355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дороти Сэйерс » Пять красных селедок. Девять погребальных ударов » Текст книги (страница 6)
Пять красных селедок. Девять погребальных ударов
  • Текст добавлен: 13 апреля 2020, 00:31

Текст книги "Пять красных селедок. Девять погребальных ударов"


Автор книги: Дороти Сэйерс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– А вот Фергюсон… Одинокое дерево, его отражение в воде, размытая голубая даль… Все в голубых тонах. И еще груда камней, чтобы выдержать композицию. А это Фаррен: вид на крыши Керкубри с непременным постом у заставы. Все это выглядит как Ноев ковчег, построенный из детских кубиков: киноварь, неаполитанский желтый, ультрамарин – изощренная наивность и никаких наклонных теней. Или Уотерс с его заявлением, что «ни один из этих шарлатанов не умеет рисовать по-настоящему», и изображением каменоломни с высоты птичьего полета, с тщательно прорисованными выступами, а также лошадь и повозка, бесчеловечно изображенные в перспективе. А все для того, чтобы доказать степень своего мастерства. Видит бог… – Грэм плеснул на стойку немного пива и вытер ее потрепанным рукавом. – …все они обладают даром, которого напрочь лишен я. Уникальностью стиля. И от этого мне еще печальнее. Они абсолютно искренни в отличие от меня. Вот в чем разница. Говорю вам, Уимзи, половина этих чертовых портретов, за которые мне платят люди, не более чем карикатуры. Только полные идиоты этого не понимают. А если бы понимали, то скорее умерли бы, чем подписали чек.

Уимзи рассмеялся. Если Грэм хотел выиграть время, то ему это удалось. А если он пытался отвести от себя подозрения, выставляя напоказ собственный дар подражания, то вряд ли можно было бы сделать это с еще большей беззаботностью и прямотой. Объяснение собственной осведомленности тоже звучит правдоподобно. Кэмпбелл вполне мог поведать о своих намерениях Грэму или кому-либо еще.

Констебль начал проявлять нетерпение.

– По долгу службы… – снова забормотал он.

Но Грэм перебил его:

– О! Да этот малый что тот бульдог: если уж вцепился во что-нибудь, то не отпустит.

– Да уж, – кивнул Уимзи. – Вроде святого Гангольфа[8]8
  Святой Гангольф – крупный землевладелец, живший в Бургундии в 8 в. Имел много добродетелей, помогал малоимущим. Был убит любовником своей жены.


[Закрыть]
. Все кричали: «Боже правый! Какое упрямство!» Дело плохо, приятель. Он вознамерился получить ответы на свои вопросы и не отступится.

– Бедолага, – протянул Грэм. – Мало ли, чего вам хочется, как говаривали нянюшки в старые добрые времена, когда еще никто не слышал о Марии Монтессори[9]9
  Мария Монтессори (1872–1952) – итальянский врач и педагог. Создала педагогическую систему, основанную на идее свободного воспитания.


[Закрыть]
. Меня не было в Миннохе. А где я находился, не ваше дело.

– Ладно, сэр, – кивнул констебль.

Разрываясь между необходимостью допросить подозреваемого, следуя установленным правилам, собственным нежеланием верить в то, что мистер Грэм способен на дурной поступок, и стремлением с пользой для дела выполнить возложенную на него задачу, полицейский оказался в весьма затруднительном положении.

– Ступайте своей дорогой, приятель, – добродушно произнес Грэм. – Вы лишь понапрасну теряете время. Одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять: я и мухи не обижу. А убийца заметает следы, пока мы тут с вами обмениваемся дружескими шутками за кружечкой пива.

– Насколько я понял, – упрямо гнул свою линию констебль, – вы категорически отказываетесь сообщить мне, где находились в понедельник вечером.

– Да сколько же можно! – вскричал Грэм. – Мы в этой стране действуем медленно, да верно. Я отказываюсь категорически, абсолютно, целиком и полностью. Сделайте себе пометку на случай, если забудете.

Констебль так и поступил, причем отнесся к совету весьма серьезно.

– Что ж, хорошо, – произнес он. – Мне придется доложить об этом начальству.

– И это правильно, – кивнул Грэм. – Я сам поговорю с вашим начальником.

Констебль с сомнением покачал головой и неохотно отошел от барной стойки.

– Господи, – вздохнул Грэм. – Мне даже стыдно над ним подтрунивать. Еще по одной, Уимзи?

Его светлость отказался, и тогда Джок Грэм резко вскочил со своего места, заявив, что ему непременно надо взглянуть, как обстоят дела у него в студии. Хозяин гостиницы «Энвос» проводил его взглядом.

– Интересно, что за этим кроется? – поинтересовался Уимзи.

– Да что угодно, – ответил хозяин. – Он истинный джентльмен, наш Грэм. И к тому же дамский угодник.

– Да, – согласился Уимзи. – Кстати, это напомнило мне о том, Джо, что я припас для вас новый лимерик[10]10
  Короткое юмористическое стихотворение из пяти строк, в котором обыгрывается бессмыслица.


[Закрыть]
.

– Правда? – Хозяин гостиницы осторожно закрывал дверь, отделявшую бар от зала.

Поделившись лимериком, Уимзи покинул гостиницу и сосредоточился на делах. Миссис Грин, поденщица для домашней работы, жила в своем доме неподалеку. Она как раз пекла пресные лепешки, когда в ее дверь постучался лорд Уимзи, но тотчас же отряхнула руки, уложила лепешки на противень и с готовностью дала согласие поговорить о внезапной смерти своего нанимателя.

Миссис Грин говорила на крайне трудном для понимания шотландском и ужасно волновалась, но, повторив свои вопросы по несколько раз, Уимзи наконец смог понять ответы на них.

– Мистер Кэмпбелл съел что-нибудь на завтрак, перед тем как уйти из дома в понедельник утром?

Миссис Грин сообщила, что он поел. Она поняла это по остаткам бекона и яиц на столе и чашке из-под чая. К тому же по сравнению с предыдущим вечером явно уменьшились запасы хлеба и масла. А еще Кэмпбелл отрезал несколько кусков ветчины.

– Это был обычный завтрак мистера Кэмпбелла?

Да, он каждый день исправно съедал свою порцию яичницы с беконом. Насколько могла судить миссис Грин, в то злополучное утро он съел два яйца и пару ломтиков бекона.

– Завтракал ли в то утро мистер Фергюсон?

Да, мистер Фергюсон позавтракал копченой рыбой и выпил чашку кофе. Миссис Грин лично принесла ему в субботу пару рыбин. Одну он съел в воскресенье, а второй позавтракал в понедельник. Женщина не заметила ничего необычного ни в одном из домов. Это она и сказала навестившему ее полицейскому.

Возвращаясь в Керкубри, Уимзи размышлял об услышанном. Заключение доктора делало эту пару яиц и такое же количество ломтей бекона весьма подозрительным обстоятельством. Кто-то завтракал в доме Кэмпбелла. Скорее всего Фергюсон. Но если он не заходил в дом соседа, то вполне мог видеть посетителя. Жаль, что Фергюсон уехал в Глазго.

Что же касается Грэма, то он вряд ли ездил на озеро Трул. Его молчание можно объяснить дюжиной различных причин. И наиболее вероятная из них – женщина. В интересах Грэма неплохо было бы узнать, нет ли у него подруги в здешних местах. А может, он просто обнаружил какую-нибудь никому не известную речушку, полную форели, и не хочет ни с кем делиться. Или вел себя так, чтобы досадить полицейскому. Несмотря на всю свою эксцентричность, Грэм никогда не терял головы и был начеку. Однако здесь, в сельской глубинке, где все друг друга знают, передвижения человека трудно сохранить в секрете. Кто-нибудь наверняка видел Грэма и подтвердит это, если, конечно, захочет говорить. Но это сомнительно, как и все остальное в данном деле, поскольку местные жители мастера хранить многозначительное молчание.

Уимзи заехал к сэру Максвеллу Джеймисону, чтобы доложить новости о яйцах и беконе, но тот встретил слова его светлости лишь сухим «угу». Сообщений от Дэлзиела пока не поступало, поэтому лорд Питер отправился домой, заглянув предварительно к Уотерсу, желая убедиться, что тот еще не вернулся.

Бантер встретил его с привычной вежливостью, однако сэру Питеру показалось, будто преданного слугу что-то гнетет. Выяснилось, что тот сделал весьма неприятное открытие. Шотландцы настолько утратили чувство такта и меры, что называют тарелку блюдом – очевидно для того, чтобы намеренно сбить с толку иностранцев и заставить их чувствовать себя слонами в посудной лавке.

Уимзи посочувствовал Бантеру и, чтобы отвлечь его от оскорбляющих достоинство мыслей, поведал о своей встрече с Джоком Грэмом.

– В самом деле, милорд? Меня уже уведомили о появлении мистера Грэма. Насколько я понял, ночь понедельника он провел в Критауне.

– Вот как? Но откуда вам это известно?

– После разговора с молодым человеком из посудной лавки, милорд, я ненадолго заглянул в «Герб Макклеллана». Не в сам бар, где всегда толпится народ, а в приватный зал, расположенный за стеной. Там-то я случайно и услышал, как какие-то люди говорили о мистере Грэме.

– Что за люди, Бантер?

– Неряшливо одетые, милорд. Я предположил, что они как-то связаны с торговлей рыбой.

– Больше они ничего не сказали?

– Нет, милорд. К сожалению, один из них заметил меня, и они сразу замолчали.

– Вы знаете, кто они такие?

– Я попытался выяснить это у хозяина заведения, но он лишь ответил, что это парни из порта.

– А вы ожидали чего-то другого? Вы кого-нибудь разглядели?

– Только того, кто посмотрел в мою сторону. Да и то пару секунд. Остальные стояли спиной к двери, когда я вошел, милорд. А мне не хотелось выказывать излишнего любопытства.

– Так… Критаун располагается по дороге в Ньютон-Стюарт, но до Минноха оттуда очень далеко. Незнакомцы не называли время, когда они видели мистера Грэма?

– Нет, милорд, но, судя по тому, что они упоминали о количестве выпитого им спиртного, я заключил, что это было незадолго до закрытия заведения.

– Ага! – воскликнул его светлость. – Это можно выяснить, если навести справки в пабах Критауна. Прекрасно, Бантер. Полагаю, мне необходимо немного проветриться и привести мысли в порядок за партией в гольф. А в половине восьмого я с удовольствием поужинаю бифштексом и жареным картофелем.

– Хорошо, милорд.

Уимзи сыграл обещанную партию в гольф с мэром, однако удовлетворения не получил, хотя и выиграл со счетом 5:3. Из этого проигрыша Уимзи сделал вывод, что у мэра не совсем спокойно на душе, однако вызвать его на разговор о Кэмпбелле не удалось. Мэр посчитал произошедшее несчастным случаем и предположил, что все выяснится не так скоро, как хотелось бы. После такого заявления он сменил тему и принялся рассуждать о соревнованиях по метанию колец в Гейтхаусе, недавней регате в Керкубри, скудных уловах лосося, зверствах браконьеров в устье реки и проблемах загрязнения прибрежных вод.

В половине десятого, покончив с бифштексом и ревеневым пирогом, Уимзи дремал над старым номером «Вестника Галловея» и был разбужен стуком каблуков по булыжной мостовой. Не успел он подняться со своего места и выглянуть в окно, как раздался стук в дверь и веселый женский голос поинтересовался:

– Можно нам войти?

Мисс Селби и мисс Кохран жили в соседних домах, частенько приходили друг к другу на чай и купались на песчаных пляжах реки Дун. Высокая, смуглая и немного угловатая мисс Селби обладала какой-то своеобразной бескомпромиссной красотой. Она писала маслом симпатичные, насыщенные и такие же, как она сама, угловатые, портреты. В волосах полненькой и смешливой мисс Кохран кое-где поблескивала седина. Она трудилась иллюстратором в журнале и предпочитала работать карандашом и акварелью. Дамы нравились Уимзи, поскольку были весьма неглупы. И его светлость нравился им по этой же самой причине. А еще их весьма забавлял его верный слуга Бантер. Бедняга испытывал почти физические страдания, когда видел, как они самостоятельно готовят себе обед или вешают на окна занавески. Бросая на дам укоризненные взгляды, он приходил им на помощь. Брал из их рук молоток и гвозди, произнося вежливое «позвольте мне, мисс», и любезно предлагал присмотреть за рагу или запеканками в их отсутствие. В качестве благодарности за помощь Бантера вознаграждали свежими овощами или цветами из собственного сада. И он принимал дары с неизменно вежливым «благодарю вас, мисс: его светлость будет очень признателен». Пока Уимзи приветствовал гостей, возникший в гостиной и воспользовавшийся паузой в разговоре Бантер поинтересовался, не хотят ли дамы отужинать после долгой дороги.

Гостьи ответили, что сыты, хотя дальнейшие расспросы показали, что после вечернего чая у них не было во рту ни крошки, если не считать нескольких сэндвичей, съеденных в поезде. Уимзи тотчас приказал подать омлет, бутылку кларета и остатки ревеневого пирога, а когда Бантер удалился, чтобы исполнить приказ, произнес:

– Ну что я могу сказать! Самое любопытное вы пропустили.

– То же самое нам заявили на станции, – кивнула мисс Кохран. – Так что же произошло? Неужели мистер Кэмпбелл действительно мертв?

– Истинная правда. Его обнаружили в реке…

– Но нам сказали, что он был убит, – вставила мисс Селби.

– Что ж, и это тоже правда.

– Господи! – воскликнула мисс Селби.

– А что говорит полиция насчет того, кто это сделал? – спросила мисс Кохран.

– О личности убийцы пока ничего не известно, – ответил Уимзи. – Однако есть предположение, что преступление было тщательно спланировано.

– Неужели? – изумилась мисс Кохран.

– На это указывают детали. К тому же у покойного ничего не украли. Ну и еще кое-какие обстоятельства.

– В общем, вы знаете гораздо больше, чем можете нам рассказать. Хорошо, что у нас есть алиби, правда, Маргарет? Мы находились в Глазго со вчерашнего утра. Ведь несчастье случилось во вторник?

– Похоже, что так, – кивнул Уимзи. – Но чтобы удостовериться, полиция проверяет местонахождение всех с вечера понедельника.

– Кого это всех?

– Ну, людей, которые были знакомы с Кэмпбеллом.

– Вам прекрасно известно, что в понедельник вечером мы были здесь, поскольку пожелали вам спокойной ночи. Мы отбыли в Глазго на поезде, отправлением в восемь сорок пять, и у нас есть свидетели, способные подтвердить, что мы действительно отсутствовали до сего момента. Нам ничто не грозит. К тому же потребовался бы кто-то посильнее меня или Мэри, чтобы справиться с мистером Кэмпбеллом. Какое облегчение, что наших имен не окажется в списке подозреваемых!

– Верно, вас обеих, как и Уотерса, ни в чем не подозревают.

– Где же находился мистер Уотерс?

– Разве не с вами?

– С нами?

Дамы переглянулись, а Уимзи продолжил:

– Прошу прощения, но миссис Дуингс, квартирная хозяйка, сообщила мне, что Уотерс уехал в Глазго вместе с вами.

– Она, наверное, что-то перепутала. В воскресенье вечером у Боба Андерсона он сказал, что, возможно, мы встретимся с ним в Глазго. Но этого не случилось, и мы решили, что Уотерс передумал. В любом случае мы и не ждали встречи с ним, правда, Мэри?

– Нет, не ждали. Но разве Уотерс не в городе, лорд Питер?

– Если честно, то нет.

– Но ведь где-то же он сейчас находится.

– Естественно, – кивнул Уимзи. – Мне доподлинно известно, что Уотерс ушел из дома вчера в восемь тридцать утра, сообщив квартирной хозяйке, что отправляется в Глазго. Ну или он хотел, чтобы у окружающих сложилось именно такое впечатление.

– На станции его не было, – заявила мисс Селби. – И на выставке на следующий день мы его тоже не видели. Возможно, у него возникли дела поважнее.

Уимзи почесал затылок.

– Я должен поговорить с этой женщиной еще раз, – произнес он. – Наверное, я неправильно истолковал ее слова. Хотя все это чрезвычайно странно. Зачем Уотерсу вставать ни свет ни заря и уходить из дому, если он не собирался ехать в Глазго? Особенно если…

– Что? – спросила мисс Кохран.

– Ну, я просто не ожидал подобного поворота событий, – ушел от прямого ответа Уимзи. – Накануне вечером Уотерс был немного навеселе, и, как показывает практика, после такого его сложно вытащить из постели. Странная история. Однако, чтобы все выяснить, нам придется ждать его возвращения.

– «Нам»? – переспросила мисс Селби.

– Я имел в виду полицию.

– А, я поняла: вы помогаете полиции! – воскликнула мисс Кохран. – Я забыла, что вы снискали репутацию Шерлока Холмса. Жаль, что мы не сумели вам помочь. Вам лучше поговорить с мистером Фергюсоном. Вероятно, он встретил мистера Уотерса в Глазго.

– Значит, Фергюсон тоже там находился?

Уимзи постарался придать своему вопросу беззаботности, однако не обманул бдительную мисс Кохран, тотчас же бросившую на него многозначительный взгляд.

– Да, он там был. Уверена, мы сможем назвать вам точное время встречи с ним. – Чем больше мисс Кохран волновалась, тем отчетливее проступал в ее речи шотландский акцент. Она топнула ногами и подалась вперед, опершись руками о колени, словно рабочий в трамвае, готовый отстаивать свою точку зрения. – Наш поезд прибыл на конечную станцию в четырнадцать шестнадцать. Не слишком удобный поезд. Останавливался на каждой станции. Нам следовало подождать и сесть в Дамфрисе на поезд, отправлявшийся в тринадцать сорок шесть, но хотелось увидеться с сестрой Маргарет Кэтлин и ее мужем, ведь они уезжали в Англию. Они прибыли на станцию, чтобы встретиться с нами. Вместе мы отправились в отель, где пообедали, поскольку ничего не ели с восьми часов утра. В поезде еды не подавали. В отеле можно было спокойно поговорить. Не хуже, чем в любом другом месте. После этого мы проводили Кэтлин с мужем и немного поспорили относительно того, что следует сделать дальше: сразу отправиться к моей кузине, у которой мы намеревались остановиться, или же сначала посетить выставку. Я сказала, что уже слишком поздно, чтобы предпринимать поход на выставку, но Маргарет предложила посмотреть на расположение полотен, чтобы на следующий день разглядеть каждое более внимательно. Я согласилась, что это разумно. Мы сели в трамвай и примерно в половине пятого или чуть раньше уже были на выставке. В первом же зале мы столкнулись с мистером Фергюсоном, направлявшимся к выходу. Конечно, мы остановились, чтобы немного поболтать. Мистер Фергюсон сообщил, что обошел всю экспозицию, но собирается проделать это еще раз на следующий день, и он прошелся по залам вместе с нами.

Уимзи, изо всех сил старавшийся удержать в голове расписание поездов и поспешно высчитывавший время отправления и прибытия, прервал рассказ мисс Кохран:

– Мистер Фергюсон действительно осмотрел всю экспозицию?

– Да. Он рассказал нам о расположении картин и упомянул о тех, что понравились ему больше других. Мистер Фергюсон прибыл в Глазго тем же поездом, что и мы. Только наверняка сразу отправился на выставку.

– Поезд в четырнадцать шестнадцать. Да, конечно. Он сел на него в Дамфрисе. Он останавливается там в одиннадцать двадцать две, не так ли? Вы видели мистера Фергюсона на платформе?

– Нет. Но это вовсе не означает, что его там не было. Ведь он путешествовал в вагоне для курящих. Мы же предпочли старый добрый дамский вагон, поскольку не любим курить в замкнутых пространствах. В любом случае мистер Фергюсон видел нас в Глазго, хотя мы его не заметили. При встрече он так нам и сказал: «Я видел вас на станции, а вы меня – нет. Это Кэтлин и ее муж были с вами?» После этого сообщил, что приехал тем же поездом.

– Отлично, – кивнул Уимзи. – Что ж, теперь, пожалуй, нам надо навестить Фергюсона. Вернее, не нам, а полиции.

Мисс Кохран покачала головой:

– Вам меня не обмануть. Вас выдают глаза. И, если честно, мне кажется, что вы и есть убийца.

– Нет, – возразил он. – Вот этого преступления я как раз и не смог бы совершить. По той простой причине, что не умею рисовать.

Гоуэн

Инспектор Макферсон из Керкубри был из тех старательных и лишенных воображения людей, для которых ни одна версия не является надуманной и непременно должна быть включена в расследование. Он любил вещественные доказательства и не принимал в расчет такие банальные заключения, как невозможность совершения того или иного деяния с точки зрения психологии. Начальник полиции представил ему обстоятельства смерти Кэмпбелла, и Макферсон понял, что они указывают на виновность кого-либо из художников. Эти обстоятельства ему понравились. И медицинское заключение тоже: четкое, веское, содержательное описание трупного окоченения и состояния пищеварительного тракта покойного. Созерцание расписания поездов тоже доставило инспектору удовольствие. Ведь все эти цифры можно было занести в таблицу и тщательно проверить. Факты же, касающиеся обнаруженной на мольберте картины, привели Макферсона в уныние. Речь шла о предмете, в котором он совершенно не разбирался, но был готов положиться на опыт эксперта. Макферсон, например, не стеснялся выслушать мнение своего кузена Тома относительно электричества и посоветоваться с сестрой Элисон в том, что касалось женского белья. В общем, инспектор был готов принять на веру факт, что джентльмен вроде Питера Уимзи вполне способен разбираться в живописи и технике письма различных художников.

Макферсон предположил, что все местные живописцы вполне годятся на роль подозреваемого независимо от того, насколько они богаты, уважаемы и мягкосердечны. Для него не имело значения, ссорились ли они с покойным Кэмпбеллом или нет. Керкубри являлся вверенной ему территорией, поэтому он считал своим долгом собрать разнообразную информацию о проживающих здесь художниках обоих полов и проверить у них наличие алиби – неважно, молодые они или старые, добродетельные или не очень. Действовал инспектор добросовестно, не сделав исключения ни для прикованного к постели Маркуса Макдональда, ни для лишь недавно поселившейся в Керкубри Хелен Чемберс, ни для девяностодвухлетнего старика Джона Питерсона, ни для Уолтера Фленагана, вернувшегося с войны с протезом вместо ноги. Макферсон отметил отсутствие Уотерса и Фаррена, однако не сделал из этого факта таких умозаключений, как лорд Питер. После обеда он объявился на крыльце мистера Гоуэна с блокнотом в руке и печатью добродетели на лице. Инспектор Макферсон оставил мистера Гоуэна напоследок, поскольку опасался навлечь на свою голову неприятности. Всем было известно, что утром Гоуэн работает и не терпит вторжения в личную жизнь до обеда.

Дверь отворил типичный английский дворецкий и коротко ответил на вопрос инспектора:

– Мистера Гоуэна нет дома.

Инспектор пояснил, что пришел по официальному делу, и еще раз попросил аудиенции у хозяина дома, однако дворецкий высокомерно повторил:

– Мистера Гоуэна нет.

Тогда Макферсон поинтересовался, когда мистера Гоуэна можно застать. И дворецкий снизошел до объяснения:

– Мистер Гоуэн уехал.

Для шотландца этот глагол имеет несколько иное значение, нежели для англичанина, поэтому инспектор спросил, вернется ли мистер Гоуэн к вечеру. Вынужденный прояснить ситуацию, дворецкий невозмутимо произнес:

– Мистер Гоуэн уехал в Лондон.

– Вот как? – Инспектор мысленно обругал себя за то, что так долго откладывал визит в этот дом. – Когда это случилось?

Дворецкий счел этот допрос в высшей степени неприличным, но тем не менее ответил:

– Мистер Гоуэн уехал в Лондон в понедельник вечером.

Инспектор изумленно посмотрел на дворецкого:

– В котором часу?

Судя по всему, в душе вышколенного слуги происходила внутренняя борьба, и все же он сумел сохранить самообладание:

– Мистер Гоуэн сел на поезд, отправлявшийся в восемь сорок пять из Дамфриса.

Инспектор задумался. Если это правда, то Гоуэна можно исключить из списка подозреваемых, но прежде необходимо проверить информацию.

– Я все-таки войду, – сказал он.

Дворецкий мгновение колебался, однако, заметив, что за этой беседой с интересом наблюдают соседи, милостиво отошел в сторону и впустил посетителя в красиво декорированный деревянными панелями холл.

– Я расследую обстоятельства смерти мистера Кэмпбелла, – пояснил инспектор.

Дворецкий молча кивнул.

– Должен заметить, у нас появились веские основания полагать, что вышеозначенный джентльмен был убит.

– Я понимаю.

– В таком случае вы наверняка понимаете, что для нас важно поговорить со всеми, кто видел мистера Кэмпбелла незадолго до смерти.

– Разумеется.

– К тому же нам необходимо знать, где находился каждый в то время, когда произошло преступление.

– Естественно.

– Я не сомневаюсь, – продолжил гнуть свою линию инспектор, – что если бы мистер Гоуэн был дома, то, несомненно, оказал бы нам любую посильную помощь.

Дворецкий выразил уверенность в том, что его хозяин был бы просто счастлив сделать это. Макферсон раскрыл свой блокнот.

– Ваше имя Хэлкок, не так ли? – спросил он.

– Элкок, – с упреком произнес дворецкий.

– «Ха», «э» и два «эль»?

– В моей фамилии нет буквы «ха», молодой человек. Первая буква «э» и только одно «эль».

– А теперь, мистер Элкок, – это лишь формальность, вы же понимаете, – скажите, в котором часу мистер Гоуэн уехал из Керкубри в понедельник вечером.

– Примерно в начале девятого.

– Кто повез его на станцию?

– Хаммонд, водитель.

– Аммонд?

– Хаммонд. Его имя Альберт Хаммонд. Имя начинается с буквы «а».

– Прошу прощения.

– Ничего страшного. Наверное, вы захотите с ним поговорить?

– Непременно, – ответил инспектор. – А вы не знаете, видел ли мистер Гоуэн мистера Кэмпбелла в понедельник?

– Нет.

– Мистер Гоуэн дружил с мистером Кэмпбеллом?

– Не могу сказать наверняка.

– Не заходил мистер Кэмпбелл недавно к вашему хозяину?

– Насколько мне известно, мистер Кэмпбелл никогда не навещал мистера Гоуэна.

– Неужели? – Инспектору не хуже Элкока было известно, что Гоуэн держится в стороне от остального артистического сообщества. Он редко приглашал к себе гостей. Разве что иногда играл с избранными в бридж. И все же инспектор Макферсон считал себя обязанным задать эти вопросы официально.

– Я просто хотел уточнить имена знакомых мистера Кэмпбелла. Не могли бы вы сказать мне, чем занимался в понедельник мистер Гоуэн?

– Согласно своей привычке мистер Гоуэн поднялся в девять часов утра и позавтракал в девять тридцать. Затем он немного прогулялся по саду и опять же согласно привычке отправился в студию. Я подал обед в привычное время – в тринадцать тридцать. После обеда мистер Гоуэн опять рисовал вплоть до шестнадцати часов. Затем я подал чай в библиотеку.

– А дальше?

– После чая он выехал на прогулку на своем двухместном автомобиле.

– За рулем был Хаммонд?

– Нет. Выезжая куда-нибудь на этом автомобиле, мистер Гоуэн предпочитает самостоятельно садиться за руль.

– Вот как? Куда же он направился?

– Не могу сказать наверняка.

– Что ж, хорошо. Когда мистер Гоуэн вернулся?

– Около семи часов вечера.

– А что потом?

– Мистер Гоуэн объявил о своем решении отправиться в город.

– А раньше он что-нибудь говорил о своем намерении?

– Нет. Мистер Гоуэн имеет привычку время от времени ездить в город.

– И не предупреждает об этом?

Дворецкий кивнул.

– Это никогда не казалось вам странным?

– Нет.

– Он поел перед отъездом?

– Нет. Мистер Гоуэн собирался поужинать в поезде.

– В поезде? Вы сказали, он уехал из Дамфриса в восемь сорок пять?

– Да, так я понял из его слов.

– Но послушайте, разве вы не знаете, что поезд, отправлявшийся из Дамфриса в восемь сорок пять, не имеет никакого отношения к Лондону? Он прибывает в Карлайл в девять пятьдесят девять, а это поздновато для ужина. Следующий же поезд в Лондон отправляется лишь в пять минут первого. Так почему мистер Гоуэн не поужинал дома, чтобы потом сесть на поезд, отправлявшийся из Дамфриса в одиннадцать ноль восемь?

– Не могу сказать. Мистер Гоуэн не информировал меня о своих намерениях. Вероятно, у него были какие-то дела в Карлайле.

Инспектор посмотрел в бледное и невозмутимое лицо дворецкого.

– Да, это возможно. Мистер Гоуэн, случайно, не сообщил, как долго будет отсутствовать?

– Он упомянул о том, что его не будет примерно неделю или дней десять.

– Оставил вам какой-нибудь адрес?

– Он пожелал, чтобы все письма переправлялись в его клуб.

– Какой клуб?

– «Муштабель» на Пикадилли.

Инспектор сделал запись в блокноте и задал еще один вопрос:

– Вы не получали известий от мистера Гоуэна после его отъезда?

Дворецкий вскинул брови.

– Нет. – Он немного помолчал, а потом продолжил: – Мистер Гоуэн не станет мне писать до тех пор, пока в этом нет острой необходимости.

– Значит, насколько вам известно, мистер Гоуэн сейчас находится в Лондоне.

– У меня нет оснований полагать, что он где-то в другом месте.

– Что ж, а теперь мне хотелось бы поговорить с Хаммондом.

– Хорошо.

Мистер Элкок позвонил в колокольчик, и в холле тут же возникла молодая, хорошенькая служанка.

– Бетти, – обратился к ней мистер Элкок, – будь так любезна сообщить Хаммонду, что с ним желает побеседовать инспектор.

– Подождите минуту, – промолвил Макферсон. – Бетти, а в котором часу мистер Гоуэн уехал из дому в понедельник вечером?

– Около восьми часов, сэр, – поспешно ответила девушка, украдкой бросив взгляд на дворецкого.

– Он поужинал, перед тем как уехать?

– Не могу припомнить, сэр.

– Ну же, дитя мое, – властно произнес мистер Элкок, – разумеется, ты все помнишь. Бояться совершенно нечего.

– Н… нет, мистер Элкок.

– Нет, – повторил дворецкий. – Ты совершенно в этом уверена? Мистер Гоуэн не ужинал перед отъездом?

– Нет.

– Тогда беги и передай Хаммонду мою просьбу. Если, конечно, у инспектора больше нет к тебе вопросов.

– Больше вопросов не имею, – сказал Макферсон.

– Что-нибудь случилось? – с дрожью в голосе спросила Бетти.

– Ничего особенного, – ответил дворецкий. – Насколько я понимаю, инспектор проводит обычный опрос. Прошу тебя, Бетти, позови Хаммонда и сразу возвращайся обратно. Нигде не останавливайся и ни с кем не заговаривай. Инспектор просто выполняет свою работу, как ты или я.

– Да… то есть нет, мистер Элкок.

– Хорошая девочка, – заметил дворецкий, когда Бетти скрылась за дверью, – но туго соображает.

Хаммонд, водитель, оказался невысоким бойким мужчиной со своеобразным выговором, напоминающим кокни. Инспектор быстро упомянул о рутинной проверке и сразу перешел к делу:

– Вы куда-нибудь возили мистер Гоуэна в понедельник вечером?

– На станцию в Дамфрис.

– В котором часу?

– В восемь. Чтобы он успел на поезд в восемь сорок пять.

– Вы отвезли его на двухместном автомобиле?

– Нет, на обычном.

– В котором часу мистер Гоуэн вернулся на своем двухместном автомобиле?

– Примерно в четверть восьмого. Я поужинал в половине восьмого, и когда вернулся, «райли» уже стоял в гараже.

– Мистер Гоуэн взял с собой какой-нибудь багаж?

– Сумку или портфель. Вот такого размера. – Он развел руки примерно на два фута.

– Вы видели, как он сел на поезд?

– Нет. Он пошел на станцию, а мне велел возвращаться домой.

– В котором часу это было?

– В восемь тридцать пять или около того.

– И вы сразу поехали в Керкубри?

– Ясное дело. Хотя нет. Я привез с собой сверток.

– Вот как? Что же в нем было?

– Две картины мистера Гоуэна, принадлежащие какому-то джентльмену из Дамфриса. Хозяин не захотел отправлять их поездом, поэтому я привез их на машине. Они уже были запакованы и ждали, чтобы я их забрал.

– Значит, вы поехали за картинами после того, как оставили мистера Гоуэна на станции?

– Совершенно верно. Того джентльмена зовут Филлипс. Хотите назову адрес?

– Да, будьте любезны.

Водитель сообщил инспектору адрес.

– А мистер Гоуэн, случайно, не сообщил, куда направляется?

– Нет. Только сказал, что хочет успеть на поезд до Карлайла.

– До Карлайла? Вы уверены, что он не упоминал Лондон?

– Абсолютно. Поезд до Карлайла.

– А когда вы узнали, что должны везти мистера Гоуэна на станцию?

– Мистер Элкок спустился вниз, когда я ужинал. Он-то и сказал мне, что хозяин велел подать автомобиль к восьми часам, потому что ему нужно попасть в Дамфрис. Я ответил: «Будет исполнено!» А еще добавил, что могу забрать по дороге картины. Как сказал, так и сделал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю