Текст книги "Игра королей"

Автор книги: Дороти Даннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пощипывая струны и извлекая из лютни мелодию, нежную, как шум дождя, он спросил:

– Может, вы думаете, что я учитель пения?

– Или монах? – невинным голосом осведомилась она.

Сквозь смех он проговорил:

– Когда это священники чирикали, как малые птахи? Нет, конечно же нет. – И он запел песню, которая стала бессмертной благодаря далеко не религиозным чувствам, выраженным в ней. Потом спел неизвестный ей романс.

Играл он сдержанно и с большим искусством. Переходя от одного композитора к другому, ненавязчиво, без педантизма рассуждал о музыкальной теории и философии музыки; вскоре Кристиан обнаружила, что и сама высказывает суждения, задает вопросы, внимательно вслушивается. Со смиренным, трогательным восторгом погрузилась она в этот близкий ей мир, мир звуков; и была в нем счастлива, пока не заговорила совесть. Внезапно Кристиан спросила:

– Кто такой Джонатан Крауч?

– Кто? – лениво переспросил пленник. – А, Джонатан Крауч. Это англичанин, его взяли в… – Она уловила и паузу, и судорожный вздох, и дрожь в голосе. – Вы прибегаете к нечестным приемам, – заметил он.

Кристиан не задержалась с ответом:

– Память – странная вещь: ее легко застать врасплох. Сим сказал мне, что вы во сне называли это имя.

– Называл? Значит, это имя чем-то важно для меня. Но чем? Извините, не помню. Попытайтесь еще раз.

– Может быть, это ваше имя?

Смех его звучал искренне.

– Упаси Господь! Нет, я бы вспомнил, если бы это было мое имя.

– Оно могло прийти вам на память внезапно. А может быть, вы выберете какое-нибудь – О'Дерми, О'Доннал, О'Дочарди… мой…

– Нет, – сказал он. – Так можно продолжать до бесконечности. Я предпочитаю прожить безымянным до старости. Остаток своего ума я употреблю на то, чтобы вспомнить, кто такой Джонатан Крауч, а тем временем давайте петь, танцевать и веселиться.

Снова раздались чарующие звуки лютни, и он запел:

 
Лягушонок покрасоваться решил —
Хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам.
Меч он к поясу прицепил —
Твидл, твидл, твинно.
На высоком-высоком коне он сидел —
Хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам.
На сапогах его лак блестел…
 

Песня смолкла так резко, словно ее оборвала сама смерть. Четыре струны нестройно вздохнули под судорожно сжавшимися пальцами, и наступила тишина.

Слыша только, как бьется ее сердце, Кристиан терпеливо ждала.

«Память – странная вещь». Песенка о том, как злополучный, отчаянный лягушонок отпер ворота. Лягушонок упал в колодец… А что лежит на дне колодца? Дохлые кошки и кроты, забытые заклятия… снадобье от бородавок… И конечно же истина.

Кристиан почувствовала движение рядом с собой.

Эта мысль словно передалась ему: твидл, твидл, твинно…

– Я должен сделать вам одно признание. – Но в мягком, беспечном голосе не ощущалось никакой тяги к колодезным глубинам. – Первое правило заключенного – добиться расположения тюремщика. Это мне уже удалось. Сим заявил, что не имеет ни малейшего желания повесить меня или обобрать. Напротив: сегодня днем он объяснил мне, как можно бежать отсюда, и дал ключ от двери, которая ведет к тайной тропке на болоте. Я обещал не пользоваться этим без вашего разрешения.

– Понимаю. Вы не теряли времени даром. А каково правило, когда тюремщиков двое?

Несколько мгновений он помолчал, потом сказал:

– Послушайте, можете ругать меня последними словами, но помните – признался я добровольно.

– Хорошо, – сказала она. – Вы, кажется, ясно представляете себе положение вещей. Думаю, память вернулась к вам, и теперь вы понимаете, что, если Хью узнает, кто вы такой, вам несдобровать. А с другой стороны, вы не хотите, чтобы мы с Симом поживились за ваш счет или же выместили на вас свою досаду. А потому стараетесь расположить нас к себе, дабы благополучно скрыться.

Напрасно она предполагала, что он чем-нибудь себя выдаст – ее ждало разочарование.

– Вы правильно рассудили, – ровным голосом сказал он. – И не в мою пользу. Ну что ж, в вашей воле все поставить на места. И он шутливо процитировал на староитальянском:

Ответом будет «да» – заговорю стихами;

Ответом будет «нет» – останемся друзьями.

Последовало молчание – и Кристиан, раздосадованная, поняла, что ее опять переиграли. Заполучив ключ, пленник целиком отдал себя на ее милость. Почему? Ей пришло в голову, что, рассказывая, как он покорил Сима, молодой человек с крайней тактичностью воздерживается от параллелей, провести которые предстоит ей самой. Предать его сейчас – значит проявить себя вздорной женщиной, обманутой в своих ожиданиях, – а этого, как он рассудил, Кристиан себе не позволит.

«Вот уж в самом деле amiei come prima! [16]Note16
  Останемся друзьями (ит.).


[Закрыть]» – в сердцах повторила про себя Кристиан, а вслух добавила:

– Уверяю вас, раз уж одним лишь личным обаянием вы сумели побороть корыстные устремления Сима, то и я не стану настаивать на дыбе и щипцах просто из праздного любопытства. Но вы должны обещать, что, оказавшись на свободе, не причините нам вреда.

– Я мог бы дать вам честное слово – только, как чудеса Мандевильских мощей, честность моя не внушает доверия.

– Такая мысль приходила мне в голову, – призналась Кристиан. – И все же я приму ваше обещание, но при одном условии. Расскажите, почему вас интересует Джонатан Крауч.

– Господи! – воскликнул он, совершенно озадаченный. – В следующий раз я сразу направлюсь к Хью. Лучше пытка, чем исповедальня. Предупреждаю вас: сделка невыгодная. Через Крауча вам не выяснить, кто я такой.

– Ничего, я рискну, – сказала она и не успела ничего прибавить, ибо в замке раздался неожиданный шум.

На лестнице зазвучал знакомый голос:

– Добрые вести, Кристиан! Вы здесь? Могу я спуститься, Кристиан?

– Это Том Эрскин, – заговорила она. – Скорей в потайную дверь. Где Сим? Ах вот ты где. Я знаю. Он мне все рассказал. Ступай доведи его до пещеры и возвращайся назад. Там вы можете отсидеться до темноты. Позже вам доставят плащ и кой-какую еду.

– Мой меч…

– Вам принесут. Вот, держите ключ. Быстро!

Когда они убежали и шорох шагов затих, Кристиан повернулась:

– Том, дорогой! Подождите, я поднимусь сама!

Кристиан Стюарт подобрала юбки и начала задумчиво подниматься по лестнице. «Черт бы его побрал!» – думала девушка, и было не вполне ясно, кого именно она имела в виду.

С Эрскином пришел весь его отряд; люди были уставшие, грязные и далеко не в лучшем настроении. Город Биггар отворил перед ними ворота, и Бизбери весь звенел от смеха и песен, а в пиршественной зале замка отмывшиеся и отдохнувшие гости делили с гарнизоном яства и вина.

Сидя рядом с Томом и вдыхая запах белого мыла, которым тот пользовался, Кристиан попыталась представить себе его – чистого, свежего, совершенно такого, как все, – и невольно воскликнула:

– Как я рада, Том, что вы приехали!

Он сказал извиняющимся тоном:

– Если бы я мог, то приехал бы гораздо раньше. У вас ужасно усталый вид. Глупо, что Дженни Флеминг оставила вас здесь.

Кристиан улыбнулась:

– Я устала проявлять сочувствие и понимание – мне позарез нужна простая, дельная беседа о предметах, доступных уму. Расскажите подробно ваши новости.

Новости были не просто хорошие, а чудесные. Лорды Уортон и Леннокс, углубившись в Аннандейл, внезапно повернули назад и объединенными силами Эрскина и лорда Калтера были изгнаны в Англию. В Каслмилке все еще оставался их гарнизон, впрочем, не представлявший большой опасности, но смертоносное продвижение на север было остановлено.

– Почему они оказались столь беспечны?

– Самонадеянность погубила их. Они распространили слух, что собираются идти на север, а когда Калтер раскусил их маневр и преградил путь на юге, потеряли голову. Аннан конечно, изрядно пострадал, но Клайсдейл, слава Богу, цел. Хотя должен сказать, – откровенно добавил он, – что Калтеру просто крупно повезло. Я бы на такое никогда не отважился.

– Но он оказался прав, – заметила Кристиан. – И что теперь?

– Нужно сообщить королеве-матери. Вышлем гонца, а сам я выеду завтра. Вы ведь тоже поедете?

– Пожалуй, поеду, – сказала Кристиан. – Если замку ничто не угрожает, здесь обойдутся и без меня. А мне нужно помочь леди Флеминг с детьми. Сегодня будет лунная ночь?

– Нет, небо пасмурное, – удивленно проговорил Том. – А зачем вам это знать?

– Да просто так. Сим хотел поудить рыбу ночью. А мне нужно собираться, – сказала Кристиан с абсолютно невинным видом.

Ступать по болотной тропинке было не так-то легко. Хотя Сим и крепко держал ее, ноги Кристиан то и дело соскальзывали в хлюпающий мох. Подол у нее весь вымок и настроение упало. Но вдруг впереди она услышала приглушенные голоса.

Сим, в восторге от своей роли заговорщика, зашептал ей в ухо:

– Миледи, с ним в пещере кто-то есть.

– Тихо, – сказала Кристиан.

Но голоса уже смолкли, и справа послышался шорох. Она слегка подтолкнула Сима, и тот, сделав шаг вперед, твердым голосом произнес:

– Оставаться на месте! Мы принесли еду из Богхолла, но у нас есть и оружие.

– И немало оружия, – прозвучал голос бывшего пленника. – Ого! Пища, мой меч и кинжал. Сим – ты настоящий герой. О Господи, – добавил он с жалостью. – Леди Кристиан. Такой решимости свет не видывал со времен Брюса. Я должен кое-что рассказать вам, верно?

– Должны. Как вы себя чувствуете после прогулки?

– В добром здравии и в чудесном настроении. Я счастливей, чем сам Август, удачливей, чем Траян 26). А один из моих сенаторов уже нашел меня и вот-вот вернет мне мою империю. Сейчас новолуние. Мои друзья, как мавританские слоны, сбиваются в стадо, чтобы исполнить тайный обряд. Джонатан Крауч – англичанин, с которым я хочу побеседовать. Это все. Я ничего не знаю, кроме того, что он содержится пленником где-то в Шотландии, но непременно найду его, даже если для этого нужно будет спуститься в преисподнюю.

– Спускаться в преисподнюю вовсе не нужно, – сказала Кристиан. – Через Тома я могла бы выяснить, где Крауч. Том имеет доступ ко всем спискам в Стерлинге, и он никому ничего не скажет, если я попрошу. Приходите в эту пещеру во вторник, я вам оставлю записку.

На этот раз пленник был краток:

– Спасибо, Шехерезада. Но, пожалуй, не стоит.

Она заявила напрямик:

– Крауча успеют выкупить задолго до того, как вы своими силами сумеете его найти.

– И все же – не надо.

Убедившись в том, что воля его непреклонна, Кристиан решила не тратить времени на уговоры.

– Ну что ж, хотите вы того или нет, а записку я вам оставлю. Если она вам не понадобится – дело ваше. Прощайте. – И, потянув Сима за плащ, девушка направилась прочь.

Через три шага ее остановили чьи-то длинные, крепкие пальцы и запах чеснока.

– Черт возьми, Джонни, отпусти ее, – сказал выразительный голос, и человек отступил.

Быстрыми шагами она пошла дальше.

На полпути к Богхоллу Симон заговорил:

– А кто такая Шехерезада?

– Одна прозорливая дама, которая управляла шахом, рассказывая ему сказки.

Последовала пауза.

– Я не вижу никакой связи, – сказал Сим.

– Не болтай чепухи! – рассердилась Кристиан. – Здесь и нет никакой связи.

Глава 3
ВТОРАЯ ИГРА ВСЛЕПУЮ: КОРОЛЕВА ИДЕТ СЛИШКОМ ДАЛЕКО

– Огнестрельное оружие! – презрительно гремел Уот Скотт из Бокклю. – Огнестрельное оружие! Да я больше народу уложу, плюнув горохом из трубочки…

Том Эрскин без особого восторга услышал этот голос.

Он провел нелегкую неделю, полную разочарований. Стерлинг был его домом; его отец был комендантом замка, и романтическая, наивная душа, что таилась в крепко сбитом теле Эрскина, всегда радовалась, когда между ушами лошади показывалась скала, высящаяся среди зеленых лугов Форта.

Чтобы доставить Кристиан Стюарт и ее женщин в Стерлинг, понадобилась вся пятница. Пока Том сопровождал их в Богл-Хаус, где обосновались Калтеры и Флеминги, ему показалось, будто в родной город пришла чума. Двор, правительство, высшие командиры – все укрылись здесь, и улицы были запружены всадниками и телегами. И на этом переполненном людьми клочке земли царила невидимая простым глазом болезнь – паника, и проявлялась она тем сильнее, чем знатнее были обитатели. Правитель Арран, ожидая решающей атаки Сомерсета, предвидел свою судьбу и дрожал от ужаса. Весь город следовал его примеру.

По крайней мере, отметил Том, не забыли о королеве. Вот уже целую неделю девочка была надежно укрыта вместе со своей матерью, а Мариотта и леди Калтер, занявшие место овдовевшей Дженни Флеминг, находились при ней. Позже Том услышал, что Кристиан тоже получила приказ следовать туда.

Эрскин даже не мог сопровождать ее. Дела задерживали его в Стерлинге. В ночь на понедельник стало известно, что горит Лейт, а аббатство Холируд занято англичанами; потом пришло сообщение, что протектор снялся с лагеря и выступил в поход, а английский флот все дальше продвигается на север. В такой обстановке и речи не могло быть о том, чтобы следовать за королевой и Кристиан. Эрскин остался, а город в напряжении ждал новостей.

К вечеру новости поступили. Английская армия двинулась, но шла она не на запад, к Стерлингу, а на юг.

Эту новость передавали из уст в уста. В понедельник ее подтвердили. Протектор находится в районе Лаудера и продолжает движение в направлении к Англии. Во вторник и среду новые сообщения: английский флот остановился у Браути-Касл на реке и теперь только ждет попутного ветра, чтобы уйти. В четверг и пятницу: пал Хьюм-Касл, его занял английский гарнизон, а английская армия находится теперь у Роксбурга. Удерживая эти аванпосты и оставив за собою разоренные города и села, вражеское нашествие захлебнулось – лавина схлынула к югу.

Невозможно было понять, почему Сомерсет не воспользовался достигнутым ранее преимуществом. Усталые командиры, укрывшиеся в Стерлинге, могли только строить предположения. Наиболее осторожные призывали не забывать о четырех английских гарнизонах: двух – вблизи моря, на восточном побережье, и двух – рядом с границей. Но тем не менее и горожан, и армию охватило безудержное ликование.

Том Эрскин, который смог наконец уехать из города, был раздражен и досужими домыслами, и проволочкой, и прежде всего тем, что, попав в Стерлинг в первый раз после Пинки, встретил там Бокклю. В особенности же тем, что застал его в обществе холеного, пышно разодетого Джорджа Дугласа, чей старший брат, граф Ангус, был главой дома Дугласов в Шотландии и тестем лорда Леннокса.

Эрскин хотел было пройти мимо, но его остановили.

– О, вот Эрскин – он любитель этих огнестрельных бирюлек. Аркебузы! Чертовски опасные штуки! – Война никак не изменила Уота Скотта: берет его был расшит пчелами из герба Бокклю, и весь он выглядел так же, как и в тот день, когда стоял с лордом Калтером на стене Богхолла и смотрел, как поднимается дым над замком, где жена его Дженет лежала с ножевой раной в плече.

Воспоминание это навело Эрскина на одну неприятную мысль, которая, видимо, пришла в голову и сэру Джорджу, потому что тот, мягко перебив Бокклю, сказал:

– Здравствуйте, Эрскин. Пришли поведать нам о бедняге Уилле?

Так Тому пришлось без околичностей начать свой рассказ.

– Я видел вашего сына, Бокклю. Он в добром здравии. – Это, во всяком случае, была чистая правда.

В лице Бокклю с нависшими бровями, окаймленном взъерошенной бородой, не дрогнула ни одна черта.

– Тогда почему он «бедняга»?

Вздохнув, Эрскин решил перейти прямо к сути.

– Он с Кроуфордом из Лаймонда.

Брови Бокклю совсем сошлись над переносицей.

– С Лаймондом! – прорычал он. – Уилл в плену? Он заложник?

Том отрицательно покачал головой. Он быстро рассказал все, что было ему известно, – об английском гонце, о нападении Лаймонда на брата, о своем собственном прибытии, которое и спасло лорда Калтера. После рассказа последовало короткое молчание. И хотя брови Бокклю были по-прежнему нахмурены, на его лице появилось довольное выражение. Он прочистил горло.

– Все дело в том, что мальчишка вернулся из Франции с головой, набитой всякими бреднями, и я ничего не мог с ним поделать, решительно ничего. И вот он убрался восвояси, послав подальше нас всех. А перед тем, как уйти… – Бокклю осекся, что-то внезапно вспомнив, – он сказал, что, возможно, будет здесь раньше нас. Мне все ясно… Господи, Уилл, – проворчал Бокклю, пораженный. – Это какую же надо иметь выдержку, чтобы по доброй воле отправиться к черту на рога да еще выбрать Лаймонда в попутчики!

– Ну-ну. – Сэр Джордж не спускал глаз с лица Бокклю. – Я думаю, все мы недооцениваем Уилла. Потерпите – и в один прекрасный день он еще удивит вас.

Бокклю также в упор посмотрел на сэра Джорджа.

– Если ты от природы честен, то никогда не предашь своего командира, даже если и командует он одним лишь сбродом.

– Но ведь Уилл знает, кто такой Лаймонд? – с ноткой тревожного недоумения в голосе спросил Том.

– Уилл не младенец, – откровенно признался Бокклю. – Он по молодости глуп и задирист, и в голове у него ветер гуляет; но он не испорчен по природе своей. Если Лаймонд принял его, то он знал, что делает. Он весь вывозится в дерьме, чтобы показать своим тупоголовым родичам, какой он принципиальный; но его новоявленный кодекс чести не позволит ему учуять вонь. Этот мальчишка, – проворчал сэр Уот, – думает задницей. Давайте выпьем кларета.

Только вечером Эрскин смог покинуть город.

Он не взял сопровождения, ибо это не допускалось, и один выехал за ворота Стерлинга, направляясь в сторону заходящего солнца, которое вскоре скрылось за горизонтом.

Наступила темнота. Мелькали очертания деревьев; за ними лежали болота, а справа поднимались холмы Ментейта. Легкий ветерок шелестел в траве. Дорога стала лучше; он увидел огни домов и почувствовал запах дыма. Потом его остановили.

Это была первая стража. За нею последовали две другие. Он миновал деревушку Порт, часовню, амбары, потом проехал через буковую рощу, назвал свое имя и пароль; его пропустили, и он наконец натянул поводья.

Черное, неподвижное, распростерлось перед ним озеро Ментейт, а посредине его, в полутора милях от берега, виднелись два островка: на одном расположился монастырь его брата, на другом – островная усадьба графов Ментейт. На поверхности воды дрожали отражения множества огней, горящих на двух островках, и доносились звуки музыки – это играл орган монастыря Инчмэхом, где шло вечернее богослужение и спали дети; ему вторили звуки гальярды с острова Инчталла, где коротал свой досуг укрывшийся на время вторжения шотландский двор.

С зажженным фонарем на корме прибыл паром, и Эрскин вступил на него.

– Дорогой мой, – говорила на следующий день Сибилла, которая безмятежно клала стежок за стежком, сидя перед огромным камином в доме графа Джона, – признайтесь, что вам никогда не приходилось жить с восемью детьми на острове. А у каждого из этих детей повадки взрослого лемминга.

Вдовствующая леди, умевшая по-своему смягчать напряженность, сидела рядом с Томом Эрскином; на ее аристократическом носу красовались очки в роговой оправе с тонкой золотой цепочкой; неизменная вышивка лежала на коленях. Кристиан Стюарт ушла, Сибилла же была свободна, а значит, вовсю командовала и Эрскином, и прибывшим недавно с донесениями сэром Эндрю Хантером, которые помогали ей развлекать Мариотту.

Недавнее нападение на Мидкалтер выбило жену Ричарда из колеи, а происшествия последних трех недель не улучшили ее состояния. Похищение столового серебра не нанесло заметного ущерба богатству Ричарда; но Мариотту пробирала дрожь при одной мысли о Лаймонде, о его холодном, дерзком умении овладевать всем существом человека: за какие-то пять минут он походя добился большего, чем Ричард с его робкими ухаживаниями за все время их знакомства. Ее мужа эта история тоже повергла в мрачное состояние, которое Мариотта в полной мере ощутила за два суматошных дня, предшествовавших отъезду Ричарда. С тех пор единственные новости о Ричарде были те, что привез Эрскин; вдовствующая леди выслушала эти новости молча и вернулась к своим делам. Мариотта посмотрела на сэра Эндрю Хантера.

Он наблюдал за нею. Эндрю Хантер, сосед, хотя и не близкий, почти ее ровесник, помещик и придворный, образованный, с мягкими манерами, был хорошо знаком Калтерам; Мариотте нравились его любезность, знаки внимания, которые он расточал, даже его правильная речь, которая порой заставляла ее тосковать по дому. Внезапно, подчиняясь неожиданному порыву, Мариотта спросила у него:

– Скажите-ка, Денди, о чем разговаривают -между собой мужчины? Вот, например, Ричард с вами?

Этот вопрос застал его врасплох, но он ответил:

– О чем говорит Ричард с друзьями? Конечно, о лошадях. И о свиньях. Об урожае ячменя, о петушках, о соколиной охоте. О хозяйстве, о новых грузах, прибытие которых ожидается. О налогах, о браконьерах, о ценах на кровельный материал, о пистолетах, о псарне, о миланской броне и об окоте овец. Интересы Ричарда, – вкрадчиво заключил сэр Эндрю, – весьма широки.

– И никогда не бывают низменными. Интересно бы знать, – добавила Мариотта, стараясь выглядеть безразличной, – а какие предметы выбирает Лаймонд для светской беседы?

– В разговорах Лаймонда страшного ничего нет. Его действия – вот что опасно. Ричард принял вызов, и если он придет на военный смотр, это будет самоубийство.

Глаза Мариотты широко раскрылись.

– Но вызов не был серьезным. Если Лаймонд появится в Стерлинге, его немедленно схватят. И потом, Ричард – лучший стрелок в…

Она осеклась. Хантер прав. Что толку от первоклассной стрельбы, если стрела направлена в спину? «Господь карает тысячью рук», – сказал тогда Лаймонд и под Аннаном почти добился своего. Мариотта открыла было рот, но Сибилла, не переставая ловко орудовать иголкой, заговорила первой.

– Том, вы слышали что-нибудь об Уилле Скотте? – Потом сдержанно добавила: – Мы знаем, что он вместе с моим сыном. Сэр Эндрю привез из Аннана известие о том, как они с Ричардом встретились.

Эрскин облегченно вздохнул, поскольку отпала необходимость в дипломатических ухищрениях, и ответил:

– Других новостей пока нет. Вчера я видел Бокклю и сообщил ему. А рядом вертелся этот болван Джордж Дуглас.

– Где? В Стерлинге? – с интересом переспросил Хантер. – Я думал, сэр Джордж сейчас у брата.

Эрскин пожал плечами:

– Он уже уехал в Друмланриг, слава Богу. Не выношу я его.

Но думал он не о Джордже Дугласе, а о Кристиан и о том, как странно вела она себя прошлым вечером. Первым делом Том направился с докладом в Аббатство, к вдовствующей королеве, которая так долго продержала его у себя, что он уже начал беспокоиться, не легла ли Кристиан спать. Но когда паром доставил Тома в Инчталлу, девушка ждала его в зале и, взяв за руку, отвела в сторону.

– Том, вдруг нам больше не удастся поговорить… Помните, я спрашивала вас об одном человеке? Джонатане Крауче?

Он сообщил ей то, что она хотела знать, прервав разговор, когда явилась вдовствующая леди со своей вышивкой и наступила ему на ногу, поскольку забыла снять очки. Кристиан больше не возвращалась к этому: она лишь поблагодарила его, дав понять, что дело закончено. Том был слегка уязвлен. Он, конечно, не настаивал, но все же Кристиан могла бы посвятить его в тайну…

На следующий день трубы осени звучали в полную силу, солнечные лучи отливали медью, а в монастыре разгорелся ужасный скандал. На севере высились пурпурные горы Бен-Деарга, и теплый воздух колыхался над голубой гладью. В зеленых сумрачных галереях Инчмэхома, где находились пятеро взрослых и ребенок, среди древних колонн воцарился дух раздора. Гневливая дочь галлов, вдовствующая королева Шотландии, так и клокотала от ярости.

– Кто-нибудь скажет мне наконец, как такое могло приключиться?! – Мария де Гиз восседала на своем резном стуле прямая, как палка. Нянька средних лет, белая, как фартук, который она теребила, начала говорить:

– Ой, мадам, этого я не знаю. Чертова девка… – И запнулась, бросив уничтожающий взгляд на испуганную няньку помоложе, которую подбадривала Мариотта.

Вдовствующая леди Калтер сидела и благоразумно помалкивала, частично из дипломатических соображений, а частично из-за того, что щадила свои голосовые связки; маленькая девочка с растрепанными рыжими волосами стояла рядом с ней, стучала кулачком по ее колену и выкрикивала истошным голосом какую-то тарабарщину.

– Ажурный-пурпурный, ажурный-пурпурный, ажурный-пурпурный, – распевала девочка.

– На берегу! Среди белого дня! Могли убить! Похитить!

– Буу-хуу, буу-хуу!

– Элспет, отвечай. Мария, ты заболеешь, помолчи!

– Ажурный-пурпурный, ажурный-пурпурный, ажурный-пурпурный, – завопила девочка еще громче.

Леди Калтер моргнула, отвела колено и мягко, но настойчиво взяла девочку за руку.

– Нет нужды искать злоумышленников, – сказала она. – У няньки просто ветер в голове, да и мистресс Кемп виновата: не следовало пускать ее одну с ребенком. Но никакого злого умысла, насколько я понимаю, не было. Просто неосторожность.

– Неосторожность!

Сибилла, сурово взглянув на близкую к истерике Элспет, продолжала свой рассказ.

– Да, у глупой девчонки было назначено свидание на Портенд-Фарм с парнем по имени Перкин. А ребенок хотел в парк. На озере они нашли брошенную лодку и переправились на берег, а там Элспет побежала на ферму, оставив Марию играть одну…

– Одну и без присмотра, – мрачно заключила разгневанная мать. – И тут же на мою дочь нападают, хотят похитить! Девчонка слышит крики, бежит назад, вместе с ребенком садится в лодку и старается вернуться незамеченной. О, конечно же Элспет невиновна: она сразу вернулась и помешала похитителю. Но как такое могло произойти? Разве здесь, в Инчмэхоме, нет стражников, прислуги? Святых отцов? Разве озеро не окружено вооруженными людьми? Скажите мне, дама Сибилла, что было бы, если бы моя дочь не закричала? Где бы она была теперь?

– Я полагаю, в саду, – сухо сказала леди Калтер. – Хотя, должна признаться, что все наши меры предосторожности были в пух и прах разбиты чарами Перкина. А что, если мы спросим ее величество королеву?

Мария де Гиз протянула руку и подозвала дочь.

– Мария! Подойди сюда и скажи своей матушке, что сделал этот дурной человек?

– Какой такой дурной человек? – спросила рыжеволосая девочка, волоча подол по полу и выпячивая липкие от сластей губки. – Можно, я почитаю стишки?

Королева-мать, оставив без ответа вопрос дочери, отерла ей рот чистым платком и сказала:

– Я говорю о том человеке в саду. Что он сказал?

Ее величество Мария, королева шотландская, взяла ароматический шарик и принялась играть им с самыми плачевными последствиями.

– Он вовсе не был дурной. Он мне понравился. Можно мне…

– Мария, это был монах? – мягко спросила Сибилла, вспомнив самую неправдоподобную деталь из рассказа Элспет («Но все монахи были на молитве»).

– Он был милый монах, – сказала девочка, сделав упор на слове «милый», что конечно же внушало сомнение в том, что речь шла о монахе. Она откусила кусочек от шарика, сплюнула и перевела дыхание. – Он прочел стишок, и он знал, как меня зовут.

– Но… – сказала вдовствующая королева.

– Но… – сказала Мариотта.

– Я подумала, – продолжала леди Калтер, признавая свое поражение, – а вдруг это декан Адам вернулся из Камбускеннета? Он уехал в прошлый понедельник и, вероятно… А может, то был нищенствующий францисканец? Да ведь он и не причинил ребенку вреда. Я думаю, она кричала просто из-за того, что разозлилась на Элспет, которая стала тащить ее назад в лодку.

– Стража никого не нашла?

– Никого. Там гуляла леди Кристиан, но и она ничего не слышала.

– Могу ли я, – в нетерпении повторила царствующая королева, – теперь прочитать стишок?

– Что такое?.. Ну читай, читай, – согласилась ее матушка все еще с нахмуренным челом.

– Eh bien [17]Note17
  Ну вот (фр.).


[Закрыть], – звучным голосом начала девочка и пустилась декламировать:

 
Шарик пурпурный, шарик ажурный,
Камень в брюхе,
Былинка в заду —
И все же шарик, пурпурный, ажурный,
Хорош и со всеми в ладу.
 

– Что это, что это, что это? – взвизгнула юная королева.

Воцарилось потрясенное молчание.

Потом леди Калтер сверхъестественно серьезным тоном заявила (что было нечестно с ее стороны):

– Полагаю, это ягода боярышника, правда ведь, милая?

У ее королевского величества вытянулось лицо.

Кристиан громко расхохоталась:

– Какие глупости. Comment le saluroye, quant paint ne le cognois? [18]Note18
  Как вас звать-величать, никак мне вас не узнать (ст.-фр.).


[Закрыть] Конечно же я узнала кто это, слух-то у меня отличный.

На мгновение она ощутила неловкость, как и во время их последней встречи в пещере. Человек рядом с ней издал притворный вздох.

– Простите, я такой бестолковый. Снова мой голос? Звенит, как жаворонок в небесах. Мне жаль, что из-за меня поднялся такой переполох. Я не ожидал здесь кого-либо встретить. Но все сошло бы благополучно, если бы эта сумасшедшая нянька не накинулась на ребенка. Великолепные легкие для таких лет.

Они сидели в невысокой траве в центре лабиринта, который соорудил предыдущий граф Ментейт на северном берегу озера. Пыльные, неухоженные заросли самшита скрывали от них вид на озеро, а сзади высилась мраморная беседка. День был теплый и тихий, как в Богхолле, когда, раненный и пленный, он играл ей на лютне и пел про лягушонка.

– Но как девочка наткнулась на вас? – спросила Кристиан.

– Я уснул, – удрученно ответил он, – и проспал дольше, чем соловушка на ветке. А проснулся от того, что она уселась мне на грудь.

– И что же вы ей сказали? – спросила Кристиан, увлеченная рассказом.

– Сказала она, а не я. «Господин аббат (вы уже догадались, что я одет попом), у вас не хватает тонзуры». На что я ответил: «Мадам королева Шотландии, у вас в переизбытке веса». После такого обмена любезностями…

– Она слезла с вас?

– Ничуть. Она заскакала на мне, как пушечное ядро, и сообщила, что у Деде…

– Это ее пони.

– …длинные желтые зубы, и спросила, умею ли я…

– …определять возраст человека по зубам, – подхватила Кристиан. – Ее любимая шутка.

– Ах, вот как. И тогда она открыла рот, и я насчитал, что ей семь лет. Она согласилась на пять. (На самом деле ей сколько – четыре?) Потом открыл рот я…

– И получили камешек?

– Я открыл рот, и она тут же сунула туда маленькую рыбку, которая еще била хвостиком и никак не желала отправляться к праотцам. После этого…

– А что же рыбка?

– Я сделал вид, что съел ее, – просто сказал он. – Потом мы сыграли в парочку игр, попели песенки, поговорили обо всем понемногу. Потом прибежала эта девчонка – нянька или кто там она, раскудахталась, как наседка, и схватила ребенка. При этом поднялся такой крик…

– Жаль, что меня там не было, – улыбнулась Кристиан. – И долго вы ждали? Я дошла до дальнего конца сада.

– Не очень долго. Но я весь трепетал – и до сих пор трепещу – как осиновый листок. Моя дорогая леди, вы не должны раскрывать тайну местопребывания королевы первому встречному. Так не делается. Кроме того, из-за меня вы нарушили клятву.

– Иногда я совершаю ужасные ошибки, – с сожалением сказала она. – Я веду себя опрометчиво. Понимаете, мне не позволили взять с собой Сима, и мне некого было послать, даже если бы Том Эрскин ко вторнику узнал то, о чем я просила, – а у него не получилось. Потом в Инчкеннет должен был отправляться старый Адам Пибл, и я попросила его передать Симу, чтобы он сходил в пещеру и сказал вам прийти сюда сегодня. Записку я написала так путано, да еще и не была уверена, что Том Эрскин уже вернется. Но он вернулся, и все вышло наилучшим образом. Как вы сюда добрались? И где взяли эту одежду?