Текст книги "Секретарь для злодея (СИ)"
Автор книги: Дора Коуст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Ощущала себя наложницей из гарема – приходилось поднимать маску, то и дело возвращая ее обратно, чтобы есть. Павел разговаривал с Аришкой и следил за порцией котлет, что обжаривались в сковородке, разнося по кухне умопомрачительный аромат, но я все равно смущалась.
Во-первых, потому что сидела в его одежде, пряча под столом босые ноги в огромных постоянно спадающих тапках. Во-вторых, потому что мужчина заглядывал ко мне в ванную. Конечно, за шторкой он ничего не видел, но все равно ощущала себя донельзя неловко. Тем более что кроме одежды он принес мне еще и молокоотсос. Вовремя.
Грудь болела, и я потратила не меньше получаса, чтобы размять ее и сцедить молоко. Лишь бы не пропало. Где-то читала, что нужно как можно чаще сцеживать, но правда в том, что делать это не так-то уж и легко, да еще и болезненно.
И было, конечно, в-третьих. Меня ожидал разговор, но, если честно, я не представляла, что мужчина хочет мне сказать. Уже сто раз пожалела, что поделилась с ним своими проблемами. Сгорала со стыда, потому что понимала, что и так усложнила ему жизнь, а он еще и денег на нас с дочкой потратил намеренно. Лекарства для меня, кроватка, одежда, смесь и целая куча всего нужного для Аришки. Да тот же самый молокоотсос – у меня был обыкновенный ручной, доставшийся от знакомой, но с собой в поездку я и не подумала его взять. А Павел подумал. Обо всем подумал, да только расплачиваться за эти блага мне было нечем. Разве что почку продать.
– Ты так усиленно сопишь. Нос заложен? – поинтересовался мужчина, переворачивая котлеты.
– Я думаю, – обиделась я, но, поразмыслив, что обижаться не на что, дуться прекратила.
– И о чем же ты думаешь?
– О том, как буду расплачиваться с тобой. Мне нечего тебе предложить взамен, – с тяжелым вздохом призналась я, потому что не видела смысла скрывать правду.
– За это можешь не беспокоиться. Я уже все придумал, – обернулся Павел, выключая газ и накрывая сковороду крышкой. – Тебе негде жить, негде работать, и денег у тебя тоже нет. Я ничего не упустил?
– И тебе я должна как земля колхозу, – поморщилась я от того, насколько он все это беззаботно произнес.
– Вот я и говорю. Ты будешь на меня работать.
– В каком это смысле? Если ты про…
– Так случилось, что мне нужна помощница, – перебил он меня, не дослушав. – На вечернее время. Как только выздоровеешь, можешь приступать. Будешь помогать мне по вечерам три-четыре часа дома или в офисе. С тебя кофе, что-нибудь поесть, найти и распечатать для меня документы, если нужно, набрать текст, ответить на письма. Платить могу каждый день по тысяче или раз в месяц – как тебе больше подходит. Трудоустройство официальное, но… У меня есть несколько условий.
– Каких? – тут же спросила я, потому что не каждый день мне предлагали платить по тысяче за три-четыре часа работы. Да это и работой трудно было назвать. Та самая подработка, о которой я уже думала.
– Первое – работать тебе придется каждый вечер, потому что у меня выходных не бывает, – произнес Павел строго, и я прониклась серьезностью момента. – Второе – жить тебе тоже придется здесь. Я на этом настаиваю, потому что тратить время на дорогу – это слишком муторно и неудобно. Третье – я покупаю продукты, ты готовишь. Уборка на мне, стирка на тебе. В мое отсутствие никого не водить и незнакомцам дверь не открывать. А еще… Это самое важное. Без этого мы с тобой совершенно точно не сработаемся.
– Что? – спросила я в нетерпении, хотя глаза уже защипало от едва сдерживаемых слез.
Я ведь понимала, что он хочет помочь мне. Не верила, просто не верила, что такие люди существуют на свете. Он был сродни амурскому тигру из красной книги. Такой же редкий, такой же сильный. Хищник, уверенный в себе. Но в то же время надежный и добрый, как и все из семейства кошачьих.
Действительно нашел, где жить, где работать, полностью решил почти все мои проблемы. Там, в городе, меня на самом деле ничто не держало. Все, что было моим, находилось со мной, а потому и возвращаться я смысла не видела. Разве что за кроваткой, коляской и Аришкиным приданым, но и оно сейчас нам было без надобности, потому что в этой квартире за прошедшие сутки вдруг открылся филиал магазина детских товаров.
– Прекрати смотреть на меня как на злодея, – мягко улыбнулся Павел, делая шаг ко мне, чтобы стереть все же выскользнувшие слезы и поправить одноразовую маску. – И еще… Обещай, что сначала выздоровеешь, ладно? По-другому никак.
На стол легли деньги – шесть пятитысячных купюр, – и связка ключей. Он положил их неловко, одним движением, будто ему самому было точно так же неудобно, как и мне. Взглянув на деньги, я стиснула кулаки под столом, а ногти до боли впились в мякоть ладоней.
– Я все отработаю, – произнесла я уверенно.
– Конечно, отработаешь, – достал он агукающую Аришку из переноски, слегка покачивая. Была уверена, что взял ее, чтобы скрыть возникшую неловкость. Я бы тоже так сделала, но, увы, подходить к дочке пока мне было запрещено. – Это за первый месяц. Если ты не против, утром передам твои документы в отдел кадров. Больничные у нас, кстати, тоже оплачиваются…
Честное слово, в этот момент мне хотелось его расцеловать.
Глава 6. Павел
Мне самому было неловко. Боялся реакции Марины на мою помощь. Все мои действия до этого момента она воспринимала неоднозначно, но, видимо, окончательно сдалась, понимая, что деваться ей, по сути, некуда.
Я это тоже понимал. Слишком хорошо понимал, что такое остаться на улице без шанса на существование. После смерти отца бабушка, которая не питала к моей матери никаких чувств, спокойно выставила нас на улицу. Моя мама была второй женой отца, но в итоге бабушка решила о нас забыть, посвящая себя воспитанию ребенка от первого брака. Спустя годы она нашла нас, но мы в ее помощи больше не нуждались.
Я знал, насколько матери было тяжело, но она не сдалась, не опустила руки, потому что у нее был я. Она бралась за любую работу, мы жили то у одних ее родственников, то у других, но в конце концов ей дали квартиру, а из молодой девушки она превратилась в сильную женщину, способную пережить любые невзгоды. Я любил мать, восхищался ей как человеком и видел ее тень в Марине. Наверное, моя мать могла бы рассказать ей очень многое, дать совет, помочь не закрыться от мира, но правда в том, что я пока был не готов их познакомить.
Зная мать, я был уверен, что она придумает себе не то, что есть на самом деле. Не хотел, чтобы Марина испытывала давление еще и с ее стороны. Она только-только пробует мне доверять. Только-только делает робкий шаг навстречу. Спугнуть ее не желал.
– А можно я вам сейчас чем-нибудь помогу? – спросила девушка, отчаянно отказываясь смотреть мне в глаза.
Я уже перешел вместе с Ариной в гостиную, чтобы быть поближе к Марине, но эта птичка никак не унималась. Она буквально воспылала энтузиазмом и горела желанием начать помогать мне прямо сейчас. Понимал ее рвение. Наверняка ей было неловко чувствовать себя обязанной кому-то, но я так не считал. Помощь ей – это моя личная прихоть, проявление моего эгоизма.
Я мог бы рассказать себе о том, какой я молодец, что не бросил девчонку на улице и решил помочь ей, взваливая на себя чужие обязательства, но знал, что нимб над моей головой не горит, да и памятник при жизни ставить еще пока рано. Я хотел, чтобы они остались здесь, потому что моя личная боль с их присутствием притуплялась. У меня просто не оставалось времени на то, чтобы замыкаться в себе. Меня действительно спасала забота о них, но сказать об этом вслух я не мог. Не готов был просить, не готов был признаваться в слабости, не готов был открывать перед ней душу.
Считал такой обмен равноценным. Марина получает то, что нужно ей, а я – то, что мне действительно требуется. Обмануться, пусть и ненадолго. Получить обычную жизнь, пусть и всего лишь иллюзию. Обрести спокойствие, пусть и временно. Я устал умирать каждую ночь, не имея возможности воскреснуть наутро. Я устал быть один, но нарочно никого к себе не подпускал, потому что это моя личная боль – то, что мне осталось. А теперь…
Теперь я был уверен, что эта боль кроме тьмы может принести еще и свет. Иногда я думал, что лучше бы я никогда не встречал Юлю. Возможно, тогда бы она до сих пор была жива. Но теперь я вдруг действительно понял то, о чем постоянно мне твердила мать. В нашей жизни никогда ничего не бывает просто так. Каждый крючок со временем найдет свою петлю. Я боялся поверить в то, что петля наконец-то нашлась.
– Марина, ты очень поможешь мне, если будешь соблюдать постельный режим, – взялся я за следующую страницу, подталкивая рукой детский мобиль, что стоял сейчас над сумкой-переноской.
Аришка лепетала, восторгаясь новыми игрушками. Наверное, даже пыталась достать до мягких коровок руками, но у нее не получалось. Я же поглядывал на нее краем глаза, в который раз безуспешно перечитывая промежуточный договор с корейцами. Не знаю, что я пытался там найти. Ответов на мои вопросы все равно не имелось. Понимал, что предстоит плясать под их дудку, если я действительно хочу перекупить этот завод, но проблема в том, что танцевать и улыбаться я никогда не умел.
– Я не могу больше лежать, – заявила Марина, сидя в компьютерном кресле посреди комнаты.
Нас разделял только дверной проем. Такая смешная в этой голубой маске. Одни глазюки торчат – огромные, доверчивые, золотистые, как древесная смола. Жидкое золото. Густые темные волосы забраны в толстую косу, что покоится на плече. Моя футболка для нее словно парус – так и летит при ходьбе, но закрывает все до самых колен. Так меньше соблазна.
Она похожа на ребенка в огромных тапках и моих вещах. Совсем девчонка, но в ней есть тот самый стержень. Это видно невооруженным глазом. Не глупая, далеко не глупая, но наивная. Просто потому что не привыкла сталкиваться в жизни с грязью. Оттого и боль в сердце закралась от предательства. Оттого и весь мир кажется черным и несправедливым. Мне тоже так казалось.
– Хорошо, – кивнул я, поднимаясь. – Но, во-первых, ты идешь в кровать…
– Ну почему? – Марина обиженно застонала, насупилась, сведя широкие брови к переносице, но все-таки послушно поднялась и отправилась в постель.
Отложив документы на тумбу в спальне, я первым делом помог ей улечься. Поправив подушки под ее спиной, накрыл одеялом и протянул градусник, который девушка безропотно приняла. Удовлетворившись ее покладистостью, продолжил:
– Потому что нет отвратительнее работника, чем тот, который болеет, – посвятил я ее в непреложные истины, известные любому работодателю. – Посмотри вот эти договоры с корейцами и скажи мне, что думаешь.
– Хорошо, – важно кивнула она, нетерпеливо забирая документы.
– И еще. Твой муж звонил тебе?
Плечи Марины тут же напряглись. Пальцы впились в листы, сминая бумаги. Понимал, что ей неприятно об этом говорить, но не спросить не мог. Не все проблемы еще были решены. И если одни трудности я мог помочь ей легко преодолеть, то другие требовали юридической консультации.
– Нет. Я больше не пыталась ему дозвониться, но навряд ли он убрал мой номер из черного списка, – ответила девушка после некоторой заминки, и я видел, насколько ей сложно говорить об этом.
– Другие родственники?
– Мы не в ладах. Пока не пытались связаться, – посмотрела она на меня, но взгляд ее тут же вернулся к переноске, в которой Аришка начинала похныкивать.
– Хорошо. Держи телефон включенным и, если позвонят, дай мне трубку.
– Но зачем? – искренне вопросила она, а в дрогнувшем голосе угадывалось волнение.
– Чтобы на суде ты могла сказать, что не препятствуешь их общению с дочкой. Работай, птичка. А я пойду кормить нашего птенчика.
Слова вырвались непроизвольно, но я сумел удержать лицо. Оговорился так нелепо, однако даже не успел подумать, прежде чем сказал. Ощущал себя как на минном поле. Одно неверное слово – и эта птичка испугается, вспорхнет и улетит. Так, что уже не поймаешь.
Уже думал над тем, как ей быть. Не видел других вариантов, кроме как взять ответственность за них на себя. Если у ребенка будет дом, у Марины – работа и собственные деньги, то по суду дочка без вариантов останется с ней. Другой вопрос: как решить проблему с деньгами, которые девушка так опрометчиво переслала мужу?
Посему выходило, что эти деньги – собственность обоих супругов, но предполагал, что Иван не дурак, чтобы до сих пор держать их на своем счету. Если он перекинул их кому-то другому, то вернуть навряд ли получится. Отговориться про эту трату он может чем угодно. Занимал и был должен, например. Это лишь детали, которые не влияют на исход, но помочь хотелось. Хотелось наказать человека, который решил поступить так подло с собственной семьей.
Я знал Ивана. Не был хорошо знаком, но мы уже встречались на нескольких совещаниях и корпоративах. Он метил на должность начальника отдела, и я не видел причин не допустить этого, потому что как работник он меня полностью устраивал, а вот как человек… Мне предстояло разобраться в этом деле, предстояло взглянуть на случившееся с другой стороны. И нет, выяснять все у подчиненного не собирался. У меня имелись свои глаза и уши, которые всегда все знали и успевали видеть то, что не видел никто другой.
– Ольга Николаевна, добрый вечер.
– Добрый, добрый, – согласилась секретарь, но я даже через трубку слышал, как она шуршит бумагами. – Сегодняшнюю встречу перенесла на понедельник. По завтрашним будут распоряжения?
– Вот за что я вас всегда ценил, так это за понимание.
– Ммм… – протянула она. – Раз подхалимничаете, значит, точно встречи нужно переносить. Утреннее совещание?
– Проведем по скайпу, – решил я, потому что понимал, что пока не могу оставить Марину одну с Аришкой.
Как бы девушка ни храбрилась, а по ее лицу сразу было понятно, что ее самочувствие пока оставляет желать лучшего. Ничего срочного в офисе меня не ждет, а над встречей с корейцами и личностью предателя я мог подумать и дома. Собственно, как и отслеживать котировки на металлы запросто мог по ноутбуку.
– Записала. Что еще от меня требуется? – с готовностью отозвалась женщина.
– Ольга Николаевна, а хотите премию? – улыбнулся я, давая Аришке бутылочку со смесью.
– Я скоро только на одну премию жить и буду, – рассмеялась женщина. – Если вы про наш предыдущий разговор, то документы я подготовила и как раз собираюсь вам их завезти.
– И это отлично, – кивнул я, будто через трубку секретарь могла это видеть. – Но у меня к вам еще два дела. Первое личное, а второе – еще более личное.
– Буду минут через тридцать.
– Все легко, Аришка, – довольно улыбнулся я девчушке, откладывая телефон и беря ее на руки, чтобы ей было удобнее. – Осталось только подготовить твою маму.
– К чему подготовить? – высунулся из комнаты любопытный нос.
Увидев на моих руках Аришку, Марина замерла и почему-то покраснела. Постаралась спрятаться за документами, но я отлично видел ее глаза. Она смущалась и… Это выглядело очень мило. И по-настоящему. Даже захотелось знать, о чем она думает. Будто услышав мои мысли, девушка решительно взглянула на нас, но решимость тут же спала, словно и не было.
– Ты что-то хотела сказать? – поинтересовался я, выше приподнимая бутылочку.
– Глупость, – призналась она, пожимая плечами.
– Ничего страшного. Скажи, – мягко подтолкнул я ее, потому что понимал, что нам нужно разговаривать для того, чтобы уживаться в одной квартире. Молчанка точно ничем не поможет.
– Тебе очень идет с Аришкой на руках, – произнесла Марина и покраснела еще больше.
– А тебе очень идет улыбаться, – хотел я сделать комплимент, но получилось, что только сильнее смутил. Надо было быстро менять тему: – Мы тут с Ариной решили, что тебе нужно прогуляться по магазинам. Осилишь?
– Я и сама хотела попросить, если честно. И в банк заехать нужно, чтобы подать заявление на восстановление карты. Мне на этот счет пособие на Аришку приходит. Только… Ты уверен, что тебе будет несложно посидеть с Аришей?
– С Аришей посидит мой секретарь. Но волноваться не о чем, – добавил я поспешно, завидев сомнение в ее глазах. – Ольга Николаевна уже сидела с ней утром. По опыту эта женщина и тебя, и меня переплюнет: двое детей, трое внуков. Не переживай.
– Это трудно, – скривила она губы в натянутой улыбке.
– Понимаю, но ты ведь не сможешь быть с ней всегда. Девочка повзрослеет, и тебе придется отдать ее сначала в садик, потом в школу. Считай это маленькой подготовкой. Обещаю, мы не оставим ее надолго.
– Хорошо, – сдалась Марина, но я видел, насколько трудно ей далось это решение. – Кстати, я посмотрела договоры. Мне кажется, что они хотят на вас…
– Нажиться? – подсказал я ей, усмехаясь. – Это я уже понял.
Аришка покушала, и я закинул бутылочку в мойку, чтобы положить девчушку себе на грудь с левой стороны и очень-очень легонько постучать по ее спинке. Такая маленькая, такая хрупкая. Самому страшно, но Марина должна быть уверена в том, что я знаю, что делаю.
Своеобразный кряк я расслышал отчетливо, но полотенце было не жалко. Протерев Аришке любопытную моську, я положил ее на диван – прямо на пеленку. Вовремя. Девчушка надулась и сделала то, что любят делать все младенцы, когда их оставляют без подгузников.
– Ой! – хотела Марина кинуться к дочке, но я остановил ее жестом.
– Даму прерывать неприлично, – усмехнулся, направляясь к шкафу за новой пеленкой и штанишками. – Тем более что беспокоиться не о чем. Там клеенка.
– Вот эта? – с трудом сдерживая смех, указала девушка рукой на столик, на котором лежала злополучная клеенка.
– Ну… – протянул я задумчиво, стараясь не рассмеяться. – Диван кожаный, так что тряпочкой протрем.
Глава 7. Марина
Мне было неловко, неудобно, но, несмотря на это, очень уютно рядом с Павлом. Сегодня я сидела на переднем сиденье рядом с мужчиной, и такая близость вызывала сумбур. Я просто не понимала, как это – находиться рядом с кем-то другим, а не с Ваней. Наверное, просто забыла, что это такое – общаться с противоположным полом. В моей жизни давно не было других мужчин, даже друзей, и… Я действительно терялась.
Боялась сказать что-то не то, показаться дурой. Не могла представить в своей голове, что я могу быть с кем-то другим, кроме Вани. Он прочно врос в мою жизнь, стал ее неотъемлемой частью даже на расстоянии, но я осознавала, что так быть не должно. Мы с ним уже никогда не сможем быть вместе – я просто не смогу его простить, не смогу подпустить к себе. И если я не хочу остаться одна до конца своей жизни, то обязана научиться переступать через образовавшийся за эти годы барьер. Это трудно, но… Возможно ведь? Я же не единственная женщина на планете, которой не повезло в браке?
Пыталась понять, что почувствовала, когда Павел меня поцеловал. Это стало неожиданностью, вызвало волну возмущения, но одновременно с этим я ощутила дрожь – будто позвоночник электрическим разрядом прострелило. Пока не понимала, что это значит, да и анализировать ситуацию было трудно. Мужчина сказал, что лишь хотел меня успокоить, и ему это почти удалось, но теперь я не могла не думать о том, нравлюсь ли ему.
– Пойдем? – вырвал голос Павла меня из раздумий, когда мы остановились на парковке перед торговым центром.
– Тебе необязательно идти со мной, – попыталась я вразумить мужчину.
– Тебе неприятна моя компания? – спросил он прямо, а я разнервничалась, не зная, как правильно ответить на этот вопрос.
– Мне… тепло рядом с тобой, – рвано выдохнула я, желая больше всего на свете провалиться прямо под сиденье.
– Я рад, – мягко улыбнулся Павел, взяв меня за руку.
Вздрогнула от неожиданного прикосновения. Вскинувшись, шокированно смотрела на него, прямо в глаза, а внутри рождался страх. Какой-то необычный страх, другой. Тот, от которого мурашки по коже.
– Мужчины обычно не любят ходить по магазинам.
– Очень не любят, но мне нужно купить новый деловой костюм. Буду рад, если ты мне поможешь.
Наверное, это болезнь всех мам – обязательно зайти в детские отделы. Паша убедил меня, что у Аришки есть все и даже больше, но я все равно купила для нее крохотное платьишко. Просто не смогла пройти мимо, да и цена была не слишком дорогой. Естественно, на самом деле я зашла сюда не за одеждой, которой действительно стараниями мужчины хватало, а затем, чтобы оценить стоимость колясок. Понимала, что с ней нужно гулять. Уверена: еще день-два, и я буду нормально себя чувствовать, а значит, наши прогулки возобновятся.
Цены на коляски были нескромными от слова совсем. Отдать двадцать тысяч, а то и больше, сейчас не представлялось возможным, потому что купить нужно было очень многое, начиная от зубной щетки и заканчивая домашней одеждой, потому что ходить в футболках Павла было просто неприлично. Да и жить, если честно, я у него долго не собиралась. Он нашел для меня работу, выставил условия, но я ведь понимала, что он делает мне одолжение. И если от работы я не отказывалась, то надоедать ему еще и дома позволить себе не могла. В конце концов, у него есть своя жизнь, а сейчас он даже женщину к себе домой привести не может.
– Ты сейчас куда? – вдруг спросил Паша, едва мы вышли из детского магазина.
– Я за углом видела бутик с домашним текстилем. Хочу зайти туда, – ответила, не слишком понимая, что происходит.
– Хорошо, тогда жди меня там, – кивнул мужчина. – Мне нужно зайти в одно место. Это недолго.
Я уже выбрала себе два комплекта пижамы – штаны и футболки, – купила носочки и полотенца, собираясь покинуть бутик, когда увидела за витринным стеклом Павла. Мужчина загадочно улыбался, глядя на меня, а рядом с ним стояла коляска нежно-розового цвета. Я даже замерла, рассмеялась, стараясь скрыть выступившие в уголках глаз слезы. В груди снова все перевернулось. Я не понимала его поступков, не знала, как на них реагировать. Все это казалось странным, но, господи, как же чертовски приятно, когда о тебе заботятся. Я уже забыла, что это такое.
– Я все отдам, – первым делом сказала я, укладывая покупки вниз под коляску. – Как только карту перевыпустят.
– Брось, – отозвался мужчина, помогая мне подняться. – Это подарок для Аришки, а не для тебя. В отличие от тебя, она умеет принимать подарки.
Следующим пунктом нашего пешего похода по торговому центру стал отдел мужской одежды. Я думала, что это лишь повод, чтобы сопровождать меня, но, как выяснилось, Паше действительно нужен был костюм. Он рассматривал темно-серые и черные варианты, но мой взгляд зацепился за темно-синий, о чем я и поведала мужчине. Мне казалось, что этот цвет должен ему подойти.
– Марина, не поможешь мне? – выглянул Паша из примерочной, закрепляя роскошные запонки.
– Чем? – откликнулась я, переставая рассматривать симпатичный бежевый пуловер.
– Галстук. Какой лучше? – подносил он удавки к шее.
– Я не знаю. Тебе же носить.
– Хорошо, а какой бы выбрала ты? – лукаво взглянул он на меня через зеркало.
– Ни один из этих, – призналась я. – Обычно с синим цветом хорошо сочетается темно-коричневый. Например, галстук, часы и ботинки можно купить темно-коричневые. Тогда сохранится правило трех цветов.
– Правило трех цветов? – улыбнулся он, оборачиваясь. – Ты серьезно?
– Я где-то читала, что достаточно трех цветов, чтобы выглядеть элегантно, – смутилась я.
Чтобы не краснеть под этим внимательным взглядом, я пошла выбирать коричневый галстук. Не удержавшись, захватила и бежевый пуловер. Старалась выглядеть максимально бесстрастно, когда подавала все это мужчине. Обычно Ваня сам всегда все себе выбирал, говоря, что у меня совершенно нет вкуса, а потому только сейчас я поняла, как это приятно – помогать кому-то. Тем более если твой выбор оценили.
Мы заходили в разные бутики. Купили и коричневые ботинки, и даже часы для Павла. Для себя я взяла два комплекта удобного белья – на первое время хватит, а там посмотрим. То, как я его выбирала, мужчину повеселило. Он как ни в чем не бывало зашел в бутик вместе со мной, а потому мне пришлось шепотом объяснять консультанту, что мне нужно. Потом еще и краснела, когда спешно забирала покупки. Мне не хотелось тратить деньги на то, без чего я пока могу обойтись, но мужчина думал иначе. Он буквально заставил меня померить платье длиною до колен. Оно было деловым – черный низ, темно-синий верх, с рукавами три четверти. Увидев меня в нем, он однозначно сказал:
– Берем.
Все остальное от меня уже не зависело. К покупкам прибавились весенние сапожки без каблука, легкое, но теплое пальто и даже сумка. Я ощущала себя не в своей тарелке, потому что за все расплачивался Павел, а я как будто была девочкой на содержании. Это чувство мне не понравилось, о чем я и поспешила сообщить:
– Я выбрала, можем идти на кассу, – убрала я в корзину шампунь и бальзам.
– Это все? – оглядел он мои покупки на дне корзины. Зубная щетка, прокладки, спрятанные под шампунем и бальзамом, зубная паста, салфетки, ушные палочки, крем для рук и так, по мелочи.
– Да, – кивнула я.
– А… Разве тебе не нужна косметика? Духи? Двадцать баночек кремов для каждой части тела по отдельности? – улыбнулся Паша, оглядывая соседние полки. – Если дело в деньгах, давай я…
– Нет, – ответила я раньше, чем он закончил свою мысль. – Спасибо, ты и так очень много для меня сделал. И не только для меня. Я даже боюсь представить, сколько денег ты уже потратил на нас с Аришкой. Если продолжишь в том же духе, тебе придется взять меня в круглосуточное рабство, – попыталась я смягчить свой ответ, не желая расплачиваться за хорошее отношение неблагодарностью.
– Может быть, я к этому и стремлюсь? – спросил Паша, вдруг становясь серьезным.
В темных глазах плескалась бездна эмоций, которые я не могла распознать, но то, с каким лицом он все это произнес… Всего на секунду мне стало страшно. Такая правда пугала, как и его рука, что неожиданно прикоснулась к моей щеке. Костяшки пальцев огладили контур лица, подушечка большого прошлась по нижней губе, слегка надавливая. Мой судорожный вздох вывел мужчину из оцепенения, в котором мы оба потонули. Мягкая полуулыбка коснулась его губ.
– Пойдем. Нужно еще успеть в банк до закрытия.
Я очень сильно хотела думать, что жар, опаляющий щеки, – это происки температуры. Рваное, тяжелое дыхание – это тоже она. И губы, что стали сухими, – все из-за болезни. И сердце, которое билось, наверное, в сотни раз сильнее, – в этом тоже виновата простуда. Но чего я объяснить не могла, так это желания повторить поцелуй. И не просто повторить, а понять, осознать, что я при этом буду чувствовать. Что я почувствую, поцеловав чужого мужчину?
Покупки были загружены на задние сиденья, коляска разместилась в багажнике. Теперь сидеть рядом с Павлом мне не хотелось, потому что я то и дело ловила на себе его взгляды. Мягкие, волнующие, как и легкая полуулыбка. Не понимала его ко мне отношение, не понимала, чего он ждет в ответ. Казалось, что намекает на что-то или мне просто нужно меньше думать, но рой мыслей вился в голове, вынуждая придумывать немыслимое. Я ведь не могу ему нравиться, правда? Он просто пожалел нас с Аришкой, и только.
В банке я управилась быстро. Время бежало со скоростью света так, что и не углядишь. Я волновалась за Аришку, которая осталась с чужим человеком. И хоть Ольга Николаевна на первый взгляд показалась мне дамой приятной, это не отменяло моего волнения.
– Все получилось? – спросил Паша. Он все это время разглядывал буклеты, чему-то усмехаясь, чем вызывал нервозность у менеджера.
– Да, спасибо. Можно домой.
Потупившись, я сделала вид, что совсем не оговорилась. Так быстро привыкла к тому, что это и наш с Аришкой дом тоже. Обычно я легко приспосабливалась на новом месте – все-таки разъезды с Ваней сказывались, – но эта квартира была чужой. Не стоит забывать, что мы там всего лишь навязавшиеся гости.
– В супермаркет не хочешь заехать?
– Если можно, – кивнула я.
Хотела сделать автомагнитолу потише, но, видимо, наши мысли с мужчиной плавали где-то в одном направлении. Пальцы столкнулись, и я замерла, растерялась, собираясь тут же спрятать руку, но Павел не дал. Поймав мои испуганные пальцы, легонько сжал в знак одобрения и переплел, осторожно опуская наши руки на край сиденья. Теперь смотреть на его хитрую моську я не могла совсем.
– У тебя сейчас такой испуганный вид. Ты очень красивая, Марина.
Слышала в его голосе смешинки, но ответить мне было нечего. Я смотрела на город через лобовое стекло, однако не видела ничего и никого. Все мои мысли, все мое тело сосредоточилось на легких касаниях. Мужчина чуть поглаживал мои пальцы, а я…
Мне почему-то до рези в глазах хотелось плакать.
* * *
– Марина, иди в кровать, – стоял Паша над душой, пока я запускала стирку.
Стиральная машина, кстати, пряталась на кухне в одном из шкафов. Так сразу и не увидишь. Наткнулась я на нее случайно, когда разбирала продукты, раскладывая их по местам.
– Ты сам сказал, что продукты и уборка с тебя, а готовка и стирка с меня, так что не вредничай, – усмехнулась я, чувствуя смятение от близости мужчины.
– Я не вредничаю, а переживаю. Для тебя приключений на сегодня и без того достаточно. Я сам могу приготовить для нас ужин, а ты лучше пойди и прополощи горло. Снова кашляешь.
– Я прополощу, честно. Сразу после ужина.
– Значит, я тебе помогу.
Аришка лежала в кроватке все это время. Паша перенес ее ближе к столовой, чтобы мы могли наблюдать за этим неугомонным карапузом. Она громко смеялась и восторгалась, пытаясь пальчиками ухватиться за мягкие игрушки, что были подвешены к мобилю. Мы же в это время готовили, переговариваясь на самые разные темы. Старались не касаться личного, но тем не менее то и дело переходили к вопросам, которые лучше помогали узнать друг друга.
Мужчина с удовольствием рассказывал о своей маме, которая жила всего через пару кварталов отсюда. Мне рассказывать было нечего, потому что у меня из семьи осталась только Аришка, но грустные мысли мигом выветрились из моей головы, едва мы начали обсуждать домашних животных. Я думала, что все мужчины в детстве хотят собаку, но оказалось, что Паша всегда мечтал о коте.
– Вот ты представь, приходишь ты уставшая домой, а тебя на пороге уже встречает пушистое счастье килограмм так в десять-пятнадцать.
– Десять-пятнадцать? Это уже не счастье, а бочка. Ты представь такого кота! Да он же ходить не сможет. Только перекатываться!
– Пфф… А ты ему на что? Взяла на ручки и потащила на кухню кормить, а потом прижала к себе под одеялом и греешься, пока он мурчит.
– Бедный кот!
– Вот-вот, он бы у тебя от меня прятался, – расхохотался Павел, а я впервые видела, как он смеется – весело, открыто, не скрываясь. Так легко, будто уже распланировал всю нашу жизнь.
Мужчина чистил картошку для обыкновенной пюрешки, а я нарезала куриное филе для наггетсов. Пока не кормила грудью, могла себе позволить некоторые излишества. Как только выздоровею, снова вернусь к диете. А вообще, мне до жути, до покалывания в кончиках пальцев хотелось торт. Паша, наверное, видел, как я стояла и облизывалась рядом с пирожными, потому что торт в нашей корзинке появился тут же. Сама я бы, наверное, его ни за что не взяла, но раз уж купил, разве можно отказываться? Правильно, пока есть торт, совесть спит.
