Текст книги "Гибель Гражданина"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 30

В конце обучения Мак наводил на курсантов окончательный блеск и читал коротенькую лекцию.

– Достоинство, – говорил он. – Помните, чувство собственного достоинства – ключ к сопротивлению любого человека: и мужчины, и женщины. Покуда объекту дозволено чувствовать себя разумным существом, наделенным правами, привилегиями, самоуважением, объект может стоять насмерть. Возьмите солдата в чистой, выглаженной форме, вежливо подведите к столу, с почетом усадите, церемонно попросите положить руки на стол. Потом можете загонять ему под ногти хорошо заточенные спички, поджигать их – и поражаться, как парень созерцает собственные жареные пальцы и смеется вам в лицо. Но, если того же солдата сперва обработать, показать, что вам наплевать на сохранность как собственных кулаков, так и чужой анатомии – даже не особенно стараться, просто хорошенько помять, парень тут же перестанет воображать себя романтическим воплощением благородной отваги.

Я застал Тину совершенно врасплох. Она треснулась о стенку с такой силой, что дрогнуло все строение. Затем поползла на пол, неизящно растопырив ноги, распахнув ошарашенные глаза. Медленно, с изумлением глядя на меня, Тина поднесла руку к губам, отняла, вытерла о панталоны, оставив на белой ткани пунцовое пятно. Шевельнулась, начала подниматься. Я перегнулся, сгреб ее блузку на груди; потянул, отрывая пуговицы, раздирая швы. Поставил Тину на ноги и начал хлестать по щекам до тех пор, пока из носа не хлынула кровь. Что было силы я толкнул ее. Тина оступилась, попыталась удержаться и шлепнулась на четвереньки. Я пнул ее ногою в зад, она рухнула окончательно и фута два проехала по запыленному полу прямо на лице и животе.

Тина медленно перевернулась.

– Схватишься за оружие, милочка, – ударю ботинком по лицу, – объявил я, выжидая.

Совсем иная Тина медленно встала с пола и повернулась ко мне: оборванное, грязное, окровавленное создание – выглядевшее, слава Богу, странно бесполым – создание, которое вытирало нос и губы остатками блузки, елозило грязными ладонями по белым панталонам и не обращало никакого внимания на свою растерзанную одежду. Не избитая хорошенькая женщина, еще сохраняющая известную заботу о внешности, а раненый, загнанный зверь, глядящий только на охотника.

– Болван! – выдохнула она. – Чего ты добился? – Она быстро отступила к окну. Занавеска с шорохом взлетела. Тина развернулась, люто зыркнула на меня: – Вот! Лорис уходит! Я предупреждала! Теперь уже поздно. Делай со мною, что хочешь, уже поздно!

Я осклабился, взял с кровати бумажный пакет и швырнул Тине.

– Разверни.

В ее глазах мелькнули испуг и недоумение. Она подошла к постели, положила пакет, сорвала бумагу и не обнаружила ничего, кроме норок на сатиновой подкладке. Посмотрела на меня, осторожно расправила пелеринку – и замерла. Внутри лежал громадный револьвер Лориса. Глянцевый мех вокруг испачкался полузасохшей кровью. Револьвер казался опасным уродливым животным, хищником, обгадившим собственное логово.

– Ты посылала предупреждения моей жене? Тина, ты просто дура. Я ходил у Мака в лучших мальчиках не потому, что содрогался при виде дохлых кошек.

Разумеется, Тина признала револьвер. Секунду спустя она осторожно и ласково тронула рукоять.

– Лорис мертв?

– Наверное, уже да, – ответил я. – Чтобы выжить, ему требовались новое сердце и легкие. Все кончено, Тина.

Она обернулась ко мне, однако вряд ли услышала сказанное. Не думаю, будто Тина любила своего напарника, да и сам он, судя по утренней сцене, верностью не отличался. Пожалуй, Тина чувствовала себя подобно человеку, потерявшему руку – сильную, полезную конечность, неспособную мыслить самостоятельно, – и пускай, на то она и рука. С Лорисом работалось, подозреваю, куда легче и лучше, чем со мной.

Она тихо проронила:

– Как мужчина он был получше! тебя, Эрик.

– Вероятно. В буквальном смысле слова. Но в постельных вопросах мы не состязались. А как боец он не стоил ни черта.

– Да если бы Лорис только дотянулся до тебя...

– Если бы у этой кровати были крылья, мы бы на ней улетели. Когда, спрашивается, подобному безмозглому куску говядины удавалось дотянуться до меня? Один раз, – признаю, – когда я ничего не ждал. Но я вернулся прямо в старую колею, голубушка. Ты сама этому помогла. А Эрик не имел обыкновения бояться здоровенных малых – уж, во всяком случае, не таких, с ушами, пристроенными к дубине.

Тина стояла передо мной в изодранной блузке и дурацких белых панталонах, порванных и перепачканных у колен. Точь-в-точь малыш, угодивший в уличную потасовку и вытирающий разбитый нос... Я отбросил неуместную мысль. Времени для сентиментальных сравнений не было. Это не малыш. Это свирепая женщина, убившая множество взрослых и похитившая по крайней мере одного ребенка. Я повторил:

– Все кончено. Тина. Мак велел кланяться.

В ее глазах опять мелькнули смятение и испуг.

– Это он тебя послал?

– Выбирай: по-плохому или по-хорошему. Не заблуждайся. Посмотри в зеркало. Я не забавы ради тебя избил, а показал, что не боюсь пачкать руки. Мы оба можем избавиться от множества затруднений, если ты поверишь моему слову: пощады не жди.

Она быстро сказала:

– Твой ребенок. Твоя девочка. Если я не выйду на связь в условленное время...

– А я управлюсь прежде, чем это время наступит.

– Блеф! Ты не осмелишься!

– Лориса, видишь ли, уже нет на свете; можно осмелиться. Я не знаю, каковы люди, оставшиеся с Бетси, но убить ребенка, несмышленыша, не способного говорить и давать показания, – не всякий сумеет. Сумеет ли, нет ли – во всяком случае, без приказа такое сотворят не сразу и неохотно. А кто отдаст приказ? Уж никак не Лорис! И не ты.

– Не посмеешь! – прошептала она.

Я расхохотался.

– Это старый добрый Эрик, милочка. Ты ошиблась. Мак просил тебя уничтожить. Мы долго беседовали в Сан-Антонио, Мак и я. Но я велел ему убираться подальше. Я был мирным гражданином, отцом семейства; не хотелось возвращаться к семье с кровью на руках. Я эти руки пытался отмыть пятнадцать лет... Так и сказал Маку. Да и не совсем безразлична ты мне была. А потом Лорис берет и похищает Бетси! – Я перевел дух. – У тебя не было детей, Тина? Жаль, иначе ты и пальцем не решилась бы дотронуться до моих.

Наступила тишина. Я спокойно добавил:

– А теперь расскажи сама, где ребенок. Тина облизала губы.

– Меня пытались раскалывать люди получше тебя, Эрик.

– Милая, для такой работы не требуются люди получше. Наоборот, нужны люди похуже. А если моя девочка в опасности, я становлюсь наихудшим.

Я сделал шаг. Она отступила, наклонилась, подхватила и вскинула револьвер Лориса. Вряд ли на что-то рассчитывая. Тина просто использовала последний невероятный шанс. Не медлила, не угрожала – прицелилась в упор и нажала курок. Раздался щелчок, я хмыкнул. Если дурак отдает противнику неразряженный револьвер, то пуля между глаз полагается дураку по справедливости.

Я пригнулся, револьвер пролетел над самой головой. Тина запустила руку за пазуху, лезвие десантного ножа выскочило, звякнуло, встало на место – но холодным оружием она дралась неважно. Менее чем за десять секунд я отобрал нож. Мы уже не забавлялись, как в Техасе, я не осторожничал, и что-то хрустнуло. Тина вскрикнула, сжимая сломанную кисть. Она следила за мною глазами, черными от ненависти.

– Никогда не найдешь! – прошипела она. – Хоть убей, ничего не скажу!

Я взглянул на золингеновский клинок и потрогал кончик лезвия большим пальцем. Глаза Тины распахнулись.

– Скажешь, – ответил я.

Глава 31

Я высушил руки и вышел из ванной. От окна донесся негромкий звук. Это была Бет.

Я уставился на нее. Бет неуклюже оседлала подоконник. Наверное, подергала дверную ручку, ничего не добилась, обошла коттедж и подняла раму, а я не услышал за шумом воды. Бет сунулась было в комнату, внезапно увидела лежавшую у противоположной стенки Тину и застыла – белая как мел.

Я подошел и втянул ее к себе. Затем захлопнул окно, опустил занавеску. Пересек комнату, подобрал отложенный после употребления "кольт-вудсмэн", вынул и тщательно вытер обойму. Вставил ее на место, хорошенько выдраил сам пистолет. Сомкнул пальцы Тины на рукояти, поднял и опустил оружие, чтобы рука упала естественно. Встал, секунду смотрел вниз, а потом обшарил комнату взглядом. Кроме принесенного в жертву пистолета, вокруг не оставалось ничего моего, не считая жены.

Я машинально взял ее за руку и повел к двери, но Бет проворно вырвалась. Я вышел, не касаясь ее. Перед коттеджем красовался наш лимузин. Надеюсь, автомобиля не видел ни один обладатель хорошей памяти. Я доиграл свою роль, прикрытие обеспечивал Мак, но создавать ему лишние трудности было ни к чему. Когда полиция проверит пистолет и обнаружит, что в придачу к Тине и Лорису из него прикончили Барбару Эрреру, получится великолепная история любовного треугольника: обезумевшая от ревности жена убила молодую соперницу; изуродованная разъярившимся мужем, успела выстрелить в этого мужа пять раз, а потом разок пальнула в себя. Мелкие несоответствия исчезнут под заботливым присмотром Мака.

Я забрался за руль. Бет устроилась рядом. После того, как она водила машину, мне постоянно приходилось перемещать сиденье назад, иначе было не распрямить ноги. Мы проехали милю и остановились около придорожной аптеки.

– Какого дьявола ты вообще примчалась? – спросил я.

– Просто... не могла оставаться дома и ждать, – прошептала Бет.

– Тебе же говорили, это мое дело.

Бет покосилась, облизала губы и промолчала. Я достал карандаш и клочок бумаги, записал номер телефона, вывел адрес.

– Сейчас я не совсем пригоден для прилюдного появления; пойди, пожалуйста, позвони по этому номеру. Нужен дайм? Спросишь мистера Кэлхуна. Бетси находится там, где я указал. Маленький переулок в адобовых трущобах, неподалеку от Агуа Фриа-стрит. Передай Кэлхуну, пусть действует, пусть привлечет местных полицейских, говорящих по-испански и знающих город.

– А... а мы не можем туда поехать?

– Нет, работать будут профессионалы, положись на них. Думаю, все обойдется.

– Мэтт, я... – Жена потянулась к моей руке, но не смогла себя заставить. У нее перед глазами все еще стояли запертая комната и труп на полу. Видение будет неизменно возвращаться при взгляде на меня.

Бет отдернула руку, открыла дверцу, вышла. Я смотрел, как она вбегает в аптеку, стискивая листок бумаги, и гадал, скоро ли Мак подаст о себе весть. Довольно скоро, пожалуй. Раздобыть надежного человека в наше время нелегко. Пожалуй, довольно скоро Мак предложит новую работу хорошему знатоку своего дела. Я сидел и гадал, как отвечу на это грядущее предложение. И с ужасом понял, что не знаю...