Текст книги "Исповедь Розабеллы (СИ)"

Автор книги: Дорофея Анисимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8

***

Она привыкла вечно быть второй

И каждый раз за кадром оставаться.

Не для нее совместный выходной

И свадьба… А ведь ей давно не двадцать.

Она привыкла, молча, тихо ждать,

Не ревновать и не просить награды,

И по ночам его не обнимать,

Ловить порой соседей злые взгляды.

Она привыкла забывать о той,

Которая с ним рядом постоянно,

И жить одной несбыточной мечтой

И верой, что она ему желанна.

А он, себя считая "светским львом"

И чередуя, правый-левый "берег",

Не думает в предательстве своем —

Несчастными он делает обеих…

Юлия

-С ней все в порядке?

Андрей!

Голос доносился словно издалека. Я не могла разлепить веки – они будто налились свинцом.

Попытавшись поднять голову, я застонала от пронзившей меня боли и вновь откинулась на что-то мягкое. Кажется, подушки.

Черт! Где же я?

-Лежите спокойно, вскоре вы придете в себя! – услышала я спокойный, незнакомый голос. Теплая ладонь опустилась на мой лоб, тем самым успокаивая и не давая снова сглупить, – с ней все будет нормально. Стресс и сильные эмоции утомляют сильнее всего. Я оставлю успокоительные и рецепт таблеток, которые ей нужно будет принимать несколько раз в день. А сейчас, – послышался скрип стула и возня с чем-то стеклянным (по звуку), – мне хотелось бы поговорить с Андреем, если вы не против?

-Что вы хотите сказать ему такого, что нельзя услышать нам?

Голос Максима я узнала сразу же и события сегодняшнего вечера (или вчерашнего?) мигом пронеслись перед глазами. Вторая попытка увенчалась успехом, и глаза чуточку приоткрылись.

Камин, пушистый ковер на полу, столик… Я мигом узнала гостиную в доме Андрея, чему порадовалась. Хорошо, что не в самом клубе!

Меня уложили на мягкий диван и подложили под голову несколько подушек. Платье было на месте, туфли сняты, а на тело накинуто мягкое одеяло.

Я осторожно повернула голову, боясь повторения тупой боли, и мой взгляд уперся в мужчину, стоящего у кровати, и держащего в руках коричневый чемоданчик. Врач!

Среднего роста и поседевшими волосами, в белом халате, он был немного ниже Максима, который глядел на него свысока, ожидая ответа. Глаза виновника всего этого шума, были полны злости и непреклонной уверенности в своих силах.

Он весь излучал силу, власть и энергию. Его манера считать себя выше остальных всегда не столько раздражала, сколько привлекала меня.

И сейчас, когда Максим, с растрепанными волосами, помявшейся одеждой и синяком под глазом, все так же ощущал себя пупом земли, меня это лишь позабавило.

Стойте!

Синяк?

Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это не плод моего воображения и у Максима действительно присутствует синяк на пол лица. Уже пожелтевший и опухший.

Да, и не у него одного!

Переведя взгляд на Андрея, стоящего поблизости от кровати, я увидела, что у него тоже имеется внушительный фингал. Да еще, губа разбита.

-Извините, но то, о чем я хочу поговорить с ним, не относится к данному делу, – произнес доктор и двинулся к двери, ожидая, что Андрей последует за ним.

Второй же и не думал уходить, с недоверием и угрозой глядя на Максима.

Увидев, что я открыла глаза, он расплылся в широкой улыбке и воскликнул:

-Роза! Наконец-то!

Андрей кинулся ко мне, наклонился и нежно провел по щеке.

Я же не смогла выдавить и маленькую улыбочку, ощущая напряженный взгляд Максима и остро чувствуя его присутствие. Жест своего бывшего друга ему явно не понравился, ибо он мигом сократил расстояние между нами и оттолкнул его.

-Что ты творишь, ублюдок? – прошипел Андрей, уже намереваясь кинуться в повторную драку.

-Не надо! Что вы делаете?

Этот слабый и дрожащий голос принадлежит мне?

Кажется, что так!

Ну что ж, он хоть подействовал на взбесившихся истуканов, которые прожигали друг друга испепеленными взглядами.

Я несколько секунд грозно (кажется!) смотрела на них, не мигая и не отрываясь, а затем более твердым голосом заявила:

-Андрей не заставляй ждать человека! Имей уважение к старшим.

-Но…

-Иди, я сама здесь разберусь.

Андрей не двинулся ни на шаг и Максим, до этого молчавший, что для него было нехарактерно, процедил сквозь зубы:

-Ты не слышал? Выйди!

-Не смей отдавать тут свои долбанные приказы, – взорвался Андрей. Он несколько раз провел рукой по своим, и так взлохмаченным волосам, пытаясь успокоиться, затем, решительно взглянув на меня, произнес, – я не оставлю тебя с ним наедине.

Максим угрожающе зарычал и уже хотел двинуться на своего «врага», мигом вставшего в боевую позицию, но я вновь помешала им:

-Хватит! Что вы ведете себя, как дети малые? – я указала рукой на Андрея, – не волнуйся, я не маленькая – справлюсь. Иди уже! – дождавшись, пока он неуверенными шагами покинет гостиную, я перевела глаза на Максима.

Он не выглядел настолько пьяным, как мне показалось сперва. Значит, все-таки, это был «вчерашний вечер»?

Поскольку окна в гостиной были задернуты шторами, а часов поблизости не наблюдалось, я вынуждена была спросить об этом, стоящего передо мной мужчину.

Но разговор как никак должен же был начаться, не так ли? Так, почему же мне не начать его этим, банальным на вид, вопросом?

Собрав волю в кулак и, тяжело вздохнув, я решилась:

-Сколько сейчас времени?

Максим оперся ногой о диван и, скрестив руки на груди, ответил:

-Полдень нового дня.

-Что?

Я удивленно приподнялась на локтях и удивленно уставилась на Максима, который лишь усмехнулся на мое восклицание и продолжал испепелять меня яростным взглядом из-под полуопущенных, длинных ресниц.

Что меня так шарахнуло, из-за чего я пролежала в без сознания целую ночь и полдня?

Это же ненормально, что вполне здоровый человек ни с того, ни с сего падает в обморок. Ну, я понимаю, стресс, эмоции… о чем еще там говорил доктор? Но такого мне еще слышать не приходилось.

-Тебе что-то нужно? Может, принести воды?

Голос Максима вывел меня из раздумий, и я обратила на него свой взор.

Каким же усталым он выглядит. Каким потерянным.

Так хочется подойти, обнять, приласкать… утешить его и этим утешиться самой.

В его крепких объятиях, сильных руках… на его мощной и теплой груди.

Прижаться к нему крепко-крепко и не отпускать, как было совсем недавно, а кажется, что так давно…

Неужели, он так же обнимал и свою жену?

Неужели она так же, после бурной ночи ласк и страстей, теснее прижималась к нему и засыпала, чувствуя себя желанной и защищенной?

Неужели он гладил ее, своими мозолистыми, сильными руками так же, как гладил мое, таявшее от его прикосновений, тело?

Чувствуя, что опять погружаюсь в пучину тоски и жалости к себе, я зажмурила глаза и несколько раз втянула в себя воздух через нос.

Хватит!

Мне надо успокоиться и думать лишь о том, что он предал меня.

Что этот мужчина, стоящий рядом и излучающий, прожигающую до дыр, силу, не достоин моей любви. Моей преданности.

Взяв себя, наконец, в руки, я открыла глаза и заговорила ровным голосом:

-Мне нужно лишь одно, Максим. Чтобы ты убрался куда подальше и из этого дома, и из моей жизни. Я не хочу тебя видеть… да что там говорить: Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ. Мне противно твое лицо, твой голос… мне все опротивело в тебе, понимаешь?

-Не надо говорить то, о чем пожалеешь потом, Роза, – выдал Макс, все еще не отрываясь от дивана. Лишь его глаза, которые горели ярким огнем и губы, сжатые в тонкую линию, предупреждали об опасности.

Но я не собираюсь сдаваться. Надоело быть игрушкой в его руках и ждать пока ему не надоест играться со мной. Надоело терпеть его холодность, которая долгое время не подпускала меня к себе на расстояние вытянутой руки, и не давала возможности полностью насладиться счастьем.

-Я уже пожалела, Макс. Пожалела о том, что вообще встретила тебя… о том, что познакомилась и влюбилась в тебя. Отдала свое сердце тебе, доверилась тебе, но ты, – я ткнула в него пальцем и продолжила выплескивать свой гнев, – ты разрушил все. Растоптал и разбил.

-Я все разрушил? Я предал?

Максим отскочил от своей опоры и наклонился надо мной, уперев руги по обе стороны моей головы. Его учащенно дыхание обожгло мою кожу, а близость заставила сердце пуститься в безумный пляс.

-А кто из нас двоих женат? – прошипела я, вжимаясь в диван и пытаясь отодвинуться от него.

Его заявление, в котором не чувствовалось ни капли раскаяния, просто поразило меня. Поразило и, одновременно, ввергло в гнев.

Максим несколько секунд, молча, прожигал меня злым взглядом, а потом, голосом, лишенным всяких эмоций, ответил:

-Я.

Мом глаза распахнулись от удивления, а рот чуть приоткрылся. И это все?

Все что он может сказать в свое оправдание.

Одно слово?

Одно слово, которое просто убивает что-то внутри меня, образуя пустоту. Слово, которое ставит точку в наших «отношениях» разъясняет мне мои позиции.

Оттолкнув его со всей силой, на которую была способна, я вскочила с уютного гнездышка, отбрасывая одеяло куда подальше.

А зря! Голова мигом закружилась, и пришлось вновь усесться, чтобы не «потерять лицо» перед этим лицемером и изменником, который не отрывал от меня глаз.

Хорошо, хоть руки не распускает!

-И ты просто заявляешь мне об этом?

Мой голос подрагивал от переизбытка чувств, а руки не находили места, нервно подергивая край подушки.

-А что мне еще тебе сказать, Роза? Что ты хочешь от меня услышать? Ведь уже сделала свои выводы, даже не выслушав меня. Не попытавшись разобраться.

Я, аж, подскочила от услышанного.

О чем это он?

Что он вообще несет?

Встав на ноги и переждав минуту, пока не пройдет головокружение, я подошла к нему и, задрав голову вверх, уставилась в его непроницаемое лицо.

-Я видела достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Я узнала достаточно, чтобы разобраться во всем. И мне не нужны твои лживые заверения, не нужны твои, не достойные моего внимания, оправдания. Все закончилось, Максим. Все в прошлом, – я сглотнула, чтобы дать возможность, следующей моей лжи, выйти наружу, – у меня теперь другая жизнь. Я перевернула страницу нашей с тобой любви, и начала с чистого листа. Начала вместе с Андреем, который любит меня искренне, и который никогда не предаст.

Я видела, как его лицо заливает краска ярости, видела, как он сжимал и разжимал губы.

Своими глазами наблюдала, как в его темных глазах вспыхивает и разом тускнеет какое-то, неизведанное мной раннее, чувство.

Чувство, о природе которого, я не хотела задумываться. Не желала, потому что боялась поверить.

Поверить и понять… А поняв, простить.

Медленным, размеренным шагом, я отошла от него, чтобы не видеть этого нового чувства, которое исчезало из его глаз по мере того, как он осознавал мои слова. Как до него доходил смысл всего мной сказанного.

Максим покачал головой и прошептал:

-Так это все-таки, правда? Ты отдалась ему.

Его голос был едва слышен, но я различила слова и через силу, заставила себя кивнуть головой, хоть он и не спрашивал, а лишь утверждал.

-Да!

Даже одно слово может нести в себе то, что нельзя передать и тысячами предложений. Одно слово Максима, которое заставило меня перебороть свои чувства и мое… заставившее его увериться во лжи. Лишь одно слово может нести в себе угрозу не только тебе, но и всем окружающим. Может разрушить не только твою душу, но и весь мир в целом.

Максим постоял еще немного, пристально вглядываясь в мое лицо, пытаясь найти там что-то, и только затем двинулся к двери.

Мне показалось, что он больше ничего не скажет… уйдет не обернувшись…

Но, Максим обернулся.

Он заговорил.

И голос его был пропитан таким холодом… такой отстраненностью от всего земного, что меня пробрала дрожь.

Его слова впились в мое сердце и душу. Заставили усомниться, но не поверить. Дрожать, но не пожалеть…

-Иногда все не так, каким кажется на первый взгляд, Роза. Иногда следует рассмотреть все еще раз, прежде чем действовать. Следует выслушать, прежде чем обвинять. Когда-нибудь ты все поймешь, но будет слишком поздно…

***

-Мы так скучали, дорогая. Так тосковали по тебе.

Мама еще раз прижала меня к себе, а брат залился радостным смехом. Его, так похожие на мои, глаза зажглись искренним светом чистой детской любви и согрели мое сердце.

Я притянула этого безобразника-блондина к нам и крепко накрепко обняла.

-Я купила тебе много миндальных конфет, Стас – прошептало я ему на ушко, когда он начал вырываться, из наших с мамой, объятий.

Стас, услышав это, расслабился и дал мне возможность насладиться его близостью.

Что поделать, брат считает себя уже взрослым и не терпит никаких сантиментов.

Как-никак он уже в третьем классе!

Приходится заманивать шантажом.

Ах, как хорошо вернуться домой, к родным!

Они согревают твою душу, сердце. Успокаивают и дают возможность расслабиться.

Среди них можешь быть сама собой, можешь раствориться в их любви. Понять, что ты не одинока в этом коварном мире и тебе есть место, куда можно спрятаться, и есть те, кто любят тебя, ничего не требуя взамен.

Как же я скучала!

Зная, что мама сейчас начнет расспрашивать меня обо всем, что происходило в Питере и как там Максим, я нерешительно отстранилась от них и, посмотрев маме в глаза, прошептала:

-Я немного устала.

Мама всплеснула руками и, оторвав брата, уже рывшегося в моей сумке в поисках угощения, воскликнула:

-Ох, дорогая. Ты уже полчаса, как стоишь на пороге. Прости меня, дуру, эдакую! Ты устала после перелета, а мы не отпускаем тебя, – не слушая моих заверений, она взяла мои сумки и направилась в сторону моей комнаты, при этом, не переставая причитать, – ты отдохни несколько часов, поспи хорошенько, а я приготовлю нам что-то вкусненькое. Ты же не предупредила, что приедешь именно сегодня, вот я и не успела…

Зайдя в комнату, я перестала слушать маму, которая всегда становилась немного болтливой, когда ее переполняла радость.

Я и вправду очень устала. Ноги не слушались меня, а глаза закрывались сами собой.

Вот и результат бессонных ночей после отъезда Максима.

Проболтав еще минут десять, мама оставила меня одну, а я сразу же об этом пожалела. Ее болтовня немного отвлекала меня от собственных мыслей.

Подойдя, к, стоявшему сбоку от односпальной кровати, туалетному столику, я отодвинула верхний ящик, кинула туда снятые украшения (не было у меня желания аккуратно сложить их в коробку для драгоценностей), и уже хотела закрыть ее, когда взгляд наткнулся на синий, украшенный стразами, альбом, лежащий сверху прочих книг.

Дрожащей рукой я потянулась к нему руку и вытащила на свет. Несколько долгих минут я, не отрываясь, глядела на него, а затем, подойдя к кровати, присела на самый краешек.

Тяжело вздохнув, я открыла его, и сразу же моим глазам предстало смеющееся лицо беззаботной девушки, которая, задыхаясь от любви, прижимала к себе огромного мишку и букет красных роз, подаренные любимым человеком.

Этот мишка и сейчас стоит в нашей гостиной, а розы давно завяли и их выкинули. Нет! Одна до сих пор прячется среди страниц любимой книги.

Следующая страница таила в себе воспоминания о дне, когда мы с Максимом развлекались на аттракционах. Тогда я еле-еле уговорила его свозить меня туда, вместе с братом.

На фотографии, Стас сидит на плечах у Максима и весело улыбается в камеру, а парень глядит на него снизу вверх и смеется какой-то (не могу вспомнить) шутке.

А вот эта моя самая любимая среди всех!

Я не смогла удержаться от улыбки, когда вспомнила, как Максим попросил прохожего снять нас вместе, рядом с мавзолеем Ленина на Красной площади.

Тогда он обнял меня, тесно прижал к своей широкой груди и поцеловал, глядя прямо глаза.

Именно этот момент и заснял фотограф, да так удачно, что я всегда удивлялась реальности чувств, отраженных на фотографии.

Он уловил тот момент, когда наши глаза встретились, а губы нежно соприкасались.

Все время, глядя на нее, я расплывалась в улыбке, радуясь, что получила самое большое счастье в мире и, считая, что оно продлится всю жизнь, но теперь…

Сейчас все это потеряло смысл. Все это было ложью.

Я не смогла сдержаться! Слезы сами полились из глаз, а сердце переполнила горечь, затуманивая разум.

Да! Я обещала быть сильной.

Обещала не опускаться до предела, но у меня не получается!

Сейчас не получается.

Я уже была такой, когда выгнала Максима… когда, не обращая внимания на вопли сердца, прогнала его…

Завтра я возьму себя в руки…

Завтра я успокоюсь и начну все сначала… с чистого листа, как и сказала Максиму, но сейчас…

Сейчас я могу позволить быть себе слабой!

Могу поделиться своими эмоциями с одиночеством, охватившем все мое существо.

СЕЙЧАС Я МОГУ ВСЕ, ЧТОБЫ ПОТОМ УЖЕ НИКОГДА НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ И НЕ ОТДАВАТЬСЯ ЧУВСТВАМ!

Глава 9

Над любовью смеялась измена,

А любовь угнетённо молчала,

Угасала она постепенно,

И плакала тихо ночами.

Кружилась измена, как ворон,

Клевала с неистовой силой,

Любовь истекала стоном,

Страдала, что не защитили.

Измена черна, как сажа,

И чёрных чувств – изобилье,

Любовь не убили даже,

Ей просто сломали крылья.

Автор неизвестен

-Этого не может быть, мама. Кто мог это сделать? Кому это надо?

Я была на грани истерики, хоть и пыталась держать себя в руках. Всю меня трясло и подергивало от плохих предчувствий и неспособности осознать эту шокирующую новость.

На маму вообще было страшно смотреть. Казалось, что за одну минуту она постарела на несколько лет. Глаза были широко распахнуты и полны слез, на щеках блестел лихорадочный румянец, а губы нервно подрагивали.

ЕЕ, дрожащие от испуга руки, яростно сжимали скомканный лист белой бумаги, в котором и содержалось ужасное послание.

Поняв, что я должна взять себя в руки и мыслить рационально, я глубоко вздохнула несколько раз, а затем протянула руку за листом.

-Дай мне его, мама, – осторожно отрывая ее пальца от бумаги, нежно прошептала я.

Мама, ничего не выражающими глазами посмотрела на меня и разомкнула руку.

С громко бьющимся сердцем, я нерешительно разгладила послание и, мутными от беспокойства глазами, начала просматривать печатаный текст:

«Твой брат вернется обратно лишь тогда, когда Ты согласишься с моими условиями и забудешь про свои принципы и гордость!»

Всего лишь одно маленькое предложение! Всего лишь печатаный текст на изодранной бумаге!

А ранит хуже любого орудия убийства.

Вламывается в твою душу и трясет ею из стороны в сторону, течет, как яд по крови, превращая ее в негодный сгусток жидкости, прожигает внутренности одна за другой и добирается до сердца, чтобы растоптать и погубить.

Вот что происходило со мной в эту минуту.

Я начала медленно угасать!

Теряться в пространстве, становясь мельчайшими частицами, и исчезать в пустоте, не соглашаясь со всеми условностями этого грешного мира!

Хотелось завыть в голос, взглянуть вверх и закричать так, чтобы треснуло все стеклянное за многие милли вокруг.

Задать вопрос, не дающий покоя и рвущийся наружу:

«За что?»

Ну, скажите мне, за что?

Почему порой необходимо, разрушив чью-то жизнь, добить окончательно?

Почему маньяки-убийцы-наркобароны и другая «нежить», обитающая на земле, остается безнаказанной, а мы… низшая раса, живущая, дабы прокормить себя и своих родных, должны отвечать за все и жертвовать собой и близкими?

Никто не мог ответить на мой вопрос.

Никто не мог открыть мне глаза на эту «правду» жизни.

Мои ноги не смогли осилить такой груз, и я осела на колени перед, стонущей от горя, матерью.

Дыхание начало давать задний ход и пропускало кислород лишь мелкими глотками.

Грудь зашлась ходуном, прожигающим все тело жаром, кашель вырывался из горла, а голова готова была взорваться от неприятной и нестерпимой боли.

-Боже, что с тобой, родная?

Беспокойный голос матери прорвался сквозь бурю эмоций, затопившей меня и пробил трещину в крепкой стене страха.

Надо успокоиться!

Прийти в себя!

Нельзя еще сильнее пугать маму!

Через несколько минут чувства начали притупляться, и я смогла открыть зажмуренные глаза.

Хоть боль и не прошла, а воздуха все еще не хватало, я спокойным голосом сумела вымолвить:

-Все нормально! Это от страха! Сейчас немного успокоюсь и приду в себя.

Ложь вырывалась из меня так, будто я всю жизнь только этим и занималась.

Я понимала, что этот приступ не только от страха. Не только от испуга.

Здесь кроилось что-то более серьезное. И об этом хорошо известно Андрею.

Я сама виновата, что не попыталась выведать у него правду. Сама виновата, что не уследила за собой.

Но, ничего! Я займусь этим потом… когда разберусь с этим делом.

Теперь, когда мысли хоть и немного, но выстроились в ряд, я смогла подумать головой и прийти только к единственному из всех возможных выводов.

Максим!

Воспоминания недельной давности всплыли перед глазами и последние его слова, брошенные перед уходом, четко прозвучал в уме:

«Когда-нибудь ты все поймешь, но будет слишком поздно…»

Слишком поздно…

«Разве он способен на такое? Разве он смог бы поступить с тобой так?», – пробурчало мое сердце, не решаясь сдавать свои позиции.

Мог!

Он мог!

Человек, изменяющий своей жене… человек, который не ценит ничего вокруг себя… который считает себя выше остальных, отважится и на такое…

Ярость начала наполнять все мое существо, отодвигая эмоции и протестующие вопли сердца на задний план.

Руки сжались в кулаки, ногти до крови впились в ладони.

Я могу быть слабой перед любовью и уступать во многом ради правды и искренности.

Могу отдаться во власть постороннего человека, считая его самым лучшим и разрешить ему втаптывать себя в грязь…

Но, когда дело доходит до моих родных, я теряю всякий контроль и никто не в силах остановить меня.

За своих близких я готова бороться и с самим дьяволом…

Максим еще пожалеет, что связался со мной.

Я заставлю его глотать собственную кровь, если с моим братом что-то случиться.

Заставлю пожалеть, что он вообще родился на свет!

***

Первым делом, после известия, так внезапно настигшего нас, я постаралась успокоить мать, дав ей снотворных таблеток и уложив спать в той же гостиной, на диване.

Потом набрала Андрею и разъяснила всю ситуацию в целом и свои подозрения.

Тот сказал, что прилетит первым же рейсом и попросил меня держать себя в руках и не поддаваться посторонним эмоциям.

Ему было не понять, что я только этим и занималась все время, пока дожидалась каких-нибудь известий.

Не могла сидеть без дела, зная, что стоит мне остаться наедине со своими мыслями, как приступ паники вновь начнется и уже не отпустит из своих лап.

Я побывала в школе, куда утром отправился Стас и откуда уже не вернулся, и расспросила всех, кто мне попадался на пути.

Ничего!

Никаких новостей. Никто не видел сегодня брата вообще!

Стас даже не присутствовал на занятиях, сообщила мне классная руководительница.

Это известие режущей болью прошлось по сердцу, и я чуть не уступила страху.

Чуть не потеряла над собой контроль, но сумела сдержаться…

Сумела, вспомнив о маме и брате, которые теперь нуждались во мне, как никогда раньше.

Андрей сдержал свое обещание и ждал меня у подъезда, когда я возвращалась назад, после нескольких часов безрезультатных поисков.

Он, увидев меня издалека, мигом кинулся ко мне и прижал к своей груди, делясь своим теплом и уверенностью.

Хотелось плакать, забиться в истерике, когда я почувствовала, что уже не одна…

Что рядом есть человек, который поможет… успокоит… поделится силами и энергией.

Но я не могла так поступить… Не могла сдаться…

Это была моя борьба, моя война.

Я оторвалась от уютного гнездышка и, взяв его за руку, повела в сторону дома.

-Пошли, нам надо о многом поговорить!

***

-Нет, Роза! Я не думаю, что это Макс, – Андрей категорично покачал головой и пригубил крепкий кофе, который уже успел немного остыть и продолжил, – Он, конечно, еще тот подлец, но до такого не опустится!

Я нервным жестом взмахнула руками, не желая соглашаться с Андреем и раздражаясь, как он, будто ничего не произошло, преспокойно попивает напиток.

-А кто это еще может быть, кроме него? Я не такая знаменитость, чтобы иметь много врагов, желающих отомстить мне.

Андрей несколько секунд пристально разглядывал меня, наверное, отмечая трясущиеся руки, подергивающийся глаз, а затем, через стол протянул руку, и успокаивающим жестом погладил мою ладонь:

-Не нервничай, милая моя, – все еще держа мою руку, он отодвинул стул и, встав, потянул меня за собой, – в этом деле, главное успокоиться и не делать лишних движений. Мы со всем разберемся, и кто бы это ни был – он ответит за содеянное.

-Что значит «не делать лишних движений», Андрей? – я вырвала руку и заметалась по небольшой кухне, не понимая, как реагировать на такое «спокойно» отношение, – Я здесь не нахожу себе места, не зная, где мой брат, что с ним, кто его похитил, зачем им это понадобилось??? Я еле успокоила маму, напичкав снотворными и уложив спать, надеясь, что ты поможешь мне… я готова забиться в истерике, но подавляю в себе все эмоции…

Не дав мне закончить, Андрей остановил меня на полпути к выходу из кухни, и, нежно прижал к себе:

-Родная моя… милая. Успокойся. Все будет в порядке, – он откинул мою голову назад, и, взглянув в мои глаза, улыбнувшись, произнес, – Сейчас, нам необходимо просто ждать. Вскоре все станет ясно.

Я оттолкнула его, и, гневным голосом выдала:

-Ждать? Я не могу ждать, Андрей, ты не понимаешь? Ты вообще хочешь мне помочь, или же мне все придется делать самой? Хотя, так и надо было поступить с самого начала! – приняв это решение, я развернулась и хотела приступить к действиям, но Андрей вновь остановил меня, на этот раз уже схватив выше локтя.

-Хватит, Роза!

Он развернул меня к себе, и я замерла, впервые увидев такую ярость на его лице.

Глаза Андрея из серых превратись почти в черные, и полыхали неистовым гневом, опаляя искрами все вокруг себя. Рука, сжимавшая мою локоть, сжималась все сильнее и причиняла боль, а голос, пропитанный злостью, резал слух:

-Думаешь, я был бы так спокоен, если бы на то не было причины? Думаешь, я просто так сидел бы, ничего не предпринимая? – он покачал головой, словно не ожидал от меня такого поведения и продолжил, – Да, Максим обманул твое доверие, предал тебя, но это еще не позволяет тебе равнять меня с ним. Ты просто не имеешь права отмахиваться от моей помощи и не доверять мне! Если хочешь знать, то я подключил все свои связи, всех людей, которые подчиняются мне и, даже тех, которых не знал до сего дня! Они знают свое дело и отыщут твоего брата, где бы его ни прятали.

Андрей неожиданно отпустил меня и направился к выходу из кухни, а я стояла, не решаясь даже обернуться. Прежде чем хлопнула входная дверь, я сумела различить слова, произнесенные тихим голосом:

-Я никогда не достучусь до твоего сердца!

Не знаю, сколько я простояла после ухода Андрея, но пробудил меня к реальности голос матери, в котором слышалось беспокойство:

-Дорогая, где наш Стас? Он еще не вернулся?

Я медленно подошла к маме, стоящей у порога, и обняла хрупкое тело.

-Он вернется мама, обещаю тебе. Скоро наш Стас будет дома!

***

Я стояла у номера 82, гостиницы «Garden Ring», боясь протянуть руку и позвонить!

Нервы были напряжены до предела, а голова раскалывалась от боли, не желавшей отступить, и мешавшей в такой важной, для меня, миссии.

Андрей был прав. Прав в том, что, после предательства Максима, я разом утратила способность доверять. Доверять всем окружающим, не считая близких.

Хоть Андрей и заверил меня по телефону в том, что он все решит сам, и мой брат будет дома в ближайшее время, я не могла полностью поверить ему.

Я просто боялась!

Боялась, что из-за моего бездействия брат может пострадать еще сильнее и его уже не вернут нам. Что, если я полностью доверюсь Андрею, может случиться что-нибудь страшное.

И вот, после нескольких часов раздумий, в одиннадцать часов ночи, я стою перед номером Максима Чернышевского, жаждая получить ответы.

Пусть Андрей и не верит в то, что все дело рук Максима, я знаю, что это он.

Ведь его последние слова и странная записка, веское этому доказательство, не так ли?

Найти его было не так уж и трудно. Я знала, что он еще не уехал из Москвы. Не могу это объяснить, но какая-то частичка моего сердца чувствовала его присутствие в этом городе.

Чувствовала, что он рядом, стоит только решиться на отчаянный шаг.

И я на него решилась! Только вот, не с теми требованиями и пожеланиями сердца, на которые оно надеялось. Все было с точностью до наоборот.

После нескольких звонков в самые элитные гостиницы Москвы, я узнала его местонахождение.

Конечно, сотрудники не решались делиться со мной такой конфиденциальной информацией, но термин «жена» и «сюрприз» действовал на них отлично.

Искомый объект обнаружился в небольшом элегантном отеле европейского стиля.

«Garden Ring», что в переводе означало «Садовое кольцо», был расположен в деловом центре Москвы, на пересечении Садового Кольца и проспекта Мира, в нескольких шагах от метро «Сухаревская» и «Проспект Мира» и, чтобы добраться до него мне понадобилось немало времени!

Но каков бы не был результат, он стоит затраченных усилий. На кону жизнь брата и спокойствие матери!

Наконец, собравшись духом, я нажала кнопку звонка и, в ожидании ответа, начала нервно поправлять одежду. Нельзя показать ему, как сильно меня задел его поступок!

На мне была черная юбка-карандаш, достающая до середины колен, серый кашемировый свитер и теплая куртка поверх него.

Сапоги на низких каблуках давали передвигаться и относительно спокойно, и с максимально возможной скоростью, в зависимости от настроения и, самое главное, от «настроя», а волосы, зачесанные назад и, закрепленные заколкой, заставляли чувствовать себя более уверенно.

Услышав шаги за дверью, я мигом насторожилась и приготовилась к атаке.

Дверь медленно приоткрылась, и мои глаза встретились, с некогда любимыми, карими, которые, увидев меня, удивленно распахнулись и зажглись РАДОСТНЫМ??? светом, который сразу же скрылся за привычной маской равнодушия!

Мне просто показалось!

Я усмехнулась. Наверное, считает, что я пришла с просьбой о прощении и помиловании.

Фиг те, милый!

Птичка улетела, а любовь потонула в глубине твоих злодеяний.

-Привет, Максим! Я пришла поговорить.

Черные брови «моего врага» приподнялись, а губы изогнулись в приторно-сладкой улыбочке, которая всколыхнула во мне раздражение. Рука сама потянулась к карману, в котором находилось «сокровище» для борьбы с этим жестоким зверем.

-Что, поняла всю глубину своих заблуждений и решилась вернуться к своему истинному избраннику Судьбы?

В его словах звучал такой сарказм, а глаза блестели таким торжеством, что мне понадобилось все мое самообладание, чтобы сдержать сумасбродный порыв.

Рука, уже прокравшаяся в карман куртки, сжалась в кулак.

-Все еще мечтаешь, Чернышевский? – я постаралась, чтобы голос звучал как можно бесстрастнее, а смех был пропитан ядом.

Кажется, удалось, поскольку глаза обидчика распахнулись еще шире, а брови поднялись еще выше.