Текст книги "Список желаний (ЛП)"
Автор книги: Дон Кано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Список желаний
Список желаний
1
2
3
4
Список желаний
Данный перевод выполнен в ознакомительных целях ЭКСКЛЮЗИВНО для паблика «СПЛАТТЕРХАУС» (vk.com/splhs)
Размещение книги на сторонних интернет-ресурсах, а также изготовление печатных и аудио-версий ЗАПРЕЩЕНО
Посвящается Дэрилу Дункану. Ты всегда умел подбодрить меня словом и своим фантастическим чувством юмора, а еще разглядел во мне потенциал, когда я забыл, что у меня он есть. Надеюсь, эта книга заставит тебя гордиться мной.
«Разница между победой и поражением чаще всего заключается в умении не сдаваться.»
Уолт Дисней
Список желаний
– Прости меня, – произнесла она между всхлипами. – Я не подумала. Мне было одиноко, а теперь мы оба умрем.
Я сел на диван и уронил голову на руки, обескураженный известием, что моя жена уже почти десять лет изменяет мне. Мало того, она умудрилась подхватить ВИЧ, чем обрекла нас обоих на раннюю смерть.
– Сколько раз ты трахалась с ним? – спросил я. Не то, чтобы я хотел слышать ответ, просто мне нужно было знать.
– Я... это не важно...
Я заорал:
– Ни хрена себе, не важно! Сколько раз?
Обливаясь слезами, она уставилась на пол, не в силах поднять на меня глаза.
– Это продолжалось три месяца.
Признание ударило меня словно кувалдой. Три месяца. Моя жена имела связь на стороне три гребаных месяца, а я даже понятия не имел. Я молча сидел и слушал плач Эмилии, не зная, что сказать. Настолько сильным был шок.
– Значит, мне нужно сходить к врачу? – неуверенно спросил я.
Жена стояла как вкопанная, продолжая смотреть себе под ноги. Она не ответила, лишь едва заметно кивнула.
– Уходи, – тихо сказал я.
– Что?
– Я сказал, вали на хрен. Собирай монатки и вали. Видеть тебя не хочу.
– Майк, я...
– Уходи! – взревел я.
Эмилия – или Эм, как она хотела, чтобы ее называли – не стала собирать вещи. Она схватила с кофейного столика сумочку и ушла.
– Прости, – прошептала она, выходя за дверь.
Я направился к телефону, решив, что пора записаться на прием к врачу.
1
На протяжение последних нескольких месяцев я время от времени испытывал недомогание, но списывал это на стресс и неправильное питание. Несмотря на то, что я и Эм работали полный рабочий день, мы едва сводили концы с концами. И это приводило к ежедневным ссорам. Тот факт, что она трахается на стороне, отдалил ее от меня еще сильнее, и лишь ужесточил наши стычки.
Впервые свои симптомы я заметил где-то полгода назад. То есть примерно месяц спустя, как у Эм, с ее слов, закончился роман на стороне. Сперва я думал, что лихорадка, озноб и ночная потливость были вызваны гриппом. И хотя симптомы держались дольше обычного, меня это не сильно волновало, потому что всегда находились более насущные проблемы.
Доктор сидел за столом в своем кабинете.
– Мистер Хикмэн, боюсь, инфекция вышла за пределы обычного ВИЧ. Число ваших CD-4-клеток совсем уже критическое, что указывает на то, что ваша иммунная система серьезно подорвана. Короче говоря, у вас СПИД.
– СПИД, – повторил я, почему-то не удивившись.
– Знаю, подобный диагноз трудно принять, но СПИД – это не смертный приговор, как считалось раньше. Как только вы начнете принимать сильные антиретровирусные препараты, вы сможете жить нормальной, продуктивной жизнью. Лекарство вам придется принимать ежедневно, чтобы защититься с его помощью от инфекций и онкозаболеваний. И конечно, во избежание заражения кого-либо еще, вы должны пользоваться презервативом, либо вообще воздержаться от секса.
– Итак, для того, чтобы выжить, мне придется принимать кучу таблеток? Простите, доктор. Мне нужно какое-то время, чтобы осознать это.
– Понимаю. Но позвольте предостеречь вас от слишком длительного обдумывания. Чем раньше вы начнете лечение, тем лучше для вас. Если хотите взять на пару деньков тайм-аут, ничего страшного. Только, пожалуйста, не тяните с решением.
Я сидел, уставившись на доктора, и не знал, что сказать. Наконец, я поднялся со стула.
– Спасибо, доктор. Я буду на связи.
Я развернулся и вышел из кабинета, совершенно ничего не соображая.
На больничной парковке я целый час просидел в машине, обдумывая, что делать дальше. На самом деле, я не боялся умереть, сама тема смерти завораживала меня. Но обстоятельства того, как я заболел и мысль о том, во что обречена превратиться моя жизнь, не давали мне покоя.. Я хотел столько успеть сделать. Переехать из Англии, посетить Америку и Австралию, завести ребенка. Я не видел для себя будущего, в котором, для того, чтобы выжить, нужны горы таблеток. Во всем, что произошло со мной, нет моей вины.
Это просто не честно.
Разве я виноват в том, что Эмили пришлось искать секса на стороне? Разве я вынудил ее трахаться с другим мужчиной? Это она стала замкнутой и не позволяла касаться ее. Я вынужден был ежедневно мастурбировать в душе. Почему она не могла делать то же самое? Почему не поговорила со мной, раз была так несчастлива?
Я быстро закрыл эту тему, и больше не хотел ее подымать. Это была не моя вина, а ее. Она – причина моей болезни. И причина того, что я умираю. Она – гребаная шлюха, отнявшая у меня жизнь. Пытаясь успокоиться, я задумался, что делать дальше. Неужели остаток жизни я проживу на медикаментах? Сколько я протяну без них? Я понимал, что моя жизнь теперь покатится под гору, и этот факт удручал больше всего. Я был сильным, здоровым тридцати четырехлетним мужиком. И мысль о том, что кому-то придется заботиться обо мне – кормить, водить в туалет, а еще хуже – вытирать мне задницу – просто не усваивалась у меня в голове. Я не позволю этому случиться.
Возвращаясь от врача, я свернул на свою подъездную дорожку и почувствовал закипающую ярость. Возможно, у меня в голове что-то щелкнуло, но выходя из машины, я решил, что лучшим решением будет самоубийство. Впервые я обратил внимание, что внешний вид моего дома в довольно плачевном состоянии, поскольку на ремонт у меня никогда не было средств. Мы с Эм жили в маленьком домике на две спальни из бледно-красного кирпича, с потертой серой входной дверью, которая, насколько я помню, раньше была белого цвета. Я вылез из машины совершенно обессиленным – ощущение, к которому я успел привыкнуть – и поднялся по двум крошечным бетонным ступенькам, ведущим к двери. Отперев дверь, я вошел внутрь.
Пройдя в дом, я оказался в маленькой, темной гостиной. Справа у стены стоял маленький диван, покрытый пятнами, происхождение которых я не возьмусь объяснять. Перед ним стоял поцарапанный, темно-коричневый кофейный столик, заваленный почтой, контейнерами из-под еды на вынос и бутылками из-под газировки. Я остановился и окинул пристальным взглядом мою самую нелюбимую комнату в доме, зная, что при моей жизни лучше она уже не станет.
Пересекая гостиную, я взглянул на мой домашний кинотеатр, стоящий слева, напротив диванчика. На полках внизу выстроились сотни коробок с фильмами ужасов. С фильмами, которые Эм всегда отказывалась смотреть вместе со мной. Я всегда любил хоррор, и хотя романы таких мастеров экстремальных ужасов как Мэтт Шоу и Тим Миллер это здорово, я больше предпочитал смотреть фильмы. Один взгляд на коллекцию значительно поднял мне настроение.
Затем я прошел в кухню, вытащил из уродливого желтого холодильника, стоящего по правую сторону, бутылку пива. Усевшись за маленький белый столик, я стал пытаться строить планы, но мысленно постоянно возвращался к признанию Эм. Не способный больше сдерживать гнев, я быстро встал, опрокинув стул, на котором сидел. Я не мог мыслить трезво. Мне нужно было попытаться расслабиться, чтобы привести мысли в порядок.
Схватив пиво, я вернулся в гостиную и остановился перед моей коллекцией фильмов ужасов. Этот жанр, казалось, всегда помогал мне расслабиться, и чем кровавее был фильм, тем лучше. Мне нравилось представлять себя в роли "плохого парня". И в данный момент я почувствовал, что какой-нибудь жесткий фильм ужасов – именно то, на чем мне нужно сфокусироваться. Простояв перед коллекцией, казалось, целую вечность, я выбрал "Некромантик". Немецкий фильм, который до недавнего времени был запрещен в Великобритании. Хотя он являлся одним из самых больных фильмов, которые у меня были, меня всегда привлекала мысль о сексе с трупом. Правда, я никогда никому в этом не признавался.
Загрузив двд-диск в проигрыватель, я нажал кнопку "пуск" и сел на диван. Через несколько минут я обнаружил, что полностью погрузился в фильм. "Некромантик" рассказывал историю Роба, бедолаги, чья работа заключалась в уборке мест аварий от частей тел. Роб, как и я, всегда испытывал тягу к трупам. И его работа позволяла ему близко взаимодействовать с мертвыми. В процессе фильма Роб привез домой мертвое тело, чтобы порадовать себя и подружку. Во время первой эротической сцены я возбудился и оставшуюся часть фильма онанировал, получив в конце потрясающий оргазм. Боже, как я хотел проделать это с кем-либо. Приведя себя в порядок, я растянулся на диванчике и позволил себе сомкнуть глаза.
Я заснул, и увидел сон. Я был Робом из фильма, и мне нравилось трахать мертвые тела. Во сне похищенное с кладбища тело принадлежало Эмилии, и я проделывал с трупом омерзительные вещи. Сон длился совсем недолго, и когда я проснулся, обнаружил у себя мощную эрекцию. Когда после мастурбации туман в голове рассеялся, я почувствовал, что знаю, что мне нужно сделать. В тот момент я добавил в свой "список желаний" первый пункт. Я хотел, чтобы Эм умерла, и хотел, чтобы ее смерть была максимально отвратительной. Как только она умрет, я смогу убить себя, когда буду еще относительно здоровым.
Эмилия сделала эта со мной. Приговорила меня к медленной, мучительной смерти и я уверен, что она уже принимает медикаменты для поддержания жизни, надеясь дотянуть до старости. Она сократила мне жизни – разрушила мои мечты и планы. Настало время отплатить ей.
Мои мысли были настолько темны, что даже я не знал, что на такое способен. Доведя себя в очередной раз до оргазма, я принялся за воплощение нового плана. Первое, что мне нужно сделать, это найти для Эм подходящий транквилизатор.
2
Каким бы обессиленным я себя не чувствовал, мои планы побудили меня съездить в "Теско" и прикупить несколько таблеток антигистамина. Также я взял в магазине еще пива, несколько чайных пакетиков и сахар. Вернувшись с покупками домой в состоянии возбуждения, я позвонил Эм.
Эм взяла трубку, ее голос звучал устало.
– Алло?
– Эм, это я. Есть минутка?
– Думаю, да, – ответила она виноватым голосом.
– Я... могла бы ты подъехать, чтобы мы обсудили наше дело? Мне очень жаль, что все так произошло, и я хотел бы загладить перед тобой вину. Мне нужно поговорить об этом с кем-либо. И... с кем мне обсудить это, если не с тобой, ведь ты проходишь через то же самое, что и я?
– Я хотела бы. Так что... – она заколебалась. – Ты не злишься?
– Я солгал бы, если б сказал, что не злюсь. Но, кроме того, мне очень больно. Давай отложим обсуждение до твоего приезда, ладно? Я включу чайник, и за чаем мы поговорим как взрослые.
– Хорошо. Ты действительно этого хочешь?
– Да, Эм. Подъезжай. Увидимся через несколько минут.
Я отключился, зная, что у Эмилии не займет много времени добраться сюда. Пройдя на кухню, я включил чайник и открыл упаковку с антигистаминами. Раздробил три таблетки рукояткой ножа, высыпал порошок в ее чашку и закончил приготовление. Эм приехала в тот самый момент, когда чай был готов. Вместо того, чтобы войти, она постучала.
– Входи, – крикнул я с кухни.
Эмилия вошла и встала в дверном проеме. Я приветствовал ее с двумя чашками дымящегося горячего чая в руках и поставил их на кофейный столик.
– Садись, я не кусаюсь, – сказал я, пытаясь скрыть раздражение.
Она села, и я протянул ей чашку.
– Два сахара, как ты любишь.
Она потягивала напиток, избегая поднимать на меня глаза, и вместо этого отрешенно смотрела себе в чашку.
По крайней мере, разницы во вкусе она не заметила.
– Эм, первое, что я хочу знать, это – почему? Почему ты трахалась с другим парнем? Что я сделал не так?
– Ничего, Майк. Я не могу винить тебя за ошибки, которые совершила. Я сама решила изменять тебе.
– Перестань, Эм. Остановись. Мы не занимались сексом, мы бранились днями напролет, и наши стычки становились все хуже. Я знаю, что главная причина этому – я. Если б я был более хорошим кормильцем, более хорошим мужем, если бы...
– Нет, Майк. Это я. Помнишь рождественскую вечеринку у меня на работе, ту, на которую ты не захотел пойти?
– Тогда это началось?
Она посмотрела на свой чай.
– Да.
Она не торопилась пить.
– Тебе не нравится чай?
– Чай в порядке. – Она сделала долгий глоток, после чего продолжила. – Я познакомилась... с ним... в тот вечер. Я была пьяная, как ты знаешь, поскольку тебе пришлось забирать меня. Он шел напролом, оказывал мне внимание, которого я не видела от тебя уже несколько месяцев. Сначала он заставил меня почувствовать себя красивой, а потом – сексуальной. Мы начали целоваться...
Я вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед.
– Избавь меня от этих гребаных деталей, пожалуйста. Ты когда-нибудь думала, что если б разговаривала со мной, мы смогли бы избежать этого... бардака? Вместо того, чтобы рассказать мне о своих чувствах, ты бросилась в объятья другого мужчины. Тебе когда-нибудь приходило в голову, каково мне будет, когда я узнаю? Раньше ты рассказывала мне обо всем. У нас не было секретов друг от друга. Что случилось с нами? Я же любил тебя.
Эм сделала еще один глоток чая и подняла на меня заплаканное лицо.
– Майк, прости. Я была слабой. Не знала, что делать. Я не собиралась рассказывать тебе. Это было ошибкой.
– Поэтому ты пытаешься рассказать мне, что была слабой в течение трех гребаных месяцев?
Эмилия зевнула и поставила пустую чашку на столик.
– Нет, но...
Я повернулся к ней спиной, и какое-то время смотрел в маленькое, грязное окно, после чего отозвался:
– Но что? Какое оправдание ты можешь предложить мне, чтобы я сумел тебя простить? Три месяца ты трахалась у меня за спиной с кем попало, и приговорила меня к ранней смерти. Какие слова ты сможешь найти, чтобы хоть как-то исправить все это?
Она не ответила, поэтому я повернулся и заметил, что она сидит, откинувшись на спинку дивана. Она крепко спала, уронив голову на грудь.
Черт, а эти таблетки действуют быстро!
Я сел напротив Эмилии и крепко шлепнул по щеке, чтобы убедиться, что она действительно спит. Затем схватил ее под руки и перетащил в спальню, где бросил ее на матрас. Пройдя на кухню, взял рулон серебристого скотча из шкафа, где оставил его, и вернулся в спальню. Остановившись у края кровати, я посмотрел на спящее лицо своей жены. Меня поразило то, как быстро моя любовь к ней – а раньше я души в ней не чаял -исчезла, после того как я узнал, что она натворила.
Старая, доставшаяся нам от моей бабушки кровать имела четыре столбика, поэтому привязать жену особого труда не составило. Я привязал руки за столбики у изголовья, а ноги связал вместе в области лодыжек. Заклеив скотчем рот и глаза, я оставил ее спать, пока не пройдет действие лекарства.
Затем я вытащил остатки свиного пирога и пиво из холодильника. Пока все шло в соответствии с моим планом, но я по-прежнему понятия не имел, что буду делать дальше. Закончив трапезу, я схватил еще одну бутылку пива и вернулся в спальню. Эмилия была все еще в отключке, поэтому я решил какое-то время посидеть рядом с ней.
– Как я хотел бы, что между нами все было иначе. Я все бы отдал, чтобы откатить время назад и постарался б сделать тебя счастливой. Верь или нет, я говорю это не из-за болезни. Я говорю это, потому что любил тебя. Когда-то ты была для меня всем. Ты была той, кто сделала меня лучше. Ты была моим будущим, моей единственной истинной любовью. А теперь ты для меня ничто. Когда я вижу твое лицо, я не испытываю ничего кроме презрения и ненависти. Я не знал, что способен на такие чувства, особенно, в отношении тебя. Раньше я не хотел жить без тебя, а сейчас я просто не хочу жить. К сожалению для тебя, моя дорогая, ты тоже не будешь жить.
Я снова похлопал ее по щекам, удостоверившись, что она еще какое-то время не проснется, затем поднялся и взял с полки на стенке с домашним кинотеатром книгу. Роман Мэтта Шоу "Не читай" всегда был одним из самых моих любимых. И на этот раз, вместо того, чтобы читать ради удовольствия, я решил провести кое-какие исследования. В книге, один плохой парень, серийный убийца по совместительству, хотел написать лучший роман ужасов всех времен. И ради этого пытал и убивал людей самыми изощренными способами. Особенно мне нравилась сцена, где он вырывает одной женщине глазное яблоко штопором.
Интересно, насколько точно Шоу описал глаз?
После книги и фильма, просмотренного накануне, у меня появилось несколько хороших идей, как весело провести время, пока я не умер. В чем я не был уверен, так это, успею ли я их воплотить. Чтобы развлечься, мне нужно подготовиться, пока Эмилия не проснулась. Я прошел на кухню и схватил записную книжку и ручку. Затем изложил детали, которые потребуется знать тем, кто обнаружит нас.
Меня зовут Майк Хикман. Мне 34 года, и я умираю от СПИДа. Я заразился им от жены, у которой был роман на стороне. И хотя медицинское вмешательство может продлить мне жизнь, я не хочу, чтобы меня спасали. Я не хочу жить в виде оболочки прежнего "я", завися от поддерживающих меня лекарств. И напоследок я планирую показать всем несколько вещей, которым за всю жизнь научил меня мир ужасов. Когда я закончу играть с юной леди, которую я привязал к кровати, я убью себя. Вы не поймаете меня. Не предадите меня суду. В этом преступлении я вне закона.
А в случае, если вы не сумеете опознать девушку, ее зовут Эмилия Хикман и она – моя жена. Многие могут усомниться в моих мотивах. Но могу вас заверить, у меня нет иных мотивов, кроме как убийство в отместку за вынесенный мне смертный приговор. Считайте, что этим убийством я покрою весь мой список желаний.
Майкл Хикман
2 апреля 2016
3
Написав свое последнее письмо, я направился в гараж, стоявший возле дома. Я был уставшим и ослабшим, и чувствовал усиливающуюся мигрень. Игнорируя боль, я продолжил свою миссию. В гараже я взял длинную отвертку, ножницы и гвоздемет. Когда я вернулся в спальню с инструментами в руках, Эмилия уже начала шевелиться.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы проснуться и осознать, что она в беде. Не сумев открыть глаза, она запаниковала. Я же просто стоял, смотрел, как она пытается освободиться, и обдумывал свой следующий шаг. Открыто признаю, что наблюдая за ее борьбой, я не на шутку возбудился, и мне пришлось держать себя в руках, чтобы не изнасиловать ее прямо там. Вместо этого я сел на краю кровати и стал гладить ей волосы, но она лишь дергалась от меня в сторону и начинала вырываться еще сильнее. Раз ей не нравилось, что я трогаю ее волосы, я опустил руку по ее лицу к шее, и, наконец, к груди. Затем легонько ущипнул сосок сквозь топик и лифчик, но она лежала неподвижно не настолько долго, чтобы я успел насладиться действием. Я заметил, что ее сосок отвердел, отчего подумал, что ей понравилось. Извращенная сучка. Неужели ей это нравилось? Наверное, нет, но было бы неплохо. Я потянулся к краю кровати и схватил ножницы. И хотя первым инстинктом было вонзить их ей в сердце, вместо этого, я срезал с нее топик и белый хлопчатобумажный лифчик. Она билась так, что я отчасти удивился, как она не порезалась.
На часах было 16:32, и хотя я уже совершенно обессилел, хотелось сделать еще очень много. Из-за проклятой болезни, которая отнимала у меня энергию, мне приходилось делать короткие перерывы. Но циркулирующий у меня в венах адреналин поддерживал меня дольше, чем я ожидал. Я подошел к Эмилии и сорвал скотч у нее с глаз. Осознав, что вместе с ним я удалил ей часть ресниц и бровей, я рассмеялся. Было несколько больно наблюдать, как ее глаза пытаются привыкнуть к свету. А когда она увидела меня? Не знал, что человеческие глаза могут так расширяться. Если честно, это было довольно комично.
Ее глаза смотрели умоляюще, как будто она пыталась без каких-либо слов убедить меня отпустить ее. К сожалению для нее, этот ее взгляд на меня никак не повлиял. Раз первыми я открыл ей глаза, я решил, что они – по крайней мере, один из них – будет идеальным началом моей миссии. А миссия моя была серьезная. Я приступил к ней, и никто не смог бы остановить меня. Эмилия была в долгу передо мной.
Я схватил с кровати отвертку и приказал Эм не шевелиться, чтобы она не причинила себе больше вреда и боли. Конечно, я знал, что будет больно, но это была часть развлечения. Зажав левой рукой ей голову, правой рукой я вставил кончик отвертки в слезный проток, но не стал давить. Идея была вырвать ей глаз одним быстрым движением. Поскольку Эмилия билась так сильно, что я не смог держать ей голову ровно, отвертка соскользнула и воткнулась прямо в середину левого глаза. Упс. Она закричала так громко, насколько позволял скотч на рту. Количество жидкости, хлынувшей из глазного яблока, удивило меня. А еще меня удивило, как она не потеряла сознание. Кончик отвертки пронзил глазное яблоко почти насквозь. Я выдернул инструмент, слегка приподняв кончик, в надежде, что глаз выскочит. Я был очень рад, что у меня получилось, хотя влажный хруст был не настолько приятен для моих ушей. Я снял глазное яблоко с конца отвертки и повертел в пальцах. Оно было такое же мягкое, гладкое и податливое, как описывал Шоу. Но мне очень не понравились жесткие кусочки, торчавшие из заднего конца. Бросив его на пол, я придвинулся к Эм. Она продолжала биться и кричать. По крайней мере, она пыталась кричать, когда я изучал дыру, проделанную у нее в голове.
Новую дыру...
Я рассмеялся, прогнав грязную мысль, пришедшую в голову. Хотя мысль сунуть свой член в узкую дырочку, казалась привлекательной, с настолько маленькой это могло не сработать. Впрочем, еще было много возможностей, поскольку я только начал. Мне хотелось посмотреть, что осталось у Эм в глазнице, но загнувшееся веко мешало осмотру. Схватив ножницы, я приподнял веко левой рукой и, хихикая от изданного им чваканья, одним плавным движением правой руки отрезал его. Теперь у меня был отличный вид – точнее, будет, когда я смою кровь. Мне было нечем смыть кровь, и я определенно не оставил бы Эм одну в комнате, несмотря на то, что она была крепко связана и никуда бы не делась. С помощью воды из бутылки, которую она всегда держала на прикроватной тумбочке, я смыл кровь, а с помощью майки решил осушить рану. Когда я засунул туда майку, чтобы жидкость впиталась в нее, Эм снова закричала. Похоже, больно было сильнее, чем я предполагал.
То же самое, что умирать медленной, мучительной смертью от СПИДа.
Прочистив глазную полость, я заглянул внутрь, хотя тут большинство поклонников хоррора были бы разочарованы. Смотреть было особенно не на что, кроме кусочка ткани, удерживавшего раньше глаз на месте. Зрелище быстро мне наскучило, и я решил попробовать что-то новенькое. Мне хотелось трахнуть ее в голову. После всего, кому не понравится чуточка психологического хоррора?
Я прошептал:
– Эм?
Она продолжала кричать, не слыша меня.
– Эмилия, – сказал я громче.
– Думаю, пора мне отпустить тебя, Эм. Я сделал ошибку, ты не заслужила этого. Я уберу скотч.
Слезы и крики слегка утихли, и она сперва медленно кивнула, затем еще раз, с большим энтузиазмом.
– Ладно, если хочешь, чтобы я отпустил тебя, мы должны сделать по-моему. Ты сделаешь все, что я скажу, и будешь держать рот на замке. Поняла?
Она снова кивнула.
– Сейчас я уберу у тебя со рта скотч. Если закричишь, обещаю, что убью тебя. Мне нечего терять, поэтому можешь быть уверена, что я не шучу. Не кричать, поняла?
Кивок.
Что-то в ее взгляде подсказывало мне, что она уверена, что я не шучу. Я рывком сорвал скотч у нее со рта, заставив ее поморщиться. Она уставилась на меня, тяжело дыша и борясь со слезами.
– Бьюсь об заклад, что дыра у тебя в голове неслабо болит, верно? – спросил я, пытаясь не рассмеяться.
Эмилия не произнесла ни слова. Она просто продолжала таращиться на меня.
– Я задал тебе вопрос, – взревел я. – Хочешь, чтобы я повторил?
– Очень сильно болит, – прошептала она.
– Не слышу тебя, любимая. Говори громче.
– Болит, – сказала она, наконец, обретя голос.
– Хочешь немного воды, прежде чем я освобожу тебя?
– Да, пожалуйста.
Я дал ей глотнуть из бутылки, хотя полагал, что она не заслуживает этого жеста. Я просто хотел, чтобы у нее были силы для следующей части. Я сжал руку в кулак и врезал ей изо всей силы, прямо в челюсть. Лицо у нее тут же распухло и посинело, зубы треснули. Она заплакала. Никогда не знал, что могу быть таким злым, но черт, это было приятно. Схватив ножницы, я наклонился над ней. Она открыла рот, словно собираясь закричать.
Я закричал первым:
– Нет! Даже не думай, мать твою!
Моя вспышка ярости заставила ее тут же закрыть рот. С помощью ножниц я срезал с нее джинсы и трусики. Теперь она была полностью голая. При виде ее беспомощно лежащего тела я едва не слетел с катушек. Я воспользовался моментом, чтобы насладиться видом. И она увидела, как твердеет мой член, пока я пялюсь на ее голое тело. Я провел рукой по ее грудям, чувствуя, что могу кончить в любой момент.
– Не говори ни слова, – прошептал я, глядя на нее сверху вниз. По ее правой щеке катились слезы, стекая на кровать. Из дыры, где раньше был ее левый глаз, продолжала сочиться кровь и еще какая-то жидкость.
Вращая оставшимся глазом, она прошептала:
– Зачем, Майк?
– Помнишь, сколько раз за последние десять лет ты говорила мне, как ненавидишь мои романы и фильмы ужасов? Помнишь, что не хотела делить со мной эти вещи? Ты заставляла меня смотреть мои фильмы в одиночестве, и я мог читать мои книги, только когда ты засыпала.
Молчание.
Когда ты решила изменять мне, ты принесла в мою жизнь новый вид ужаса, тот, о котором я не просил. Когда ты разделила его со мной, я захотел отплатить тебе тем же, поделиться с тобой своим видом ужаса. Я решил, что поимею одну вещь, которую хотел больше всего на свете, прежде чем умру. Хочешь знать, что это?
Молчание.
– Я задал тебе вопрос, Эмилия. Хочешь знать одну вещь, которая есть в моем списке желаний?
Она кивнула.
– Раз СПИД убивает людей медленно...
Эм захныкала и слезы снова полились по ее щекам. Не обращая на нее внимания, я продолжил.
– Раз СПИД убивает людей медленно и мучительно... И раз ты наградила меня СПИДом, потому что, вероятно, желала мне такой смерти, я решил, что прежде чем умру, я покажу тебе, как на самом деле выглядит медленная и мучительная смерть.
Эм закричала во все горло, и мне пришлось зажать ей рот и нос ладонью.
– Заткнись, тупая корова. Если считаешь, что то, что я сейчас делаю, плохо, попробуй еще раз закричать.
Она продолжала всхлипывать, но не сопротивлялась. Я перегнулся через нее, чтобы взять рулон скотча, оторвал новый кусок и заклеил ей рот.
– Когда-то я думал, что люблю тебя, или, по крайней мере, любил думать о тебе. Глядя на то, что ты сделала, я поверить не мог, каким гребаным идиотом я был.
Эмилия снова заплакала, но мне было все равно. Адреналин циркулировал по моей кровеносной системе, член у меня в штанах пульсировал, вызывая у меня радость и возбуждение. Я не мог ждать. Придется трахнуть ее прямо сейчас. Это будет не обычный трах. Я посмотрел Эмилии в глаз и улыбнулся, когда одна мысль закралась мне в голову.
Я слез с нее и поднял с пола отвертку. Вытерев засохшую кровь об рубашку, я просунул отвертку сквозь ее пупок, а затем наклонил влево, чтобы не затронуть главные артерии. Надавил со всей силы. Плоть, ниже лежащие мышцы и ткань, наконец, поддались. Из проделанной мной дыры полилась кровь, но рана не увеличивалась, и я не смогу проникнуть достаточно глубоко. Я понял, что отвертка не самый подходящий инструмент для проделывания отверстия в плоти. Поэтому с помощью ножниц, я расковырял и вырезал хорошее отверстие, достаточно глубокое, чтобы снять напряжение с моих яиц. Эмилия лягалась, кричала и билась так сильно, что я подумал, будто у нее припадок. Я не испытывал ни сочувствия, ни раскаяния, поскольку у меня была острая необходимость в удовлетворении. Я понял, что кровь, льющаяся из раны, обеспечит необходимую для завершения работы смазку.
Расстегнув ширинку, я высвободил член и начал массировать его, наблюдая, как Эм плачет и корчится на кровати. Ее лицо обрело ярко красный оттенок. Чем больше она билась, тем больше крови лилось из дыры. Делая то, о чем я и мечтать не мог, я погрузил член в только что проделанную дыру. Это было божественно – тепло и влажно. Я закрыл глаза и стал медленно двигать бедрами взад-вперед, наслаждаясь тугим отверстием. Я не хотел кончать слишком быстро, но было так приятно, что я не смог удержаться. Я громко застонал и выпустил обильный заряд в брюшную полость Эм. Но вместо того, чтобы отстраниться, я остался в ней, глядя руками ее тело – играл с сосками и ласкал ее гладкие ноги. Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что она потеряла сознание. Очень жаль. Она не видела, какое удовольствие мне доставляет.
