Текст книги "Вдовий клуб"

Автор книги: Дороти Кэннелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Эпилог

Примула очень точно выразила мои собственные чувства:

– Мне ни капельки не жаль Основателя, но меня печалит судьба Алисы. У бедной девочки никогда не было родного гнезда, о котором приятно вспомнить, став взрослой. Слава богу, ее кончина была мгновенной, и будем надеяться, мистеру Дигби удастся убедить приятеля из Скотленд-Ярда, что Вдовьего Клуба не существует. Хотя, думается, со смертью Основателя зловещая организация превратится в обычный дамский клуб.

– Согласна! – Серьги Гиацинты яростно закачались. – А теперь, моя дорогая Примула, мне кажется, нам пора покинуть чудесный Мерлин-корт и вернуться в родные пенаты, ведь еще предстоит написать отчет нашему клиенту из страховой компании. Дорогая Элли, сегодняшний день был восхитителен, я наслаждалась от всей души, глядя, как полицейские снуют туда-сюда, как муравьи.

Я не столько наслаждалась, сколько сочувствовала полиции. Они не знали, за что им хвататься. Мистер Дигби и Бен остались сторожить тело Алисы, а я помчалась домой сообщить о несчастном случае и обнаружила в холле Мерлин-корта чуть ли не всю полицию округа.

Папулю и Мамулю усадили на почетные места, чтобы они дали показания насчет Человека в Плаще (да-да, наш мерзавец предпринял еще одну попытку похищения!), Гиацинта, Примула и Страш маячили на втором плане, дополняя и исправляя показания. А у стены, со скромной улыбкой на лице, стоял герой дня – мой драгоценный кузен Фредди.

Вернемся к исчезновению Мамули, Гиацинты и Страша. Напомню, что они помчались вдогонку за Пусей. Вся троица суетилась возле ворот, когда откуда ни возьмись выскочил симпатяга Реджи, Человек в Плаще, проорал: «Руки вверх!» – и принялся жаловаться, что вечно ему приходится похищать целые толпы. В эту минуту из сторожки и выполз Фредди.

У моего кузена давно зародились мерзкие подозрения насчет Страша и сестриц Трамвелл. Он был уверен, что они связали Бена и заткнули ему рот, а меня с Мамулей держат в Мерлин-корте в качестве заложников, дожидаясь, когда на всех парах примчится яхта и увезет их во Францию… или что-нибудь в этом духе. Он как раз ломал голову над тем, как спасти нас, не подвергая риску собственную персону, когда обнаружил у себя под носом всю честную компанию. Крики Реджи вкупе с пистолетом убедили Фредди, что перед ним главарь банды. Раздувшись от гордости, что его теория оправдалась, наш герой с минуту стоял, раздумывая, а не сделать ли ноги (по его словам, чтобы привести подмогу), но тут вспомнил о многочисленных стальных цепях, болтавшихся у него на шее. Сорвав одну из цепей, Фредди с ловкостью метателя лассо накинул ее на шею Реджи, дождался, когда негодяй зайдется в предсмертном хрипе, и потребовал бросить пистолет.

Все (кроме Реджи) пришли в полный восторг. Но Фредди, желая продлить удовольствие, во всеуслышание объявил о своих подозрениях насчет сестриц Трамвелл и Страша. Мол, Мамуля выгораживает их под принуждением. Отконвоировав компанию, включая Реджи, в сторожку, он помчался звонить в полицию. Вот почему я никого не смогла найти. Едва Мамуля успела убедить Фредди, что Реджи – единственный мошенник, а остальные – люди вполне добропорядочные, как увидела за окном Папулю. Он на всех парах ворвался в сад со стороны Скалистой дороги, едва не сбив с ног Примулу, отчаянно голосившую у ворот.

Мамуля выскочила из сторожки. Последовали объяснения. Прибыла полиция, на Реджи надели наручники, и компания приняла решение вернуться в дом. В жилище Фредди не обнаружилось чая, а дамы выразили настоятельное желание воспользоваться живительными свойствами этого напитка. А еще через пару минут появилась и я, выкрикивая на бегу, что дочь мистера Дигби свалилась в могилу, Бен полез за ней и мы все уверены, что она убилась насмерть.

– Будет что вспомнить, Элли, старушка! – Фредди скрестил ноги и сунул руки в карманы, изучая голые щиколотки, торчащие из ботинок.

– Да! – согласилась я. – Ты был великолепен! Но и я недурно справилась с ролью изумленной простушки. Надеюсь, полиция поверила. Я даже старалась не моргать. Ничего удивительного: стоило прикрыть глаза, как мне тут же мерещилась Алиса…

Все согласно закивали.

Бен, проводив последнего полицейского до ворот, вернулся в дом.

– Только не надо меня благодарить! – воскликнул Фредди. – Не вздумай уверять, будто все твое – мое! Невзирая на пошлые сплетни, я вовсе не вожделел твоего Бена. Прости, дорогая Элли, – Фредди тряхнул косицей, – но твой муженек вовсе не кажется мне таким уж красавчиком. К тому же сегодня восемнадцатое мая – мой день рождения! Джилл обещала в этот день возобновить со мной отношения. Так что прошвырнусь, пожалуй, в Лондон, посмотрю, не одумалась ли она. Приглядевшись к твоей семейной жизни поближе, Элли, я начал кое-что кумекать в этом деле. Брачные узы вовсе не означают смертную скуку. Риска хоть отбавляй!

– Никто не гарантирует тебе регулярных развлечений в виде убийств и похищений, – предостерегла я, но кузен уже исчез.

Со двора донесся рев мотоцикла.

– Отправился на поиски своей истинной любви! – сентиментально вздохнула Примула. – А теперь, моя дорогая Элли, мы с Гиацинтой тоже должны попрощаться. Мы почли за честь работать с вами, и это доставило нам огромную радость. Будем надеяться, что такая возможность представится нам снова. – Она поплотнее закуталась в шаль и взглянула на часики с Микки-Маусом.

Гиацинта подхватила ковровую сумку и поднялась.

– Да-да, Элли, вы уж не забывайте нас и при случае замолвите словечко перед друзьями, которые, возможно, нуждаются в профессиональной помощи «Цветов-Детективов». До свидания, мистер и миссис Хаскелл. Я рада, что вы можете с миром вернуться в свою лавку. – Она тепло пожала руки Папуле и Мамуле, а, поравнявшись со мной, шепнула: – Дай-то бог, чтобы они поняли намек.

* * *

К моему великому огорчению, намек был-таки понят. Пока я закрывала за гостями парадную дверь, Мамуля принялась собирать статуэтки святых.

– Ну-с, Жизель, похоже, вы с Беном наконец-то останетесь одни в собственном доме.

– Не говорите глупостей, – возразила я, – не можете же вы умчаться прямо сейчас. Нам есть что отметить: все мы остались живы, а Папуля снова разговаривает с Беном.

– Мы с Исааком и собираемся это отметить. – Щеки Мамули окрасились румянцем. – В отличие от людей вашего поколения, мы предпочитаем сделать это без свидетелей, наедине.

Я подхватила святого Франциска, выпавшего из рук свекрови.

– Неужели мы ведем речь о втором медовом месяце? Она покосилась на меня, продолжая собирать статуэтки.

– У нас с Исааком никогда не было медового месяца, это было нам не по карману. Но я вовсе не жалела об этом, поскольку отнюдь не претендовала на всякие излишества, не то что некоторые.

– Вы уверены, что не хотите переночевать здесь?

– Жизель… – тяжкий вздох, – не думаю, что ты поймешь. Исаак – человек своенравный, но ведь покладистого мужчину любить легко. Только великая любовь… редкая и пылкая страсть годится в отношениях с человеком, который часто бывает невыносим. Я прочла это в одной из твоих книжек – «Кратком курсе супружества».

Я уже не слушала ее. Взлетела наверх, в спальню, и через несколько минут вернулась в холл со свертком в шелковистой бумаге. Магдалина неохотно свалила статуэтки на телефонный столик и развернула сверток.

– Розовая ночная рубашка! – выдохнула она.

– Жемчужно-розовая! – поправила я. – Сотканная из крылышек тысячи и одной стрекозы. Гарантия полной неотразимости, если только вы воздержитесь от бигуди и шерстяных носков.

Магдалина одной рукой приложила рубашку к себе, другой взбила жидкие волосики.

– Должна признаться, Жизель… Ты оказалась совсем не такой, какой мне хотелось бы видеть свою невестку. Дело не в религии и не в том, что ты приняла меня за домработницу. Просто ты такая высокая, худая… и независимая. Я всегда надеялась, что Бен женится на пухленькой и простодушной девушке… Но ведь первое впечатление не всегда бывает верным, правда? Надеюсь, мы очень сблизились в эти последние трудные дни.

– Вы хотите сказать, что я начала вам нравиться после того, как вы поняли, что я не избалованное дитя фортуны?

– Что-то вроде того, хотя и не совсем так. – Она про – вела рукой по ночной рубашке. – Вот уж не думала, что мы с Исааком осложним жизнь нашему мальчику или тебе…

– Так уж вышло, – ответила я, – к моей большой радости. Я вас полюбила… Ладно, идите наверх укладывать вещи, а я приготовлю чай. И еще одно… Взамен ночной рубашки не подарите ли мне святого Франциска?

– Если ты так хочешь… Элли.

– Спасибо, Мамуля!

* * *

Дом казался голым без статуэток, салфеточек, ковриков и вязаных чехольчиков на банках с мукой и сахаром. Наверное, Бену их тоже не хватало, потому что он предложил лечь пораньше. Мы уже собирались подняться в спальню, когда в холле зазвонил телефон. Я боялась снять трубку – а вдруг это какая-нибудь разъяренная вдова? – но, к моему ликованию, это оказалась Доркас.

– Элли? На семейном фронте все в ажуре?

– Уже да, – справившись с восторженным визгом, ответила я. – А что такое?

– Меня сегодня весь день преследовало дурацкое чувство, будто у вас что-то случилось. Утром получила письмо от одной учительницы из Академии Мириам, где я когда-то работала. Я написала ей о девочке, твоей знакомой, Алисе Спендер. Так вот Эвелин, моя подруга, утверждает, что у них такой ученицы никогда не было. Наверное, этому есть простое объяснение, но я почему-то встревожилась.

– Доркас, все в порядке! С Алисой и в самом деле случилась небольшая заварушка, я все расскажу, когда вы вернетесь. Надеюсь, ждать осталось недолго. Я ужасно скучаю. Если вы уехали, только чтобы оставить нас с Беном наедине, то выкиньте из головы эти глупости и немедленно возвращайтесь!

В трубке послышалось шушуканье, потом раздался хрип Джонаса:

– Будем дома в субботу! Подогрей микстуру от кашля!

* * *

Сумерки дышали безмятежным покоем и ароматом цветущих яблонь. Я лежала в постели в очаровательной зеленой ночной рубашке, когда Бен вошел с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Он коснулся моего плеча и включил радио. Я принялась рассказывать ему о возвращении наших странников, но радио меня отвлекло.

– Бен, что это за музыка? Как ножом по стеклу… Шампанское с шипением вырвалось из бутылки, завиток черных волос упал на лоб Бена. Он прислушался.

– Дорогая, это соло на скрипке. Разве тебе не нравятся скрипки?

– Вообще-то ничего, – пробормотала я, – но лучше, когда они теряются в толпе тромбонов, флейт и прочих не столь визгливых инструментов. – Я взяла бокал.

– Почему ты улыбаешься?

– Просто от счастья…

Наши пальцы переплелись, и изумрудный огонь его глаз зажег мою душу.

Я взглянула на свое обручальное кольцо и с грустью вспомнила бриллиантовое кольцо, подаренное Беном на нашу помолвку.

– О чем ты думаешь? – Он губами коснулся моей шеи, и противные скрипки затихли в отдалении.

– О Тедди и Эдвине Дигби. Надеюсь, они наконец-то обретут счастье. И надеюсь, что после того, как в «Эдеме» закончится расследование, о бедной Сильвании и старой нянюшке кто-нибудь позаботится. А еще я очень рассчитываю, что твои родители воздадут должное моей жемчужно-розовой рубашке. И нашу «Абигайль» непременно ждет успех, долгий и заслуженный!

– Что ж, за Долгую Счастливую Жизнь, родная!

Мы чокнулись и, глядя друг другу в глаза, выпили шампанское, точь-в-точь как любовники из мелодрамы со счастливым концом.

Я любовалась золотистыми пузырьками и насмешливо вспоминала наивную дурочку, которой некогда была. Это ж надо возомнить, будто брак и диета одно и то же, и если ограничивать себя во всем, то впереди ждет награда… Какая глупость! Я потянулась к Бену. Может, стоит предупредить его, что толстуха внутри меня цела и невредима? И поведать, что я поумнела и впредь не собираюсь давать пустых обещаний. Семейная жизнь открыла мне великую истину. На свете нет Вечно Счастливого Брака, но в этом и заключается великолепие, печаль и волшебство настоящей любви.

Из протоколов Вдовьего Клуба

Памятная записка

Миссис Киттис Порридж, секретарю.

Ввиду того что весь членский состав клуба покидает данный район, рекомендую сжечь все архивы Клуба, дабы они не попали в недостойные руки.

Остаюсь искренне Ваша, в надежде на наше возрождение

Амелия Джоппинс, Президент.