Текст книги "Золото гномов"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

4. В Хорбуле

Из железа ты сделан, что ли, варвар? – стонал Алвари, хватая Конана за руку. Конан неутомимо шел вперед.

– Если мы остановимся, мы погибнем, – сказал он гному. – Не будь малодушным, Алвари. Иди.

Ковыль сменился песком. Они шли уже целый день. Ночь принесет им прохладу, но даже холод не заменит воды. Уйти с тропы они не решились, но колодца так и не встретили. Может быть, уже близко город, размышлял Конан. Если это так, то у них еще есть шансы на спасение. А может, просто случайность. Купцам дорога известна, и они могут делать у предыдущего колодца запасы воды побольше.

Алвари выпустил руку варвара и сел на песок, мотая рыжей головой.

– Вставай, – хрипло сказал Конан.

– Жжет… – прошептал Алвари. – Иди, Конан. Может быть, тебе повезет.

Конан подумал немного и схватил гнома за шиворот.

– Я бросил бы тебя подыхать здесь, ты, жадная, малодушная, болтливая тварь, – прошипел он. – Свидетели боги, меня не стала бы мучить совесть.

– Так брось… – шепнул Алвари. – Я больше не могу… видеть тебя.

– Алазат Харра, – коротко объяснил Конан. – Вставай.

Он рывком поставил гнома на ноги и потащил за собой. Загребая ногами песок, Алвари поплелся следом.

Он больше не хныкал. Порой Конану казалось, что он волочет за собой труп. Но труп дергался, и варвар понимал, что спутник его еще жив. Проклятый ифрит, надо же было израсходовать на такую погань свою последнюю воду! А колодца все нет и нет…

И когда перед ним выросли стены – словно внезапно выступили из песка, золотистого, с пятнами перегноя, точно запачканного, с клочками серой травы, он не поверил и решил, что это мираж.

Он остановился и выпустил Алвари. Гном мешком повалился на землю. Конан ногой перевернул его на спину и увидел мутные зеленые глаза, уставленные в небо. Солнце уже стояло далеко на западе. Через час спустится ночь и станет полегче.

– Алвари!

– Конан… – сипло отозвался Алвари. – Ты животное…

– А, жив и соображаешь, – обрадовался варвар. Он нагнулся и, схватив бессильное тело своего спутника под мышки, рывком поставил его на ноги. Глянь, – сказал он, взял в горсть рыжие жесткие волосы и повернул голову гнома в сторону ворот. – Что ты видишь?

– Э-э… предсмертный бред, вероятно.

– Я спрашиваю, что ты видишь! – рявкнул Конан и закашлялся.

– Во… рота… – неуверенно ответил гном. – Я вижу ворота Хорбула… Мы что, умерли, варвар?

– Пока еще нет, если это действительно ворота Хорбула.

– Может быть, спросить? – предложил Алвари. – Мне кажется, это верный способ выяснить правду. Если это мираж, то спрашивать будет не у кого.

– Идем, – коротко сказал Конан. – И зашагал в сторону ворот. Алвари, спотыкаясь, бежал за ним.

А перед ними росли узкие высокие башни с синими, в цвет неба, куполами. В тени перед воротами прямо на земле сидели стражники, которые, как показалось Алвари, ничем не отличались от обыкновенных разбойников. Они лениво кидали кости и обтирали о штаны потные ладони.

Конан остановился рядом с ними и постоял немного, глядя на то, как костяшки вертятся в стаканчике. Наконец, один из стражников поднял глаза и с неудовольствием посмотрел на варвара снизу вверх.

– Чего надо? – спросил он.

– Иду в город, – ответил варвар.

– А… – равнодушно отозвался стражник и отвернулся.

Алвари подошел поближе и притиснулся к боку Конана.

– Воды у них попроси, – прошептал он, с трудом ворочая языком.

Конан не обратил на него внимания.

– Жаркий сегодня был день, – заметил он. Поглощенный игрой, стражник не ответил. Конан пожал плечами и пошел в ворота, пробираясь между грязных голых пяток. Гном засеменил следом.

– Стой, – лениво сказал стражник. – А платить кто будет?

Конан порылся в кошельке и вынул несколько серебряных монет.

– Какие славные белобрысенькие милашки, – заметил он, подбрасывая их на ладони. – Я так привык к ним за долгое путешествие. Шутка ли сказать – они со мной от самой Ианты. Жаль расставаться, веришь ли?

– Охотно верю, – согласился стражник, протягивая за монетами дочерна загорелую сухую руку. – Привычка порой сильнее человека. А уж к таким симпатичным кругляшкам привыкаешь быстрее всего.

– И даже не в привычке дело, – продолжал Конан. – Они и сами по себе такие симпатичные. Какие у них кругленькие бока…

– Так и хочется потискать, – подхватил стражник… Ха-ха, да мы с тобой говорим на одном языке, приятель. Никого еще я так не понимал, как тебя.

– Но самое печальное – утратить память об ушедшем. Ведь мне подарила их женщина…

– Какая-нибудь старая карга, которую ты ублажал за деньги?

– О, не говори так о ней. Это была чудесная молодая женщина, офирская аристократка еще там, в Ианте… Правда, под конец она оказалась ведьмой, но поначалу это совершенно не мешало нашим отношениям. И когда я уходил, она обратила ко мне свое прекрасное лицо, залитое слезами, и сказала: "Ты не хочешь остаться, мой возлюбленный… Возьми хотя бы эти кругляшки и каждый раз, глядя на них, вспоминай о той, которая так тебя любила…"

– Очень трогательная история, – сказал стражник, шмыгнув носом. – Клянусь, я буду вспоминать о той, которая так тебя любила, варвар. Давай их сюда.

Конан сунул ему деньги и двинулся было вперед. Алвари жался к его боку.

– Эй, а коротышка? – остановил их стражник. – За него кто платить будет?

– Послушай, дружище, твоя забота о нуждах родного города просто не знает границ. Если бы у меня с собой был вьючный осел, ты и с него бы потребовал денег?

– С осла вряд ли, а с его хозяина…

– С его хозяина ты уже получил, – отрезал Конан.

– Веселый ты бродяга, – сказал стражник. – Смотри только, не обожгись в Хорбуле. Два часа назад через эти ворота прошел отряд человек в пятнадцать. Бравые ребята и все на конях и при саблях. Говорили, что гонятся за одним бандюгой, который опережает их часов на пять. Варвар, говорили, синеглазый и черноволосый, не перепутаешь. Северянин, говорили, с жестким акцентом не пойми какой Варварландии. Наглый, говорили, не по летам.

Конан нахмурился и пошевелил мечом в ножнах. Стражник продолжал невозмутимым, ленивым тоном:

– Ой, чего они только про него не говорили! Ругали на чем свет стоит. Убил их главаря, говорили, перерезал их товарищей и украл их пленника, очень ценного пленника… Грозили переломать ему все кости, не пропустив ни одной, когда отыщут…

– Ха, да ты тоже весельчак, как я погляжу, – мрачно сказал Конан. – От самой Ианты иду, а такой забавной глупости еще не слыхал.

– Ну так теперь услыхал, – сказал стражник. – Бывай здоров, любитель красивых женщин с кругленькими серебряными подружками.

Конан взял за шиворот шатающегося Алвари и вместе с ним вошел в город Хорбул.

Улица кишела народом. Сновали полуголые ребятишки в пестрых набедренных повязках. Трое или четверо неумытых мальчишек привязались к чужестранцам, сверкая белозубыми улыбками на смуглых физиономиях и норовя ухватить Алвари за огненную бороду. Гном вяло отбивался, пока Конан не рыкнул на них на своем языке. Испуганные, дети отстали.

Мимо прошла женщина, закутанная с головы до ног в черное покрывало. Понесла ведро из выделанной кожи…

– Госпожа, – хрипло сказал Конан, останавливая ее. – Дайте нам воды.

Женщина в ужасе шарахнулась от него и побежала, низко склонив голову и мелькая босыми ногами из-под черного подола.

Конан выругался, глядя ей вслед. Они снова побрели мимо глухих стен, обмазанных глиной, из которой торчала солома, мимо низких, тяжелых дверей, украшенных резьбой и сплошь усеянных толстыми медными шляпками гвоздей.

Вдруг Конан резко остановился.

– Лавка, – сказал он. – Сейчас попросим чая и остановимся на ночлег.

Навстречу им выскочил высокий горбоносый старик с черным, морщинистым лицом. Конан показал ему несколько серебряных монет, после чего с грозным старцем произошла чудесная метаморфоза: он расплылся в улыбке, показав два зуба, что у него еще оставались, и начал, кланяясь, отступать назад в лавку. Конан воспринял это как приглашение войти и двинулся на старца. Поскольку старик отступал медленно, а варвар в своем нетерпении шел довольно быстро, то вскоре киммериец уже теснил хозяина лавки могучей грудью, как бы вталкивая его в дверной проем.

Наконец, они очутились в полутемном помещении. Подождав, пока привыкнут глаза, Конан осмотрелся. Помещение было маленьким и тесным. В углу тихонько гудит круглая жестяная печка. На стенах, обмазанных глиной, висят связки синих стеклянных бус, маски с соломенными волосами, кинжалы с костяными рукоятками. В углу лежит охапка вытертых, полуистлевших ковров, в которых, несомненно, кишат блохи.

– Слушай, – сказал Конан внушительно. – Я хорошо заплачу тебе, старик, если ты дашь нам чаю, лепешек и позволишь провести здесь ночь. Мы не грабители, в пустыне мы потеряли лошадей и сами не знаем, как добрались до города…

Старик перестал кланяться и внимательно уставился в лицо Конана черными блестящими глазами. Конан не мог определить, понимает ли хозяин лавки, что ему говорят. Наконец, старик кивнул и стукнул кулаком по стене.

Прибежал полуголый мальчик. Быстро заговорив с ним на глухом, гортанном языке, старик несколько раз ткнул пальцем в сторону своих гостей, а затем толкнул ребенка кулаком в грудь. Мальчик кивнул и ушел. Вскоре он появился опять с чайником и тремя очень грязными чашками. Под мышкой он зажал огромную и несомненно чудовищно черствую лепешку.

Старик цыкнул на него. Мальчик поставил свою ношу на пол, поцеловал морщинистую длань хозяина и снова убежал.

Неторопливым движением старик разлил по чашкам чай.

– День нынче был жаркий, – начал он, – как, впрочем, и вчера – боги послали непереносимую жару нынешним летом. Да и позавчера солнце палило немилосердно.

Глотая скверный чай, в котором плавали палки, Алвари медленно оживал. Он даже приподнялся и поковырял коротким пальцем связку раковин, болтавшуюся на стене. Хозяин сверкнул на него глазами, но Алвари этого не заметил.

– Да, – сказал Конан. – Нам тяжко пришлось из-за этой жары. От самого Секундерама шли без воды.

– Как же это вас угораздило? – ахнул старик, позабыв разом о солидности. Ведь купцы поскупились, не оставили колодцев до Хорбула. Есть два пастушьих колодца, но надо знать, где они, – пастухи там даже ведер не оставляют, свои носят. Да и в

стороне эти колодцы от дороги, их только местные жители и могут отыскать…

– Мы не знали об этом, – Коротко сказал Конан и сам налил себе вторую чашку чая, не дожидаясь приглашения.

– И пешком шли, – сокрушался старик. – Да разве такое можно делать? Дыханье Сэта в нынешнем году особенно жарко. Давно уже не распалялся так злой демон пустыни…

– Из-за демона все и вышло, – вмешался Алвари. Старик заметно вздрогнул.

– Да нет же, – успокоил его Конан. – К Сэту мы не имеем никакого отношения, поверь, добрый человек.

Он оторвал кусок лепешки и засунул его Алвари в рот, чтобы тот случайно не вмешался в беседу еще раз и не перепугал старика окончательно.

– Чужестранцы, будет лучше, если вы скажете мне всю правду, – сказал старик. Он был встревожен. – Я торгую амулетами от дурного глаза и злого духа и немного понимаю в Искусстве. Я не пустил бы вас в свою лавку, если бы не видел, что вы оба умираете от жажды, голода и усталости. В тебе, человек с севера, нет коварства.

– Знаю, – пробурчал Конан. – В детстве меня называли Добрая Душа.

Старик улыбнулся краешком рта.

– Или ты изменился с тех пор, как перестал быть ребенком, или ты уклонился с тропинки правды, молодой воин.

Конан покраснел, надеясь, что в полутьме лавки это не будет слишком бросаться в глаза. Однако старик, кажется, заметил его смущение, потому что усмехнулся уже открыто.

– Рассказывайте, что произошло с вами в пустыне. Только учтите, лучше бы вам мне не лгать. К сожалению, я столько лет занимался простенькой магией, что научился видеть людей насквозь. Картина отнюдь не отрадная…

– Ладно, – пробубнил Конан. – Что там долго рассказывать. Я ел изюм. Плюнул косточкой. Попал в безмозглого ифрита. Я же не знал, что он сидит на земле в невидимом состоянии и отдыхает после сытного обеда!

– Не оправдывайся, – сказал старик. – Что сделано, то сделано. В следующий раз будешь плеваться осторожнее.

– И я то же говорил, – вставил Алвари, но тут же снова был заткнут лепешкой.

– Я, конечно, вынул меч и пронзил его, – сказал Конан. – Но ему это было нипочем. Эх, если бы он был из плоти и крови, мы бы с ним потягались!..

– Не отвлекайся, сын мой. Я знаю, что тебе под силу прикончить дюжину казаков с Запорожки…

– Интересно, почему это весь Хорбул уже в курсе моих дел? – взорвался Конан. – Учти, старик, если ты вздумаешь нас продать и привести сюда эту запорожскую банду, ты будешь первым, кого я разрежу на куски. Или нет, первым будет твой внук…

– Это мой раб, так что можешь делать с ним, что хочешь. Я же прожил долгую жизнь и не очень дорожу ее остатком. Продолжай, варвар. Расскажи мне об ифрите.

– Чума на тебя, старик. Ладно, слушай. Демон начал огрызаться, облизываться и проявлять к нам нездоровый интерес… Он долго прицеливался, чтобы ловчее прыгнуть на нас и разорвать на части. Алвари уверяет, что ифрит состоит из пламени и что он не может сразу напасть на человека. Сначала ему нужно обрасти плотью. Ну вот, пока это чудище думало и обрастало плотью, я вылил всю свою воду ему в физиономию. Бедняге это очень не понравилось. Он шипел, верещал и чесал глаза. Потом исчез. Так мы избавились от демона.

– Да, и чуть не погибли от жажды, – задумчиво проговорил старик. – Я не знаю, велик ли след, оставленный демоном в ваших душах. И знать этого не хочу. Злые духи могут вселиться в человека и овладеть им, так что он начинает творить зло, не желая того и зачастую даже о том не ведая. Если вы хотите ночевать под моим кровом, то извольте принять снадобье от черных сил.

– Если оно не ядовитое, – сказал Конан.

– Я уже разбух от воды, – пожаловался гном.

– Ну так что? – повторил старик. – Я сказал, а вы слышали.

– Тащи свое пойло, – сказал Конан. – Надеюсь, ты нас не отравишь.

Старик достал небольшой сверток. Это был кусочек выделанной овечьей кожи, на которой лучшими чернилами тщательно написано заклинание от злого духа. Бережно развернув клочок, старик положил его на колено и снова стукнул кулаком в стену.

Примчался взъерошенный мальчик и уставился на хозяина большими сонными глазами. Получив новые распоряжения, он принес большую круглую чашу из тонкого белого фарфора. На ней были нарисованы скалы и сосны с причудливо изломанными ветвями, и две человеческих фигуры в странных одеждах с множеством развевающихся лент, бредущие к вершине. Из глиняного кувшина старик осторожно налил воды, так что чаша наполнилась примерно наполовину.

Мальчик пристроился рядом на дырявом ковре, обхватив руками тощие исцарапанные колени. Старик с торжественным видом погрузил амулет в воду и смыл надпись. Вода слегка почернела, стала того же цвета, что и седой обсидиан.

Негромким голосом старик произнес, протягивая чашу Конану:

– Пей до половины. Это поможет, если дух действительно вселился в тебя, и не повредит, если его в тебе нет.

Конан сделал чудовищный глоток и поморщился. Затем передал чашу Алвари. Старик с интересом следил за обоими.

– Странная вы парочка, – заметил он наконец. – А карлик, должно быть, и есть тот ценный пленник, из-за которого так бесятся казаки?

– Я не карлик, – обиделся Алвари. – Я гном. И, наверное, постарше тебя буду, а уж что касается Искусства, то здесь я и тебя за пояс заткну, и кого угодно из людей. Не знаете вы, люди, настоящего Искусства…

– Ну, не горячись, – примирительно произнес старик, забирая у него чашу. Что до Искусства, то здесь ты прав. Я ведь только торговец амулетами. Но в храме Алат есть настоящие маги.

Конан насторожился. Храм, маги – видимо, камень нужно искать именно там. Да и гном что-то говорил о каком-то храме…

– Кто это – Алат?

– Великое воплощение войны, судьбы и смерти, – ответил старик, понизив голос и наклоняясь к Конану, словно собираясь клюнуть его в плечо. – Жрецы Алат раскрашивают свои руки охрой, ибо это кровавое божество. Молиться бесполезно. Слышать-то слышит, но поступает только так, как сочтет нужным.

– Вот это правильно, – сказал варвар. – Что толку скулить и хныкать, надоедая божеству своими мелкими просьбами? Для чего дана человеку сила, если он не умеет ею пользоваться? А коли не умеет, так и жить ему незачем.

– Ты рассуждаешь как дитя, – сказал старик. – В тебе говорит твоя молодость, твое здоровье, твоя горячая кровь…

Конан хотел было обидеться, но не успел. Старик снова заговорил:

– Когда я был таким же мальчиком, как ты, юный герой, в Хорбуле не было Алат. Здесь поклонялись совсем другим богам. А потом откуда-то с Востока явились жрецы и принесли с собой свои святыни. Под водительством Алат наши владыки одержали несколько побед, сейчас уже полузабытых, но тогда блистательных и очень важных. После них вознесся наш Хорбул и были возведены прекрасные стены с синими башнями, которые ты видел сегодня перед закатом… Велика наша богиня…

Конан слушал, покусывая губу.

– Но разве женщина может быть божеством войны? – спросил он наконец.

Старик торжественно покачал головой.

– Женщина – нет, не может. Но Алат – не женщина.

– А кто она?

– Алат – ребенок. Девочка.

5. У ворот храма

Конан проснулся очень рано, в тот волшебный час, когда ночь переходит в утро. Старик, пустивший их на ночлег, беззвучно спал прямо на земляном полу в задней комнате лавки, завернувшись в полосатый сине-белый плащ. Конану было душно. Он осторожно поднялся с облезлых ковров, поискал глазами Алвари. Гном тихонько посапывал возле жестяной печки. Когда киммериец толкнул его в бок, он медленно раскрыл глаза, и они засветились в полумраке, как у кота.

– Что? – придушенным шепотом спросил Алвари.

– Мы уходим.

– Прямо сейчас?

– Дружище, у нас очень мало времени. Весь Хорбул уже знает, что люди Аскольда разыскивают северянина с низкорослым пленником. Если мы хотим добраться до храма Алат и пошарить там, то самое время приступать.

Алвари поморгал, подергал себя за бороду, сел. Широко разевая рот, зевнул.

Оба не поняли, как и когда рядом с ними появился старик. Но он стоял возле них, улыбаясь одними глазами.

– Если вы решили уйти, то почему бы вам не изменить внешность, хотя бы немного? Я могу помочь.

– Больно ты добрый, – с подозрением сказал Конан. – Зачем проснулся? Спал бы себе да спал. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя.

– Я сказал тебе уже, что остаток жизни для меня не так уж важен. И если я предлагаю помощь, то делаю это от чистого сердца.

– Но тебе-то что до нас? Зачем ты помогаешь нам?

– Ради денег и из любопытства, – был краткий ответ.

Что-то подсказывало Конану, что старик говорит искренне. Кроме того, у варвара просто не оставалось выбора. Да и времени на препирательства особо не было. Поэтому он просто кивнул.

– Тащи свои тряпки.

Через несколько секунд перед ними уже стоял заспанный мальчик, стариков слуга. Хлопая длинными черными ресницами, он выслушивал наставления, кивая в такт хозяйским словам. Затем принес целый ворох одежды, из-за которой были видны только его босые ноги.

Конан завернулся в белый плащ, что никак не сделало его менее заметным. Он был выше ростом многих местных жителей и гораздо шире их в кости, а такие плечи, как у молодого киммерийца, обращали на себя внимание за несколько кварталов. Гнома удалось обрядить в черные одежды и завязать платком его лицо, оставив только глаза.

– Сойдешь за карлика, – одобрительно сказал Конан.

Зеленые зрачки, сверкавшие в щели черной ткани платка, злобно блеснули. Но Алвари, несмотря на свой склочный нрав, прекрасно понимал, что разгуливать по улицам Хорбула, выставляя напоказ свою огненно-рыжую бороду, было бы равносильно самоубийству. Впрочем, он был уверен, что их и без того нетрудно будет выследить.

– Прощай, отец, – сказал Конан старику. – Дал бы тебе еще денег, но не стану скрывать: осталось мало, а путь впереди нелегкий.

Он растрепал черные лохматые волосы мальчика, подмигнул ему и, пригнувшись, вышел из лавки. Алвари шмыгнул за ним.

Улица была пуста. Над остывшей за ночь пыльной дорогой низко висела звезда. Луна уже скрылась и многие звезды ушли, но эта, казалось, только что появилась, так молодо и ярко она горела.

На противоположной стороне улицы Конан приметил темную тень и насторожился. Кто-то спал, устроившись прямо на земле. Конан тихонько подошел поближе. Он был уверен в том, что ступает совершенно бесшумно, но спящий внезапно пробудился. Из полумрака глянули влажные глаза, блеснули серьги, сделанные в виде дисков. Женщина. Почему она ночует на голой земле? Кто она такая?

Конан незаметно нащупал под одеждой кинжал и присел рядом на корточки. Он слышал, как за его спиной недовольно топчется Алвари. Но незнакомка показалась ему подозрительной женщиной. Женщина вдруг улыбнулась, зазвенела серьгами-дисками и быстро проговорила хрипловатым голосом:

– Взошла Аль-Узза, скоро рассвет, киммериец.

– Проклятье! – Конан схватил ее за плечо и сильно встряхнул. Эти встречи с незнакомыми людьми, которые его знали и которых он видел впервые, начали всерьез выводить его из себя. – Кто послал тебя следить за мной, женщина?

Она засмеялась. Покрывало упало с головы, и Конан выпустил ее плечо.

– Сфандра! Ну и шутки у тебя! Я же мог тебя убить. Говори, зачем ты шла за мной?

– Я вовсе не шла за тобой. Я шла по своим делам и очень удивилась, увидев тебя здесь, в этот час.

На ней была все та же одежда молодого степного воина, только серьги и покрывало были женскими. Видно, она облачилась в них перед тем, как войти в город, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

– Ты знаешь, что люди Аскольда уже здесь и ищут меня?

– Да, слышала краем уха.

– Где?

– Они поставили палатки у восточных ворот. Я ходила туда, продавала виноград. – Сфандра толкнула ногой пустую корзину. – Они пили виноградное вино и бранились, как конокрады. Клялись превратить тебя в груду окровавленных костей и скормить грифам, а из гнома сделать евнуха и продать в гарем за бешеные деньги. Кстати, где он?

– Я здесь, – сердито сказал Алвари, выступая вперед. – Совершенно не обязательно пересказывать глупости, которых ты наслушалась, гуляя, где не следует, благородная госпожа.

Последние слова он произнес с особенным сарказмом.

– Хватит, – оборвал его Конан и снова повернулся к девушке. – Сфандра, детка, тебе лучше сказать мне правду. Куда ты шла?

– В храм Алат.

– Зачем? Какие дела у женщины-воина могут быть в храме Алат?

– Ты сам ответил на этот вопрос, Конан. Я – женщина-воин.

– Не лги. – Он взял ее за подбородок и обратил к себе бледное лицо с широко расставленными глазами. – Зачем ты говоришь мне неправду?

– Хорошо, вот тебе правда, если ты так этого хочешь. Воинский союз амазонок, к которому я принадлежу…

– А, что я говорил! – обрадовался гном. – Амазонка. Не женщина, а машина для убийства. Ох, наплачемся мы с ней…

– Молчи, – цыкнул на него Конан.

– Наш союз, – как ни в чем не бывало продолжала Сфандра, – издревле воюет с Хорбулом. На то есть свои причины, о которых я не стану говорить. Несколько наших сестер погибли в застенках храма Алат.

Эта богиня принимает кровавые жертвы. У ее статуи в храме ноги вымазаны кровью… Богиня эта пришла с Востока и, говорят, не так давно. Всего лишь поколение назад. Ее могущество – в синем камне, заключающем в себе силы некоторых планет…

– Еще одна охотница до чужого добра, – сердито сказал Алвари. – Люди ненасытны в своей алчности. Синий камень принадлежит нашему народу и должен быть возвращен в горы.

– Кому принадлежит синий камень Алазат – решать будем потом, когда завладеем им, – предложил Конан. – А сейчас давайте действовать сообща. Насколько я понимаю, сейчас у нас троих – одна общая цель: проникнуть в храм и завладеть этим сокровищем. А там посмотрим, как поделим его.

– Я не позволю делить Алазат, – упрямо сказал гном. – Сокровище гномов неделимо. Оно должно быть цельным, иначе утрачивается всякий смысл обладания им.

Сфандра легким движением поднялась на ноги.

– Идемте к храму, – сказала она. – Я попробую войти в него, а вы двое оставайтесь снаружи. Будете наблюдать. Надеюсь, вернусь с хорошими новостями.

– Что ты собираешься делать? – Ее решение не на шутку встревожило Конана. – Не выдумывай, Сфандра. Нам нужно просто забраться через окно, обшарить храмовые сокровищницы и…

– Для того чтобы туда забраться, нужно хотя бы иметь представление о расположении зданий и размещении охраны, а возможно, и ловушек, – ответила Сфандра. – Нет, я пойду одна и совершенно открыто. Многие женщины приходят туда поклониться кровавой богине.

Она закуталась в свой плащ плотнее, оставив открытыми только глаза и верхний край диска серег. Глаза Сфандры потеплели, и Конан понял, что она улыбается. Рассердившись на самого себя за то, что уставился на нее так, словно несколько лет не видел женщины, варвар дернул Алвари за плечо.

– Не зевай, идем.

Храм появился перед ними внезапно – серое прямоугольное строение, украшенное лишь узорными прорезями окон. Он был похож на оборонительное сооружение, и на его плоской крыше можно было бы при необходимости разместить множество лучников, отметил Конан. Вероятно, часть охраны, если она имеется, помещена именно там.

Перед храмом улица расширилась, превратилась в небольшую площадь, на которой все трое тут же заметили колодец.

Три провалившихся ступеньки вели к закрытой двери храма. Тяжелая дверь из железного дерева была обита медными прутьями, горящими в лучах восходящего солнца, так что казалось, будто на ворота наложили пылающую сеть.

– Да, эту цитадель так просто штурмом не взять, – задумчиво проговорил Конан, окинув толстые серые стены взглядом знатока. – Пожалуй, ты права, женщина-воин из Гиркании: без небольшой разведки нам не обойтись.

– Сядьте у колодца, – сказала Сфандра. – Постарайтесь не слишком бросаться в глаза, но и таиться не стоит, это тоже может вызвать подозрение. Лучше всего будет, если вы как бы спрячетесь и в то же время останетесь на виду. К тому же, не думаю, что казаки направятся искать вас сюда.

– Да, с нашей стороны было чудовищной наглостью явиться к храму Алат, согласился Конан. – Может быть, это нас и спасет.

– Будем надеяться, – коротко ответила Сфандра. Никто из троих так и не понял, когда же перед закрытой дверью появился жрец, с головы до ног закутанный в красный шелк. Ткань сверкала и переливалась, хотя жрец стоял совершенно неподвижно, и ветра на площади не было.

Сфандра повернулась к своим спутникам и снова улыбнулась под своим покрывалом.

– Ждите, – сказала она.

Жрец внезапно заговорил, легко преодолевая звучным голосом разделявшее их расстояние:

– Вы пришли поклониться светлой Алат, чужестранцы?

Он говорил по-гиркански куда лучше, чем Конан, почти без акцента. Слегка побледнев, Конан шепнул девушке:

– Не ходи.

Но она уже сделала шаг вперед. Когда ее звали, Сфандра всегда шла, не задумываясь о том, таит ли приглашение в себе опасность. Так учила ее мать Антиопа, Старшая Воительница, воспитавшая несколько поколений сильных и гордых девушек. Антиопа, которая не шла никогда ни на один зов. Старшая.

В развевающемся покрывале, сверкая дисками серег и белизной выгоревших на солнце волос, она стремительно пересекла площадь и взлетела по обвалившимся ступенькам. Хотя Сфандру нельзя было назвать низкорослой девушкой, жрец был выше ее на две головы, и теперь, когда они стояли рядом, разница в росте бросалась в глаза и казалась зловещей. Сфандра выглядела рядом с этим мрачным, стройным служителем кровавой богини, одетым в алый шелк, беззащитной и маленькой – добровольная жертва, вольная степная птица, залетевшая в клетку. Неожиданно легко жрец раскрыл перед ней дверь, и Сфандра, не задумываясь, переступила порог, задев плечом короткий меч, повешенный у притолоки от злого духа.

– Что же нам теперь делать? – спросил Алвари, глядевший, как с грохотом, словно навеки отрезая девушку от мира, захлопывается за ней дверь.

– Ждать, – коротко ответил Конан и сел у колодца, натянув покрывало на голову. – Ждать, Алвари. Больше ничего.

– А если ее там убьют? – Гном был не на шутку встревожен.

– Тогда я отомщу за нее.

– Этого я и боялся. Ты полоумный самоубийца,

Конан-варвар. Если ее убьют, мы унесем отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.

– А Алазат Харра?

– Украдем. Ты, я полагаю, искушен в этом ремесле?

– Искушен, – нехотя сказал Конан. – Я был первым вором в Аренджуне.

– Я так почему-то и подумал. Он уселся рядом с Конаном и уткнулся головой в колени.