Текст книги "Обретение любви"
Автор книги: Доротея Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Однако, пока Камилла включала мотор, полицейский все так же невозмутимо засунул листочек с квитанцией под “дворник” и удалился – впрочем, недалеко. Со вздохом забрав квитанцию, Камилла направила машину в гараж. Запирая ее, она решала в уме важный вопрос: пригласить ли Роберта к себе или направиться в кафе? На помощь ей пришел Хаген.
– Давай пойдем погуляем, если ты не очень устала, – предложил он. – Мне кажется, так нам будет легче разговаривать. А поговорить, как ты убедилась, нам есть о чем.
Камилла согласилась. Они вышли на улицу и неторопливо направились в сторону бульваров. Первой на этот раз заговорила Камилла.
– Джоан была здесь, – сообщила она.
– Вот как? – удивился и насторожился Роберт. – Она... не обидела тебя? Когда она разозлится – а у нее было достаточно поводов разозлиться – она становится совершенно невыносимой.
– Да нет. Она пыталась, но... Под конец мне стало ее жалко. По-моему, теперь она окончательно поставила на тебе крест.
– Хорошо бы так, – со вздохом сказал Роберт. – Боюсь, однако, что если мне будет сопутствовать успех, она не выдержит и предпримет еще одну попытку. Тем более что первая дала такие прекрасные результаты – ей ведь и в правду удалось нас поссорить.
– И что, если будет эта вторая попытка, ты опять мне ничего не скажешь? – спросила Камилла.
– Ну уж нет! – воскликнул Роберт. – Теперь, как только она подкатит и попадет в пределы видимости, я вывешу огромный плакат и оповещу об этом пол-Франции. Ты не представляешь, как я проклинал себя за это малодушное молчание, за то, что не смог сразу прогнать ее, не смог достойно объяснить тебе ее появление!
– Скажи, Роберт, – твердо спросила Камилла, – а все-таки это было только недоразумение или там было что-то еще? Мне кажется, что ты так себя вел, потому что на какую-то долю поверил, что она снова тебя любит, и заколебался.
– Ну что ж, правду так правду, – после некоторой паузы так же твердо ответил Хаген и остановился. Теперь они стояли, глядя друг другу в глаза. – Да, ты права, я действительно поверил, что она меня снова любит, и мне стало ее жалко. Ведь она мне была так дорога! Когда-то мне казалось, что без нее я не смогу жить, она была для меня всем. Мне было очень трудно расстаться с ней. И теперь... Ты должна это понять. Ведь это ты заняла ее место.
– Я понимаю, – тихо ответила Камилла. – Но ты не ответил на второй вопрос.
– Я отвечу. А вот колебаний – нет, их не было. Была жалость. Если я в чем и колебался, так это в том, как помягче сказать ей, что я ее больше не люблю. Ну суди сама: если бы я выбирал, как ты говоришь, колебался между вами двумя, почему бы я сразу же после твоего ухода прогнал ее?
– Не знаю, Роберт, не знаю, – покачала головой Камилла. – Могло ведь быть и так: ты увидел, что она осталась такой же злой и эгоистичной, понял, что ей нужен не ты, а твой успех, и сделал выбор в мою пользу.
– Могло – но не было! – воскликнул Роберт. Скулы его отвердели, на шее вздулись жилы. – Пойми, Камилла: я не хочу оправдываться и надеюсь, что у нас здесь не суд, я не подсудимый, а ты не судья. Предположить можно все что угодно. Как я докажу, что я чувствовал или не чувствовал что-то? Я приехал сказать тебе одно, главное: я люблю тебя, тебя одну и не переставал любить. Веришь ты мне? Любишь меня? Вот главный вопрос.
Да, это был главный вопрос, Камилла понимала это не хуже Роберта. Верит ли она ему? Конечно, верит! Любит ли?
– Да, Роберт, да, – тихо ответила Камилла и шагнула к нему. Он нежно обнял ее, погрузил лицо в ее волосы, вдыхая столь дорогой для него запах. Они стояли посреди улицы, не обращая внимания на прохожих. До людского ли внимания им было! Камилла понимала: наступила, может быть, самая важная минута в ее жизни. Их любовь, так бурно и свободно взлетевшая, встретилась с первым серьезным испытанием и сейчас преодолевала его. Преодолеет – значит, это действительно любовь, а не пустое увлечение. Она обретет наконец то, что так давно ждала, чего искала во внимании и преклонении Жан-Поля – и не находила. Она обретает любовь.
– Камилла, Камилла! – шептал Роберт ее имя. – Сколько раз я звал тебя там, в Довиле. И проклинал за то, что ты оставила меня, и ругал последними словами себя за то, что не смог тебя удержать.
– Ах, Роберт, – шептала она в ответ. – Я тоже проклинала, даже, мне казалось, ненавидела тебя. Но забыть не могла.
– Это главное, Камилла, это главное, – говорил Роберт, – пока мы помним друг друга, наша любовь жива. Я хочу, чтобы ты поняла то, что понял за эти дни я: любовь выше всего. Ее права абсолютны и безусловны. Среди людских желаний и страстей она – как абсолютный монарх между подданными. Разрушить любовь – великий грех. Мы не совершим его, правда?
– Нет, Роберт, не совершим, – сказала Камилла, прижимаясь к его груди и чувствуя, как бьется его сердце. – Я сейчас ощущаю нас с тобой как одно целое.
– Осталось создать это целое, – прошептал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Ребенка, Камилла, конечно, ребенка! Это будет то целое, в котором будем мы оба.
– Ах, Роберт! – только и могла вымолвить она, прижимаясь к нему все крепче.
– Камилла! – позвал он ее.
– Да, милый!
– Я хочу тебе кое-что сказать. Точнее, спросить тебя кое о чем.
– Я слушаю.
– Камилла, будешь ли ты моей женой?
“Вот оно и произошло, – подумала Камилла. – Слова, которые я так хотела услышать, я услышала, стоя посреди я Больших Бульваров, в уличной толпе. Пусть так. Что же ты ответишь?”
– Да, Роберт, буду, – твердо ответила она. И затем, оторвавшись от его груди, предложила: – Может, мы уже достаточно погуляли и теперь пойдем ко мне?
– Видит Бог, как я этого хочу, – сказал Хаген, – но...
– Что “но”?
– Через два часа я должен вылететь из Орли в Эр-Риад.
– Через два часа?! Но... Как же так? – взмолилась она.
– Может, я не полечу? – предложил Роберт. – Скажи. Одно твое слово – и я останусь здесь, с тобой.
– Нет, что ты, – даже испугалась Камилла. – Я просто растерялась. Но... Ведь ты уже опаздываешь! Езжай, езжай скорее!
– Ну вот, не успели встретиться, ты меня уже гонишь, – пожаловался Хаген.
– Езжай, противный! – гнала она его. – Где твоя машина?
– На стоянке у твоего дома.
– Пошли быстрее.
Почти бегом они достигли стоянки. Роберт завел мотор.
– Ну что, будем прощаться здесь? – спросил он.
– Нет, я провожу тебя! – заявила Камилла. – Мне еще надо проверить, действительно ли ты летишь в Эр-Риад. А как ты думал? Я теперь в статусе невесты и должна бдительно следить за каждым твоим шагом.
– Что ж, придется смириться со слежкой, – вздохнул Роберт.
В машине они молчали. Камилла, переполненная услышанным, не хотела разговаривать, молча следила за уверенными, как всегда, движениями Роберта. Внезапно до нее дошла одна вещь.
– Слушай, я даже не спросила тебя о твоей ноге, – сказала она. – Как она себя чувствует? И ребра?
– Нога чувствует себя прекрасно и передает тебе привет, – сообщил Роберт. – Первые дни была какая-то неуверенность, но уже прошло.
Наконец показались огни аэропорта. Хаген загнал машину на длительную стоянку. У стойки рейса в Аравию толпились последние пассажиры.
– Ну вот, – повернулся Роберт к Камилле, когда подошла его очередь. – Пора.
– Когда ты вернешься?
– Салон продлится три дня. Возможно, мне придется задержаться еще на день, если мы заключим какие-то сделки. Я буду торопиться изо всех сил.
– Нет, ты уж не торопись, – возразила Камилла. – Дела есть дела. Я буду ждать столько, сколько потребуется».
– Я буду думать о тебе постоянно. Как я рад, что мы помирились – ты не поверишь.
– Почему не поверю? Но я рада гораздо больше тебя!
– А ты мерила?
– А ты?
– Поторопитесь, месье, – обратилась к Хагену служащая.
Склонившись к Камилле, Роберт крепко и нежно поцеловал ее. Это был их первый поцелуй после столь долгой разлуки. И впереди – увы! – снова разлука. Но теперь она будет наполнена ожиданием, мыслями о нем. Находясь у стойки, Камилла следила, как Роберт, то и дело оборачиваясь, уходит к эскалатору. Вот он последний раз махнул ей рукой и исчез.
Глава седьмая
Откинувшись на сиденье такси, Камилла представляла себе Роберта – как он входит в самолет, летит, поглядывая вниз на ночные огни, как объясняет, уже на выставке, важным шейхам достоинства своего мотора. Вдруг в эти грезы ворвалась острая, как боль, мысль: ведь завтра у нее свадьба с Жан-Полем! Что делать?
Самое честное и правильное – пойти и все рассказать. Прямо сейчас. Но как, как она ему скажет? Это ведь означает убить все его надежды! Нет, она этого сделать не сможет. Позвонить? Но что можно объяснить по телефону? Все равно придется встречаться. Не поможет и телеграмма. Решено: она пошлет ему письмо со службой доставки, чтобы ему вручили его завтра рано утром. Пусть эта ночь пройдет у него спокойно.
Придя домой, Камилла села за письмо. “Милый, дорогой Жан-Поль! – писала она. – Я знаю, что это письмо причинит тебе страшную боль. Пока я еще не принесла ее, я хочу сказать тебе, что я не знаю более благородного, великодушного человека, чем ты. Ты всегда был моим лучшим другом – и больше, чем другом. Ты всегда приходил на помощь в трудную минуту. Почему я пишу в прошедшем времени? Видит Бог, как хотела бы я, чтобы ты остался моим другом и впредь, но я понимаю, что это невозможно. Тому, что я делаю по отношению к тебе, нет оправданий, кроме одного. Имя ему – любовь. Да, Жан-Поль – то, что было у меня с Робертом – не увлечение, не фантазия, а настоящая любовь. Теперь выяснилось, что она не только была, но она жива, она все так же крепка. Роберт приезжал в Париж, мы помирились”.
Она уже собралась добавить: “и он предложил мне стать его женой, и я согласилась”, но передумала. Она поняла, что этим сделает страдание Жан-Поля еще острее. Подумав, она продолжила: “Я не прошу у тебя прощения, потому что понимаю: тому, что я делаю с тобой, нет ни прощения, ни оправдания. До конца жизни я буду помнить о совершенной по отношению к тебе жестокости. Этот грех всегда будет на мне, знай это. Я искренне, от всей души, желаю тебе встретить достойную тебя девушку, надеюсь, что ты будешь счастлив. Всегда ты можешь рассчитывать на мою помощь. Благодарная тебе, глубоко виноватая перед тобой Камилла”.
Запечатав письмо, она позвонила в знакомую ей фирму доставки. Ожидая служащего, она заколебалась. Правильно ли она делает, оттягивая объяснения до утра? Не доставит ли это Жан-Полю дополнительные мучения? Когда в дверь позвонили, Камилла уже приняла решение. Открыв дверь юноше в одежде фирмы, она продиктовала ему адрес и время вручения: как можно быстрее.
– С доплатой за срочность, мадам? – осведомился парнишка.
– Нет, без доплаты, но сегодня, – сказала Камилла.
Осталось выполнить еще несколько неприятных обязанностей. Вздохнув, она набрала телефон матери. Мадам Бриваль уже ложилась спать, звонок дочери застал ее в постели. Камилла как можно суше сообщила, что намеченная на завтра свадьба не состоится, поскольку она неожиданно должна уехать. На все расспросы она отвечала сердито, чем вконец расстроила мать и расстроилась сама. Подругам и гостям она решила дать телеграммы. Она составила одинаковый текст, извещавший, что мадмуазель Бриваль приносит свои извинения, поскольку свадьба не состоится “в связи с непредвиденными обстоятельствами”. Пришлось еще раз вызвать служащего. Когда, наконец, все было сделано, Камилла села, совершенно опустошенная. В голове не было ни одной мысли, и все чувства словно омертвели, не хотелось и спать. “Дорогой ценой тебе приходится платить за свое счастье”, – подумала она.
Она сидела прямо перед шкафом, одна створка которого была приоткрыта. Там что-то белело. Привстав, Камилла открыла шкаф и увидела свое свадебное платье. Она вынула его, разложила на кровати. Какое красивое! Завтра они с Жан-Полем должны были, нарядные, красивые, войти в церковь. Кругом все были бы такие радостные, веселые... И ничего этого не будет!
Камиллу охватили мучительные сомнения. Правильно ли она делает, принося людям столько зла, столько огорчений? И все – ради какого-то миража, чего-то неуловимого! Что такое эта любовь? Это всего лишь чувство. Сегодня оно есть, а завтра? Не может ли случиться так, что, проснувшись в одно прекрасное утро, она внезапно почувствует, что больше не любит Роберта? Или нечто подобное почувствует он? Может, надо срочно позвонить Жан-Полю, сказать, чтобы он не распечатывал полученное письмо, а если уже открыл и прочитал – чтобы забыл все, что в нем написано? Она шагнула к телефону. Положила руку на рычаг. И тут перед ее мысленным взором предстало лицо Роберта, его взгляд. Она вспомнила, как он обнимал ее – так прижимают к себе самое дорогое, казавшееся утраченным и вновь обретенное. “Права любви абсолютны и безусловны, Камилла, – прозвучали в ее ушах его слова. – Нам нельзя ее предать”. Нет, она не предаст его любовь. Любовь – это, прежде всего, вера, доверие. Она знает, что такое вера.
Она верит в свою и его любовь. Она сняла руку с рычага и тут почувствовала, как она устала, как опустошена. Едва раздевшись, она упала в постель и тотчас уснула.
Весь следующий день она провела за городом. К югу от Парижа она давно нашла одно уютное местечко. Там было много зелени, цветов, была маленькая частная галерея, открытая по воскресеньям, где был ее любимый Писарро. И было кафе, на террасе которого она часто сидела, предаваясь размышлениям, мечтая или просто глядя на озеро с искусственным водопадом. Вот и сейчас она укрылась тут ото всех, стараясь забыть о том, что в эти часы творилось в Париже – о недоумении родных и знакомых, о муках Жан-Поля.
Лишь к вечеру она вернулась домой и сразу включила телевизор. В нетерпении она ходила по квартире, дожидаясь, когда прозвучит долгожданное сообщение. Ага, вот! На экране появился Эр-Риад, начался рассказ об авиасалоне. Однако речь шла только о новых русских бомбардировщиках и суперсовременной модели “Боинга”. О легких самолетах – ни слова. Какая досада! Ну ничего – завтра вечером выйдут газеты, и уж там-то она найдет то, что так ее интересует.
В понедельник она уже собралась идти на работу, когда вдруг вспомнила, что уже неделю назад отпросилась у шефа в свадебное путешествие и сегодня в конторе ее не ждут. Что делать? Сидеть дома? Но она совершенно не представляет, чем заняться. Идти на работу? И давать всем объяснения, почему не состоялась ее свадьба. Нет, только не это. В конце концов, сегодня завершается салон, и Роберт уже может позвонить, а завтра и приехать. Денек она потерпит без дела, а там... Дальше Камилла пока боялась загадывать.
Когда она пила кофе, раздался звонок. Незнакомый мужской голос осведомился, имеет ли он дело с мадмуазель Камиллой Бриваль. Удостоверившись в этом, незнакомец представился: детектив Габер из отдела по борьбе с наркотиками. Не звонил ли мадмуазель Камилле ее брат? Нет? А когда она последний раз получала сведения о нем? Есть ли у них родственники вне Парижа?
Опешившая от потока вопросов Камилла наконец прервала его и спросила сама: что случилось с Эриком? Детектив Габер сухо сообщил, что брат скрылся из лечебницы, где уже заканчивал курс принудительного лечения от наркомании. Учитывая то обстоятельство, что он был замешан в распространении наркотиков, это серьезно, даже очень серьезно. И если мадмуазель каким-то образом узнает, где находится ее брат, она должна или убедить его вернуться в лечебницу, или сообщить ему, детективу Габеру, по такому-то телефону. Скрываясь от полиции, брат усугубляет свое положение. Мадмуазель его хорошо поняла?
Камилла заверила, что вполне поняла сказанное, и положила трубку. Известие ошеломило ее. Правда, в последний раз, когда она видела Эрика, он выглядел подавленным, но он ни слова не говорил о том, что не хочет оставаться в лечебнице и собирается бежать. Он вполне понимал свое положение и то, что ему надо лечиться. И его совершенно не тянуло к той компании, которая едва не погубила его. Что же заставило его совершить этот безумный поступок? Правда, Эрик импульсивный, никогда нельзя сказать, что он сделает в следующую минуту. Самое главное, надо решить, что теперь делать? Ехать в Нормандию, в лечебницу? Но Эрика там нет и, скорее всего, он постарается оказаться в Париже – больше ему вроде бы некуда податься. Ждать его здесь? Ведь если он к кому и придет, то именно к ней, Камилле. А если он придет, но заявит, что в лечебнице с ним плохо обращались и он туда не вернется – что тогда делать?
Сейчас, как никогда, ей был необходим совет Жан-Поля, его поддержка – и как друга, и как адвоката. И именно сейчас она не могла просить его о такой помощи. Надо же такому случиться!
В волнении Камилла расхаживала по комнате, не зная, на что решиться, когда в дверь позвонили. Открыв ее, она увидела Жан-Поля. Камилла едва не бросилась ему на грудь, но в следующую минуту почувствовала досаду: ясно, что Жан-Поль пришел, чтобы ответить на ее письмо, объясниться. Он имеет на это право, и она знала, что объяснения не избежать, но как это сейчас не вовремя!
Жан-Поль молча прошел в комнату и сухо спросил, одна ли она. А затем так же сухо и буднично сообщил, что знает о несчастье, случившемся с Эриком, и пришел, чтобы помочь. Как только мадам Бриваль позвонила ему, он сразу понял, что тут требуется его помощь.
Вот теперь Камилла действительно не знала, что сказать. Все слова оказывались неточными, неспособными передать охватившие ее чувства. “Господи, Жан!” – только и смогла вымолвить она, прильнув в порыве благодарности к его груди .Осторожно освободившись, Жан-Поль предложил ей сесть и все хорошенько обсудить. Им надо быть готовыми к любому развитию событий; надо знать, как действовать, если Эрика разыщет полиция, и что делать в том случае, если он позвонит или сам явится сюда.
Однако обсудить все хорошо и не торопясь им не удалось. Раздался еще один звонок в дверь. Открыв, Камилла увидела незнакомую совсем молоденькую девушку.
– Это вы мадмуазель Бриваль? – робко осведомилась она.
– Да, – ответила Камилла. – А вы...
– Я Жанна, Жанна Робен. Я... Можно я войду?
Камилла молча отступила, пропуская ее в комнату. Увидев Жан-Поля, девушка смутилась и даже, как показалось Камилле, испугалась. Видно было, что ей очень хочется уйти, но в то же время надо что-то сказать.
– Можно мне сказать вам что-то наедине? – попросила она Камиллу.
Они вышли на кухню.
– Я... – начала девушка и вновь запуталась, не зная, как ей начать. – В общем, мы с Эриком были знакомы. Он вам обо мне не рассказывал, я знаю, а мне о вас много говорил. Я знаю, что вы для него единственный близкий человек. Так вот: он звонил мне сегодня ночью.
– Откуда? Что он сказал? Что он собирается делать? – засыпала ее вопросами Камилла.
– Сначала скажите, а кто этот господин, что сидит в гостиной? – спросила девушка.
– Это мой большой друг, – объяснила Камилла. – Он адвокат. Ему позвонила моя мама, когда узнала, что случилось с Эриком. Он пришел специально, чтобы помочь. Ему можно полностью доверять. Поэтому будет лучше, если мы вернемся в гостиную.
Они так и сделали. Камилла представила Жанну и Жан-Поля друг другу и повторила то, что услышала от девушки. Теперь все ждали продолжения ее рассказа.
– Эрик позвонил из одного местечка недалеко от Аржантана. У моего дедушки там ферма, и однажды мы там бывали – ну, еще до того, как с ним все это случилось. Он сказал, что его вдруг охватила невыносимая тоска, он не мог больше сидеть в этой лечебнице. Он не считает себя больным, он заверил меня, что его совсем не тянет к наркотикам, но ограничение свободы ему стало совершенно невыносимо. Он ничего заранее не задумывал, а просто вдруг взял и ушел – режим там довольно свободный. Теперь он хочет уехать в Штаты и уговаривал меня найти денег, приехать к нему, а потом мы сбежим вместе. Там он найдет какую-нибудь работу, будет выставляться. Он говорил, что в лечебнице много писал и у него получается все лучше. Так что он верит, что в Америке его ждет успех.
– Ну и что вы думаете делать? – спросила ее Камилла.
– Вначале мне все это показалось разумным и даже захватывающим, – призналась Жанна. – Но он упорно просил ничего не говорить вам, и это меня насторожило. И еще в конце он признался, что хотя к сильным наркотикам его не тянет, но хотелось бы покурить немного травки – это, дескать, совсем безобидно, ведь и я когда-то этим занималась. Вот это мне уже совсем не понравилось, и я решила прийти к вам.
– И правильно сделали, – вступил в разговор Жан-Поль. – Ему обязательно надо закончить курс лечения. Тем более обидно его прерывать, что у Эрика, кажется, получается, лечение проходит успешно – а это нечасто бывает. И он никогда не мог бы легально выставляться в Штатах, потому что находился бы в розыске. Нам необходимо убедить его вернуться в лечебницу – тем более, что претензий к ней у него, как видно из вашего рассказа, нет. Я думаю, ставить в известность полицию не стоит – они начнут его искать, он может испугаться и наделать еще больших глупостей. Нам втроем надо ехать туда. Убедить его вернуться можете только вы двое – меня он вряд ли послушает.
– Но сможем ли мы его убедить? – засомневалась Камилла.
– А это уже зависит только от вас, – сказал Жан-Поль.
– И когда мы поедем? И на чем?
– Прямо сейчас, на моей машине. Только примем некоторые меры предосторожности.
– Что вы имеете в виду? – спросила Жанна.
– Ну, вдруг полиция наблюдает за этим домом. Конечно, Эрик не убийца, но... Поэтому я поеду на машине, а вы сядете в нее в условленном месте – скажем, возле нашего с тобой кафе, – обратился Жан-Поль к Камилле.
– Как здорово! – восхитилась Жанна. – Скрываться от слежки, путать следы... Прямо как в кино. Скажите, а вы правда адвокат?
– Да, – с улыбкой подтвердил Жан-Поль.
– Первый раз слышу про адвоката, который прячется от полиции! – заявила Жанна, глядя на него восхищенными глазами.
– Ну, мы же совсем немножко, – успокоил ее Жан-Поль. – Будем считать, что это игра. Итак, я пошел. Ровно через полчаса я жду вас возле кафе.
Жанна тоже заспешила: ей нужно было предупредить подруг, с которыми она училась в колледже, чтобы они, как она выразилась, “что-нибудь такое наплели преподавателям”, и собрать кое-что в дорогу.
Камилла осталась одна. Переодевшись в джинсы, собрав в дорожную сумку кое-какие вещи, она уже собралась уходить, когда одна мысль остановила ее. Ведь сегодня или завтра должен вернуться Роберт! Как сообщить ему, где она, что с ней?
Камилла оставила на автоответчике короткое сообщение о том, что она вынуждена уехать по срочному делу и просит всех перезвонить ей позже. Поскольку сообщение предназначалось всем, она постаралась – специально для Роберта, который, она уверена, тоже будет звонить, – вложить в свой голос как можно больше теплоты.
Кроме того, она написала короткое письмо, адресованное Роберту. Она объяснила, что произошло и почему она вынуждена уехать, и просила Роберта подождать ее. Подпись под письмом гласила: “Любящая тебя Камилла”. Письмо она оставила у консьержа, попросив его отдать письмо господину, который будет ее спрашивать и представится как Роберт Хаген.
Теперь можно было отправляться в путь. Добравшись до места встречи, Камилла увидела ожидавшую ее Жанну. Она только хотела спросить, не видела ли она Жан-Поля, как возле них остановился знакомый Камилле “фольксваген”, и Жан-Поль пригласил их садиться.
По дороге Жан-Поль все время оглядывался, но, кажется, никто за ними не следил. Доехав до Се, они свернули на боковую дорогу, и Жанна стала показывать путь. Уже вечерело, когда дорога привела их к ферме. Здесь они остановились.
– Дедушка знает об одном нашем визите, – объяснила Жанна. – Но вообще-то мы приезжали сюда еще дважды. У дедушки есть отдаленный хутор, вот в той стороне. Там обычно никто не живет. Там мы и останавливались. Мне кажется, Эрик именно там. Можно доехать вон до той рощи, оставить там машину, а дальше пройти пешком.
Так они и сделали. Пройдя вдоль пшеничного поля, они свернули на тропинку. За деревьями показались ветхие, явно нежилые строения. Жанна подошла к дому, подергала дверь. Она была заперта.
– Оставайтесь здесь, – шепотом сказала Жанна. – Он же просил прийти только меня.
Обойдя дом, она скрылась. Слышно было, как скрипнула дверь. Затем послышались голоса. Камилла узнала голос Эрика. Не раздумывая, она отправилась за девушкой. С задней стороны дома она обнаружила открытую дверь и вошла. На кровати, покрытой какими-то тряпками, сидели, обнявшись, Жанна и Эрик.
Появление Камиллы стало для Эрика полной неожиданностью. Он с изумлением уставился на сестру, а затем, уже с негодованием – на Жанну.
– Я не могла не сказать Камилле о тебе, – оправдывалась девушка. – Прости, Эрик, но кое-что из сказанного тобой мне не понравилось.
– Что же, интересно?
– Ну, насчет травки. И уж как-то легко у тебя все получалось насчет Штатов...
– Это предательство! – воскликнул Эрик, вскакивая с места. – Настоящее предательство! Я вижу, вы все против меня!
– Постой! – твердо сказала Камилла. – Послушай теперь меня. – С тобой плохо обращались в лечебнице?
– Нет, но...
– Тебе оставалось всего несколько месяцев, твое лечение шло успешно, что редко бывает. Почему же ты сбежал?
– Я...
– Нет, я сама тебе скажу. Ты сбежал, потому что тебе стало плохо. Ты не выдержал одиночества. Тебе, Эрик, не хватило элементарной выдержки, твердости. Как же может Жанна после этого положиться на тебя? Тебе и в другом может изменить выдержка. И как ты собираешься выставляться, стать известным в Штатах, если тебя будут разыскивать? Ведь на тебе судимость. А то, что тебе сразу захотелось наркотика, пусть слабого, разве ни о чем не говорит?
– Это говорит о том, что привычка к наркотикам еще не исчезла, – раздался новый голос. Эрик с изумлением уставился на появившегося в комнате Жан-Поля.
– А это еще кто? – в негодовании воскликнул он. – Вы еще и полицию привели?!
– Успокойся! – резко оборвала его Камилла. – Это Жан-Поль, о котором я тебе рассказывала.
– А, твой мужик, – усмехнулся Эрик и, обессилев после вспышки, тяжело опустился на кровать. – Я вижу, вы тут все сговорились, все продумали.
– Мы продумали, а ты нет, – с неожиданной для нее твердостью сказала Жанна. – Я столько тебя ждала, готова была ждать еще. Зачем ты все разрушил?
– Ничего еще не разрушено, – возразил Жан-Поль. – Если Эрик вернется в лечебницу сейчас и добровольно, то его побег не будет иметь никаких последствий. Кроме одного, – добавил он, улыбнувшись: – Что ты повидаешься сразу и с сестрой, и со своей девушкой. Смотри, как она за тебя переживает.
Несколько минут Эрик сидел молча, потом попросил:
– Оставьте нас с Жанной вдвоем, нам нужно поговорить.
Камилла и Жан-Поль вышли из дома.
– Как ты думаешь, – спросила Камилла, – ей удастся его уговорить?
– Думаю, удастся, – ответил адвокат. – Мне кажется, он уже принял решение. Но ему жаль расставаться со своей мечтой. И потом, ему просто хочется, чтобы его еще немножечко поуговаривали.
– И потом, – в тон ему добавила Камилла, – ему просто хочется ее обнять. Мы ведь совсем не дали им побыть вдвоем!
Через некоторое время дверь хижины открылась, и на пороге показался Эрик.
– Ну ладно, – уже другим голосом, в котором звучало не раздражение, а скорее смущение, заявил он. – Если ехать, так ехать. Где ваша машина?
Камилла думала, что у брата нет с собой никаких вещей, однако она ошиблась. Эрик вынес из дома перевязанный! бечевкой объемистый пакет.
– Здесь то, что я нарисовал в лечебнице, – пояснил он. – По-моему, кое-что из этого получилось неплохо.
Однако разглядывать рисунки было уже некогда: быстро темнело, а им предстояло ехать почти до самого Амьена. Было уже совсем темно, когда они въехали в Руан.
– У меня уже глаза слипаются, – пожаловался Жан-Поль. – Может, остановимся, выпьем чашечку кофе?
– У меня другое предложение, – заговорил Эрик. – Ведь ничего не случится, если я явлюсь в эту замечательную лечебницу завтра утром, правда? Неужели мы не можем остановиться и заночевать в приличных условиях? Я, между прочим, два дня почти ничего не ел, а вчера целый день ехал то в кузове грузовика, то в товарном вагоне.
Жанна молчала, но ее молчание было красноречивее слов – ясно, что она тоже не спешила расстаться с возлюбленным. У Камиллы были причины возражать против такой ночевки, но знал о них только Жан-Поль. Боясь, что адвокат, жалея ее, начнет возражать, она поспешила его опередить:
– Конечно, спешить совершенно незачем. Давайте проедем город и остановимся в какой-нибудь маленькой гостинице на окраине.
Так они и сделали. Выехав на шоссе, ведущее в Амьен, они остановились у дорожного отеля. Ночной портье сообщил им, что у них есть две свободных комнаты.
– Вот и отлично! – обрадовался Эрик. – Одна для нас, другая для вас. Как я мечтаю помыться! А как у вас насчет еды?
Услышав, что закусочная к его услугам, он вообще забыл про все проблемы, связанные со своим несостоявшимся бегством. Камилла едва успела достать из сумочки деньги, прикидывая, хватит ли их, чтобы прокормить голодного брата, как тот уже исчез, уводя с собой Жанну.
Камилла с Жан-Полем остались вдвоем. Ничего не оставалось, как идти в назначенный им номер. В номере они обнаружили единственную кровать – правда, достаточно широкую.
– Я, пожалуй, буду спать в машине, – сказал Жан-Поль, поворачиваясь, чтобы идти.
– Оставь эти глупости! – решительно возразила Камилла. – И не говори мне также, что ты будешь спать в кресле или на полу. Неужели ты думаешь, что я настолько не уважаю тебя и себя, что позволю такое? Мы будем спать как нормальные люди. Я даже пропущу тебя первого в ванную – я моюсь дольше, а ты, я вижу, совсем вымотался, того и гляди заснешь на ходу.
– Нет, Камилла, – покачал головой Жан-Поль. – Я не хочу стать помехой для твоего счастья. Сама понимаешь, что будет, если твой американец каким-то образом узнает, что мы ночевали в одной комнате и даже спали в одной кровати. Лучше уж я переночую в машине.
– Ты его не знаешь, – вспыхнула Камилла. – Если он даже узнает, не случится ровно ничего. Да что там: я сама ему об этом скажу! Поэтому хватит разговоров и отправляйся в ванную!
Жан-Поль, как видно, слишком устал, чтобы продолжать этот спор. Пожав плечами и захватив халат, он направился мыться. Камилла меж тем решала проблему, в чем она будет спать. Она не предполагала, что дело обернется таким образом, и взяла довольно легкую ночную рубашку. Она решила, что будет спать в гостиничном халате, хотя он ей и не понравился.
Слушая плеск воды в ванной, она думала о Жан-Поле. Как странно! Еще вчера она нанесла ему самую жестокую обиду, которую только женщина может нанести мужчине, а сегодня он выручил из беды ее брата. Нет, никто из подруг ее не поймет, все осудят ее за то, как она поступила с Жан-Полем. Она впервые осознала, что встреча с Робертом может сильно изменить ее жизнь. Некоторые знакомые, возможно, не захотят теперь с ней встречаться, будут ее осуждать. Да и вообще – она не знает, какие у Роберта привычки, что он любит делать, когда не работает.
