Текст книги "Усмирители"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Я отшвырнул снятый с крючка халат, кинулся к изножью кровати и нашарил в своем раскрытом саквояже, среди скомканных носков и маек, заряженный револьвер. Стук повторился. На сей раз он был тройным.

Простейший опознавательный стук – мы часто им пользуемся. Два плюс три. Чтобы парень, притаившийся внутри, не перенервничал и не вздумал поприветствовать парня, который топчется снаружи, выстрелом или ударом ножа, Я рассудил, что явился Ле-Барон, засунул курносый тридцативосьмикалиберный револьвер за пояс и отправился встречать нежданного гостя.

Вошел Мак.

Я ошеломленно притворил за его спиною дверь. Должно быть, я изумился, и не на шутку. Поймите: Мак очень редко совершает вылазки во чисто поле. Обычно вы созерцаете его лишь за письменным столом в кабинете. Зрелище не слишком впечатляющее: просто пожилой, худой, седовласый и чернобровый мужчина в сером костюме. Точно в таком, в каком предстал нам сейчас... Еще Мака можно услышать по телефону. Можно получить от него шифрованную депешу. Но повстречать прямо в гуще событий!..

Покорного слугу он и взглядом не удостоил. Выражение Маковской физиономии свидетельствовало: шефу требуется некто иной, чьим благополучием и безопасностью Мак весьма озабочен. Наконец беспокойный взор его наткнулся на стоящую в неглиже хорошенькую женщину. Справедливости ради отмечу, что не заметить Гейл прямо с порога было чертовски затруднительно.

Губы Мака сжались в узкую сердитую полоску. Мак быстро прошагал к постели, подхватил брошенный мною халат, поднес Гейл, расправил и заботливо помог надеть. Гейл просунула руки в рукава, запахнула полы, затянула пояс.

– Миссис Хэндрикс? – осведомился Мак, удостоверившись, что собеседница вернулась в рамки приличия.

Гейл удивленно посмотрела на Мака, недоумевая, откуда незнакомцу известно ее имя.

– Да. Меня зовут Гейл Хэндрикс.

– А меня – Макдональд.

Отъявленная и беззастенчивая ложь. Я однажды узнал настоящее имя своего руководителя – по чистой случайности – и уверяю: оно даже приставкой "Мак" не начинается. Впрочем, это неважно.

В голосе шефа сквозили неподдельное участие и тревога.

– Узнав, как вас увлекли сюда против воли, я немедля заторопился на помощь – но, увы, кажется, опоздал...

Мак прочистил горло, увидал охладелые останки серебристого платья, небрежно кинутого мною на спинку стула. Удостоил взглядом – укоризненным – покорного слугу. Негодующим голосом изрек:

– Мои люди, миссис Хэндрикс, иногда позволяют себе поступки, не предусмотренные приказами. Весьма сожалею...

Стоя подле двери навытяжку, словно рядовой, которому объявляют дисциплинарное взыскание, я поедал Мака глазами и не придавал значения ни одному его слову. Ибо сразу понял, что грядет самая заурядная обработка по принципу "добрый следователь и злобный следователь". И гадал, куда именно пристроили в отсутствие мое потайной микрофон.

Разумеется, Мак подслушивал. Он возник на сцене чересчур уж своевременно. Совпадения такого рода приключаются только в скучнейших драмах эпохи классицизма.

Ждал, покуда я не выпотрошу пленницу, а потом поспешил помочь, выручить, извиниться и рассыпаться в любезностях. За мой счет.

Мака трудно было винить. Ему просто не желалось, чтобы респектабельная особь женского пола подняла содом и начала просить заступничества у всех техасских сенаторов и конгрессменов.

И, безусловно. Мак мог бы вмешаться в самом начале. Явиться, как бог из машины, учинить мне жестокий разнос (превышение служебных полномочий!), предъявить удостоверение и воззвать к патриотическим чувствам Гейл.

Но тогда уж, дорогие мои" это не был бы Мак!

Он учинил двойную проверку. Позволил мне чуть ли не клещами выуживать нужные вещи и сведения, а потом возник в дверях на манер странствующего рыцаря, излучая благожелательность и сострадание, мгновенно завоевывая доверие объекта, исподволь убеждаясь, что объект выложил чистую правду.

Оставалось лишь даваться диву, за каким лешим понесло Мака через две тысячи миль, разделяющих Эль-Пасо и Вашингтон. И каким образом подсунули "жучка". И чего ради? В конце концов, я не получал распоряжения доставить в номер Сарину сестрицу...

– Ваши люди... – сказала Гейл. – Но кто Вы, господин Макдональд, и чем занимаетесь? Мак запустил руку в карман.

– Думается это удостоверение убедит вас. Предупреждаю: при данных обстоятельствах я обязан предъявить его, но вы, в свой черед, обязаны все позабыть. Изучив документ, фальшивый от первой буквы до последней точки, женщина с облегченным вздохом возвратила Маку темную книжечку.

– Конечно, господин Макдональд. Я понимаю... Но скажите, неужели этот бандюга и впрямь правительственный агент?

Мак ответил весьма поспешно:

– Видите ли... Миссис Хэндрикс, вы должны понять: люди, обученные выполнять особые задания, люди, поневоле привыкшие прибегать к насилию, зачастую... Переступают некую грань. Остановиться вовремя не могут.

– Понимаю. Как натасканные волкодавы.

– Быть может... Между прочим, перед вами один из лучших работников. Зовут его Мэттью Хелмом, он обладатель отличного послужного списка.

– Моя сестра... Этот громила говорил, Джейн тоже у вас работала. Верно или нет?

– Верно. Или нет. Пока не знаю.

– Что-о?

С намеренной, внушительной расстановкой Мак произнес:

– Мэри-Джейн Спрингер, или Сару – это ее кодовое имя... Кстати, кодовое имя господина Хелма – Эрик... – Да, или Сару, отправили в Хуарес проследить за некой личностью, которую мы заподозрили в шпионаже. Клуб "Чихуахуа" служил этому человеку чем-то наподобие главного штаба.

– Но почему в Мексику?..

– Юго-запад Соединенных Штатов, – пояснил Мак, – изобилует засекреченными военными и государственными объектами. Чрезвычайно интересующими противную сторону.

– Знаю, – процедила Гейл. – По техасским пустошам, говорят, плодится новая порода кроликов. Радиоактивных. Светятся в темноте. Очень удобно целиться, если охотишься по ночам.

– Ага, – согласился Мак. – Вернемся, однако же, к нашим баранам... Сара, уроженка Техаса, хорошо знала окрестности и бегло говорила по-испански.

Задание, вполне объяснимо, досталось именно ей. А некоторое время спустя другое государственное учреждение, ведающее вопросами безопасности, заподозрило, что в "Чихуахуа" начали орудовать сразу двое вражеских разведчиков. Заподозрило не без оснований. Новые отпечатки пальцев, пересланные нам по служебным каналам, полностью совпадали с имевшимися в личном деле вашей сестры.

– Но...

Мак не дал Гейл продолжить.

– Не могу сказать, будто слишком разволновался, миссис Хэндрикс. Такое случается. Коллеги следили за кабаре "Чихуахуа" по совсем иному поводу, но поведение Сары наверняка показалось им любопытным... Я встретился и посоветовался с директором упомянутого бюро. Директор был весьма уклончив – такие люди всегда уклончивы. Не допустил меня к секретным картотекам, не назвал своих агентов, работающих в Хуаресе. Даже докладов соответствующих полностью не показал. Только выдержки. Но хватило и этого...

Брови Гейл начали медленно подыматься.

– Между означенными выдержками и докладами Сары имелись резкие и чрезвычайно красноречивые расхождения.

– Расхождения? – визгливо спросила Гейл. – Какие расхождения?

– Сарины отчеты об операциях и связях в "Чихуахуа" противоречили соответствующим отчетам наших коллег. Иными словами: либо те, либо другие отчеты были фальшивками.

– Значит, и другие...

– Ничто ничего не значило до известного часа. Других тоже проверяли – с пристрастием, не беспокойтесь. А я вызвал по телефону мистера Хелма, ехавшего на юг, и попросил свернуть в городок Эль-Пасо, чтобы извлечь Мэри-Джейн из Хуареса и доставить в эту вот комнату.

Мак приблизился к стене и снял висевшую на ней картину в дешевой багетовой раме. Явил нашему обозрению притаившийся под веселым пейзажем потайной микрофон.

– Записывающее оборудование – по соседству.

Подобные случаи требуют безукоризненно точно увековечить каждое произнесенное слово... Из Вашингтона я, кстати, прибыл руководить следствием и судом. В нашем деле на измену смотрят очень сурово. Гейл облизнула губы:

– Получается... Вы считаете... Вы просто загодя признаете Дженни виновной? Без доказательств?!

– Доказательства, миссис Хэндрикс? – вкрадчиво спросил Мак.

И протянул руку в мою сторону, ладонью кверху. Я давно держал металлический цилиндрик наготове, понимая: он вот-вот понадобится. Передал микропленку Маку. Тот вознес хромированную улику и вопросил:

– Каких вам еще доказательств? Мистер Хелм, поспешу добавить, очутился в клубе "Чихуахуа" отнюдь не случайно. Мы знали, когда эта пленка должна перейти из рук в руки. Сара служила посредницей, ибо неприятельский разведчик осторожен и любит играть наверняка. Не жаждет орудовать лично, если есть хоть малейшая опасность.

– Но...

– Боюсь, миссис Хэндрикс, любые сомнения исключаются. Правда, и задание Саре выпало тяжкое. Очень скверное... Не следовало все-таки выбирать именно ее... Но ведь она сама напрашивалась! Я приписал это рвение чистейшей жажде отомстить, заплатить по счету... Ваша сестра, прошу прощения, представляла собою сложнейший психиатрический случай. В деле говорится: половое поведение заторможено и находится на уровне двенадцатилетней девочки... Обычно я гораздо больше интересуюсь меткостью стрельбы, чем пылкостью натуры, когда беру людей на службу, а потому и не придаю таким отзывам особого значения. Ошибка. Надобно учесть на будущее.

– Не... не понимаю!

– Уже говорилось: ваша сестра прекрасно подходила для предстоявшего задания. Вдобавок, лично, знала и, казалось, ненавидела подозреваемого. Но возникла своеобразная эмоциональная загвоздка. Видите ли, даже темпераментной, раскованной, уравновешенной женщине бывает затруднительно обречь на верную смерть человека, с которым она однажды... м-м-м... сблизилась.

Гейл буквально подскочила:

– Сблизилась? Она? Со шпионом?

– Да вы и сами знаете об этом.

– Сблизилась...

Голос женщины пресекся, глаза распахнулись, и Гейл выдавила:

– Да не хотите же вы намекнуть, будто ваш человек-загадка, международный лазутчик, или кто там?.. Она умолкла. Мак тоже молчал. Я следовал их примеру.

– Сэм? Сэм Гунтер?

И Гейл принялась хохотать.

Глава 9

Хохотала она без умолку. Заливалась. Наверное, приятно было под занавес мерзейшего, напрочь испорченного вечера отыскать повод к искреннему веселью. К тому же, полагаю, наличествовала здесь и малая истерическая толика.

Я шагнул вперед, намереваясь отхлопать Гейл по щекам, однако Мак еле заметно шевельнул рукой, ведя не вмешиваться. И стоял си с непроницаемой, каменной физиономией.

Мажорная тональность его партии оборвалась. А я начал заново настраивать, собственный инструмент – расчетливо и неторопливо.

Смех постепенно утих. Шлепнувшись на постель, Гейл отерла выступившие слезы рукавом халата – моего, между прочим. Затем подняла взгляд на Мака.

– Дражайший! – хихикнула она. – О, если бы вы только знали, какая это умора! Сэм Гунтер! Прилизанный техасский бабник с ковбойскими замашками? О, Боже!

Она опять засмеялась, не в силах сдержаться.

– Простите, мистер Макдональд. Но если бы вы знали!.. Его можно винить в истязании пожилых женских сердец – жиголо был завзятый! Можно хватать за ограбление хорошенькой вдовушки: бедняга чуть не разорилась, оплачивая счета возлюбленного! Но Сэм Гунтер – иностранный разведчик в сорокадолларовых сапожищах со шпорами? Спятить можно? Свежий взрыв хохота.

– К сожалению, миссис Хэндрикс, не могу разделить вашего завидного веселья, – сухо сказал Мак. – Я, разумеется, старый циник, но еще никогда не смеялся, говоря о противнике, пристрелившем одного из моих людей.

Ошеломленная Гейл умолкла. Я осведомился:

– Ле-Барон?

Мак утвердительно кивнул:

– Получил пулю в грудь. Оказался в городской больнице. Умер, не приходя в сознание. Для прилизанного жиголо, миссис Хэндрикс, ваш приятель весьма ловко управляется с револьверами.

Я открыл было рот, но промолчал. Хотел задать вопрос: а Ле-Барона хоть не забыли предупредить, кто вероятный враг? И сказать, что враг опасен? Но вопрос оказался бы дурацким. Ибо предупреждают нашу братию лишь когда сочтут нужным. А вооруженный револьвером человек опасен заведомо.

Гейл Хэндрикс облизнула губы:

– Это... Это несчастный случай, убеждена! Сэм попросту пытался меня выручить! Он ведь понятия не имел...

Мак перебил:

– Миссис Хэндрикс, покойный Ле-Барон был отлично обучен. И прекрасно умел обезвреживать вооруженных противников. Позвольте усомниться, что мой человек не сладил бы с паршивым хлыщом и дамским угодив ком!

Я усомнился. Ежели противник позаботился обзавестись револьвером, а сами вы безоружны, существует единственный способ сделать противника безвредным. Воздвигнуть между ним и собою непроницаемую преграду, а потом удирать со всех ног.

Однако Мак настаивал на последнем пункте, и портить ему спектакль не следовало. Вдобавок, мы уже выболтали этой бабенке во сто тысяч раз больше, нежели разрешалось. Но и тут приличествовало смирение, ибо первым пошел чесать язык ваш покорный слуга. И, черт возьми, коль скоро Мак разливается колорадским соловьем, значит, уже изобрел способ вынудить женщину взять рот на крепчайший замок. Я услыхал собственный голос:

– А где Гунтер сейчас? Мак обернулся.

– Бежал, разумеется. На границе с Мексикой усилили бдительность.

Я чуть не покрутил пальцем у виска, но вовремя сдержался:

– Мексиканские границы, сэр, простираются на тысячи миль! И граничит Мексика не с одними Соединенными Штатами! Бдительность везде усилили?

Гейл, будто заведенная, покачивала головой:

– Не могу... Не верю... Никогда не любила Сэма, но все-таки...

– Можете, и поверите, – ядовито заметил Мак. – Вашингтонское бюро истратило годы" устанавливая личность мерзавца, орудовавшего под кличкой "Ковбой"... Что в моей фразе смешного, миссис Хэндрикс?

– Идеальное прозвище для Сэма!

– Разумная кличка. Наглая, но весьма разумная. Кодовые имена всегда подбираются так" чтобы ни в коем случае не намекнуть на внешность или иные качества разведчика. Здесь поступили наоборот – и правильно сделали. Назвали "Ковбоем" – и одели соответственно, словно для дешевого голливудского кинобоевика. С профессиональной точки зрения – безумно. И поэтому – безотказно в качестве прикрытия. Гунтера просто не принимали в расчет.

– Да, безумно... Я, впрочем, и не считала Сэма гением... Ох, мистер Макдональд! Вылетело из головы. Не знаю, зачем он ходил в "Чихуахуа" прежде, но сегодня его потащила я. Сама. Причем, он упирался и отказывался.

– Благодарю. Делаем дополнительный вывод: ваше присутствие мешало, было нежелательным. Вы случайно или преднамеренно, выбрали как раз то самое время, когда Саре полагалось получить и передать микропленку.

– Преднамеренно?

– Я не особенно стремился бы, – вкрадчиво сказал Мак, – возлагать на себя ответственность за присутствие господина Гунтера в кабаре "Чихуахуа" около десяти вечера. А к тому же, учитывая проворство, с которым вы кинулись к эстраде и взяли у Сары капсулу... Положение делается незавидным! Вы, конечно, скажете: меня обвели вокруг пальца! Но так ведь говорят неизменно...

– Кто говорит?

– Существует юридическое определение: сообщники. Воспоследовала минута молчания. Затем Гейл Хэндрикс возопила:

– Вы на что намекаете, любезный?

– Любезная, – ответил Мак ехиднейшим тоном, – посмотрите на голые факты! Сестра ваша, к сожалению, мертва и показаний давать не в силах. Но уверяю: Мэри-Джейн была слугою двух господ. А именно: делая вид, будто по-прежнему работает на Соединенные Штаты, с потрохами продавала их Советскому Союзу. Вторично поддавшись обаянию господина Гунтера либо уступив иному воздействию – не играет роли. Она помогала Ковбою, и помогала добровольно.

– Откуда вы знаете?

Мак являл беспримерное" стоическое терпение.

– Сара прилежно высылала отчеты. Существуют особые значки, пометки – не станем вдаваться в подробности, – которые делаются честным агентом, составляющим ложный доклад под пыткой. Или опасающимся, что записка угодит к неприятелю, а потому шлющим заведомо никчемные сведения. В отчетах вашей сестры ничего подобного не наблюдалось. Миссис Хэндрикс, простите за резкое слово, но Мэри-Джейн переметнулась. Это установлено с неопровержимостью.

– Так за что же тогда ее убили?! Мак пожал плечами.

– Общая участь двойных агентов. Гуляют по лезвию бритвы, а в голове носят чересчур много прелюбопытнейших данных. Вот и выводятся в расход...

Он сделал паузу.

– Вернемся к вашей собственной роли в нынешней трагедии. Вы, миссис Хэндрикс, прибыли в "Чихуахуа" вместе с Гунтером. Прибыли в так называемое "время икс". Причем сами признаете: инициатива принадлежала не Гунтеру, но вам.

Гейл заколебалась:

– Ну и ну... Вообще-то Сэм предупредил, что выступление начнется в половине одиннадцатого.

– Вот-вот, – сухо подтвердил Мак. – Получается, господин Гунтер все же имел некоторое право голоса? Не шел за вами, как телок на веревочке?

– Не смейте говорить в таком тоне, – зашипела Гейл: – Нечего прокурора изображать.

Мак опять пожал плечами:

– Очень боюсь, к общению с прокурорами придется привыкать, миссис Хэндрикс. В ближайшем будущем вы сведете с ними весьма близкое и продолжительное знакомство.

Потрясенная Гейл вскочила на ноги.

– Да я же!.. В чем я виновата? Вы не имеете права!

– Мое право, – ухмыльнулся Мак, – равно как и право мистера Хелма, здесь ни при чем. Тут, голубушка, вступает в силу право общегосударственное. Законом называемое.

Гейл опешила.

– Докажите свою невиновность. Когда в Сару метнули кинжал, вы опрометью кинулись на сцену и первым делом отобрали пленку со сведениями, составляющими военную тайну. Когда же правительственный агент вежливо попросил вас, подданную США, исполнить гражданский долг и вручить ему капсулу, вы отказались повиноваться и вынудили мистера Хелма к угрозам и насильственным действиям. Возможно, и не совсем законным, однако сомневаюсь, что Эрику поставят в особую вину излишнее усердие при подобных обстоятельствах...

– А вы бы поверили этому олуху? – взвыла Гейл. – Ни значка, ни удостоверения, ничего, кроме рожи разбойничьей!

– Миссис Хэндрикс, магнитофонная пленка в соседней комнате свидетельствует: мистер Хелм сделал все мыслимое и немыслимое, дабы уговорить вас по-хорошему. Просил. Умолял. На Библии клялся... Весьма сожалею, но можете считать себя под арестом.

Гейл охнула. Я постарался не глядеть в сторону Мака. Подозреваю, что мы, наравне с любым гражданином Соединенных Штатов, имеем право арестовывать преступника независимо от полиции. Это, кстати, "гражданским арестом" и называют. Но допускается он лишь в исключительных, чрезвычайных обстоятельствах. Каковые отсутствовали.

Зачем-то Мак запугивал пойманную красавицу. А правила говорят недвусмысленно: едва лишь хороший следователь становится злобным, как злобный обязан превратиться в хорошего. Заботливого и сострадающего.

Я сказал:

– Сэр, извините, ради Бога, но ведь и впрямь... Недовольный Мак обернулся:

– В чем дело, Эрик?

– Возможно, что миссис Хэндрикс действительно пала жертвой... собственной наивности.

– Все возможно, только давай глядеть на вещи трезво. Наш агент переметнулся – и был, между прочим, сестрицей миссис Хэндрикс. Агент погиб, да только нам ведь не легче от этого. Предстаем в невыгодном свете, понимаешь? А мне еще докладывать о гибели другого агента – честного и храброго. И о пленке, запечатлевшей строжайшие государственные секреты. Вашингтонские волки взвоют и возжаждут крови! Так пускай себе грызут миссис Хэндрикс, а мы примемся без помех разыскивать Ковбоя. Даме честно дали возможность помочь нам в беде. Не пожелала... Виновна ли, безвинна ли – пускай расхлебывает кашу.

– Но, сэр, это поистине ужасно... Гейл нетерпеливо замахала рукой:

– Прекратите молоть собачью чушь! Надувать меня взялись? На пару? Не получится! Вы оба... Оба... Омерзительны!

Она с вызовом уставилась на Мака:

– Если ваш микрофон действительно работает, сами с прокурором познакомитесь! Шантажисты поганые! Очень любопытная концовка у этой пеночки!

Мак лишь улыбнулся в ответ:

– Дражайшая, уведомляю: любопытных концовок не будет. Разве что у техника достало глупости по-прежнему крутить катушки... Но магнитные записи очень просто вытираются. Или подвергаются редактированию...

– Понимаю! – прошипела Гейл, стискивая кулаки. Лицо ее было белее мела. – Стряпаете ложное обвинение? Да?

– Дражайшая... – начал Мак.

– Если вы еще раз посмеете назвать меня "дражайшей"... Я... Я закричу!

– Я лешь хотел заметить, – возразил Мак, – что вместо двух слов можно употребить и одно.

– Каких слов?

– "Ложное обвинение"... Фи, это пахнет канцелярским клеем. Я сказал бы выразительнее: поклеп! Но точнее – навет!

Я осклабился.

– А ты чему смеешься, горилла стоеросовая? – закричала Гейл.

В сущности, я не смеялся. Только скалился. А потому и ответом ее не удостоил.

– Мы просто исполняем свой долг, – напыщенно произнес Мак, – доводя до сведения соответствующих инстанций материалы, касающиеся национальной безопасности. Я пошлю сообщение достоверно и доподлинно точное, без малейших домыслов. Поверьте. Просто уберу пару-тройку малозначащих фактов, но это ведь не составляет поклепа?

Настал черед осклабиться Маку.

Гейл провела кончиком языка по верхней губе.

– Хоть сами понимаете, насколько это глупо и смешно? Вам же и на грош не поверят...

– Разве?

Мак разжал пальцы и повертел перед физиономией женщины металлическим цилиндриком.

– Гораздо менее впечатляющие доказательства привели чету Розенбергов на электрический стул. Не желаете ли полюбоваться на фотоснимки? Те, которые вы носили у самого сердца и упорно отказывались отдать? Гейл колебалась, продолжая облизывать губы.

– Да...

Мак изучающе уставился на нее. Затем раскрыл цилиндрик и, не оборачиваясь, молвил:

– Эрик, у тебя всегда имелся карманный увеличитель. Будь любезен...

Я достал коробку. Мак бегло изучил микропленку сам, передал увеличитель женщине. Та сощурилась, принялась нервно и беспомощно вертеть окуляр.

– Приложите к правому глазу, – посоветовал я, – и спокойно приведите изображение в резкость. Лучше стоять лицом к источнику света.

Гейл буркнула нечто нелестное, однако послушалась. Я точно определил мгновение, когда снимок сделался различим и ясен. Ибо миссис Хэндрикс внезапно вздрогнула всем телом.

– Но это же...

– Вне всякого сомнения, – сказал Мак, – вы читали в газетах о предстоящих ядерных испытаниях. Им присвоено странное название: операция "Крот". Подземный атомный взрыв... Горы Манганита. На севере Новой Мексики. Эта затея чрезвычайно занимает кой-кого из посторонних...

– Но...

– Сейчас вы разглядываете, – продолжил Мак, – фотокопию основных инструкций, относящихся к операции "Крот". Пересмотренных, дополненных, исправленных. Имеется и подробный чертеж подземной камеры, куда поместят заряд, и топографический план окрестностей, на котором обозначено относительное положение заряда и наблюдательного пункта в предгорьях. Оттуда, с безопасного расстояния, доктор Ренненкампф, руководитель проекта, и другие ученые станут наблюдать за испытанием.

Он помолчал мгновение или два.

– Имеется полный текст распоряжений насчет охраны и мер безопасности. Также – точное расписание предварительных и последующих действий. Обратите внимание на измененную дату: тринадцатое декабря. Та самая, названная вашей сестрой, повторенная вами, записанная на магнитную ленту за стеной. О новой дате, между прочим, газетчики еще не знают.

Гейл приоткрыла рот, но промолчала. Мак отобрал у нее увеличитель, вынул и аккуратно смотал пленку.

– Ну-с, миссис Хэндрикс? Ваше мнение? Будь вы на месте присяжных, которым предъявят подобную улику и расскажут, при каких обстоятельствах она получена, услышь вы, сколь неохотно подсудимая с уликой этой расставалась – какой бы вынесли приговор?

– Хорошо, – прошептала Гейл. – Хорошо, будьте вы неладны! Шантаж! Форменный шантаж! Только чего же вам нужно? Чего от меня потребуют?