Текст книги "Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман)"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я добрых полчаса восторгался сей уникальной информацией. Это было потрясающе! Вот мы, англичане – бледные, серые, промокшие создания, сидели, скорчившись, под нашим серым северным небом, из которого, как из влажного, мерзко пахнущего кухонного полотенца сочилась сырость, и только и делали, что отправляли тех, кого хотели самым суровым образом наказать, в далекие края под ярким солнечным небом, на берег Тасманова моря, к южной оконечности Большого Барьерного Рифа, чтобы °ни там подзанялись серфингом. Неудивительно, что у австралийцев с годами выработалась особая улыбка, предназначаемая исключительно для англичан.

Со стороны открытого моря Хеймен Айленд кажется совершенно пустынным, каким-то огромным зеленым холмом, окаймленным белыми песчаными пляжами, посреди равнины темно-синего моря. Только с очень близкого расстояния можно разглядеть длинный приземистый отель, затаившийся среди пальм. Вряд ли найдется такая точка, откуда можно разглядеть его полностью, потому что он скрыт в самой гуще того, что ужасно похоже на гигантские домашние растения. Отель змеится и петляет посреди всевозможной зелени – колонны, фонтаны, затененные площадки, солярии, приличные магазинчики, торгующие дорогущими сувенирами, при взгляде на ценники которых сердце может остановиться в любую секунду, а также неприлично большие плавательные бассейны.

Место показалось нам сущим раем. Мы тут же влюбились в него. Лет двадцать назад я запрезирал бы любого, кто отдыхал среди подобной роскоши. Но одно из замечательных свойств человеческой зрелости и халявного отпуска состоит в том, что теперь вы можете спокойно заниматься всем тем, на что раньше посматривали с презрительной гримасой. Вы вальяжно восседаете в солярии с солнечными очками на носу, которые стоят годовую студенческую стипендию, делаете изощренные заказы, предусмотренные службой услуг отеля; вас всячески холят и лелеют, прислуга вас просто облизывает и подходит к вам не иначе как на задних лапках.

Кроме того, – и это очень важный составной элемент вашего пребывания на Хеймен Айленде, – официант, который, когда вы благодарите за то, что вам в бокал подливают шампанского, обычно отвечает: «Не стоит беспокойства», – здесь говорит: «Не стоит совершенно никакого беспокойства!» Они совершенно искренне хотят, чтобы вы, именно вы, а не какой-нибудь старый жирный хмырь в соломенной шляпе, развалившийся на солнце, чувствовали бы, что нет ничего лучше в этом лучшем из миров, ради чего вы, собственно, сюда и приехали, и поэтому готовы освободить вас от всех и всяческих забот. В самом деле. Мы даже не будем презирать вас за это. В самом деле. Не стоит совершенно никакого беспокойства.

Ах, если бы это на самом деле было так! Предметом моего истинного беспокойства, конечно же, был «Саб Баг». Огромная штуковина, которую я приволок на расстояние в десять раз превышающее ту дистанцию, которую преодолели сыны Израилевы вместе со старцем Моисеем, просто для того, чтобы сравнить его со скатом в качестве средства плавания под водой. Его, помещенного в исполинский серебристый контейнер, тихонько сняли с яхты и очень вежливо разместили в центре подводного плавания, где Его никто не мог бы увидеть или догадаться о Его назначении.

В нашем гостиничном номере зазвонил телефон. Кстати, номер нам достался чрезвычайно милый. Уверен, что вам будет любопытно услышать, как он выглядел, поскольку мы остановились в нем за ваш счет. Он не был огромен, но в то же время очень удобен, полон солнечного света и со вкусом обставлен в калифорнийских пастельных тонах. Больше всего нам полюбился балкон с видом на море. Балкон был оснащен тентом, который опускался и поднимался нажатием кнопки. Кнопка имела два положения. Можно было нажать на «AUTO», и при этом тент опускался независимо от того, где находилось солнце, или можно было нажать на «MANUEL» [2]2
  Испанец Мануэль – герой юмористических телевизионных скетчей британского телевидения. – Примеч. пер.


[Закрыть](именно так!). В последнем случае, предположили мы, маленький некомпетентный официант-испанец должен прийти и опустить для вас тент вручную. Нам это показалось ужасно забавным. Мы долго-долго смеялись, выпили еще по бокалу шампанского, посмеялись еще, а затем зазвонил телефон.

– У нас ваш «Саб Баг», – сообщил голос в трубке.

– Ах да! – ответил я. – Да-да, э-э-э, «Саб Баг». Огромное вам спасибо. Кстати, с ним все в порядке?

– Все в полном порядке. Никаких оснований для беспокойства, – заверил меня голос. – Совершенно никаких.

– Отлично.

– Если желаете, можете утром подойти к центру подводного плавания. Мы можем протестировать его, проверить, как он работает, посмотреть, что вам может понадобиться, совершить на нем небольшую прогулку, словом, все, что пожелаете.

– Благодарю вас. Огромное вам спасибо.

– Нет абсолютно никаких оснований для беспокойства.

Голос в трубке звучал дружелюбно и успокаивающе. Моя обычная паранойя, вызываемая разницей во времени при долгих перелетах, медленно пошла на убыль. Мы отправились ужинать.

На курорте имелось четыре ресторана, но мы остановили свой выбор на ресторане даров моря. Рыбная кухня в Австралии, похоже, состоит главным образом из барамунди, жуков из Мортон-Бэй и чего-то еще.

– Зуки из Мортон-Бэй, – объяснила нам улыбающаяся официантка-китаянка, – это сто-то вроде омаров, только такой вот велисины. – Двумя указательными пальцами она показала примерно три дюйма. – Мы им отсекаем головы. Осень вкусно. Вам они непременно понравятся.

На самом деле не очень-то они нам понравились. Ресторан был очень мило декорирован в японском стиле в черно-белых тонах, а вот пища в нем на вид была куда аппетитнее, чем на вкус. А еще эта музыка! На какое-то мгновение у меня возникло ощущение, будто я перенесся в прошлое, на старый Хеймен Айленд. Другими из имевшихся в наличии ресторанов были полинезийский, итальянский и еще один, которым владельцы курорта очень гордились, «Лафонтен», французский ресторан, в который мы с женой решили ходить все четыре оставшихся вечера, хотя на сей счет у нас сразу появились сомнения.

Как правило, мне нравится национальная кухня, за исключением тех случаев, когда меня заносит в Уэльс, и поэтому мысль о французской изысканной кухне, перенесенной в столь далекие края, вселяла в меня подозрения. Но я старался сохранять объективность, потому что одно из лучших блюд, которые я когда-либо пробовал, был варенный на пару краб и шатобриан из зебу, приготовленные на южном Мадагаскаре руками повара, который обучался гастрономическому искусству во Франции. Но, с другой стороны, французы прибрали к рукам Мадагаскар на целых семьдесят пять лет, и местному населению от французов по наследству достались как кулинарные умения, так и жуткие бюрократические привычки.

В тот вечер мы решили по крайней мере просто посмотреть, что являет собой этот «Лафонтен». Тайком пробираясь к нему, мы пересекли целые акры дорогих ковров, прошли мимо многочисленных концертных пианино, канделябров и искусной имитации мебели эпохи Людовика XVI. Я поймал себя на том, что усиленно ломаю голову, силясь вспомнить: не случилось ли так, что в восемнадцатом веке какая-то часть раздираемого интригами французского двора тайком, пусть даже ненадолго, исчезла из поля зрения, а затем объявилась в районе Большого Барьерного Рифа? Я спросил Джейн, историка по профессии, и та заверила меня, что это глупейший вопрос из всех, после чего мы отправились спать.

Нас разбудили ровно в семь тридцать утра следующего дня. Как и каждое следующее утро, это делала чайка, клевавшая балконный пол и исполнявшая роль будильника. После завтрака мы отправились в центр подводного плавания, который находился примерно в полумиле ходьбы от нашего отеля, где нас встретил Иэн Грин.

Именно Иэн звонил накануне вечером. Он руководил персоналом, отвечавшим за ныряние на Хеймен Айленде. Более открытого, готового в любую минуту прийти на помощь человека трудно себе представить.

Мы распаковали «Саб Баг» и осмотрели.

Как я уже говорил, он был похож на переднюю часть дельфина. Корпус у него голубого цвета, а ближе к носу расположены два маленьких желтых плавничка, по одному с каждого бока, которые можно повернуть на несколько градусов, чтобы направить «Саб Баг» вверх или вниз. Сзади располагались две большие ручки, за которые следует держаться, когда «Саб Баг» увлекает вас в морские пучины. В пределах досягаемости больших пальцев находились кнопки, приводившие устройство в движение и регулировавшие погружение и подъем на поверхность. Внутри «Бага» находится цилиндр со сжатым воздухом, обычный аквалангистский цилиндр, который дает энергию для двух пропеллеров, толкающих «Саб Баг» вперед. Через него по гибкой трубке поступает воздух к свободно плавающему регулятору. Регулятор – это такая штука, конец которой вы держите во рту, получая необходимый для ныряния воздух. Смысл всего устройства заключается в том, что вам нужны только маска и ласты. Вам не нужно таскать на спине акваланг, потому что воздух поступает непосредственно из «Саб Бага». Эта торпеда сконструирована таким образом, что вы можете устанавливать максимальную глубину, ниже которой она не погрузится. Самый максимум не превышает тридцати футов.

Иэн Грин получил от Мартина Пембертона целый ворох факсов относительно установки и приведения в предстартовое состояние этого подводного аппарата и поэтому чувствовал себя в этом деле спецом.

– Ровным счетом никаких проблем, – заверил он меня и поинтересовался, что я намерен делать.

Я ответил, что, может, стоит вытащить эту штуковину куда-нибудь на мелководье для предварительного испытания, прежде чем выводить ее на настоящую глубину.

– Никаких проблем, – заверил меня Иэн.

Я сказал, что в таком случае мы могли бы захватить ее в настоящую глубоководную экспедицию, которая отправлялась с острова следующим утром.

– Без проблем, – повторил он.

– Так, значит, я немного займусь этой штукой, опробую ее, привыкну к ней и поплаваю с ней вокруг рифа.

– Никаких проблем, – сказал он.

– А после этого, – сказал я, – в интересах статьи, написанием которой я сейчас занимаюсь и которая некоторым образом является сравнительным испытанием, мне хотелось бы сделать то же самое – прокатиться верхом на скате.

– Исключено, – ответил Иэн. – Абсолютно исключено.

Наверное, мне все-таки следовало это предвидеть.

Или, возможно, это также было как раз то, чего я не могпредвидеть. Если бы я это предвидел, то не стоял бы на берегу Тасманова моря, наполовину натянув на себя водолазный костюм, глядя на лазурные воды и тихо ругаясь: «Черт побери!» А сидел бы в своем кабинете в Ислингтоне, размышляя над тем, достаточно ли я сегодня поработал, чтобы заслужить право сходить в паб и пропустить рюмочку с трудов праведных.

Ведь все было предельно просто. Два года проработав над экологическими проектами, я должен был знать, что тревожить животных нельзя. Желание прокатиться верхом на скате можно было оправдать лет десять назад, когда я впервые услышал о том, что в принципе такое возможно, но не сейчас. Исключено, и точка. Нельзя прикасаться к рифам. Вообще ничего нельзя трогать. Ни ракушек, ни кораллов. Нельзя трогать рыб, за исключением тех, кого дозволено кормить. И конечно же, нельзя, черт побери, даже думать о том, чтобы прокатиться верхом на скате.

– Боюсь, у вас не получится даже приблизиться к скату, – заявил Иэн. – Они ужасно пугливые. Вполне допускаю, что в прошлом кому-то и удалось прокатиться верхом на скате, хотя и тогда это было сопряжено с трудностями. Но сейчас мы просто не допустим подобных вещей.

– Вы правы, – промямлил я, сгорая от стыда. – Я все отлично понимаю. Видимо, я просто не подумал как следует.

– Но это не значит, что вам нельзя прокатиться на вашем «Саб Баге», – сказал Иэн. – Никаких проблем. Можно сделать кучу потрясающих фотоснимков. Вон у вас какой классный фотоаппарат.

Теперь самое время сказать пару слов еще об одной, довольно грустной части моего повествования, о которой я до сих пор предпочитал не распространяться. Добрые души из британского представительства фирмы «Никон» на время моей поездки одолжили мне совершенно новый фотоаппарат для подводной съемки «Nikonos AF SR» с системой самонаведения, стоимостью ни много ни мало 15 тысяч фунтов стерлингов. Фотоаппарат этот и впрямь замечательный, истинная жемчужина высоких технологий. На самом деле. Если вы хотите снимать под водой, то лучшей камеры вы ни за что не найдете. Короче говоря, штуковина просто восхитительная. Но почему я так подробно на этом остановился? Видите ли, дело в том, что я провожу очень много времени, работая на компьютере, и поскольку привык пользоваться «Макинтошем», то редко читаю инструкции по пользованию техникой и поэтому даже не поставил себе в труд узнать, как следует обращаться с чудо-камерой.

Я понял это, когда получил проявленные пленки.

Честное слово, я не хочу сказать ничего, кроме как «большое спасибо», фирме «Никон». Это действительно великолепный фотоаппарат, и я очень надеюсь, что когда-нибудь вы позволите мне воспользоваться им еще раз. Далее здесь я больше ни слова не скажу об этом фотоаппарате.

Мы спустили на воду небольшую надувную лодку и направились к крохотному необитаемому островку, до которого плыли минут десять. Там мы с Иэном провели добрый час, забавляясь с «Саб Багом». Пришлось столкнуться с парой проблем – то песчинка забьется в клапан, то произойдет что-то еще в этом роде. Вскоре выяснилось, что «Баг» не слишком подходит для мелководья, когда ему приходилось двигаться против прилива. Что ж, завтра опробуем его на больших глубинах.

Джейн загорала на пляже и читала книгу.

Спустя какое-то время мы вернулись на нашу надувную шлюпку и поплыли обратно на Хеймен Айленд. Рассказывать туг вроде особенно не о чем, однако я все-таки рассказываю, потому что отчетливо все это помню. Как мне кажется, один из недостатков таких мест, как Ислингтон, – нехватка близлежащих островков, где можно с удовольствием провозиться целый день с такой штукой, как «Саб Баг». Впрочем, это я к слову, просто саркастическая мыслишка. У нас даже нет приличного моста, которому при желании можно было бы причинить ущерб. Обидно.

На следующее утро на катере для ныряния нас собралось человек десять. Наш отель оказался таким обширным и беспорядочно застроенным, что не всегда возникала возможность часто видеть остальных постояльцев. Я с интересом для себя обнаружил, как много среди них японцев. И не просто японцев, а японцев, которые держались за руки и подолгу заглядывали друг другу в глаза. Мы обнаружили, что Хеймен Айленд – излюбленное место проведения медового месяца японскими новобрачными.

«Саб Баг» гордо возвышался в задней части катера. Пока мы в течение часа плыли к рифу, я сидел и в задумчивости смотрел на него. На самом рифе вам не сыскать ни одного из островов Барьерного Рифа, за исключением разве что острова Цапель. Добраться до него можно лишь на катере. Я уже предвкушал удовольствие. Если не считать того, что, мучимый жарой, я пару раз нырял в бассейнах, это было первое настоящее ныряние с аквалангом за последние годы.

Нырять я люблю больше всего на свете. Я принадлежу к числу людей, что годами терзаются, мечтая о своем любимом занятии. Для того, чей рост составляет не менее шести футов пяти дюймов и кто отнюдь не похож на изящную женщину вроде принцессы Уэльской, ощущение невесомости при погружении под воду сравнимо с самым настоящим экстазом. Кроме того, при выныривании меня обычно рвет, так что это неплохой способ нагулять аппетит.

Мы добрались до островка, встали на якорь, облачились в водолазные костюмы и приготовились к нырянию. Во время отлива риф появляется над поверхностью воды. По нему можно даже ходить, хотя теперь от этого следует воздерживаться из опасений повредить сие чудо природы. И даже во время прилива ныряние здесь вряд ли можно отнести к разряду глубоководного спорта. Большая часть того, что достойно исследовательского интереса, лежит в первом подводном слое, глубина которого не превышает тридцати футов, и поэтому крайне редко возникает необходимость погружаться глубже, чем на шестьдесят футов. Самая большая глубина, на которую опустится профессиональный ныряльщик, – девяносто футов, но в этом вряд ли есть смысл. На такой глубине увидишь разве что обычные подводные скалы, а не кораллы. Согласно закону Бойля, запас воздуха на такой глубине истощается гораздо быстрее. Кроме того, если вы не собираетесь подхватить кессонную болезнь, в перерывах между погружениями надо проводить больше времени на поверхности. «Саб Баг» же удерживает вас на максимально безопасной глубине в тридцать футов.

Для начала мне захотелось совершить обычное погружение, чтобы немного определиться на подводной местности. Разбившись по двое, мы натянули на лица маски, отодвинули «Саб Баг» подальше к корме катера и, подняв фонтан брызг, кувыркнулись в воду. Болтающийся на якоре катер привлекает к себе внимание рыб, которые вполне справедливо надеются, что люди их покормят. В таких ситуациях^ если вам, конечно, посчастливится, можно увидеть губанов-маори. Это чрезвычайно забавные создания бледной оливково-зеленой расцветки размером с самсонайтовский [3]3
  Имеется в виду чемодан производства американской фирмы «Samsonite», известной своей попыткой стандартизации размеров чемоданов. Так же «Samsonite» первыми начали производить туристские особо ударопрочные чемоданы.


[Закрыть]чемоданчик. У них огромные мясистые рты и массивные выпуклые лбы, а маори они потому – как объяснит вам с виноватой улыбкой любой австралиец, – что на лбу у них есть похожие на татуировку цветные полосы. Совсем как у маори. Австралийцы теперь не расисты.

Вокруг катера кружило всего несколько таких симпатичных рыбех, и я допустил ошибку, нырнув между парой из них и кусочками хлеба, которые кто-то из моих спутников бросил в воду. Маори решительно бросились мимо меня за добычей.

Я погрузился в пронизанную солнцем лазурную глубину как раз под нашим катером и без особых усилий поплавал под ним кругами, чтобы понемногу обвыкнуться под водой. Затем вернулся на борт, сбросил акваланг и занялся сборкой «Саб Бага». Вместе с Иэном мы стащили его в воду. Я занял место позади торпеды и привел ее в действие. Удивительная вещь! Подводный костюм и акваланг кажутся на суше громоздкими и практически неподъемными – а это больше всего отпугивает новичков, решивших заняться подводным плаванием, – однако стоит спуститься под воду, как все удивительным волшебным образом становится почти невесомым. Главное – помнить вот о чем: как можно меньше напрягаться, чтобы не тратить понапрасну драгоценный кислород. Иными словами, аэробика под водой совершенно неуместна. Никакой пользы она вам не принесет.

Поначалу я испытал сильное разочарование оттого, что «Саб Баг» оказался не в состоянии двигаться быстрее, чем я плаваю. Мы неторопливо погружались в глубину. Но когда я стал вновь привыкать к той медлительности, с какой все происходит под водой, то начал получать удовольствие от плавных, размеренных движений, похожих на балетные «па», позволяющих нормально передвигаться, вытянувшись в полный рост. Вам не надо раскидывать руки или загребать ими перед собой, как при обычном плавании.

Моя подводная прогулка вокруг рифа, когда медленно огибаешь его очертания, чем-то напоминала катание на лыжах в ультразамедленном темпе – этакий дзен на снегу, то есть в воде. Я почувствовал, что испытываю от этого несравненное блаженство, но уже спустя минут пятнадцать ощутил желание вернуться к нормальному способу, когда надо грести самому. Подозреваю, что машина эта скорее предназначена для тех, кто желает понырять, не утруждая себя надеванием всяких там спасательных жилетов и так далее.

Я вернулся к катеру. Мы вытащили торпеду из воды и перегрузили ее на борт. Что ж, вот я и покатался на «Саб Баге». Однако после ленча меня стали одолевать сомнения – неужели мне так и не удастся провести сравнительное испытание? Я поспешил поделиться моими сомнениями с Джейн и Иэном.

– Считаю, нам следует подвести под сравнительное испытание некое подобие концептуальной основы, – сказал я. – И кроме того, присудить очки. «Саб Баг» скорее всего наберет некоторое количество очков за то, что он до известной степени портативен. Его можно взять с собой в самолет, чего нельзя сделать со скатом. По крайней мере этого нельзя сделать со скатом, который вам поправился, к тому же в принципе нам вообще-то нравятся все скаты, верно? Наш скат должен быть быстрее и маневреннее, чем торпеда, к тому же отпадает необходимость каждые двенадцать минут менять резервуар. Однако максимальное количество очков «Саб Баг» набирает за то, что на нем можно прокатиться. В этом смысле, если думать о нем как о плавсредстве, на него можно рассчитывать. А теперь давайте посмотрим на это дело под иным углом. Почему на скате нельзя кататься верхом? Причина – исключительно экологического свойства, и по экологическим критериям скат только набирает очки. Ведь любой вид транспорта, которым вы не в состоянии воспользоваться, идет на пользу экологии. Верно?

Иэн понимающе кивнул.

– Могу я немного почитать? – поинтересовалась Джейн.

Иэн сказал, что во второй половине дня хотел бы взять меня в другое место, то есть сплавать в другом направлении от катера. Я поинтересовался, в чем причина такого желания, но Иэн был явно не склонен отвечать. Я погрузился вслед за ним в воду, и мы поплыли к этому самому месту. Когда мы добрались до него, плоская поверхность рифа находилась на расстоянии примерно четырех футов под поверхностью воды и солнечный свет нежно ласкал необычных форм и расцветок кораллы, морские папоротники и анемоны. Как часто то, что мы видим под водой, бывает похоже на безумную пародию того, что вытаскивают на поверхность. Помню мысль, что посетила меня, когда много лет назад я впервые нырял в водах Барьерного Рифа: неужели это и есть та самая ерунда, которую люди выставляют у себя дома на каминных полках? Мне потребовалось определенное время и усилие, чтобы избавиться от впечатления, будто риф – огромная куча китча.

Я так и не узнал названий многих рыб. Я неизменно пытаюсь вызубрить их названия, но уже через неделю намертво забываю. Наблюдая захватывающее дух разнообразие форм и красок подводного мира, я впадаю в транс на долгие часы, по крайней мере на то время, пока хватает кислорода. Не будь я атеистом, скорее всего стал бы католиком, – не появись эти восхитительные рыбы благодаря естественному отбору, я наверняка бы счел их творением рук какого-нибудь гения-итальянца.

Я медленно плыл вперед по мелководью. В нескольких футах передо мной риф постепенно переходил в обширную подводную ложбину. Дно ее было широким, темным и плоским. Иэн помахал рукой в сторону ложбины. Не знаю, почему. Там вообще не было кораллов, достойных внимания. И пока я глазел в указанном направлении, черное дно подводной ложбины медленно взмыло вверх и начало плавно удаляться прочь от нас. При этом края дна слегка колыхались, и я смог разглядеть, что снизу они совсем белые.

Я пришел в оцепенение, – до меня дошло, что я вижу перед собой гигантского ската, шириной в восемь футов!

Скат неспешно кружился, погружаясь в глубину. Мне казалось, что он движется фантастически медленно, меня так и подмывало пуститься вслед за ним. Я даже спустился ближе к краю рифа, но Иэн знаком показал мне, чтобы я не беспокоил это удивительное творение природы. Я моментально понял, что размеры ската обманчивы и что он движется гораздо быстрее, чем может показаться. Он снова обогнул риф, и я смог разглядеть его уже лучше.

Скат был почти ромбовидной формы, а хвост не такой длинный, как у электрического. Но самым поразительным в нем была голова, точнее, ее отсутствие. То место, где полагалось быть голове, производило впечатление, будто эту голову кто-то ненароком откусил. В двух местах из внешнего края «откуса» – если вам понятно, что я имею в виду, – вниз загибались два рога. И на каждом из этих рогов сидело по большому черному глазу. Скат расправлял гигантские крылья, распластываясь в воде во всю свою величину, и до меня дошло, что передо мной самое красивое, прямо-таки неземное существо из всех когда-либо виденных мною. Кто-то – из числа тех, кому довелось видеть скатов – окрестил их живыми бомбардировщиками «стеле». Убежден, грешно сравнивать столь величественное, трепетное и доброе существо с орудием убийства.

Я следовал за скатом, пока он огибал внешнюю оконечность рифа. Мне не удавалось плыть слишком быстро, но он совершал столь широкие размашистые повороты, что я мог двигаться только относительно короткими интервалами, чтобы не потерять его из виду. Он дважды или даже трижды обогнул риф вокруг, после чего исчез окончательно, и я подумал, что больше никогда его не увижу. Я остановился и огляделся по сторонам. Нет. Скат все-таки исчез окончательно. Мне сделалось грустно, но одновременно чертовски приятно – ведь я только что лицезрел настоящее чудо. Затем боковым зрением я заметил, что по морскому дну движется тень. Я тотчас поднял глаза, совершенно не готовый к тому, что увидел в следующую секунду.

Скат «парил» над вершиной рифа прямо над моей головой, однако на этот раз не один; с ним, чуть в отдалении, были еще двое. Все вместе эти три огромных существа двигались почти синхронно, один за другим, почти в идеально гармоничном строю, как будто скользя по рельсам невидимой карусели, постепенно удаляясь от меня, пока окончательно не исчезли в темных океанских глубинах.

В тот вечер, когда мы укладывали «Саб Баг» обратно в огромный серебристый контейнер, я хранил грустное молчание. Затем поблагодарил Иэна за то, что тот показал мне скатов. И добавил, что понял, почему нельзя кататься верхом на этих удивительных созданиях.

– Никаких проблем, дружище, – ответил Иэн. – Абсолютно никаких проблем.

1992 год

Кто ваши любимые -писатели?

– Чарльз Диккенс, Джейн Остин, Курт Воннегут, П.Г. Вудхаус, Рут Ренделл.