Текст книги "Поцелуй со вкусом манго"

Автор книги: Джанет Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Джанет МакЛеод
Поцелуй со вкусом манго

Эту повесть я посвящаю доброй памяти дедушки Боба Горри (известного как «Горри из джунглей») и бабушки Сидни Истербрук, уехавших жить и работать в Индию в двадцатых годах прошлого века. А также моей любимой матери, Шейле, жившей там до восьмилетнего возраста.

Благодарность

Я в долгу перед своими бабушкой и дедушкой по материнской линии за то, что они оставили дневники и присылали интересные письма из Индии домой в Шотландию. Эти недавно найденные документы во многом послужили источником вдохновения при написании этого романа.

В очередной раз выражаю благодарность своему проницательному редактору Джейни Флойд за существенную помощь и мудрые замечания. Также спасибо моему мужу Грэму за прекрасную еду и множество чашек чая и кофе, не давших моей душе покинуть тело (а также за то, что заметил нелепую опечатку!). Еще спасибо Эми и Чарли за то, что постоянно по-доброму меня подбадривали.

Пролог
Индия, 1907 год

Стоя на цыпочках, Софи глядела сквозь сплетения лиан, закрывавших ей вид с веранды на дорожку внизу. Она с нетерпением ожидала начала застолья, посвященного дню ее рождения, ждала друзей с соседних чайных плантаций, которые придут угощаться приготовленным их поваром яблочным пирогом и тортом и играть в прятки. Странный дом со скрипучими полами, тенистой верандой и заросшим садом идеально подходил для этой игры. В честь Софи били в барабаны в деревне, находившейся неподалеку. Это началось еще до рассвета и продолжалось уже несколько часов.

– Когда же они придут, мама? Ну когда же они придут?! – приставала к матери Софи.

– Тише, девочка моя, – вздыхала ее мать. – Детям слишком далеко идти сюда только ради угощения.

– Нет, не слишком! – замотала головой Софи, тряхнув золотистыми кудрями. – Мы тратили много времени, чтобы добраться до них.

– В этом году все не так, как раньше. Ну сколько раз тебе это повторять?

Софи разочарованно взглянула на мать – та даже не стала переодеваться в праздничный наряд, словно знала, что все равно никто не придет. Софи, как только проснулась, сразу же самостоятельно надела свое лучшее голубое платье. Впрочем, она позволила своей няне, Айе Мими, расчесать ей волосы и застегнуть на туфлях металлические пряжки.

– Тогда мы можем пригласить ребят из деревни, – радостно предложила Софи.

Она видела, как они плескались в пруду, когда папа давал ей урок верховой езды на дороге, уходящей вглубь леса. Дети смеялись, махали руками и показывали на нее друг другу. Софи сидела в седле по-мальчишечьи, широко расставив ноги, в то время как ее отец вел лошадь в поводу.

Однако мать не удостоила просьбу Софи вниманием.

– Айя поставит на стол твой игрушечный чайный сервиз, и ты устроишь застолье со своими куклами.

– Нет! – в отчаянии топнула ногой девочка.

Сегодня ей исполнялось шесть лет, и она хотела настоящего праздничного угощения за взрослым столом. Софи не любила своих кукол с восковыми лицами, подаренных ей родителями два года назад несмотря на то, что она просила у них игрушечный паровоз. Софи нравилась лишь одна кукла: мягкая, в бархатном жакете, с длинной черной косой, как у Айи Мими, но игрушка заплесневела и рассыпалась в прошлом году во время летних дождей.

– Я хочу настоящего праздника!

– Не кричи! – резко осадила ее мать. – Ты потревожишь отца.

Она метнула беспокойный взгляд в темное нутро жилища, откуда не доносилось ни звука, за исключением мяуканья котенка, который появился у них совсем недавно.

– Папа сегодня встанет? – спросила Софи. – Если не будет застолья, может, он возьмет меня на рыбалку?

– Нет, не сегодня. Сегодня никто никуда не пойдет.

– Но почему?

Мать вертела кольцо на пальце.

– В следующем году, если на то будет воля Божья, у тебя будет настоящий праздник, я обещаю.

– Мне здесь не нравится, я хочу домой!

Софи выбежала на веранду, решительно уселась на ступеньки крыльца и приготовилась ждать. Она не могла примириться с мыслью о том, что никто не придет.

– Не сиди на солнце, – раздраженно сказала ей мать. – И не ходи дальше крыльца.

– Почему?

– Потому что я так сказала.

Из сумрака комнат беззвучно вышла Айя Мими, тоненькая женщина с родинкой на подбородке, и надела на голову Софи тропический шлем, ласково уговаривая ее уйти из-под палящих лучей солнца.

– Пора пить лимонад и слушать сказку, – улыбнулась Айя. – А потом будет много-много сладостей.

Когда Софи обернулась, матери на веранде уже не было.

***

Они ссорились. Слышались мужские голоса: хриплый недовольный голос ее отца и другой, глубокий и зычный. Просторная веранда погрузилась во тьму. Пока девочка спала в низко подвешенном гамаке, кто-то укрыл ее хлопковой простыней, от которой, как и от Айи Мими, исходил аромат гвоздики.

Небо окрасилось в красные зловещие тона. Барабанный бой, доносившийся из деревни, стал громче. Он распугивал птиц на деревьях, и они разлетались с пронзительными криками. Встревоженная Софи села в гамаке. Ее мать тоже кричала.

– Лучше уйдите! Вы только все усложняете!

А почему мяукает котенок? В сумерках каждый звук казался громче, чем был на самом деле.

Софи выбралась из гамака и, натыкаясь то на тяжелые предметы мебели, то на цветочные кадки, выглянула с крыльца. Внизу к столбу была привязана большая вороная лошадь. В угасающем вечернем свете девочка разглядела лишь мотающийся из стороны в сторону хвост. За ней никто не присматривал. Позади густого сада не горели огни в кухонных очагах.

День ее рождения еще не закончился? Софи посмотрела на свое влажное платье, прилипшее к зудящей коже. Да, должно быть, это все еще день ее рождения.

– Айя! – позвала Софи. – Айя Мими!

Ей хотелось, чтобы няня пришла и побыла рядом с ней, пока взрослые кричат, в небо над деревней взлетают огни фейерверков, а барабаны ухают как будто прямо у нее в голове.

Неожиданно открылась дверь, выпуская крики наружу. Софи отпрянула в тень.

– Джесси, вам угрожает опасность. Вам следует уехать отсюда…

– Я никуда не поеду. Не вмешивайтесь не в свое дело! Именно ваше присутствие – причина опасности.

Громкоголосый мужчина с решительным видом вышел из дома и спустился по ступенькам крыльца. Софи слышала фырканье большой лошади, когда незнакомец вскочил в седло и, пришпорив животное, послал его вперед, крикнув напоследок:

– Пеняйте на себя!

Гневные тирады отца продолжали раздаваться и после того, как всадник растворился в сумерках. Его «лихорадочные крики», как называла это мать, наполняли комнаты старого дома.

Боясь пошевелиться, съежившаяся в темноте Софи услышала жалобный шепот встревоженных женских голосов и торопливые шаги чьих-то ног, под которыми заскрипели рассохшиеся доски пола.

Над ступенями крыльца мелькнуло красное сари. Софи вскочила на ноги.

– Айя Мими! Подожди!

Вздрогнув, женщина обернулась. Она что-то сжимала в руках. Это была корзина с котенком.

В следующее мгновение мать схватила девочку за руку.

– Тише, пусть она уходит.

– Куда она идет?

Лицо матери исказилось мучительной гримасой, словно у нее болел зуб.

– По важному делу.

Софи стало страшно. Айя Мими не должна никуда уходить без нее. И кто этот человек, который расстроил папу? Почему ее мать выглядит так, как будто недавно плакала? Более ужасный день рождения трудно было себе представить. Софи раздражали доносившиеся из деревни удары барабанов, звучавшие, казалось, все громче, и пламя пылающих в ночной темноте факелов. Она хотела сказать обо всем матери, но вместо этого громко разрыдалась.

– Я так и не поиграю в прятки!

– Тише, девочка моя, – сказала мать, обняв дочь.

Затем она вытащила из рукава хлопковый платок.

– На, высморкайся.

В эту секунду у ворот усадьбы неожиданно раздался оглушительный шум. Отец Софи снова заревел. Мать ахнула и поволокла девочку через веранду.

– Быстро спрячься!

– Мы что, играем в прятки?

Девочку объяли страх и волнение.

– Да, давай, живо! Спрячься и сиди тихо, как мышь.

Софи тут же оживилась.

– Не смотри! – крикнула она матери, улыбаясь, и со всех ног бросилась бежать.

Девочка залезла в сундук с бельем, зарывшись в ароматные простыни. Пытаясь различить шаги матери, она улавливала лишь приглушенный бой барабанов и треск взрывающихся фейерверков.

Мать так и не пришла ее искать. Айя тоже не пришла. Зато пошел дождь и стук капель по крыше заглушил бой барабанов в деревне. Стало прохладно. А затем Софи уснула.

***

В конце концов они нашли ее в сундуке для белья. Свернувшаяся калачиком девочка щурилась от яркого света. Она изумленно молчала, когда они достали ее оттуда. Ее растрепанные влажные волосы прилипли к красным щекам. Неизгладимое впечатление производили ее глаза – темные омуты, полные ужаса. Именно этот затравленный взгляд заставил их тревожно гадать, что же увидела эта девочка.

Глава первая
Эдинбург, июнь 1922 года

Перепрыгивая через две ступени, Софи Логан бежала вверх по винтовой лестнице, и стук ее подошв по истертым камням разносился по темной лестничной клетке многоквартирного дома. Девушка вихрем ворвалась в квартиру на втором этаже, на ходу снимая шляпу, а затем, сбросив туфли, крикнула:

– Тетя Эми, я вернулась!

Стук молотка затих.

– Я здесь, дорогая.

Софи заглянула в комнату, приспособленную ее тетей под мебельную мастерскую. Там царил рабочий беспорядок. Девушка вдохнула запах свежераспиленной древесины и лака. Эми Андерсон подняла на племянницу глаза, улыбаясь из-под редеющих белокурых локонов. На ней был запыленный рабочий халат. Книжная полка из орехового дерева была почти готова.

– Ну как денек, дорогая?

– Сумасшедший дом, тетя. Мне пришлось вести в офисе все дела, пока мисс Горри ездила в Дуддистон, чтобы нанять кухарку. Телефон звонил без перерыва. Что люди делали до того, как его изобрели?

– Писали письма и проявляли чуть больше терпения, – насмешливо фыркнула тетя Эми.

Софи рассмеялась. Перешагнув через доски, она провела пальцами по резному узору из цветов и листьев.

– Прекрасно! Как настоящие.

Она приблизилась к древесине и вдохнула острый ореховый запах. От вспыхнувшего воспоминания у нее заныло в груди – то был запах леса, запах Индии.

– Только не ешь ее, – пошутила тетя, – а то испортишь себе аппетит перед ужином.

Воспоминания тут же улетучились.

– Я ставлю чайник, да, тетя?

– Чай – это именно то, что мне сейчас нужно. Ах да! К слову о письмах: там тебе пришло одно из Ньюкасла.

– От Тилли?! – радостно воскликнула Софи.

Тетя Эми кивнула, подтверждая.

– Самое время ей написать. Как там идут приготовления к ее двадцать первому дню рождения?

– Поверишь ли, я его до сих пор не распечатала, – сказала тетя Эми.

– Прочтем за чаем, – улыбнулась Софи. – Ты уже, наверное, извелась от любопытства.

– Ах ты, наглая девчонка! – воскликнула тетя, с притворной суровостью погрозив девушке пальцем.

Пока в крохотной кухне закипал на газовой плите чайник, Софи сбегала в гостиную, разрезала ножом для писем с ручкой из слоновой кости конверт от своей троюродной сестры Тилли и подошла к окну, чтобы прочесть. На бледно-голубых листах бумаги для заметок, составивших довольно толстую пачку, своим аккуратным наклонным почерком Тилли во всех подробностях описывала происшедшие в доме Уатсонов события и шумную жизнь большого индустриального города, расположенного в сотне миль к югу от Эдинбурга.

Дружелюбные Уатсоны приняли Софи как родную, когда ее, осиротевшую и несчастную, прислали из Индии и передали на попечение старшей сестры ее матери, Эми Андерсон. О первых шести годах своей жизни Софи помнила совсем мало: яркие пятна солнечного света, пробивающиеся сквозь ярко-зеленую листву, оранжево-розовое сари Айи и день рождения без застолья. Лица, которые окружали ее в раннем детстве, она давно забыла.

Одинокая тетушка сделала все возможное, чтобы Софи чувствовала себя на новом месте как дома, и вскоре привязавшаяся к ней племянница неотступно следовала за ней повсюду: на собрания суфражисток[1]1
  Суфражистки – общественные активистки, боровшиеся за избирательные права женщин. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть], во время посещений церкви по воскресеньям, в поездках на лесопилки. Но лишь визиты на праздники к родне тетки в Ньюкасл вызывали на пухлых губах Софи радостную улыбку и заставляли ее щебетать без умолку.

– Джонни послали в какое-то Пинди! – крикнула она тете. – Ты слыхала о таком?

– Равалпинди, – ответила тетя Эми, появляясь в дверях. – Это военная база в Северном Пенджабе[2]2
  Пенджаб – провинция в современном Пакистане; во время описываемых событий входила в состав Британской Индии.


[Закрыть]. Твои родители поженились и провели медовый месяц недалеко оттуда – в горном селении Мурри.

– Правда?

Софи бросила взгляд на каминную полку. Там, обрамленная серебряной рамкой, стояла фотография красивой пары в нарядных свадебных одеждах. Девушку всегда поражал их хмурый вид, но тетя Эми уверяла, что им с трудом удавалось сидеть смирно перед фотокамерой.

– Джесси там очень понравилось, – улыбнулась Эми, – несмотря на то что тогда была зима и шел снег. Ей это напоминало шотландскую вьюгу.

– Это далеко от Ассама[3]3
  Ассам – штат на востоке Индии.


[Закрыть]?

Эми пожала плечами.

– Да. Но там была церковная миссия с гостиницей, и в такое время года, полагаю, были вполне доступные цены. Кроме того, твоя мать всегда любила горы.

Софи ждала, что тетя добавит еще что-нибудь; она редко говорила о ее матери, чтобы не расстраивать племянницу, хотя та всегда с нетерпением ждала этих редких рассказов. Эми кивнула в сторону кухни.

– Смотри, а то чайник выкипит.

Позже, налив в чашки чай и угощаясь песочным печеньем, Софи от начала до конца прочла вслух длинное письмо. В нем шла речь о матери Тилли, которая собиралась переехать на лето к своей старшей замужней дочери в Данбар[4]4
  Данбар – город в Шотландии.


[Закрыть], надеясь, что морской воздух благоприятно скажется на ее легких.

– «Наверное, мне придется поехать с ней, – прочла Софи, – если только ты не придумаешь для меня какой-нибудь повод остаться. Есть ли вероятность того, что тетя Эми снова повезет нас на поезде в Швейцарию? То были самые лучшие каникулы в моей жизни. Попроси ее об этом от моего имени, пожалуйста».

Эми Андерсон расхохоталась.

– Тилли все время жаловалась, когда нужно было подниматься в гору. Тем не менее согласись, то была замечательная поездка. Мы смогли ее себе позволить лишь благодаря «Оксфордской чайной компании».

– Да, они хорошо ко мне отнеслись, правда?

– Твой отец был уважаемым работником, и компания поступила так, как и должна была, взяв над тобой попечительство и позаботившись о твоем образовании. И, насколько мне известно, во время войны их прибыли невероятно увеличились.

– И все же они были добры ко мне, – сказала Софи, возвращаясь к письму. – «Давняя приятельница Джонни, Кларри Робсон, вернулась из Ассама со своей маленькой дочерью Аделой. Она как всегда мила, а ее очаровательная темноглазая малышка уже тараторит без умолку. Симпатичный супруг Кларри не приехал с ней (очень жаль!). Уэсли приедет осенью, чтобы забрать их, когда дел на чайных плантациях слегка поубавится».

– Это та самая женщина, которая содержала чайную в западной части Ньюкасла? – прервала племянницу тетя Эми. – Как она называлась?

– «Чайная Герберта», – кивнула Софи. – В честь первого мужа Кларри. Уилл, ее пасынок, был близким другом Джонни, помнишь? Мы с Тилли были по уши влюблены в Уилла. Полагаю, это из-за его кудрей. Он постоянно дразнил нас, девчонок, но по-доброму.

– Ах да, это тот бедный парень, который умер уже после войны…

– Совершенно верно, – вздохнула Софи. – Тилли говорила, что Кларри была убита горем, да и Джонни тоже.

– Что ж, замечательно, что она вновь обрела счастье с одним из Робсонов, – заметила тетя Эми.

– Ты только послушай, – сказала Софи и продолжила читать письмо: – «Кузен Уэсли, Джеймс Робсон, тоже приехал в Ньюкасл, хотя они с Кларри не очень-то ладят. Это его первый визит в Англию после войны».

– Джеймс Робсон? – ахнула тетя.

Софи перевела на нее взгляд.

– Это не тот ли самый Робсон, с которым работал мой отец?

– Это именно он и есть.

Эми как-то странно взглянула на племянницу.

– И?..

Тетя Софи замялась.

– Это он привез тебя из Индии, когда твои родители… – Ее голос смягчился. – Неужели ты его не помнишь?

Софи пожала плечами.

– Нет, совершенно не помню. Помню только большой пароход и постоянную тошноту от качки, больше ничего. Расскажи мне о нем.

Но тетя Эми лишь сказала:

– Читай дальше, дорогая. Интересно, что еще пишет Тилли.

Софи вновь обратилась к письму:

– «Он приходил к маме на прошлой неделе с письмами от Джонни и фотографиями свадьбы в Калькутте. Хелена, моя новая невестка, такая красавица! Наверняка свадебное платье прислано из Парижа. Мама старается не подавать виду, но она все еще расстроена из-за того, что они так поспешно поженились, не подождав до следующего года, когда она могла бы приехать на свадьбу. Но родня Хелены живет по большей части в Дели и Калькутте, так что их это устраивало, а кроме того, говоря между нами, мама со своими больными легкими не перенесла бы дорогу до Индии. Так что я не виню Джонни за то, что он решил так поступить.

Мистер Робсон ни капли не похож на своего брата Уэсли. Удивительно, насколько могут быть разными члены одной семьи. Он не так высок, широкоплеч, как боксер, и к тому же гораздо старше, уже совсем седой, хотя его пышные усы все еще темные. О таких говорят “много повидал на своем веку”. Он и минуты не может усидеть на месте.

Думаю, он не очень привычен к женскому обществу: говорил совсем мало, пока мама не перевела разговор на лошадей и собак. Мистер Робсон скучает по животным, оставшимся на его чайных плантациях, особенно по охотничьей собаке по кличке Рябина. Наша толстушка Флосси вызвала у него интерес, и он ей тоже, похоже, понравился. Мама сказала, что испытала облегчение, когда он наконец от нас ушел, но из вежливости пригласила его прийти ко мне на день рождения в следующую субботу.

Если сможешь, приезжай в субботу пораньше, чтобы мама с Моной не слишком суетились. Тебе очень повезло, что у тебя нет старшей сестры, которая любит командовать. Мона будет гораздо более приятной в общении, если ты будешь здесь! Разумеется, тетя Эми тоже должна приехать. Ничего особенного не будет: небольшое застолье и танцы, чтобы тебя порадовать. Жду тебя с нетерпением. Сообщи, каким поездом вы планируете приехать.

Твоя любящая сестра и лучшая подруга,

глупышка Тилли».

Софи подняла взгляд. Ее карие глаза взволнованно сияли.

– Давай поедем на мотоцикле, пусть Раджа прогуляется.

Тетя Эми закатила глаза.

– Дорогая моя, я не сяду на него даже за весь индийский чай.

– Я отгоню его в гараж, чтобы к нему прикрепили коляску.

– Ты никогда раньше не ездила так далеко на мотоцикле.

– Мы можем сделать остановку на ночь. Мисс Горри говорила, что я могу взять несколько выходных.

Софи не терпелось отправиться в путешествие. Ее собственный двадцать первый день рождения, который был месяц назад, она отметила довольно скромно: потанцевала на благотворительном вечере, устроенном фондом мисс Горри, а тетя Эми испекла пирог.

Тетя Эми заметила на лице племянницы решимость. А если в хорошенькую упрямую головку Софи пришла какая-то идея, спорить с ней было бесполезно.

– Ну что ж, – сказала девушка, подходя к окну, – значит, нам суждено еще раз встретиться с этим Джеймсом Робсоном.

Мысль о том, что она увидит человека, который знал ее родителей в Индии, приводила Софи в волнение.

– Да, и ты сможешь лично поблагодарить его за то добро, которое он для тебя сделал, – заметила тетя. – Даже если ты этого не помнишь.

Софи обратила взгляд вдоль улицы туда, где виднелись поросшие кустарником скалы в Королевском парке. Ей никогда не надоедало смотреть на силуэты этих утесов, находящихся в такой странной близости к закопченным сажей домам в центре Эдинбурга. Ее с новой силой охватило нетерпеливое желание поскорее вырваться за город. Несмотря на то что она уже давно тут жила, Софи так и не стала городской девушкой, в отличие от Тилли, которая любила бывать в библиотеках, театрах и магазинах, а также проводить долгие часы в душной гостиной с книгой в руках. Милая Тилли…

Складывая письмо, Софи увидела постскриптум, наспех написанный с обратной стороны последнего листа.

«Джонни и Хелена пригласили меня в Индию. Мама считает, что мне следует поехать. Полагаю, они хотят выдать меня замуж за какого-нибудь подходящего мужчину. Подскажи, как мне поступить. Ты всегда давала мне дельные советы. Обсудим это на следующей неделе».

Софи испытала приступ беспокойства.

– Что случилось, девочка моя? – спросила тетя Эми.

Эми передала ей последний лист письма.

– Понятно, – сказала тетя. – Ты боишься, что Тилли останется там навсегда.

Девушка кивнула, едва справляясь с паникой. Дружба с Тилли стала неотъемлемой частью ее жизни, и Софи не могла себе представить, что не сможет больше встречаться с ней каждые пару месяцев, как это было с самого их детства. Индия была слишком далеко.

– Не стоит волноваться о том, что, возможно, никогда не случится, – посоветовала ей тетя Эми.

Она понимала, что за улыбками и щебетаньем ее племянница скрывает страх потерять близких. Еще в детстве она узнала, что такое несчастье.

– Ты права, тетя, – согласилась Софи, бодрясь и отгоняя от себя мрачные мысли.