Текст книги "Кризис непогрешимости"

Автор книги: Дональд Кингсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Я и сам так подумал, когда двадцать лет назад до меня впервые дошли слухи об этой истории. Однако уж больно правдоподобными оказываются некоторые детали. Я даже нашел захоронения этих героических жертв – в жуткой дыре под названием Зоранель на периферии галактики. Такая каменистая долина под палящим красным солнцем… Конечно, все следы тщательно уничтожены, так же, как и на месте их лагеря. Но современные археологические методы кое-что дают. И свидетельства продолжают поступать. Только на прошлой неделе… Глянь-ка на математическое приложение в конце моего послания.

– В математике я кое-что смыслю, но твои уравнения прочесть не могу. Даже специальные расширения пама ничего не дают.

– Могу объяснить. Это психоисторические уравнения, которые как раз и поясняют, почему отклонение от Плана может быть скорректировано с помощью широкомасштабной лжи, включающей смерть пятидесяти молодых студентов. Уравнения, которые скачали с Первоисточника еще в четвертом столетии.

– Чушь! Первоисточник защищен кодом, который нельзя расколоть! И уж кто-кто, а ты никак не можешь иметь к нему доступа!

Джама расплылся в улыбке.

– И тем не менее. У меня нет психоисториков, которые могли бы написать такие уравнения или понять их значение, но мои кретины по крайней мере вполне профессионально разбираются в надписях и символах. Можешь мне поверить! Я нисколько не сомневаюсь, что этот фрагмент Первоисточника – подлинный. Интересно, откуда он взялся? Сдается мне, что за эти тысячелетия он проделал довольно извилистый путь, прежде чем попал в мои руки. А его история восходит к одному из тех самых пятидесяти героев, погибших ради торжества великой лжи. Любая ложь, даже самая ничтожная, когда-нибудь всплывает на поверхность!

Его взгляд на мгновение осветил нефритовое яйцо в золотой чаше на подставке.

Взгляд Отарии на несколько секунд застыл, пока ее сознание в симбиозе с памом, перестав активно отвергать новые данные, модифицировало свою позицию. Враг, который мог прибегнуть ко лжи, – совсем не то, что честный противник. Наконец необходимый перерасчет был закончен.

– Думаю, тебе все-таки стоит встретиться с моим психоисториком.

– Ты что, уже вступала с ним в контакт? Джама был явно недоволен.

– Нет.

Это было забавно – Кикажу несколько переоценивал ее смелость.

– Так это он вышел на тебя?

На этот раз в словах гиперлорда прозвучал гнев.

– Да нет же! – Отарии приходилось защищаться. Ее губы презрительно скривились. – Послушайте, гиперлорд Джама, это я нашла его – он даже не подозревает о моем существовании. Я же не дура в конце концов! С какой стати я буду раскрываться, зная, что поставлено на карту! Я помню все, чему меня учили. И помню кто! Вы вовлекли меня в свою жестокую игру, когда я была ребенком, почти младенцем, и ничего еще не смыслила. И можете не говорить, что психоисторики – самые опасные люди в Империи. Я это прекрасно знаю!

– Ну ладно. – Джама улыбнулся. Яростная вспышка Отарии успокоила его. – Какой ранг у этого твоего математика?

– Седьмой.

В эпоху завоевания галактики психоисторики пренебрегали титулами. Ценились только заслуги – это была единая элита, рвущаяся к власти. Титулы, как у Отарии или Джамы, считались не более чем пережитком Первой империи. Но со временем простые обозначения рангов психологов сами стали чем-то вроде титулов. За ними стояла реальная сила. Звание Первого Советника звучало довольно невинно, но тем не менее любой человек в здравом уме старался никогда не попасться на глаза его носителю. Но что такое седьмой ранг? Психоисториков этого уровня насчитывалось на всем пространстве Империи, от центра до периферии, как минимум несколько десятков миллиардов.

– Тьфу! Он знает не больше, чем младенец в чреве матери! Какая может быть от него польза?

– Это необыкновенный человек. Единственный в своем роде.

– Что, хорош собой? Как он в постели?

– Ты полагаешь, я увлекаюсь простолюдинами?

Отария саркастически усмехнулась. Она сдвинула набок свою розовую шляпу и бросила на старого лорда косой взгляд из-под полей, похожая на испорченного подростка. Подав небрежным жестом команду сенсорам, женщина удобно свернулась во мгновенно материализовавшемся кресле. Взгляд Джамы ярко освещал ее, она же, игнорируя собеседника, вглядывалась в тени его миниатюрного садика.

Лорд внутренне напрягся. Она дуется. Какого черта! Не стоило намекать на секс так быстро после того раза на прошлой неделе. Сейчас будет меня соблазнять. И он не ошибся.

– Мне нравятся твои растения.

Отария сменила тему. Она оттолкнулась от пола и с легким возгласом поплыла над зарослями папоротников прямо к ветвям причудливо искривленного дерева, достававшего вершиной до паутины оптических волокон, которые проводили розовый свет восходящей Империалист мрачное убежище Джамы.

– Ты так стараешься здесь! От тебя даже попахивает удобрениями. – Она ухмылялась, глядя на лорда. – Ведь ты используешь натуральный навоз, не так ли? Какая сочная зелень, просто чудесный садик! Это то, чего у нас всегда вдоволь на Светлом Разуме, – я имею в виду навоз. И неудивительно – при таком количестве задниц!

Джама вздохнул. Опять эта салонная болтовня – подумал он. Ах, как ему не хватало парика и косметики! А еще ванны, свежего платья и молодого тела в придачу!

Ну что ж! Если не получается любить, он может хотя бы нападать. В конце концов, это даже интереснее, чем секс! Послушная команде, поданной через пам, перед лордом загорелась телесфера. Он тут же послал ее в направлении Отарии, увеличил диаметр и запустил видеозапись из архивов дополнительной памяти.

Это была одна из оргий функционеров средней руки, снятая скрытой камерой. Повинуясь командам хозяина, пам сфокусировал картинку на главной героине и слегка отредактировал запись в соответствии со специфическими вкусами гиперлорда, где добавив цвета, где – еще одного участника, где – похотливо искаженное лицо наблюдателя. Крошечная обнаженная Отария томно изгибалась в центре сферы – единственная благородная дама в этой неуклюжей свалке тел, – тиская бедро какого-то простолюдина.

– Ну и свинья же ты, Кикажу, хуже поганого Макорита! И я еще работаю на тебя! Так ты шпионишь за мной?!

– Так же, как и психоисторики.

– Их не интересую я. Да н ты тоже. Им нужен только результирующий вектор!

– Не совсем, – сухо возразил Джама. – У них это называется «брать пробы». Каждый день берутся квадрильоны проб. И как ты думаешь, они оставят тебя в покое, если засекут тенденцию, угрожающую покою Империи?

Благородная и Ужасная Отария с отвращением наблюдала за своими кульбитами внутри телесферы.

– Ну и что? Я имею право развлекаться! Выключи сейчас же! Она была близка к тому, чтобы разозлиться всерьез.

– Ты, случайно, не там нашла своего психоисторика?

– Ах вот как! У старого козлика, кажется, зачесались рожки? Довольно странный приступ ревности – после того как ты сам силой выставил меня из постели!

Джама помнил их любовные поединки – сейчас казалось, что это было давным-давно. Но из постели он ее точно не выталкивал! И как он только мог полюбить женщину с таким невыносимым характером!

– Развлечения плохо сочетаются с политикой. Я должен знать правду ради регламентации.

Последнее было кодовым обозначением страшного слова, которое никто не решался произносить вслух, – «революция».

– Ну ладно, сдаюсь, – вздохнула Отария. – Будем говорить серьезно, дорогой ты мой гипертрезвенник. Я нашла этого психоисторика во время рутинного библиотечного поиска, когда рылась в пыльных архивах на благо твоей возлюбленной «регламентации». Мне нужны были материалы по социальному равновесию. Темпы изменений в коллективном поведении.

– Равновесие, – мрачно повторил лорд. – Застой. Спящая Красавица не умирает, потому что никогда не меняется.

Это было постоянным рефреном в его рассуждениях.

– Это смотря за какой период! Отария всегда была готова поспорить.

– За мою жизнь уж точно – а я далеко не молод. Только сон спасает Империю от смерти.

– Стариковская близорукость! Слабые ноги, слабые глаза. Мы, молодые, идем и видим дальше! Речь идет о сотнях тысяч поколений. Я перечитала кучу текстов – многим из них чуть ли не восемнадцать тысяч лет. Ты не можешь себе представить, как все изменилось с тех пор! И по всем параметрам без исключения. А ты думаешь только о сегодняшней торговле и биржевом курсе! И ничего не знаешь о прошлом!

– Восемнадцать тысяч лет – это слишком давно. Светлый Разум тогда даже еще не был заселен. На данные возрастом в десять тысяч лет и то нельзя полагаться.

– Прошу прощения, но еще ребенком я была в музее на Чанарии, том самом, в монолитной скале Вечного Щита. Там выставлена бронзовая плита, которой больше сорока тысяч лет – ее сохраняют при гелиевых температурах. На ней имена героев, выбитые такими странными угловатыми буквами, и изображения военных машин – бронированных и летающих с двумя крыльями. Это было еще до гиперпространственных полетов! И это не репродукция. Я глазам своим не верила! И я видела надписи, нацарапанные на глиняных табличках – из настоящей глины, со старой Терры. Их сделали полуграмотные люди, которым даже думать приходилось одним своим мозгом, без расширений! Об этом надо знать! Там были окаменевшие кости животных, которые жили и умерли еще до появления человека, десятки миллионов лет назад, причем тоже не репродукции, а бесценные подлинники с Терры. Я была просто потрясена!

– Терра – планета пустынь. Она ничего не значит. – Джама обвел рукой свой полный зелени садик, как бы демонстрируя, что его крошечный скальный грот с деревьями, папоротниками и цветами стоит больше, чем вся Терра. – Эта древняя планетка хороша лишь для верблюдов. По-моему, все тамошнее население, включая этих самых верблюдов, занято фабрикацией фальшивых древностей на потребу имперским туристам. К примеру, разных табличек из глины и бронзы!

– Черт бы побрал твой скептицизм! – В возмущении она закусила губу и вскинула руки так резко, что ее кресло заколыхалось в воздухе над папоротниками. – Да не в этом же дело! Подумай, какие изменения произошли с тех пор! Ты не можешь их отрицать. А раз изменения возможны, значит, есть и надежда! Ты же сам учил меня надеяться на лучшее!

Теперь Отария уже злилась по-настоящему.

Лорд улыбался. Да, действительно, несмотря на свою подрывную деятельность, в глубине души он не верил, что вожделенная галактическая анархия все еще возможна.

– Твои кровожадные предки-пираты, – снисходительно усмехнулся он, – захватили Светлый Разум в ходе локальной межзвездной войны и разрушили торговую цивилизацию наших благородных отцов-основателей. Но уже через три поколения их потомки, выросшие среди купцов, сами считали себя торговцами, а не разбойниками! Изменения? Они лишь переписали историю, заменив имена предшественников на свои собственные! И отправились покорять галактику – но не как воинственные хищники, а в изворотливой манере тех самых купцов, которых завоевали. Торговцы сделали бы то же самое и без помощи пиратов на капитанских мостиках звездолетов. Какие изменения? Когда твои предки сошли со сцены, Империя продолжала расти под руководством новой администрации. Все осталось как прежде – пороки, политическая борьба, бюрократия, – сменились только люди. Общество обладает гигантской инерцией, и так было во все времена, даже когда не было психоисториков.

Отарию такая версия всемирной истории явно не устраивала.

– Ты судишь со своей колокольни – как романтический меланхолик, выросший в позднем развитом обществе, в котором просто солдат или просто торговец не мог бы выжить. В одном только корпусе звездного флота больше военных специалистов, чем было солдат в самой великой армии доимперских времен. За одну человеческую жизнь не меняется ничего, но через каждую тысячу лет все переворачивается вверх дном. Тысячу лет назад у нас не было даже памов, и человек мог использовать лишь собственное серое вещество. Ты такой странный, Кикажу, – учил меня верить в мечту, в которую, оказывается, не веришь сам!

– Но теперь-то все в порядке – ты нашла мне психоисторика, и он сноза зажжет огонь в моей душе! – иронически заметил Джама.

Отария усмехнулась.

– Я исследовала кривые развития науки, усредненные по галактике. Всегда одно и то же. Сначала ровный ход, потом резкий всплеск, потом опять монотонный участок, пока научные теории достигают зрелости. Во время всплеска ученые думают, что он будет длиться вечно. Они не ценят известных знаний – им нужны все новые и новые! А во время монотонной фазы ученые, наоборот, считают, что все уже открыто и наука призвана заниматься лишь практическими приложениями. Психоистория уже почти тысячу лет находится в фазе зрелости. И последние два тысячелетия ее адепты не имели ни одного соперника во всей галактике. И я тебе скажу, Кикажу, что наконец пришло время этому сопернику появиться!

– Так что же такого особенного в этом твоем Эроне Оуза?

– Во время последней сессии Братства он опубликовал диссертацию по математике за свой собственный счет. Это не уникальный случай, но и не обычный. – Она высветила копию прямо в воздухе, дав заглавие для экономии места узким голографическим имперским шрифтом: «Раннее обнаружение отклоняющихся событий посредством метода вынужденных арекийских канонических преобразований. Анализ в трех частях». – Я скопировала ее в тот же день, потому что как раз искала материалы по равновесию. А днем позже она исчезла – стерли.

– Он публиковался через фонд Лицея? – недоверчиво спросил гиперлорд.

Психоисторики никогда не печатали результатов своих исследований – даже в ту далекую эпоху, когда такие исследования и в самом деле имели место. Они всегда заявляли с присущим им эгоистическим педантизмом, что предсказания будущего теряют достоверность, если методы, которыми они получены, становятся известны широкой публике.

– Нет, не через Лицей. Он представил это как математику, а не психоисторию, и послал в общедоступный раздел имперских архивов.

– Без научного руководителя?! Да он сумасшедший, не иначе! Это же самоубийство!

– Может быть. Но я не это хочу сказать.

– Что ты хочешь сказать, мы еще обсудим, – раздраженно перебил лорд. – А я говорю, что твой Эрон Оуза – психоисторик и член Братства и поэтому опасный человек, которого следует всячески избегать!

– Но ты же сам подбираешь группу независимых психологов! – не сдавалась Отария. – И притом твои люди не имеют доступа к основной массе информации.

– С этим я не спорю! – вспылил Джама – она задела его больное место.

Как могут его люди знать то, что Братство ученых так упорно скрывает от постороннего взгляда! Эти фанатики больше всего на свете боятся, что низшие классы научатся рассчитывать грядущие события и тем самым подорвут основу взлелеянной ими галактической Империи. На фоне неизбежного хаоса альтернативных сценариев будущего Великий План потеряет весь свой смысл.

Отария продолжала сыпать аргументами, загибая один за другим свои тонкие пальцы.

– Твоим людям приходится изобретать психоисторию заново. Ты как-то жаловался, что работа у них не ладится. Скажем прямо – она идет из рук вон плохо! Твоя группа просто не владеет научными методами. А мой Эрон Оуза – совсем другое дело! Это же очевидно! И мало того что он профессионал в своей области – он еще и на ножах со своими хозяевами из-за этой своей публикации. Он наш человек, Кикажу! У него характер бунтаря. Мы должны его использовать!

– Но он же кадровый психоисторик! – в ужасе воскликнул Джама. – Я не хочу иметь ничего общего с этой кастой! Они изначально запрограммированы душить на корню любые революции! – Он так разволновался, что даже употребил запрещенное слово. – В их памы впечатана защита порядка! Смутное время для них – как красная тряпка для быка. Им не разрешено ни при каких обстоятельствах причинять вред людям – так они придумали уравнения, чтобы превратить нас всех в живых мертвецов! Они призваны любой ценой защитить цивилизацию от крушения – и поэтому заморозили ее в высшей точке распада! Криогеноцид! Они даже не могут позволить себе отвернуться, если мы подвергаем себя опасности! Иметь дело с этими монстрами?! Да ты просто спятила!

– Но, Кикажу, я действую в этом деле крайне осторожно! И я не хочу, чтобы и ты оберегал меня от опасностей!

– Я запрещаю тебе приближаться к этому человеку! Запрещаю, понятно? Я не позволю тебе погубить мое дело! – закричал гиперлорд в бешенстве.

– Ну вот, ты опять выбрасываешь меня из постели, – улыбнулась Отария.

– Не выдумывай, этого никогда не было. А сейчас я просто пытаюсь вразумить тебя!

– Разреши мне хотя бы проследить за этим человеком, прошу тебя! Я не буду вербовать его без твоей санкции. Клянусь свирепостью моих предков!

3

12.02.13. На планете с триллионом обитателей проблемы хранения и транспортировки являются первостепенными.

12.02.14. Единственный товар, который может храниться и перевозиться дешево, – это информация.

12.02.15. Приборы и инструменты следует производить на месте, по мере надобности, пользуясь имеющейся информацией, и уничтожать после использования. Это рациональнее, чем хранить их в физической форме в ожидании повторного использования. Исключение составляют приборы и инструменты, которые требуют для своего изготовления: а) редких материалов; б) нестандартных методов.

12.02.16. Вода, воздух и отходы следует перерабатывать и повторно использовать на месте, избегая транспортировки с помощью трубопроводов и иных средств.

12.02.17. При проектировании грузопотоков значение соответствующего числа Холдмейки для любого сектора планеты не должно превышать 43.

«Нормы проектирования гражданского строительства планеты Светлый Разум», административный уровень NR8, пункт GA13758 SOP-12

* * *

Несмотря на провалы в памяти, Эрон Оуза хорошо помнил лицо Ригона. Оно вызывало у него смешанные чувства – уважение, граничащее с благоговением, и одновременно раздражение. Были ли они друзьями? Этого в памяти не осталось. Но он определенно бывал в ригоновском «Веселом Бистро».

Вот уже второй день Эрон сидел в своем жалком отеле, не решаясь последовать совету своего странного доброжелателя и отправиться в галерею Ароматов. Друг Ригон или нет, но до него по крайней мере надо добраться. А сможет ли он сориентироваться в паутине коридоров сектора Калимона? Это чувство было для Эрона чем-то совершенно новым. Он помнил себя в высшей степени самоуверенным молодым человеком, математиком, отлично владеющим вдобавок воинским искусством зеноли, – но его уверенность в себе была основана на дополнительных возможностях мозга, ныне потерянных. Теперь бывший супермен боялся даже высунуть нос из своего жилища. Все попытки воскресить в памяти необходимые знания и навыки оказывались безуспешными – все ушло вместе с памом.

Однако здравый смысл подсказывал, что проблема должна иметь решение. Да, безусловно, для обычного органического мозга Светлый Разум представлял собой беспорядочный муравейник. Но ведь весь этот лабиринт коридоров существовал задолго до того, как пам стал всеобщим атрибутом. Значит… Во всяком случае, из отеля надо было как-то выбираться.

В ярости Эрон попытался все-таки заставить мозг работать. Соображай! Рассчитывай по шагам даже самые элементарные действия! Рассчитывай и планируй! Он рассмеялся – вот подход психоисторика к обыденным проблемам! Смех помог немного взбодриться. Так. Надо попробовать все отрепетировать в уме здесь, в безопасности, и понять, где мозг может сплоховать. Тогда, возможно, удастся набраться храбрости и выползти наконец из этой дыры! В конце концов, органический мозг когда-то возник, чтобы думать и учиться, так почему бы ему и теперь не продолжать выполнять свои функции?

Думай! – скомандовал он себе. Прежде всего – что из того, что раньше брал на себя пам, придется делать, оказавшись снаружи? Как это было в детстве? Тогда он тоже был без пама. Эрон с усмешкой вспомнил, как в три года сбежал из дому. Ему тогда страстно захотелось увидеть знаменитый водопад с тридцатью ярусами скульптур, украшавший парадный зал имперского министерства транспорта. Мама Озамин никак не хотела уступить его просьбам и все увиливала от объяснений (министерство было на другой стороне планеты). В то же время она не потрудилась как-то успокоить или отвлечь свое чадо. Тогда маленький Эрон решился на открытый бунт – с помощью конфетной бумажки обманул бдительность дверного замка, выскользнул наружу, прокрался на два уровня вверх и запрыгнул в такси. Он постарался назвать адрес по-хозяйски важным голосом, но бортовой компьютер мгновенно раскусил его и сдал в руки полиции. Эрон улыбнулся. На этот раз ему, может быть, удастся перехитрить такси. По крайней мере теперь он уже взрослый.

Если он не ошибался (а он вполне мог и ошибаться), этот занюханный отель находится в радиусе бесплатного перелета от сектора Калимона. Пожалуй, минут десять на северо-запад. Калимон охватывал территорию, прилегающую к Высшему Лицею Братства. Эрон когда-то хорошо знал эти уровни с их министерствами, академиями, гимназиями, библиотеками, обширными спальными районами и клубами.

Дешевые забегаловки типа «Веселого Бистро» находились на дальних окраинах территории Лицея. Эрон был приятно удивлен, что помнит еще шум и толкотню галереи Ароматов, по которой частенько шатался в студенческие годы. Уж что-что, а низменные развлечения засели в его мозгу крепко.

Так! Думаем дальше. Без пама он наполовину слеп, его зрение ограничено видимым спектром, так что придется учиться пробираться наощупь. Об электромагнитном расширении сетчатки можно забыть. Это серьезное препятствие – подземные лабиринты Светлого Разума уходили в среднем на семьсот метров вглубь, так что крошечный по площади сектор Калимона вмещал больше, чем вся поверхность иной планеты. И если бы не информация электронных маяков и памы, которые могли ее принимать, то целой жизни не хватило бы, чтобы найти что-либо в этом хаосе. Эрон почувствовал болезненное искушение сдаться и наконец включить казенный пам, невзирая на опасность внешнего психического контроля.

Нет! Он сжал зубы – придется поработать еще!

Новая прогулка по архивам принесла плоды – сведения о древнем искусстве изготовления бумаги. Великий Космос! Бумажная карта – это же так очевидно! Как он не подумал об этом раньше! Но с другой стороны, вглядываться в карту, разбираться в ней – большой труд. Можно, конечно, пойти и на это, но неужели нет другого способа? Возьмем, к примеру, времена Первой империи, когда Светлый Разум был так же переполнен, а ни о каких памах никто даже и не слыхал. Как же люди ориентировались тогда?

Идея! Эрон отправился в убогий репликатор, имевшийся, к счастью, в его номере. И разумеется – глупо было бы думать иначе, – в библиотеке товаров этого паршивого отеля не было ни одного шаблона анализатора карт! Он снова ощутил поднимающийся гнев и вовремя вспомнил, что лишен успокаивающего действия пама. Надо сделать паузу и глубоко вдохнуть. Вот так. Его охватило болезненное ощущение удушья – полкилометра человеческого муравейника над головой давало о себе знать. Казалось, сама атмосфера планеты гнила и раздувалась, как труп. А может, это просто перебои допотопного поглотителя углекислоты? Все, хватит! Надо думать о картах!

Сравнительно дешевая модель анализатора, это был автоматический гид-проводник, нашлась быстро, стоило лишь пошарить по сети в ближайших антикварных лавках. Презрительно скривившись – уровень технологии времен Первой империи не сулил ничего хорошего, – Эрон скачал файл, потратил не меньше часа, чтобы найти программу перевода для архаичного языка, на котором тот был написан, и наконец загрузил его в наномашины своего репликатора. Ждать пришлось довольно долго: он специально задал самое высокое структурное разрешение – если система запутается в карте где-нибудь в незнакомом закоулке, то пиши пропало. Теперь можно что-нибудь выпить и подумать еще.

Эрон иронически усмехнулся – а что, если карты окажутся такими же древними, как и сам прибор? Он налил себе вторую порцию. Наконец репликатор выдал тонкую изящную диадему, похожую на паука, почти невидимое лазерное перо, писавшее на сетчатке правого глаза, и миниатюрный пульт. Инструкций не было. К немалому удивлению Эрона, карты Светлого Разума, свежескачанные и тщательно подогнанные так, чтобы их мог прочитать этот древний уродец, пришли в виде толстой пачки листов тонкой бумаги. Их, оказывается, надо было носить в специальном футляре и вставлять вручную! Неудивительно, что Первая империя пала!

И все-таки он не решался пускаться в путь по столичным лабиринтам. Кроме того, гид-проводник никак не хотел работать гладко. У этого тупицы не было мозгов, и каждую мелочь приходилось настраивать вручную, даже не зная нужного языка. Проявив чудеса терпения, Эрон сумел изучить ближайшие окрестности отеля – на два коридора к западу и на четыре уровня вглубь. В какой-то степени прибор, конечно, работал, и можно было надеяться со временем приноровиться к нему.

Следующие несколько вечеров он провел в ближайшем кафе со столиками в коридоре, размышляя о своих делах и ни с кем не общаясь. Заказав что-нибудь вроде кофе с будочкой – на большее скромного пособия осужденного не хватало, – он сидел и рассматривал прохожих. Чтобы не скучать, он придумал, как складывать, умножать и делить в уме – раньше такие вещи делал за него пам. Это было хорошим упражнением и одновременно подбадривало, напоминая, что любым утерянным функциям мозга можно в принципе найти замену, хоть и неуклюжую. Восемь плюс четырнадцать – двадцать два. Просто чудо, что он смог этому научиться самостоятельно, буквально с нуля! До чего приятно снова почувствовать себя гением!

Для своих праздных размышлений и наблюдений Эрон выбрал оживленный проход. Мимо кафе вечно валила толпа пешеходов – кто с верхних уровней, кто с соседней станции метро. Когда он хотел освободиться от тягостных мыслей и дать передышку измученному мозгу, достаточно было поднять глаза. Вокруг есть на что посмотреть. Вот мальчик с пакетом продуктов, которого тащит за руку мать. А вот старик, сопровождаемый щебечущим выводком женщин с причудливыми прическами. Потеря пама странным образом обострила собственное зрение Эрона – даже самые обычные цвета казались необыкновенно сочными. Вот стоянка такси, выкрашенная в кричаще-красный цвет. Возле нее высокая женщина, она ждет кого-то – нетерпеливо посматривает по сторонам, встряхивая черными локонами. У нее голубые глаза с золотистыми искорками, а на голове роскошная широкополая шляпа пурпурно-алого оттенка, украшенная перьями. Здесь, в центре галактики, главное – это стиль. Иначе кому нужна шляпа от солнца так далеко от внешних уровней! А кожа у нее ухоженная. Наверное, одна из тех аристократок, что тратят кучу времени на салоны красоты, пытаясь отсрочить старость. Впрочем, эта еще слишком молода, чтобы думать о старости и смерти. Интересно, какие у нее духи?

Глаза женщины встретили его любопытный взгляд. Полные губы раздвинулись в улыбке. Эрон поспешно отвернулся, с деланным безразличием отхлебнул из стакана, сбросил под стол крошку хлеба. И вдруг застыл на месте, уставившись на ее туфли. Она уже рядом с ним! Он боялся поднять на нее глаза, боялся заговорить – она наверняка примет его за идиота. Туфли были из рыбьей кожи с разноцветными чешуйками – наверное, с Тау-Наблуса. Интересно, откуда он это знает?

– Эрон Оуза?

Он вздрогнул и посмотрел на нее. Неужели приятельница? Да нет вроде бы. Хорошенькая, но лицо незнакомое. Ее духи слегка отдавали корицей.

– Мы знакомы? – вежливо спросил Эрон. Улыбка незнакомки стала еще шире.

– Нет. Просто мне шепнули, что вы здесь бываете по вечерам, вот я и решила найти вас.

Аристократический выговор, отметил Эрон. Возможно, из этих Ужасных с Моря Молчания.

– Я ваша поклонница. Прочитала ваш труд. Она протянула визитку.

Ни имени, ни адреса. Однако годится, чтобы послать капсулу с персональным посланием. Поклонница? Неужели в этой Стране Дураков еще есть любители математики?

– Какой труд?

Эрон вглядывался в лицо женщины. Может, одна из коллег?

– Тот единственный, что вы опубликовали.

– А, этот! Раннее обнаружение отклоняющихся событий посредством…

– Да-да, – перебила она. – Этот самый.

Эрон почувствовал тревогу.

– Вы психоисторик? – спросил он подозрительно.

– О Звезды! Нет, конечно. Но я кое-что смыслю просто в истории.

– И вам понравилась моя статья? – осторожно поинтересовался он.

Может, удастся выяснить, что же такое он написал? -Я не поняла ни строчки, – она вызвала аэрокресло, которое послушно облегло ее, – но догадалась, что это что-то важное.

– На меня обратили внимание, – дипломатично заметил Эрон.

– Я так и поняла. Сначала я не собиралась встречаться, но когда статью сняли, поняла, что у вас большие проблемы. Я права? Вы здесь скрываетесь? Или дела обстоят еще хуже?

– Гораздо хуже.

Упавший голос Эрона насторожил ее.

– Что случилось?

– У меня проблемы с мозгом.

– Как? Что они с вами сделали? – Теперь она забеспокоилась всерьез.

– Они уничтожили мой пам.

– Великий Космос!

В словах женщины звучало искреннее сострадание, но Эрон видел, что она уже боится и за себя – ее взгляд метнулся в сторону, проверяя, не следят ли за ними.

– Вы в безопасности?

– Меня наказали и выпустили. Без будущего, без перспектив. Она резко встала и повернулась, чтобы уйти. Эрон схватил

ее за руку.

– Отпустите! – прошипела она.

– Но вы так и не представились. Мы можем пообедать вместе и вы расскажете о моей статье. Я не помню, что написал, но мне обязательно надо узнать.

Вселяющая Ужас с Моря Молчания посмотрела на него со страхом. С проклятием в адрес отцов психоистории она выдернула руку и бросилась внутрь кафе. Когда Эрон вбежал следом, ее уже не было. Он поднес руку к лицу – пахло корицей с оттенком хурмы. Этот запах ему трудно будет забыть. Такая приятная женщина, и сама хотела познакомиться – почему же она вдруг так испугалась?

Он выбрал наугад направление и попытался все-таки догнать незнакомку. У него лишь один шанс из триллиона встретить ее когда-нибудь снова. Пробежав семь стадий и восемь уровней, Эрон понял, что дальше искать бесполезно. Перед ним была многотонная махина одного из нейтрализаторов землетрясений. К этому моменту он уже не мог сказать, где находится. Обойдя препятствие, Эрон оказался в технической зоне с водными резервуарами, этим внутреннем мини-океаном, уходящим в глубь планеты вплоть до самых скальных пород. Слышалось мерное биение гигантских насосов. Вряд ли они поставляли воду в жилой сектор, скорее обслуживали башни, расположенные далеко наверху, с которых вода распылялась в атмосфере планеты, корректируя отклонения от долгосрочных планов погоды. Дальше идти нет смысла.