Текст книги "Кошачий глаз"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

* * *

– Как ты думаешь, она очнется? – тревожно спросил Муртан, наклоняясь над Галкарис.

Конан легко держал бесчувственную девушку на руках, как будто она ничего не весила.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал варвар, не отвечая на вопрос. – Не знаю, что с ней случилось, но произошло это здесь.

– Может быть, это чары?

– Хватит болтать! – рявкнул Конан. – Пока мы не уберемся с этого болота, надежды для нее нет. Она надышалась чего-то… или, может быть, съела. *

– Но ведь мы дышали одним воздухом и ели одно и то же, – продолжал Муртан. – Почему же никто из нас не погрузился в мертвый сон?

– Если ты не замолчишь, – сообщил варвар, – я сверну тебе шею.

– Не свернешь, – парировал Муртан. Он успел уже немного изучить своего спутника. – Ты слишком часто спасал меня. Как все дикари, ты экономен. Ты не будешь убивать того, на кого потратил столько сил и времени.

Вместо ответа Конан фыркнул.

Он почти бежал с Галкарис на руках. Муртан не без труда поспевал за ним. Зингарец вел в поводу лошадь, которая шагала за своими обеспокоенными хозяевами с таким видом, будто ее забавляла вся эта суматоха, поднятая неизвестно из-за чего.

Заросли тростника казались бесконечными. Путники уже отчаялись выбраться на дорогу, но, как оказалось, этого и не потребовалось. Галкарис пошевелилась на руках у Конана и пробормотала что-то.

Конан остановился, прислушался.

– Белый котенок, – говорила девушка в забытьи. – Ты так красива! Белая кошка с желтыми глазами. Ступни твои благоухают, ладони твои источают благодать.

– Похоже на храмовый гимн, – определил Конан. – Интересно, откуда она его знает? Может быть, твоя девочка бывала в Стигии? Или это ты научил ее?

Муртан покачал головой.

– Нет, я никогда не слышал этого гимна… Да я только одну историю ей и рассказал, когда мы оба еще жили в Кордаве. В моих свитках не содержалось никаких гимнов.

Конан с отвращением посмотрел на девушку.

– Магия! – выдохнул киммериец.

Он положил свою ношу на землю. Тростник с равнодушным сухим шорохом раскачивался вокруг них. Муртан уселся рядом с Галкарис, положил ее голову себе на колени.

– Ей снятся пророческие сны, – произнес он.

– Скорее, она просто бредит, – ответил Конан. – Но сон этот действительно магический, и нам хорошо бы знать, каким ветром его принесло. Возможно, совсем близко от нас творится магия. Ненавижу колдунов!

– Моя мать ищет своих убитых детей и плачет по ним, – нараспев произнесла Галкарис.

Муртан погладил ее по волосам и вдруг ахнул, уставившись на свою ладонь.

– Смотри!

Конан нехотя подошел ближе.

– Что там такое?

Муртан протянул ему свою руку. К его ладони прилип маленький белый волосок. Этот волос не мог принадлежать Галкарис. Он вообще не принадлежал человеку. Судя по всему, он был оставлен каким-то небольшим животным.

Например, белой кошкой…

Несмотря на все усилия Муртана и Конана, Галкарис не приходила в себя. Она то пела священные гимны, то вдруг принималась плакать, а несколько раз она замолкала и лежала, как мертвая. Даже дыхание ее замирало, и только прислушавшись можно было разобрать, что девушка не умерла и все еще дышит.

Муртан был близок к отчаянию. Конан ждал развязки с терпением, присущим всем варварам. Он не сомневался, что рано или поздно загадка будет разгадана. Кое-какие мысли на сей счет посещали киммерийца; и Конан находил все эти соображения малоприятными. Как он уже говорил, магия вызывала у него ненависть и страх. А в том, что поблизости действовала какая-то магия, у Конана не было ни малейших сомнений. Оставалось только выяснить – какая и отыскать ее источник.

Наступила ночь. Тростник по-прежнему шелестел вокруг, как ни в чем не бывало. Несколько раз крикнула и тотчас замолчала ночная птица. Неожиданно над головой хлопнули крылья – Конан успел заметить на фоне звезд крупный силуэт. Должно быть, очередной летучий хищник с наступлением темноты вылетел на охоту.

И тут Галкарис поднялась. Глаза ее широко раскрылись. В свете звезд видно было, что они слепо смотрят перед собой и видят, вероятно, совершенно другие миры, не те, что представали ее спутникам.

– Тише, – предупредил Конан Муртана. – Посмотрим, куда она направится.

Девушка шагнула, вытянув перед собой руки. Ее раскрытые ладони, повернутые к небу, вдруг наполнились кошачьей шерстью. Клочки шерсти клубились, как туман, струились между пальцами. Тихо напевая сквозь зубы какую-то странную мелодию без слов, Галкарис шла и шла сквозь тростник. Она пошатывалась, спотыкалась, но все-таки продолжала путь.

Двое мужчин крались за ней. Впрочем, Конан быстро понял, что они могли бы и не приглушать шагов – Галкарис все равно ничего вокруг себя не замечала. Она целиком была погружена в мир своих грез.

Она шла, рассыпая волоски кошачьих волос. Не успев коснуться земли, они исчезали.

Теперь уже не было никакого сомнения в том, что Галкарис находилась во власти таинственных чар.

– Не нравится мне это, – пробормотал Конан. – Лучше уж сражаться с дюжиной разъяренных монстров, чем иметь дело с одним колдуном…

Они сами не заметили, как выбрались из зарослей тростника и теперь шли по песчаной равнине, лишь кое-где заросшей травой. Ноги утопали в песке по щиколотку. Галкарис двигалась так, словно скользила по поверхности, зато оба ее преследователя просто вязли в песке. Особенно трудно приходилось Муртану, который совершенно не привык к подобным дорогам.

– Не отставай! – приказал киммериец. – Здесь может быть опасно. Держись ближе ко мне.

Девушка остановилась, как будто почувствовала перед собой какую-то опасность. Киммериец воспользовался этой заминкой, чтобы догнать ее.

Муртан тащился следом, бормоча проклятия, не столько потому, что ситуация его раздражала, сколько в тщетных попытках придать себе мужества.

Конан увидел, что на песке перед Галкарис сидит шакал. Черный силуэт животного четко вырисовывался в лунном свете. Острые уши были подняты, лапы вытянуты. Зверь как будто охранял что-то, не желая пускать девушку дальше.

Галкарис вытянула вперед руку и осыпала шакала ворохом сверкающих серебристых кошачьих волос. Глаза шакала вспыхнули дьявольским красным пламенем. Он вскочил и зарычал, взъерошив загривок.

– Сейчас он бросится на нее! – крикнул Муртан, подбегая.

Конан опередил его. Выхватив меч, киммериец закрыл своим телом девушку, и шакал внезапно увидел перед собой совершенно другого противника, гораздо более опасного. Он присел на задние лапы и оскалился.

Из глотки киммерийца вырвалось рычание, способное устрашить даже хищного зверя. Шакал ответил свирепым тявканьем, но теперь в голосе зверя звучала растерянность. Конан сделал шаг вперед и одним взмахом меча перерубил шакалу хвост. С отчаянным жалобным визгом шакал устремился прочь и скоро скрылся среди барханов. В лунном свете, отчетливо были видны кровавые следы.

Галкарис снова пошла вперед. Она держалась так, словно не было никакой опасности. Возможно, она забыла о шакале сразу же, как только тот исчез.

Они миновали маленькую пальмовую рощицу и вдруг перед путниками выросла небольшая пирамида. Высотой она достигала всего трех человеческих ростов. Ее грани ярко блестели в свете лунных лучей. Она была покрыта отполированным черным камнем. Вход в пирамиду был завален камнями.

Галкарис прижалась к пирамиде всем телом и принялась громко петь. И – странное дело! – изнутри кто-то отвечал ей протяжным печальным голосом.

– Это невыносимо! – воскликнул Муртан. – Мы должны положить этому конец!

– Но как? – пробормотал Конан, рассматривая девушку. – Проклятая магия! Если бы я знал, кто навел на нее это наваждение, я быстро разобрался бы с негодяем…

– Колдовство невозможно разрушить ударом меча, – заметил Муртан.

– Колдовство – нет, но колдуна – запросто, – возразил Конан. – Я проделывал это десятки раз. Поверь мне, дружище, нет такого колдуна, которому нельзя было бы отрубить голову. А без головы не слишком-то поколдуешь. Да и духи таких не слушаются.

Вдруг один из камней, закрывавших вход в пирамиду, отвалился. За ним со стуком упал другой, третий… Камни падали как будто под воздействием тайной силы. Не было видно, кто их отбрасывает. Очевидно, это делал скрывающийся в пирамиде.

– Подождем, – прошептал Конан, вытаскивая меч и готовясь к атаке.

Галкарис отошла теперь в сторону и смотрела, как нечто высвобождается из пирамиды.

– Как ты думаешь, это храм или гробница? – спросил Муртан.

Конан пожал плечами.

– Я не изучал стигийские древности, откуда мне знать? – ответил варвар. – Если мне и попадались древние гробницы, я их обворовывал. И то же самое я проделывал с их храмами. Поэтому для меня нет существенной разницы между тем и другим.

– Жаль, потому что сейчас, возможно, эта разница станет очевидной…

– Нет, Муртан. Запомни: врага нужно уничтожать, а не исследовать. Если ты будешь поступать иначе, тебя уничтожат раньше, чем ты завершишь свои ученые труды.

Конан не договорил. Из пирамиды выступила белая фигура. Теперь было очевидно, что это женщина, молодая и гибкая, одного роста с Галкарис. Она постояла на пороге, оглядываясь по сторонам с радостным изумлением.

Затем шагнула вперед, к свободе. Галкарис двинулась навстречу незнакомке. Они обнялись, как две сестры при радостной встрече… А затем белая незнакомка как будто вошла внутрь тела Галкарис и растаяла.

Девушка молча осела на песок и застыла, как мертвая.

Муртан бросился к ней.

– Галкарис!

Она не отвечала.

Конан отстранил Муртана и поднес ухо к груди девушки. Сердце ее билось ровно и спокойно. Конан снял с пояса флягу и плеснул ей в лицо. Девушка вскрикнула и открыла глаза.

– Где я? – прошептала она.

– Ты в Стигии, – ответил варвар. – Ты узнаешь меня?

– Ты Конан… А Муртан? Он жив?

– Я здесь, – выступил вперед Муртан.

– Хорошо… – Она приподнялась на локтях и с удивлением осмотрелась по сторонам. – Как я здесь оказалась?

– Хороший вопрос, – проворчал Конан. – Мне бы тоже хотелось знать на него ответ. Ты пришла сюда во сне. Что-то пела, кого-то звала… Чья это пирамида?

– Не знаю. – Девушка смотрела на черный вход, зиявший перед ней, и от страха мурашки бежали у нее по коже. – Это место нагоняет на меня ужас.

– Стало быть, это гробница, – констатировал Муртан.

– Возможно…

– Что ты видела, когда шла сюда? – продолжал допытываться Конан.

– Говорят же вам, я не знаю!

– Может быть, ты что-то видела во сне? – подсказал Муртан.

– Во сне? – Она облизала пересохшие губы, задумалась. – Да, – медленно произнесла наконец Галкарис, – мне что-то снилось… Но я не могу вспомнить, что.

* * *

Они решили вернуться в тростники – чтобы забрать лошадь и те скудные пожитки, которые были необходимы им в путешествии. Галкарис шла с трудом, силы оставили ее, так что в конце концов Конан просто перебросил ее через плечо и дотащил на себе, как наемник – военную добычу.

До рассвета еще оставалось время, так что все трое в конце концов заснули и проспали несколько колоколов.

Конан внимательно присматривался к девушке. Ему не слишком понравилось их ночное приключение. Какая-то странная магия коснулась Галкарис, и теперь киммериец пытался понять, не превратилась ли их спутница в неприятное, а то и опасное существо.

Внешне никаких изменений в девушке не произошло. Она по-прежнему оставалась привлекательной, дружелюбной, заботливой. Но иногда, особенно когда Галкарис погружалась в задумчивость, в глубине ее глаз вспыхивал желтоватый огонь. Конан мог бы дать клятву, что ничего подобного он прежде не наблюдал.

– Ты не замечаешь, что Галкарис сделалась какая-то другая? – сказал наконец киммериец Муртану, выбрав удобный момент для разговора наедине.

Муртан удивленно пожал плечами.

– Она такая же, как обычно. Тебе что-то почудилось, киммериец.

– Мне никогда ничего не чудится, – огрызнулся Конан. – И я, как правило, не ошибаюсь. Именно поэтому я до сих пор жив.

Муртан вдруг почувствовал себя усталым. Его изрядно вымотало это путешествие, а тут еще Конан с его подозрениями, намеками и самодовольством. И что хуже всего – обвинять во всем случившемся Муртану было некого, кроме самого себя. Это ведь он затеял поездку в Стигию, это ему пришло на ум отыскать заброшенный храм кошачьей богини и завладеть ее величайшей драгоценностью.

Поэтому Муртан угрюмо отмолчался.

Но Конан продолжал настаивать:

– Приглядись к ней. Неужели ты действительно считаешь, что та колдовская ночь прошла для нее без последствий? В ней поселился дух, прежде заточенный в пирамиде-гробнице. И что-то я не видел, чтобы этот дух покинул ее тело. Нет, говорю тебе, неведомое существо до сих пор находится внутри Галкарис. Оно управляет ею.

– Я не понимаю тебя, варвар, – сказал Муртан. – Как это оно управляет Галкарис? По-моему, ничего особенного не происходит. Мы просто идем вперед. И Галкарис идет наравне с нами. По той же самой дороге. У нее даже улыбка осталась прежняя.

– Все это до поры, – отозвался киммериец мрачно. – Как только существо решит, что время пришло, оно даст о себе знать. И ты не будешь готов ни к одной из неожиданностей, которые оно тебе преподнесет! Помяни мое слово.

– Как можно быть готовым к неожиданности? – удивился Муртан. – Она на то и неожиданность, что ее не ожидаешь.

– В нашем деле главное – быть начеку, а враг пусть считает, что ты беспечен и что тебя можно захватить врасплох в любой момент, – пояснил Конан. – На этом строятся все хитрости.

– Ты рассуждаешь так, будто Галкарис – наш враг, – рассердился наконец Муртан.

– Она не враг, – прозвучал ответ киммерийца, – но тот, кто в ней поселился, вполне может оказаться нашим врагом.

* * *

Из тростника они вышли на караванную дорогу, ведущую через пески. Однако скоро дорога свернула к Птейону, а путники решили обойти город западнее и оказались в конце концов посреди пустыни.

Здесь еще ощущалась близость обжитых земель: то и дело попадались куски пригодной для растений почвы. Там можно было видеть кустарники и пучки травы, а поблизости – грязноватые пятна среди желтого песка.

Как ни странно, эти скудные островки растительности только прибавляли пустыне уныния, Здесь было тоскливо и однообразно, а колючие кусты и ядовито-зеленые растения с мясистыми листьями вызывали у людей безотчетную тревогу.

Песок под ногами пел при каждом шаге. Там, где не было серых пятен земли, пустыня сияла бледным золотом. На гранях крохотных кристаллов солнце сверкало ослепительным блеском.

– Какое странное место! – сказала Галкарис, оглядываясь по сторонам.

Конан отмолчался. Он не сомневался в том, что в девушке сейчас существуют одновременно две личности: сама Галкарис, милая и доброжелательная, и некое таинственное существо, которое они видели ночью. Поэтому киммериец держался по отношению к Галкарис отчужденно.

Она заметила это.

– Я обидела тебя? – спросила она у киммерийца прямо.

Конан покачал головой.

– Будет лучше, если ты оставишь меня в покое, женщина. Я не расположен сейчас к беседам.

– Как и всегда, впрочем, – прибавил Муртан, деланно смеясь. Он попытался сгладить неприятное впечатление и отчасти ему это удалось. Галкарис удивленно отошла и больше с Конаном не заговаривала.

Во второй половине дня начал собираться ветер. Конан первым заметил на горизонте легкие тучки и указал на них своим спутникам.

– Вот и хорошо, – сказал Муртан беспечно. – А то все жара да жара. Пора бы уж и спрятать это колючее солнце за каким-нибудь облаком.

Он пытался пошутить, но никто из его товарищей не поддержал веселья.

– Непогода в пустыне может обернуться куда большей бедой, чем жара, – заметил Конан. – И это облако мне очень не нравится. Оно приползло сюда вовсе не для того, чтобы мы насладились прохладой, поверь мне. Будет буря.

– Буря? – Галкарис нахмурилась и посмотрела на коня, который шевелил ушами и косил на Конана укоризненным глазом.

Животное явно не одобряло поведения своих хозяев. Оно как будто интересовалось: долго ли люди еще намерены бродить по этим неприятным землям и не собираются ли они найти в конце концов пристойный оазис, где можно было бы напиться и отдохнуть?

– Нам остается только идти вперед, – сказал Муртан. – Может быть, нам повезет, и мы отыщем убежище прежде, чем буря разразится.

Конан скептически огляделся вокруг. Никакого убежища – на много лиг кругом. Только пески. Даже малого кустика не видать.

Они пошли дальше навстречу облаку, молясь всем богам о том, чтобы буря прошла мимо, а если и задела бы их, то только краем.

Но скоро сделалось очевидно, что избежать столкновения со стихией не удастся. Впереди небо почернело, пустыня изменила цвет – теперь она сделалась темной, почти синей, и только изредка пробивавшийся сквозь тучи солнечный луч заставлял песок вспыхивать яркими искрами.

Галкарис невольно воскликнула:

– Как красиво!

Муртан мысленно согласился с ней: несмотря на все опасности, которые сулила надвигающаяся буря, красота пейзажа завораживала. Казалось, боги желали, чтобы перед смертью люди вволю насладились дивными картинами.

Один только Конан остался совершенно равнодушен к чудесам пустыни. Он приметил небольшой овраг – русло пересохшей реки, протекавшей здесь в незапамятные времена.

– Туда! – скомандовал киммериец. – Попробуем спрятаться от бури.

Они направились к оврагу. И вовремя! Буря настигла их неожиданно. Казалось, только что она была далеко – и вот уже песок, поднятый в воздух сильными порывами ветра, бушует вокруг путников. Конь отчаянно ржал и бился. Конан с трудом удерживал перепуганное животное.

Затем целый столб песка навалился на путешественников, и мир в их глазах почернел.

* * *

Галкарис очнулась от того, что кошка быстро вылизывала ее лицо маленьким шершавым языком. Девушка открыла глаза и ахнула. Она лежала посреди совершенно черной пустыни. Ни крупицы золотого, который запомнился ей по предыдущему путешествию. Все вокруг было черным-черно, на зубах скрипело, глаза пощипывало, как бывает, когда в них попадает песок.

Девушка села, потерла щеку. Кошки поблизости она не увидела, но ощущение от прикосновения звериного язычка оставалось. Галкарис могла бы поклясться, что кошка здесь только что была!

Но где же ее спутники? Внезапная паника охватила Галкарис. Она точно знала, что ни Конан, ни Муртан не могли уйти от нее. Они бы ее не бросили. И все же… Где она? Почему рядом никого не оказалось?

Галкарис медленно покачала головой в слабой надежде, что наваждение вот-вот рассеется, и она снова увидит желтые пески и двух мужчин рядом с собой.

Однако все оставалось по-прежнему.

В отчаянии она принялась разгребать песок рядом с собой и вдруг наткнулась на человеческую руку. Рука была вялой, как у мертвеца, но все же в душе Галкарис вспыхнула радость. Это не наваждение! Они действительно попали в бурю и оказались занесены землей. Все сходится.

Быстро разгребая песок, Галкарис освободила лицо человека. Это был киммериец. Казалось, он мертв. Сколько ни трясла его девушка, сколько ни пыталась пробудить в нем искру жизни – все было напрасно: Конан не шевелился и не открывал глаз.

Галкарис приложила ухо к его груди. Еле слышное дыхание донеслось до нее и слабый, замедленный стук сердца. Что бы ни случилось с Конаном, он был жив, а это главное. Галкарис оставила его лежать и принялась разыскивать Муртана.

Муртану, как оказалось, повезло меньше: он не просто был зарыт в песок, на нем сверху лежала лошадь. Галкарис пришлось тяжко. Она освободила животное, тщательно сдула песок с морды коня, особенно с ноздрей и глаз, а затем уже взялась за ноги Муртана, которые торчали из-под лошадиного крупа.

«Как он оказался под лошадью? – недоумевала девушка. – Он ведь не сидел верхом! Вечно его угораздит – он ведь невезучий… Хотя, – возразила она самой себе, – как посмотреть. Любой другой давно бы уже погиб от всех этих неприятностей, а Муртан жив-живехонек, «только наполучал царапин».

Она ухватила своего хозяина за ноги и принялась тянуть изо всех сил, надеясь освободить его из-под тяжелого груза.

«А самое его большое везение – это я», – заключила Галкарис, когда ей наконец удалось извлечь Муртана на поверхность.

Девушка совершенно выбилась из сил. Она едва не плакала от усталости, очищая лицо Муртана от песка и грязи. В углах его глаз она заметила засохшие полоски слез. «Он плакал! – подумала она потрясенно. – Ему было больно и страшно, и он заплакал!» И, пользуясь тем, что оба ее спутника крепко спали и ничего не могли ей сказать, Галкарис наклонилась и осторожно поцеловала Муртана в глаза.

Он вдруг улыбнулся во сне и что-то пробормотал, однако не пробудился.

Девушка уселась рядом и стала ждать.

Что же произошло? Почему они все так крепко спят?

Пески вокруг медленно смещались под порывами ветра, и до слуха девушки постоянно доносился тихий тонкий звук. Пустыня продолжала «петь».

Постепенно сонливость одолевала Галкарис. Ей было лень шевелиться, лень стряхивать с себя песок. Ее спутников опять начало заносить. Ни один из них не проснулся. В конце концов Галкарис обняла Муртана и погрузилась в крепкий сон.

… На сей раз перед ней стояла женщина. Невысокая, плотная, с длинными белыми волосами, в белоснежных одеждах, украшенных перьями… или то были ленты? Женщина хлопала Галкарис по щекам, по рукам и повторяла одно и то же слово на непонятном языке. Девушка не понимала значения этого слова и не смогла бы его повторить. Серия цокающих и свистящих звуков, для слуха Галкарис абсолютно лишенных смысла.

Но это слово обладало неким значением, чрезвычайно важным, иначе женщина не стала бы твердить его столь упорно. Наверное, то было какое-то заклинание.

Галкарис вскрикнула – ее тело вдруг пронзила судорога – и открыла глаза.

Пустыня опять изменила цвет. Теперь она сделалась багрово-красной.

– Что происходит? – смятенно вскрикнула Галкарис.

Ни следа таинственной женщины рядом она не увидела. Конан, Муртан и лошадь по-прежнему спали, наполовину занесенные песком. И снова Галкарис трудилась, освобождая их ноздри от земли и грязи.

Неожиданно она поняла, что пыталась сказать ей женщина. Это пришло как озарение, без всяких раздумий и попыток осознать случившееся. У Галкарис как будто открылись глаза, и она стала видеть то, чего прежде не замечала.

Пустыня была живой. Она представляла собой некое одушевленное существо, наделенное разумом и судьбой. И это существо было весьма недобрым. Оно ненавидело людей и всякую плоть. Оно поглощало воду и испаряло ее без остатка. Только сухое, мертвое, рассыпающееся в прах – только такое было приемлемо для существа.

«Пески Погибели! – думала Галкарис. – Так вот что это означает!»

– Нет, – прозвучал голос в ее голове, – ты неправильно поняла. Это вовсе не те Пески Погибели, где находится храм богини-кошки. Не те Пески Погибели. Это – Сонная Пустыня, место смертельного сна. Она простирается на несколько лиг перед отрогами гор. Вам нужно лишь приблизиться к горам, и опасность отойдет в сторону. Но для этого ты должна…

Голос замолчал.

Галкарис сама понимала, что ей предстоит трудная работа. Может быть, невыполнимая. Она должна вытащить своих спутников отсюда, иначе они так и не проснутся, и пески погребут их под собой.

Она решила начать с Конана. Некоторое время она была занята тем, что освобождала лицо киммерийца от песка и пыли. Она даже смочила платок и протерла его ноздри, чтобы ни одной песчинки там не оказалось, а затем проделала то же с его губами.

«Если не сработает, то мне придется тащить его на себе, – подумала девушка. – Я не справлюсь. Л если сработает… Он поможет. Но как я могу быть уверена?»

В ожидании, пока Конан очнется, Галкарис проделала ту же операцию с конем. Может быть, животное менее чувствительно к здешней магии. Лошадь может пригодиться. Только бы встала на ноги! Галкарис как-нибудь изловчится и взгромоздит бесчувственного Муртана в седло. Она увезет его в горы, где он очнется и будет в безопасности, а сама вернется за Конаном.

И тут киммериец пошевелился. Галкарис испытала такое облегчение, что едва не расплакалась. Она прикусила губу, глядя, как Конан открывает глаза, чихает и, ругаясь, растирает себе онемевшие руки и ноги.

Наконец из горла девушки вырвался сдавленный смех, больше похожий на рыдание.

– Что это с тобой? – буркнул киммериец.

Кажется, он проснулся в очень плохом настроении. Очевидно, потому, что попал в глупое положение, к тому же на глазах у молодой девушки.

– Я счастлива тебя видеть! – не подумав, Галкарис ответила первое, что пришло ей на ум.

– Не могу сказать о себе того же, – проворчал Конан и осмотрелся по сторонам. Наконец его взгляд остановился на девушке: – Тебе не кажется, что пустыня как-то изменилась?

– Песок стал красным, – ответила она. – И еще… все спят. Кроме меня.

– И меня, – добавил Конан, вставая. – Впрочем, может быть, ты мне снишься?

– Нет, это не сон. Я уже думала об этом, – произнесла Галкарис. – Все происходит наяву.

– Ты уверена?

– Да.

– Откуда такая уверенность? – продолжал допытываться Конан.

– Потому что когда я сплю, то приходит она, – ответила девушка.

– Кто?

– Она. Богиня. Кошка. Иногда в образе белой кошки, иногда – в образе женщины в белых одеждах. Она всегда разная, но я узнаю ее в любом обличье. Как будто она знакома мне тысячу лет.

– Или как будто она – это ты, – добавил Конан вполголоса, внимательно рассматривая Галкарис.

Девушка немного смутилась.

– Вокруг нет никаких следов, и все-таки она здесь побывала, – добавила Галкарис негромко. – Она и разбудила меня. Она спасла мне жизнь.

Внезапно заржала и стала биться на песке лошадь. Разговор оборвался. Конан помог животному подняться на ноги и успокоил его, лаская дрожащие лошадиные ноздри. Но все равно лошадь продолжала фыркать и время от времени норовила взбрыкнуть. Конан потратил немало усилий на то, чтобы животное снова сделалось послушным и спокойным.

Галкарис все это время пыталась сообразить, что еще она забыла. Она рассеянно смотрела то на песок у себя под ногами, то на Конана с конем, то на горы, уже видневшиеся на горизонте.

– Что с тобой? – спросил киммериец, заметив, наконец, ее растерянность. – Тебя что-то беспокоит?

– Да, – промолвила девушка, – но я никак не могу понять, что именно. Я что-то упустила. Забыла.

– Что ты забыла? – нетерпеливо осведомился Конан.

– Если бы я знала, то я бы это не забыла! – воскликнула девушка с досадой. – В том-то все и дело! Я забыла. Какая-то важная вещь. Очень важная.

– Не такая уж важная, если она вылетела у тебя из головы.

– Нет, нет, она ужасно важная.

Они препирались, чувствуя, что спор давно и безнадежно зашел в тупик и оттого раздражаясь все больше и больше. Затем Конан сел на коня и поскакал в сторону гор. Галкарис смотрела ему вслед. Он стал совершенно чужим и непонятным. Он даже кричал что-то на языке, который оставался для Галкарис абсолютно пустым звуком.

Пустыня вокруг нее пела, и ее речь была для девушки куда более внятной.

– Ты забыла, забыла, – монотонно твердила ей пустыня, – твоя голова пуста, твоя жизнь уже рассыпалась…

Галкарис рывком села и встряхнула головой. С ее волос и одежды посыпался золотой песок. Девушка щурясь посмотрела на солнце: высоко в небе пылал раскаленный шар. Галкарис не могла определить по положению светила, сколько прошло времени. Ей казалось, что минуло не более мгновения… Но, может быть, уже наступил новый день? Или Галкарис проспала вечность?

Прохладные руки легли на ее виски – кто-то подошел сзади и коснулся головы девушки. Она улыбнулась, заранее зная, кого увидит.

Женщина в белых одеждах стояла за ее спиной. Лицо женщины было прекрасным. Длинные зеленые глаза с вертикальными зрачками внимательно смотрели на Галкарис. Нежные губы шевельнулись. Женщина облизала их розовым язычком и проговорила очень тихо:

– Теперь пески улеглись. Разбуди мужчин.

Она обняла Галкарис еще крепче – и пропала. Девушке показалось, что видение не исчезло, а растворилось у нее внутри.

Оно как будто вошло в нее бесплотным духом и упокоилось прямо в ее сердце.

Галкарис наклонилась над Конаном и растолкала его, а когда киммериец распахнул свои яростные синие глаза, сказала:

– Муртан. Я забыла о Муртане.

– Что? – отрывисто бросил киммериец и вдруг вскочил. – Где мы?

– Была буря, потом нас занесло песком, – объяснила Галкарис, чувствуя, что голос ее звучит фальшиво. – Нужно найти Муртана. И откопать коня.

Конан взялся за работу. Все происходило совершенно как в первом сне Галкарис: сперва на свет явился конь, засыпанный песком, и Конан принялся сдувать песок с ноздрей и глаз животного. Затем под крупом коня обнаружились ноги Муртана, и Конан с усилием выволок зингарца наружу.

– Странные вещи здесь творятся, – проворчал киммериец, встряхивая Муртана, чтобы тот наконец очнулся. – Меня замучили сновидения. Пустыня изменила цвет. Была черной, потом красной… И горы как будто приблизились. Их ведь раньше не было видно?

Муртан чихнул, заворочался, застонал и наконец пробудился.

– Галкарис! – воскликнул он, протягивая к девушке руки и хватая ее за волосы. – Ты не ушла! Ты вспомнила обо мне!

– Что случилось? – спросила она. Галкарис наклонилась к Муртану и подставила ухо его губам, чтобы он мог ответить ей тихо, если пожелает.

– Ты бросила меня спать в песках, – ответил Муртан с печалью. – Ты ушла, и Конан ускакал на коне навстречу горам. А я так и остался лежать здесь, погребенный под толщами земли. Красный песок затекал в мои глаза, черный песок забил мои ноздри, но я не мог ни заснуть, ни проснуться, и все глубже погружался в магию.

– Это и была магия! – сказал Конан. От чуткого слуха киммерийца не ускользнуло ни одно слово. – Всех нас околдовала пустыня. Очевидно, здешний песок смертелен для путников. Всякий, кто вдохнет его, засыпает здесь навеки и видит очень тревожные сны. Что не удивительно, учитывая обстоятельства.

– Но ведь прежде мы шли спокойно, и ничего с нами не случалось, – возразила Галкарис.

Конан повернулся к ней и несколько мгновений рассматривал девушку в упор.

– Да, с нами ничего не случалось, пока не подул ветер, – медленно, задумчиво отозвался он. – Но ветер все изменил. Ветер заставил нас дышать песком. Мы – если можно так выразиться – наглотались колдовства. Древнего колдовства, которое жило в этой пустыне много веков.

– Но почему же, в таком случае, я не заснула? – продолжала настаивать Галкарис. – Как ты можешь это объяснить?

– Я? – Конан пожал плечами. – Я никак не намерен объяснять этого. Ты оказалась недоступна для этой магии, потому что еще раньше оказалась во власти совершенно другого колдовства. В тебе живет чей-то дух, и в этом я уверен больше, чем когда-либо. Некое существо завладело твоим телом, Галкарис. И в планы этого существа совершенно не входит твоя гибель. Ты нужна ему живая – до поры. Ты должна доставить ослабевший дух туда, куда ему требуется. Поэтому «оно» и оберегает тебя.