Текст книги "Южный коридор"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Болан находился в своей «боевой машине», которая представляла собой специально оборудованный жилой автофургон и служила одновременно быстроходным танком, разведывательным модулем и базовым лагерем. Если Болан и мог говорить о своем доме, то этим домом был фургон. Он обошелся в сумму, выражавшуюся шестизначной цифрой, но за эти деньги Болан получил доступ к последним техническим достижениям. К тому же, на оплату пошли деньги, изъятые у врага в ходе войны.

Болан медленно проезжал по роскошному жилому району вокруг особняка Скьяпарелли; сложные оптические и акустические приборы усиливали слабые звуки и неясные картины, а затем записывали их на пленку.

Непосредственное наблюдение не дало Болану никаких ощутимых результатов, но он не рискнул сделать второй круг и направился к ближайшему выезду на автостраду. Впрочем, Болан научился доверять своей аппаратуре и не сомневался, что электронная обработка данных откроет детали, недоступные человеческому восприятию.

Двигаясь к северу по шоссе, он выбирал оптимальный режим работы сканирующей аппаратуры, и когда впереди показались берега озера Аллатуна, записанный материал был уже готов к просмотру.

Укрытие, которое Болан выбрал для своей «боевой машины», располагалось в густых зарослях у небольшой бухты; на другом берегу стоял снятый им рыбацкий домик. По твердой привычке не пренебрегать элементарными мерами предосторожности Болан направил датчики в сторону домика и перевел акустическую систему в режим ручного сканирования, одновременно просматривая записи, сделанные вблизи дома Скьяпарелли.

Из громкоговорителей доносились смутные голоса, которые тонули в окружающем шуме – шорохе ветра, гудении насекомых и далеком гуле автомашин на шоссе. Болан поправил настройку, и далекие голоса сделались более различимыми.

Разумеется, он не собирался подслушивать своих новых друзей, но горький опыт научил его не доверять никому. Когда Болан привез девушку в домик, Рейнолдс встретил ее ожесточенным молчанием, но теперь, похоже, Ковбой из Джорджии и мисс Супергонка отлично ладили друг с другом.

– Слушай, у меня открывается третье дыхание, а может, и четвертое, – слышался глухой голос водителя. – Даже спать уже не хочется. Только вот желудок...

– Я могу приготовить сандвичи, – предложила девушка ангельским голоском. – Ага, у него тут и консервы есть.

– Нет-нет, спасибо. Давай повторим еще раз. Начни с того, как Шорти пришел туда во вторник.

– Я больше не могу, просто не могу!

Болан усмехнулся и сбил настройку; голоса снова превратились в далекие смутные шорохи. После этого он сосредоточился на мониторе. Изображение было достаточно четким; одного бандита Палач разглядел на крыше дома, другого – в кустах у дороги, еще двое расхаживали по участку. В одном из окон второго этажа ясно вырисовывалось женское лицо. Сначала Болану показалось, что это Дженни Росситер, но этого не могло быть, и он решил, что в окне стояла ее сестра, Сьюзи Скьяпарелли. В ее лице было что-то неуловимо притягательное. Болан с сожалением вздохнул и продолжил изучение записей. Вся работа заняла около десяти минут. Наконец он перевел систему сигнализации в режим охраны и отправился в домик, где его дожидались друзья.

* * *

Болан ясно осознавал, что на его пути встают все новые сложные проблемы. Фронт боевых действий значительно расширился. Он появился в этом Южном Коридоре, чтобы привести врагов в замешательство и перекрыть их торговые пути. Героиновый след, тянувшийся сюда из Мексики, вывел Палача на наркомафию с миллиардным годовым оборотом. Сам Скьяпарелли был темной лошадкой. Болану ничего не удалось выяснить о его прошлом. Скап не принадлежал к верхушке мафии, не был он и одним из молодых выскочек. Кто же он тогда был и откуда здесь взялся?

Обычные источники информации оказались практически бесполезными. Скьяпарелли фигурировал в двух-трех тайных федеральных расследованиях, но вышел сухим из воды: дело не дошло не только до обвинительного заключения, но даже до вызова в суд. Считали, что он связан с Ваннадуччи из Нового Орлеана, но это были только предположения. Репортер местной газеты опубликовал недавно серию статей о мафии, в которых имя Скьяпарелли упоминалось несколько раз с осторожными оговорками. У полиции не было на него досье, абсолютно ничего – даже протокола за нарушение правил дорожного движения. Ничто в прошлом Скьяпарелли не указывало прямо на поддержку со стороны мафии.

При этом не оставалось никаких сомнений, что Чарльз Скьяпарелли был главарем мафии в Атланте и ее окрестностях.

Ключ к отгадке лежал, вероятнее всего, в профессиональной карьере Скьяпарелли. Он закончил Колумбийский университет, затем подвизался на нью-йоркской фондовой бирже, а однажды провернул одну крупную сделку для сомнительных клиентов. Но откуда берет начало его связь с мафией? Может быть, это случилось еще до поступления в университет? Болан знал: мафия оплачивала учебу толковым ребятам с тем, чтобы впоследствии они помогали «отмывать» грязные деньги и снова выгодно пускать их в оборот.

За последние годы в мире нью-йоркской мафии произошло много изменений, которые сопровождались скандалами и разборками между семейными кланами и внутри них. Где-то там, среди беспокойного брожения в преступной империи, возник из небытия нынешний хозяин Атланты.

Впрочем, Болан подозревал, что подлинным хозяином был не Скап, а стоявший за ним нью-йоркский капо, скажем, Маринелло или кто-то еще более могущественный – явный обман по отношению к другим старикам и посягательство на чужую территорию. Это предположение было вполне правдоподобным: подобные истории случались в прошлом много раз. Самое удивительное заключалось в том, что во всех этих случаях остальные боссы мафии прекрасно знали о мошенничестве, но, по молчаливому соглашению, добровольно позволяли себя дурачить. В мире мафии было много странного. Эти люди обожали интриговать и водить друг друга за нос, не уставая твердить о священном долге, чести и нерушимом братстве. Время от времени один из них заходил в своих интригах слишком далеко, и тогда его либо мягко одергивали, либо навсегда выводили из игры. Поэтому Болан ожидал, что за Скьяпарелли тянется серьезный след.

Дэвид Эклфилд безошибочно определил мотивы, по которым Болан вел свою беспощадную изнурительную войну. Это была не просто азартная борьба с отъявленными головорезами. Всю свою душу Палач отдал этой войне, в которой решалось: кто же будет править миром, люди или варвары. Для Болана это не было вопросом политики или даже морали, не испытывал он и слепой ненависти. Болан был уверен, что эта война – самая важная из всех, которые когда-либо вел человек, а следовательно, в ней невозможны компромиссы или перемирия. Поэтому Болану непозволительно было пренебрегать какими бы то ни было оружием и методами, если это могло привести мир к победе людей над варварами.

Это была необычная война. Но и Мак Болан не был обычным человеком.

* * *

Пока Болан снимал куртку и освобождался от снаряжения, девушка разглядывала его настороженным и недоверчивым взглядом.

– Гровер рассказал мне кое-что о тебе... – сказала она шепотом.

Болан ухмыльнулся:

– Надеюсь, он не слишком заливал.

– Ты же знаешь, я люблю историю. Уже довольно давно я слежу за твоими подвигами. – Ковбой смущенно улыбнулся и пожал плечами. – Она спрашивала о тебе, вот я и рассказал.

– Что вам удалось выяснить о бедняге Шорти?

Девушка и водитель опустили глаза, потом Рейнолдс неловко усмехнулся.

– Начнем с самого главного. Пункт первый, они не были любовниками. Пункт второй, она сделала все, чтобы отвадить Шорти от Скьяпарелли. Пункт третий, тот, кто утверждает, что видел ее совершенно голой за рулем Супергонки, – наглый лжец. Она не настолько глупа, не настолько порочна и не страдает от недостатка внимания. Пункт четвертый, я нисколько не сомневаюсь в пунктах первом, втором и третьем.

Болан заговорил так, будто присутствовал при разговоре Рейнолдса с Дженнифер Росситер:

– Что ж, иногда репутация возникает из несбыточных надежд и тщетных ожиданий. А ты действительно уверен в пункте третьем?

– Да, черт возьми, – рассмеялся Рейнолдс.

– Прекратите говорить обо мне так, словно меня здесь нет, – запротестовала девушка и бросила выразительный взгляд на ковбоя: – Не нужно меня защищать, я и сама могу за себя постоять.

– Я только исправил свою ошибку, – беззаботно возразил Рейнолдс и спросил у Болана: – Что творится в городе?

– Много чего, – буркнул Болан. Он подошел к Дженни, неожиданно схватил ее и крепко прижал к себе. Потом он отпустил девушку и пошел в ванную.

Ошеломленная Дженнифер опустилась на стул, держась рукой за голову, а Рейнолдс подошел к двери в ванную и заговорил, перекрывая шум воды:

– Знаешь, я снова чувствую себя полицейским, даже мыслить стал по-другому. В общем, я много думал о Шорти... Это не значит, что мое отношение к нему переменилось – все равно, я потерял брата. Но похоже, что он впутался в дерьмовую историю.

– Хорошо, что ты сам понял, – отозвался Болан. – Я подозревал это с самого начала.

– Мне следовало догадаться раньше, – спокойно признал Рейнолдс. – Ты это здорово придумал – заставить меня покопаться в памяти. Я уже смотрел на поведение Шорти другими глазами, когда Дженни убедила меня, что он пытался разузнать у нее про Скьяпарелли.

– Мы были друзьями, – донесся из кухни голос девушки.

– В первый раз они встретились в придорожном кафе, а потом она стала ездить с ним в рейсы, – добавил Рейнолдс.

– Знаю, о чем вы думаете – так вот, ничего такого не было, – снова вставила Дженни.

– Видимо, Шорти установил какую-то связь между Скьяпарелли и базой Блюберд, – продолжал Рейнолдс. – Он расспрашивал Дженни о семейных делах и о контактах Скапа. В прошлый вторник он явился туда и прорвался к Скьяпарелли. Дженни говорит, что у них был долгий разговор и что Шорти ушел очень довольный.

– Вымогательство?

– Не исключено. Похоже, что у Шорти не было другого повода зацепить Скьяпарелли.

Болан набросил на плечи полотенце и пристально посмотрел на ковбоя.

– Шорти тоже был когда-то полицейским? – спросил он спокойно.

– Да, разве я не говорил? Мы служили в одной команде. А потом я отправился во Вьетнам, а он остался. Когда я вернулся, Шорти уже крутил баранку. Остался только Билли-Боб.

– Кто такой Билли-Боб?

– Еще один из трех мушкетеров. Мы вместе учились в школе, вместе развлекались, вместе поступили в полицию. Мне кажется, из нас троих только Билли-Боб был настоящим полицейским. Он и сейчас служит.

– Вы по-прежнему дружите?

– Конечно. Правда, видимся нечасто: он где-то подрабатывает, а я почти все время за рулем. Но... Почему ты об этом спрашиваешь? Ты думаешь...

Болан равнодушно пожал плечами.

– Так, на всякий случай. Свой человек в полиции никогда не повредит. Но не будем торопиться. Я уже связался с полицией по своим каналам.

– Эй, ребята, – подала голос Дженни.

– Да? – с улыбкой отозвался Болан.

– Вы про меня не забыли?

– У тебя есть что сказать?

– Больше, чем ты думаешь, – заверила девушка.

– Валяй, выкладывай.

– Пусть Сьюзи выкручивается сама. С меня хватит. Я буду говорить, сержант.

Болан придвинул кресло, взял Дженни за руки и сказал:

– Это будет самое приятное из того, что я слышал за весь день.

Глава 12

Конечно, Дженнифер Росситер была как-то связана с загадкой Скьяпарелли, и Болан знал об этом с самого начала. Он ожидал, что в свое время девушка сама об этом расскажет, и чутье его не подвело.

Сьюзи была старше Дженни, но ненамного, особенно по сравнению с той разницей в возрасте, которая отделяла ее от мужа. Теперь, после четырех лет совместной жизни, Сьюзи была по-прежнему «очарована» мужем. В то, что сестра могла «любить» Скьяпарелли, Дженни не верила.

– Он просто свинья, – вынесла девушка безжалостный приговор.

Поведение сестры Дженни могла объяснить только «чарами», хотя сама она испытывала к Скьяпарелли прямо противоположные чувства – ничего, кроме презрения и ненависти.

Последние пару лет Сьюзи вела себя «нервозно», разрываясь, по словам сестры, «между этим негодяем и остатками здравого смысла». Иногда казалось, что Сьюзи презирает Скьяпарелли, но стоило сестре заговорить о разводе, как она вспыхивала и становилась на защиту мужа. В прошлом году Дженни переехала в дом на Пейсиз-Ферри. Почему? «Только для того, чтобы спасти сестру от безумия. Я думала, что смогу дать сестре то, чего у нее не было в семье, – хотя бы элементарное сочувствие. Но с меня хватит. После двух суток домашнего ареста я сыта этим по горло».

Дженни удалось довольно много узнать о Скьяпарелли – из собственных наблюдений за жизнью в доме и из разговоров с сестрой. Она выплеснула все это на Болана сплошным потоком, и ему пришлось задать лишь несколько уточняющих вопросов. Когда девушка закончила свой рассказ, Болану стало известно все или почти все, что его интересовало.

Соединив услышанное со своим знанием темного мира мафии и элементарной логикой, Болан смог нарисовать для себя достаточно точную и выпуклую картину преступной империи в штате Джорджия.

Когда поток признаний Дженни Росситер наконец иссяк, Болан спросил ее:

– А почему ты оказалась под домашним арестом?

– Я думала, это очевидно. Он хотел, чтобы я рассказала ему о Шорти. От меня он не добился ничего, кроме имени и звания. Скьяпарелли намекал на какие-то грязные интриги, которые кто-то плетет против него и в которых я – вольно или невольно – принимаю участие. Я тогда подумала, что он просто хочет выпытать что-то о Шорти. Я не понимала, что происходит, но на всякий случай ничего ему не сказала. Тогда он велел мне оставаться в комнате, пока я не стану сговорчивее. Ну, я и сняла с себя всю одежду, чтобы никто туда не совался.

Болан усмехнулся и спросил:

– Ну и как, сработало?

– В девяти случаях из десяти.

– А в десятом?

Дженни досадливо взмахнула руками.

– Тогда я закрывала глаза и вопила, пока они не уходили.

– Когда я вошел, ты не кричала.

– Просто мне надоело. Я устала.

– Говоришь, тебя держали взаперти два дня?

– Да. Сегодня пошел бы третий.

Болан обернулся к Рейнолдсу.

– Где был Шорти два дня назад, ковбой?

– Мы ездили в Детройт. Только вчера вернулись.

Что ж, все сходилось. Пока парень был в дороге, они решили, что пора за него взяться.

– Скап решил попридержать Дженни, – пробормотал Болан.

– Что? – переспросила девушка.

– Не думаю, что он замышлял что-то против тебя. Совсем наоборот, он хотел тебя защитить.

Девушка растерянно смотрела на Болана.

– Он старался вывести ее из игры, – предположил Рейнолдс. – Шорти был уже конченым человеком.

– Сам виноват, – рявкнул Болан. – Возомнил, что у него в руках крупная рыбина.

– Скьяпарелли?

– Может быть. А может быть, и нет. Кого он собирался шантажировать? Он должен был знать, с кем имеет дело! Невероятная наивность для полицейского, пусть даже и бывшего.

– Что ты сам об этом думаешь? – спросил ковбой.

– Не знаю. Пока не знаю. Нужно хорошенько пораскинуть мозгами. Но кое-что вырисовывается. Похоже, что когда я явился к Скапу, он уже ждал кого-то из Нью-Йорка. Не просто ждал, а места не находил от страха. Я внимательно наблюдал за ним, когда забирал Дженни. Он не должен был так легко сдаться. Это мог сделать только напуганный человек, который чувствует себя беззащитным. И потом...

Какая-то смутная картина мелькала перед глазами у Болана, но он никак не мог зафиксировать ее в памяти.

– Что-то не в порядке? – спросил Рейнолдс.

– Напротив, все как раз приходит в порядок. Дженни?

– Да, сэр, – серьезным голосом ответила девушка.

– Ты сама решила перебраться к сестре?

– Я же говорила – я сделала это ради нее.

– Значит, она попросила тебя?

– Сьюзи изводила меня целую неделю, пока я не согласилась.

– Где твоя семья?

– Мама умерла два года назад.

– А отец?

– Давно, когда я была еще девочкой. Я его почти не помню.

– Значит, у тебя никого нет?

– Кроме Сьюзи.

– Кроме Сьюзи, – рассеянно повторил Болан.

Неясное изображение обретало четкость.

Болан спокойно спросил:

– Дженни, кто такой Генри?

– Генри Джексон? О, это милейший старый негр. Он мой... мой...

– Твой – кто?

– Почему ты так на меня смотришь?

– Это важно. Кто такой Генри?

– Не знаю даже, как это объяснить. Я никогда над этим не задумывалась. Просто Генри, и все. Слуга? Воспитатель? Он жил в семье много лет. Я... я получила его в наследство.

– В какой семье?

– В моей. После смерти матери у меня никого кроме него не осталось – не считая Сьюзи, но она связалась с Чарльзом. Я тогда была еще школьницей. Генри заботился обо мне. Но почему ты спрашиваешь? С ним что-нибудь случилось?

– Надеюсь, что нет. Значит, он не человек Скала?

– Конечно, нет. Я взяла его с собой, когда переехала к ним год назад. Чарльз принял его на службу, но Генри в основном занимался мной и Сьюзи. У Чарльза хватало собственных слуг – разумеется, все с пистолетами. Но в чем дело? Генри угрожает опасность? Боже мой, но там ведь Сьюзи. Она никогда не позволит...

– Уверен, все будет в порядке, – твердо сказал Болан, останавливая возбужденную Дженни. – Если Генри последовал моему совету – а я в этом не сомневаюсь, – он уже далеко от Пейсиз-Ферри. Как ты думаешь, куда он мог податься?

Дженни недоуменно моргала.

– Понятия не имею. Может быть, ко мне домой.

– У тебя остался дом?

– Ну конечно. В Декейтере. Но почему...

– Успокойся, детка. Просто мне нужен ключ. Значит, Генри долго служил в вашей семье?

– С тех пор как умер отец.

– Твоя мать работала?

– Нет. Она была не очень здорова. Видимо, отец оставил после себя приличное состояние. Дом был полностью выкуплен, и у нас всегда водились деньги. О каком ключе ты говоришь?

– О ключе к прошлому, детка, – пробормотал Болан.

Он поднялся и набросил на плечи ремни снаряжения.

– У меня просьба к вам обоим – побудьте здесь еще немного. Если я не вернусь часа через два, больше не ждите и тогда уже действуйте по обстоятельствам.

– Эй, постой! – крикнул Рейнолдс. – Я не собираюсь здесь отсиживаться, я пойду с тобой!

– Ты не отсиживаешься, ковбой, – невозмутимо возразил Болан. – Ты будешь нужен мне для более серьезного дела, так что побереги силы. Дженни, я хотел бы взять твою красную игрушку.

– Бери, – спокойно ответила девушка. – Только верни ее – вместе с собой.

Болан улыбнулся и кивнул.

– Так я и сделаю.

– Хотя бы намекни, куда ты собрался, – встревоженно настаивал Рейнолдс. – Может быть, все-таки...

– Потерпи, ковбой, – отрезал Болан. Он подозвал Рейнолдса к двери и сказал, понизив голос: – Дженни в опасности, приятель. Если я не вернусь, свяжись от моего имени с Эклфилдом из оперативного отряда полиции Атланты. Скажи ему, что девушку нужно спрятать понадежнее. Он все сделает как надо.

Теперь Рейнолдс был действительно похож на полицейского.

– Понял, – ответил он так же тихо. – Будь осторожен, Большой Б.

– Ты тоже, – сказал Болан и распахнул дверь.

Внезапно Дженни одним прыжком перелетела через комнату, захлопнула дверь и оттеснила Болана внутрь.

– Эй!

– Мне больше не нравится анонимность, Болан. Оставь мне что-нибудь на прощание.

Он обнял девушку и поцеловал ее нежным и долгим поцелуем.

– Это подойдет?

– В самый раз, – прошептала девушка и смущенно убежала в ванную.

Рейнолдс улыбнулся и сказал:

– Тебя ждет награда, солдат.

– Не исключено, что посмертно, – пробормотал Болан и вышел из домика.

Да, девушка дала ему ключ. Что ни говори, мир мафии был странным миром.

* * *

Усевшись в фургон, Болан первым делом включил монитор, но не обнаружил ничего интересного. Тогда он по радиотелефону связался с Питтсфилдом. Только на третий раз Таррин поднял трубку, и в его голосе слышалась смертельная тревога.

– Это Ла-Манча. Нас никто не слышит?

– Можешь говорить. Господи, где ты был? Я весь день пытаюсь с тобой связаться.

– Я только что вернулся в машину, Лео. Что там у тебя стряслось?

– Не спрашивай, тут такое творится! Кажется, я здорово влип, сержант. Слушай, я собираюсь исчезнуть на какое-то время. Жену и детей я уже отправил.

– В чем дело, Лео?

– Пахнет жареным, сержант, они наступают мне на пятки.

– К завтрашнему дню я должен освободиться, – решительно сказал Болан. – Окапывайся и жди. Только дай знать, где тебя искать. Ты уже предупредил Гарольда?

– Да, он знает и говорит, чтобы я немедленно выходил из игры. Но тогда все пропало. Еще есть шанс, и я думаю, что игра стоит свеч.

– Продержись до завтра, дружище. Вдвоем мы справимся.

– Спасибо, старина. Именно это я и рассчитывал услышать. Ладно, как-нибудь прорвемся. Я буду звонить тебе каждый четный час. Да... а как дела на старом добром Юге?

– Так же, как и везде, Лео. Можешь уделить мне еще пару минут?

– Валяй.

– Утром я узнал от Гарольда, что ты сообщил об этой команде головорезов.

– Верно. Я не мог тебя найти, и Гарольд обещал передать информацию.

– Как видишь, он передал. Но сейчас меня интересует другое... когда ты об этом услышал? До того, как узнал где я, или после? .

– Примерно в то же время. Я разговаривал с Нью-Йорком, когда мне принесли сообщение с телетайпа о твоих делах. А тут этот тип как раз говорит, что, мол, в Атланте будет жарко, раз туда направляется Домино со своей командой.

– Он так и сказал? Значит, Домино послали в Атланту еще до моего появления?

– Нет... хотя, погоди, может быть. Я об этом как-то не подумал, но... да, пожалуй, так оно и есть. Если только Домино не сидел в аэропорту и ждал, пока ты там объявишься.

– Отлично, Лео, все сходится. Спасибо, дружище. Продержись до завтра – я у тебя буду, обещаю.

– По рукам.

Закончив разговор, Болан немедленно сделал еще один звонок, на этот раз в Вашингтон. Туда он дозвонился с первого раза.

– Это Страйкер. Проверьте линию.

После обычной серии щелчков и гудков Броньола сказал:

– Порядок. Как дела?

– Только что разговаривал со Стикером.

– Надеюсь, ты его уговорил.

– Да, он обещал потерпеть до завтра, до моего приезда.

– Отлично. Это мне и нужно было. Завтра я расслаблюсь и устрою себе праздник.

– Как сказать. Кто там жмет на Стикера?

– Похоже, они устроили всеобщую чистку, приятель. В Нью-Йорке ситуация взрывоопасная, и взрывная волна может докатиться до нашего друга. Похоже, что Стикер потерял спонсора – ты понимаешь, что это значит.

– Понятно, – ответил Болан. – Все сходится. Возможно, та же волна достала и до Атланты. На подробности нет времени, но здесь явно заваривается каша, и началось это еще до меня. Я хочу спросить тебя кое о чем, только отвечай по памяти, ладно? Рыться в папках нет времени. Вернемся в Нью-Йорк на пятнадцать лет назад, когда Джейк Пелотти был помощником Сарангетти.

– Так, продолжай.

– За несколько дней до того, как Джейк стал капо, в него стрелял какой-то тип.

– Да, но дело не выгорело. Джейк отделался легким испугом и залег на дно, пока его ребята не разобрались в чем дело.

– Ясно. Кто в него стрелял, Гарольд?

– Черт возьми, столько лет прошло, но никто не знает этого наверняка. Через пару дней после нападения из Ист-Ривер выловили остатки трупа, даже отпечатки пальцев сняли. Все думали, что это он напал на Джейка, но доказательств так и не нашли.

– Это я знаю. Мне нужно его имя, Гарольд.

– Стыдно. Как ты мог забыть такое имя?

– Назови его.

– М-да, необычное имя – вспомни имена апостолов. Его звали Джеймс. Джон Пол Джеймс.

– Это точно?

– Абсолютно точно, Страйкер.

– Спасибо. Он должен быть где-то в моем архиве. Перед глазами вертится какая-то газетная вырезка или что-то в этом роде. Но теперь я найду, что бы это ни было. И еще, Гарольд, – помоги Стикеру всем, чем сможешь, ладно?

– Кажется, вы поменялись ролями?

– Главное, чтобы не подвел суфлер.

Закончив разговор, Болан сразу же вернулся к монитору. Эта картинка... почему-то она всплыла перед его глазами, когда он разговаривал с Дженнифер Росситер. Болан не мог воспроизвести смутный образ поточнее, но он знал, что копия должна храниться среди его данных и что это имеет отношение к Джеку Пелотти, главе одной из нью-йоркских семей.

Под именем «Пелотти» ничего не было, Болан уже проверял. Но под именем «Джеймс, Джон Пол» сразу же обнаружился нужный документ.

Это был снимок, сделанный со старой газеты. Обычный любительский снимок: улыбающийся мужчина, женщина и две девочки. Из-за слабого качества фотографии лица были едва различимы, но это не имело значения. Главное заключалось в подписи:

Предполагаемые жертвы мести преступного мира. Джон П. Джеймс, его жена Элизабет, дочери Сьюзен и Дженнифер.

Это был ключ, да еще какой!