесь. Мне нравится заниматься этим в кабине.

Его давние слова скатились у меня с языка, и он рассмеялся. Глаза сверкали чистыми изумрудами, клыки показались из-под улыбающихся губ.

– Давай проверим.

* * *

Еще две недели бесплодных усилий не приблизили нас ни к Хеннесси, ни к Гасиле. Я перебывала во всех паршивых клубах в радиусе пятидесяти миль от Колумбуса, но мне не везло. Кости напомнил мне, что гоняется за Хеннесси без малого одиннадцать лет. С годами он выучился терпению. Моя юность выучила меня приходить в ярость от топтания на месте.

Мы дожидались заказанной пиццы у меня на квартире. Был воскресный вечер, и мы никуда не собирались выходить. Я твердо решила ничего не делать и на сегодня забыть о занятиях. Даже поход за продуктами показался мне непосильным трудом – отсюда и заказ. Если я что и унаследовала от матери, то ее нелюбовь к стряпне.

Услышав стук в дверь, я удивленно взглянула на часы. Всего пятнадцать минут после заказа. Вот это срочность!

Кости любезно собрался встать сам, но я схватила халат и остановила его.

– Побудь здесь. Все равно ты ее есть не будешь.

Его губ коснулась улыбка. Он мог есть твердую пищу и проделывал это при мне, но большого удовольствия от нее не получал. Как-то он объяснил, что ест в основном ради того, чтобы не выделяться из толпы.

Я открыла входную дверь – и тут же захлопнула ее, вскрикнув:

– Господи Иисусе!

Кости в мгновение ока оказался рядом – по-прежнему голый, зато с ножом в руке. При виде его я снова вскрикнула, а в дверь раздраженно застучали:

– Кэтрин, в чем дело? Открой сейчас же!

Я впала в дикую безумную панику.

– Это моя мать, – прошипела я, как будто Кости сам не догадывался. – Срань господня! Тебе надо спрятаться!

Я чуть ли не впихнула его в спальню, вопя:

– Я сейчас, я… я не одета!

Он подчинился, но без тени моей паники.

– Котенок, ты ей так и не рассказала? Господи, сколько можно тянуть?

– До второго пришествия, – огрызнулась я. – И ни минутой раньше. Сюда, в шкаф.

В дверь стучали все громче:

– Что ты там копаешься?

– Уже иду! – заорала я. И Кости, сердито пялившемуся на меня: – Потом поговорим. Сиди здесь – и ни звука, я ее сплавлю, как только смогу.

Не дожидаясь ответа, я захлопнула дверцу шкафа и заметалась, запихивая под кровать его одежду и ботинки. Господи, ключи он на столе не оставил? И на что еще она может наткнуться?

– Кэтрин! – Это прозвучало как: «Последний раз повторяю!»

– Иду!

Я подлетела к двери и распахнула ее с широкой неискренней улыбкой.

– Вот это сюрприз, мама!

Она, немало раздосадованная, оттолкнула меня с дороги.

– Я заглянула повидаться, а ты хлопаешь дверью у меня перед носом? Что это с тобой?

Я ломала голову, подыскивая оправдания.

– Мигрень! – осенило меня, и только радостно выпалив это, я сообразила понизить голос и жалобно сморщиться. – Ох, мам, я рада тебя видеть, только время ужасно неудачное.

Она изумленно оглядывала мои апартаменты. Ого! Как бы объяснить?…

– Твоя квартира! – Она картинным жестом обвела волшебно преобразившуюся комнатушку. – Кэтрин, откуда ты взяла на все это деньги?

Впервые увидев мою квартиру, Кости решительно заявил, что намерен прикончить хозяина, который смеет за такое еще и денег требовать. Хозяин остался жив, хотя я подозревала, что Кости не совсем шутил, зато обстановка у меня теперь была на славу. «Все это» подразумевало диван, который он купил, заявив, что не желает сидеть на полу, телевизор – под предлогом, что мне нужно смотреть новости, в которых может мелькнуть что-то полезное, компьютер – под сходным предлогом, кофейный столик, приставной столик, бытовую технику, – а к тому времени я уже перестала сопротивляться.

– Кредитная карта, – немедленно отозвалась я. – Их всем выдают.

Она недовольно нахмурилась:

– Это до добра не доведет.

Я готова была расхохотаться как безумная. Знала бы она, откуда все это на самом деле, сразу забыла бы об опасности высоких процентных ставок.

– Мам, я, правда, очень рада тебя видеть, только…

Она остолбенело уставилась через мое плечо в спальню. У меня озноб пробежал по спине. Я не смела оглянуться. Неужто Кости не послушался и вылез из шкафа?

– Кэтрин, еще и новая кровать?

Я чуть не упала от облегчения.

– На распродаже нашла.

Она потянулась пощупать мне лоб.

– Жара нет.

– Поверь мне, – ничуть не кривя душой, проговорила я, – меня вот-вот вырвет.

– Ну, – она, слегка насупившись, снова осмотрела всю квартиру и пожала плечами, – в следующий раз позвоню. Я думала сводить тебя поужинать, но… кстати, купить тебе что-нибудь?

– Нет! – Это прозвучало слишком страстно. Я снизила тон. – То есть спасибо, но аппетита нет. Я тебе завтра позвоню.

Я развернула ее к двери гораздо мягче, чем Кости. Она только вздохнула, глядя на меня:

– Головная боль действует на тебя очень странно, Кэтрин.

Закрыв дверь, я буквально припала к ней ухом, чтобы проверить, уходит ли мама. Паранойя заставила меня подозревать, что она притаилась за дверью, а в самый неподходящий момент ворвется внутрь и застанет меня с любовником-вампиром.

Я обернулась на шум. Кости стоял в дверях спальни, полностью одетый. Я выдавила дрожащий фальшивый смешок без капли юмора.

– Чуть не попались…

Он смотрел на меня. На его лице уже не было злости, и пожалуй, от этого я и забеспокоилась. Злость я бы пережила.

– Я не могу больше видеть, что ты с собой делаешь.

Я настороженно изучала его лицо.

– Что я делаю?

– Продолжаешь казнить себя за грехи отца, – ровным голосом ответил он. – До каких пор ты намерена за них расплачиваться? Сколько вампиров ты должна убить, чтобы не считать себя в долгу перед мамочкой? Я мало встречал людей отважней тебя, а собственной матери ты боишься до смерти. Как ты не понимаешь? Это ты не меня спрятала в шкафу – сама туда спряталась.

– Тебе легко говорить, твоя-то мама умерла! – Я бессильно опустилась на диван. – Тебе не приходится гадать, не возненавидит ли она тебя из-за того, с кем ты спишь, и увидишь ли ты ее еще хоть раз, если скажешь правду! Что мне, по-твоему, делать? Рискнуть отношениями с единственным на свете человеком, которого я любила? Ей хватит одного взгляда на тебя, она, кроме клыков, ничего не увидит! Она никогда меня не простит, как ты не понимаешь?

На последних словах голос у меня сорвался, и я обхватила голову руками. Замечательно. Вот теперь настоящая мигрень.

– Ты права, моя мама умерла. Я никогда не узнаю, как бы она отнеслась к тому, каким я стал. Гордилась бы мной… или презирала бы за мой выбор. Но все равно, скажу тебе честно: будь она жива, я бы ей показался. Как есть. Она этого заслуживала – и, если начистоту, я тоже. Но речь не обо мне. Слушай, я не требую познакомить меня с твоей мамой. Я говорю о том, что рано или поздно тебе придется примириться с собой. Ты не можешь изгнать из себя вампира и не должна постоянно винить себя за это. Тебе надо разобраться, кто ты такая и чего хочешь, и не извиняться за это. Ни передо мной, ни перед своей мамой, ни перед кем бы то ни было.

Он был уже в дверях, когда я сообразила:

– Ты уходишь? Ты… ты меня бросаешь?

Кости обернулся.

– Нет, Котенок, просто даю тебе возможность все обдумать, не отвлекаясь на меня.

– А как же Хеннесси?

Сейчас это был только предлог.

– Франческа так и не выяснила ничего конкретного, а мы сами сделали все, что могли. Небольшой отпуск не повредит. Если что-то появится, я тебе позвоню. Обещаю. – Он напоследок послал мне долгий взгляд. – До свидания.

Я услышала, как закрылась дверь, но в сознании звук не отозвался. Еще двадцать минут я сидела, уставившись на нее, и вот – чудо! – в дверь постучали.

Я радостно вскочила:

– Кости!

Это был паренек в униформе.

– Доставка пиццы, – с заученной бодростью отбарабанил он. – С вас семнадцать двадцать пять.

Я как в тумане дала ему двадцатку, сказала, что сдачи не надо, закрыла за ним дверь и расплакалась.