Текст книги "Горячая шестерка"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Мать сняла трубку после первого же звонка.

– Уже полночь, – сказала она, – а бабушки все нет. Она с этим человеком-черепахой.

– Майроном Ландовски?

– Они собирались пойти ужинать. Это было в пять часов. Где они могут быть? Я звонила в его квартиру, никто не отвечает. Я звонила во все больницы...

– Мам, они же взрослые. Мало ли какое занятие они себе нашли. Когда бабушка жила у меня, я никогда понятия не имела, где она находится.

– Ее совсем понесло! – возмутилась мама. – Знаешь, что я нашла в ее комнате? Презервативы! Зачем ей презервативы?

– Может быть, она их надувает и делает фигурки зверей.

– У других женщин матери болеют, уходят в дома для престарелых или умирают в своей постели. Но не у меня. Моя мать носит эластичные брюки. Что я такое сделала, за что мне это наказание?

– Иди спать и перестань беспокоиться о бабушке.

– Я не пойду спать, пока эта женщина не вернется домой. Я ей устрою выволочку. Твой отец тоже здесь.

Замечательно. Будет грандиозный скандал, и бабушка снова переберется ко мне. Только этого мне не хватало!

– Скажи папе, чтобы шел спать. Я приеду и посижу с тобой. – Все, что угодно, но надо помешать бабушке вернуться ко мне.

Я позвонила Джо и сказала, что, возможно, попозже приеду, но пусть он меня не ждет. Затем снова взяла «Чероки» и направилась к дому родителей.

Мы с мамой дремали на диване, когда в два часа ночи появилась бабушка.

– Где ты была? – закричала мама. – Мы тут с ума сошли от беспокойства.

– У меня сегодня ночь греха, – заявила бабушка. – Господи, этот Майрон превосходный целовальщик. Я думаю, у него даже была эрекция, хотя трудно сказать, он так подтягивает наверх свои штаны.

Мать осенила себя крестным знамением, а я полезла в сумку за снотворным.

– Ну, я пошла спать, – объявила бабушка. – Вымоталась. К тому же завтра у меня снова экзамен по вождению.

Проснулась я на диване, накрытая одеялом. Дом был весь пропитан ароматом свежего кофе и жарящегося бекона. Мама гремела кастрюлями на кухне.

* * *

– Слава богу, что ты не гладишь, – заметила я. Если моя мать принималась гладить, мы все знали, что нас ждут большие неприятности.

Она с грохотом закрыла кастрюлю крышкой и спросила:

– Где твое белье?

– Я попала под дождь. Пришлось занять сухую одежду у Дага Крупера, вот только белья у него не нашлось. Я бы заехала домой переодеться, но меня караулили два мужика, собравшиеся отрубить мне палец, вот я и боялась, что они ждут меня в квартире.

– И слава богу, – сказала мама. – Я боялась, что ты потеряла свой лифчик в машине у Морелли.

– Мы в машине этим не занимаемся. Мы предпочитаем постель.

Мать держала в руке большой кухонный нож.

– Я убью себя, – заявила она.

– Меня не проведешь, – сказала я, наливая себе кофе. – Ты ни за что не убьешь себя в процессе приготовления супа.

В кухню, шаркая ногами, вошла бабушка, Волосы розового цвета и при полном макияже.

– Бог ты мой, – сказала мама. – Что дальше?

– Что скажешь по поводу цвета волос? – спросила меня бабушка. – Я купила этот ополаскиватель в аптеке. Надо им пользоваться как шампунем.

– Они розовые, – ответила я.

– Да, я тоже так решила. На этикетке написано «красный». – Она бросила взгляд на часы. – Мне надо поторапливаться. Луиза приедет с минуты на минуту. Я сегодня сдаю экзамен первой. Надеюсь, ты не обиделась, что я попросила Луизу отвезти меня. Я ведь не знала, что ты будешь здесь.

– Все нормально, – сказала я. – Дай им там прикурить.

Я сделала себе тост и допила кофе. Услышала, как наверху спустили воду в туалете, и поняла, что отец будет здесь через несколько секунд. У матери же был такой вид, будто она решала: а не погладить ли ей?

– Ну, – сказала я, спрыгивая со стула, – мне пора. Дела-делишки.

– Я только что помыла виноград. Возьми с собой, – предложила мама. – А в холодильнике есть ветчина для бутерброда.

* * *

Когда я подъехала к дому, я не увидела ни Хабиба, ни Митчелла, тем не менее я держала пистолет в руке. Машину я поставила в неположенном месте, чтобы сократить расстояние между ней и дверью черного хода, и по лестнице поднялась в квартиру. Добравшись до дверей, я сообразила, что у меня нет ключей, а Джо, уходя, запер квартиру.

Поскольку во всей вселенной я была единственной, кто не мог открыть дверь без ключа, мне пришлось попросить запасные у своей соседки, миссис Карватт.

– Прелестный день, не правда ли? – сказала она. – Совсем весенний.

– Надеюсь, сегодня здесь все было тихо? – спросила я. – Никаких громких звуков или посторонних мужчин внизу?

– Я никого не заметила. – Она опустила глаза на мой пистолет. – Какой милый «глок». У моей сестры есть «глок», так она его обожает. Я даже хотела выменять его на мой пистолет 45-го калибра, но как-то не решаюсь. Мой покойный муж подарил мне его на нашу первую годовщину. Да покоится его душа в мире!

– Как романтично!

– Конечно, я могла бы завести себе второй пистолет.

Я согласно кивнула:

– Пистолетов никогда не бывает слишком много.

Я распрощалась с миссис Карватт и вошла в свою квартиру. Прошлась по комнатам, проверила стенные шкафы, посмотрела, нет ли кого под кроватью и за занавеской в душе, чтобы убедиться, что я в квартире одна. Морелли сказал правду – в комнатах полный бардак, но незаметно, что что-то разбито или поломано. Мои гости не стали резать обшивку или вмазывать ботинком в экран телевизора.

Я приняла душ, натянула чистые джинсы и футболку. Слегка смазала волосы гелем и долго работала щеткой, чтобы получились естественные завитушки. В результате я стала выглядеть как нечто среднее между девушкой из Джерси и Бимбо из «Спасателей». С такой прической я показалась себе карлицей, поэтому я добавила туши на ресницы, чтобы как-то поправить общее впечатление.

Принялась было за уборку, но вскоре начала нервничать, чувствуя себя подсадной уткой. Не только для Митчелла и Хабиба, но и для Рейнджера. Шел уже десятый час.

Я позвонила Морелли в офис.

– Твоя бабушка вообще явилась домой? – спросил он.

– Да. Я не пришла от нее в восторг. Мне надо с тобой поговорить. Не мог бы ты встретить меня на ранний ленч в кафе «У Пино»?

После звонка Морелли я связалась с Лулой и спросила, не знает ли она что-нибудь о Моргане.

– С ним все в порядке, – сообщила Лула. – Но я не думаю, что эти парни, Хабиб и Митчелл, получат к Рождеству премию.

Я позвонила Дагу и сказала, что я еще немного подержу «Чероки».

– Да хоть вечно, – сказал он.

Когда я появилась в ресторане, Морелли уже сидел за столиком и уминал хлебные палочки.

– Хочу заключить с тобой сделку, – сказала я, выпутываясь из куртки. – Если ты расскажешь мне, что происходит между тобой и Рейнджером, я разрешу тебе оставить Боба навсегда.

– Господи, – потрясенно проговорил Морелли, – разве можно отказаться от такого предложения?

– У меня есть кое-какие мысли насчет этого дела Рамоса. Но, возможно, это моя фантазия. Я над этим уже дня три-четыре думаю.

Морелли ухмыльнулся:

– Женская интуиция?

Я тоже улыбнулась, потому что, как выяснилось, интуиция – самое надежное мое оружие. Я не умею стрелять, не могу слишком быстро бегать, а про карате знаю только из фильмов с Брюсом Ли. Но у меня здоровая интуиция. По правде говоря, большую часть времени я не знаю, что я, черт побери, делаю, но, если я следую своим инстинктам, в конечном итоге все получается нормально.

– Каким образом опознавали Гомера? – спросила я. – По зубоврачебной карте?

– Его опознали по побрякушкам и по обстоятельствам убийства. Зубоврачебную карту не нашли. Она таинственным образом исчезла.

– Вот я и думаю – а может, это вовсе не Гомера пристрелили? Никого из членов его семьи не расстроила его смерть. Даже если отец считает, что сынуля испорченный мерзавец, трудно поверить, что он мог так спокойно реагировать на его смерть. Затем я порыскала по дому Ганнибала и обнаружила, что там кто-то живет. Такой же комплекции, как Гомер. Я думаю, что Гомер скрывался в городском доме Ганнибала, потом убили Макарони, и он сбежал.

Морелли помолчал, пока официант ставил на стол заказанную пиццу.

– Вот что нам известно. Или, по меньшей мере, мы считаем, что нам известно. Гомер участвовал в торговле наркотиками, которой занялся Столле. Эта инициатива не понравилась парням из Нью-Джерси и Нью-Йорка, и люди начали выбирать – на чьей они стороне.

– Война наркоторговцев.

– Более того. Если член семьи Рамоса начал торговать наркотиками, значит, парни из Нью-Джерси могут торговать оружием. Никто не был в восторге от ситуации, поскольку она означала передел границ. Все нервничали. Настолько нервничали, что стало известно, будто Гомера заказали. Мы думаем, но не можем доказать, что ты права – Гомер вовсе не умер. У Рейнджера возникли подозрения с самого начала, а ты их усилила, когда рассказала, что видела Улисса на крыльце дома на побережье. Улисс никогда не покидал Бразилию. Мы думаем, что в том доме поджарили какого-то бедолагу, а Гомер спрятался в ожидании, когда его вывезут из страны.

– И ты думаешь, что он сейчас на побережье?

– Весьма логичный вывод, но ничего точно я не знаю. У нас нет оснований вваливаться туда с обыском. Рейнджер там побывал, но ничего не нашел.

– Как насчет спортивной сумки? В ней ведь были деньги Столле, так?

– Мы полагаем, что, когда Ганнибал прослышал, что его маленький братец вот-вот поднимет новую криминальную волну, он приказал ему прекратить всякую деятельность вне семейного бизнеса и не встречаться больше со Столле. Ганнибал попросил Рейнджера отвезти Столле деньги и сказать, что он лишен защиты семейства Рамосов. Беда в том, что, когда Столле открыл сумку, там оказалась газетная бумага.

– Разве Рейнджер не проверил, что в сумке, прежде чем согласиться?

– Когда сумку передали Рейнджеру, она была закрыта. Ганнибал все продумал.

– Он подставил Рейнджера?

– Да, но, пожалуй, только в той части, что касается убийства и пожара. Мне кажется, он решил, что на этот раз Гомер зашел слишком далеко и обещание стать паинькой и не продавать больше наркотики не отменит заказа. Вот Ганнибал и организовал все так, чтобы Гомера сочли мертвым. Из Рейнджера получался хороший козел отпущения, потому что он не принадлежал ни к одной из группировок. Нет оснований для мести, если убийца Рейнджер.

– А у кого деньги? У Ганнибала?

– Ганнибал подставил Рейнджера, чтобы на него свалили убийство, но трудно поверить, что он намеревался надуть Столле. Он хотел умиротворить Столле, а не разозлить его. – Морелли взял себе еще один кусок пиццы. – Мне думается, это больше смахивает на проделки Гомера. Вероятно, он поменял сумки по дороге в офис.

О господи.

– Полагаю, ты не в курсе, в какой он ездил машине?

– В серебристом «Порше». Машине Синтии Лотте.

Наверное, это и объясняет смерть Синтии.

– Что это за гримасу ты сейчас скорчила? – поинтересовался Морелли.

– Виноватую. Я вроде бы помогла Синтии украсть эту машину у Гомера.

Я рассказала Джо о том, как Синтия застала нас с Лулой в доме Ганнибала, как она мечтала получить назад машину и как для этого пришлось вытащить из нее мертвеца. К концу моего повествования Морелли сидел с таким видом, будто его пыльным мешком ударили.

– Знаешь, если работаешь полицейским, то наступает момент, когда тебе кажется, ты слышал уже все, – наконец сказал он. – Что ничего больше не может тебя удивить. Но появляешься ты, и все начинается сначала, все по новой.

Я взяла еще один кусок пиццы и подумала, что разговор принимает неприятное направление.

– Наверняка мне не стоит говорить тебе, что ты уничтожила картину преступления, – сказал Морелли.

Увы, я была права, ничего хорошего ждать не приходится.

– И наверняка мне не стоит говорить, что ты утаила улики в криминальном расследовании.

Я согласно кивнула.

– Господи милостивый, да о чем ты думала? – заорал он.

Все повернулись и посмотрели на нас.

– Понимаешь, я не могла ее остановить, – сказала я, – так что ничего не оставалось, как помочь ей.

– Ты могла гати. Повернуться и уйти. Ты не должна была помогать! Я-то думал, вы всего лишь подняли его с цементного пола. Я не знал, что вы вытащили его из машины, черт бы вас побрал.

Люди снова начали оборачиваться.

– Они найдут твои отпечатки по всей машине, – сказал Морелли.

– Мы с Лулой были в перчатках.

– Было время, когда я не хотел на тебе жениться, потому что не желал, чтобы ты сидела дома и беспокоилась обо мне. Теперь я не хочу жениться, потому что не уверен, что мне по плечу вынести весь стресс, связанный с женитьбой на тебе.

– Ничего бы не случилось, если бы ты или Рейнджер поделились со мной. Сначала меня просят помочь в расследовании, а потом отпихивают в сторону. Так что вы в этом виноваты.

Морелли прищурился.

– Ну, может, не полностью.

– Мне пора возвращаться на работу, – сказал Морелли, попросив у официанта счет. – Обещай, что поедешь домой и будешь там сидеть. Закрой дверь и не двигайся с места, пока все не утрясется. Александр завтра вылетает в Грецию. Мы полагаем, это означает, что Гомер покидает нас сегодня, и мы думаем, что знаем, каким способом.

– На судне.

– Да. Небольшое контейнерное судно покидает Ньюарк и направляется в Грецию. Гомер – слабое звено. Если мы привлечем его за убийство, есть шанс, что он начнет торговаться и сдаст нам Александра и Столле.

– Жаль, мне Александр даже понравился.

Теперь поморщился Морелли.

– Ладно, – согласилась я. – Слушаюсь, сэр. Еду домой и сижу там.

У меня все равно не было никаких дел на день. И перспектива снова попасться в лапы Хабиба и Митчелла и лишиться пальца меня тоже не вдохновляла. Мне даже нравилась идея запереться в квартире. Могу еще поубираться, посмотреть какую-нибудь муру по телевизору и вздремнуть.

– Твоя сумка у меня дома, – сказал Джо. – Мне не пришло в голову захватить ее с собой на работу. Тебе ключ от квартиры нужен?

Я кивнула.

Он снял ключ с кольца и протянул мне.

* * *

Стоянка около моего дома была почти пуста. Старшее поколение либо отправилось по магазинам, либо на полную катушку использовало возможности системы медицинского обслуживания, что вполне меня устраивало, так как я могла удобно поставить машину. Посторонних машин на стоянке не наблюдалось. Насколько я могла судить, в кустах тоже никто не прятался. Я припарковалась поближе к двери и достала из кармана пистолет. Быстро вошла в здание и поднялась по лестнице. В холле второго этажа пусто. Моя дверь закрыта. Хорошие признаки. Все еще держа пистолет в руке, я отперла дверь и вошла в переднюю. Вроде за время моего отсутствия в квартире ничего не изменилось. Я захлопнула за собой дверь, но не стала закрывать ее на щеколду на случай, если понадобится быстро ретироваться. Затем я прошлась по комнатам, чтобы убедиться, что все в порядке.

Из гостиной я направилась в ванную. И пока я там осматривалась, из спальни вышел мужчина и навел на меня пистолет. Он был среднего роста и телосложения, моложе и худее, чем Ганнибал Рамос, но фамильное сходство было налицо. Хорош собой, но явные признаки порочности сильно его портили. Месяц с Бетти Форд не поможет решить даже самые пустяковые из его проблем.

– Гомер Рамос?

– Собственной персоной.

У обоих в руках пистолеты, расстояние между нами футов десять.

– Брось пистолет, – распорядилась я.

Он скупо улыбнулся.

– Заставь меня.

Замечательно!

– Брось пистолет, иначе я выстрелю.

– Ладно, стреляй. Действуй.

Я взглянула на свой «глок». Он был полуавтоматическим, а я всегда пользовалась револьвером. Представления не имела, как стрелять из полуавтоматического пистолета. Знала, что-то там надо передернуть. Нажала на кнопку, и обойма упала на пол.

Гомер Рамос расхохотался.

Я швырнула в него «глоком», попав точно в лоб, и он выстрелил, прежде чем я успела увернуться. Пуля задела мою руку и застряла в стене за спиной. Я вскрикнула и отступила назад, зажимая ладонью рану.

– Это предупреждение, – сказал он. – Попытаешься бежать, я выстрелю тебе в спит.

– Зачем ты здесь? Что тебе надо?

– Разумеется, деньги.

– У меня нет денег.

– Других вариантов нет, лапочка. Деньги лежали в машине, а старушка Синтия, прежде чем умереть, поведала мне, что ты была в доме, когда она туда заявилась. Значит, ты единственный кандидат. Я обыскал дом Синтии. И пытал ее достаточно долго, чтобы убедиться – она сказала все, что знала. Поначалу она сочинила, что якобы выбросила деньги, но даже Синтия не может быть такой дурой. Я обыскал твою квартиру и ту, где живет твоя толстая подружка, и ничего не нашел.

Вот тебе и раз. Не только Хабиб и Митчелл обыскивали мою квартиру. Еще и Гомер Рамос, искавший деньги.

– Теперь ты должна сказать мне, куда ты их дела, – заявил Гомер. – Говори, где ты спрятала мои деньги?

Рука болела, по рукаву куртки расплывалось кровавое пятно. Перед глазами плясали черные точки.

– Мне надо сесть.

Он махнул рукой в сторону дивана.

– Садись.

Какой бы незначительной ни была рана, сам факт, что в тебя стреляли, не способствует мыслительному процессу. Где-то в массе серого вещества, находящегося в пространстве между моими ушами, копошилась мысль, что я должна придумать план, но, черт возьми, я ничего не могла сделать в этом смысле. Я в панике копалась в пустой голове. На глазах появились слезы, из носа текло.

– Где мои деньги? – повторил Гомер, когда я села.

– Я отдала их Рейнджеру. – Даже я сама удивилась, когда произнесла эти слова. Ясное дело, мы оба в это не поверили.

– Врешь. Я спрошу еще раз. И если решу, что ты снова врешь, прострелю тебе колено.

Он стоял спиной к проходу, ведущему к входной двери. Я заглянула через его плечо и увидела Рейнджера.

– Ладно, ты меня достал, – сказала я громче, чем надо, и с истерическими нотками в голосе. – Вот что случилось. Я понятия не имела, что деньги в машине. Видела только покойника. И не знаю, считай меня сумасшедшей, но я с избытком насмотрелась этих фильмов про мафию, вот я и подумала – а нет ли еще одного трупа в багажнике. Я не хотела пропустить ни одного трупа, понимаешь? Ну, открыла я багажник, а там лежит спортивная сумка. Я всегда славилась любопытством, вот и решила заглянуть внутрь...

– В гробу я видал историю твоей жизни, – перебил меня Гомер. – Хочу знать, что ты сделала с этими гребаными деньгами. У меня всего двенадцать часов до отплытия судна. Как ты думаешь, ты можешь за это время добраться до сути дела?

Как раз в этот момент Рейнджер сбил Гомера с ног и прижал шоковый пистолет к его шее. Гомер взвизгнул и застыл. Рейнджер наклонился и поднял его пистолет. Обыскал Гомера на предмет еще какого-либо оружия, ничего не нашел, завел его руки за спину и надел на него наручники.

Он пинком отодвинул Рамоса в сторону и подошел ко мне.

– Помнится, я не велел тебе иметь дело с семейкой Рамосов. Ты никогда не слушаешься.

Юмор Рейнджера.

Я слабо улыбнулась.

– Мне кажется, меня сейчас вырвет.

Он положил ладонь мне на шею и пригнул мою голову к коленям.

– Напряги шею изо всех сил, – велел он.

Колокола перестали звенеть, желудок тоже успокоился. Рейнджер поднял меня на ноги и снял с меня куртку.

Я вытерла нос футболкой.

– Ты давно здесь? – спросила я.

– Я вошел, когда он в тебя выстрелил.

Мы оба уставились на рану.

– Кость не задета, – констатировал Рейнджер. – Особой жалости ты этой раной не вызовешь. – Он повел меня в кухню и приложил к руке несколько бумажных полотенец. – Попробуй прочистить, а я поищу лейкопластырь.

– Лейкопластырь! Ты с ума сошел! У меня пулевая рана!

Он вернулся с моей аптечкой, стянул лейкопластырем рану, сверху положил вату и забинтовал. Отступил на шаг и посмотрел на меня.

– Что-то ты бледновата.

– Я думала, мне пришел конец. Он бы наверняка меня убил.

– Так ведь не убил?

– Ты когда-нибудь думал о том, что можешь умереть?

– Много раз.

– И?

– И не умер. – Он взял мой телефон и позвонил Морелли. – Я в квартире у Стеф. Мы тут упаковали Гомера для вас, так что приезжайте. И «Скорая» бы не помешала. Стефани схлопотала пулю в руку. Кость не задета, но пусть посмотрят врачи.

Он обнял меня и прижал к себе. Я положила голову ему на грудь, а он зарылся носом в мои волосы и поцеловал куда-то за ухом.

– Ты в порядке? – спросил он.

Ни о каком порядке не могло быть и речи. В большем непорядке трудно находиться. Я пребывала в том еще состоянии!

– Конечно, – сказала я, – все хорошо.

Я почувствовала, что он улыбается.

– Врушка.

* * *

Морелли увидел меня только в больнице.

– Ты в порядке?

– Рейнджер задал мне тот же вопрос пятнадцать минут назад, и тогда ответ был отрицательным. Но сейчас уже лучше.

– Как рука?

– Думаю, не слишком серьезная рана. Жду, когда меня посмотрит врач.

Морелли взял мою руку и поцеловал в ладонь.

– Мне кажется, у меня сердце дважды останавливалось, когда сюда ехал.

Поцелуй отозвался во всем моем теле.

– Все хорошо. Честно.

– Я должен убедиться лично.

– Ты меня любишь, – удивленно произнесла я.

Его лицо стало напряженным, он слегка кивнул:

– Я тебя люблю.

Рейнджер тоже любил меня, но немного на свой манер. Он вообще был не от мира сего.

Двери в приемную распахнулись, и туда влетели Конни и Лула.

– Мы слышали, тебя ранили, – сказала Лула. – Что происходит?

– Господи, да это правда, – запричитала Конни. – Посмотри на свою руку! Как это случилось?

Морелли встал.

– Я хочу быть в участке, когда они доставят Рамоса. И теперь, когда сюда прибыли основные войска, я чувствую себя лишним. Позвони мне, как только доктор тебя посмотрит.

* * *

Из больницы я решила отправиться в дом родителей. Морелли все еще был занят – допрашивал Рамоса, а мне не хотелось оставаться одной. Я попросила Лулу остановиться сначала у дома Дага, чтобы достать у него теплую рубашку, которую можно было бы надеть поверх футболки.

Даг и Лунатик сидели в гостиной и смотрели передачу по новому телевизору с огромным экраном.

– Эй, дружок, – сказал Лунатик, – ты только посмотри на этот телик. Обалденный, правда?

– Мне казалось, вы прекратили скупать краденое.

– Вот тут самый балдеж, – заявил Лунатик. – Это только что купленный телевизор. Мы его даже не крали, дружок. Говорю тебе, пути господни неисповедимы. Не успел ты подумать, что все твое будущее сплошное дерьмо, как, бац – получаешь наследство.

– Поздравляю, – сказала я. – И кто же умер?

– Да это настоящее чудо! Наше наследство не омрачено никакой трагедией. Нам его просто дали, дружок. Сечешь?

– Нам с Дагом повезло в воскресенье продать машину, ну и мы повезли ее на мойку, чтобы, значит, она больше понравилась покупателю. И пока мы там торчали, появляется эта блондинка в серебристом «Порше». И просит, чтобы машину тщательно вычистили. Ну, а мы там обретаемся, наблюдаем вроде. Она берет эту сумку и швыряет ее в помойку. Настоящую, хорошую сумку. Вот мы с Дагом и спросили, не возражает ли она, если мы возьмем эту сумку себе. Она говорит, что, мол, это просто гадкая спортивная сумка и мы можем делать с ней все, что пожелаем. Мы и принесли сумку домой и забыли о ней до сегодняшнего утра.

– А когда вы ее открыли и заглянули в нее, то увидели, что она набита деньгами, – подсказала я.

– Bay! Откуда ты знаешь?

– Догадалась.

* * *

Когда я подъехала к дому, мама была на кухне. Она готовила toltott kaposta, или, проще говоря, голубцы. Не самое любимое мое блюдо. С другой стороны, самое любимое блюдо у меня – ананасовый торт с огромным количеством взбитых сливок, так что, полагаю, сравнение некорректно.

Она прекратила возню и взглянула на меня.

– Что с твоей рукой? Ты странно ее держишь.

– Меня подстрелили, но...

Мама упала в обморок. Бух на пол, все еще держа в руке большую деревянную ложку.

О черт!

Я намочила кухонное полотенце и положила ей на лоб. Вскоре она пришла в себя.

– В чем дело? – спросила она.

– Ты упала в обморок.

– Я никогда не падаю в обмороки. Ты, верно, ошиблась. – Она села и вытерла лицо мокрым полотенцем. – Ах да, теперь я вспоминаю.

Я помогла ей сесть на кухонный стул и поставила воду на плиту, чтобы сделать чай.

– Серьезная рана? – спросила она.

– Просто царапина. Парень этот уже в кутузке, так что все прекрасно.

За исключением того, что меня подташнивает, сердце то и дело пропускает удары, и я не хочу возвращаться в свою квартиру. В остальном все прекрасно.

Я поставила на стол банку с печеньем и налила маме чашку чаю. Села напротив и взяла кусок бисквита. Шоколадный. Очень питательный, потому что она положила туда грецких орехов, а ведь в них полно протеина, верно?

Хлопнула входная дверь, и на кухню влетела бабуля.

– Я добилась! Я сдала экзамен на вождение!

Мама перекрестилась и снова приложила мокрое полотенце к голове.

– Почему у тебя рука под рубашкой такая толстая? – спросила бабушка.

– Она перевязана. Меня сегодня подстрелили.

Глаза бабули широко раскрылись.

– Клево! – Она подтащила стул к столу и присоединилась к нам. – Как это произошло? Кто в тебя стрелял?

Ответить я не успела, зазвонил телефон. Это была Мардж Дембовски, которая доложила, что ее дочка Дебби, работающая сестрой в больнице, сообщила ей, что меня ранили. Затем позвонила Джулия Круселли, чтобы сказать, что ее сын Ричард, полицейский, рассказал ей про Гомера Рамоса.

Я переместилась с кухни в гостиную и заснула на диване перед телевизором. Когда я проснулась, Морелли уже приехал, дом весь провонял капустой, а моя рука ныла.

Морелли привез мне новую куртку, без дырки от пули в рукаве.

– Пора домой, – заявил он, осторожно просовывая мою руку в рукав.

– Я дома.

– Я хочу сказать, ко мне домой.

Дом Морелли. Очень мило. Там Рекс и Боб. И самое главное, там Морелли.

Мама поставила на журнальный столик перед нами большой пакет.

– Тут голубцы, хлеб и печенье, – сообщила она.

Морелли взял пакет.

– Обожаю голубцы, – сказал он.

Мама выглядела очень довольной.

– Ты и в самом деле любишь голубцы? – спросила я, когда мы уже сидели в машине.

– Я люблю все, что не приходится готовить самому.

– Как прошло с Гомером?

– Куда лучше, чем мы могли надеяться. Этот парень червяк. Он заложил всех. Александру Рамосу стоило убить его при рождении. Плюс ко всему мы прихватили Хабиба и Митчелла, обвинили их в похищении, и они сдали нам Артуро Столле.

– Ты сегодня здорово потрудился.

– У меня сегодня отличный день. Если не считать твоей раны.

– Кто убил Макарони?

– Гомер. Столле послал Макарони забрать «Порше». Думаю, в счет долга. Гомер застал его в машине и пристрелил. Потом запаниковал и сбежал из дома.

– Забыв включить сигнализацию?

Морелли усмехнулся:

– Ну да. Гомер заимел привычку пробовать товар, который доставлял Столле, потом он втянулся. Вот под кайфом он и забывал включать сигнализацию. Рейнджер смог войти, Макарони смог войти, ты смогла войти. Мне кажется, Ганнибал недооценивал всей серьезности проблемы. Он-то думал, что Гомер сидит тихонько в его городском доме.

– А Гомер был развалиной.

– Ага, Гомер был настоящей развалиной. Пристрелив Макарони, он совсем слетел с катушек. И в таком одурманенном состоянии решил, что сам может спрятаться лучше, обойтись без помощи Ганнибала, вот он и вернулся в дом, чтобы забрать свою кубышку. Только ее не оказалось на месте.

– А Ганнибал тем временем рассылал людей по штату, пытаясь найти Гомера.

– Даже приятно представлять, как они носятся, стараясь отыскать маленького ублюдка, – сказал Морелли.

– А как насчет денег? – спросила я как можно равнодушнее. – Кто-нибудь знает, что случилось со спортивной сумкой, набитой деньгами? – Кто-нибудь, кроме меня, разумеется.

– Одна из самых больших загадок, – сказал Морелли. – Большинство склоняются к мысли, что Гомер припрятал деньги, пока был в улете, а потом забыл, куда он их дел.

– Логично, – согласилась я. – Наверное, так и было. – Какого черта, почему не дать возможность Дагу и Лунатику насладиться деньгами? Если их конфискуют, то передадут федеральному правительству, и один господь знает, что они с ними сделают.

Морелли остановился у своего дома на Слейтер-стрит и помог мне выйти из машины. Открыл дверь, из дома выскочил Боб и улыбнулся мне.

– Он рад меня видеть, – сказала я Морелли. Не имело значения то, что я держала в здоровой руке вкусно пахнущий пакет. Ладно, это мелочи. Главное очевидно – Боб встретил меня замечательно.

Джо поставил аквариум с Рексом в кухне на буфет. Я постучала по стеклу, подстилка на дне зашевелилась. Рекс высунул голову, подергал усиками и поморгал темными бусинками глаз.

– Эй, Рекс, – сказала я. – Как дела?

Усы замерли на долю секунды, затем Рекс снова скрылся под подстилкой. Постороннему человеку такая встреча не покажется слишком радостной, но когда дело касается хомяков – это нечто исключительное.

Морелли открыл пару бутылок пива и поставил на кухонный стол две тарелки. Мы поделили голубцы на троих и принялись за еду. Расправляясь со вторым голубцом, я заметила, что Морелли не ест.

– Не голоден? – спросила я.

Морелли натянуто улыбнулся.

– Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала.

– Как твоя рука?

– Нормально.

Он взял мою руку и поцеловал кончики пальцев.

– Надеюсь, этот разговор сойдет за предварительные ласки, потому что я едва справляюсь с собой.

И прекрасно. В данный момент мне вовсе не хотелось, чтобы он справлялся с собой.

Он отнял у меня вилку.

– Ты очень хочешь эти голубцы?

– Я вообще не люблю голубцы.

Он стащил меня со стула и поцеловал.

Зазвенел дверной звонок, и мы отскочили друг от друга.

– Господи! – вскричал Морелли. – Кого это черти несут? И так каждый раз! То бабушки, то убийцы, то пейджеры. Я больше не вынесу. – Он рванул через дом и распахнул дверь.

На пороге стояла его бабушка Бэлла. Маленькая, одетая по старинке в черное. Седые волосы стянуты в пучок на затылке, никакой краски на лице, тонкие губы плотно сжаты. Рядом стояла мама Джо.

– Ну? – сказала Бэлла.

Джо взглянул на нее.

– Что «ну»?

– Ты собираешься пригласить нас войти?

– Нет.

Бэлла оцепенела.

– Если бы ты не был моим любимым внуком, я бы дала тебе в глаз.

Вперед выступила мама Джо.

– Мы ненадолго. Собрались посмотреть, как Марджори Солери будет купать своего малыша. Зашли, чтобы отдать тебе запеканку. Я знаю, что ты не готовишь.

Я подошла к Джо и взяла запеканку из рук его матери.

– Приятно снова вас видеть, миссис Морелли. И вас также, бабушка Бэлла. Запеканка пахнет восхитительно.

– Что здесь происходит? – спросила Бэлла. – Вы что, снова живете вместе в грехе?

– Пытаемся, – сказал Морелли. – Только нам все время не везет.

Бэлла подскочила и стукнула Джо по голове.

– Стыд и срам!

– Пожалуй, отнесу запеканку на кухню, – заметила я, отступая. – А потом мне надо бежать. Я тоже не собиралась задерживаться. Забежала, чтобы поздороваться. – Мне только не хватало синяка под глазом.

Джо схватил меня за здоровую руку.

– Ты никуда не пойдешь.

Бэлла, прищурившись, оглядела меня, и я поморщилась. Но Джо стоял на своем.

– Стефани останется здесь на ночь, – заявил он. – Привыкайте.