Текст книги "Мстители"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10

Но сначала предстояло расквитаться с одним долгом и проделать некую работу. Мак приложил немало усилий и средств, дабы доставить меня сюда и позволить собственными глазами убедиться, что меня не обманывают. Сие означало: отныне я должен сосредоточиться на непосредственном задании, которое было кратковременно прервано по соображениям этики и для передачи существенной информации. Роль Немезиды я смогу сыграть позже, в свободное время. Как бы то ни было, я отнюдь не помогу умершей тем, что позволю убить живую, к тому же не исключена вероятность, что заботясь о безопасности Элеоноры Брэнд, я, не отрываясь от задания, выйду непосредственно на интересующего меня человека. Последнее представлялось наиболее приемлемым.

– Дадите самолет? – спросил я у Брента, пока остроносый катер рассекал волны, направляясь обратно вдоль побережья.

– Дожидается. Хочешь сразу вернуться на Багамы? В голосе Брента прозвучало не то чтобы удивление, а скорее некоторое облегчение. Я догадался, что Мак обсуждал с ним по телефону мою возможную реакцию на самоубийство Хэрриет – я явно выбрал наиболее предпочтительный для них вариант. Интересно, что предлагалось предпринять Бренту, коль скоро я вознамерился бы остаться здесь и, например, вытрясти из парня по имени Бенни всю правду о том, от кого он получил конверт, который доставил на «Квинфишер» накануне. Но это была бы пустая трата сил. Если интересующий меня человек настолько глуп, чтобы засветиться подобным образом, я без труда найду его и впоследствии. Хотя вряд ли это окажется настолько просто.

– Я попросил Фреда приглядеть за прилавком во время моего отсутствия, – сказал я, – но не хотелось бы слишком долго оставлять его одного.

– Фред надежный парень, – заметил Брент. Мне понравилось, что он отзывается о Фреде подобным образом, зная, что мы с ним ладим не лучшим образом. Следовательно, его не подавляет мое заоблачное превосходство.

– Знаю, – согласился я. – Хороший профессионал, но это не совсем по его части. А светловолосый сосунок с пистолетом, которого привезла с собой Брэнд, – Питер-сон – попросту пустое место. – Я оглянулся, но «Квинфишер» уже скрылся из виду. – Проследи, чтобы... обо всем позаботились, хорошо? Брент кивнул.

– Как насчет семьи?

– Они считают, что Хэрриет утонула несколько лет назад, но если это письмо станет достоянием гласности, возможно, пожелают что-нибудь предпринять. А может, и нет. Кто-то и так обо всем позаботился. Похоже, последнее время меня преследуют похоронные процессии.

Согласен, речь идет всего о двух случаях, но и это немало, когда уходят близкие тебе люди.

Брент кивнул. Потом немного помолчал и сказал:

– Я займусь Бенджамином Кроу, но сомневаюсь, что это к чему-нибудь приведет. Интересующий нас человек, скорее всего, слишком хитер, чтобы попасться на таком пустяке. К тому же, полиция наверняка и сама расспросит Бенни о письме.

– Согласен. – Я вздохнул, посмотрел на него и постучал по стеклу тахометра: – Слушай, можно чуток подстегнуть это корыто?

Брент улыбнулся:

– А как же! Только пристегнись, не то за борт вылетишь. Когда мы пристегнули ремни, он добавил: – Итак, ты моторист. Действуй.

Я ухватился за рукояти рычагов и слегка подтолкнул их вперед. Брент управлял рычагами одной рукой, второй придерживая штурвал, но когда штурвал или клапаны начинают работать по настоящему, с ними невозможно управиться одновременно: каждый требует полного внимания. Вскоре большие винты за кормой сначала повысили голос, затем завыли и, наконец, взревели. Брент миновал прибрежный фарватер, известный под названием Хок Ченнел, пересек рифы и вырвался в темно-голубые воды Гольфстрима, которые покрывал мелкой зыбью дующий с юго-востока ветер. Я полностью сосредоточился на бегущих навстречу волнах и едва успевал регулировать клапаны: времени на сожаления или угрызения совести не оставалось. В конце концов я таки не поспел вовремя, катер подпрыгнул на волне и ударился о воду с такой силой, что если бы кто-нибудь из нас сидел и не смягчил удар коленями, одного-двух выбитых позвонков ему не миновать.

Катер зарылся носом в следующую волну, она окатила бак и разбилась о низкое лобовое стекло, наполовину заливая нас обоих. Я поспешно рванул рычаги назад, и мы дружно рассмеялись. Эта встряска помогла мне в какой-то степени разрядиться, избавиться от кипящей внутри черной злобы настолько, что зародилась надежда оставить в живых случайного проходимца, если бедняга нечаянно толкнет меня на улице.

– Тебе не шибко мешает нынешняя заварушка? – спросил я у Брента позже, когда мы отъезжали от стеклянного здания с пристанью, оставив катер на том же месте, где его нашли. Брент удивленно посмотрел на меня. Я пояснил: – Ведь для тебя это всего лишь побочное занятие, правда? Наверное, и своих забот хватает.

Он улыбнулся.

– Прежде всего, отвечу на вопрос, который ты старательно избегаешь задавать. Я адвокат. Занимаю достаточно незначительную должность в конторе, но рассчитываю выбиться в партнеры. Хозяевам известно, что я таинственным образом связан со стражами закона и порядка, что они время от времени пользуются моими услугами. Это не вызывает возражений. Некоторый практический опыт только поднимает тебя в глазах клиента, да и связи с полицией и властями конторе отнюдь не помешают. – Брент посмотрел на меня и еще раз улыбнулся. – Что же до второго незаданного вопроса касаемо того, каким образом столь бравый субъект, и так далее, и тому подобное... что ж, мне довелось немного помочь одному человеку вскоре по окончании юридического колледжа. Ничего выходящего за рамки закона, но дело оказалось немного сложнее ожидаемого. Собственно, он мог воспользоваться помощью полиции, но предпочел проделать все достаточно тихо, чтобы об этом знали только мы двое. Видимо, остался доволен тем, как я себя проявил, и впоследствии упомянул мое имя кому-то в Вашингтоне, после чего однажды вечером мне позвонили. Дальше ты, наверное, и сам догадываешься.

Он ошибался. По правде говоря, я не слишком догадывался, потому что никогда не работал в качестве резервиста. Я попал в организацию другими путями и всегда действовал на первых ролях. Однако бюджет нашего ведомства не позволяет содержать разбросанный по всему миру персонал, работающий на постоянной основе, как это практикуется у наших более удачливых коллег в Лэнгли, и мне кажется, это помогает скрасить серую жизнь, а заодно и неплохо подработать кое-кому из ничем не примечательных, тщательно законспирированных граждан, которые берут на себя обязательство при необходимости в любое мгновение оказать помощь таинственному чужаку в черном пиджаке с пистолетом под мышкой бороться с силами зла.

Мне пришло в голову, что Брент представляет собой типичный образец племени резервистов. Этот человек не просто нажимал кнопки на засекреченном коммутаторе. Однажды, по крайней мере, на моей памяти, он обеспечил нас катером в условиях, когда плавание представлялось довольно опасным. Как бы то ни было, я всегда больше доверял людям, которые помогают нам ради собственного удовольствия, нежели тем, кто жаждет исключительно денег.

– Что касается первоначального вопроса, – продолжал Брент, – как ты помнишь, я тоже знал эту женщину. Мне тоже не слишком нравится то, как с ней обошлись. Чем надлежит заняться?

– Прежде всего, проверь телефон на набережной напротив ресторана, подле причалов. Подыщи человека, который в этом разбирается, пусть покопается в нем, уберет возможных «жучков» – будем надеяться, их не успели оттуда убрать. Сомневаюсь, чтобы Хэтти нарушила свое правило – ни с кем не делиться своими тайнами. У нее на катере был радиотелефон, но я предпочел не рисковать и позвонил тебе из будки – по крайней мере, считал, что при этом не рискую. Но не исключено, что некто оказался еще менее склонным к риску и вставил «жучки» в оба аппарата, чтобы ни на минуту не упускать ее из виду. А также ее тупоголовых гостей.

– Думаю, смогу найти человека, который справится с этим, – сказал Брент. – Что еще? – Я с сожалением покачал головой.

– К сожалению, не могу дать тебе точных указаний. Присмотрись к судам и чужакам. Может, она наткнулась в море на нечто особенное и при этом попалась кому-то на глаза? Или заметила в окрестностях какую-нибудь странную личность и проявила излишнее любопытство? Не знаю. Все это не согласуется с ее правилом: заниматься только своими делами, но если она почувствовала, что ей что-то угрожает, возможно... проклятие, каким-то образом ей удалось узнать то, о чем она мне рассказала, и об этом стало известно заинтересованным лицам. Они начали присматриваться к ней, узнали о ее прошлом и воспользовались им, чтобы заставить Хэтти молчать.

– Возможно, – согласился Брент, – но, мне кажется, все это лишь догадки.

Я опять, на сей раз с раздражением, покачал головой.

– Почти уверен, что так оно и было. Хэтти изменилась до неузнаваемости. Почему? Кто-то узнал о ее прошлом и заставил подчиниться. Она не осмелилась противиться – слишком страшной представлялась альтернатива. Но это убило ее как личность, уничтожило весь мир, который она создала для себя здесь. Капитан Робинсон, бесстрашный и опытный профессионал, оказалась пустышкой! Хэрриет утратила веру в себя, обнаружив, что ее можно шантажировать подобным образом, что у нее не хватило сил заявить: публикуй любую мерзость, но убирайся ко всем чертям! Она перестала быть гордой бесстрашной женщиной, каковой считала себя всю жизнь, и тут появился я – напоминание о прошлом – и Хэтти осознала, во что превратилась, отступив перед угрозами. Представила, какой робкой и запуганной выглядит в моих глазах, и это переполнило чашу. Она буквально взбесилась, наплевала на всех и вся, не задумываясь о последствиях. Но что она видела такого, чего не следовало видеть? Кем был человек, который предпочитал остаться незамеченным?

– Итак, лодки и чужаки, – проговорил Брент. – Постараюсь сделать все, что в моих силах.

– Будь осторожен, – предупредил я. – Думаю, эти люди готовы пустить в ход не только письма и ксерокопии. Надеюсь, ты меня понимаешь. – Я улыбнулся: – Не слишком-то подходящее занятие для прилежного адвоката.

– Чья бы мычала! Фотографу оно подходит еще меньше, – огрызнулся Брент. – Кстати, подготовил для тебя фотоаппаратуру. Ждет в самолете. Все, что я забыл, сможешь приобрести в Нассау: возможно, даже дешевле.

– Ты просто осчастливишь женщину, которая выйдет за тебя замуж, – заметил я. – Или успел жениться? Да нет, ты же говорил, что не женат. Брент покачал головой.

– Стал бы я рисковать головой ради каких-то шпиков, будь у меня семья?

– Пожалуй, особенно рисковать в любом случае не стоит, – сказал я, мысленно сожалея, что не могу отправить его на ранчо в Аризоне, выслушать краткий подготовительный курс. У Брента были неплохие задатки, но парень не знал чересчур многого, и это могло стоить жизни.

Спустя несколько часов неразговорчивый усатый пилот легко, точно перышко, опустил самолет на острове Провидено, и я отправился на поиски такси, которое отвезет меня в Нассау. Покорный слуга прошел уже половину пути, когда вспомнил, что так и не узнал имени пилота. Хотя, возможно, субъект не горел желанием знакомиться. В подобных делах это случается не так уж редко.

Глава 11

Усталость и озабоченность несколько замедлили мою реакцию, и это в некотором роде спасло положение, ибо отомкнув дверь своим ключом, я обнаружил, что в номере горит свет, а незнакомый темнокожий господин склонился над столиком и разливает ликер в два бокала. Из дверей ванной появилась незнакомая темнокожая дама в блестящих вечерних туфлях на высоких каблуках и черных колготках. Выглядела она достаточно привлекательно. Обнаженная грудь была восхитительна, ей вполне соответствовал величественный жест, которым смуглянка неспешно потянулась за довольно прозрачным красным пеньюаром, перекинутым через спинку ближайшего стула.

– И кто же вы такой? – поинтересовалась она, спокойно облачаясь в яркий наряд.

– Убирайся отсюда! – в свою очередь заявил мужчина.

Я посмотрел на ключ, который весь день носил с собой, потом перевел взгляд на дверь. Номера совпадали.

– Кажется, это мой номер.

– Думаю вам лучше спуститься к портье и там раз решить свои сомнения, – посоветовала темнокожая женщина.

– Да, мэм, – согласился я. – Так и сделаю. Простите.

– Извинения приняты, – кивнула она. – Условно, в зависимости от того, насколько быстро вы исчезнете.

– Да, мэм, – повторил я.

Вернулся в коридор, прикрыл за собою дверь и какое-то время стоял, глубоко дыша, ибо положение было совершенно критическим. Если бы женщина не появилась в дверях ванной в столь обезоруживающем виде, если бы мужчина остановился где-нибудь в стороне, а не прямо перед дверью, где я мог отчетливо его видеть, если бы он сделал поспешное движение, что отнюдь не исключалось, я бы не удержался и ответил на вторжение в номер, который имел все основания считать своим, куда более невежливо. Люди моей профессии, которые в подобных обстоятельствах ждут, пока их официально представят, долго не живут. Я вернул на место смит-и-вессон, который уже успел наполовину вытащить, и улыбнулся. Женщина несомненно была колоритной фигурой, к тому же прекрасно владела английским. Возвращаясь к лифту, я наткнулся на спешащего мне навстречу запыхавшегося Фреда.

– Проклятие, попросил одного из местных водителей остановить тебя у входа и попросить подождать, пока я переговорю по телефону, но, должно быть, он тебя проморгал, – выговорил Фред.

Как ни странно, я достаточно спокойно воспринял очевидную глупость, несмотря на то, что она могла иметь серьезные последствия. Людям свойственно ошибаться, и тут ничего не поделаешь, причем высокоморальные гуманные побуждения нередко могут стоить жизни другим – как однажды мне чуть было не стоили жизни принципы Фреда, не сумевшего заставить себя выстрелить в красивую маленькую девушку, а та, цветочек милый, готовилась меня застрелить. Что ж, у каждого свои недостатки.

– Что происходит? – спросил л. – Кто звонил?

– Звонил Брент из Марафона. Просил передать, что ты оказался прав насчет телефонной будки. И еще – телефон на борту подвергли той же операции.

То, что мои предположения оправдались, не доставило мне особого удовольствия. Получалось, что именно я по глупости предупредил противника о разговоре с Хэрриет. Сознавать это было неприятно, очень неприятно. Меня ничуть не оправдывало то, что в то время я не подозревал, что нахожусь в зоне военных действий: человеку моей профессии положено всегда принимать во внимание подобную вероятность. Наличие же прослушивающих устройств, как в автомате возле «Квинфишера», так и в телефоне на самом катере свидетельствовало о том, что я имею дело с серьезным противником. И надеяться на успех могу лишь засучив рукава и начав действовать более осторожно и профессионально.

– Ладно, спасибо, – сказал я. – А что с моим номером? Я только что получил хорошенький нагоняй от одной очаровательной дамы в deshabille[1]1
  Дезабилье; полупрозрачный (франц.).


[Закрыть], как выражаются французы – или правильнее сказать dishabille? – которая, похоже, уверена, что она и ее муж, или кем он там ей приходится, имеют на эту комнату полное право.

– Да, извини, – проговорил Фред. – Они, видимо, вселились в номер после того, как я перевел тебя в номер четыре-семь, сообразно указаниям, полученным от нашего объекта. Она ждет тебя в столовой. Когда пилот сообщил, что вы вылетаете из Марафона, я предупредил ее, что ты скоро будешь и назвал ориентировочное время. Так что она опережает тебя на пару шагов. – Он потянулся за моим фотоаппаратом. – Давай, отнесу это в твой новый номер, чтобы ты мог сразу спуститься к ней. Это весьма нетерпеливая особа. Я оставлю ключ у портье.

– Хорошо, – согласился я. – Спасибо. Кстати, заодно, можешь отдать и этот. – Я с некоторым сожалением протянул ему ключ, которым недавно воспользовался – нельзя сказать, что происшествие не доставило мне никакого удовольствия. – И оставь какие-нибудь указатели под обеими дверьми, кажется, пора начинать вести себя более осторожно. Заметил что-нибудь подозрительное?

Фред покачал головой.

– Полное затишье.

– Забудь об этом, – сказал я. – Если не ошибаюсь, настал сезон ураганов.

Когда я вошел в столовую, Элеонора Брэнд сидела за столиком на двоих, неподалеку от стены. На ней было белое шелковое платье с коротким рукавом, украшенное большими черными пуговицами, которые спускались вниз от открытого мягкого воротника. Она покуривала сигарету и задумчиво хмурясь делала пометки в блокноте. Аккуратная строгая прическа. Прохладный белый шелк платья делал кожу гладкой и теплой. Когда я остановился рядом со столиком, она подняла на меня взгляд, после чего посмотрела на все те же часы из нержавеющей стали.

– Пунктуальность входит в число требований, предъявляемых к нашей работе, мистер Хелм, – со строгим видом поучительно изрекла Элеонора. – Можете садиться... Меня предупредили, что вы должны прибыть полчаса назад, и я заказала обед соответственно. Вы заставили меня ждать, и тем непростительно провинились.

– Простите, мэм, – в тон ей произнес я и уселся напротив. – Виной всему крайне неблагоприятные погодные условия. Итак, могу ли я считать себя принятым на работу?

Она неожиданно улыбнулась. Это была широкая улыбка, которой мне не доводилось видеть раньше, улыбка совершенно изменила ее лицо. Конечно, прекрасным оно не стало, но теперь ему уже нельзя было отказать в привлекательности.

– Да, черт бы вас побрал, – ответила она, – и я, между прочим, ужасно рада вас видеть. Что-что, а нагнать страха вы мастер. Я весь день только и ждала выстрела в спину. Этот Фред весьма обходительный и милый человек, но ему не хватает вашего нахальства, чтобы вызывать полное доверие. – Я улыбнулся.

– Думаю, это следует воспринять как комплимент? Элеонора тоже улыбнулась и сказала:

– Надеюсь, вы не возражаете переселиться в соседний со мной номер? Я подумала, что это придется вам по душе, раз уж вы напросились в телохранители.

– Разумеется, – кивнул я, – но что случилось с моим предшественником?

Чувственный рот внезапно стал тонким и жестким.

– Не будем о нем вспоминать, – промолвила она, и я ощутил некоторую жалость к Уоррену Питерсону, который сперва серьезно пострадал от моей руки, а затем явно получил добавки от сидящей напротив меня девушки. Интуиция подсказывала, что Элеонора при этом не слишком выбирала выражения. Наверное, эти мысли отразились у меня на лице, ибо Элеонора Брэнд заставила себя достаточно холодно добавить: – Похоже, мистер Питерсон не совсем правильно воспринимал наши с ним отношения. Мне пришлось... указать на его ошибку.

– Моя задача состоит в том, чтобы сохранить вам жизнь, а при случае еще и отщелкать несколько фотографий. Ни то, ни другое никоим образом не связано с дружбой, либо другими видами эмоциональных взаимоотношений. Вы удовлетворены? Она едва заметно нахмурилась.

– Конечно, только теперь вы разозлились на меня. Почему?

– Тупоголовый бедняга изо всех сил старался защитить вас, и даже запасся на этот случай револьвером, с которым не умел обращаться. Он явно намеревался укротить целую банду нанятых правительством головорезов, и все потому, что вы ему нравились. – Я поморщился. – Я видел, как вы поступили со своей подругой на западе, теперь точно так же обошлись и с другим человеком. Не беспокойтесь, Элли, меньше всего на свете мне бы хотелось попасть в число ваших друзей. Судьба их представляется весьма малопривлекательной.

Лицо ее побледнело. Взгляд карих глаз не отрывался от моего лица. Я ожидал гневной вспышки, но ее не последовало. Наоборот, Элли медленно расслабилась. За чем последовало странное и совершенно неожиданное заявление.

– Простите, – проговорила она. – У вас неприятности, правда? Мне следовало догадаться.

Это не только удивило, но и несколько встревожило меня. Она обладала женской интуицией намного большей, чем можно было предположить. Я хрипло произнес:

– Похоже, мы подходим друг другу, Элли. Я тоже не слишком хорошо обращаюсь со своими друзьями. Только что побывал у одного из них. Кто-то отправил этой женщине письмо, которое оказалось хуже смерти. Поэтому она облачилась в свою самую нарядную ночную рубашку, легла в кровать и пустила пулю в лоб. А я знал, что ей грозит беда, и если бы принял элементарные меры предосторожности... Да что об этом говорить! – Я прочистил горло. – Итак, у нас достаточно много общего, за исключением, разве что, выпивки. Или у вас дозволяется пить только начальству?

– Выпивка близится, – заверила Элли, и внезапно официант поставил передо мной бокал, хотя никто его об этом не просил. Видимо, все обустроили заранее. Выражение моего лица заставило Элеонору слегка улыбнуться. – Мартини, правильно? Не забывайте, я написала о вас статью!

Я сделал большой глоток и с облегчением выдохнул.

– Ох! Кажется, полегчало! – Потом перевел взгляд на нее и сделалось немного стыдно за свое поведение. В конце концов, кто я такой, чтобы переживать за Уоррена Питерсона, и уж конечно Элеонора не виновата в моих неприятностях.

– Простите, – сказал я. – Вы правы.

– Со всеми бывает. – Она поколебалась. – Это... это важно? Или не следует об этом спрашивать?

Я рассказал ей обо всем, хотя и ощущал себя несколько неловко, пытаясь объяснить молодой женщине сложные, уходящие корнями в прошлое, отношения, которые связывали меня с Хэрриет. И потому с облегчением покончил с подробностями, касающимися меня лично, и испробовал на ней теории, которые уже представлял на суд Брента в Марафоне.

– Значит, вы считаете, ее довели до самоубийства, чтобы заставить молчать, – наконец промолвила Элеонора.

– Что-то подобное, – подтвердил я. – Но поскольку она уже раскрыла кое-какие карты, а может, и все до единой, речь велась большей частью о наказании. И я бы нисколько не удивился, узнав, что этот человек наслаждается возможностью смешать с грязью подобную женщину – бросить на самое дно, заставить выбирать между смертью и тюрьмой. Итак, начинает обрисовываться безжалостная личность, привыкшая к беспрекословному повиновению, не брезгующая для этого шантажом, и беспощадно уничтожающая тех, кто выходит из-под контроля. Этот человек настолько скудоумен, что нетерпимо воспринимает любые проявления превосходства – например, барские манеры женщины, о которой вы упоминали.

– Скудоумен, – пробормотала она. – Премного благодарна.

– Естественно, о присутствующих не говорят, – заверил я.

– Естественно, – сухо повторила она. – Что еще, по-вашему, могла бы сообщить капитан Робинсон, останься она в живых?

– Мне представляется, что я получил наиболее существенные сведения: кто и почему. Тем не менее, не исключено, что она могла бы несколько ускорить ход дела, объяснив, что именно это значит, как ей удалось это узнать, а возможно, и где найти подтверждение. Избавляясь от нее, или вернее, заставив ее сделать это собственными руками, противник стремился выиграть время. Вряд ли он мог рассчитывать на полную безопасность, этого ему не вернуть.

– Выиграть время, зачем? – спросила Элеонора.

– Затем, чтобы успеть расправиться со мной, а теперь и с вами, прежде чем мы выясним, о чем говорила Хэрриет. Но сдается нам вовсе ни к чему помогать ему в этом и морить себя голодом...

Еду принесли достаточно быстро, и она оказалась достаточно сносной. Хорошо подкрепившись и приятно расслабившись впервые с тех пор, как этим утром я сел на самолет в Майами – похоже я весь день только и делал, что курсировал между Соединенными Штагами и Багамами – я оценивающе пригубил коньяк, наблюдая, как Элеонора достает новую сигарету.

– Не возражаете? – спросила она, когда я поднес ей горящую спичку. Вопрос застал меня немного врасплох. Видимо, я не поспеваю за переменами и все еще живу в том времени, когда только мужчины извинялись за зажженную сигарету.

– Сделайте одолжение, – ответил я. – Ваши легкие – ваше дело, что же до меня, люди моей профессии редко умирают от того, что вдохнули лишку дыма, выпущенного собеседником. Элеонора рассмеялась.

– Вы приятное исключение среди борцов с никотином. Уоррен все время пытался уберечь меня от самой себя. – Она протяжно вздохнула. – Но хватит болтать о пустяках. Мы неплохо подкрепились, в меру выпили, пора и делом заняться.

– Тогда расскажите мне все, что вам известно о Джордже Уинфилде Лорке, – сказал я.