Текст книги "Любовь растет, как дерево"

Автор книги: Джанет Оак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Джанет Оак
ЛЮБОВЬ РАСТЕТ, КАК ДЕРЕВО

Глава первая
БЕДА

Яркое утреннее солнце осветило парусину крытого фургона, обещая необычно теплый для середины октября день. Марти стряхнула остатки дремоты, медленно приходя в себя после тяжелого, беспокойного сна. Почему она чувствует себя такой разбитой, почти больной – она, с радостью и нетерпением встречавшая каждый новый день? В один миг Марти вспомнила все, что произошло вчера, и упала на лоскутное одеяло, из-под которого только что выбралась. Она разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку, чтобы приглушить плач. Клема больше нет. Это не укладывалось у нее в голове. Почти два года пролетело с тех пор, как веселый, по-мальчишески смелый и безрассудный Клем покорил ее. Сильный и уверенный в себе, он быстро завоевал ее сердце. Прошло немногим более года, и вот она, уже замужняя женщина, отправилась со своим любимым на Запад навстречу новой жизни, полной приключений. Так было до вчерашнего дня. «О, Клем», – плакала она. Когда пришли мужчины и сказали, что Клем мертв, весь ее мир рухнул. Он мертв. Убит наповал. И лошади больше нет. Им пришлось пристрелить лошадь. Хочет ли Марти пойти с ними? Нет, она останется. Может быть, ей нужна помощь кого-нибудь из женщин? Нет, она справится. Марти удивлялась, что способна говорить. Они позаботятся о теле и сделают все как надо. Похоронами займутся соседи. К счастью, священник сейчас как раз в этих краях. Он собирался уехать сегодня, но теперь уж определенно задержится. И все-таки, может быть, Марти пойдет с ними? Нет, с ней все будет в порядке. Чертовски не хочется оставлять ее одну. Ей нужно побыть одной. Что ж, тогда они увидятся завтра. Пусть она не волнуется. Они обо всем позаботятся. Она очень признательна. Мужчины ушли и забрали с собой ее Клема, завернув тело в одно из ее одеял и привязав к спине лошади. Добрый сосед уступил для этого свою верховую лошадь и теперь, оберегая навьюченную ношу, осторожно вел животное под уздцы. И вот наступило завтра, и сияло солнце. Почему оно светит так ярко? Разве природа не понимает, что жизнь кончена и пришла пора ледяного холода, подобного тому, который сжимает ее сердце? Она осталась одна, без друзей и знакомых. Путь домой отрезан. Впереди зима. К тому же Марти ждала ребенка от Клема. Оснований для паники более чем достаточно. Но в настоящий момент она чувствовала лишь одно – нестерпимую боль страшной утраты. И эта боль, разрывая сердце, вытеснила все остальные мысли.

– О, Клем! Клем! – плакала она навзрыд. – Что мне делать без тебя? Она вновь спрятала лицо в подушку. Охваченный радостным предвкушением, Клем всей душой рвался на Запад.

– В этой стране у нас будет все, что пожелаем. Земли там сколько хочешь – приходи и бери, – горячо убеждал он Марти.

– А как же дикие звери и индейцы? – нерешительно спрашивала она. Он смеялся над нелепостью ее вопросов, подхватывал ее на руки и кружил в воздухе.

– А дом? Ведь когда мы туда доберемся, будет почти зима, – беспокоилась Марти.

– С домом нам помогут соседи. Я слышал, как это делается. Там все помогают друг другу. И это было правдой. Закаленные переселенцы, разбросанные по дикой пустынной местности, не раздумывая, оставляли драгоценные посевы, если надо было настелить крышу беспечному и самоуверенному новичку, поскольку хорошо знали, как люты в этих краях зимние ветры.

– У нас все будет отлично. Не волнуйся ни о чем, Марти, – заверял ее Клем. Не без колебаний Марти начала готовиться к нелегкой поездке в крытом фургоне, чтобы воплотить в жизнь мечты любимого мужа. После долгих недель путешествия они добрались до жилого дома на ферме, окруженной холмами и пастбищами, где Клему удалось разузнать, что к чему. В дружеской беседе за чашкой кофе хозяин рассказал, что земля до реки принадлежит ему, а на территорию за рекой претендентов пока нет. Клем едва не завопил от восторга. Марти видела, каким счастливым волнением переполнена его душа лишь от мысли о том, что он близок к осуществлению своей мечты. Поблагодарив будущего соседа, они поспешили дальше, двигаясь слишком быстро для ветхого фургона. Они были почти у цели, когда не выдержало колесо – починить его на этот раз было уже невозможно. Путешественники остановились на ночь, находясь все еще на земле будущего соседа, и Клем набрал камней и бревен, чтобы подпереть покосившийся фургон. Утром они обнаружили, что произошла другая неприятность. Ночью ушла одна из лошадей, и ее оборванная привязь, покачиваясь, свисала с дерева. Клем оседлал оставшуюся лошадь и отправился на поиски. А потом случилась беда, и теперь муж больше не вернется. Ему никогда не стать хозяином этой земли, не построить прочного и красивого дома для жены и ребенка.

Марти опять разрыдалась, но, услышав шум рядом с фургоном, робко выглянула наружу, подняв полог. Соседи, четверо мужчин с суровыми лицами, безмолвно и бесстрастно копали яму под самой большой елью. Когда она поняла, что они делают, боль с новой силой пронзила ее. Это могила Клема. И это был не сон. Весь этот кошмар происходил наяву. Клема больше нет. Она осталась одна. А его похоронят на чужой земле.

– О, Клем! Что же я буду делать? Она плакала, пока не выплакала все слезы. Мужчины продолжали свою работу. До нее доносилось лязганье лопат, и ей казалось, что с каждым ударом металл все глубже вонзается в ее сердце. Она услышала снаружи новые звуки и поняла, что подошли остальные соседи. Нужно взять себя в руки. Клему бы не понравилось, что она прячется от них в фургоне. Марти вылезла из-под одеяла и попыталась привести в порядок свои непослушные волосы. Быстро надев темно-синее хлопчатобумажное платье, которое показалось ей подходящим для этого случая, она схватила полотенце и гребень, выскользнула из фургона и спустилась к роднику, чтобы смыть слезы и расчесать спутанные волосы. Сделав это, она расправила плечи, подняла голову и пошла назад, навстречу понурой горстке людей под елью. Соседи отнеслись к ней тепло и с участием. Это было не сострадание, но понимание. Жизнь на Западе жестока. Почти каждому здесь пришлось пережить нечто подобное, но все выстояли. У людей не было ни времени, ни сил жалеть себя и других. Понимание того, что смерть – часть жизни и горя не избежать, дается нелегко, а осознав это, человек продолжает жить. Предавая тело Клема земле, а душу – в руки Господа, священник сказал то, что положено при погребении. Он обратился к скорбящим, которых представляла одна-единственная маленькая и незаметная вдова покойного, ведь нельзя же считать скорбящим еще не родившегося малыша, хотя это и был ребенок Клема. Пастор Магнусон произнес подобающие случаю слова утешения и поддержки. Соседи с молчаливым сочувствием слушали знакомые тексты из Библии, которые не раз звучали в подобных обстоятельствах. Вскоре краткая церемония была окончена, и Марти, опустив голову, отвернулась от могилы и направилась к фургону, а четверо мужчин с лопатами, принесшие гроб, принялись закапывать прочный деревянный ящик. Когда Марти отошла от могилы, к ней приблизилась одна из женщин и положила руку на плечо.

– Меня зовут Ванда Маршалл, – тихо сказала она. – К сожалению, у нас всего одна комната, но мы будем рады, если несколько дней, пока все уладится, вы поживете у нас.

– Большое спасибо, – ответила Марти почти шепотом, – но мне не хочется навязывать себя. Пожалуй, я побуду здесь. Мне нужно все обдумать.

– Понимаю, – произнесла Ванда, легонько похлопав Марти по плечу, и отошла в сторону. Марти двинулась к фургону, но ее остановили вновь. На сей раз к ней мягко прикоснулась рукой женщина постарше.

– Я знаю, тебе сейчас нелегко. Много лет назад я похоронила своего первого мужа и очень хорошо тебя понимаю. – Она помолчала. – Вряд ли ты уже решила, что делать дальше. Марти еле заметно покачала головой, и женщина сказала:

– Предложить тебе жилье я не могу, у нас слишком тесно. Но я принесу тебе поесть, а если захочешь, можешь поставить свой фургон у нас во дворе. Мы с радостью поможем тебе уложить вещи, а мой Бен, Бен Грэхэм, с удовольствием покажет тебе путь до города, когда ты будешь готова.

– Спасибо, – пробормотала Марти, – но, думаю, я пока останусь здесь. Как объяснить им, что у нее нет денег, чтобы задержаться хотя бы на одну ночь, и никакой надежды раздобыть их? Какую работу может найти молодая женщина без образования в ее положении? Какое будущее ждет ее здесь? Незаметно для себя она подошла к фургону и непослушной рукой подняла парусиновый полог. Ей хотелось одного – укрыться от чужих глаз. И будь что будет. Стоял жаркий полдень, и от горячего воздуха ее и без того затуманенная голова закружилась. Марти вышла наружу и опустилась на траву в тени фургона, прислонившись к сломанному колесу. Ощущение реальности покинуло ее. Горе, как водоворот, увлекало разум за собой, мешая понять, что происходит на самом деле, а что является лишь плодом воображения. Она пыталась собраться с мыслями, когда ее размышления внезапно прервал мужской голос. Он раздался так близко, что Марти подскочила от неожиданности.

– Мэм… Она подняла глаза. Перед ней стоял мужчина и, покашливая, мял в руке шапку. Она смутно узнала одного из тех, кто приходил с лопатами. Человек казался высоким и крепким, но глаза, несмотря на моложавый вид, были усталыми, как у старика. Марти смотрела на него, но губы отказывались отвечать. Незнакомец вновь собрался с духом. Казалось, что источник его решимости находится где-то в глубине его души. Он продолжил:

– Мэм, я понимаю, разговор этот не ко времени – вы только что похоронили мужа и все такое. Но я боюсь, что дело не терпит отлагательства. Он еще раз прокашлялся и оторвал глаза от шапки, которую держал в руках.

– Меня зовут Кларк Дэвис, – поспешно добавил он, – и мне кажется, вы и я можем друг другу пригодиться. Марти прерывисто вздохнула, прервав его речь, после чего он поднял руку.

– Прошу, подождите минуту, – почти приказал он. – Это всего лишь вопрос здравого смысла. Вы потеряли мужа и остались одна. – Он бросил взгляд на сломанное колесо фургона и присел, продолжая говорить: – Полагаю, у вас нет денег, чтобы уехать к родным, если вам вообще есть к кому возвращаться. А даже если и так, каравана повозок на Восток не будет до следующей весны. Что касается меня – у меня тоже есть проблема. Кларк остановился и опустил глаза. Прошло несколько мгновений, прежде чем он поднял их и посмотрел Марти в лицо.

– У меня есть маленькая дочка, совсем еще кроха, и ей нужна мама. Думаю, если мы поженимся, вы и я, – он отвел глаза, а потом снова посмотрел на нее, – мы решим обе проблемы. Я бы, конечно, подождал, да ведь священник приехал только на один день и до следующего апреля или мая здесь не появится, поэтому нужно сделать это сегодня. Должно быть, Кларк заметил нескрываемый ужас на лице Марти.

– Понимаю, – пробормотал он, запнувшись, – это кажется диким, но что еще можно сделать? «В самом деле, что остается делать? – мелькнуло в голове Марти. – Лучше умереть. Я скорее умру, чем выйду замуж – за тебя или за кого-то еще. Убирайся! Уходи прочь». Не догадываясь о ее гневных мыслях, Кларк продолжил:

– Я старался изо всех сил, пытался быть и отцом, и матерью, но у меня не очень-то получается, ведь есть еще земля и все такое. У меня неплохой участок и дом, довольно удобный, разве что немного тесноватый. У вас будет все необходимое, а от вас мне нужно одно – позаботиться о моей Мисси. Уверен, вы ее полюбите. Она такая смышленая малышка. – Он помолчал. – Ей просто нужны женские руки, моей Мисси. Больше я ни о чем вас не прошу, мэм. Только быть ей мамой. Ничего, кроме этого. Вы с Мисси можете жить в спальне. А я буду жить в пристройке. И еще… – Он секунду поколебался. – Обещаю, что если вам не понравится, то я помогу вам уехать отсюда с первым же караваном повозок, но при одном условии – вы заберете с собой и мою Мисси. – Он сглотнул и добавил: – Ведь без мамы такой крохе просто никак. Неожиданно он поднялся.

– Я ухожу, чтобы вы могли подумать. Но времени у нас немного. Кларк повернулся и зашагал прочь. Ссутулившиеся плечи говорили о том, что сказанное далось ему нелегко. Тем не менее Марти едва сдерживала гнев. Кем надо быть, чтобы сделать такое предложение женщине рядом со свежей могилой ее мужа? Она чувствовала, что ее душит отчаяние. «Лучше умереть, – говорила она себе, – лучше умереть». Но что будет с ребенком Клема? Марти вовсе не хотела, чтобы этот малыш погиб – из-за нее или из-за Клема. Безысходность, гнев и печаль переполняли сердце. Надо же попасть в такое положение! В этой забытой Богом стране у нее никого и ничего нет. Родные и друзья далеко, а она одна как перст. Марти понимала, что мужчина прав. Он был нужен ей, и за это Марти его ненавидела. «Ненавижу эту страну! Ненавижу! И его ненавижу, бездушное ничтожество! Ненавижу его! Ненавижу его!» Но, сколько бы Марти ни злилась, она понимала, что иного пути нет. Вытерев слезы и поднявшись с травы, она упрямо подумала, что не станет ждать, пока этот человек, гордый своим великодушием, явится узнать ее решение. Марти залезла в фургон и принялась укладывать свои скудные пожитки.

Глава вторая
ПЕРЕЕЗД

Они молча ехали в фургоне Кларка. Священник отправился обедать к Грэхэмам. Мисси ожидала отца там, оставленная на попечение старших дочерей Грэхэмов, пока Кларк был на похоронах. После того как священник сделает свое дело, они заберут девочку и поедут домой. Безмолвная Марти сидела не шевелясь позади Кларка в трясущейся повозке. Когда она попыталась поднять руку и убрать с разгоряченного лица растрепавшиеся волосы, Кларк обеспокоенно взглянул на нее.

– Осталось недолго. Жарковато сегодня. Вам бы надеть шляпу, чтобы не напекло голову. Она сидела молча, глядя прямо перед собой. Какое ему дело до того, что ей напечет голову? Да и ей-то что до этого? Хуже ей уже не будет. Марти отвернулась, чтобы он не заметил слез, которые невольно наворачивались на глаза. Она не хотела, чтобы упрямец, сидящий рядом, жалел ее.

Лошади устало тащили фургон. Он подпрыгивал на колдобинах, из которых сплошь состояла дорога, и от этой тряски болело все тело. Увидев дом Грэхэмов у подножия невысоких холмов, Марти почувствовала облегчение. Они въехали во двор, и Кларк, легко спрыгнув вниз, протянул ей руку. Марти была слишком беспомощна, чтобы отказаться. Она боялась, что попросту упадет в дорожную пыль, если попытается слезть сама. Кларк без труда подхватил ее и, прежде чем отпустить, убедился, что она твердо стоит на ногах. Затем обмотал поводья вокруг коновязи и жестом показал, что она должна войти в дом первой.

Марти не замечала ничего вокруг. Ее разум был как в тумане, отказываясь реагировать на происходящее. Она лишь запомнила, что дверь открыла миссис Грэхэм, удивленно переводя глаза с Марти на ее спутника. Там находились и другие люди, ожидавшие полуденной трапезы. В углу она заметила священника, говорившего с каким-то мужчиной, и подумала, что, вероятно, это и есть Бен. Все дети, похоже, тоже были здесь. Марти даже не пыталась определить, сколько их. Ее спутник Кларк Дэвис, как он себя назвал, беседуя с миссис Грэхэм, подошел к мужчинам в углу. Объясняя священнику и Бену, что происходит, он сказал:

– Мы решили… «Мы! – внутренне взорвалась она. – Хочешь сказать, ты».

– …пожениться, пока священник здесь, чтобы сделать все как положено. И тогда у миссис Кларидж будет дом, а у Мисси – мама. Марти услышала голос миссис Грэхэм: «Это единственно разумный выход» и слова священника: «Ну конечно, разумеется». Люди вокруг засуетились, освобождая место, и вот уже послышались знакомые слова. Все произошло так быстро, что показалось ей просто безнравственным. Должно быть, в нужный момент она произнесла то, что полагалось, поскольку, словно сквозь пелену, до нее донеслись слова священника: «…и объявляю вас мужем и женой». Вокруг снова началась суматоха. Миссис Грэхэм освобождала для них стулья, приглашая «набраться сил и поесть перед дорогой». Потом они сидели за столом. Старшие девочки покормили младших еще до того, как взрослые вернулись с похорон. Перед началом трапезы священник произнес молитву, и общая беседа вокруг потекла своим чередом. Наверное, она что-то ела, хотя потом не помнила ни того, что съела, ни какая еда была на столе. Она чувствовала себя куклой-марионеткой, которая двигается и разговаривает, но при этом не контролирует свои действия, поскольку ею управляет кто-то другой. Пора было вновь отправляться в путь. Они поднялись из-за стола и начали собираться. Забрав еду, приготовленную ему на завтрак, священник попрощался с присутствующими. Один из старших сыновей Грэхэмов вывел из конюшни лошадь. Перед тем как покинуть дом, священник подошел к Марти, искренне и просто взял ее руки в свои и пожелал, чтобы в ближайшие месяцы Бог не оставлял ее. Марти безмолвно посмотрела ему в глаза. Бен и Кларк последовали за священником к ожидавшей его лошади, а миссис Грэхэм попрощалась с порога. Когда он уехал, миссис Грэхэм вернулась в комнату, а мужчины направились к коновязи, где стояла упряжка Кларка. «Салли Энн, пойди разбуди Мисси и собери ее в дорогу. А ты, Лаура, вместе с Нелли приберите на столе и вымойте посуду». Миссис Грэхэм суетилась, но Марти, которая сидела безвольно и безучастно, сознавала лишь то, что вокруг нее происходит какое-то движение. Вернулась Салли, держа на руках маленькое, слегка взъерошенное создание, которое хотя и выглядело сонным, тем не менее радостно улыбалось. Марти заметила только улыбку и глубокие синие глаза. Малышка внимательно рассматривала незнакомого человека. «Должно быть, Мисси», – равнодушно подумала Марти. Ее предположение подтвердилось, когда в дверях показался Кларк и девочка, раскинув руки, бросилась к нему с радостным криком. Он подхватил дочку и на мгновение прижался щекой к ее личику. Затем, поблагодарив хозяина и хозяйку, обернулся, давая Марти понять, что пора трогаться в путь. Миссис Грэхэм вышла проводить их. Не было ни свадебных поздравлений, ни добрых пожеланий. Никто не видел никаких оснований для этого, и Марти вздохнула с облегчением. Она знала, что достаточно одного неверного слова, пусть и от чистого сердца, чтобы лишить ее последних сил и заставить разрыдаться. Но все молчали. Никто даже не упоминал о браке. Переселенцы понимали чувства других людей.

Они попрощались, как обычные соседи, однако, когда Марти уже сидела в фургоне, миссис Грэхэм посмотрела на нее с теплым участием и сказала:

– Дам вам несколько дней, чтобы устроиться, а потом приеду вас навестить. Хорошо, что теперь есть еще одна соседка, к которой можно приехать в гости. Марти поблагодарила ее, и повозка тронулась в путь. И вновь они оказались во власти пыльной дороги и жаркого солнца.

– Ну вот мы и на месте, нам сюда. – Марти подскочила от неожиданности, когда Кларк Дэвис заговорил, и посмотрела, куда он указывал. Участок, принадлежащий ее спутнику, с севера был укрыт деревьями, а с запада – небольшим холмом. Маленький, но опрятный домик с тщательно отделанным фасадом и зеленым палисадником стоял особняком. Дорожка, обсаженная невысокими кустами, вела к входной двери, и даже на расстоянии на ветках были видны цветы. Немного в стороне располагалось добротное бревенчатое стойло для коров и лошадей, а чуть дальше, в рощице, – загон для свиней. Между стойлом и домом размещался курятник и другие небольшие строения. Марти подумала, что ей придется познакомиться с каждым из них, но сейчас у нее не было на это сил.

– Очень красиво, – пробормотала она неожиданно для себя, поскольку не собиралась говорить ничего подобного. Картина, представшая ее глазам, была так похожа на то, о чем мечтали они с Клемом, что от острой боли у Марти перехватило дыхание и она с трудом сдержала рыдания. Больше она ничего не сказала и почувствовала облегчение, когда Мисси, возбужденная возвращением домой, отвлекла внимание отца на себя.

Когда они остановились перед домом, навстречу им выбежала собака, которой одинаково обрадовались отец и дочь. Кларк помог Марти спуститься и мягко сказал:

– Вам лучше не сидеть на солнце, а пойти прилечь. Спальня сразу за гостиной. Я присмотрю за Мисси и сделаю все, что нужно. Работать в поле сегодня уже поздно. Он открыл дверь и придержал ее, пока Марти входила в странное маленькое жилище, которому предстояло стать ее домом, а потом ушел, забрав с собой Мисси. Марти не стала тратить времени на то, чтобы осмотреться. Чувствуя, что если она немедленно не ляжет, то просто свалится, она миновала кухню и нашла дверь из гостиной в спальню. Кровать выглядела такой соблазнительной, что Марти упала на нее, едва сбросив башмаки. В доме было прохладно, и усталость брала свое, заставляя забыть о неразберихе, царившей в душе. Марти расплакалась, но мало-помалу острота чувств притупилась, уступив место глубокому сну.