Текст книги "Ива Мосс и Утраченное Заклинание"

Автор книги: Доминик Валенте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Доминик Валенте
Ива Мосс и Утраченное Заклинание

Посвящается дорогим Гарриет и Джулии, которые всегда оставляют за собой след волшебства

Dominique Valente

STARFELL: WILLOW MOSS AND THE FORGOTTEN TALE

Originally published in English in Great Britain by HarperCollins Children’s Books, a division of HarperCollinsPublishers, under the title:

STARFELL: WILLOW MOSS AND THE FORGOTTEN TALE

Text © Dominique Valente 2020

Illustrations © Sarah Warburton 2020

Cover Design © HarperCollinsPublishers Ltd 2020

Translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd.

Translation © Valentina Ionova 2021

© Ионова В.А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

1. Письмо-лист

Дорогая Ива!

Когда ты получишь это письмо, меня тут уже не будет. Эксперименты по перекрёстному опылению память-цветка и отдельных соцветий Великого древа Висперии удались: счастлив сообщить, что могу теперь прозревать будущее на десять минут вперёд. К сожалению, я только что увидел, что мои похитители НЕОТВРАТИМО приближаются! То есть, увы, я даже чашку чая толком не успею выпить до того, как отправлю это письмо по лист-почте.

Когда-то у меня здесь висели верёвочные качели, которые могли бы посодействовать побегу, но малыш-дракончик Флосс во время своего последнего визита спалил их дотла, весьма неудачно закашлявшись. Так что, боюсь, преследователи настигнут меня очень скоро (если быть точным – через семь минут и тридцать три секунды).

Мои попытки связаться с облачными драконами посредством перечного дерева успехом не увенчались… Вот я и подумал: черкну-ка тебе пару строк и спрошу, не будешь ли ты так любезна приложить некоторые усилия и спасти меня. А ещё, если не трудно, присмотри за Харольдом, пока меня держат в заложниках. Ему будет немного одиноко без меня. Однако прокормить себя он вполне способен и сам.

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Шарлотка опять цветёт, её бутоны всегда напоминают о тебе…

Пора уносить ноги.

Твой друг,

Нолин Самтаймз

«Ой-ой-ой», – подумала Ива, положив свёрнутый в трубочку древесный лист на загромождённый хламом чердачный стол. Сердце её бешено заколотилось.

Послание доставили крайне необычным способом. Ива откликнулась на стук в чердачное окошко – и очутилась нос к носу со сварливым дубом, лицо которого было словно вырезано в стволе. Дерево хмуро сдвинуло толстые ветвистые прутья, служащие ему бровями и, уставившись на неё двумя глазами-сучками, зловеще сжало мрачный рот-трещину. Передавая ей свиток, оно раздражённо и ветрено шумело. Напоследок, пригвоздив её ещё одним свирепым взглядом, прожигающим до самого нутра, дуб тяжело протопал на своё обычное место возле садовой изгороди, оставив за собой желудёвый след – и порядочное количество ругани. В основном насчёт того, как грубо его разбудили – а ведь он только двести лет назад прилёг немного вздремнуть, и вообще он вам не какой-то идиотский почтальон!

Ива даже не догадывалась, что деревья могут двигаться, а тем более браниться и доставлять почту. Но ещё до того как она развернула свиток, возникло сильное подозрение, что всё это как-то связано с Нолином Самтаймзом, сказителем забытого: только он с помощью своего редкого дара мог использовать скрытую магию растений. И всё-таки даже она, Ива Мосс, успевшая привыкнуть ко всяким странностям, должна была признать ситуацию шокирующей.

Однако неожиданный визит удивил не только Иву. Её лучший друг Освин, здорово напоминающий кота, но на самом деле кобольд (это такой вид чудищ), обычно обитающий под кроватью Ивы, при первых же ударах в чердачное окно метнулся в приземистую голубую печь в дальнем углу, откуда теперь доносились его панические вопли.

– О НЕТ! О мойна кошмарна тётушка Осбертруда! КАКОГО плешь ево? – Распространённые присказки кобольды частенько слышали из-под кровати или из других тайных мест и коверкали их просто нещадно.

Не обращая внимания на Освина, что зачастую было наилучшим способом сохранить здравый ум и трезвую память, Ива глубоко вдохнула и попыталась призвать Самтаймза, вырвав его из лап похитителей. Вот если бы только он их назвал! Она изо всех сил сосредоточилась и, крепко зажмурившись, стала мысленно умолять свою магию сработать. Хотя, честно говоря, в последнее время просьбы не помогали.

На лице её появилось натужное выражение, которое заставило Освина захихикать, прикрыв рот зелёной лапой:

– Кайбутта тебе в уборну надоть!

Ива проигнорировала и это. Её сердце бешено колотилось, но, как она ни старалась, руки оставались пусты. Найти друга не получалось.

Досадно, ведь магический талант Ивы заключался в том, что она находила потерянные вещи: ботинки там, носки или вот недавно – день, украденный братьями Уола при помощи заклинания возрастом в тысячу лет. При содействии друзей, включая того самого Нолина Самтаймза и Морег Вейн, самую могущественную ведьму королевства Старфелл, Ива вернула день на место.

Но ей ещё никогда не доводилось находить пропавшего человека. Ближе всего она была от этого, когда несколько лет назад «отыскала» Освина: призвала его из печи в доме соседей, да так с тех пор и не избавилась от находки.

Ива вздохнула и, сдвинув брови, посмотрела прямо на Освина:

– Не важно, как это выглядит. Нолина Самтаймза похитили.

Освин резко выпрямился, взметнув облачко синей угольной пыли. От возмущения шерсть его сменила окраску: цвет лаймового лимонада в одну секунду превратился в яркий тыквенный (один из побочных эффектов кобольдового происхождения). Он заморгал большими, похожими на лампочки глазами, прижав уши к затылку:

– ЧЕГО? Почто его похишшшать?

Ива покачала головой:

– Не знаю. Может, он рассердил кого-то?

Освин дёрнул сутулым плечом: Нолин Самтаймз мог запросто кого-то рассердить.

Впрочем, не со зла. Будучи сказителем забытого (или, говоря официально, ублиером), Самтаймз видел воспоминания людей, находящихся рядом с ним, – в том числе нелицеприятные. И хуже всего, что он сразу выбалтывал секреты вслух. В моменты видений он не понимал, что происходит, и никак не мог это контролировать. В общем, такое у многих вызывало злость… И даже жажду убийства, если верить историям о том, что случилось с другими ублиерами в разные времена… Когда Ива задумалась об этом, она поняла, что в том-то и проблема: Нолина Самтаймза мог схватить буквально кто угодно.

Она снова уставилась на древесный лист с письмом, словно надеясь, что там окажется ещё хоть какая-нибудь подсказка, где искать друга. Но больше там ничего не было – разве что крошечная чернильная клякса рядом с именем Самтаймза, формой немного напоминающая цветок. Ива вздохнула и принялась мерить шагами чердак, оставляя на пыльном полу следы. Потом она снова попробовала воспользоваться своей магией – из чистой надежды, что на этот раз она сработает. Однако проблема была в том, что в последнее время магия не работала.

В голове невольно зазвучал голос сестры Камиллы: «Ну, у меня-то никогда не пропадала способность к магии, даже когда я болела урчанкой и была почти при смерти. Наверное, по-настоящему могущественный дар так просто не исчезает. А твой, Ива, похоже, такой хилый, что одного приличного чиха оказалось достаточно, чтобы улетучился».

Ива сделала глубокий вдох и выключила в голове назойливый сестринский голос. Она была уверена, что от чихания магические способности не пропадают.

Практически уверена.

– Просто сосредоточься, Ива, – проговорила она вслух самой себе, живо представив всклокоченные белые волосы друга, его щуплую фигуру и множество карманов, набитых самыми причудливыми растениями. Она изо всех сил постаралась найти его, но ничего не происходило.

Пока… кое-что не произошло.

Кое-что досадное, начавшееся с довольно громкого хлопка и привычных завываний одного знакомого кобольда.

– О-о-о не-ет! – вопил Освин. – О мойна жадна ТЁТУШКА, пошто ты прокляла мене жить с ентими ведьмами! – он вылетел из печки и юркнул в штопаный-латаный зелёный ворсистый саквояж возле ног Ивы, после чего тот бешено затрясся.

Ива закрыла глаза, боясь увидеть. Очень скоро, однако, ей пришлось услышать.

Ещё один хлопок – и снизу загремел голос её матери:

– ИВА МОСС! Что я тебе говорила насчёт попыток использовать СВОЮ МАГИЮ до полного выздоровления?!

Ива сглотнула.

– Ммм… Что так не надо делать? – промямлила она, неохотно приоткрыв один глаз – и тут же побелев как полотно. Боˊльшая часть чердака исчезла. Осталась лишь одна половица – та, на которой они стояли.

Весь чердак пропал.

Снизу, из кухни, одинаково сердитыми глазами взирали на неё мать и самая старшая сестра, Джунипер.

– Я… мм… ну… Прости, мам, – заикалась Ива.

Всё уже было достаточно плохо, но, похоже, дело этим не кончится и скоро будет ещё хуже.

Джунипер сморщила лоб и, посмотрев на пустое место рядом, побледнела:

– Г-где Камилла?

Ива прищурилась, боясь увидеть то, что, без сомнения, ей предстояло увидеть. Мама перевела осуждащий взгляд с пустого стула на Иву, и её губы сжались в одну тонкую гневную линию:

– Для твоего же блага я бы надеялась, что это не ты заставила Камиллу исчезнуть. Опять.

Ива закусила губу и обменялась удручённым взглядом с Освином, в ужасе выглядывающим из саквояжа.

– О не-е-ет…

2. В высшей степени своевольная магия

Всё началось с ложек.

Никто в точности не знал, какие ложки пропали первыми – десертные или столовые, но к моменту, когда во всей деревне исчезли чайные ложки (и люди не могли заварить приличную чашку чая, а этого уже достаточно, чтоб народ начал точить вилы), слухи помаленьку начали сходиться на самой юной ведьме из семьи Мосс.

В обычной деревне исчезновение каких-то ложек не вызвало бы такого ажиотажа, но в Гринфоге, где обитало целое семейство ведьм, вопросы сразу же возникали сами собой. А вместе с вопросами поднимались и голоса недовольных.

Однако поскольку дар Ивы заключался в том, чтобы находить вещи, а не заставлять их пропадать, вся семья поначалу решительно отвергала соседские обвинения. Возможно, виновата икота зеленеющей луны? Банда домовых-домушников, промышляющих кражей ложек? К Иве это точно не имеет отношения! Так продолжалось до булкостра в Эльвову ночь, когда Ива и сама начала задумываться, уж не она ли причина всех этих странных происшествий.

Эльвы (не путать с эльфами) – крошечные волосатые и бородатые существа, живущие под землёй, и к тому же превосходные булочники. Много лет назад случилось так, что ровно в ту минуту, когда злой волшебник Уолес Хампердинк шёл по одному из их холмиков, у эльвов взорвалась печь, и от злодея осталась лишь кучка золы. С тех пор каждый год в эту ночь весь Старфелл празднует счастливую развязку, распивая эльвийскую грибную медовуху, привязывая бороды и устраивая булкостры.

Ива как раз отложила в сторону яблоко и черносмородиновую булочку, которую подрумянивала на огне, и сняла фальшивую блестящую бороду, чтобы помочь слишком настойчивой соседке, потерявшей куртку. Женщина как-то упустила из виду, что сегодня у Ивы выходной.

И вот Ива закрыла глаза и, покашливая, вытянула вверх раскрытую ладонь, сосредоточив мысли на куда-то запропастившейся одёжке Бёрди Пондуотер.

Послышался негромкий хлопок, но в руку девочке ничего не прилетело, что само по себе было довольно странно. Магия Ивы не производила сильного впечатления, но на неё всегда можно было положиться, чем Ива тихо гордилась – в глубине души. Бабушка Флосси говаривала: «Никому ещё не повредило немножко тихой гордости. А громкая гордость нос-то тебе пообломает».

Бабушка Флосси вообще была горазда на подобные замечания. А также – на изготовление всевозможных зелий, которые после взрыва котла в горах Нача выходили у неё все до единого сомнительными.

Ива мысленно закатала рукава и, не открывая глаз, сконцентрировалась ещё сильнее.

– Не беспокойтесь, – обнадёжила она Бёрди, которая начала издавать низкие пыхтящие звуки, вызывающие образ принюхивающегося дикого вепря. – Потерянные вещи порой нужно немножко подтолкнуть, чтоб они нашлись… Они там иногда слишком уютно устраиваются, но я могу выманить их обратно.

Вот только Бёрди не успокоилась. Вместо этого она начала орать как резаная.

Ива поняла почему, когда открыла глаза и с ужасом обнаружила, что исчезло и платье Бёрди и та стоит в майке и старомодных красно-белых панталонах на виду у всех жителей деревни, которые пялятся на неё, забыв о подгорающих на кострах булочках.

– Что случилось с вашим платьем? – прошептала Ива, отчаянно жалея, что кроме блестящей бороды ей нечего предложить бедной женщине для прикрытия срама.

Сильно покрасневшая, Бёрди хватала ртом воздух, пока Ива оглядывала окрестности, гадая, не унёс ли платье ветер. Но оно как сквозь землю провалилось. Обернувшись, она в смятении увидела, что все взгляды, внезапно полные страха, устремлены на неё.

А это было несколько… странно.

Хотя порой раздавались недовольные голоса насчёт их семейной магии, Моссы всё-таки воспринимались как часть деревенской общины – ну знаете, как ваша мама иногда напоминает, что чокнутая тётушка со своими девятнадцатью котами и коллекцией кухонных полотенец с портретами этих котов фактически всё же является членом семьи…

Спустя неделю платье Бёрди Пондуотер явилось в красно-белой вспышке на кухне Моссов. Ива отнесла его к дому Бёрди, и в деревне снова худо-бедно воцарился мир. Правда, заказов у девочки сильно поубавилось, что сказалось на её финансовом положении: большинство постоянных клиентов теперь держались подальше.

Камилла совершила ошибку, начав дразнить сестру на этот счёт, что и привело к её первому исчезновению и вызвало сущий ХАОС, длившийся до тех пор, пока она с громким и грозным хлопком не вернулась обратно.

Ива в жизни не видела сестру в таком бешенстве. Та пригрозила заслать Иву в Митлэровы Хмари – странное и загадочное болото, разделяющее мир живых и Неверфелл, откуда ещё никто не возвращался – в основном по причине потери души. Угроза была нешуточная, поэтому Ива в ответ заявила: если Камилла такое учудит, она найдёт способ заставить её исчезнуть навсегда. На этом месте их мать Ливень взяла ситуацию в свои руки.

– Я беру ситуацию в свои руки, – сказала она, и её губы вытянулись в суровую линию, когда Камилла направила на Иву веник для сметания пыли. Большого вреда веник не принёс – разве что вынудил Иву чихнуть. Однако из-за этого Камилла снова на мгновение пропала, и Ливень решила, что самым безопасным будет на время развести дочерей по разным углам.

– Думаю, ты пока можешь воспользоваться свободной кроватью на чердаке, Ива. Мы докопаемся до правды. Ты простыла: полагаю, в этом и дело. Видишь, что происходит, когда ты чихаешь. И тогда на празднике у тебя был кашель, – она с упрёком глянула на младшего ребёнка и добавила: – Но тебе вообще не следовало применять магию, если ты чувствовала себя не очень здоровой. Ты же знаешь Первое правило ведьмы, у которой нелады со здоровьем?

Ива хотела было возразить, что она вовсе не чувствовала себя нездоровой, но, увидев, как мама выжидательно скрестила руки, передумала. Она вздохнула и уныло процитировала:

– Не использовать свою магию.

– Именно.

Вообще-то это было хорошее правило, поскольку даже лёгкое недомогание могло вызвать серьёзные промахи. Двоюродная сестра Ивы Петулант Мосс, у которой имелся талант к довольно неприятным наговорам и сглазу, как-то раз сильно заболела заикательной оспой, но, к собственному несчастью, пренебрегла мерами безопасности и случайно превратила в свинью саму себя вместо своего соседа – к его безудержному восторгу. Ходили слухи, что она живёт где-то далеко на севере и у неё до сих пор довольно пушистые пятнистые ушки…

– Так что никакой магии, Ива. Понятно? Пока мы тебя не подлечим, – заключила Ливень.

Ива согласилась и тем же утром переехала на чердак. Но продержалась всего полдня.

Строго говоря, её вины в том, что она так быстро нарушила запрет, и не было… Насколько она понимала, беспокойство и страх за Нолина Самтаймза просто перевесили тревогу относительно её магии. Когда на ринг вышла неустойчивая магия против пропавшего друга – пропавший друг взял и выиграл. Ну или выиграл бы, если бы скользкое колдовство не смело в процессе весь чердак – и её сестру заодно…

К счастью, и тот, и другая вернулись на место через несколько секунд. Но нотация продлилась существенно дольше.

Теперь Ива сидела за кухонным столом, а её мать мерила шагами кухню, качая головой и бормоча себе под нос что-то вроде:

– Я просто не понимаю, что с тобой делать. Уже отправила твоему отцу весточку, чтобы он поскорее вернулся: так мы сможем разобраться с тобой всей семьёй. Что, если бы твоя сестра пропала насовсем? Ты же не умеешь контролировать это и, несмотря на риск для всех нас, продолжаешь использовать магию…

– Но, мам, – перебила её Ива, почувствовав укол совести за то, что отца выдернули с работы «разбираться» с ней. – Мне пришлось использовать магию! Я должна найти Нолина Самтаймза, – и она вновь попыталась объяснить: – Он мой друг, и ему нужна помощь, он прислал письмо…

– Которое так кстати исчезло, – отрезала мама. Она прищурилась и фыркнула.

К несчастью, всё так и было. Некоторые вещи на чердаке так и не возвратились: фиолетовая шляпа бабушки Флосси, несколько микстур, которые мама заставляла пить, а также письмо. Теперь Иве никто не поверит.

Мать покачала головой и устало потёрла пальцами переносицу:

– Я бы и хотела поверить тебе, Ива, правда… Но деревья не ходят и не разговаривают! Ума не приложу, что, ради великого Старфелла, вынудило тебя такое вообразить. А кроме того – и это сильно меня беспокоит – не понимаю, с чего ты взяла, будто где-то познакомилась со сказителем забытого…

– Мам, но так и было! – защищалась Ива.

– Нет, Ива, не было! Такая встреча не из тех, что происходят то и дело. Ублиеры встречаются крайне редко, и большинство из них… ну… быстро умирают из-за своего дара, который всё время доставляет им неприятности.

Ива захлопала глазами:

– Я ЗНАЮ! Именно поэтому я нужна ему – и как можно скорее!

Глядя на дочь широко распахнутыми глазами, полными тревоги, мама покачала головой:

– Ох, Ива, кажется, ты совсем разболелась. Наверно, лихорадка или что-то в этом роде, и проблемы с магией из-за этого же… А теперь ты ещё и бредишь.

Но Ива не была больна. Она чувствовала себя отлично. Мало ли простуд приключалось с ней раньше, и ни она из них не причиняла магии никакого вреда. Без сомнения, причиной разболтавшегося волшебства было что-то другое. Где-то в глубине сознания всплыл один зимний вечер и голос бабушки Флосси: «Люди, которые отважились зайти в Висперию, никогда не возвращаются такими же, как были. Слыхала я байки про то, как всё меняется: пламя вместо волос, копыта на ногах, заместо пальцев листья… Тронутые лесом – так их зовут. Им ничего не остаётся, кроме как остаться жить в лесу, вдали от всех знакомых, где они и дичают».

Ива сглотнула. Она ведь побывала в Висперии во время поисков пропавшего дня. Должно быть, это лес с ней что-то сделал. Она не без труда задвинула подальше мысль о том, что её волосы могут превратиться в пламя, а стопы – в копыта.

Проблема заключалась в том, что семья эти риски вообще не принимала во внимание, потому что, когда пропавший вторник нашёлся, время потекло дальше как ни в чём не бывало. Никто вообще не помнил о потерявшемся дне, никто не знал, что Ива совершила и где она была… Воспоминания сохранили лишь те, кто вместе с ней присутствовал при чтении заклинания, вернувшего день на место.

– Мама, пожалуйста, выслушай меня. Кажется, я знаю, в чём дело. Я тебе всё расскажу, и тогда ты поймёшь, что нужно делать. – Она попросила не перебивать её, чтобы рассказать всю историю до конца. Удивительно, но они согласились. Как она выяснила позже – в основном чтобы понять, как далеко зашли её бредовые видения и насколько срочно нужна помощь. – Теперь вы понимаете, – подвела Ива итог, закончив излагать всё, что случилось несколькими неделями раньше. – Скорее всего, что-то повлияло на мою магию в Висперии, что-то её запутало или вроде того. И я думаю, что в этих обстоятельствах самое лучшее – послать за Морег. Она точно знает, как это исправить и как найти Нолина Самтаймза.

Последовала долгая пауза, во время которой вся семья таращилась на неё, испытывая – как считала Ива – изумление от того факта, что она помогла спасти мир и так долго держала это в секрете, а может, даже некоторую гордость за её мужество перед лицом тяжких невзгод… Но вскоре выяснилось, что испытывали они нечто совершенно иное.

Джунипер, старшая из сестёр, направилась к Иве со странным выражением во взгляде – как будто она переживала смерть любимого питомца. Она положила младшей руку на лоб и нахмурилась.

– Это всё стресс, да? – обратилась она к матери печально. – С того самого дня, как умерла бабушка. У неё нет сил принять реальность… – Затем серьёзная мина на мгновение соскользнула с неё, и она прикрыла рот рукой. – Ой, простите. Нельзя смеяться, ведь дело важное, но… «послать за Морег»!

Камилла в ответ захихикала, а потом прошептала:

– И она назвала её только по имени – тоже мне подружки. Нет, ну вы подумайте!

Расстроенная Ива закрыла глаза. А когда открыла их, то упёрлась взглядом в серьёзное и грустное мамино лицо, и та принялась растолковывать ситуацию таким тоном, словно Ива была совсем крошкой или немного туго соображала.

– Милая моя, – произнесла она, нежно поглаживая дочь по руке. – Я полагаю, Морег Вейн… ммм… самую могущественную ведьму Старфелла едва ли заинтересуют проблемы двенадцатилетней девочки.

Это вызвало новый приступ хихиканья у Камиллы и Джунипер, но мать повернулась к ним с таким УГРОЖАЮЩИМ ВЗГЛЯДОМ, что они мигом притихли.

– Извини, мам, – сказала Джунипер.

На лице Ливень была написана крайняя тревога.

– Но меня очень беспокоит этот твой бред, Ива. Вся эта дребедень про то, как ты вместе с Морег Вейн пустилась в какие-то дикие и невообразимые приключения, когда умерла бабушка… Мне больно тебе это говорить – но такого попросту не было!

– ЧЕГО?! – выпалил Освин, усевшийся под столом возле Ивиных ног, и его шерсть начала приобретать безумный оранжевый оттенок. – Я был тама! Она мене уташшила с собой в волосатом мешке. Енто всё не выдумки, и стара мистресс Флосси тута ни при чём… вы… вы-ы… зряшновесь чирьева!

Вслед за этой отповедью наступила долгая тишина.

– Спасибо, Освин, – наконец произнесла Ива.

Они посмотрели друг на друга в полном согласии. В основном по поводу того, как мало толку от его внезапного выступления. И всё же приятно, что кто-то всё-таки встал на её сторону.

Мама поджала губы от отвращения, но больше никак не показала, что она вообще услышала Освина. Таков был её обычный образ действий по отношению к кобольду.

Камилла, однако, – другое дело.

– То, что ты договорилась со своим монстром, ещё не значит, что всё это было на самом деле, – фыркнула она пренебрежительно. – Он ведь обычно и так торчит в саквояже или у тебя под кроватью. Ты ему что угодно можешь в уши влить, и он поверит.

Освин вылетел из-под стола и в гневе уставился на неё:

– Чего? Враки! Енто незаслужёная плевета на мойную кобольдовую натуру! Будь ты ПРОКЛЯТА, каргарпия проклятуща!

– Придержи своё чудище! – обозлилась Камилла. – Не то заброшу его подальше!

Ива, почувствовав, как внутри у неё всё закипает, вскочила на ноги:

– Ты НЕ тронешь его! Это НЕ бред, и я НЕ теряла связи с реальностью. И Освин был со мной. – Она сделала глубокий вдох и, хотя это не помогло, снова попробовала заставить их поверить. – Всё на самом деле случилось, вы просто не помните – потому что вас ТАМ не было. И вы тогда ТОЖЕ не хотели помочь мне.

Камилла, презрительно хмыкнув, откинула назад свои чёрные волосы:

– Ой, в самом деле, Ива… как будто бы мы не помогли спасти мир!

Джунипер тоже пренебрежительно хмыкнула.

Ива вздохнула:

– Ну, вы не помогли, потому что вы и тогда мне не поверили. Но дело не в этом. Ваша реакция сейчас совершенно бессмысленна, потому что вы же видели, что произошло. Вы ВИДЕЛИ Морег, она приходила после бабушкиных похорон. Вы видели, как она говорила со мной и привезла мне мою метлу Шёпот, которая досталась мне исключительно потому, что я помогала Морег! Как ещё я могла бы заполучить такую вещь? А до её визита прилетали драконы, и их вы видели тоже, поэтому должны бы догадаться, что я говорю правду. Как иначе я смогла бы повстречаться с Морег или познакомиться с облачным драконом? Как иначе всё это объяснить?

Некоторое время никто не произносил ни звука.

Затем, перекрывая оглушительный стук сердца Ивы, мать тяжело вздохнула:

– Ох, Ива. Ты, наверное, не в курсе, но раньше Морег была большим другом нашей семьи. Видишь ли, я выросла с её сестрой, Мольсой. Морег высоко ценила бабушку Флосси: как ты знаешь, некогда она была лучшим зельеваром во всём Старфелле. Вот почему когда бабушка покинула нас, Морег приехала выразить всем нам свои соболезнования. Полагаю, метлу она привезла в качестве подарка, чтобы отвлечь тебя от мыслей о потере. В смысле за Морег, конечно, не числится особо много спонтанных актов великодушия… но в данном случае это он и был – акт доброты по отношению к ребёнку в трудной ситуации. Боюсь, что в состоянии шока и горя ты немного запуталась и увидела во всём этом нечто другое – какую-то экстравагантную небылицу о совместном спасении мира, и воображаемого друга, который ищет твоей помощи, и ходячие деревья, которые доставляют почту… О Уол! – Она коротко и безрадостно усмехнулась. – И всё это ГЛУБОКО нас тревожит – разве ты не видишь? Дело не только в твоём путаном сознании – рядом с тобой теперь небезопасно находиться, потому что твоя магия серьёзно повреждена. Мы должны обратиться за помощью, и как можно скорее!

Ива таращилась на мать замутнённым внезапно подступившими слезами ярости взглядом. Комок в горле мешал заговорить. Никогда раньше она не испытывала такой отчаянной нужды в бабушке Флосси. Бабушка сумела бы заставить их увидеть, услышать – как-нибудь. Возможно, она знала правду про деревья – ей были известные такие штуки, о которых остальные понятия не имели, и она пошла бы на улицу и попыталась бы поговорить с дубом, даже если бы все они сочли её совсем слетевшей с катушек. Она бы поверила Иве – или хоть постаралась бы. Но бабушки Флосси больше не было, и Ива ничего не могла изменить.

Подбородок у неё затрясся, и она в последний раз попробовала убедить их – очень тихим и сдавленным голосом:

– Н-н-но, мам, вы же слышали, что сказал дракон Пернатий. Что я помогла ему. Пожалуйста, ты можешь просто, – она всхлипнула, – попробовать поверить мне?

Мать ответила мягким и ласковым голосом, от чего всё стало только хуже:

– Верю, конечно, этому я верю: большой дракон сказал, что ты помогла ему найти яйцо. И я считаю, совершить такое – это просто ЧУДЕСНО, – она кинула быстрый взгляд на Джунипер и Камиллу, и те согласно закивали. – Мы все так считаем, – продолжала она, – но, видишь ли, твои переживания от встречи с ним и Морег смешались со скорбью… и ты поверила, будто вы были знакомы раньше.

Ива открыла рот в беззвучном крике отчаяния, горячие слёзы покатились по щекам.

Они просто не хотят ей верить. Чем больше она узнавала ужасную правду о своей семье, тем больнее ей становилось. И дело не только в том, что они не верят ей – они не верят в неё… и никогда не поверят. Они и вообразить не могли, что Ива вообще способна совершить нечто замечательное, хотя бы и с помощью других. Она никогда не станет одной из них.

Ей было тяжело дышать, словно в грудь ударили чем-то тяжёлым и острым. Кровь прилила к ушам, в голове зазвенело (позже она задумается, не был ли это звук её разрывающегося сердца) – и вдруг раздался громкий хлопок.

Она подняла глаза и увидела, что удалила всех, кроме Освина.

Тем временем далеко-далеко отсюда, в черноте, опаловыми и бриллиантовыми отблесками мерцал трон. Однако присмотревшись, вы бы заметили, что он сделан из перьев, корней и тьмы.

У восседающей на троне королевы глаза были непроницаемы как беззвёздная ночь. Соединив кончики пальцев, она обратилась к слуге:

– Ты знаешь, что нужно делать?

Слуга коротко кивнул. Его взгляд скользнул к распростёртому на полу беловолосому человеку, бледные глаза которого смотрели в пустоту, а с губ слетел тихий стон.

Королева поменяла положение, двигаясь словно пролитые чернила, а волосы парили над ней, как водоросли под водой. Одно движение пальцев – и маленькая птичка-тень, подлетев к человеку на полу, влетела в открытый рот. С его губ больше не слетело ни звука.

Слуга наблюдал за всем этим в молчании, затем повернулся к выходу.

– Будь осмотрителен, – предостерегла королева. – Помни, с кем ты имеешь дело. Ведьма видит всё; ты должен сыграть превосходно, чтобы преуспеть.

– Я знаю, что стоит на кону, – ответил слуга.

Королева не проронила больше ни слова. Она лишь приподняла палец цвета берёзовой коры – серебристый, сухопарый и твёрже стали. Вокруг начал расползаться туман, раздался шум крыльев – и больше ничего не было.