Текст книги "Медовый месяц в улье. Толбойз"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава VI
В армию снова[105]105
Глава названа по стихотворению (1894) Редьярда Киплинга о солдате, не сумевшем после увольнения встроиться в мирную жизнь и заново пошедшем в армию под чужим именем. Перевод с англ. Э. Ермакова.
[Закрыть]
Мистер Макбрайд оказался деловитым молодым человеком в котелке и галстуке, достойном сожаления. Его пронзительные черные глаза, казалось, составляли опись всего, что видят. Он быстро оценил викария и мистера Паффета, понял, что на них рассчитывать нечего, и прямиком направился к моноклю.
– Доброе утро! – сказал Макбрайд. – Лорд Питер Уимзи, я полагаю. Приношу извинения, что вынужден побеспокоить вашу светлость. Вы, значит, здесь гостите? А у меня небольшое дельце к мистеру Ноуксу.
– Ну да, – непринужденно ответил Питер. – В Лондоне с утра был туман?
– Не-а, – ответил мистер Макбрайд. – Тихий ясный день.
– Так я и думал. То есть я и думал, что вы приехали из Лондона. Терновый куст – мой дом родной, братец Лис. Но вы, конечно, могли по дороге еще куда-то заехать, потому я и спросил. Вы, кажется, не передавали своей визитной карточки.
– Послушайте, – сказал Макбрайд, произношение которого было чисто уайтчепельским, если не считать небольшого пришепетывания, – мне нужен мистер Ноукс. По личному, конфиденциальному делу.
При этих словах мистер Паффет поднял с пола длинный кусок бечевки и начал аккуратно и методично его сматывать, не слишком дружелюбно уставившись на посетителя.
– Что ж, – ответил Питер, – боюсь, вы приехали зря. Мистера Ноукса здесь нет. К нашему общему сожалению. Но вероятно, его можно найти в Брокс-форде.
– Не-а, – снова сказал мистер Макбрайд. – Этот номер не пройдет. Точно. – Шаги в дверях заставили его резко обернуться, но оказалось, это всего лишь Крачли, вооруженный ведром, метлой и совком. Мистер Макбрайд рассмеялся. – Я был в Брокс-форде, и там сказали, что он здесь.
– В самом деле? – спросил Питер. – Спасибо, Крачли. Подметите здесь и уберите эту бумагу. Сказали, что он здесь? Тогда они ошиблись. Его здесь нет, и мы не знаем, где он.
– Но как же так! – закричала мисс Твиттертон. – Его нет в Броксфорде? Тогда где же он? Это ужасно. Боже мой, мистер Гудакр, вы что-нибудь понимаете?
– Извините, что так пыльно, – проговорил Питер. – У нас было небольшое происшествие с сажей. Кстати, для грядок – незаменимая вещь. Говорят, отгоняет вредителей. Ей-богу. Но не будем отвлекаться: вот племянница мистера Ноукса, мисс Твиттертон. Может быть, вы изложите свое дело ей?
– Извините, – возразил мистер Макбрайд, – ничего не выйдет. Я должен встретиться лично с хозяином. И не пытайтесь от меня отвязаться, я все ваши уловки вижу. – Он ловко перепрыгнул через метлу, которой Крачли водил у него под ногами, и без приглашения уселся на диван.
– Молодой человек, – укоризненно сказал мистер Гудакр, – выбирайте выражения. Лорд Питер Уимзи лично заверил вас, что мы не знаем, где найти мистера Ноукса. Вы же не станете утверждать, что его светлость говорит неправду?
Его светлость, отошедший к этажерке и копавшийся в вещах, размещенных там Бантером, бросил взгляд на жену и скромно поднял бровь.
– Еще как стану, – ответил Макбрайд. – Никто не умеет так уверенно лгать, как британская аристократия. И глазом не моргнут. Лицо его светлости прямо находка для свидетельской трибуны.
– Где, – добавил Питер, извлекая коробку сигар и доверительно обращаясь к ней, – оно не раз бывало.
– Вот видите, – сказал Макбрайд, – слезайте с вашей кривой козы.
Он пренебрежительно вытянул ноги, показывая, что никуда не уйдет. Мистер Паффет, пошарив на полу возле его ног, нашел огрызок карандаша и, хрюкнув, засунул его себе в карман.
– Мистер Макбрайд, – сказал Питер, возвращаясь с коробкой сигар, – не хотите ли сигару? Итак, кого вы представляете?
Он свысока взглянул на своего посетителя и язвительно улыбнулся. Под его пронизывающим взглядом Макбрайд принял сигару, оценил ее качество, выпрямился и заговорщически подмигнул, признавая в собеседнике равного.
– Макдональда и Абрахамса. С Бедфорд-роу.
– Ага. Старая семейная фирма с севера Британии. Адвокатская контора? Так я и думал. Что-то выгодное для мистера Ноукса? Несомненно. Ну что же, вы его ищете, и мы тоже. И эта леди тоже…
– Да, в самом деле, – сказала мисс Твиттертон, – я очень беспокоюсь за дядю. Мы не видели его с прошлой среды, и я уверена.
– Но, – продолжил Питер, – в моем доме вы его не найдете.
– В вашем доме?
– В моем доме. Я только что купил этот дом у мистера Ноукса.
– Ого! – возбужденно воскликнул мистер Макбрайд, выпуская длинную струю дыма. – Так вот где собака зарыта. Купили дом, да? Деньги заплатили?
– Ну что вы, в самом деле?! – воскликнул возмущенный викарий.
Мистер Паффет, влезавший в свитер, замер с поднятыми над головой руками.
– Разумеется, – ответил Питер. – Именно деньги заплатил.
– Смылся, разрази меня гром! – воскликнул мистер Макбрайд.
Резким жестом он смахнул котелок с колена, и тот кувырком полетел к ногам мистера Паффета. Крачли выронил из рук подобранные с пола бумаги и застыл, вытаращив глаза.
– Смылся? – воскликнула мисс Твиттертон. – Что вы имеете в виду? Лорд Питер, что же он имеет в виду?
– Ох, не кричите! – взмолилась Гарриет. – На самом деле он знает не больше нас.
– Уехал, – объяснил мистер Макбрайд. – Сделал ноги. Драпанул. Смылся с деньгами. Теперь понятно? Тысячу раз говорил мистеру Абрахамсу. Если мы не сцапаем этого Ноукса, он смоется, говорил я. И он смылся, нет, что ли?
– Да, очень на это похоже, – сказал Питер.
– Смылся? – Крачли был в негодовании. – Легко вам сказать “смылся”. А как же мои сорок фунтов?
– Ой, Фрэнк! – воскликнула мисс Твиттертон.
– А, и вам тоже повезло, значит? – сказал мистер Макбрайд со снисходительным сочувствием. – Сорок фунтов, говорите? А как насчет нас? Как насчет денег нашего клиента?
– Каких денег? – прохрипела мисс Твиттертон, мучимая зловещим предчувствием. – Чьих денег? Я не понимаю. Какое это имеет отношение к дяде Уильяму?
– Питер, – начала Гарриет, – ты не думаешь?..
– Бесполезно, – ответил Уимзи. – Этого не скрыть.
– Видите? – сказал мистер Макбрайд. – Это исполнительный лист, вот что это. Всего-то на девятьсот фунтов.
– Девятьсот? – Крачли попытался схватить документ, как будто это были ликвидные ценные бумаги на названную сумму.
– Девятьсот фунтов! – Мисс Твиттертон взяла самую высокую ноту в хоре. Питер покачал головой.
– Капитал и проценты, – спокойно сказал мистер Макбрайд. – У “Леви, Леви и Леви”. За пять лет. Нельзя же ждать вечно, знаете ли.
– У моего дяди свое дело… – начала было мисс Твиттертон. – Здесь, должно быть, какая-то ошибка.
– Дело вашего дяди, мисс, – сказал мистер Макбрайд резко, но не без сочувствия, – не стоит выеденного яйца. Лавка заложена, товара на сто фунтов не наберется, да и тот вряд ли оплачен. Ваш дядя – банкрот, и все тут. Банкрот.
– Банкрот?! – взволнованно воскликнул Крачли. – А как же мои сорок фунтов, которые он заставил меня вложить в его дело?
– Вы их больше не увидите, мистер Как-вас-там, – прохладно ответил клерк. – Если только мы не поймаем старика и не вытрясем из него деньги. Да и тогда – не скажете ли, милорд, сколько вы заплатили за дом? Не обижайтесь, это важно.
– Шестьсот пятьдесят, – сказал Питер.
– Дешево, – лаконично отозвался Макбрайд.
– И мы так подумали, – ответил его светлость. – Для закладной дом оценивался в восемьсот. Но он принял наше предложение при условии оплаты наличными.
– Ноукс пытался его заложить?
– Не знаю. Я потрудился проверить, что дом не заложен. Остальное меня не интересовало.
– Хо! – сказал мистер Макбрайд. – Удачная сделка.
– В него придется вложить немало денег, – заметил Питер. – Честно говоря, если бы хозяин настаивал на большей сумме, мы бы не торговались – это место понравилось моей жене. Но он принял первое же наше предложение – не нам спрашивать почему. Бизнес есть бизнес.
– Гм! – с уважением сказал мистер Макбрайд. – И после этого аристократию упрекают в мягкотелости. Тогда, как я понимаю, вы не слишком удивлены.
– Ничуть не удивлен, – ответил Питер.
На лице мисс Твиттертон читалось крайнее недоумение.
– Ну, тем хуже нашему клиенту, – заявил мистер Макбрайд. – Шестьсот пятьдесят нас не покрыли бы, даже если бы мы их добыли. А теперь он сбежал с деньгами.
– Увильнул-таки, старый хрыч! – сердито вскричал Крачли.
– Тише, тише, Крачли, – умолял викарий. – Не забывайте, где вы. Подумайте о мисс Твиттертон.
– Еще есть мебель, – сказала Гарриет. – Она принадлежит ему.
– Если она оплачена, – уточнил мистер Макбрайд, окинув обстановку комнаты презрительным взглядом.
– Но ведь это ужасно! – воскликнула мисс Твиттертон. – Я не могу в это поверить! Мы всегда думали, что дядя вполне обеспечен.
– Теперь-то да, – сказал мистер Макбрайд. – И наверное, уже в тысяче миль отсюда. С прошлой среды ничего о нем не слышно? Ну вот, пожалуйста. Ловко выкрутился, ничего не скажешь. Что поделать, такой уж стал транспорт: недобросовестным должникам ничего не стоит смыться.
– Эй! – крикнул Крачли, полностью теряя контроль над собой. – Вы хотите сказать, что, даже если вы его отыщете, я свои сорок фунтов не верну? Это просто свинство, вот что это…
– Не торопитесь, – посоветовал Макбрайд. – Он ведь вас не сделал партнером или кем там еще? Нет? Ну так вам уже повезло. Мы не можем ничего с вас взыскать. Благодарите небеса, что отделались сорока фунтами. Зато приобрели ценный опыт.
– Да пошел ты! – проворчал Крачли. – Я-то свои сорок фунтов кое из кого вытрясу. Эй, ты, Эгги Твиттертон, ты знаешь, что он обещал мне заплатить. Я на тебя в суд подам. Жулик, мошенник.
– Тише, тише, – снова вмешался мистер Гудакр. – Мисс Твиттертон не виновата. Не нужно терять голову. Нам всем надо успокоиться и подумать.
– Вот именно, – сказал Питер. – В точности так. Постараемся сохранить умеренность, которая придавала бы ему мягкость[107]107
У. Шекспир. “Гамлет”. Акт III, сцена 2. Перевод с англ. К. Р.
[Закрыть]. И кстати, об умеренности, не промочить ли нам горло? Бантер! А, вы здесь. У нас в доме есть что выпить?
– Конечно, милорд. Рейнвейн, херес, виски…
Тут мистер Паффет решил вмешаться. Крепкие напитки были не по его части.
– Мистер Ноукс, – отметил он, ни к кому не обращаясь, – всегда держал в доме добрый бочонок пива. Этого у него не отнять.
– Превосходно. Мистер Макбрайд, как я понимаю, формально это пиво вашего клиента. Но если вы не возражаете.
– Ну, – уступил мистер Макбрайд, – капля пива ведь погоды не сделает?
– Бантер, кувшин пива и виски. И херес для дам.
Бантер отправился выполнять это умиротворяющее поручение, и атмосфера несколько разрядилась. Мистер Гудакр ухватился за последние слова и попытался перевести разговор на менее острую тему.
– Херес, – начал он с оживлением, – всегда казался мне крайне приятным вином. Я с большой радостью прочитал в газетах, что он снова вступает в свои права. И мадера тоже. Я слышал, херес и мадера опять пользуются успехом в Лондоне. И в университетах. Это очень обнадеживает. Не могу поверить, чтобы эти новомодные коктейли могли быть полезны для здоровья и приятны на вкус. Едва ли.
Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы время от времени пропустить стакан старого доброго вина – ради желудка твоего[108]108
Тим 5:23. Впредь пей не [одну] воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов.
[Закрыть], как сказал апостол. Оно очень укрепляет во время треволнений, таких как сейчас. Я боюсь, мисс Твиттертон, это было для вас тяжелым потрясением.
– Я никак не ожидала такого от дяди, – огорченно проговорила мисс Твиттертон. – Он был таким уважаемым человеком. Я не могу в это поверить.
– А я могу – запросто, – прошептал Крачли на ухо трубочисту.
– Заранее не знаешь, – сказал мистер Паффет, влезая в свое пальто. – Я всегда думал, что у мистера Ноукса денег куры не клюют. А он вон что, оказывается.
– Смылся с моими сорока фунтами! – Крачли машинально поднял бумаги с пола. – И даже два процента мне не заплатил, старый ворюга! Мне никогда не нравилась эта его затея с радиолавкой.
– Эх! – вздохнул мистер Паффет. Он схватил конец веревки, торчавший из кучи бумаг, и стал наматывать ее на пальцы: вдвоем с Крачли они смотрелись так, будто дородная старая дева и ее компаньонка сматывают шерсть для вязания. – Подальше положишь – поближе возьмешь, Фрэнк Крачли. Когда откладываешь деньги, никакая предосторожность не будет лишней. Подбирай их, когда попадутся, и клади в надежное место, как я эту бечевку, вот все и будет у тебя под рукой, когда понадобится. – Он засунул веревку в карман.
На это нравоучение Крачли ничего не ответил. Он вышел, пропуская Бантера, который с невозмутимым лицом нес на жестяном подносе черную бутылку, бутылку виски, глиняный кувшин, два вчерашних стакана, три хрустальных бокала (один с отколотым краем ножки), фарфоровую чашку и две оловянных кружки разного размера.
– Боже мой! – сказал Питер. Бантер на миг поднял глаза, несчастные, как у нашкодившего спаниеля. – Прямо-таки нерегулярные части с Бейкер-стрит[109]109
Так Шерлок Холмс называл ватагу уличных мальчишек, услугами которых он пользовался. В их честь названа глава в романе “Знак четырех”.
[Закрыть]. Но главное, что у них у всех сверху дырка. Говорят, у Вулворта хороший выбор стекла. А пока, мисс Твиттертон, решайте: херес в “подарке из Маргита” или “Хейг”[110]110
“Хейг” (Haig) – марка шотландского виски.
[Закрыть] в кружке?
– Ой! – воскликнула мисс Твиттертон. – В шифоньере точно должны быть бокалы… Спасибо большое, но так рано утром. и с них надо будет стереть пыль, потому что дядя ими не пользовался. Даже не знаю.
– Это только на пользу.
– Я думаю, вам надо чего-нибудь выпить, – сказала Гарриет.
– Вы так думаете, леди Питер? Ну. если вы настаиваете. Тогда только херес и только капельку. Конечно, сейчас уже совсем не так рано, правда? Ой, спасибо большое, это слишком много!
– Поверьте мне, – сказал Питер, – он ничуть не крепче вашего пастернакового вина.
Он с серьезным видом протянул ей кружку и налил немного хереса жене, которая взяла бокал, заметив:
– Ты мастер литот[111]111
Литота – стилистический оборот, содержащий художественное преуменьшение.
[Закрыть].
– Спасибо, Гарриет. Какого вам яда, падре?
– Хереса, спасибо. Хереса. Ваше здоровье, молодые. – Он торжественно чокнулся с кружкой мисс Твиттертон, к чему она была не готова. – Не теряйте духа, мисс Твиттертон. Все может быть не так плохо, как кажется.
– Спасибо, – сказал мистер Макбрайд, отстраняя стакан виски. – Я подожду пива, если вы не возражаете. Мой лозунг: ничего крепкого на работе. Я ничуть не рад, что принес в дом такую тревожную весть. Но дело есть дело, правда, ваша светлость? Надо ведь заботиться об интересах клиентов.
– Вы не виноваты, – сказал Питер. – Мисс Твиттертон понимает, что вы просто исполняете неприятную обязанность. Как говорится, не меньше служит тот высокой воле, кто ходит с исполнительным листом[112]112
Питер переиначивает конец сонета Джона Мильтона (1608–1674) “О слепоте” (ок. 1655): “Не меньше служит тот // Высокой воле, кто
стоит и ждет”. Перевод с англ. С. Маршака.
[Закрыть].
– Я уверена, – воскликнула мисс Твиттертон, – если бы мы только нашли дядю, он бы все объяснил.
– Если бы мы его нашли, – многозначительно произнес мистер Макбрайд.
– Да, – отозвался Питер, – ваше “если” – великое слово[113]113
У. Шекспир, “Как вам это понравится”, монолог Оселка в конце пьесы. Перевод с англ. В. Левика.
[Закрыть]. Если бы мы нашли мистера Ноукса… – Дверь открылась, и он с облегчением отмахнулся от вопроса. – Ах! Пиво, славное пиво!
– Прошу прощения, милорд. – Бантер стоял на пороге с пустыми руками. – Боюсь, мы нашли мистера Ноукса.
– Боитесь, что нашли?
Хозяин и слуга уставились друг на друга, а Гарриет, читая в их глазах непроизнесенные слова, подошла к Питеру и положила руку ему на плечо.
– Бога ради, Бантер, – напряженно проговорил Уимзи, – неужели вы нашли. Где? В подвале?
Напряжение разрядил голос миссис Раддл, похожий на вой банши:
– Фрэнк! Фрэнк Крачли! Это мистер Ноукс!
– Да, милорд, – сказал Бантер.
Мисс Твиттертон, проявив неожиданную сообразительность, вскочила на ноги:
– Он умер! Дядя умер!
Кружка выкатилась из ее рук и разбилась об пол у камина.
– Нет-нет, – сказала Гарриет, – они не об этом.
– Ох, не может быть, – проговорил мистер Гудакр. Он призывно посмотрел на Бантера, который склонил голову.
– Очень боюсь, что это так, сэр.
Крачли, оттолкнув его, ворвался в комнату:
– Что случилось? Чего матушка Раддл кричит? Где?..
– Я знала, я знала! – что было духу завопила мисс Твиттертон. – Я знала, что случилось что-то ужасное! Дядя умер и деньги пропали!
Ее охватил приступ резкого икающего смеха, она рванулась к Крачли, который отшатнулся с открытым ртом, вырвалась из рук поддерживавшего ее викария и истерически бросилась в объятия Гарриет.
– Ну вот! – сказал мистер Паффет. – Пойдемте-ка глянем.
Он направился к выходу и натолкнулся на Крачли. Бантер воспользовался всеобщим смятением, захлопнул дверь и загородил ее спиной.
– Подождите минуту, – сказал Бантер. – Лучше ничего не трогать.
Как будто эти слова были тем сигналом, которого он ждал, Питер поднял со стола свою остывшую трубку, вытряс ее себе на ладонь и бросил раздавленный пепел на поднос.
– Может быть, – предположил мистер Гудакр, надеясь на чудо, – он просто в обмороке.
Он энергично поднялся:
– Может быть, мы сможем ему помочь…
Его голос затих.
– Он мертв уже несколько дней, – сказал Бантер, – судя по его виду, сэр. – Он не сводил глаз с Питера.
– Деньги у него при себе? – спросил Макбрайд.
Викарий, не обращая на него внимания, задал еще один вопрос, разбившийся о невозмутимость Бантера, словно волна о каменную стену:
– Но как это случилось, мой дорогой? Он свалился с лестницы в припадке?
– Скорее уж горло себе перерезал, – фыркнул мистер Макбрайд.
Бантер, все еще глядя на Питера, сказал с нажимом:
– Это не самоубийство.
Почувствовав, что дверь уперлась ему в плечо, он посторонился и впустил миссис Раддл.
– О ужас! О ужас! – кричала миссис Раддл. Ее глаза сияли зловещим торжеством. – Эк его бедную головушку расколошматили!
– Бантер! – Питер наконец произнес главное слово: – Вы хотите сказать нам, что это – убийство?
Мисс Твиттертон выскользнула из рук Гарриет и сползла на пол.
– Я не могу этого утверждать, милорд, но ситуация крайне неприятным образом напоминает убийство.
– Дайте мне, пожалуйста, стакан воды, – попросила Гарриет.
– Да, миледи. Миссис Раддл! Стакан воды, быстрее!
– Вот, пожалуйста. – Питер не задумываясь налил воду в фужер и передал миссис Раддл. – Оставьте все как есть. Крачли, сходите за полицией.
– Если вам нужна пылиция, – сказала миссис Раддл, – так вон Джо Селлон – это констебль, молодой парень, прям сейчас у моих ворот стоит и с моим Альбертом лясы точит. Пять минут, как я его видела, а я-то знаю, что бывает, как мальчишки языками сцепятся…
– Воды, – напомнила Гарриет.
Питер прошествовал к Крачли, неся с собой стопку виски.
– Выпейте и возьмите себя в руки. А потом бегите к флигелю и приведите этого парня, Селлона или как его там. Быстро.
– Спасибо, милорд. – Молодой человек вышел из оцепенения и залпом проглотил виски. – Это меня порядком ошарашило.
Он вышел. Мистер Паффет последовал за ним.
– Как я понял, – сказал мистер Паффет, легонько толкая Бантера под ребра, – вы не успели пиво вынести до этой заварушки, а? Ничего, на войне и хуже бывает.
– Ей лучше, бедняжке, – сообщила миссис Раддл. – Вот так, держитесь, молодчина. Теперь вам надо полежать как следует и чашку чаю. Мне ее наверх свести, миледи?
– Да, – сказала Гарриет. – Я сейчас приду.
Она подождала, пока они уйдут, и повернулась к Питеру, который стоял неподвижно, уставившись на стол. “Господи! – подумала она, пораженная его лицом. – Он уже немолод, полжизни прошло – ему нельзя…”
– Питер, бедный мой, дорогой! А мы надеялись тихо провести медовый месяц!
Он обернулся на ее прикосновение и горько рассмеялся.
– К черту! – сказал он. – Ко всем чертям! Снова тянуть старую лямку. Rigor mortis[114]114
Трупное окоченение (лат.).
[Закрыть] и кто видел его последним, пятна крови, отпечатки пальцев, следы, сбор информации и “я обязан вас предупредить”. Quelle scie, mon dieu, quelle scie![115]115
Какая скука, боже мой, какая скука! (фр.)
[Закрыть]
Молодой человек в синей форме просунул голову в дверь.
– Ну, – спросил констебль полиции Селлон, – в чем дело?
Глава VII
Лотос и кактус
И молвит ложе: средь людей
Ничто не ново для меня:
Я с ними в счастье и в беде
За ночью ночь, день ото дня.
Я знаю, черен кто, кто бел,
Кто здрав, недужен кто в дому,
Кто стал отцом, кто овдовел,
Кто погрузился в сон, кто – в тьму..
Так, ночь глухую напролет
До первых утренних лучей
Скрипучий остов счет ведет
Преданьям забытых ночей.
И гонит мрак его рассказ
О радостях и о скорбях,
О всех признаньях в страшный час,
Рожденьях, свадьбах и смертях[116]116
Перевод с англ. И. Мокина
[Закрыть].
Джеймс Томсон “В комнате’’
Укрыв мисс Твиттертон, Гарриет оставила ее на брачной постели в компании грелки и аспирина, а сама тихо прошла в соседнюю комнату, где обнаружила, что ее лорд стягивает через голову рубашку. Она подождала, пока его лицо снова появится на свет, и сказала:
– Привет!
– Привет! Все спокойно?
– Да. Ей лучше. Что происходит внизу?
– Селлон позвонил с почты, к нам из Броксфорда едет суперинтендант с полицейским хирургом. Поэтому я поднялся, чтобы надеть рубашку с галстуком.
Конечно, подумала Гарриет, усмехнувшись про себя. У нас в доме покойник, поэтому мы надеваем рубашку с галстуком. Нет ничего очевиднее. До чего абсурдно ведут себя мужчины! И как изобретательно окружают себя броней! Какой это будет галстук? Черный – это явно перебор. Тускло-фиолетовый или в мелкую крапинку? Нет. Галстук полковых цветов. Это самое подходящее. Строго, официально, ни к чему не обязывает. Ужасно глупо и мило.
Она разгладила улыбку на лице и стала наблюдать за торжественным переносом личных вещей из карманов блейзера в подходящие места пиджака и жилета.
– Все это, – сказал Питер, – чертовски некстати. – Он сел на край кровати, чтобы заменить шлепанцы на коричневые туфли. – Ты не слишком расстроена, я надеюсь? – Голос его звучал несколько сдавленно, так как он наклонился, чтобы завязать шнурки.
– Нет.
– С одной стороны, к нам это не имеет никакого отношения. То есть его убили не из-за тех денег, которые мы ему заплатили. Все эти деньги лежали у него в кармане. В банкнотах.
– Боже мой!
– Нет сомнения, что он собирался скрыться, но кто-то ему помешал. Не сказал бы, что лично я сильно сожалею по этому поводу. А ты?
– Вообще-то нет. Только…
– Э?.. Ты все-таки расстроена. Черт!
– Да нет. Только когда думаю, как он все это время лежал в погребе. Я знаю, что это глупость, но мне жаль, что мы спали в его постели.
– Я боялся, что ты будешь об этом думать. – Он встал и на миг остановился у окна, глядя вниз на поле и лес, тянущиеся за дорогой. – Но знаешь, кровать, должно быть, такая же старая, как и весь дом, – по крайней мере остов. Она может рассказать много историй о рожденьях, свадьбах и смертях. От этого никуда не денешься – если не жить на новенькой вилле и не покупать мебель на Тоттенхэм-корт-роуд…[117]117
Тоттенхэм-корт-роуд – улица в Лондоне, на которой расположено множество мебельных магазинов.
[Закрыть] Однако я бы дорого дал, чтобы всего этого не произошло. Если ты будешь вспоминать об этом каждый раз.
– Ой, Питер, да нет. Я не про это. Дело не в том, что. Все было бы иначе, если бы мы по-другому сюда приехали.
– Вот именно. Предположим, я приехал бы сюда позабавиться с кем-то, до кого мне не было бы никакого дела. Тогда бы я чувствовал себя мерзко. Разумных причин для этого не нашлось бы и тогда, но я могу быть довольно неразумен, если хорошенько постараюсь. Но ведь сейчас речь идет о нас с тобой, и тут все иначе. Ничто из того, что сделали мы с тобой, не оскорбительно для смерти, если только так не думаешь ты, Гарриет. Я бы сказал, если что-то и может смягчить впечатление, которое оставила смерть этого несчастного, то это те чувства, которые мы… чувства, которые я испытываю к тебе, по крайней мере, и твои ко мне, если ты чувствуешь то же, что и я. Потому что в этом чувстве нет ничего низкого.
– Я знаю. Ты совершенно прав. Я больше не буду так про это думать. Питер, там не было. не было крыс в погребе?
– Нет, дорогая, никаких крыс. И все сухо. Превосходный погреб.
– Я рада. А то мне все мерещились крысы. Не то чтобы это было так важно, когда человек уже умер, но все остальное меня не так беспокоит, если только не думать о крысах. Честно говоря, сейчас меня уже ничего не беспокоит.
– Боюсь, нам нельзя уезжать из этих мест до конца дознания, но мы запросто можем поселиться где-нибудь еще. Именно об этом я хотел тебя спросить. Наверняка в Пэгфорде или Броксфорде есть приличная гостиница.
Гарриет задумалась:
– Нет. Пожалуй, я лучше останусь здесь.
– Ты уверена?
– Да. Это наш дом. Он никогда не был его домом – по-настоящему. И я не дам тебе повода думать, что есть разница между твоими чувствами и моими. Это будет еще хуже, чем крысы.
– Моя дорогая, я не предлагаю превратить наше пребывание здесь в испытание твоих чувств. Тщеславье шлет людей на риск, но только не любовь[118]118
Завершающая строка стихотворения Джеймса Генри Ли Ханта (17841859) “Перчатка и львы” (1836). Перевод с англ. В. Кормана. Эти слова принадлежат королю, подводящему мораль истории. Первое изложение этого сюжета принадлежит Фридриху Шиллеру (“Перчатка”, 1797), откуда он попал в русскую поэзию в переводах Жуковского и Лермонтова.
[Закрыть]. Мне легче: я был зачат и рожден в постели, на которой родились, женились и умерли двенадцать поколений моих предков, и некоторые из них, по мнению священника, кончили очень плохо, так что подобные страхи меня не преследуют. Но это не значит, что ты должна чувствовать так же.
– Не говори больше об этом. Мы останемся здесь и изгоним привидения. Я так хочу.
– Ладно, но если передумаешь, скажи, – ответил он, все еще не уверенный.
– Я не передумаю. Ты готов? Пойдем вниз. Пусть мисс Твиттертон поспит, если сможет. Если подумать, она не попросилась в другую спальню, а ведь это ее родной дядя.
– Сельские жители очень практично смотрят на жизнь и смерть. Они живут так близко к реальности.
– И люди твоего круга тоже. А вот мой круг гигиеничный и цивилизованный: проводят брачную ночь в отелях, рожают и умирают в больницах, не оскорбляя ничьих чувств. Кстати, Питер, нам ведь надо будет покормить всех этих врачей, суперинтендантов и прочих? Бантер сам с этим справится или я должна дать ему какие-то указания?
– Опыт научил меня, – сказал Питер, пока они спускались по лестнице, – что Бантера невозможно застать врасплох. Сегодня утром он добыл нам “Таймс”: всего лишь попросил молочника, чтобы тот поручил почтмейстерше позвонить в Броксфорд, чтобы “Таймс” передали автобусному кондуктору, который оставит газету на почте, а оттуда ее принесет девочка, разносящая телеграммы, – и это лишь пустяковый пример его энергии и находчивости. Но он, вероятно, сочтет за комплимент, если ты посоветуешься с ним о своем затруднении и похвалишь его, когда он скажет, что уже обо всем позаботился.
– Так и сделаю.
За то недолгое время, которое они провели наверху, мистер Паффет, очевидно, закончил чистить трубы, так как в гостиной с мебели сняли чехлы и развели огонь в очаге. На середину комнаты выдвинули стол, на нем стоял поднос с тарелками и приборами. Проходя в коридор, Гарриет заметила, что дом зажил своей жизнью. Перед закрытой дверью подвала стоял облаченный в форму констебль Селлон, подобно принцу Гарри с опущенным забралом, в гордых латах[119]119
У. Шекспир. “Генрих IV”. Часть 1, акт IV сцена 1. Перевод с англ. Е. Бируковой.
[Закрыть], готовый пресечь любое вмешательство в исполнение его обязанностей. На кухне миссис Раддл нарезала сэндвичи. В судомойне Крачли и мистер Паффет убирали кучу кастрюль, сковород и старых цветочных горшков из длинного соснового буфета, готовясь (как явствовало из наличия рядом с ними ведра с горячей водой) выскрести его начисто, чтобы он принял тело своего покойного хозяина. Задняя дверь была открыта, возле нее Бантер производил какие-то расчеты с двумя мужчинами, которые словно материализовались из воздуха со своим автофургоном. За ними можно было видеть мистера Макбрайда, прогуливавшегося по заднему двору с таким видом, словно он составлял опись его содержимого. И в этот момент раздался тяжелый стук во входную дверь.
– Это, должно быть, полиция, – сказал Питер. Он пошел открывать, и в этот же момент Бантер закончил свои расчеты, вошел и захлопнул заднюю дверь.
– О, Бантер, – сказала Гарриет, – я вижу, вы собираетесь нас кормить?..
– Да, миледи, мне удалось перехватить “Домашние и колониальные продукты” и раздобыть ветчины для сэндвичей. Еще есть банка фуа-гра и чеширский сыр, которые мы привезли из Лондона. Поскольку доступ к бочке с пивом в подвале в данный момент затруднен, я осмелился попросить миссис Раддл принести из деревни несколько бутылок “Басса”[120]120
“Басс" – светлое горькое пиво.
[Закрыть]. Если этого окажется недостаточно, в корзине с провизией есть банка икры, но, к сожалению, у нас нет лимонов.
– Ох, я не думаю, что икра задаст верный тон, Бантер, а вы?
– Я того же мнения, миледи. Только что прибыл багаж, отправленный “Картером Паттерсоном”. Я велел оставить его в керосиновом сарае, пока у нас не появится время с ним разобраться.
– Багаж! Я совсем про него забыла.
– Это совершенно естественно, миледи, если мне позволено так выразиться… Судомойня, – продолжил Бантер, слегка колеблясь, – показалась мне более подходящим местом, чем кухня, для. э… работы судебного врача.
– Безусловно, – веско сказала Гарриет.
– Да, миледи. Я спросил его светлость, пожелает ли он, с учетом сложившихся обстоятельств, чтобы я заказал уголь. Он сказал, что посоветуется с вашей светлостью.
– Он так и сделал. Можете заказать уголь.
– Замечательно, миледи. Мне кажется, между ланчем и ужином будет время, чтобы провести чистку кухонного дымохода, если полиция этому не помешает. Желает ли ваша светлость, чтобы я дал соответствующие поручения трубочисту?
– Да, пожалуйста. Не знаю, что бы мы делали без вашего внимания к деталям, Бантер.
– Благодарю вас, миледи.
Полицию провели в гостиную. Сквозь полуоткрытую дверь доносился высокий, ровный голос Питера, ясно излагавший все это невероятное дело с терпеливыми паузами на расспросы или чтобы дать задумчивому карандашу констебля догнать его. Гарриет сердито вздохнула:
– Как бы мне хотелось, чтобы его не беспокоили! Это ужасно.
– Да, миледи. – В лице Бантера что-то дрогнуло, как будто какое-то человеческое чувство пыталось прорваться наружу.
Он ничего не сказал, но от него повеяло чем-то, в чем Гарриет узнала сочувствие. Поддавшись порыву, она спросила:
– Вот интересно. Как вы думаете, я правильно делаю, что заказываю уголь?
Едва ли было честно выталкивать Бантера на столь нетвердую почву. Он остался бесстрастен:
– Не мне об этом судить, миледи.
Она решила не сдаваться:
– Вы знаете его гораздо дольше, чем я, Бантер. Если бы его светлость должен был думать только о себе, как вы считаете, он бы уехал или остался?
– В этих обстоятельствах, миледи, я полагаю, что его светлость решил бы остаться.
– Это я и хотела знать. Тогда давайте закажем угля на месяц.
– Безусловно, миледи.
Из гостиной вышли вновь прибывшие. Их представили: доктор Крэйвен, суперинтендант Кирк, сержант Блейдз. Открыли дверь в подвал. Кто-то достал электрический фонарик, и все они спустились вниз. Гарриет, низведенная до обычной женской роли – молчать и ждать, – пошла на кухню помогать с сэндвичами. Роль, хотя и скучная, оказалась небесполезной, ибо миссис Раддл стояла в дверях судомойни с большим ножом в руке, словно мясник, и, кажется, была готова провести вскрытие того, что принесут из подвала, что бы это ни было.
– Миссис Раддл!
Миссис Раддл резко дернулась и выронила нож.
– Осподи, м’леди! Вы меня так напугали.
– Хлеб хорошо бы резать потоньше. И закройте, пожалуйста, эту дверь.
