Текст книги "Неизвестный венецианец"

Автор книги: Донна Леон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Понятно, синьор. – Вьянелло сделал еще одну пометку в блокноте.

– Лично изучайте заявления о пропавших без вести, если такие будут. Особенно мужчины лет сорока – сорока пяти. Может быть, новая секретарша со своим компьютером вам поможет.

– Пропавших из какого района, синьор? – Вьянелло снова нацелил карандаш в блокнот. Он не удивился его упоминанию о секретарше – значит, уже слышал.

– По всей стране. И туристов тоже.

– То есть вы полагаете, он не был проституткой?

Брунетти вспомнил тело, виденное им в морге, так страшно похожее на его собственное.

– Нет, такое тело – товар негодный.

Глава двенадцатая

В субботу утром Брунетти провожал семью в отпуск. Дойдя пешком до остановки Сан-Сильвестро, их небольшая компания села на vaporetto первого маршрута и отправилась на вокзал. Все были не в духе. Паола злилась, потому что Брунетти ради «своего трансвестита» отказался провести с семьей в Больцано хотя бы первые выходные. Брунетти злился, потому что злилась она. Раффаэле переживал разлуку с Сарой Пагануцци, утешаясь, впрочем, мыслью о том, что время пролетит быстро, а в лесу в горах растут грибы, которые можно собирать. Выказывая, как всегда, полнейшее бескорыстие, Кьяра печалилась не о себе. Ей было жаль, что папа, который так много работает, опять не сможет отдохнуть.

У них в семье было заведено, что каждый несет свои вещи. Но уж коль скоро Брунетти ехал только до Местре и у него не было вещей, то Паола, воспользовавшись случаем, немедленно сплавила ему свой тяжелый чемодан, а сама взяла только маленькую сумочку и сборник произведений Генри Джеймса – внушительных размеров кирпич, намекая Брунетти, что ей так и так было бы не до него. Поскольку было объявлено, что Брунетти понесет чемодан Паолы, сработал принцип домино. Кьяра переложила туда свои книги, а Раффи сунул в сумку Кьяры вторую пару горных ботинок, хотя Паола планировала заполнить освободившееся место «Священным источником» [20]20
  Роман Генри Джеймса.


[Закрыть], решив, что в этом году она наконец-то найдет время его прочесть…

Они заняли одно купе поезда отправлением в 8.35. Десять минут спустя Брунетти должен был сойти в Местре, в Больцано поезд прибывал к обеду. Пока ехали через лагуну, почти не разговаривали. Паола удостоверилась, что у Брунетти в бумажнике есть телефон гостиницы, Раффаэле напомнил, что в следующую субботу Сара поедет этим же поездом, оставив Брунетти в недоумении по поводу того, обязан ли он тащить ее сумку тоже.

В Местре он поцеловал детей, Паола проводила его до дверей вагона.

– Приезжай в ближайшие выходные, Гвидо. Вообще, чем раньше, тем лучше.

Он улыбнулся, не желая говорить ей, насколько это невероятно: они даже не знали пока имени убитого. Поцеловав Паолу в обе щеки, он вышел на платформу и подошел к окну купе, где сидели дети. Кьяра уже ела персик. В купе вернулась Паола. Не глядя на дочь, она вынула носовой платок и подала ей. Поезд тронулся. Кьяра повернулась к окну, вытираясь, и увидела Брунетти. Ее лицо, перемазанное персиковым соком, вспыхнуло от радости, она подскочила к окну и закричала сквозь рев локомотива:

– Чао, папа′, чао, чао!

Она вспрыгнула на сиденье, высунулась из окна, бешено замахала ему платком Паолы. Брунетти стоял на платформе и махал рукой вслед поезду, пока мог видеть этот маленький белый трепетный символ любви.

На пороге квестуры он столкнулся с сержантом Галло.

– У нас новости! Нашлись желающие опознать тело, – без предисловий заявил он.

– Кто? Когда?

– Сегодня утром позвонили в квестуру Венеции. Звонила синьора… – Он заглянул в бумагу, которую держал в руке, – некая синьора Маскари. Ее муж – директор венецианского филиала Банка Вероны. Он исчез в прошлые выходные.

– Так это неделю назад, – удивился Брунетти, – почему она спохватилась только сейчас?

– Он поехал в командировку. В Мессину. В воскресенье днем он уехал из дому, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

– Я все равно не понимаю, почему она ждала неделю.

– Да я с ней еще не разговаривал, я вообще ее не видел, сам только что пришел, – стал оправдываться Галло, хотя Брунетти и не думал его обвинять.

– А кто разговаривал?

– Я не знаю. Мне только что принесли записку, где сообщалось, что она едет в Умберто Примо, чтобы опознать тело, и будет там к девяти часам.

Они молча переглянулись; Галло отвернул манжету и взглянул на часы.

– Хорошо, – сказал Брунетти, – поехали.

По пути приключилась почти киношная по идиотизму история. Дороги в этот час были забиты. Объезжая пробку, водитель решил пробраться переулками и подъехать к больнице с черного хода. Но там было еще больше машин. Когда они добрались до больницы, оказалось, что синьора Маскари не только успела опознать тело своего мужа Леонардо, но и уехать на том же такси, что доставило ее из Венеции, в квестуру, где, ей сказали, полиция ответит на ее вопросы.

В конце концов, Брунетти и Галло вернулись в квестуру и застали там синьору Маскари, которая ждала их уже более получаса. Она одиноко сидела, прямая как палка, на деревянной скамейке у дверей кабинета Галло. Судя по одежде и манере держаться, это была женщина не только не молодая, но никогда и не бывшая молодой. Строгий костюм из темно-синего шелка, юбка ниже колена, очки. Насыщенный цвет костюма подчеркивал мертвенную бледность ее кожи. Когда они подошли, она повернула голову, блеснули рыжие крашеные волосы с красным отливом. Брунетти знал, что это любимая краска многих сверстниц Паолы. Легкий макияж не скрывал морщин в уголках глаз и рта, которые оставили на ее лице годы или несчастья, нельзя было сказать наверняка. Она встала и шагнула им навстречу. Брунетти протянул руку:

– Синьора Маскари, я – комиссар Брунетти из полиции Венеции.

Ее пальцы едва коснулись его руки. Ее глаза за стеклами очков показались ему необыкновенно яркими – не то от слез, не то от самих стекол.

– Примите мои соболезнования, синьора Маскари, – сказал Брунетти. – Я понимаю, какое ужасное горе обрушилось на вас. – Она будто не слышала. – Может быть, позвонить кому-нибудь из ваших родных или друзей, чтобы они приехали и побыли с вами здесь?

Она покачала головой:

– Расскажите, как это случилось.

– Нам будет лучше пройти в кабинет сержанта Галло.

Брунетти открыл дверь и пропустил женщину вперед. Оглянувшись, он увидал вопросительно поднятые брови Галло. Брунетти кивнул, и сержант вошел в кабинет вместе с ними. Брунетти предложил синьоре Маскари стул. Она села и молча посмотрела на него.

– Чаю, синьора? Воды?

– Нет, ничего не надо. Расскажите, как это случилось.

Сержант Галло бесшумно пролез на свое место за столом, Брунетти сел на другой стул напротив женщины.

– Тело вашего мужа обнаружили в Местре в понедельник утром. Если вы разговаривали со служащими больницы, то вы знаете, что причиной смерти были удары по голове.

– И по лицу, – перебила она. Сказав так, она отвела глаза и уставилась на свои руки.

– У вашего мужа были враги, синьора? Кто-нибудь угрожал ему? Он с кем-нибудь ссорился?

Она покачала головой:

– Нет, у Леонардо не было врагов.

Брунетти не стал спорить, хоть опыт его подсказывал, что пока человек пробьется в руководство банка, он успеет обзавестись кучей врагов.

– Ваш муж когда-либо упоминал о неприятностях на работе? Может быть, служащий, которого он собирался уволить, или клиент, которому отказали в ссуде, приходил скандалить?

Она опять покачала головой:

– Нет, ничего подобного. Никаких неприятностей у него не было.

– А в семье, синьора? Он не ссорился с родственниками?

– Что за вопросы? – вскинулась она. – Для чего вы это спрашиваете?

– Синьора. – Брунетти увещевательно всплеснул руками. – Насильственный характер смерти вашего мужа, особая жестокость, с которой действовал убийца, дает нам повод полагать, что он ненавидел вашего мужа. И прежде чем начать поиски, мы должны иметь представление о возможных мотивах убийцы. Поэтому эти вопросы необходимы, как бы неприятны они ни были для вас.

– Но мне нечего вам рассказать. У Леонардо не было врагов. – Она растерянно поглядела на Галло, как бы ища поддержки.

– В прошедшее воскресенье ваш муж отправился из дому в Мессину? – спросил Брунетти. Она кивнула. – Какова была цель его поездки, синьора?

– Он сказал, что это по делу, и обещал вернуться в пятницу, то есть вчера.

– Но он не говорил, что конкретно он собирался делать в Мессине?

– Нет, он никогда не делился со мной. Он часто повторял, что работа у него скучная.

– Вы не получали вестей о нем после его отъезда?

– Нет. Он уехал в аэропорт в воскресенье днем. В Риме должен был сделать пересадку.

– Ваш муж не звонил вам, синьора? Из Рима или, может быть, из Мессины?

– Он никогда не звонил. Он просто уезжал и возвращался. Иногда он из аэропорта ехал прямо в банк, тогда он мог позвонить оттуда.

– У вас это было в порядке вещей, синьора?

– Что было в порядке вещей?

– То, что он не созванивался с вами, уезжая из дому?

– Я же вам только что объяснила. – В ее голосе послышались неприязненные нотки. – Он ездил в командировки пять или шесть раз в году. Иногда он присылал мне открытку, привозил подарки, но звонить – не звонил.

– Когда вы почувствовали неладное, синьора?

– Вчера вечером. Я думала, что он поедет сначала на работу, а потом домой. Но когда к семи часам он не появился, я позвонила в банк. Банк был закрыт. Тогда я стала обзванивать его сослуживцев. Никого не оказалось дома. – Она замолчала, глубоко вздохнула и продолжила: – Я сказала себе, что я ошиблась, что я перепутала время или день его возвращения, но сегодня утром я поняла, что больше не могу себя обманывать. Я дозвонилась до одного из служащих банка, он позвонил в Мессину и потом перезвонил мне… – Она осеклась.

– Что он сказал вам, синьора? – очень тихо спросил Брунетти.

Она поднесла руку ко рту и впилась зубами в костяшки пальцев, будто боясь произнести страшные слова. Но труп лежал в морге, и судьбу было уже не обмануть.

– Он сказал, что Леонардо не появлялся в Мессине. Тогда я позвонила в полицию. Вам позвонила. Мне сказали… когда я описала Леонардо… чтобы я приезжала… Я так и сделала. – Во время рассказа ее голос постоянно прерывался. Закончив, она судорожно сцепила руки на коленях.

– Синьора, вы точно не хотите, чтобы я вызвал кого-нибудь из ваших близких? Вам, наверное, нужна поддержка… – сказал Брунетти.

– Нет. Я никого не хочу видеть. – Она резко поднялась. – Я свободна? Могу я идти?

– Конечно, синьора. Мы вам очень признательны за то, что вы ответили на наши вопросы.

Она молча подошла к двери.

Брунетти подал знак сержанту и последовал за ней.

– Наш водитель отвезет вас обратно в Венецию, синьора.

– Я не хочу, чтобы меня видели в полицейской машине.

– Машина обыкновенная, синьора, и водитель не в форме.

Она ничего не ответила. Это, наверное, означало, что в таком случае она согласна.

Брунетти распахнул дверь и проводил ее до лестницы в конце коридора. Левой рукой она судорожно сжимала сумку, а правую, стиснутую в кулак, не вынимала из кармана жакета.

Они вышли на улицу, где по-прежнему стояла жара, о которой он успел и позабыть. Синий седан ждал у крыльца, тарахтел двигатель. Брунетти забежал вперед и распахнул перед ней заднюю дверцу машины, помог ей сесть, поддерживая ее под локоть. Усевшись, она отвернулась и стала смотреть в противоположное окно, хоть там ничего не было видно, кроме машин и скучных конторских фасадов. Брунетти захлопнул дверцу и попросил водителя доставить синьору Маскари на пьяццале Рома.

Когда машина скрылась из глаз, он отправился обратно в кабинет Галло. Войдя, он спросил:

– Ну и какие соображения, сержант?

– Не верю, что есть люди, у которых нет врагов, – сказал Галло.

– Особенно если эти люди – преуспевающие банкиры, – добавил Брунетти.

– И что из этого следует?

– Я поеду в Венецию и справлюсь о нем у своих. Теперь-то мы, по крайней мере, знаем, где искать.

– Чего?

– Ну хотя бы того, откуда одежка, что на нем была.

Приняв это за упрек в бездеятельности, Галло выпалил:

– Откуда платье – мы пока не выяснили, а марку производителя туфель мы определим сегодня к обеду, также будет готов список магазинов, куда поставляют такие туфли.

Брунетти, у которого и в мыслях не было упрекать коллегу из Местре, решил, что так оно и лучше: пусть пошевеливаются. И в самом деле, не бесполезно будет узнать, что это за одежда и откуда она взялась. Вряд ли у банкиров принято так одеваться в деловую поездку.

Глава тринадцатая

Если Брунетти думал, что всем сотрудникам полиции надлежит быть на работе субботним утром, то все думали иначе. Нет, охрана стояла у входа, и даже уборщица мыла лестницу, но в кабинетах было пусто, и он знал, что до понедельника никого не дозовешься. Промелькнула мысль, не рвануть ли прямо сейчас на вокзал, но потом он представил себе, как приезжает в Больцано вечером и назавтра целый день мается, думая лишь о том, как бы поскорее вернуться в город, и никуда не поехал.

Он вошел в кабинет и распахнул настежь окна, хоть толку от этого было немного. Наоборот, жары и сырости только прибавилось. На столе – ни свежих газет, ни сообщений от синьорины Элеттры.

Тогда Брунетти достал из нижнего ящика стола телефонный справочник и раскрыл его на букве «л». Телефона Лиги по защите нравственности там не значилось. Впрочем, это неудивительно. На букву «с» он нашел Сантомауро, Джанкарло, адв., и адрес на Сан-Марко. Покойный Леонардо Маскари, если верить справочнику, жил в Кастелло. Вот что удивительно: Кастелло – далеко не самый престижный район, тут обитали большие пролетарские семьи, а дети дошкольного возраста не знали иного итальянского, кроме местного диалекта. Может быть, там находилось родовое гнездо семейства Маскари, или он прикупил там дом или квартиру, соблазнившись дешевизной. Найти жилье в Венеции так трудно, и цены так высоки, что даже Кастелло приобретал популярность. Что ж, имея кучу денег, всегда можно придать достойный вид если не всей округе, то хотя бы одному своему жилищу.

В разделе «Банки» он прочитал, что венецианский филиал Банка Вероны расположен на кампо [21]21
  Небольшая площадь.


[Закрыть] Сан-Бартоломео, на пятачке у Риальто, где было много разных банков. Странно, что он никогда не замечал его среди других. Из чистого любопытства он набрал номер. После третьего гудка трубку сняли, и мужской голос произнес:

– Да? – Мужчина будто ждал звонка.

– Это Банк Вероны? – спросил Брунетти.

Замешкавшись на секунду, голос ответил:

– Вы набрали неправильный номер.

– Извините, – сказал Брунетти.

На том конце быстро положили трубку.

Из-за капризов национальной телефонной компании люди часто ошибались номером, но Брунетти был уверен, что он набрал правильный номер и попал в Банк Вероны. Он позвонил еще раз, однако теперь телефон не отвечал. Насчитав двенадцать гудков, Брунетти дал отбой. Он пометил адрес в справочнике и затем нашел там адрес аптеки Морелли. Оказалось, это через два дома. Он засунул справочник обратно в стол, закрыл окна и пошел на улицу.

Десять минут спустя он был уже на кампо Сан-Бартоломео. Взгляд его упал на бронзовую статую Гольдони, пусть не самого его любимого драматурга, но над чьими пьесами он хохотал до упаду, особенно когда те шли на венецианском диалекте, как всегда в Венеции, городе, валом валившем на спектакли и в знак любви поставившем ему этот памятник. Торопящийся куда-то бронзовый Гольдони как нельзя лучше подходил для этого места, ибо здесь все вечно спешили – через Риальто на овощной рынок или обратно – на Сан-Марко и в квартал Каннареджо. Те, кто жил в центре города, обязательно хотя бы раз в день пробегали через Сан-Бартоломео.

Брунетти попал туда в самый пик беготни. Одни торопились на рынок успеть до закрытия, другие – домой после работы, подгоняемые предвкушением воскресного отдыха. Брунетти неторопливо шел по восточной стороне кампо и глядел на номера домов, выведенные краской над дверями. Как он и ожидал, нужный ему номер был через два дома от аптеки. Он остановился у подъезда и стал изучать таблички со звонками. Офис Банка Вероны и несколько фамилий – наверное, жильцы.

Брунетти нажал второй звонок снизу, сразу над банком. Ответа не было. Во второй квартире тоже не отвечали. Брунетти прицелился позвонить в третий раз, но тут за спиной у него раздался женский голос, спросивший на чистейшем венециано:

– Вам помочь? Вам нужен кто-нибудь из жильцов?

Обернувшись, он увидал маленькую старушку с огромной продуктовой тележкой. Она стояла на тротуаре, прислонив тележку к ноге, и смотрела на него. Вспомнив первую фамилию, он сказал венецианской скороговоркой:

– Да, я пришел к Монтини узнать, собираются ли они возобновлять страховку: А то старая у них заканчивается.

– Их нет дома, – сообщила старушка и, согнувшись, полезла в сумку за ключами. – Они уехали в горы. И Гаспари уехали. – Так как ключи никак не попадались ей, она приподняла тележку и встряхнула. В недрах сумки зазвенело, и огромная связка ключей вскоре была извлечена на свет. – Вот, смотрите, – она показала ему их, – это они мне оставили, чтобы я ходила поливать цветы и вообще присматривала.

С морщинистого круглого лица, похожего на печеное яблоко, на Брунетти глянули выцветшие, а прежде голубые, глаза.

– У вас есть дети, синьор?

– Есть, – машинально ответил он.

– Как зовут и сколько лет?

– Раффаэле шестнадцать, а Кьяре тринадцать.

– Хорошо, – сказала она, будто он прошел некое испытание. – Вы сильный молодой человек. А у меня очень тяжелая сумка. Не могли бы вы отнести ее на третий этаж? Самой мне придется ходить вверх-вниз несколько раз. Завтра у нас семейный обед, так что я много всего накупила.

– Я с удовольствием помогу вам, синьора. – Брунетти взял тележку, которая тянула на все двадцать кило. – И большая у вас семья?

– Сын, невестка, внуки и двое правнуков. Вместе – десять человек.

Она отперла замок и придерживала дверь, пока он входил в подъезд. Потом она зажгла свет и стала подниматься по лестнице. Брунетти шел следом.

– Так дорого просят за персики, вы не поверите. Середина августа, а они все три тысячи за кило. Но я все равно купила, Марко большой до них охотник. А рыба? Я хотела купить romba [22]22
  Рыба-ромб (ит.)


[Закрыть], но это уж слишком! Ладно, пришлось взять bosega [23]23
  Кефаль (ит.)


[Закрыть], отварную ее все любят. По десять тысяч. За три рыбешки отдала почти сорок тысяч, представьте себе. – Дойдя до первой площадки, она остановилась прямо у двери офиса Банка Вероны и оглянулась на своего помощника. – Когда я была маленькая, у нас кошка ела bosega, а теперь покупаю ее по десять тысяч лир килограмм. Вот до чего я дожила.

Она щелкнула вторым выключателем и пошла дальше.

– А вы за ручки несете?

– Да, синьора.

– Хорошо, потому что у меня там сверху инжир, и я боюсь, как бы он не помялся.

– Нет, синьора, не помнется.

– К инжиру я купила prosciutto [24]24
  Окорок (ит.)


[Закрыть]. Ходила за ним в «Casa del Parmigiano». Джулиано я помню еще мальчиком. У него самый лучший prosciutto в Венеции. А вы как считаете?

– Моя жена всегда туда ходит, синьора.

– Все очень дорогое, но оно того стоит, правда?

– Да, синьора.

Они были уже на третьем этаже. Теперь ей не пришлось разыскивать ключи, потому что она несла их в руке. Отперев единственный замок, она толкнула дверь и впустила Брунетти в свою большую гостиную с четырьмя высоким окнами, выходившими на площадь. Сейчас они были зашторены и закрыты ставнями.

Брунетти попал в комнату, знакомую с детства: пухлые кресла и диван, набитые конским волосом, на которые невозможно было сесть, не исколов себе весь зад; два пузатых коричневых комода, сверху на них – серебряные чашки и блюдца, фотографии в серебряных рамках; натертый до блеска венецианский паркет, сиявший даже в полутьме. Он будто очутился в квартире своих деда и бабки.

Кухня была такая же. Каменная раковина, в одном углу – гигантский цилиндр газовой колонки. Стол с мраморной столешницей, где раскатывали тесто для пасты и гладили белье.

– Поставьте там, у дверей, – сказала она. – Хотите чего-нибудь выпить?

– Если можно воды, синьора.

Как он и думал, она сняла с комода маленький серебряный поднос, покрыла его кружевной салфеткой и поверх поставила бокал муранского стекла. Достав из холодильника бутылку минеральной воды, она наполнила бокал.

– Grazie infinite [25]25
  Большое спасибо (ит.)


[Закрыть], – поблагодарил он, прежде чем взять бокал. Выпив воду, он аккуратно опустил стакан на середину салфетки. Она предложила ему еще, но он отказался.

– Может быть, вам помочь распаковать сумку, синьора?

– Нет, я сама. Я знаю, где у меня что и куда это положить. Вы очень добры, молодой человек. Как вас зовут?

– Брунетти, Гвидо.

– И вы страховой агент?

– Да, синьора.

– Большое вам спасибо. – Она поставила его бокал в раковину и повернулась к тележке.

Вспомнив, какова его настоящая профессия, Брунетти спросил:

– Синьора, вы всегда так приглашаете к себе домой незнакомцев?

– Нет, я не такая дура. Я не пускаю всех подряд. Я сначала смотрю, есть ли у человека дети. Ну и конечно, он должен быть венецианцем.

Конечно. Если задуматься, ее система действовала вернее, чем детектор лжи или проверка документов.

– Спасибо, что дали мне напиться, синьора. Я пойду.

– Спасибо, – сказала она, доставая из сумки инжир.

На площадке между вторым и третьим этажом Брунетти остановился. Шум и голоса сюда почти не доносились. Сумрачный свет струился сквозь маленькие окошки под потолком. Он поглядел на часы. Второй час. Постояв, прислушиваясь, еще минут десять, он ничего не услышал, кроме неясных далеких звуков улицы.

Тогда он тихо спустился на второй этаж, где был банковский офис. С чувством, что совершает что-то нелепое до неприличия, он наклонился и заглянул в замочную скважину. С той стороны скважину прикрывала металлическая накладка, но ему показалось, что из-за нее пробивается свет, как будто служащие, уходя в пятницу, забыли выключить электричество. А может быть, кто-то был там, внутри.

Он поднялся этажом выше и стал ждать, прислонившись к стене. Минут через десять он достал носовой платок, постелил на ступеньку, поддернул брюки и сел, положив подбородок на руки. Спустя еще некоторое время он встал, передвинул платок, снова сел и привалился к стене. Сердце выскакивает из груди, дышать нечем, и со вчерашнего дня ни крошки во рту. Часы показывали пять минут третьего. Он дал себе слово, что подождет до трех и ни секундой дольше.

В три сорок, когда он решил, что уйдет в четыре, снизу донесся резкий звук. Он вскочил и попятился. На втором этаже открылась дверь, потом закрылась, щелкнул замок, и кто-то стал спускаться вниз по лестнице. Брунетти вытянул шею и глянул в пролет. В полумраке он смог разглядеть удаляющегося высокого мужчину в темном костюме с портфелем. На площадке мужчина повернулся в профиль, но Брунетти не сумел разглядеть его лица. Он неслышно двинулся следом. Дойдя до двери офиса, он снова заглянул в замочную скважину: теперь внутри было темно.

Внизу хлопнула входная дверь. Брунетти в два прыжка преодолел последние ступеньки, чуть помедлив у двери, распахнул ее и выскочил на улицу. В первую секунду солнце ослепило его, и пришлось прикрыть глаза ладонью. Когда глаза привыкли к свету, он стал оглядывать площадь, но повсюду виднелись только короткие юбки, светлые шорты и майки. Тогда он ринулся направо, в калле делла Бисса, но мужчины в темном костюме там не было. Он перебежал на другую сторону кампо и заглянул в другой переулок, но и там никого не оказалось. Тут до него дошло, что пока он будет рыскать по всем проулкам, незнакомец, конечно, успеет скрыться. Тогда он решил бежать на embarcadero [26]26
  Причал (ит.)


[Закрыть] к Риальто: может быть, там он сел на катер. Расталкивая запрудивших набережную туристов, он пробрался к лестнице и помчался вверх на причал. Когда он добрался доверху, катер уже отходил. Он должен был пройти мимо Брунетти, держа путь на Сан-Маркуола и потом к вокзалу. Пробившись сквозь толпу японцев, он встал на самой кромке канала. Катер поравнялся с ним. На палубе и в салоне было полно пассажиров, и все в легкой летней одежде. Наконец Брунетти увидал среди них человека в темном костюме и белой рубашке, который закурил и, отвернувшись, швырнул спичку в воду. Он стоял на носу, но очень далеко, у другого борта. Спина как будто была та же. Впрочем, легко было ошибиться. Потом человек повернулся, и Брунетти впился взглядом в его профиль, стараясь его запомнить. Затем катер нырнул под мост Риальто, и незнакомец исчез из виду.