Текст книги "Поцелуй со вкусом манго"

Автор книги: Джанет Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава четырнадцатая

После того как корабль отчалил от пристани в Ливерпуле, море несколько дней подряд было неспокойным. Софи выяснила, что унять морскую болезнь она может лишь сидя на палубе, закутавшись в пальто и пристально наблюдая за серой линией Португалии, а затем Гибралтара. Девушка уже пожалела о том, что так коротко подстригла волосы, готовясь к жизни в тропиках. Холодный ветер обвевал ее голую шею. Тилли сидела рядом и пыталась читать, но, когда они огибали мыс Сент-Винсент, сильный встречный ветер вырвал книгу из ее озябших пальцев и унес за борт.

– Сдаюсь! – воскликнула Тилли. – Пойду залягу в спячку. Разбуди меня, когда выйдет солнце.

Тилли была вялой и испытывала тошноту еще до поездки. И для нее самой, и для всей ее семьи стала неожиданностью выяснившаяся месяц назад причина ее состояния – Тилли была беременна. Это обстоятельство явилось предметом жарких споров. Мона и миссис Уатсон считали, что Тилли должна остаться в Шотландии и родить здесь.

– Там, при нехватке врачей и туземных болезнях, это намного опаснее, – твердила Мона.

Однако, получив от Джеймса восторженное письмо, укрепившее ее решимость, Тилли проявила твердость и не отказалась от намерения ехать к мужу, чтобы родить ребенка уже в Индии.

– Я знаю, как все будет, – призналась Тилли кузине, чуть не плача. – Они привяжутся к младенцу и не захотят отпускать его от себя. Мона одержит верх. Она, скорее всего, отошлет меня к Джеймсу без малыша, настояв на том, что воспитает его тут, в Данбаре, поскольку здесь климат здоровее.

Софи пыталась переубедить Тилли, говорила, что Мона никогда бы ничего подобного не сделала, но ее кузина проявила не характерное для нее упрямство и не дала себя поколебать. Это ставило крест на планах видеть Тилли на своей свадьбе в качестве свидетельницы, поскольку переезд в Пенджаб был бы для нее слишком утомительным. Джеймс хотел, чтобы она ехала прямиком в Ассам, поэтому Тилли останется на корабле до самой Калькутты. Софи постаралась не выказывать разочарования, но что бы она ни говорила, все, казалось, расстраивало ее подругу.

– Ты сможешь приехать к нам в гости, когда ребенок родится, – предположила Софи.

– Но этого ждать еще целую вечность. Да и как я поеду с ребенком? – резко возразила Тилли.

– Тогда я приеду к тебе.

– Готова поспорить, не приедешь. Ехать очень далеко, а Тэм не захочет отпускать тебя, когда вы поженитесь.

– Ну, в гости-то он меня отпустит.

Но Тилли вдруг разрыдалась:

– Я так мечтала быть свидетельницей у тебя на свадьбе! Я не хочу этого ребенка.

– Хочешь, хочешь. – Софи обняла подругу. – И ты будешь прекрасной матерью.

– Я буду беспомощной, – всхлипнула Тилли. – Вот Мона была бы хорошей матерью. А меня одна мысль об этом приводит в ужас.

«Неужели беременность всех женщин делает такими чувствительными и несговорчивыми? – подумала Софи. – Или же Тилли на самом деле боится ехать за тридевять земель и жить с человеком, которого она почти и не знает?» Так или иначе, а назад уже не вернешься, так что сомневаться было поздно, философски рассудила Софи, поплотнее укутываясь в толстое твидовое пальто, ранее принадлежавшее тете Эми.

Всю дорогу через Средиземное море их донимала штормовая погода. Концерт и танцы, организованные пассажирами, пришлось отменить, потому что люди страдали от морской болезни. Мюриэл Пэрси-Баррэт, которая занимала ту же каюту, что и Софи с Тилли, лежала больная, стеная и отказываясь от всякой пищи, кроме галетного печенья. К счастью, их современный пароход «Город Барода[35]35
  Барóда – прежнее название крупного индийского города Вадодара.


[Закрыть]» был оснащен душевыми кабинами, но, сколько бы они ни мылись, запах рвоты не покидал их каюту.

Софи спасало общество дружелюбной Кларри Робсон и ее очаровательной дочери Аделы, а вот демонически красивый Уэсли, куривший едкие сигары и брившийся на палубе, ее по-прежнему слегка пугал.

– Какая досада, что вы, девушки, не имеете возможности потанцевать, – сказала Кларри, вцепившись одной рукой в перила, а другой удерживая Аделу.

– Если бы мы вздумали потанцевать, нас раскидало бы по палубе как кегли, – пошутила Софи.

– Скоро все изменится, – пообещала Кларри. – Через пару дней мы будем молить о прохладе. А пока наслаждайтесь свежим соленым воздухом.

– Он и вправду соленый! – захихикала Адела, прыгая и подставляя лицо брызгам.

– Ты просто юная морячка, – улыбнулась Софи, сжимая ладонь девочки. – Никогда не жалуешься и не страдаешь от морской болезни.

– Офи, подними меня!

– Нет, зайка, – сказала Кларри, крепко держа дочь за руку. – А то ты будешь добираться до Индии вплавь.

Подошел Уэсли. Софи заметила нежные взгляды, которыми они с Кларри обменялись. Они явно все еще были влюблены друг в друга. Софи захотелось поскорее к Тэму. Уэсли схватил Аделу и, не обращая внимания на протесты Кларри, поднял ее на руки и стал кружиться вместе с дочерью. Адела завизжала от восторга.

– Вы только посмотрите, какая красота, – сказал Уэсли. – Это берег Африки.

Землю окутывал серебристый туман.

– Напоминает Мидарлок[36]36
  Мидарлок – деревня в Шотландии.


[Закрыть] на западном побережье Шотландии, – сказала Софи сдавленным от внезапно нахлынувшей ностальгии голосом. – Тетя Эми возила нас с Тилли туда дважды на выходных.

Сердце Софи переполняли глубокая тоска по оставленному в Эдинбурге дому и тревога перед новой жизнью, которую она собиралась начать с Тэмом. Ее волновала любая мелочь: вкус песочного печенья, шотландская мелодия, которую насвистывал случайный встречный или, как сейчас, нависший над далеким берегом туман.

Кларри сжала ее ладонь.

– Легкая грусть – это обычное дело. Я скучала по Ньюкаслу, когда в первый раз вернулась в Индию после войны. А когда я снова приехала в Ньюкасл, то тосковала по Индии и по Уэсли.

Она печально улыбнулась.

– Путешествие поможет вам настроиться на нужный лад, – весело заметил Уэсли. – К концу третьей недели вы будете с нетерпением ждать минуты, когда ступите на индийскую землю.

Софи невесело засмеялась.

– Если следующие две недели будут такими же ненастными, как предыдущие восемь дней, я никогда не захочу вернуться домой.

На следующий день, проходя между берегом Туниса и островами Галите, они с облегчением увидели проблески солнечного света. В течение следующих двух дней пассажиры начали оживать – играть в теннис на палубе, танцевать перед ужином, вести беседы. Однако Софи вскоре узнала, что у наладившейся погоды был скверный побочный эффект: ожила также и Мюриэл Пэрси-Баррэт. Вскоре она принялась командовать своими молодыми подопечными и отчитывать их за разговоры с мужчинами, независимо от их возраста и семейного положения.

– Если кто-то приглашает вас потанцевать, вы должны отказаться, – сказала Мюриэл повелительным тоном. – Вы же не хотите, чтобы я сообщила Джеймсу неприятные известия, правда, Тилли? А вам, Софи, как девушке, которая недавно обручилась, просто неприлично кокетничать с другими мужчинами.

– Если вы имеете в виду мою беседу с вышедшим в отставку полковником Хоггом, то ему, наверное, не меньше шестидесяти, – заметила Софи, стараясь не рассмеяться. – И к тому же за ним присматривает его испуганная супруга. Не думаю, что моему целомудрию что-то угрожает.

– А вот его целомудрие, возможно, находится под угрозой, – прыснула Тилли, к которой вернулось чувство юмора.

– В этом нет ничего смешного, – осадила их Мюриэл. – Я здесь для того, чтобы с вами не случилось ничего предосудительного. Особенно вам, Софи, не следует забывать о том, что ваша неосмотрительность может испортить карьеру вашего мужа в Индии еще до того, как она начнется. Сплетни там распространяются быстрее, чем лихорадка.

– Не сомневаюсь в этом, – проворчала Софи, глядя на Тилли и закатывая глаза.

«Мюриэл, – подумала она, – в основном и разносит сплетни». Однако позже Тилли попросила подругу не обострять отношения с их дуэньей.

– Тебе все равно – ты сойдешь в Бомбее, а мне придется жить по соседству с Пэрси-Баррэтами.

После этого Софи бóльшую часть времени, как и Тилли, сидела с подчеркнуто скромным видом и слушала советы, которые давали им дамы постарше вроде Мюриэл, возвращавшиеся из Британии, где они устраивали своих детей в школы. Школьное обучение было главной темой их разговоров.

– Увы, выучить детей в Индии невозможно, – вздохнула Мюриэл.

– До семи-восьми лет все хорошо, – сказала супруга полковника Хогга. – Я сама обучала своих детей до этого возраста, ничего плохого в этом нет. Но тех, кто постарше и был вынужден остаться в Индии в войну, можно только пожалеть. Мои дети к тому времени уже благополучно отучились.

– Да, – сказала Мюриэл. – К счастью, к тому времени, когда моего младшего, Генри, нужно было отдавать в подготовительную школу, война уже закончилась.

– Некоторые из офицерских детей, которые уже обучались в школах-интернатах, не могли повидаться с родителями до конца войны. Бедные ребятишки! – посетовала миссис Хогг.

– Это ужасно! – воскликнула Софи. – Наверное, они с трудом узнали своих родителей, когда вернулись.

Мюриэл окинула ее ледяным взглядом.

– Для матерей это было тяжело. Но зато они знали, что их дети получают первоклассное образование и привыкают к дисциплине в лучших школах.

– В больших городах для малышей теперь все не так уж плохо, – сказала супруга инженера. – Там много британских детей и достаточное количество детских садов.

– Но за городом, где мы живем, этого нет, – добавила Мюриэл.

– Да, – задумчиво произнесла Софи, – я не помню, чтобы меня отдавали в детский сад.

– Так тяжело расставаться с детьми, – сказала жена чиновника департамента общественных проектов, и ее глаза заблестели от выступивших слез. – Это просто ужасно! Я так рада, что мой Хэстер будет со мной еще четыре года, иначе я бы этого не пережила.

– Все мы должны это пережить, – резко возразила Мюриэл. – Это лучшее, что мы, матери, можем сделать для своих детей.

Тилли непроизвольно накрыла ладонью свой округлившийся живот, уже выпиравший из-под ее свободного бежевого платья. Ее ребенок еще не родился, но она уже не могла представить себе, как отпустит его так далеко в столь юном возрасте.

– Неужели во всей Индии нет хороших школ? – спросила она.

– Их совсем мало для людей нашего круга, – отозвалась миссис Хогг.

– Даже если бы таковые и были, с нашей стороны было бы эгоистично держать детей при себе в Индии после того, как им исполнится семь лет. Здешний климат плохо сказывается на их здоровье – они становятся безвольными.

Жена инженера кивнула, соглашаясь:

– Английские дети могут стать такими же ленивыми, как местные.

– Совершенно верно, – подхватила Мюриэл. – Мы должны в первую очередь думать не о своих чувствах, моя дорогая, а о благополучии детей.

– И все же, – вздохнула супруга чиновника, – это очень тяжело. Я с ужасом думаю о том, что Джордж может быть несчастен в своей новой школе, а я слишком далеко, чтобы чем-нибудь ему помочь. Откуда мне знать, хорошо ли ему там?

Подошла Кларри, которая играла с Аделой в кольца на палубе.

– Есть очень хорошие миссионерские школы. Я посещала одну из них у католических монашек в Шиллонге. Надеюсь отдать туда и Аделу, когда придет время.

Потрясенные женщины замолчали. Увидев Уэсли, Адела, громко топая, побежала ему навстречу.

– В Индии перемены происходят очень медленно, но все же происходят. Возможно, к тому времени, когда твоему ребенку исполнится семь лет, тебе не придется прогонять его за тысячи миль от себя. Лично я не намерена отправлять Аделу на другой конец света.

Кларри ушла к своим родным.

– Что и говорить, – возмущенно произнесла Мюриэл, – дерзкая женщина!

– Как можно было сказать такое? – отозвалась жена инженера. – Разве мы прогнали своих детей?

– Миссис Робсон иногда высказывается без обиняков, – заметила миссис Хогг, поднимаясь. – Думаю, она не хотела никого оскорбить.

– Не могу с вами согласиться, – произнесла Мюриэл. – Эта дама не думает о том, что слетает с ее языка. Не говоря уже о том, что она вмешалась в чужой разговор.

– Поскольку мы все сидим на палубе, – сказала миссис Хогг, – наш разговор едва ли можно назвать конфиденциальным. А теперь прошу меня простить, я пойду отдохнуть.

Кивнув им, она удалилась. Как только миссис Хогг скрылась из виду, Мюриэл дала выход своему возмущению.

– Вы, должно быть, догадываетесь, почему Кларри Робсон посещала школу монашек в Шиллонге, – сказала она.

– Она евроазиатка? – шепотом произнесла это слово супруга чиновника.

– Совершенно верно. Достаточно взглянуть на ее девочку, чтобы убедиться в наличии индийской крови, которое заметно даже в следующем поколении.

– Адела – индианка лишь на одну восьмую, – заметила Тилли, – если это вообще имеет какое-то значение.

– Уверяю вас, это имеет очень большое значение, – сказала Мюриэл. – Я не знаю, почему они едут первым классом.

– Однако муж миссис Робсон очень мил, – сказала супруга чиновника.

– Они все замечательные люди. – Софи поднялась на ноги, устав от сплетен. – Кроме того, они теперь родственники Тилли и вам не следует отзываться о них пренебрежительно.

Мюриэл, видимо, была оскорблена.

– Судя по тому, что рассказывал мне мой супруг, ваш отец не желал иметь ничего общего с семьей этой женщины, – бросила она Софи. – Билл Логан считал, что Джон Белхэйвен совершил ошибку, женившись на полукровке и прижив с ней дочерей. И он не стеснялся говорить об этом Белхэйвену прямо в лицо. Именно ваш отец позаботился о том, чтобы Белхэйвен не был вхож в клуб в Тезпуре, – так сказал мне мой Генри. Ваш отец понимал, что это неприлично и оскробляет остальных плантаторов и их семьи. Разумеется, все это произошло до моего приезда в Ассам, но я полагаю, что ваш отец был совершенно прав.

Такое упоминание о ее отце сразило Софи, словно неожиданный удар. Она была потрясена, узнав, что он преследовал семейство Кларри. Она взглянула на Тилли. Может, и Джеймс осуждает Уэсли не только из-за разногласий в методах выращивания чая? Возможно, Кларри до сих пор является отверженной в Индии и Джеймс сторонится ее?

Тилли смущенно пожала плечами, но ничего не сказала.

– Пойду переоденусь для танцев перед чаем, – объявила Софи, с вызовом глядя на Мюриэл. – Как хорошо, что у меня нет детей, о которых нужно беспокоиться. Пока я не связана по рукам и ногам, пойду немного развлекусь.

Уходя, она слышала, как супруга чайного плантатора высказывает осуждение:

– Ваша кузина, Тилли, думает, будто знает все на свете, но Индии меньше всего нужны такие женщины – с новомодными взглядами и коротко остриженными волосами, переворачивающие все с ног на голову. Надеюсь, она не собьет своего лесовода с праведного пути. Ему нужно держать ее в узде – в противном случае, помяните мои слова, она доведет его до беды.

***

Софи очень быстро надоело угождать придирчивой Мюриэл, и она перестала обращать внимание на едкие замечания по поводу ее пристрастия к танцам и развлечениям на палубе. Девушка подружилась с молодой Эллой Холланд, женой топографа, и капитаном Сесилом Робертсом, армейским инженером, устраивавшим импровизированные концерты. Софи пела шотландские народные песни, а капитан с грехом пополам аккомпанировал ей на фортепиано. Также на корабле была группа американцев, направлявшихся в Пенджаб работать в нефтеперерабатывающей компании и питающих большую любовь к спортивным играм. Они помогли Софи, Сесилу, Кларри и Уэсли провести для детей день спортивных состязаний, включавших в себя гонки на тачках, полосу препятствий из обручей и сплетенных из веревок сетей. Все закончилось массовым перетягиванием каната и вылитыми на победителей ведрами воды.

– Я слышала, Элла Холланд и ее супруг сменили фамилию, которая могла помешать ему делать карьеру в Топографическом департаменте, – сообщила свежую сплетню Мюриэл. – Раньше они были Абрамсами – понятно, что они евреи. Достаточно взглянуть на нее.

– Да, она очень симпатичная, правда? – сказала Софи, торопливо выходя из каюты.

Удивительно, как Тилли удавалось выдерживать склочный характер этой женщины. Похоже, кузина Софи не обращала внимания на свою «дуэнью». Тилли теперь постоянно чувствовала усталость и не проявляла желания участвовать в развлечениях.

Примерно после двух недель пути их пароход зашел в Порт-Саид[37]37
  Порт-Саид – портовый город в Египте.


[Закрыть], бросив якорь в полночь. На следующее утро Софи уговорила вялую Тилли сойти на берег и погулять.

Мюриэл сразу же повела их в большой магазин покупать тропические шлемы – неизменный головной убор британцев в Индии.

– Иначе у вас от зноя вскипят мозги, – предостерегла она девушек. – Вы можете украсить их лентами, но не вздумайте выходить на солнце без них.

– Интересно, как же люди жили до их изобретения? – ухмыльнулась Софи.

– Никак, – резко ответила Мюриэл. – Обычные шляпы не защищают головы британцев в достаточной мере.

Пока Мюриэл покупала желтую с синим вазу для своего бунгало в Ассаме, Тилли и Софи удалось от нее улизнуть. Они бродили среди изобилия прилавков, любуясь разноцветными шалями и прелестным льняным бельем, изумленно глазели на лавирующих среди толпы людей и ослов продавцов чая с медными подносами на головах, уставленными стаканами.

– Кларри нужно бы нанять этих ребят для «Чайной Герберта», – сказала Тилли. – И как только им удается не расплескать ни капли?

– Давай купим у них чаю, – предложила Софи.

Радуясь, что ее подруга наконец хоть к чему-то проявила интерес, она расплатилась за два стакана сладкого черного напитка.

– Не могу пить чай без молока, – пожаловалась Тилли.

– Попробуй, очень приятный вкус. Помню, я пила такой чай в детстве.

– Надеюсь, в усадьбе Шевиот есть молоко.

Сделав маленький глоток, Тилли поморщилась.

– Мне совсем не хочется чаю. Давай вернемся на корабль. В полдень мы отплываем, как бы нам не опоздать. Меня мутит от всех этих запахов.

Тилли быстро утомилась от пестроты и шума города. Она потеряла даже свойственный ей прежде интерес к хождению по магазинам. Тилли не удавалось стряхнуть с себя вялость. Все, чего ей хотелось в эти дни, – это свернуться калачиком и спать. Она понимала, что ведет себя слишком привередливо, но ничего не могла с собой поделать. Тилли завидовала неисчерпаемой энергии Софи и легкости, с которой та завязывала новые дружеские отношения. Ребенок в животе у Тилли превратил ее в ужасную брюзгу, она сама себя не узнавала, но держать свои чувства в узде было выше ее сил.

– Тебе нужно выбрать какой-нибудь сувенир для Джеймса, – предложила Софи. – Что ему может понравиться?

– Понятия не имею, – растерялась Тилли.

– Я думаю купить для Тэма рахат-лукум. Они с Бозом большие любители сладостей.

Тилли чуть не расплакалась.

– Я даже не знаю, любит мой муж рахат-лукум или нет.

– Это не имеет значения, – поспешно вставила Софи. – Можешь приобрести что-нибудь для дома.

И она тут же принялась торговаться с веселым парнем, продававшим наволочки для диванных подушек. Кроме того, он уговорил девушек купить полосатые шали и сувенирные ложки. Софи приобрела также две коробки рахат-лукума, после чего не мешкая повела кузину назад на корабль, где их уже дожидалась негодующая Мюриэл.

– Я думала, что вас похитили! Никогда не бродите без сопровождения. Чем дальше на восток, тем осторожнее вы должны быть! Посмотрите на бедняжку Тилли, – продолжала сердиться Мюриэл. – Она совсем измотана. Вам следовало бы позаботиться о своей кузине. Но вы, юная леди, привыкли думать лишь о себе.

– Со мной все в порядке, – сказала Тилли. – Просто я немного устала.

Подруги с радостью обнаружили письма от своих возлюбленных. Послание Джеймса было по-деловому коротким. Он сообщал Тилли о том, что встретит ее в Калькутте, но если его задержат дела, то Тилли с миссис Пэрси-Баррэт должны будут остановиться в отеле «Виктория» до его приезда.

– Я написала ему послание на десять страниц! – обиженно воскликнула Тилли. – А в ответ получила листок, похожий на туалетную бумагу. В Джеймсе нет ни капли романтики. Только взгляни, какое длинное письмо прислал тебе Тэм! Это несправедливо.

Найдя укромный уголок на палубе, Софи принялась читать письмо, занимавшее шесть страниц тонкой бумаги и подписанное «Управление лесоводства. Лахор». Правда, как оказалось, Тэм в основном находился за городом, в поселении Чанга-Манга и самого Лахора пока что почти не видел. В письме он с увлечением рассказывал о своей работе и о планах, связанных с плантациями, о канале, который будет орошать питомник, о продлении конной железной дороги и о своем намерении экспериментировать с различными видами деревьев.

«Вчера на рассвете я подстрелил винторогую антилопу. Я использовал чернорабочих в качестве загонщиков. Удачно выстрелил с восьмидесяти ярдов [38]38
  Ярд – мера длины, равная 91,44 см.


[Закрыть] и попал в плечо. Я засолил шкуру и отослал ее ремонтерам – это парни, которые поставляют лошадей для армии. Там есть скорняк, который сделает из нее коврик для твоих нежных ножек! Моя сладкая, жду не дождусь, когда я смогу расцеловать эти ножки и все остальное».

Зардевшись от удовольствия, Софи прижала листок к губам.

– И я тоже, – проворковала она.

«У меня был приступ лихорадки – ничего особенного, ты не волнуйся. Мы, новички, все тут через это проходим. Когда мы выехали, стояла жара, тут-то комары за меня и принялись. Боюсь, ты, как увидишь меня в Бомбее, сразу же развернешься и уедешь назад: по сравнению с тем, каким ты видела меня в последний раз, я стал слегка похож на скелет. Но и я, наверное, не узнаю тебя с короткой стрижкой. Так и разойдемся, не узнав друг друга! Я подгоняю время, чтобы мы наконец встретились и начали совместную жизнь. Через пару дней я поеду в Лахор, чтобы присмотреть нам жилье в военном поселении. Когда я в городе, то останавливаюсь в гостинице, которую содержит добрая пожилая женщина, мисс Джонс. Она тебе наверняка понравится. Она познакомила меня с четой Флойд, практикующей “Христианскую науку”.

Хью Флойд работает в финансовом управлении в Пенджабе, а Диадора, его супруга, является душой лахорской ячейки “Христианской науки”. По воскресеньям они обычно проводят чтения в своем бунгало. На одном корабле с тобой плывет их подруга, жена полковника, Флаффи Хогг. Ты с ней не встречалась?»

– Флаффи?[39]39
  Fluffy– пушистая (англ.).


[Закрыть] – рассмеялась Софи.

Какое неподходящее имя для столь суровой дамы, подумала она. Теперь миссис Хогг уже не будет казаться ей такой грозной. Девушка продолжила читать письмо.

«Я столько хочу тебе рассказать! У меня такое ощущение, будто я прожил здесь уже долгие годы. Мне нравится тут, в джунглях, работать с утра до вечера и учить урду. А когда я приезжаю в город и вижу там пары, которые танцуют и обедают, я скучаю по тебе еще больше и сердце мое разрывается. Жду не дождусь дня, когда снова смогу заключить тебя в свои объятия.

Вечно твой, Тэм».

– Вижу по твоему лицу, – сказала безутешная Тилли, когда Софи вернулась в каюту, – что в письме ты прочла не только о времени прибытия поездов и о том, как пройти таможню.

– Я прочла в нем имя миссис Хогг, – ответила Софи, широко улыбаясь. – Угадай, как ее зовут.

– Брунгильда?

– Нет.

– Пруденс?

– Еще холоднее.

– Если не Чэрити, то я сдаюсь.

– Флаффи! – крикнула Софи.

– Не выдумывай.

– Ничуть. Мне сообщил об этом самый надежный источник в Пенджабе. Ее зовут, должно быть, Флоренс или как-нибудь в этом роде, но друзья называют ее Флаффи. Правда, чудесно?

– Да, – согласилась Тилли.

Впервые за несколько недель она ощутила, как будто что-то закипает у нее внутри, пытаясь вырваться наружу. Хмыкнув, Тилли залилась веселым смехом.

– Наконец-то Тилли вспомнила, как смеяться, – пролепетала Софи и, падая рядом с подругой на койку, тоже расхохоталась.

Несколько минут они хохотали, не в силах унять эту заразительную напасть, пока не вошла Мюриэл и не пригрозила им позвать судового врача, если они не возьмут себя в руки.

***

Пароход «Город Барода» миновал Суэцкий канал и зашел в Красное море. Резко поднялась температура воздуха, и члены команды облачились в белую форму, а вслед за ними и пассажиры отыскали в своих чемоданах легкие одежды: мужчины – белые фланелевые костюмы, женщины – летние платья.

По мере того как судно продвигалось на юг, жара становилась все более угнетающей, и пассажиры проводили время в безделье, предпочитая глазеть на звезды вместо того, чтобы танцевать. Вдохновленная сообщением Тэма о том, что он осваивает урду, Софи ухватилась за предложение миссис Хогг, вызвавшейся обучить ее некоторым фразам.

Они сидели на палубе в тени, у левого борта.

– Поскольку вы сможете беседовать со своими слугами на их родном языке, им не придется постоянно практиковаться в английском, а вы, – миссис Хогг подмигнула Софи, – будете иметь представление о том, что они говорят о вас.

Софи пришлось по душе ее сдержанное чувство юмора, скрывавшееся за внешностью строгой матроны.

Тилли отмахнулась от предложения изучать «одну фразу в день», как назвала это Флаффи.

– Думаю, слуги Джеймса говорят на бенгали или на каком-нибудь другом языке, поэтому не вижу смысла учить урду. Кроме того, у меня нет сил даже читать, не то что заниматься изучением языка.

С наступлением жары к Тилли вернулась раздражительность.

Мимо в сумерках проплыл Аден, и корабль вышел в открытое море. Находиться в каюте стало невыносимо. Тилли не могла уснуть. Духота и храп Мюриэл доводили ее до отчаяния.

– Пойдем спать на палубу, – прошептала Софи.

Подхватив постели, она увлекла Тилли вверх по лестнице.

Других пассажиров, очевидно, тоже посетила эта мысль, и члены команды, растянув парус, разделили палубу на две части: одна – для женщин, другая – для мужчин. Сестры улеглись бок о бок в нижнем белье, глядя на ярко сияющую в ночном небе луну. Свежий морской ветер принес Тилли некоторое облегчение, и она коснулась руки подруги.

– Софи?

– М-м?

– Прости, что я была такой врединой. Сама не знаю, что на меня нашло.

Софи сжала ее ладонь.

– На тебя нашла беременность.

– Но я не должна была вымещать на тебе свое раздражение. Чем лучше ты ко мне относишься, тем более несносной я становлюсь. Жуткое состояние эта беременность.

Софи села и нащупала что-то под одеялом.

– Это смягчит твой нрав.

Она раскрыла коробку и отломила кусок сладкого лакомства.

– Это же рахат-лукум для Тэма, – сказала Тилли. – Я не могу съесть твой подарок.

– У меня есть еще одна коробка, – напомнила Софи и ловко затолкала кусок прямо Тилли в рот.

Пару минут сестры молча жевали вкусную ореховую массу.

– Звезды здесь не такие, как дома, – задумчиво произнесла Тилли. – Это, наверное, Южный Крест.

– Как романтично, правда? – вздохнула Софи. – Жаль, что Тэма нет с нами и он не видит этого.

– Через неделю ты будешь с ним, и потом вам уже не придется расставаться.

– Я никогда еще так не волновалась и не боялась, – призналась Софи.

– Ты никогда ничего не боялась, – хмыкнула Тилли. – Это я постоянно нервничаю. С тех пор как мне стало известно о беременности, я не перестаю с ужасом думать о том, что наделала. Я имею в виду не ребенка, а нас с Джеймсом. Думаю, у тебя нет никаких сомнений по поводу того, что у вас с Тэмом все получится и ты останешься с ним в Индии навсегда.

– Да, – ответила Софи, – замужество меня не пугает. Но мысли об Индии заставляют нервничать – слишком уж противоречивые чувства связаны у меня с этой страной. Надеюсь, возвращение поможет мне избавиться от тоски по родителям, от преследующего меня прошлого.

– Удивительно, – тихо промолвила Тилли, – Рафи Хан сказал то же самое.

– Правда?

Софи чуть не вздрогнула, неожиданно услышав это имя.

– Да, он, похоже, понимает твои терзания. «Прошлое, которое преследует», – именно так он и сказал.

У Софи сжалось сердце, и она прошептала:

– Он прав. В глубине души я надеюсь выяснить, что же произошло с моими родителями.

Тилли нахмурилась.

– Но ты ведь знаешь, что с ними произошло: они оба заболели брюшным тифом. Тебе повезло – ты выжила. Так говорил Джеймс.

– Знаю, – задумчиво ответила Софи. – Но я не помню, чтобы болела. Лихорадка была у отца, и он не выходил из своей комнаты. И кричал. Я помню, что он часто кричал. Но не помню, чтобы мама и я были больны. Мое последнее воспоминание о ней – она играла со мной в прятки. Человек, у которого лихорадка, не стал бы играть в прятки, не так ли?

– Эта болезнь может забрать человека за считаные часы, – заметила Тилли. – Этим она и ужасна.

– Да, наверное, – согласилась Софи, напрягая память. – Но где была Айя? Я не помню, чтобы она утешала меня, когда они умерли, или пришла меня проведать.

– Может быть, ее послали работать в другую семью? – предположила Тилли.

Софи озадаченно покачала головой.

– В ту ночь происходило что-то странное. Было много криков, взрослые были как будто чем-то обеспокоены. Мне запретили выходить дальше веранды. Помню, за пределами поместья было много шума и вспыхивали фейерверки.

– Да, когда мы были детьми, ты рассказывала мне о барабанах, – произнесла Тилли. – Ты думала, что в барабаны били в честь твоего дня рождения, так ведь?

Софи кивнула.

– Конечно же, это ерунда. Видимо, что-то происходило в деревне. Последнее, что я помню об Айе Мими – как она быстро уходит по дороге с нашим котенком. Не правда ли, странно? Зачем она это сделала? Или я просто что-то путаю.

– Думаю, нет смысла зацикливаться на этом, все равно ты уже ничего не узнаешь. Но, возможно, тебе стоит приехать к нам в Ассам, – сказала Тилли. – Сходишь на могилы родителей…

– Я даже не знаю, где они похоронены, – печально призналась Софи. – Когда они умерли, мы жили вдали от плантаций Оксфорда. Думаю, они похоронены где-то в горах. Тетя Эми никогда об этом не говорила – не хотела меня расстраивать. А может, просто не знала.

– Джеймсу, вероятно, известно об этом, – предположила Тилли. – Если хочешь, я спрошу у него.

Наклонившись, Софи поцеловала подругу в горячую щеку.

– Спасибо, я буду очень тебе благодарна.

Они ели рахат-лукум и говорили о будущем.

– Кто бы мог подумать, что мы в конце концов отправимся в Индию? – мечтательно произнесла Тилли.

– И обе выйдем замуж за плантаторов, – сказала Софи. – Ты всегда повторяла все за мной.

– На этот раз нет, – возразила Тилли. – Я первая вышла замуж за плантатора и купила билет на корабль.

– Ну да, – хохотнула в темноте Софи. – Я просто дразню тебя. И ты гораздо раньше, чем я, станешь матерью. Я пока что не хочу всего этого. Младенцы меня пугают.

– Пугают? – удивленно переспросила Тилли. – Ты имеешь в виду роды?

– Не только, – ответила Софи и попыталась объяснить: – Меня пугает ответственность за такое маленькое существо, которое не способно само себя защитить.

– Ох, – произнесла Тилли, накрывая ладонью живот.

Последнюю неделю она отчетливо чувствовала движения ребенка, и Тилли уже стала воспринимать его как самостоятельного человека.

– Прости, – быстро проговорила Софи. – Я сказала глупость. Вы с Джеймсом будете прекрасными родителями и, готова поспорить, нарожаете еще целую кучу маленьких крепких Робсонов. Я просто пока что не готова к материнству. Ну, давай съедим еще по маленькому кусочку рахат-лукума за здоровье крошки Робсона.