Текст книги "Месть группы поддержки (ЛП)"
Автор книги: Джанет Рэллисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 10
Школьный день шел временами слишком медленно, временами головокружительно быстро, в зависимости от того, ждала я или боялась свидания с Таннером. Мистер Метзероль уже не так часто стукал меня палочкой, и я решила, что это прогресс. Молли и Полли всё еще шаркали ногами, и это не было прогрессом.
Каждый раз, когда я проходила мимо него, Рик бросал на меня убийственные взгляды и бормотал что-то, что я не хотела слышать. Рашель сказала пне, что до неё дошли сплетни, что он думал, что я виновата в его разрыве с Эдриан. Это было очень похоже на Рика. Я думаю, ему не приходила в голову мысль о том, что он имел к этому отношение.
Я знала, что Эдриан примет его обратно в ту же секунду, как он извинится, даже не передо мной, перед ней, но я не собиралась ему подсказывать. Как мне подсказывала интуиция, их отношения могут просто завянуть, и воспоминания о них будут такими же приятными, как поход к стоматологу.
Я помогла бы ей найти кого-нибудь нового. Кого-нибудь хорошего. Как только она снова начнет со мной разговаривать. Видите, когда до этого доходит, я гораздо легче могу простить её, чем она меня.
Я три раза переоделась и два раза сменила прическу, прежде чем отправилась на встречу с Таннером. Мама еще не вернулась с работы, поэтому я оставила ей записку и понадеялась, что она не будет звонить мне на сотовый и ругаться.
Когда я добралась до ресторана, Таннер был уже там, и по привычке, был еще красивее, чем в прошлый раз.
Он улыбнулся, увидев, как я подхожу.
– Привет еще раз.
– Привет, – ослепленная его улыбкой, я забыла все наставления Рашель. На самом деле, я забыла вообще всё, например, что говорить дальше.
Но казалось, он этого не заметил, и завел беседу, пока администратор вела нас к столику. Вероятно, он привык, что девушки в его присутствии теряли дар речи.
Ужин прошел на удивление хорошо. По большей части, мы разговаривали на безопасные темы, например, об увлечениях. Мы оба любили кататься на лыжах, и мы договорились пойти в первый же выходной после открытия сезона. Мы разговаривали о текущих событиях. Он слушал, и, хотя он не всегда со мной соглашался, он уважал мои слова. Я видела, что он умен, и я с ним тоже чувствовала себя умной.
Когда я чувствовала себя так с Майком?
Несколько раз тема разговора была опасно близка к тому, чтобы он обнаружил во мне школьницу. Тогда я вспомнила советы Рашель. Когда он спросил меня, какие я посещаю занятия, я сказала: – Ничего необычного. А ты? Какой предмет твой любимый?
Это была биология, и это немного беспокоило его, потому что он решил получать образование в менеджменте. Это было семейное дело. Они управляли бизнесом.
После этого мы говорили о делах, о семейных ожиданиях, и мудро ли было пробовать новые направления, если тебя интересовало что-то другое.
Закончив ужин, мы отправились в Баскин-Роббинс пить молочные коктейли. Не потому что мы были голодны, просто никто не хотел прощаться. Ночной воздух охладил мое лицо пока мы шли, напоминание о том, что стоял ноябрь, и снег был уже не за горами. Мы взяли стаканы и пошли через сквер к реке Палоуз-ривер была просто ручейком, протекавшим через Пуллман, и по большей части состояла из грязи, но было приятно сидеть на скамейке и смотреть на неё, потому что я была с Таннером.
Он спросил меня, где я живу – определенно опасная зона. Если бы я сказала ему: "С родителями", он бы спросил, почему.
– Твои родители владеют Хиллтопом, поэтому они, должно быть, местные. Ты живешь с ними или на кампусе?
Надо отдать должное советам Рашель, он, кажется, не заметил, что я не ответила на его вопрос. Он сказал:
– Я в Перхам-холле.
– Не хотел жить с родителями?
– Не хотел жить с братом.
– Ох, вы плохо ладите?
Он пожал плечами.
– Иногда ладим, но большую часть времени я хочу его убить, – он помедлил. – Ты, наверное, думаешь, что ужасно так говорить?
– Нет, у меня есть младшая сестра, помнишь?
– О да, – он послал мне улыбку. – Расскажи мне о своей сестре.
Опасная идея. Я улыбнулась ему в ответ.
– Расскажи мне о своем брате.
Он оперся на руки, раздумывая.
– Мой брат – самый умный человек, которого я знаю, но он посвятил всю жизнь, растрачивая это. Я не могу вспомнить, когда он в последний раз помогал в ресторане.
Я кивнула.
– Моя сестра винит меня во всех своих неприятностях.
Таннер протянул руку, как будто показывая мне что-то.
– Мой брат ненавидит всё, что я делаю. Я занимался спортом, поэтому он не хотел. Я получал хорошие оценки, поэтому он двоечник. Если я делаю что-то, то это не круто.
Я сделала глоток коктейля.
– Моя сестра е хочет думать о будущем, и большую часть времени одевается как невеста Сатаны.
– Мои родители никогда не простят мне того, что прощают ему.
– Именно, – сказала я, радуясь, что он понял, и меня удивило, что я нашла того, кто чувствует то же, что и я. – Моя мама слишком занята сестрой, чтобы обращать внимание на мою жизнь.
Таннер кивнул и повернулся ко мне.
– Похоже, они будут отличной парой. Может быть, нам стоит их познакомить.
Я быстро потрясла головой.
– Ни за что. Моя сестра только что порвала со своим неудачником-парнем. Я надеюсь, в следующий раз она выберет того, кто захочет изменить её.
Таннер пожал плечами.
– Да, и у моего брата есть уже подружка-неудачница, – он криво улыбнулся. – Она сводит с ума моих родителей. – Нужно только сказать слово "внуки" и моя мама начинает дрожать.
Я подняла чашку, салютуя.
– За будущее воссоединение семей. Пусть нормальных людей будет больше, чем хулиганов и бездельников.
Таннер стукнул своей чашкой о мою.
– Всегда можно надеяться.
Мы оба выпили, но в следующую секунду грусть сменила облегчение. Эдриан и я были так близки раньше. Будет ли так когда-нибудь снова?
Я посмотрела в свой стакан и ничего не сказала. Я почувствовала взгляд Таннера, но он тоже ничего не сказал. Может быть, он понимал моё молчание так же, как понимал жалобы.
Наконец, я снова посмотрела на него.
– Я правда люблю её, – сказала я. – Я постоянно о ней волнуюсь.
Он положил руку мне на спину и медленно потер её через куртку в знак понимания.
– Я знаю, о чем ты говоришь.
Он продолжал гладить меня по спине, и я положила голову ему на плечо. Как могло это произойти так быстро? Обычно, на первом свидании я волновалась о том, какое произведу впечатление. Я не только рассказала Таннеру об Эдриан, но и прислонилась к его плечу, как будто знала его вечно.
Какое-то время никто не говорил. Потом Таннер сказал:
– Я уверен, что ты хорошая сестра.
Я выпрямилась, чтобы сказать ему, что он ошибается. Много раз я была ужасной сестрой, но не успела я открыть рот, как он поцеловал меня. И мысли об Эдриан вылетели у меня из головы.
Меня целовали раньше. Но поцелуй Таннера, был словно моим первым поцелуем. Мое сердце бешено забилось, закружилась голова и я почувствовала счастье и неловкость одновременно.
Когда он наконец прекратил меня целовать, я не знала, что сказать и почувствовала, что стала ярко-красной.
Таннер улыбнулся мне и отвел глаза. Я догадывалась, что он что-то взвешивает и пытается решить. Наконец, он сказал:
– Моя бабушка приезжает из Калифорнии на несколько дней. В понедельник у нас дома будет большой семейный ужин. Я знаю, может показаться, что слишком рано знакомиться с моей семьей, но было бы хорошо, если бы ты пришла, ну, знаешь, чтобы скомпенсировать неудачную подружку моего брата и показать, что, хотя бы у одного из нас нормальный вкус. Ты хочешь пойти?
– Конечно, – вот как сильно мне нравился Таннер. Я хотела проводить с ним больше времени, даже если это означало знакомство с его семьей, лентяем-братцем и его неудачницей-подружкой.
Я провела остаток недели за домашним заданием, репетициями песни и танца. Мы идеально исполняли его, и он выглядел хорошо. Иногда, когда мы танцевали, я представляла, что выступаю под прожекторами, которые освещали меня перед тысячами кричащих поклонников. Каково это быть звездой? Быть богатой? Знаменитой?
Даже несмотря на то, что я пыталась быть реалисткой и не позволять надеждам брать надо мной верх, у меня в голове возникали мысли. Я осматривала нашу побитую кухню и думала: "Если у меня будет музыкальный контракт, я куплю маме новый дом".
К несчастью, за этой мыслью следовала другая: "Если папа обнаружит, что я богата, он попытается забрать у меня деньги.
Я провела полчаса, волнуясь об этом, и вспоминая времена, когда я была маленькой и он опустошил мою копилку, потому что ему нужны были деньги на выпивку. Мой папа не был хорошим человеком, когда был трезвым, и еще хуже было, когда он был пьян.
Большая часть моего детства прошла, приглядывая за Эдриан, потому что она была на несколько лет младше меня и не понимала, как держаться от него подальше. Мы или слонялись по району, как маленькие всадники на велосипедах, или прятались в моей комнате, изобретая заклинания, которые спасли бы нас от него. Наше лучшее изобретение было дотронуться до дверной ручки, потом три раза постучать по краю двери, когда мы проходили мимо.
Когда папа съехал, мы с Эдриан повторяли этот ритуал несколько лет. Она говорила, что это помогает избежать всего плохого, и, признаюсь, что делала это периодически, чтобы быть уверенной, что он не вернется.
Можно было подумать, что суд откажет отцу в совместной опеке над нами, но этого не произошло. Поэтому мы все просто рады, что он живет далеко и никогда не приезжает. Иногда он звонит, по большей части, чтобы пожаловаться на то, что мама разрушила его жизнь и что он не может платить алименты, но мы можем с этим жить.
Но если бы у меня появились деньги до восемнадцатилетия, смог бы он наложить на них руку?
Я действительно начала переживать по этому поводу, пока не поняла, что мой отец вряд ли даже позвонит до моего восемнадцатилетия, не то что будет интересоваться моим финансовым состоянием. Я позволила себе вернуться к мечтам о том, как стану новым открытием, буду слышать себя на радио, мистер Метзероль один раз с гордостью кивнет и скажет, что мои способности теперь официально развиты.
В действительности, мистер Метзероль продолжал стукать и тыкать меня во время уроков вокала. Он сказал мне что Молли и Полли всё еще отказываются петь соло. Он сказал это так, как будто я могла изменить их мнение. Точно. Я даже не могла их заставить пойти в кино с несколькими ребятами из школы, и, поверьте мне, я пыталась.
Мы с Самантой пригласили Обри, Рашель и половину футбольной команды, включая Джо, с нами в кино в пятницу. Но все равно Молли и Полли не хотели идти, потому что на уроке английского Полли слышала, как Джо сказал, что идет в боулинг. Да, боулинг. Я пыталась стать Купидоном для парня, который предпочитал поразить пару кеглей.
Майк и Наоми, конечно, пришли. Но это едва ли меня беспокоило, потому что пока мы стояли в очереди за билетами, Таннер два раза написал мне сообщение с работы. Он жаловался, что выходные – самое занятое время в ресторане и пытался склонить меня к тому, чтобы я заехала, рассказывая мне о фирменных блюдах. Лобстер свежий, написал он. Как будто мне нужен было лобстер, чтобы убедить меня увидеть его. Если бы я не застряла в очереди, он бы заманил меня черствым хлебом и сухим печеньем.
Должно быть, я много улыбалась, отвечая ему, потому что два парня отметили, в каком я хорошем настроении.
– Это новый парень, – сказала им Рашель. – Челси встречается со студентом.
Парни начали охать, как будто это всё объясняло.
– Дело не в этом, – сказала я. – Просто жизнь – прекрасный, удивительный дар, и мы должны быть счастливы.
Оба парня рассмеялись и один из них сказал:
– Да, у неё всё серьезно.
Другой передразнил мой голос и сказал:
– Жизнь – это удивительный дар. Ну. моя жизнь, по крайней мере. Ваша жизнь не стоит и плевка, потому что у вас нет моего парня.
Обри опять рассмеялась. Боковым зрением я заметила Майка. Он не смеялся. Он пялился на нас, но мне было всё равно.
По субботам и воскресеньям я в два раза больше занималась пением, но все равно не могла заставить ноты выходить у меня из лба. Я следовала советам мистера Метзероля. Я целый час ходила и делала упражнения для диафрагмы и распевалась. Когда я дошла до упражнения, где нужно было петь "Ми-ми-ми-мими-ми-ми-и-и", Эдриан проходила мимо и потрясла головой: "Неужели это правда?"
Вместо того, чтобы наказать Эдриан за такой комментарий, мама лезла из кожи вон, чтобы хорошо с ней общаться. В воскресенье, когда Эдриан не стала мыть посуду и исчезла в своей комнате – непостижимом оплоте скрежещущей гитарной музыки – вместо того, чтобы позвать её помочь, мама просто сделала всё за неё.
– Ей сейчас нелегко, – сказала мне мама, убирая со стола. – Мы можем отнестись к этому с пониманием.
– Никто не относился с пониманием ко мне, когда меня бросил Майк.
– Но ты много встречалась с мальчиками, – сказала мама. – Мы знали, что ты быстро найдешь кого-нибудь ещё. И ты нашла. Разве ты не идешь завтра на свидание?
Ну, да, но все равно у меня было несколько тяжелых недель, когда я отреклась от мужчин и никто не мыл за меня посуду.
– Эдриан бросила Рика, а не наоборот, – сказала я. – Я не понимаю, почему она так расстроена.
Мама высыпала остатки фасоли в контейнер и поставила его на полку холодильника, где мы будем безусловно их игнорировать, пока они не испортятся.
– Почему бы тебе не попробовать поговорить с ней об этом?
Закончив загружать посудомоечную машину, я поднялась в комнату Эдриан. Она развалилась на кровати и красила черным цветом ногти на ногах, намереваясь меня не замечать. Я подошла к её CD-плееру, убавила музыку, чтобы она могла меня услышать, и своим самым проникновенным тоном спросила её, что она делает. Потом я произнесла речь "в море полно другой рыбы" и "я помогу тебе рыбачить".
Она какое-то время смотрела на меня в гробовой тишине и потом сказала:
– Во-первых, ты ничего не понимаешь про Рика. Во-вторых, ты е понимаешь, что я чувствую. Ты никогда не теряла никого, кто тебе дорог, потому что тебе плевать на парней. Они просто еще один штрих для того, чтобы твоя страница в соцсетях выглядела так, словно у тебя фан-клуб парней. Майк, между прочим, был совершенным придурком.
А Рик не был? Это было как будто придурок оскорбляет идиота.
– В-третьих, – сказала Эдриан. – Я бы не доверяла тебе, когда в деле замешаны парни. Ты бы свела меня с кем-нибудь и решила, что сама его хочешь.
Это было больно, но я должна была этого ожидать. Это был козырь, который Эдриан вытаскивала каждый раз, когда хотела мне показать, какой я ужасный человек.
Видите ли, это было год назад... Нет, даже больше. Это произошло два года назад, просто кажется, что недавно, потому что воспоминания были еще свежи.
Когда Эдриан начал нравиться Тревис Вудс? Я не смогла вспомнить. Когда-то в младшей школе. Она наблюдала за ним из окна нашей гостиной каждое утро, чтобы можно было пойти с ним в школу. Я думала, это было забавно, мило, даже если я не понимала, что она в нем увидела. Для меня Тревис был просто еще одним надоедливым мальчишкой в моем классе.
Эдриан не то, чтобы сидела и страдала, когда он её не замечал. К седьмому классу у неё появились новые увлечения. Но даже тогда Тревис всегда был у неё в подсознании. Он вырос на шесть дюймов и набрал веса, в общем превратился в симпатичного парня, что показывает, что у Эдриан была способность к предвидению. Я больше не винила её в том, что он ей нравился. Он нравился многим девочкам.
Когда она приходила на все игры по футболу, я знала, что это не для того, чтобы посмотреть на меня. Её глаза были приклеены к номеру 96. Когда мы встречались с ним около дома, она хвалила его за хорошую передачу, захват или нападение. Он благодарил её со смущенной улыбкой, как будто он был недостоин поклонения, но все равно радовался этому.
На следующий год, создавая группу по изучению биологии, я держала в уме Эдриан. Тревис будет там. Конечно, я знала, что между ними ничего не произойдет. Я имею в виду, давайте посмотрим правде в глаза, ни одни уважающий себя парень из старшей школы не будет встречаться с восьмиклассницей, но я создавала почву для её первого года в старшей школе, который начнется всего через несколько месяцев.
Во время каждого собрания, Эдриан была неподалеку, находя способы быть рядом с Тревисом. Она часто оставалась слишком долго и говорила глупости. Я пыталась научить её тонкому искусству баланса между тем, чтобы дать парню понять, что ты заинтересована, и тем, чтобы зажать его на диване с рассказами о твоих футбольных приключениях, но она меня не слушала. Я явно больше не понимала, о чем говорю. В её воображении она уже перепрыгнула в старшую школу, и я была ей не нужна, чтобы подсказывать курс.
Я видела, что Тревис считает её приставучей, надоедливой. Он отдалялся от неё, обрывал на полуслове. Чем сильнее я пыталась убедить Эдриан сбавить обороты, тем активнее она пыталась привлечь его внимание. Она спросила его о том, что он будет делать летом и попыталась навязаться поучаствовать в некоторых событиях.
И это был поцелуй смерти. Она убила все свои шансы и даже не поняла этого.
После того, как мы закончили заниматься, Тревис ушел, потом вернулся через пять минут. Он забыл тетрадь. Эдриан ушла к себе в комнату, и я как раз убирала банки из-под лимонада и полупустые миски с попкорном. Он взял тетрадь и помог отнести посуду на кухню.
Мы кое-что оставили в гостиной, но мне было неудобно из-за того, что он убирается.
– Я справлюсь с остальным, – сказала я.
– Нет, я принесу, – сказал он и помедлил, стоя в футе от меня. – Эдриан здесь?
Я извиняясь улыбнулась ему.
– Она в своей комнате. Ты в безопасности.
Он рассмеялся таким смехом, который означает благодарность, что ты понимаешь.
– Она хорошая девочка и всё такое, но...
– Я знаю. Она немного чересчур настойчива.
Он подошел ближе и тихо сказал, чтобы его никто не услышал:
– Я не хочу ранить её чувства, но я не знаю, что ей сказать. Нет никого её возраста, кто бы ей нравился?
– Есть, – сказала я, несмотря на то, что это была ложь. Я не хотела, чтобы моя сестра казалась липучкой. – Ей нравятся несколько парней в её классе, просто, когда ты рядом, она ничего не может с собой поделать и флиртует с тобой. Считай это комплиментом. Перед тобой невозможно устоять.
Он снова рассмеялся, и я заметила, как загорались его глаза, когда он улыбался. Его песочного цвета волосы были в беспорядке и хотелось провести по ним руками.
– Да, – сказал он без унции убеждения в тоне. – Хотел бы я иметь такое влияние на женщин.
– Так и есть. Правда, держу пари, целые блоги восьмиклассниц посвящены искоркам в твоих глазах.
Он сделал еще шаг ко мне. Я должна была бы отвернуться от него, но я этого не сделала. Я осталась на месте, облокотившись на кухонную стойку и улыбалась ему. Вот как это делается, хотела я сказать Эдриан. Видишь, как просто? Я больше знаю о том, как флиртовать с парнями, чем ты.
Он посмотрел на меня, веселясь:
– Если бы девушки моего возраста так смотрели на меня.
– А что говорит, что они не смотрят?
Он медленно наклонился. Я могла бы отодвинуться, но вместо этого я закрыла глаза и позволила ему поцеловать меня.
Это продолжалось всего минуту. Достаточно лишь для того, чтобы радость от того, что я права, поугасла. Я подумала, и что я теперь буду делать? Как я объясню это Эдриан? Но я знала, что не объясню. Я скрою это и никогда не расскажу, что я наделала.
И тогда я услышала вскрик Эдриан. Я оттолкнула Тревиса и увидела, что она стоит в дверном проеме. Её рот открылся от шока и глаза были огромными и испуганными. Испуганными, а не уязвленными. Я тогда этого не поняла, но, думаю, понимаю сейчас.
Страх – вот что чувствуешь, когда человек, который всегда тебя защищал, режет твое сердце. Мир это уже не безопасное место, здесь любой может повернуться против тебя.
Эдриан развернулась и метнулась обратно в свою комнату, оставляя кухню в тишине. Тревис провел рукой по волосам.
– Прости меня. Думаю, мне лучше уйти.
Он удалился почти так же быстро, как Эдриан, и потом я стояла с ужасным опустошающим чувством, разраставшимся у меня в груди.
Я пыталась поговорить с Эдриан. Я снова и снова извинялась. Я говорила ей, что больше никогда не увижу Тревиса. У меня не было причин для того, что я сделала, и я только говорила: "Это просто случилось", что, в конечном итоге, было только хуже.
"Это просто случилось" стало оправданием у Эдриан для всего на свете. Её серьга в языке просто случилась. Её оценки упали – просто случилось. Её черный гардероб просто случился.
Каждый раз, говоря это, она сообщала мне, что это по моей вине. И с того дня она перестроила себя в человека, который был моей полной противоположностью.
Теперь, глядя как Эдриан красит ногти с немой решимостью, я снова почувствовала боль. Я вздохнула.
– Сколько ты еще будешь вспоминать Тревиса?
Она от ногтей на ногах перешла к ногтям на руках. А пока я смотрела, как она рисует себе длинные черные когти.
– Только пока мне не будет плевать.
Я больше ничего ей не сказала. Не было смысла. Некоторые люди никогда не прощают. Ненавидеть гораздо веселее.
Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net
Глава 11
В понедельник Саманта, Молли, Полли и я провели весь урок истории, работая над нашим докладом. Он был почти готов. Я не виновата. Я не такой человек, который собирается оставлять все дела на последний момент, это происходит естественным образом. И последняя минута меня всегда спасает.
Но Молли и Полли на это не пошли. Они хотели, чтобы проект был сделан сразу же, чтобы не пришлось об этом волноваться потом я пыталась сказать, что легко не волноваться сейчас, и совсем чуть-чуть поволноваться потом. Фактически, это гораздо более эффективно, потому что, ну правда, сколько остается времени на волнения в последнюю минуту?
Полли сказала:
– Слушай, мы знаем, что ты занята своими тренировками в группе поддержки и репетициями для прослушивания и всё такое. Мы можем напечатать доклад и оформить библиографию, если у тебя нет для этого времени.
Это было очень трогательно, учитывая, что они начали работу настаивая, что не дадут мне списать. Но все-таки, я не хотела, чтобы они делали большую часть работы, потому что я хорошо к ним относилась и поэтому могла отлынить. Я хорошо к ним относилась, чтобы мистер Метзероль давал мне уроки.
Это звучало так же отвратительно, но это было не так. Я имею в виду, мне нравились Молли и Полли. Это же должно было что-то значить.
Поэтому мне пришлось сказать им, нет, я не хотела, чтобы они делали за меня работу, что значило, что мне придется выполнить всё как можно быстрее, чтобы не подвести остальных.
Хотя, если честно, Саманте тяжело было сфокусироваться на её части, первых годах космических путешествий, потому что она злилась на Логана.
Встретив Обри, Рашель и меня с утра на нашем обычном месте, она сложила руки на груди и покачала головой.
– Это снова произошло.
– Что снова произошло? – спросила Обри, уже сочувствуя.
– Логан подвез меня в школу, и я по методу Рашель задавала ему вопросы о его интересах, – она подняла руку вверх, чтобы усилить впечатление от её слов. – Он всю дорогу до школы говорил только о себе.
Мы смотрели на неё в ожидании продолжения, но его не последовало.
– Ну, разве не в этом был смысл? – спросила Обри.
– Я делала это уже три дня. Три дня я не говорила ничего о себе, и он даже не заметил. Или ему всё равно. Я могла бы быть компьютерной программой, которая повторяет: "Что ты об этом умаешь, Логан?" и он был бы так же рад мне. Очевидно, мой вклад в наши беседы нужен был просто, чтобы занять то время, когда он не мог говорить о себе.
Рашель покачала головой.
– Я говорила, что становится скучно, если желать так постоянно. Помни, для этого нужны поцелуи.
Саманта перебросила волосы через плечо.
– Я не хочу целоваться с тем, кому всё равно, о чем я думаю.
Обри посмотрела на нас по очереди и её выражение лица стало строгим.
– Видите, я говорила вам, что это плохая мысль, но вы не слушали.
– На самом деле, – сказала я. – У меня всё прекрасно получилось.
– Поцелуи, – сказала Рашель многозначительно.
Саманта стиснула зубы.
– Я была уверена, что к утру он начнет подозревать. Я имею в виду, если он бы не говорил о себе, я бы подумала, что он что-то скрывает. Я бы стала допытываться у него, что именно. Ему даже всё равно, что у меня могут быть от него секреты, – она махнула рукой в мою сторону. – Я могла бы жить тайной двойной жизнью как Челси.
– И я рада, что я студентка. Парни, которые учатся в колледже, гораздо взрослее.
Саманта вздохнула.
– Может быть, мне тоже стоит стать студенткой.
Между полетами в космос и попытками держать ноты диафрагмой, чтобы мистер Метзероль не тыкал меня указкой, у меня едва ли было время подумать о Таннере до тех пор, пока он не позвонил мне после обеда. Он хотел знать, где ему забрать меня перед ужином у него дома.
Да, я должна была подумать об этом заранее, поскольку я не хотела говорить ему, что жила с родителями.
– Я буду работать над докладом в библиотеке, – сказала я. – Почему бы тебе не забрать меня оттуда?
И это тоже не было ложью, потому что я могла работать над полетами в космос в библиотеке на кампусе так же легко, как и в любом другом месте. Просто это значило, что я доеду туда на автобусе.
Вся эта двойная жизнь могла стать очень сложной, если я вскоре во всем не призналась бы. Я имею в виду, есть тонкая грань между словесной маскировкой и откровенной ложью. Сегодня, решила я, если всё пройдет хорошо, я расскажу ему правду.
Таннер забрал меня в шесть часов, и мы поехали в Саннисайд Хилл. Ведя машину, он барабанил пальцами по кулевому колесу.
– Я, наверное, должен предупредить тебя, что бабушка очень упрямая. Она стара и богата и думает, что это дает ей право говорить всё, что она хочет.
– Ох, – сказала я. – Я это запомню.
Опять постукивание.
– Мой брат, конечно, тоже упрямый. Он молод и непокорен и думает, что это дает ему право говорить всё, что он хочет.
– Я понимаю, – сказала я.
– Предполагается, что Ричард будет себя хорошо вести сегодня вечером, но это не о многом говорит. Бабушка думает, что он должен учиться в Джульярдской школе1 и он пытается уклониться от этого.
Я только сейчас поняла, что Таннер в первый раз упомянул имя своего брата. Я прочесала свою память и вытащила оттуда всё, что знаю про Джульярд. Это была уникальная музыкальная школа в Нью-Йорке. В неё очень сложно попасть. Мой сосед репетировал на пианино часами каждый день, чтобы поступить туда, и не прошел.
– Твой брат играет на фортепьяно? – спросила я.
– Джульярд не только для пианистов. У них есть и другие отделения. Бабушка думает, что если Ричард хочет, чтобы его будущее было связано с музыкой, то Джульярд как раз для него. У неё есть связи, так что она считает, что поможет ему поступить, – Таннер заворчал и покачал головой. – Последний комментарий моего брата по предмету был следующим: он скорее съест классическую гитару, чем будет на ней играть, – он взглянул на меня с извиняющейся улыбкой. – Я говорю это тебе только затем, чтобы ты понимала, что происходит, если они снова начнут ссориться.
Это казалось странным предметом для споров.
– Разве не ему решать где учиться?
– Конечно. А бабушка может решить сделать что-нибудь другое с деньгами его трастового фонда, – Таннер пожал плечами. – Видишь, как бывает. Ричард хочет быть независимым, но не настолько независимым, чтобы жить на зарплату музыканта.
Мы остановились перед большим кирпичным домом с безупречно чистым двором. Таннер открыл для меня дверь, и это было так мило. Он не только обращался со мной, как будто я была умной, он обращался со мной, как с леди.
Когда мы вошли в дом, нас встретила мать Таннера. Она обняла его, а со мной радушно поздоровалась. Она велела мне называть её Барб и сказала, что будет рада меня видеть в любое время. Потом вышел отец Таннера и пожал мне руку. Они, казалось, так рады познакомиться со мной, что они мне сразу же понравились, и не только потому, что я заметила, как отец Таннера показал ему большие пальцы, пока я разговаривала с его мамой.
Потом мы с Таннером прошли в гостиную, чтобы познакомиться с бабушкой. Я поняла из описания Таннера, что её не называли "бабулей" или другими ласкательными словами, которые обычно говорят внуки. Она была Бабушкой, и это говорилось в том же тоне, в каком некоторые говорили Крёстный Отец.
Войдя в гостиную, я сразу увидела её, восседавшую в кресле в стиле Королевы Анны. Она была одета в темную юбку, пиджак и на ней был жемчужный комплект украшений, от чего я почувствовала себя недостаточно нарядной в своих джинсах и свитере. Она опустила чайную чашку из китайского фарфора и внимательно посмотрела на меня яркими темными глазами, как птица, изучающая свое окружение.
– Должно быть, ты подруга Таннера, – её голос был более дружелюбным, чем я ожидала – Подойти и дай мне посмотреть на тебя.
Мы с Таннером оба подошли к ней. Её взгляд смерил меня, оценивая, как будто я была товаром.
– Очень симпатичная, – сказала она. -Ты студентка?
– Да, мэ-э-м, – я никогда в жизни до этого не говорила мэ-эм, но оно как-то само появилось у меня на языке в её присутствии.
– Ты получаешь хорошие оценки?
– Я стараюсь, – вероятно, недостаточно сильно, чтобы произвести на неё впечатление, но я не собиралась это признавать.
Таннер наклонился ко мне и провел ладонью по моей руке.
– Бабушка, ты знакомишься с Челси, а не нанимаешь её на работу.
Бабушка подняла руку и отмахнулась от его возражений, словно прогоняя муху. Не сводя с меня глаз, она спросила:
– И в каком направлении ты специализируешься?
– Я еще не решила. Мне нравится дизайн одежды.
Очевидно, это был неправильный ответ. Она наклонила голову набок и произвела негодующий кашляющий звук:
– Так ты одна из тех девушек, которые целыми днями ходят по магазинам.
– Нет, – сказала я. – Но учитывая сколько девушек так делают, на дизайнеров одежды всегда будет спрос.
Бабушка рассмеялась, обдумывая моё заявление.
– Такой образ мыслей зарабатывает деньги, по меньшей мере ты знаешь, что у тебя получается. Скажи мне, если бы я хотела надеть эту юбку с чем-то другим, что бы ты предложила?
Таннер сказал:
– Бабушка...
Но я протянула руку, чтобы остановить его протесты. Я знала ответ на этот вопрос.
– Можно было бы заменить пиджак на двойку или гофрированную блузу. Что-нибудь, что не застегивается наглухо. И заменить жемчуг на серебряную цепочку.
– Не золотую?
– К тону вашей кожи больше подходят прохладные оттенки.
– Какую марку одежды ты бы предложила? Escada? Dolce & Gabbana?
– Дизайнерские марки хороши, но можно найти вещи, которые будут такими же качественными, но гораздо дешевле.
