Текст книги "Сияющий полдень Уренира (Ричард Блейд - странствие 27)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Справа у стены высился сложный агрегат, в котором странник узнал изрядно реконструированный приемник ТиВи-Икс – устройство, над которым Лейтон работал последние полтора года. Этот прибор позволял следить за переносом в Измерении Икс материальных предметов, иначе говоря, за областями темпоральных сдвигов и флуктуаций. По соображениям его светлости, которые полностью разделял Джек Хейдж, в подобных реальностях, где совершалась надпространственная транспортировка, имелись некие технические средства, пригодные для оной операции, а значит, там была и высокоразвитая техническая культура. Много лет назад, еще с тех времен, когда Блейд совершил свои первые странствия, его светлость обуревала идея как-то нащупать подобный мир и отправить туда своего посланца – в поисках знаний, разумеется. Теперь эта мечта исполнилась, но Лейтона уже не было в живых.

Правда, предыдущая экспедиция в Таргал, в одну из таких областей темпоральных возмущений, не оправдала надежд. По крайней мере, так считал Блейд, хотя Джек Хейдж придерживался другого мнения. В Таргале обитала странная негуманоидная раса, довольно примитивная и исключительно кровожадная, эти твари, карвары, не создали никаких технических устройств, но обладали врожденной способностью к телекинезу, что позволяло им вылавливать из других реальностей кое-какие забавные артефакты. Именно эти перемещения и отследил лейтоновский прибор.

– Ну, Ричард, теперь мы можем выпить, – Хейдж водрузил на стол огромную пепельницу, бутыль "Джека Дэниэльса", два полных стаканчика и блюдечко с солеными оливками. – Выпить, выпить, выпить и еще раз выпить ровно четыре раза, – пропел он.

– Почему? – спросил Блейд.

– Один раз – за меня, и три раза – за вас. Соответственно достигнутому.

– А! – странник кивнул и усмехнулся. Хейдж намекал на то, что сам он был утвержден в роли руководителя лейтоновского научного центра, тогда как успехи Блейда выглядели более впечатляющими: его произвели в бригадные генералы, утвердив шефом спецотдела МИ6А. Последнее означало, что он автоматически становится главой проекта "Измерение Икс".

Они выпили, и Хейдж сразу налил по новой. Потом, вытащив из пачки сигарету, он начал чиркать зажигалкой, но странник, ухмыльнувшись, отвел его руку.

– Позвольте вам помочь, Джек.

– Благодарю вас, Ричард.

Они обменялись понимающими улыбками, и Блейд прикоснулся к кончику сигареты. Секунды три ничего не происходило, потом вверх взлетел сизый дымок, и он резко отдернул палец.

– Что случилось, Дик? Вы не обожглись?

– Нет-нет... Мне показалось, что... Впрочем, нет... Ерунда!

– Ну и хорошо.

Хейдж поднялся, подошел к пульту ТиВи-Икса и, словно играючи, взял на клавишах сложный аккорд. Прибор негромко загудел, вспыхнули и погасли алые огоньки на лицевых панелях блоков, сменившись ровным зеленым светом, серебристо замерцал круглый экран монитора. Американец снова коснулся клавиш, морща лоб и пуская дымные струйки прямо в экран.

Потом он возвратился к столу, сел, поднял свой стакан.

– За что мы пили по первой?

– За вас, Джек.

– Тогда – за ваши генеральские звезды, Дик!

Стаканчики снова опустели.

– Я хочу, чтобы вы поучаствовали в маленьком эксперименте, – заметил Хейдж. – Он имеет прямое отношение к вашей очередной экспедиции.

– Не очередной, а последней, – со вздохом заметил Блейд, неожиданно ощутив груз своих сорока семи лет.

– К чему предаваться меланхолии? – американец метнул на него испытующий взгляд. – Поживем – увидим... Пока же я хочу показать вам нечто любопытное... нечто такое, что поможет вам ощутить, в какой мир, в какую поразительную реальность лежит ваш путь. – Он помолчал, задумчиво посматривая то на Блейда, то на тихо гудевший прибор. – Я настроил машину на автоматический поиск областей темпоральных сдвигов, Дик. Этот опыт проводился уже не раз, и я помню результаты, как "Отче наш"... Вам же надо следить за круглым экраном на центральной панели и во-он тем световым табло сверху, где начнут выскакивать цифры.

– И что я увижу?

– ТиВи-Икс сейчас сканирует измерение за измерением. Поглядите, посередине экрана – ровная синяя линия... Когда прибор наткнется на точку интенсивных флуктуаций, возникнет пик – так же, как на экране обычного осциллографа. Чем выше пик, тем больше амплитуда сигнала, тем сильнее обнаруженная флуктуация... Понятно?

– Пока да. А это табло?..

– Это чисто вспомогательное приспособление. Я пронумеровал все найденные области темпоральных сдвигов... обычная условность, разумеется... эти номера и будут выскакивать на табло.

– И сколько их? Сколько районов вы обнаружили?

– Немного, Ричард, весьма немного. Всего пять. Но это не означает, что других нет вообще. Просто возможности этой штуки, – Хейдж покосился в сторону негромко гудевшего агрегата, – ограничены.

– Вы собираетесь его совершенствовать?

– Нет... пожалуй, нет... у меня несколько другие планы. И потом, самой главной нашей задачей в ближайшем будущем станет поиск и подбор новых кандидатов... простите, что напоминаю об этом, Дик.

Блейд кивнул, испытывая чувство невольной горечи. Хейдж, разумеется, прав, в самом ближайшем будущем им предстоит найти пару-тройку суперменов, которые выдержали бы процесс перехода в иную реальность. И не только выдержали, но и вернулись бы обратно в здравом рассудке и твердой памяти! Пока таких – увы! – не находилось. Он вспомнил предыдущие неудачные попытки, подумал о Джордже О'Флешнагане и Эдне Силверберг, канувших в вечность, о братьях Ренсомах и Карсе Коулсоне, ухитрившихся вернуться и попавших прямо в психолечебницу...

Потянувшись к стакану с виски, Блейд мертвой хваткой сжал его в кулаке и выплеснул в рот обжигающую жидкость. Хейдж с удивлением взглянул на него.

– Что с вами, Ричард? Вы как-то переменились в лице...

– Ничего... Вы заговорили о новых кандидатах, и я припомнил тех, кто уже... – Блейд сделал паузу – Ну, вы понимаете...

Американец сокрушенно покачал головой и поднял свой стаканчик.

– Да, понимаю... За их мужество и верность долгу! – он тоже опрокинул виски в рот, потом обернулся к серебристому монитору и, мгновенно позабыв обо всем, воскликнул. – Глядите, Дик! Первая область!

Блейд поднял глаза. На табло горела цифра "один", а синяя черта посреди экрана мотнулась вверх, обрисовав нечто вроде треугольничка с плавно изгибавшимися сторонами. Он был высотой не более дюйма, диаметр же круглого монитора составлял фут.

– Сравнительно слабый импульс, – произнес Хейдж.

– Мой Таргал?

– Нет. Таргал идет вторым номером... Смотрите!

Сигнал исчез, табло погасло, но через минуту вспыхнуло снова. На мониторе вновь возник синий треугольник – не больше первого. Блейд прижмурил веки, и на мгновение ему показалось, что он опять глядит на бирюзовое марево странного таргальского океана.

– Вот это – Таргал, – раздался голос Хейджа. – Амплитуда тоже невелика... Знакомое местечко, не так ли?

– Знакомое, – у Блейда чуть дрогнул уголок рта. – Боюсь, я не доставил вам оттуда ничего ценного, Джек.

– Как сказать! Главное, вы подтвердили гипотезу о существовании областей сдвигов. И теперь мы знаем, что показания этой машинерии, – Хейдж ткнул рукой с зажатой в пальцах дымящейся сигаретой в сторону ТиВи-Икса, отнюдь не бессмыслица!

– Разве прежде вы сомневались?

– Сомневался, не сомневался – какая разница? Теория, подтвержденная на практике, стоит неизмеримо больше любых измышлений, которые можно вообразить, – американец постучал себя по лбу согнутым пальцем, – и даже подкрепить математикой. Практика – критерий истины, дружище... а потому выпьем за ваше назначение.

Блейд рассмеялся и поднял стаканчик.

– А как же наши наблюдения?

– Минут пять не будет ничего интересного. Вполне хватит времени, чтобы выпить и налить по новой.

Времени действительно хватило. Через пять минут на табло выскочила тройка, а на экране возник очередной треугольничек дюймов двух в высоту.

– Довольно интенсивный сигнал, – прокомментировал Хейдж – Обратите внимание, он занимает около трети верхнего полукруга монитора. Следующий импульс, четвертый, будет послабее.

Треугольник исчез. Блейд, взирая на ровную синюю черту, что делила экран пополам, думал о бесчисленных вселенных, неисчислимых галактиках и бесконечном количестве миров, вдоль, над или через которые скользил сейчас неощутимый энергетический зонд ТиВи-Икса. Он побывал лишь в двадцати пяти из них, не считая Луны, – ничтожное число, если вдуматься! И невероятно огромное, если вспомнить, что миллиардам прочих обитателей планеты Земля был доступен лишь один-единственный мир, их родная реальность.

Синяя линия внезапно дрогнула, распавшись на мелкую рябь крошечных импульсов, и вновь застыла в кажущейся неподвижности.

– Что это? – спросил Блейд,

– Локальное перемещение. Кто-то что-то перенес... неведомо откуда и неведомо куда, – пояснил Хейдж. – Такое явление наблюдается довольно часто.

Странник кивнул. Возможно, сейчас паллаты забросили в очередное измерение свою темпоральную станцию или по наведенному лучу устремился куда-то гластор... один из межвременных трансмиттеров, подобный тому, который он видел в Талзане...

– Четвертая область, – Хейдж закурил новую сигарету, посматривая на экран, где появился и исчез небольшой треугольник нового сигнала. – Ну, Дик, глядите внимательно! Сейчас...

Он не успел договорить, как синяя черта взметнулась вверх и замерла, образовав два излома. Одновременно раздался негромкий звонок.

– Сканирование закончено. Я ввел программу, согласно которой эксперимент завершается в этом районе, – Джек Хейдж помахал над головой, разгоняя табачный дым. – Картина зафиксирована, и мы можем любоваться ею хоть целый час.

– Но я не вижу треугольника, – произнес Блейд. – Только две изломанные линии, слева и справа.

– В выбранном мной масштабе нам доступна для обозрения лишь нижняя часть сигнала. Говоря проще, Дик, нашу машинку зашкалило.

– Бог мой! – странник откинулся в кресле, с удивлением изучая экран. – Он настолько силен? Так велик, что мы не видим вершины?

– Да, не видим вершины и даже сотой части импульса, – Хейдж поднялся, подошел к агрегату и защелкал переключателем. С каждым щелчком синяя линия словно бы оседала вниз, пока на мониторе не возник сигнал уже знакомой конфигурации. – Если бы я сразу задал такой масштаб, – заметил американец, – мы не смогли бы пронаблюдать четыре первых сигнала. Этот, – он ткнул в экран пальцем, – интенсивнее их на два порядка.

– И в такой мир вы собираетесь меня отправить?

– Да, именно туда! На сей раз осечек не будет!

Блейд, справившись с изумлением, покачал головой.

– Но такой мощный сигнал означает...

– Что там транспортируются между измерениями гигантские массы. Чудовищные, невообразимые!

– Тонны? Сотни тонн?

Пожав плечами, Хейдж вернулся в кресло.

– Очень трудно дать количественную оценку, Дик. Возможно, сотни или тысячи тонн... десятки тысяч... но лично я думаю, что это явление планетарного масштаба.

Блейд безмолвствовал.

Откинувшись на спинку кресла, Хейдж выпустил пару дымных колечек, задумчиво наблюдая, как они поднимаются к потолку, становятся все больше и эфемернее, тают в воздухе. Затем он произнес:

– Ах, Ричард, Ричард, клянусь Господом, как я вам завидую! Как завидую! Вы увидите мир... новый мир, прекрасный и удивительный! Вы будете глядеть на него, а я... мне придется довольствоваться вашими рассказами...

* * *

– Пора тебе поглядеть на мир, – заявил Майк на следующее утро. – В нем много прекрасного и удивительного, и я надеюсь, сэр Блейд, что дома твои рассказы не сочтут досужими выдумками.

– Если я поведаю о некой даме, явившейся мне прошлой ночью – в твоем обличье, сэр Майк, – меня сочтут просто ненормальным.

– А! Миклана, озорница! – Кармайктолл усмехнулся и подвинул поближе к гостю блюдо с фруктами. – Понимаешь, девочка скучает, и иногда ей нужно поразмяться...

Блейд окинул хозяина задумчивым взглядом.

– Она наговорила мне массу любопытных вещей. О том, что ее сожрали в Слораме какие-то людоеды-эстара, что она едва успела перебраться к тебе под череп и теперь сидит там, выбирая себе новую внешность... Она даже напустила чары, представ на миг в своем прежнем облике, и я должен заметить, что твоя сестра очень мила... Не понимаю, чего ей не хватает и как она ухитрилась расстаться с плотью в этом самом Слораме! Или все это шутки?

Майк энергично замотал головой.

– Никаких шуток! Может быть, Миклана представила все дело в... м-м-м... несколько легкомысленном тоне, но история ее истинна от первого до последнего слова. Ее тело действительно съели эстара, и в данный момент она пребывает здесь, – он ткнул пальцем себе в лоб.

Заканчивая обильный завтрак, Блейд выбрал сочный плод, напоминавший апельсин без кожицы, и разломил его напополам.

– Ты имеешь в виду, что разум Микланы угнездился в твоей голове? Не сама она, но ее сознание, ее душа?

– А что такое человек, если не его разум, сознание, душа? – серые глаза Майка насмешливо сверкнули. – Или ты полагаешь, что человек – вот это? – быстрым жестом он оконтурил собственное лицо.

– Гм-м... Стоит ли так пренебрегать платью? – осторожно заметил странник.

– А, плоть... – его хозяин небрежно помахал рукой. – Плоть всего лишь вместилище разума... Ее можно сделать такой, можно сделать иной...

– Ты это серьезно?

– Вполне. – Майк повел пальцем, и хрустальный кувшинчик, приподнявшись, наполнил чашу Блейда оранжевым соком. – Пойми, мой друг, здесь возможно все! И Миклана в самом деле пребывает сейчас в частице моего мозга, размышляя над своей будущей внешностью. Непростая задача для женщины, поверь мне!

– Непростая, – кивнул Блейд. – Но мне хотелось бы задать тебе еще пару вопросов.

– Надеюсь, не о том, станет ли она брюнеткой или блондинкой? Этого не знают даже великие Урены!

– Я чувствовал, что твоя сестра заглядывает в мою память... Это было похоже на щекотку... вот здесь... – странник коснулся виска.

– Вероятно, ей не хватало слов, каких-то специфических понятий. Я делаю то же самое.

– Но, беседуя с тобой, я ничего подобного не ощущаю.

Майк поднял взгляд вверх, к ярко сиявшему в небесной голубизне полуденному солнцу. Сегодня, для разнообразия, в небе плыли облачка, похожие на белоснежные комочки ваты.

– Я делаю это гораздо искуснее, ибо мой опыт общения с существами из иных миров весьма велик, – заявил он. – Видишь ли, сэр Блейд, я в некотором роде гид и представитель... представитель, который встречает гостей, прибывших издалека, и показывает им все, что достойно показа и осмотра.

– Тебя назначили на эту должность? – поинтересовался Блейд.

– Назначили? Кто должен был меня назначить? – Майк с недоумением приподнял брови. – Нет, я занимаюсь этим делом, потому что выбрал его сам. Я очень любопытен и общителен.

– И много вас тут, таких любопытных и общительных?

– Не одна сотня тысяч, мой дорогой. Ты просто не представляешь себе, сколько гостей прибывает в Большую Сферу! И каждый нуждается в максимальном внимании, а иногда и защите.

– Защите?

– Разумеется. Тут есть довольно опасные места... вроде того, в которое ты попал... и того, где освежевали Миклану.

– Вот об этом-то я и хотел спросить, – Блейд покончил с апельсином и вылил сок. – Вчера ты толковал насчет абсолютной безопасности... И я готов поверить в это – в таком мире, как ваш, переполненном чудесами! Однако... – он помедлил, поглаживая подбородок и пытаясь четче сформулировать мысль, – однако концы не сходятся с концами, Майк. Безграничное знание, фантастическая технология и полная безопасность как-то не вяжутся с историей Микланы... с тем, что ее съели эти эстара...

– Да, это вопрос... – Кармайктолл на миг прикрыл глаза. – Сложный вопрос, на который сразу не ответишь! Давай-ка мы сделаем так: отправимся на прогулку, не пренебрегая по дороге беседой. Согласен?

– Ничего не имею против, – ответил Блейд.

Они встали – высокий и крепкий гость в зеленом одеянии с серебряной вышивкой, изящный и стройный хозяин в сером костюме с кружевами – и спустились на лужайку, словно перебравшись с одного ковра на другой. Сквозь подошвы башмаков Блейд чувствовал упругость и живое тепло почвы, вдыхал свежий запах травы и лилий, застывших в пруду, однако его не покидало ощущение, что он все еще пребывает в доме, в некоем здании, но никак не снаружи его. Строй деревьев, обрамлявших дальний конец полянки и берег маленького озерца, казался столь непроницаемым, столь же надежно хранившим покой и интимность жилища, как и каменные стены; чуть серебрившийся над головой купол внушал такое же чувство устойчивости и определенности, как собранный из дубовых балок потолок. Странное впечатление! Он словно бы находился на открытом воздухе, в небольшом саду, и в то же время этот сад, со всей его пышной и яркой растительностью и прозрачным водоемом, был частью комнаты, с удивительной гармонией совмещаясь и с камином, и с креслами, и с непонятными аппаратами у стен, и со столом, с которого уже исчезли остатки завтрака.

– Ну-с, на чем же нам отправиться на экскурсию? – вопросил Майк, почесывая нос. – Мы, скажем, могли бы просто воспарить ввысь... но я полагаю, что это будет несколько непривычно для тебя. Лучше, если под ногами будет чтото твердое...

– Не только под ногами, но и с боков, – поспешил заметить Блейд.

– И с боков тоже? – Майк улыбнулся. – Я чувствую, что ты думаешь о неком экипаже... таком, в котором перемешаются жители вашего мира... Что ж, пусть будет так!

Он прищелкнул пальцами, и в воздухе материализовался автомобиль, яркокрасный двухместный "ягуар". Блейд не дрогнул; он уже привык к чудесам, и это новое чудо было куда менее удивительным, чем вчерашнее явление леди Микланы. Гость и хозяин уселись на упругие подушки, машина взмыла в воздух, без всяких осложнений миновав серебристый купол, и по расширяющейся спирали ушла в небеса.

Майк заговорил. Повинуясь его словам и жестам, Блейд, как заправский турист, крутил головой то направо, то налево, обозревая местные достопримечательности. Вскоре ему уже было известно, что слева от Майка живет чета скульпторов, Ройни ок'Доран с супругой Саной, справа – Лоторм, специалист по биоинженерии, сзади – некий Кродат Сарагга, занимавшийся чем-то вроде философии. Четыре их жилища, тонувшие в зелени, окружала кольцевая дорожка; с юга загадочно мерцал океан, с севера подступал лес, ухоженный и напоминавший парк.

Юг и север... На поверхности Большой Сферы эти направления были условными, но они существовали – так же, как запад и восток. Титаническая конструкция, замыкавшая светило, вращалась, и ось ее некогда ориентировали строго перпендикулярно к плоскости эклиптики той крохотной планетки, что звали теперь Древним Урениром. Но ни этого небесного тела, ни прочих миров, сожженных солнцем подобно Меркурию, погруженных, как далекий Плутон, в мрак и ледяное безмолвие вечной космической ночи, ужасающих своим величием, как газовые гиганты Юпитер и Сатурн, в местной звездной системе уже не существовало; все они превратились в камень, почву, воду и воздух новой обители уренирцев, столь гигантской, просторной и разнообразной, что с ней не могла сравниться тысяча тысяч обычных планет. Как помнилось Блейду, ученые Земли вполне представляли подобную конструкцию, по крайней мере умозрительно; там она звалась сферой Дайсона, тут – просто Большой Сферой.

Красный "ягуар" плыл в небесах; внизу же разворачивалась яркая, многоцветная, красочная панорама Чантарского Взморья, протянувшегося широкой пятисотмильной дугой с запада на восток вдоль огромной бухты – целого моря по земным масштабам. Но здесь это была только бухта; она открывалась в залив, который простирался уже на тысячи миль, омывая с юга полуостров Ортогу, а с севера синела такая же акватория, скромная часть великого океана – одного из многих и многих великих океанов Уренира. Тысячи миль – то был масштаб для измерения залива, полуострова, внутреннего моря, плоскогорья; к континенту же требовалось приступать с иной мерой. На востоке едва заметной коричневой полоской вздымалась горная цепь, отделявшая Ортогу от огромного материкового щита Синтолы, уходившей вдаль безмерным пространством саванн и лесов, рек и озер, плоскогорий и степей, в которых мог поместиться любой из земных континентов. Невероятные размеры этого мира потрясали взгляд я душу!

– Спустимся? – спросил Майк, на секунду прервав свои объяснения. Мне кажется, поглядев сверху на крохотную частичку нашего мира, стоит приблизиться к совсем уж малой части – к дому, к дереву, к реке или городу.

– У вас есть города? – Блейд был удивлен; ему казалось, что города возникают там, где не хватает места. В древности их строили для защиты населения, позднее – чтобы обеспечить людей работой и развлечениями; первое приносило деньги, второе выкачивало их словно насос. Но в Уренире не возникало проблем ни с местом, ни с безопасностью – если не считать таинственных людоедов-эстара; что же касается работы, то здесь, судя по всему, это понятие означало нечто совсем иное, чем на Земле.

– У Вас есть города? – повторил Блейд, разглядывая мелькавший внизу пестрый ковер – то зелено-золотистую равнину, расшитую серебряными нитями рек, то пурпурные и багряные леса, то озера в обрамлении скал.

– Почему бы и нет? – ответит Майк вопросом на вопрос. – Смотри...

Свет вдруг померк, и через мгновение машина зависла над городом на высоте двух сотен ярдов. Улицы, площади, бульвары, проспекты, дома невысокие, изящные и причудливые, сложенные из камня и кирпича... "Как на Земле", – подумал Блейд, но картина под ним внезапно мигнула и исчезла; они парили уже над другим городом. Тут тянулись ввысь хрустальные иглы небоскребов, а у их подножия вскипало кружево многоярусных дорог, по которым стремительно сновали цветные точки машин. Новая смена кадра, и красный "ягуар" навивает витки вокруг гигантского здания десятимильной высоты; оно напоминало тельце бабочки, окруженное десятками развернутых прозрачных крыльев. Промелькнуло еще одно здание-город такого же типа – полураскрытая книга титанических размеров.

Снова небоскребы, но на этот раз не иглы, а искусная имитация гор. Потом возникли настоящие горы и огромное поселение, лежащее на крутом склоне. Его дома, улицы и парки казались зеленовато-синей волной, неудержимо катившей вверх, к иззубренным вершинам хребта; над ними, в переплетении путепроводов, стояли ажурные башни – словно белая пена, венчающая океанский вал. Другой город, тоже в горах... Но этот вырубили среди мраморных утесов и скал, и он, вероятно, являлся огромным пещерным комплексом.

Мелькали все новые и новые поселения: город под гигантским водопадом, чьи башни были одеты радугой; город среди деревьев чудовищной высоты – его здания тоже были деревьями; город, кольцом окружавший озеро на травянистой равнине; прибрежный город, спускавшийся к заливу и уходивший прямо в воду его улицы и дома напоминали паутину труб, цилиндров и шаров, сиявших сквозь аквамариновую водную поверхность; морской город – пирамида, ступенями поднимавшаяся с самого дна...

Перед глазами у Блейда все начало кружиться и мерцать.

– Пожалуй, достаточно, Майк. Я вижу, в Синтоле хватает городов... более чем хватает! Будет интересно ознакомиться с каким-нибудь из них поближе.

– Что за проблема: Выбирай! – Майк простер руку, и их летающий автомобиль ринулся вниз.

Странник замотал головой.

– Нет, нет, не сегодня... Сегодня я предпочел бы разобраться с леди Микланой. Вернее, с той маленькой неприятностью, что случилась с ней в Слораме.

* * *

Но лишь через несколько дней Блейду удалось в полной мере осмыслить историю о том, как и почему сестра его гостеприимного хозяина была съедена кровожадными эстара.

Надо отметить, что за это время круг его общения существенно расширился за счет ближних и дальних соседей Кармайктолла; одних они с Майком посетили сами, другие охотно являлись в гостиную с двумя стенами, чтобы скоротать вечерок у камина. Почему-то ближние соседи – чета скульпторов, биоинженер Лоторм и философ Сарагга – казались Блейду приятней и разговорчивей дальних; возможно, причина заключалась в том, что он мог дойти до их жилищ пешком за десять минут.

Ройни ок'Доран, скульптор, и жена его Сана обитали в престранном здании, двуликом, как Янус. С одной его стороны высились десятифутовые крепостные стены с квадратными башнями по углам и воротами кованого чугуна; за ними располагался двор, в котором не нашлось бы ни травинки, зато хватало каменных глыб, металлических отливок и бревен полусотни древесных пород. То была мастерская Ройни, широкоплечего светловолосого гиганта, знатока и великого мастера древнего искусства ваяния. Он работал только с веществами грубыми, весомыми и сугубо материальными – гранитом и бронзой, мрамором и твердой древесиной дуба, глиной, чугуном, железом, нефритом, сталью и базальтом. Он бил и полировал камень, резал дерево, ковал изделия из металла, мял глину, и его инструментами, как в старину, были лишь резец, долото, щипцы и молот. Работал однако Ройни с огромной скоростью и мог за десять дней изваять статую местной Венеры или Аполлона в полный рост. Вероятно, его изделия пользовались немалым спросом, ибо ни в первые дни, ни потом Блейд не замечал, чтобы они подолгу простаивали в мастерской.

Сказочное королевство Саны располагалось по другую сторону здания. Тут его фасад, отделанный в мавританском стиле, с мозаикой и витыми алебастровыми колоннами, составлял разительный контраст с хоромами Ройни, напоминавшими замок средневекового разбойника-барона. Перед домом простиралась лужайка, по краю ее били фонтаны – невесомые серебристые чаши, птицы и рыбы из неведомого Блейду материала, испускавшие разноцветные водяные струи. Все эти рыбы, птицы и чаши, окруженные ароматным кустарником и цветами, напоминавшими то тюльпаны, то лилии или орхидеи, придавали лужайке вид поляны эльфов; казалось, что крохотные крылатые существа сейчас выпорхнут из цветочных чашечек и примутся играть и кувыркаться в пронизанном солнечными лучами воздухе.

Но самое интересное начиналось за пределами кольца из цветов и водяных струй. Там земля резко обрывалась вниз, отвесные скалистые склоны падали к морской поверхности застывшими волнами, и всякий мог убедиться, что и лужайка, и дворец Саны находятся на вершине полумильного каменного столпа, вырастающего из океана. Впрочем, иногда они оказывались на склоне горы, в дремучем лесу, посреди степи, поросшей фиолетовыми колокольчиками, или в ином месте – ибо Сана являлась мастером иллюзий. Творимые ею образы выглядели крайне разнообразно, но общим у них было одно – совершенство. Сана и сама была совершенством – стройная брюнетка с синими глазами и маленьким алым ртом.

Жилище второго соседа Майка, биоинженера Лоторма, представляло собой белоснежный цилиндр диаметром в двадцать ярдов, окруженный деревьями с мелкой золотистой листвой. Они походили на березы в середине осени, но кроны их, довольно густые и плотные, имели почти шарообразную форму. Что касается самого цилиндра, то он обладал одним свойством, повергавшим Блейда в изумление: снаружи его нельзя было даже разглядеть из-за древесных крон, но вблизи казалось, что белая колонна уходит вверх на три-четыре сотни футов. И не только казалось! Осматривая особняк Лоторма, странник был готов поклясться, что в нем никак не меньше двадцати этажей, занятых, в основном, лабораториями с огромными инкубаторами, в которых вызревали довольно странные существа. Несмотря на их неаппетитный вид, Блейд любил время от времени наведываться к инженеру, обладавшему редким талантом – рассказывать просто о сложном.

У философа Кродата Сарагги дом располагался под землей, как у Майка, но сверху не имелось ничего похожего на уютную гостиную с камином, двумя каменными стенами, озерцом и лужайкой. Сверху был хвойный лес – вернее, маленький парк площадью несколько акров, в котором витал свежий острый запах смолы и хвои. Среди деревьев вилась неширокая грунтовая дорожка, по которой Сарагга прогуливался часами, иногда опускаясь на одну из скамеек, торчавших на полянках рядом с низенькими столиками. Такова была его работа или любимое занятие: ходить, размышлять и диктовать результаты оных размышлений. Вероятно, Сарагга относился к местным перипатетикам, и даже не исключено, что он проходил в этой компании по разряду Аристотеля. Блейд бывал у него не реже, чем у Лоторма; инженер мог объяснить, что и как сделано, философ же давал ответ на вопрос – зачем.

Теперь Блейд знал, что обитатели Уренира еще в глубокой древности открыли Принцип Всеобщей Трансформации. Известно, что энергия может быть преобразована в вещество и наоборот; точно так же различные виды энергии и вещества могут быть преобразованы друг в друга. Тепло можно превратить в электричество, газ – в металл, воду – в гранит, раскаленную плазму – в изысканную пищу, а фотоны видимого света – в сложнейшие молекулы живой ткани, в нервные клетки разумного существа. Все эти метаморфозы вполне возможны, если в запасе имеется достаточно сырья – энергии и вещества, а также достаточно времени и знаний, чтобы осуществить подобные преобразования на практике. Уренирцы умели это делать, причем в любых масштабах; их установки были способны разложить крохотную песчинку на элементарные частицы и собрать из них столь же крохотного муравья, либо превратить гигантскую звезду в камень, воздух, воду и почву для тысяч обитаемых миров. Обладая подобным знанием, они стали фактически всемогущими. Они получили возможность творить новые планеты и звездные системы; они научились гасить и зажигать звезды, манипулировать с пространством и временем; они могли уничтожить и воссоздать галактику. Более того, как истинные боги, они овладели жизненной энергией, позволявшей творить разумные существа, какие угодно и из чего угодно – из глины и камня, из воды и воздуха, из разреженного межзвездного газа!

Разумеется, все эти чудеса осуществлялись с помощью машин. Довольно быстро уренирцы выяснили, что и сами они являются машинами, сложнейшими биологическими агрегатами, главная функция которых заключается в поддержании жизни – а тем самым и разума. Но, как всякая конструкция, человек-машина имел свои ограничения; в частности, чтобы играть в титанические игры с пространством и временем, галактиками и звездами, он был вынужден пользоваться другими машинами, неживыми и не столь сложными, но более быстрыми, более мощными и надежными, чем человеческие мышцы и мозг. Впрочем, существовал и иной выход из этой ситуации, который вполне устраивал одних, но ужасал других – отказ от человеческого естества и переход в состояние почти божественное.